Текст книги "Удача бродяги: Рядом, но не вместе (СИ)"

Автор книги: Наталья Караванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

И я снова это почувствовала – как с его появлением любое помещение словно усыхает. Становится меньше.

– Что там? – тихо спросила я.

– Плохо, они дом подожгли. Не смог помешать. Простите.

Он посмотрел в глаза моей матери, и я поняла, что убивать она его не будет. Но возможно их обоих убьем мы с Луисом – за публичное попрание семейных ценностей.

– Вы ведь Мари Родригес. Приятно познакомиться.

И он – вот гад! – протянул ей руку. А когда она протянула для пожатия свою – весьма галантно и по-светски коснулся ее пальцев губами. Мама, тут же, конечно, растаяла и забыла о коварных планах мести.

Луис, впрочем, прервал идиллию, напомнив о себе легким покашливанием.

– Извините, я вам не мешаю?

– Луис Адамс, мой муж.

Нордвелл посерьезнел:

– Как вы? Я смотрю, кровь остановить не получилось. Давайте поменяем повязку. Родригес, надеюсь, вы сообщили о случившемся в полицию и вызвали помощь?

– Конечно. Но им понадобится время, чтобы сюда добраться.

– Похвально. Идите сюда, поможете. Я думаю, Луис, вам будет тяжело сидеть без поддержки. Пуля прошла на вылет, повезло. Но хорошего мало. Давайте, Родригес. Мне надо руки помыть. Садитесь рядом и поддерживайте его, чтобы не упал. Мари, ваша помощь тоже нужна.

С повязкой мы провозились несколько минут, и в этот раз все получилось намного успешней.

Нордвелл между делом успел сменить порванную майку на такую же целую, отдать какие-то распоряжения искину лодки о маршруте, и окончательно влюбить в себя мою маму сообщением, что она может чувствовать себя здесь как дома и что каюта и кухня – в ее распоряжении.

Когда обессиленный Луис снова лег в постель, а мама принялась хлопотать рядом, я убежала от этой идиллии на бак – отдышаться и собраться с мыслями.

Идея оказалась не очень хорошей. Стоило остаться одной, как волной накатило все, что только что с нами случилось: седой, целящийся в меня из огнестрельного оружия. С восьми шагов не промахнулся бы. Развороченная шея и забрызганное собственной кровью лицо Далли. Фонтанчики песка там, куда ударили пули. Мертвый седой. Мертвый тот человек у причала. Окровавленный Луис. Окровавленный Кертис… или как его там…

Я сглотнула скопившийся в горле ком, и вроде бы смогла выдохнуть, но в этот момент на бак вошел Нордвелл. Скользнул по мне равнодушным взглядом и взобрался в кресло рулевого.

Я спросила, сама удивившись, какой у меня ровный и спокойный голос:

– Как вы оказались на острове?

– Мне нужно было с вами поговорить. Может даже не с вами, а с вашей матерью. Кое-что уточнить.

– Да ну?

– Какое вы имеете отношение к Алваро Пересу?

– А вам-то он зачем?

– Так и будем отвечать друг другу вопросами?

– Вы первый. Как вы оказались на острове? Охранная система не сообщила ничего.

– Мой транспондер был включен. Да я и через серво-сеть запрос кидал. Очень не хотелось появиться неожиданно. Так что, не работала ваша станция. Мне это показалось немного странным, но я не ожидал, что окажусь у вас в разгар вечеринки.

– Вечеринки, – повторила я задумчиво. – Вечеринки…

Подошла к стеклу, чтобы он, не дайте духи Океана, не увидел выражение моего лица. За прозрачным окном скользила подводная чернильная мгла. Мне казалось, что Нордвелл улыбается. Расспрашивает меня с этим своим вечным нехорошим прищуром.

– Ваша очередь. Кем вам приходится Перес?

– Тоже родитель. В смысле, отец… биологический. Мама считает, это его люди на нас напали. А я думаю, это его враги. Все странно запуталось. Такой клубок. Зачем вам Перес?

Он не отвечал так долго, что я даже обернулась.

Нордвелл стоял у пульта рулевого, даже не стоял, почти лежал на нем, и сверлил меня взглядом. Потом вдруг тряхнул головой, и вновь стал похож на себя:

– Да почти ни зачем. Тоже вот хотел ему пару вопросов задать.

Я кивнула. Правды он мне не скажет. Никто никогда не говорит правду. Всем есть, что скрывать. Кроме меня.

