Текст книги "Удача бродяги: Рядом, но не вместе (СИ)"

Автор книги: Наталья Караванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Птичка щебетала, уплетая сладкую булочку за мой счет в одной из кофеен на втором уровне нашего эконом-класса. Денег у Миры не было – их у адептов «учения пяти конфессий» и вообще-то не было, всей кассой распоряжался их главный. А раньше они жили в одном астрополисе, «но там было тесно и воздух дорогой», так что было решено продать свою долю общей собственности остающимся обитателям станции и на вырученные деньги перебраться туда, где всем будет хорошо и тепло.

Мира имела за плечами общие курсы в химическом колледже и полный курс духовной семинарии общины.

Я попыталась скинуть ей свою полицейскую визитку, но ничего не вышло: оказалось, у нее нет доступа в бортовую сетку. Однако после двух минут разговора она и так уже доверяла мне как лучшей подруге: удивительно доверчивое и бесстрашное создание.

Она немедленно перестала возмущаться и принялась щебетать о своей прежней жизни и о планах на жизнь новую – ведь на новом месте все будет по-другому, правда?

«А правда, что на планете небо будет синее, и воду можно пить, сколько хочешь? И даже купаться?».

Я не стала ее разочаровывать.

Ну да, небо, море. Пляж. Отдыхающие.

Но вы-то едете жить, а не отдыхать. А значит, все это курортное разнообразие будет от вас за стеклом. А на острове жизнь, в конце концов, вернется к привычному укладу.

У меня тоже ведь всегда возвращается. Верней, возвращалась. Раньше. До Нордвелла. И до Переса.

Как же все запуталось! И что с этим делать?

– А почему мне нельзя было пить чай с левата? Он что, алкогольный? Если что, я вино уже пила.

– Он зверски, неприлично вонючий. – Вздохнула я. – Ну как… с чем сравнить-то?

– Как носки наставника Лота после недельного аскетизма?

– Слабо! Умножь на три и добавь сверху запах гнилой тушенки…

– Ой! А как же этот… а что, эти, с пивом, будут его пить?

Я пожала плечами.

– Надеюсь, ума хватит только вид сделать. Левата-то оба поняли, что парни тебя подставили. Так что тебе бы нормальный чай достался, скорей всего. Но так веселее получилось. Будут знать, как подставлять отважных космических путешественниц!

– Это кого? – хлопнула глазами моя птичка.

– Это нас с тобой. Но все равно был шанс, что эти левата людей раньше не видели, могли попробовать напоить. Чайная церемония для них святее, чем для японцев…

– Что такое японцы? – тут же спросила она. – И как святым может оказаться то, чего не касался Бог?

Я поняла, что вечер будет долгим…

Чаепитие у левата – действительно часть национальной культуры. Беда в том, что наций у них примерно столько же, сколько у людей, и некоторые вообще не признают «архаических традиций», а для некоторых умение смешивать запахи – чуть ли не единственный критерий доверия. Ну, так говорили на лекциях, и это правда.

Наши оказались торговыми представителями большой международной компании, занимающейся интеграцией их технологий с иномирскими, в том числе нашими, человеческими. Они много где побывали в пределах человеческой ойкумены, младший даже выучил, частично, английский.

Час стабилизации, как подсказал нам бортовой информаторий – это в нашем случае примерно за сорок минут до общего отбоя: на «Регине» стандартные сутки слегка отличались от времени, принятом на Кинге, так что ждать было всего ничего.

И вот оно, логово серокожих алиенов, столь похожих внешне на нас, но все-таки отличающихся и нравами, и культурой и… и много чем еще.

Например, запахи, я уже говорила. То, что для нас – резкая вонь, для них – едва заметный оттенок, который могут отличить лишь гурманы.

Кстати, больше всего пахнет на церемонии не сам чай, а ароматические капсулы, специальным образом встроенные в стол или стакан, и «открывающиеся» для каждого этапа церемонии отдельно. Но и напиток, который нам предложили, был словно слегка приправлен одеколоном.

Да, птичка была здесь. И не одна. С тем самым злобным отчимом, на деле скорей производившим впечатление крайне усталого колониального интеллигента. Он даже чем-то похож на Луиса… не внешне, просто «чем-то». Я ведь могу ошибаться, поговорить-то мы с ним толком не успели.

