Текст книги "Ангелы плачут в июне (СИ)"

Автор книги: Наталья Неткачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Кто сказал, что оно твоё? – я кивком пригласила его следовать за мной и привела в гостиную. Окурки всё ещё лежали на столе у окна. – Это курил твой коллега капитан Синицын, вот уж не знала, что ты способен делиться хотя бы сигаретами.

– У него свои были, – доверия в ледяном голосе Громова не прибавилось, но он позволил себе слегка расслабиться. – И что дальше? Причём тут Синицын?

– А вот это выясняй сам. Я знаю только, что в день, точнее в ночь убийства Валя приходила в отделении и общалась с капитаном Синицыным. Причём общение было очень эмоциональным: они ссорились, и он буквально вытолкал её за дверь, но вот от коллег факт встречи с девушкой почему-то скрыл. Верно? – О своих первоначальных намерениях относительно сигарет я предпочла умолчать.

В голубых глазах всё ещё плескалось недоверие:

– Это было до или после свидания с поющим Ромео?

– ДНК слишком мало. Мне нужно больше материала, чтобы сказать точно. Но, по-моему, после – мне показалось, у Вали на лице были кровоподтёки, Руслан ведь её ударил.

– Показалось?

– Говорю же, материала мало. Картинка была нечёткой, размытой.

– Ладно, насчёт Синицына я выясню. Но как ты узнала… от пепельницы, что флюиды исходили?

Я пожала плечами:

– Можно и так сказать, у меня прекрасная интуиция.

– Тогда, надеюсь, она подскажет тебе, что иметь меня в числе врагов – худшее из возможного! – холодно заключил Громов. – Будешь копать под меня – пожалеешь, что на свет родилась!

Я вдруг разозлилась – нашёл, чем пугать! Не было дня, чтобы я об этом не жалела!

– А вот угрожать не нужно! Я – не Мериам, лейтенат! Мне достаточно положить руки на твою грудь, представить, как твоё сердце замедляет свой ритм, а затем совсем останавливается, и медики констатируют смерть от сердечного приступа.

Я шагнула к нему, выстави ладони вперёд, он отступил и положил руку на кобуру. В глазах мелькнуло и пропало что-то похожее, нет, не на страх, но на тревогу точно. Так-то лучше… наверное.

– Прекрати разыгрывать драму! Люди с такими способностями не гниют в провинции, разменивая их на куриные яйца!

– Обстоятельства бывают разные. Ты и понятия не имеешь о моих способностях.

– Даже если так – против пули твои трюки бессильны.

– А твой папочка будет бессилен снять с тебя убийство, – я отступила и устало опустилась в кресло. Какой же сегодня длинный и трудный день. – У тебя паранойя и мания преследования, Громов. Я ни под кого ни копаю, действую исключительно в рамках нашего соглашения и свои обязательства выполню, можешь не сомневаться, просто не мешай и не бросайся нелепыми угрозами.

– Так не провоцируй меня! – рявкнул видимо задетый за живое моим неожиданным отпором, лейтенант. – Не смей ничего делать за моей спиной!

Спорить больше не хотелось. Зря я вообще начала.

– Хорошо не буду. Если это всё, давай прощаться, у меня ещё дела.

– Ладно, я тебя предупредил, – он смерил меня своим фирменным тяжёлым взглядом и вышел, громко хлопнув дверью. – И не забудь – завтра суббота! Будь готова к восьми! – донеслось из-за двери.

Зря, наверное, я показала коготки, ни к чему хорошему открытое противостояние с подонком вроде Громова не приведёт. А тут ещё Войнич. Эх, знать бы чего от него ждать?

Он ненавидит меня и это естественно, а что должна чувствовать я? Вину? Ну, так я её не чувствую, потому что ни в чём не виновата. Чемпион, явно, считает иначе… И что мне остаётся – собрать вещи, пока его нет и скрыться в неизвестном направлении, как преступнице? Вот уж не дождётся! Нужно поскорее прояснить ситуацию.

Я снова вернулась к компьютеру вылавливать из интернета подробности давней трагедии. Сама я о том страшном дне почти ничего не помнила, кроме того, что к нам среди ночи ввалились вооружённые милиционеры; обыскали дом, нашли окровавленную женскую одежду и увезли отца. Звонить бабушке и расспрашивать её по понятным причинам не хотелось.