– Долго нам… добираться?

– В надводном режиме – не больше часа. Но будет потряхивать, если волна. Я отвезу вас в Коста Кристалл. Там лучшие медицинские центры и проще затеряться. Свяжетесь оттуда с вашим шефом, объясните, что мы не хотели рисковать.

– Конечно.

Куда бы спрятаться? Свободным от людей остается только шлюз и гальюн. И там и там – тесно и неуютно.

Нордвелл неожиданно подошел ко мне. Остановился в полушаге, и сказал:

– Родригес, не нойте. Вы сегодня герой. Вы спасли семью. Настоящий офицер полиции, а глаза сырые.

Неправда. Я не ныла. И глаза у меня сухие. Пока сухие. Просто никто не хочет говорить правду, никто не хочет отвечать на мои вопросы. И не надо мне льстить…

– Это все вы, это не я. Без вас все бы плохо кончилось. А я убила человека. Я убила человека. Понимаете?

– Вы защищались. Родригес, у вас кровь на лице и… на одежде. Умойтесь. Хорошо? И возвращайтесь. Осталось недолго.

Я кивнула и сосчитала в уме до трех, перед тем, как идти умываться. Слез не будет. И нытья тоже не будет! Я герой или нет? Да я героичней эпических героев. Медаль мне. Нет, дайте две!

В зеркале я, наконец, увидела свою чумазую физиономию. Н-да, то еще зрелище. Самое оно для жареных новостей! Правда, чужая кровь с лица по большей части, высохнув, отшелушилась, но на левой щеке, и на шее… и конечно, вся майка.

Я попыталась отстирать одежду, и с удивлением обнаружила, что у меня получается.

Отмылась, мокрыми руками провела несколько раз по волосам – они встали на голове смешным дикобразом. Ну и пусть. Осталось недолго. Все скоро закончится… я надеюсь, что закончится.

Мокрая одежда облепила фигуру, мне пришлось вытащить из-под майки наружу нордвелловскую «удачу бродяги». Нехорошо, надо было еще в прошлый раз отдать. А я с ней как-то уже сроднилась. Ну вот. Привычный пляжный вид возвращен. Лучше бы я форму не снимала, конечно. Но у меня – официальный отпуск, что же мне, и купаться в форме?

Я почувствовала, что лодка набрала скорость и теперь идет много ровнее, срезая верхушки волн. Мы на поверхности, плыть уже меньше часа. Можно подняться на флайбридж – а там я и на старой лодке у Нордвелла не была.

Одежда там быстро высохнет. И волосы высохнут.

В каюте Луис дремал, мама пристроилась рядом на одном из складных сидений. Одновременно со мной с бака в каюту вошел Нордвелл и одарил нас самой лучистой из своих улыбок.

– Я связался с госпиталем спасателей на Коста-Кристалл. Нас встретят у самого причала. Кроме того, они уже информировали городское полицейское отделение и управление береговой полиции в Байя Соледо.

Мама разулыбалась в ответ. Конечно, его помощь неоценима, и какое счастье, что он оказался рядом в этот трудный момент, и как Ремедайос повезло с таким знакомым…

Если не Луис, то я сама кого-нибудь из них сейчас убью. Только великая сила воли заставила меня сдержаться. Я сказала сквозь, надеюсь, не менее лучезарную улыбку, что у Нордвелла:

– Я поднимусь наверх. Не теряйте!

На флайбридже было празднично от солнца, играющего бликами на волнах и на металлических элементах фальшборта. От самого ощущения полета над волнами – в потоке легких брызг. Солнца и ветра было столько, что хоть расправляй крылья и взлетай. Солнце словно выжгло, за минуту вытопило из сердца скопившийся там комок дрянных печалей. Ветер унес все мысли, оставив гулкую звонкую пустоту.

Удобные сиденья успели высохнуть, осталось несколько брызг по углам. Я взобралась на спинку, схватилась за поручни и стала смотреть на горизонт, к которому мы летели на самой полной скорости. Я могла бы так сидеть бесконечно. Но кто бы мне дал.

– Пришли проверить, не свалилась ли я за борт?

– Сбежал от расспросов вашей матушки.

Нордвелл тут же привычно подставил физиономию солнцу – для этого ему пришлось от меня отвернуться.

Да, мама у меня заботлива сверх меры и весьма внимательна. Особенно – к мелочам.