Птичка после кафе решила, что мы теперь друзья и я забираю ее себе под опеку, а злые родичи и сотоварищи по перелету – пусть гуляют лесом. «А куда мы дальше пойдем? А покажешь, где ты живешь? А если ты вправду коп, то сколько уже преступников поймала? Ой, это тайна, да? Государственная? А что нужно сделать, чтобы мне тоже пойти в полицейские?..»

Вот тут-то я и поняла, что влипла не меньше, чем с Нордвеллом.

Причем, Нордвелл-то хоть точно знал, чего хочет и что со мной делать… а мне с этой птичкой что делать? Вернуть родным? Она сочтет, что я ее предаю. Отбрыкаться и грубо послать искать приключений самостоятельно? Она ведь найдет…

– …а пойдем мы, – сказала я, прорвавшись сквозь ее непрерывный щебет, – сдаваться твоему отчиму. Если я не ошибаюсь, твои родные наверняка уже с ума сходят и достают бортовую службу безопасности, а может и требуют вернуть корабль в астрополис Кинга, если потеряли тебя еще до отлета…

Она осеклась на полуслове и уставилась на меня испуганными глазами.

Я как будто отняла у ребенка конфету. Да еще внутренний голос ехидно подсказал: а сама-то сбежала! И даже писем родным не пишешь!

«Но это – другое дело!» – одернула я настырное альтер-эго. – «Из дома я не сбегала! И мама была в курсе, почему я осталась на острове, а не поехала в круиз!». А все, что случилось потом – не по моей вине случилось! Черт… ну, не только по моей. И вообще. Я собираюсь вернуться, а Птичка – нет!

– …а я тебе поверила!.. – выдохнула она, и так резво выскочила из кафе, что я даже не успела развить мысль или смягчить впечатление.

Посидела немного над чашкой с кофе. Ну что делать?

Выкинуть из головы – и дальше побрести, к капитану, потом к левата, как опять, с ощутимой долей сарказма советует внутренний голос? Или?

Я расплатилась, ругнувшись про себя в неподражаемом нордвелловском стиле, и отправилась на поиски. Нашла я Миру даже раньше, чем надеялась: она зашла во все тот же бар, заказала кружку пива… но внезапно выяснилось, что у нее нет ни кредитки, ни денег. В своем-то секторе она могла брать любую пищу в рамках дневной нормы расхода, питание у переселенцев было предоплачено. А пиво – нет. И понять ошибку она не успела, потому что сбежала из кафешки чуть раньше, чем я оплатила ее булочку.

Повторное шоу собрало меньше народу, потому что скандал только начал разгораться к моему приходу. Правда, Птичка, пойманная охранником и уже успевшая проникнуться чувством вины, слега присмирела, и при виде меня не стала совершать вторую попытку улететь, а закусила губу и всем видом постаралась показать, что она страдает за правду, а я – жестокий предатель, которому она вынуждена подчиняться. Я молча скинула бармену стоимость напитка, а сама глазами показала ей – на выход!

Она мотнула головой.

Я попробовала вспомнить, что в таких случаях делает Нордвелл…

Хмурится? Нет. Ругается?

Пока я соображала, Мира с высоко поднятой головой прошествовала мимо посетителей бара и мимо меня, так и стоявшей, застыв, у входа, с красноречиво направленным на дверь пальцем.

Точно. Не ругается и не хмурится. А сдерживая зубовный скрип, ждет, когда кто-то... не будем показывать пальцем… сам не догадается, чего, собственно от него требуется.

Плечи опущены и вздрагивают. И ведь не играет, действительно расстроена и разочарована во мне.

Пришлось буркнуть: «Давай за мной!» и привести в нашу с Нордвеллом каюту.

Показала ей на койку, села рядом. Каюта тесная, других посадочных мест нет. Она шмыгнула носом, и призналась:

– Я не хочу туда опять! Они думают, я только и мечтаю, что молитвы читать или в жены к кому-то из проповедников, или вообще… а у меня есть парень, а они говорят, что он дурак, а они откуда знают? А на корабле столько укромных мест… я думала, уйду, и все. И никто не догадается. Я даже место нашла, где жить… таааам… никто… не хооодит!