Выяснить удалось не много. Только то, что шестнадцать лет назад Нина Андреевна с независимым московским театром много гастролировала по необъятным просторам России. Побывали они и в нашем родном курортном городке, расположенном на берегу Чёрного моря. Здесь Нине стало плохо, и её доставили в приёмное отделение местной больницы, где в тот день дежурил мой отец – врач-терапевт. Он оказал актрисе необходимую помощь и даже пришёл вечером на премьеру, а на следующее утро молодую женщину нашли мёртвой и буквально растерзанной…

Несложно представить каким страшным ударом это стало для детей, особенно для сына; дочь была ещё слишком маленькой и вряд ли осознавала весь ужас случившегося.

О самом Алане Войниче информации было чуть больше, но вся она относилась исключительно к его спортивной карьере. Не будучи звездой шоу-бизнеса и завсегдатаем модных тусовок, жёлтую прессу бывший спортсмен, по всей видимости, не интересовал.

Глава 13

Остаток дня я провела у окна и видела как он вернулся в половине шестого. Ко мне, разумеется, не зашёл. Ещё пару часов я просидела, как на иголках, продолжая теряться в тревожных догадках. Неизвестность выматывала физически, и ближе к вечеру, вспомнив народную мудрость про гору и Магомеда, решила нанести визит первой. Страшно не было – я вполне могу постоять за себя, да и что он мне сделает в присутствии свидетеля – там ведь Яна. И всё же, чем ближе я подходила к семнадцатой, тем чаще и неровнее становился мой пульс.

Дверь открыла Яна.

– Злата? Что-то случилось? – удивилась она и нервно оглянулась назад в сторону открытой в другую комнату двери.

– Да. Можно войти? – я старалась говорить как можно громче, чтобы привлечь внимание хозяина квартиры.

– Э… Конечно, – она неохотно посторонилась, пропуская меня. – А в чём дело?

– Мне необходимо поговорить с господином Войничем.

– Э… с кем? – она растерялась. Видимо, не ожидала такого поворота событий и просто не знала, как реагировать.

– С тем, кого ты называешь своим братом.

– Но я…

– Яна выйди ненадолго, – спокойным, но не терпящим возражения голосом велел появившийся словно призрак “брат”. Наверное, под дверью подслушивал.

В мою сторону он пока даже не взглянул, зато исходящие от него волны негатива и отвращения накрыли с головой.

Яна недовольно пожала плечами и, прихватив висящую тут же на вешалке сумочку, вышла, всем своим видом демонстрируя недовольство.

– Значит, знаешь, кто я? – он, наконец, удостоил меня взгляда.

Ох, что это был за взгляд! Я испытала сильнейшее желание слиться со стеной воедино, но отступать было некуда. Дальше прихожей он меня, видимо, пускать не собирался, придётся выяснять отношения прямо здесь. Что ж, приступим.

– Алан Войнич – богатый наследник. Он же железный Ал – двукратный чемпион России по спортивно-боевым единоборствам, владелец сети спортивных школ. И сын женщины, которую убил мой отец.

По лицу парня пробежала тень, и натянутая за пару секунд до этого маска безразличия была сброшена за ненадобностью:

– Одной из десятков убитых им женщин! – едва сдерживаясь, уточнил он.

– Не надо искажать исторические факты, их было десять.

– По-твоему, этого мало?! – ещё никто и никогда не смотрел на меня с такой ненавистью. Я невольно отступила к двери.

– Спокойно! Да, мне нечем гордится в плане кровного родства. Но тут уж ничего не поделаешь. Да, мой отец был убийцей, маньяком, моральным уродом. Да, он убил всех этих женщин, включая твою мать. Но я-то ничего подобного не делала. Какие у тебя претензии лично ко мне, не считая родословной?

– Сын Чикатило стал убийцей, как и отец, – начал он издалека.

– А дочь? – невинно поинтересовалась я.

– Что?

– У него ещё и дочь была и за ней, кстати, ничего предосудительного незамечено. – Он помрачнел ещё больше, я вздохнула, чувствуя, что стучусь в глухую непробиваемую стену: – Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда ненавидишь кого-то так сильно, это распространяется на всех, кто имеет отношение к предмету ненависти. И поскольку лично ему ты отомстить не можешь, решил добраться до кровных родственников. Кстати, долго искал?

– Десять лет. Ты хорошо пряталась.

– А что делать, жить-то хочется.

– Жить после такого?! – на меня обрушилась буквально лавина из презрения и ярости.

Я снова вздохнула, спорить с ним бесполезно, но каяться в чужих преступлениях – увольте.

– Может быть, ты не в курсе, но лично я никого не убивала. И поводов сводить счёты с жизнью не вижу! А чего хочешь ты? Нашёл меня и что дальше? – Я не без труда выдержала его тяжёлый ледяной взгляд. – Зачем весь этот маскарад с переездом и сестрой? Глупо было рассчитывать, что я тебя не узнаю.

– Я не планировал с тобой встречаться, – снизошёл он до объяснения. – Яна должна была собрать всю информацию о тебе и выяснить… – он запнулся, подбирая слова.

– Насколько я опасна в плане генетического наследия?

– Да, но когда я тебя увидел…Чёрт, ты же просто его копия! И…

– И первоначальный план с треском провалился. Дай угадаю, теперь ты решил просто нанять киллера.

– Я думаю над этим, – процедил он сквозь зубы.

– Подумай лучше вот над чем: я – не он!

Его лицо исказилось от злости, он больно схватил меня за плечо и резко толкнул к стоявшему справа трюмо:

– В зеркало посмотри! Глаза, волосы, нос, губы – ты вся в папочку! Смотрю на тебя, а вижу его!

Из зеркала на меня смотрело худое бледное лицо с большими тёмно-карими почти чёрными глазами, обрамлённое копной светлых растрепавшихся волнистых волос. Лицо незнакомки – давно я себя такой потерянной не видела. Ну, просто картина маслом: молилась и ты на ночь, Дез… в смысле – дочь убийцы? Я растёрла ноющее от боли плечо и возразила:

– У меня уши мамины. И ещё одно крохотное отличие – я не убиваю людей, а помогаю им!

Он снова скривился от презрения:

– Ну, разумеется, помогаешь! Шарлатанством и вымогательством!

Я решила сменить тему.

– Послушай, родителей не выбирают! Думаешь, мне сладко жилось все эти годы? Ты потерял мать, а я потеряла всё: имя, семью, дом, даже право жить нормальной жизнью!

– Вот именно – от таких мытарств и с катушек слететь недолго! Это мотив начать мстить гражданам за свою загубленную жизнь. У твоего отца, насколько мне известно, тоже было трудное детство: он ведь вырос в детском доме.

Вот теперь я удивилась.

– То есть твоя цель – убедиться, что я не опасна для общества?

– Ты – опасна, – отрезал он. – Пословица про яблочко и яблоньку не на пустом месте сложена. В твоей ДНК набор его генов. Это как мина замедленного действия: рано или поздно всё равно рванёт, у тебя сорвёт крышу и история повторится!

– Не убедил! Крышу может сорвать у любого человека!

– Наверное, но у тебя, благодаря генетической предрасположенности, шансов гораздо больше, чем у кого-либо. Даже если этого не случится с тобой, твои дети унаследуют тоже генетическое проклятье и, можешь не сомневаться, однажды оно проявится! – ледяным тоном объяснил Войнич.

Мне стало не по себе. Да, я и сама много об этом думала, но услышать подтверждение из независимого источника – жутковато.

– Ген маньяка, как и наследственная предрасположенность к насилию, не более, чем теория. Нет никаких обоснованных доказательств того, что потомки маньяков обязательно становятся маньяками.

– И это тоже не более, чем теория!

– Значит, решил истребить меня, как генетически опасный вид?

Он кивнул, соглашаясь:

– Очень опасный!

– А если я докажу, что от меня одна сплошная польза, отстанешь?

– Польза от тебя? – он поморщился, словно услышал что-то крайне непристойное.

– Не суди предвзято. Сначала посмотри, чем я занимаюсь, а потом решай опасно это или полезно!

– Каким образом?

– Поработай моим ассистентом.

Его лицо вытянулось.

– Совсем свихнулась?! Предлагаешь мне обманывать людей вместе с тобой?!