Я выщелкнула из дозатора стакан воды и протянула Мире. Она благодарно клацнула о край зубами, отпила несколько глотков и немного успокоилась.

– А ты не пробовала все это объяснить маме… или отчиму?

– Они только радуются, что будем жить на планете. Понимаешь, ведь это для них офигеть, какая смена статуса. Только они не понимают. Мне в астрополисе было лууучше! Там у меня все друзья остались, и вообще…

Я кое-что начала подозревать.

– Погоди, а тот парень, который не дурак. Он тоже остался в астрополисе?

Она уныло кивнула и снова всхлипнула.

– У него отец – приаль и трактователь писаний. Ну, то есть, в маленьких мирах он был бы… такое слово…

– священник?

– Ну не, он учит и показывает на своем примере... но не учитель и не наставник, потому что не учит специально, просто он как пример…

Я сдалась.

– Ясно, понятно, большой человек. Важная шишка. А что он с вами не полетел?

– А он и нам говорил не лететь… и Андрис мне говорил, чтобы я не летела, и я бы не полетела, только у нас же не спрячешься, родители всегда найдут. А они твердо хотят жить на этой адовой планете… им же этот… который предложил контракт, он картинки показывал… а там такие картинки… просто рай.

Не знаю, что меня вздернуло. Возможно, наконец, проснулось полицейское чутье. Потому что в ином случае, как объяснить, что совершенно невинное упоминание слова «контракт» да еще произнесенное в совершенно не том контексте, вдруг заставило меня вскинуть руки, тем самым останавливая Мирины излияния.

– Стооооп!

– А?

– Ты сказала: «контракт»?

– Ну… я же говорила. Мы продали свою часть станции тем, кто…

– Мира, это важно! Дай сообразить. Значит, ваша община ни с того, ни с сего, решила переселиться на планету в другой звездной системе. Так?

– Ну да, то есть, не совсем так…

– Вопрос, зачем вам для ваших внутриобщинных разборок понадобился какой-то посредник с картинками? Это он предложил вам переселиться?

– Ну, вроде бы да. Он такой общительный, и уважительно к старшим относится. И в Бога верит… Ему же не сразу поверили. Он предложил нашим приалям самим слетать и посмотреть остров. И они слетали. Я бы тоже полетела… но кто бы меня туда взял?

– И что?

– Ну, вот тогда приали между собой и поругались. От нашей церкви приаль Доффир, он сказал, что надо лететь, потому что астрополис не вечный и станция у нас не узловая. А отец Андриса, приаль Конрад, сказал, что через его труп. Потому что денег за продажу станции они наверняка получат меньше, чем она стоит, и перелет придется отрабатывать… или что-то такое, это мне Андрис так объяснил. Хотя, станция у нас хорошая, крепкая, и астрополис в хорошем состоянии…

Мне все равно казалось, что что-то здесь не чисто. Просто потому, что еще и дня не прошло с того момента, когда мне самой предложили подписать один весьма сомнительный контракт.

Ну, не может такого быть! Просто не может. Кому надо продавать в полном составе целую религиозную общину? Это ж на психиатрах разориться можно…

Сделка века, тоже мне.

И я, уже убедив себя, что ошибаюсь, напоследок, практически в шутку, уточнила:

– А этого вашего посредника часом зовут не Мозес?

И тут же поняла, что попала в точку.

По тому, как округлились Птичкины глаза, и как она заморгала, пытаясь понять, откуда я знаю такие подробности.

– Мира?

– Его зовут Анджело Мозес. Ну… наши в его имени увидели как бы знак. А что не так?

Я припомнила, как выглядел этот человек. Видела я его недолго, не больше минуты, пока они с Нордвеллом пикировались взглядами в одном из технических переходов Фелицы… Правда, тогда он точно был не Анджело. А с другой стороны, мало ли в обитаемой вселенной Мозесов?

И все равно тревога не проходила. Может, во вселенной Мозесов и не мало, но со словом «контракт» у меня рифмовался только один. Я попробовала еще раз развеять сомнения:

– Темные курчавые волосы, крупные зубы. Улыбается широко. Рост ниже среднего…

– Ну… примерно. То есть, да, зубы у него заметные.

Сомнения, ликуя, превратились в уверенность.