– Вообще-то спасать. Лечить, если точнее.

– А вот и наследственная предрасположенность: твой отец тоже лечил… вплоть до летального исхода! Убирайся!

Я вдруг почувствовала необыкновенную усталость и апатию. Его не переубедить. Он ненавидел меня шестнадцать лет, теперь это уже не просто привычка – мировоззрение.

– Ладно, я попыталась. Делай, что хочешь, поступай, как знаешь. Моё предложение в силе, передумаешь – обращайся.

Я, словно Кутузов, добровольно оставляющий Москву врагу, медленно направилась к выходу, но Войнич решительно перегородил дверь и прислонился к ней, скрестив на груди руки.

Я прислонилась к противоположной стене в такой же позе и выжидающе улыбнулась:

– Передумал? Решил не тратиться на киллера и сделать всё лично?

Он снова нацепил ничего не выражающую маску. Из эмоций оставалось лишь неизменное презрение.

– Я не собираюсь пачкать руки, просто хочу предупредить: даже не пытайся сбежать! На краю света найду, из-под земли достану!

– Я только не поняла зачем? Если руки пачкать не собираешься. Чего ты добиваешься?

Он криво усмехнулся:

– Потом узнаешь, а сейчас – проваливай!

Он отступил в сторону, и я снова была свободна.

– И тебе всего доброго! – Дверь за моей спиной резко и громко захлопнулась.

Глава 14

Спала я, как ни странно, спокойно. Кошмары не мучили, не снилось вообще ничего. Около восьми утра меня разбудила долгая настойчивая трель дверного звонка. Глазком я теперь пользовалась без предупреждений.

Алина собственной персоной. Правда в этот раз она не скромничала: разряжена, раскрашена и увешана золотом. Едва я открыла дверь, она ворвалась в квартиру, не здороваясь и не дожидаясь приглашения. Нервная, сердитая. Эту-то что разозлило?

Молодая женщина подошла к окну, достала сигарету и нервно затянулась.

– Это правда, что ты парализованную тётку на ноги поставила? Мне её показывали, но как-то не верится.

– Тогда что ты тут делаешь? Доказывать я тебе больше ничего не собираюсь. Уговаривать – тем более. Не нравится, езжай обратно к светилам медицины.

Алина снова затянулась и плюхнулась в моё кресло. Гнев и недоверие уступили место растерянности.

– Муж убьёт меня, если узнает, что я водила дочь к необразованной деревенской знахарке. – Её голос, ещё минуту назад, звенящий от раздражения, стал глухим и безжизненным, растерял все эмоции. – Но если Галя не поправится, он меня точно бросит… У него сейчас в любовницах одна моделька недоделанная… Если она ему родит… Ох… Вряд ли, конечно, у него детей 15 лет не было, вот Галя – первая и единственная, но чем чёрт не шутит… В общем, мы уже всё перепробовали, а ей всё хуже становиться – терять нечего. Если и у тебя не получится…

– А если получится?

– Я в долгу не останусь.

– Ну да, ведь тогда муж миллионер никуда не денется.

– Да, не денется, – огрызнулась она. – И не надо на меня так смотреть! Я родилась и выросла в соседнем колхозном захолустье вроде этой дыры и ни за что не хочу туда возвращаться!

– Верю, в колхозе с таким маникюром ни житьё. Так какой у нас план?

Алина затушила сигарету о ручку кресла и решительно встала.

– На всё про всё у тебя неделя. В конце месяца за нами приедет муж. Дорога каждая минута, поэтому собирайся. Начнёшь сейчас, пока Галя хорошо себя чувствует

Я не возражала. В свете недавних событий мне совсем не хотелось оставаться по соседству с Войничем.

Галя мне не обрадовалась. Оно и понятно – я заставила её пережить далеко не самые приятные ощущения. Впрочем, сопротивляться повторению процедуры не стала, видимо, Алина провела курс моральной настройки на новую порцию “пыток”, пообещав полное выздоровление. Я тоже постаралась успокоить девочку, но с обещаниями не торопилась. Слишком странным было то, что я увидела, подключившись к её сознанию в прошлый раз.