– Птичка, – сказала я, и сама удивилась, как прозвучал мой голос. Как натянутый между пальцами волосок. – Кажется, мы очень крепко влипли. А этот ваш… он здесь, на борту?

Она поняла, что дело серьезное, и что уже не до личных обид и страданий. Кивнула:

– Он в нашем секторе. С ним охранник и еще несколько человек сотрудников. Да что с ним не так? Эй, Реми! Ты меня пугаешь!

Она впервые за время нашего знакомства назвала меня по имени. Запомнила!

– Ну, дело в том… я принимала участие в одном расследовании. И там подозреваемым был сержант Густав Мозес…

– Наш – не Густав! – не очень уверенно возразила Мира.

– Да, но по описанию ты сказала, что похож. Так вот… этот Мозес преступник. Несколько месяцев назад он находился в тюрьме и его не должны были выпустить.

– Но наш не в тюрьме…

– Погоди. Тот Мозес сбежал из тюрьмы. Я видела его на Фелице всего несколько недель назад. Фелица – это орбитальный город возле Пуэрто-Кристалл, я там жила несколько лет. Раньше.

Мира передернула плечами и спросила:

– И что это значит?

– В экономической зоне Диаманта теневые контракты запрещены… как только перелетим туда…

Я захлопнула рот. Ага, перелетим. А там, на выходе, уже ждут: контрабандисты, арматоры, федералы, и вместо оркестра – мой «тоже родитель» со своими неразборчивыми в методах подчиненными. И кто сцапает лайнер первым, неизвестно.

И вообще, надо бы предупредить этих несчастных переселенцев. Может, они не захотят смиряться с нахлынувшими бедами и помогут повязать сержанта Мозеса, если это и вправду он? Только надо предупредить капитана…

И левата же еще…

– Но самое печальное, – сказала я Мире, – что если я права, и ваша община в опасности, то надо им хотя бы сказать об этом… а я сама это не смогу сделать. Мозес меня видел раньше и сразу поймет, что его план рухнул…

Если этот план вообще был.

Может, сержант, вопреки мнению шефа Ларди, сбежал из тюрьмы исключительно, чтобы заняться честным бизнесом?

– Но что же тогда… – растерялась Мира. – А может… ничего страшного? Ну, то есть, я просто сбегу и все, а…

– А остальные пусть умирают? Тебе их совсем не жалко?

– Умирают? Но нам сказали, что задолженность после перелета будет совсем небольшая, и мы ее отработаем за год…

Я закатила глаза. Внутренний голос, подозрительно похожий на голос Нордвелла, мерзко захихикал: «Теперь ты понимаешь, каково мне пришлось?».

– Мира. Теневой контракт – это не жизнь в раю с посильным трудом во имя общего блага. Теневой контракт – это когда ваша жизнь, здоровье, мнение ничего не стоит. Это хорошо, если вас привезут на Кристалл, там я смогу сообщить коллегам и вас спасут… наверное. А если нет? если распродадут по шахтам, по борделям и еще невесть, куда по всей вселенной, куда даже официальных рейсов не проложено?

Кажется, бордели ее впечатлили сильнее непосильного труда.

– Прости. Я не подумала. Но я придумала! Предупрежу отчима. И всех. Только не знаю, послушают ли меня. Я же сбежала… запрут же просто… и слушать не будут.

– Да, проблема. А ты знаешь сетевой код твоего отчима?

– Ой.

– Что?

– Мы не пользуемся сетевыми имплантами, это же чужие технологии…

Ага, значит, чай с левата мы пить готовы, а пользоваться плодами иномирского интеллекта – религия не позволяет. Но как обидно-то! Можно было просто вызвать ее отчима на разговор, типа, для возвращения найденной девушки в лоно семьи…

– Так, – сказала я. – на корабле должна быть база всех пассажиров, может, моего допуска хватит, чтобы проверить, тот ли это Мозес… Но как нам убедить твоего отчима... а в каких случаях тебе разрешено находиться где-то одной? Как тебя вообще-то выпустили из вашего сектора?

– Ну… нас водили на медсканер. Всех кто младше шестнадцати стандартных лет. Ну, мы же без имплантов, потому наши данные остались в базе астрополиса, нужны новые…

– И?