Увы, вторая попытка закончилась аналогично. Всё повторилось: смутные неузнаваемы силуэты, нестройные, сливающиеся голоса и знакомое холодное прикосновение удавки к шее; перед глазами заплясали яркие световые пятна, а потом в поле зрения попал белый халат и бейдж с именем бабушкиной тёзки…

В этот раз было легче. Алина вывела меня за несколько секунд до полной агонии, и я довольно быстро пришла в себя. Галя была бледна, но в целом тоже перенесла сеанс лучше. Успокоив девочку, мы с Алиной вошли в её палату, смежную с Галиной.

– Ну что? – нетерпеливо спросила она. – Что ты видела? Тебя так трясло!

Что я видела? Хороший вопрос! Самой бы разобраться.

– Э… имя Лариса тебе о чём-то тебе говорит?

– Опять ты со своими именами! – возмутилась, было, Алина, но вдруг осеклась и недоверчиво переспросила: – Какая Лариса? Это распространённое имя.

– Не знаю, – честно призналась я и по наитию процитировала услышанное во время транса: – Ларочка, Лариса, прекрасная маркиза. Это что-нибудь значит?

Алине стало плохо. Она побледнела и без сил опустилась на стул, не сводя с меня затравленного взгляда.

– Как ты узнала? Откуда?! Из моей головы вытащила?

– Вообще-то из Галиной.

– Как?! Это невозможно! Гали тогда не то, что на свете – даже в проекции не было! Она не знает, а я никому – даже мужу не рассказывала о том, что тогда случилось!

– Кажется, теперь придётся. Кто такая Лариса?

Алина закрыла лицо руками:

– Моя младшая сестра. Это мама придумала считалочку про маркизу, так мы её называли.

– У тебя есть сестра?

– Была. Лариса пропала пятнадцать лет назад, её так и не нашли…

Домой я возвращалась вымотанная и уставшая. Ещё две попытки проникнуть в сознание Гали завершились неудачей. Я видела одну и ту же картину, но к девочке она никакого отношения не имела: я снова и снова переживала смерть Ларисы Малининой – младшей сестры Алины.

Она пропала 17 июня 1997 года – 15 лет назад в возрасте двенадцати лет. У Гали приступы учащаются в конце весны и достигают пика в середине июня. Это пока единственная, довольно призрачная связь, если представить, что она вообще может быть. А я, если честно, уже готова представить что угодно, всё равно других более логичных и правдоподобных версий пока нет…

Глава 15

Через несколько часов в дверь снова позвонила Алина.

– Вот, держи, ты просила ДНК Ларисы, – она передала мне небольшой круглый серебряный медальон в форме сердца. – Здесь её детские локоны и фотография. Пришлось к родителям в Тумановку съездить.

Мы расположились на кухне. Разговор предстоял непростой и, похоже, долгий.

– Это здесь недалеко?

– Да, километров пятнадцать, – Алина хмурилась, разглядывая серебряное сердечко в моих руках. – Мы не особо ладим и не часто видимся…Ты объяснишь, зачем тебе это понадобилось?

– Позже, когда во всём разберусь. А сейчас расскажи, что именно случилось с Ларисой?

– Зачем? – она осеклась под моим нетерпеливым взглядом.

– Затем, что от этого, возможно, зависит здоровье Гали. Так что доверься мне и просто отвечай на вопросы.

– Не понимаю, какое отношение эта история имеет к моей дочери? – растеряно пробормотала Алина. – Ладно. В субботу утром Ларису забрала мать её подруги Кати Алла Муромова, девочка провела у них весь день и осталась на ночь. Утром подруги побежали в магазин, который находился в нескольких метрах от дома Муромовых за сладостями. Катя вошла внутрь, а Лариса осталась ждать снаружи с Тотошкой – это пудель Муромовых, девочки вывели его на прогулку. Когда через несколько минут Катя вышла, Ларисы уже не было, её встретил только Тотошка. Воскресенье, 8-30 утра, на улицах безлюдно – никто ничего не видел и не слышал.

Молодая женщина поёжилась, будто от холода, хотя за окном было +23.

– Какие версии рассматривались?

– Насколько мне известно, только похищение с целью выкупа.

– Разве ваша семья настолько богата?

– Не мы – Муромовы. Аркадий Петрович, отец Кати и Вики (это её старшая сестра) – крупный бизнесмен, во всяком случае, был им до кризиса. Лариса испачкала платье и переоделась в вещи подруги. У Кати одежда была дорогая приметная, а ещё они были одного роста и внешне немного похожи, их многие непосвящённые за родных сестёр принимали. Скорее всего, Ларису похитили по ошибке. К тому же в почтовом ящике Муромовых нашли письмо с требованием выкупа.

– Сколько просили?

Алина нахмурилась, вспоминая:

– Семь тысяч четыреста пятьдесят долларов.

Странная цифра. Ещё более странно, что письмо отправили. Похитители не поняли, что ошиблись? Впрочем, письмо могли подбросить заранее.

– А собака? Она должна была лаять на похитителей. Неужели никто в магазине ничего не слышал?

– Тотошка? Да он вообще лаять не умел – для него все друзья были, перед каждым хвостом вилял и руки бросался вылизывать. Не собака, а так – пародия. А тот магазин с утра обычно пустовал: свежий хлеб и выпечку завозили ближе к обеду.

– И милиция ничего не обнаружила?

– Разумеется, раз её не нашли! – в голосе Алины послышалось раздражение. Ей не просто давалась экскурсия в прошлое.

– Из-за чего ты не ладишь с родителями? – вопрос вырвался непроизвольно, Алина вздрогнула и смерила меня злым, полным боли взглядом раненого животного.

– Ты прямо как тот следователь пятнадцать лет назад – всю душу мне вывернул своими вопросами. А толку-то! – Она отвернулась к окну и, закурив, продолжила: – В тот день мама заступила на суточное дежурство (она тогда стрелочницей на ЖД работала), отец тоже был в отъезде. Я должна была забрать Ларису вечером (мама не одобряла ночёвки вне дома), но в Доме культуры была дискотека, и один парень назначил мне свиданье…

Я позвонила Муромовым, трубку взяла Катя, сказала, что Лариса в душе – не может подойти, и попросила меня разрешить ей остаться на ночь. Я согласилась и пошла на дискотеку. Думала, утром успею её забрать – всё равно родители дома только к обеду будут… Не успела… Я как раз подходила к дому Муромовых, когда встретила бежавшую от кулинарии перепуганную Катю… Потом побежала к тому магазину, обошла всю улицу вдоль и поперёк, расспрашивала всех кого встречала – бесполезно! Родители меня до сих пор не простили, и я их не виню – если бы я её тогда забрала, как договаривались, она сейчас была бы с нами!

Алина обхватила голову руками и всхлипнула.

– Прости, я не хотела бередить старые раны, может воды?

– Нет! – Она резко поднялась и направилась к выходу. – Надеюсь, всё это было не зря!

Я тоже очень на это надеялась.

Глава 16

Я вышла проводить расстроенную Алину и встретилась с поднимающимся по лестнице мрачным Войничем. Он проводил недовольным взглядом мою клиентку и прошёл мимо, не взглянув в мою сторону.

– И тебе добрый день, – поздоровалась я с его спиной. – Все ещё не решил, что со мной делать?

Он неохотно обернулся:

– Решил. Для начала прикрою твою лавочку, чтобы неповадно было людей обманывать. Считай, что это твоя последняя клиентка, – он кивнул в сторону скрывшейся в подъезде Алины.

– На основании чего?

– Что? – он, наконец, остановился, в серых глазах вспыхнула угроза.

Я вспомнила Громова – здорово, два врага на один квадратный сантиметр – мой новый личный рекорд.

– Чтобы, как ты выразился, прикрыть лавочку, нужны серьёзные основания, например, нарушение санитарных норм и противопожарной безопасности или…

– Развод людей на деньги и потенциальная угроза их жизни и здоровью, – сердито закончил он.

– Словом, ничего кроме личной неприязни ты мне предъявить не можешь. Это несправедливо, ты же не видел, чем я занимаюсь.

– Хочешь меня удивить? – угрожающе процедил он.

– Хочу объективности, зайди на минутку, – я открыла дверь своей квартиры и отступила, приглашая его войти.

Он колебался, переводя взгляд с меня на дверь.

– Боишься оказаться в логове дочки маньяка?