– И я задержалась. Специально. А потом потихоньку ушла.

Плохо… что придумать-то?

– А может, я скажу, что встретила кого-то, кто захотел послушать о Боге?

– Торианец! – предложила я. – торианцы все очень любопытны.

– Будет ругать, – покачала головой Мира. – Потом запрет. Потом выслушает…

Хм. У нас оставалось часа два до чайной церемонии, так что и на «ругать» и на «запрёт» время было. Хоть и впритык, кажется.

– Не говори ничего важного. Скажи про чай, что есть возможность приобщить к вашей церкви… ну, меня и двух левата, что ли. Постарайся быть убедительной. И не попасться на глаза Мозесу. Если это тот Мозес, он может догадаться, что ты теперь про него знаешь…

– А где встретимся?

– У сектора левата. Буду ждать до последнего!

– Похоже на план, – кивнула Мира. – Мне нравится! Правда, придется пять минут терпеть нравоучительные речи…

Я приподняла брови: всего пять? Да ее отчим святой…

И вот, мы сидим друг напротив друга в полутемном «салоне» в секторе левата.

Чайная церемония для них – это не просто ритуал, я уже говорила. Это в первую очередь регламент разговора – от самого общего к самому важному. Чтобы ароматы, заботливо смешанные для нас хозяевами, соответствовали настроению, царящему за специальными полупрозрачными «чайными» столиками.

Кто-то из наших профессоров считает, что левата каким-то образом даже слышат запахи.

Допустимые первые темы разговора (я подсмотрела в сетке перед тем, как идти): место, где довелось встретиться. Любимые запахи. Если встретились коллеги или любители одного дела – отвлеченные общие научные теории.

Запах оттеняет разговор. А сам чай – напиток, который не является источником основного запаха, но должен его подчеркивать, пьют в тишине, в те минуты, когда одна тема себя исчерпает, и приходит время перейти к следующей.

Там было еще что-то про длительность чайных пауз, но я не запомнила.

– Скоро такие лайнеры даже в вашем координационном пространстве перестанут эксплуатироваться, – младший из наших серокожих хозяев начал разговор первым, вежливо покачав головой и подождав, не появится ли других желающих. – Корпорации начали закупать новый тип разгонных систем, так что, вероятно, на новых кораблях будет больше свободного пространства и время в пути еще сократится.

– Большинству людей, – улыбнулся Мирин отчим, – между звездными системами доводится путешествовать не чаще одного раза в жизни. И в этом путешествии комфорт не столь существенен, как сама цель. Для нас очень важно понятие «дома»…

Мне он представился наставником Маером. Вот так – без фамилии. Ну, или если Маер – это фамилия, то без личного имени. Ну да, это вам не Ремедайос Августа Адамс-Родригес. А ведь в не таком уж далеком прошлом мое имя могло состоять слов из пятнадцати. Космос многое упрощает.

– Однако ваш вид распространяется по вселенной очень быстро, быстрей многих других. – Вежливо удивился этому утверждению старший из левата.

– Одно другому, молодые люди, – хорошо поставленным голосом опытного рассказчика ответил наставник Маер, – совершенно не мешает. Людям нужен дом… свой собственный дом, место, куда можно возвращаться. И чтобы его найти, мы готовы отправиться куда угодно, на другой край вселенной… раз уж так получилось, что в родной системе пригодных для жизни планет всего три и места на них на всех не хватает.

– Интересно то, – продолжил старший из левата, – что о вас в большой вселенной никто так долго ничего не знал. Это удивительно, как, не обладая всегалактическими технологиями, вы смогли самостоятельно колонизировать столько миров, да еще и создали конкурентную инфраструктуру, которую наши ученые только начали изучать!

Мне подумалось, что некоторые разделы этой инфраструктуры, хорошо бы, так и не стали достоянием всегалактичкской культуры – стыда же не оберешься.

– Вот взять этот лайнер! – отметил младший, тот, кто представился мне, как Риг-лия’ар. – с одной стороны, тесно, сложно устроен, относительно медленный. Зато воздух – бесплатно. Никаких гибернационных ячеек, чем грешат наши корабли, есть возможность выкупить сектор и настроить условия под себя. Даже вот, чай дозволен. Торианцы, например, арома-мастров на свои суда не допускают…

Мы еще поговорили о достоинствах человеческих кораблей, но тема оказалась не самой животрепещущей.

Так что время первой чашки (на самом деле – наперстка) чая пришло довольно скоро.

Вторую тему – о семье, здоровье и домашнем укладе, честно отработали Мира и ее отчим: о том, как живет их община, мне тоже было интересно послушать.

Когда же нечаянно речь зашла о моем семействе, я сочла, что это хороший повод подвести разговор к тому, что действительно важно и интересно.

Я сказала:

– Мы с матерью и отчимом живем на острове, на Пуэрто-Кристалл. Не знаю, как эта планета обозначается в ваших каталогах. У нас вилла, небольшое хозяйство и лодка. Это теплая, уютная планета, а дома всегда есть чем заняться. Но кроме этого, у меня есть родной отец. Он – не самый достойный человек в мире, и среди его знакомых есть люди, с которыми я не хотела бы общаться. Но это – тема для следующего чая…

Запах, если так можно сказать, стал резче и глуше. Он оставался очень сильным, но я, вероятно, принюхалась, потому что к пятнадцатой минуте церемонии уже могла различать оттенки. Его нельзя было назвать неприятным. Просто если раньше это было что-то отдаленно – растительное, то сейчас скорей пряное и отчетливо искусственное. Пожалуй, было бы интересно изучить эту их церемонию поглубже… когда-нибудь.

Кстати о чае… чай нам предложили обыкновенный, на основе классических природных основ, только с специфической отдушкой. Никакого алкоголя, легкий тонизирующий эффект. Бодрят скорей окружающие запахи.

Я постаралась как можно детальней объяснить и хозяевам, и особенно – гостям, чего именно я опасаюсь и в чем подозреваю господина Мозеса (Анджело он там или Густав – не очень важно). Очень не хотелось выставлять человечество в дурном свете перед лицом чужаков, но и врать было бы некрасиво. Не потому, что левата как то особо чутко реагируют на ложь, они и человеческие эмоции-то не всегда адекватно «переводят», а потому что самой хотелось разобраться в происходящем. При этом интересно, что наставник Маер больше интересовался перспективами контрактников, а левата – экономической целесообразностью использования рабского труда в условиях существования относительно дешевых альтернативных кибер-решений.

– …в результате у контрактников один выход, выдавать хозяевам результат за возможность получить контейнер с едой или может, возможность возвращения в отдаленной перспективе. – Закончила я основную мысль. – Вот такая история. И я подозреваю, что один из известных вербовщиков сейчас находится в секторе «Е» нашего корабля, сопровождая группу переселенцев.

– Насколько я понимаю, – посмотрел мне в глаза Риг-лия’ар, – вы же представитель закона и можете его остановить.

– Представитель. Но, к сожалению, на глубокий космос мои полномочия не распространяются…

Это если умолчать, что скорей всего, они вообще аннулированы. А что мой код еще считывается в сети как действующий, так все потому, что я несколько далеко нахожусь от родного участка. А дистанционно такие штуки не снимаются.

– Решить эту проблему может только бортовая служба охраны. Борт же приписан к Минотавру, а я не знаю, какие там законы.

– Вы считаете, что Анджело Мозес и человек, о котором вы рассказали нам – одно лицо?

Наставник побледнел и вообще выглядел растерянным.

– Да.

– Не может быть. Я читал контракт. Там все довольно прозрачно. И потом, юрист тоже смотрел…

– У вас в астрополисе был юрист с международным дипломом?

– Это был приглашенный юрист. Его нам предложил…

По лицу было видно. Мозес и предложил.

Я повернулась к левата:

– Простите, этот разговор не для церемонии. Я не должна была поднимать эту тему.

– Напротив! – старший из левата снова покачал головой, – это как раз разговор для церемонии. Только чай и только правильный запах могут помочь найти решение самых сложных проблем. Но нам понадобится еще чай…

Еще чай и новый оттенок запаха – орехово-миндальный, терпкий и отчетливо соленый…

Мне начинает нравиться у левата!

– Каковы же ваши планы? – спросил он, когда чай был разлит в очередной раз.