– Бояться нужно тебе! – парень неохотно вошёл в квартиру и остановился в прихожей, видимо, не собираясь идти дальше. – У тебя пять минут, – сухо отчеканил он.

– Что, даже чаю не выпьешь?

– Четыре пятьдесят семь, – холодно сообщил спортсмен, сверившись с дорогими наручными часами.

– Ладно, – я прикрыла дверь и остановилась напротив. – Ты что-нибудь слышал об экстрасенсах? Я могу лечить многие болезни: понижать высокое артериальное давление и уровень сахара в крови; останавливать кровотечение, снимать боль разного характера и делать много разных полезных вещей.

– Четыре сорок восемь.

Я вздохнула, вербальным общением его не пронять попробую иначе.

– Дай мне руку.

Серые, цвета расплавленного серебра глаза, удивлённо распахнулись.

– Совсем обнаглела?! Хочешь на мне поупражняться?!

– Значит веришь?

– В то, что ты вторая Ванга? Нет, конечно!

– Тогда чего тебе бояться? Дай руку.

– Я не боюсь – противно к тебе прикасаться!

Я пожала плечами и протянула ладонь:

– Пять секунд потерпишь. Где твоя чемпионская выдержка?

Он долго буравил меня свирепым взглядом, потом брезгливо протянул руку. Я прикоснулась к ней и закрыла глаза.

– Ты меня ненавидишь, – со вздохом констатировала я очевидное через некоторое время.

– А ты сомневалась? – Алан с видимым облегчением отдёрнул руку.

– Нет, но теперь ощутила физически.

– Для этого не нужно было устраивать дешёвый спектакль с прикосновениями, – процедил он презрительно и посмотрел на часы. – У тебя ещё две минуты или на этом все спецэффекты закончились?

– Зря ты не пришёл на повторное обследование к доктору Германову, он ведь предупреждал, что после апендектомии могут возникнуть осложнения. У тебя там сейчас спайки формируются, отсюда периодические тянущие боли, которые, кстати, тебя сегодня утром беспокоили. Нужно было послушаться Владилена Борисовича, а теперь он в Германии на специализации, придётся обращаться к Карабасу Барабасу.

– К кому? – уточнил ошеломлённый парень.

– К доктору Любомирову, ты ведь так его мысленно называешь. Он тебе не нравится из-за неприятного запаха изо рта, хотя специалист хороший – ничуть не хуже Германова.

– Как ты… – он посмотрел на меня так, словно увидел впервые. – Что ж, ты доказала, что я на верном пути.

– В каком смысле?

– У тебя действительно есть способности, а это ещё опаснее. Я приложу все усилия, чтобы прекратить твою практику.

Ладно, этот номер тоже не прошёл. Попробую проявить смирение и надавить на жалость. В отличие от Громова этот хоть на человека похож, может и сработает.

– Хорошо, но сначала помоги мне с делом последней клиентки, той, что приходила сегодня. Я с ней не закончила.

Он нетерпеливо отмахнулся:

– Откажи ей.

– Как? Поможешь написать объяснительную речь: простите, но из-за одного предвзято настроенного типа я вынуждена оставить вашу дочь погибать. Не беспокойтесь, она не будет мучиться слишком долго – умрёт до конца этого месяца. Приблизительно так. Подпишешься?

Он поморщился.

– Давай без пафоса! Женщина, что к тебе приходила, явно, не из бедных провинциалов. Если бы её дочь умирала, то была бы сейчас не в этом захолустье, а в какой-нибудь заграничной клинике!

– Она уже побывала во всех клиниках, какие только есть, к тому же никто пока не знает, что девочка умирает.

– Никто кроме тебя? – ядовито уточнил он.

Я кивнула и только сейчас осознала сказанное. До этого момента я и сама не понимала, что происходит, а вот теперь кусочки пазла встали на свои места, но многое ещё следовало проверить.

– Гале двенадцать лет, она с раннего детства страдает необъяснимыми приступами асфиксии, которые обостряются в июне. Медицинское вмешательство не помогает, обследование физических отклонений не выявило. Скорее всего, речь идёт о психологическом факторе.

– И?

– Я знаю только, что это каким-то образом связано с другой девочкой: Ларисой – её родственницей, бесследно пропавшей пятнадцать лет назад. О её судьбе до сих пор ничего неизвестно.

– И ты можешь помочь? – он больше не морщился, а за деланным безразличием скрывалась лёгкая заинтересованность.

– Думаю, да. Если ты примешь моё вчерашнее предложение о взаимовыгодном сотрудничестве.

Ненадолго же хватило чемпионской выдержки – губы Войнича снова искривила брезгливая усмешка:

– И в чём же выгода для меня?

– Иногда, чтобы понять суть явления или причину болезни мне приходится входить в транс. Если пробуду в таком состоянии больше семи минут – могу не вернуться. Для этого и нужен ассистент – выводить из транса. Только представь, у тебя появится возможность уничтожить меня, даже не нанимая киллера. Достаточно будет не разбудить вовремя.

– Звучит заманчиво, – Алан задумался. – И ты готова доверить мне свою жизнь?

– Это лучше, чем постоянно ждать удара из-за угла. Предпочитаю играть в открытую. Если согласен, приступаем прямо сейчас – времени у нас мало.

От нас Войнича опять покоробило, но на часы он больше не смотрел.

– Ладно, но не пытайся меня обмануть. Что нужно делать?

Я провела его в гостиную, взяла в руки принесённый Алиной медальон, с фотографией Ларисы и прядью её волос.

– Сядь туда, – я кивнула на самое дальнее кресло.

Как ни странно он послушался без пререканий, хотя и следил за моими действиями по-прежнему настороженно и недоверчиво:

– Что ты будешь делать?

– Я собираюсь стать Ларисой, пропавшей девочкой, попробую подсоединиться к её ДНК и считать информацию. Узнаю, что случилось с ней тогда – пойму, что происходит с Галей сейчас. Твоя задача следить за временем. Часы на стене. Семь минут – максимальный предел, потом ты меня разбудишь. Я могу кричать, метаться, задыхаться, ты не вмешивайся пока не пройдёт хотя бы пять минут. Иначе ничего не успею.

На красивом лице Алана мелькнуло престранное выражение:

– А ты уверена, что я вообще вмешаюсь?

Я послала ему свою самую солнечную улыбку, он скривился в ответ, словно от острейшей зубной боли:

– Не уверена – в этом вся прелесть. У тебя будет право выбора: уничтожить генетически опасный вид или не уподобиться ему же! Не хотела бы я сейчас оказаться на твоём месте.

Я села в противоположное кресло, положила фото Гали на колени, поднесла к лицу зажатый между ладонями медальон Ларисы, закрыла глаза и провалилась в уже знакомую пугающую темноту…

Глава 17

Сознание возвращалось медленно и постепенно, от слабости и головокружения перед глазами всё расплывалось. Сначала я увидела потолок, стены, занавешенное окно, потом узнала по-прежнему сидящего в кресле Алана. Выражение его лица было страшным. Я с трудом сфокусировала взгляд на настенных часах:

– Девять минут? Ты сделал свой выбор.

– Но ты выжила!

– Прости, что разочаровала. Ведьмам везёт, как всё прошло?

Он словно не услышал вопроса:

– Кто это делал раньше? Кто будил тебя?

– Бабушка, а что?

– Я думал, ты притворяешься, – помолчав, признался он. – Даже когда ты начала задыхаться и биться в конвульсиях… Но ты ведь не притворялась? Через семь минут я уже был уверен. И ничего не сделал – просто сидел и ждал.

– Знаю, не твоя вина, что я выжила, возможно, в следующий раз тебе повезёт больше!

Он побледнел:

– В следующий раз?! Сразу видно, что ты дочь чокнутого! Я чуть не убил тебя сейчас, а ты готова снова подставиться?! Идиотка! Я лучше вызову психотерапевта, пусть проверит, насколько ты вообще вменяема!

Он встал и стремительно пошёл к выходу.

– Ларису похитили, – тихо сказала я вслед. Он машинально остановился. – Ударили по голове, завязали глаза. Увезли на каком-то транспортном средстве. Пару дней держали в подвале, а потом кто-то напал на неё и задушил. Это случилось летом, в июне – пятнадцать лет назад. Ларисе тогда было двенадцать, как сейчас Гале, и приступы у неё обостряются именно в июне.