– Это не секрет. У нас оплачен перелет до следующей разгонной станции. Но из-за ремонта лайнер пошел к Кингу, рейс задержался. А там нас должен был ждать специально нанятый катер до Кристалла… во всяком случае, именно так мы летели в прошлый раз, когда нас возили знакомиться с нашим новым домом.

Интересно. А им никто не сказал, что рано или поздно, но «Регина» сама придет в систему Диаманта?

Скорей всего, наемный катер увезет новоявленных контрактников… куда? Куда угодно кроме Пуэрто-Кристалл.

– Значит, – предположил любознательный Риг-лия’ар, – там их будет ждать покупатель. Так?

– Похоже, – я кивнула. – И скорей всего, это будут вооруженные бандиты. От них не уйти…

– Это если Анджело Мозес – действительно тот, о ком вы говорите. Пока я не вижу доказательств…

– У вас есть его снимок?

– Нет. Он говорит, что не публичная персона и не любит этого. Я кстати, тоже. Это не преступление.

– Понятно. Ну что же… Я предупредила.

Наставник Маер вскинул обе руки:

– Девушка, я не сказал, что не верю вам. Но все необходимо проверить. Потому что если вы правы, у нашей общины перспективы очень печальные.

– Почему? – удивился старший левата.

– Свой прежний дом мы оставили. Все средства вложили в аренду острова, на который, если все так, как говорит эта юная особа, нас везти никто не собирался. Значит, и арендовать его для нас не было смысла. То есть наши деньги уже присвоены, нового дома у нас не будет. И на Пуэрто-Кристалл нас никто не ждет.

– Вы уже подписались под чем-то? – спросила я осторожно.

– Да. Контракт об аренде, отработка недостающих средств с доходов после переселения… эти документы подписал приаль еще до… и прописал всех, кто пожелал перебраться на новое место.

Вот же! ¡maldita sea!

С другой стороны, в правовом пространстве Пуэрто-Кристалл…

Предупредить капитана?

А какое ему дело до того, что станет с пассажирами, когда они уже сойдут с корабля?

Если подумать. Впрочем. Есть вариант!

– Есть вариант. – Вздохнула я. – Но мне все же придется поговорить с капитаном: без поддержки экипажа ничего не получится.

– Что именно? Я должен знать о ваших планах!

– Арест Мозеса и остальных его сообщников вместе с судном, конечно. У меня-то здесь никаких полицейских полномочий, а капитан корабля – другое дело. Он может кое-что приказать. И мне надо связаться с моим начальством… и с напарником. Если получится.

Если правда, капитан захочет меня слушать. Я – всего лишь стажерка из фелицианской бурсы, с временным значком и с самой, наверное, короткой и неудачной практикой в полиции за всю историю ее существования!

Маер уныло кивнул. Мира смотрела на меня с таким восторгом, что стало немного страшно. А Риг-лия’ар со свойственной его сородичам невозмутимостью разлил по чашкам еще одну порцию чая.

– Общие проблемы мы обсудили, – сказал он. – Поговорили и о самом важном. Однако есть что-то, что тревожит вашу идентичность…

– Душу?

– Я так и сказал. Это синонимы, разве нет?

Международные синтетические языки, к сожалению, за века обрастают трактовками и значениями и теряют первоначальную убогую, но не дающую ошибиться однозначность.

– Синонимы, – согласилась я, чтобы не спорить.

– Так в чем же ваша проблема?

«Вы» и «ты», кстати, даже не синонимы, а одно слово. Просто у нас на Фелице считался правильным более отстраненный перевод.

Я пожала плечами. Сами спросили, так?

– Что такое «Термитник»? В информатории сказано, это разработка вашего народа.

– Термитник?

Пришлось напомнить себе, что в языке левата он наверняка называется как-то иначе.

Что я успела заметить, пока сейф у Нордвелла был открыт?

– Мой напарник сказал, что это ваша секретная военная разработка. Маленькая желтая капсула… – я показал пальцами размер и форму – с такими… как антенны или отростки с обеих сторон. Он сказал, это опасная штука, которая запрещена почти во всех цивилизованных мирах.

Наши хозяева тревожно переглянулись, и младший снова потянулся за «чайником» – высоким узким сосудом из прозрачного пластика.

Значит, хотят углубиться в эту тему…