– Сочувствую, – вздохнула я. – Вы ей понравились.

– Вижу, вы вернули себе присутствие духа. Приятно слышать.

Вернула ли? Я посмотрела на Нордвелла, мысленно дорисовывая ему опереточную шляпу с пером, кожаную жилетку и абордажный меч. В конце концов, в истории цивилизации бывали не только космические пираты. Верней вот как раз космических пиратов-то в чистом виде и не было.

…и серьгу в ухо. Золотую. Из монеты.

– Для пирата, – сказала я, – вы слишком филантроп. Шеф Ларди вообще считает, что вы – тайный агент то ли какой-то корпорации, то ли иностранной спецслужбы.

– Родригес, да у вашего шефа фантазия почти такая же буйная, как у вас.

– Почему вы вмешались? Какое вам дело до меня и моей семьи?

– А вам что-то не нравится?

– Мне не нравится, когда я чего-то не понимаю. Вас я не понимаю.

– А скажите, Родригес. Вы бы что, на моем месте поступили как-то иначе?

– Я на своем месте, – пробурчала я. – А вы – на своем. Или это не вы в розыске за мародерство?

Да, некрасиво прозвучало. Даже грубо. Получилось, как будто я подозреваю его в трусости или еще в чем похуже. Какой пират это снесет? Кажется, следовало быстренько извиниться. Но я не успела.

И разозлила я его всерьез.

Отвернулся от солнышка. Встал между мной и горизонтом, смерил желтым яростным взглядом от макушки до пальцев ног. Я видела, как у него раздуваются ноздри, и знала, что вот сейчас он меня с полным правом может скинуть за борт.

Но в некоторых вопросах мы с мамой очень похожи. И я не отвела взгляд.

Несколько секунд я изучала очень близко злые желтые глаза, но мне не было страшно. Потому что я видела, каким его взгляд был в ночь нашего знакомства. Я знала, какого Нордвелла надо бояться.

Он вдруг усмехнулся. Поднял руку, и пальцем провел по ракушкам у меня на груди. Амулет. Опять я про него забыла.

– Он ваш, я сейчас… надо было сразу отдать.

Попыталась снять «удачу бродяги», чтобы вернуть законному владельцу, но у владельца на этот счет оказалось свое мнение. Он перехватил мои руки и все с той же полуулыбкой-полуухмылкой сказал:

– Нет уж, пусть у вас остается. Вам сейчас нужнее.

Мне так мне: в амулетную удачу я не верю, а ожерелье симпатичное.

– Родригес, у вас есть подружка? Или друг? С которым вы могли бы поговорить, и который бы вас выслушал? Полиция вам непременно назначит психолога, так положено после всяких подобных инцидентов, но психолог, это не всегда то, что нужно.

Я подумала, что в кампусе у меня было довольно много подруг и приятелей, но в каникулы их где сыщешь-то? Зато сразу вспомнился Джо Мартинес.

– Да. Есть, конечно.

– Вот и хорошо. Как только все утрясется, сразу встретьтесь с ней. Поговорите. Расскажите ей все, что не готовы рассказать посторонним или родным. Сможете?

Я кивнула. Мои мысли были в этот момент заняты тем, что Нордвелл как поймал мои руки так и не выпускал их. И от его рук моим было тепло. И возмутительно уютно.

– Вот и славно.

– Почему – Родригес? Вы же знаете, как меня зовут. Я говорила.

– Говорили – роботу у Ашота. Не мне.

Я попыталась поймать его взгляд, но куда там. Он смотрел мне за плечо, на восток, где небо потихоньку начинало темнеть. Туда, где постепенно растворялся в волнах пенный след лодки.

Зато на западе, прямо под солнцем, в золотистой дымке показались берега Коста-Кристалл. Совсем недолго осталось плыть.

– И пообещайте мне еще одну вещь.

– Что?

– Держитесь подальше от Переса. И от меня держитесь подальше.

– Столько добрых напутствий, сдохнуть можно.

Я осторожно, хоть и не без сожаления, высвободила ладони и поспешила вниз.

Как будто мне мамы мало раздавать полезные советы и предостерегать от плохих парней.

Эск экстренной помощи мы заметили, еще не причалив. На последних метрах Нордвелл сам взял управление и подогнал лодку почти вплотную к участку берега, где уже ждали врачи. Они сами поднялись на борт, сами переложили на носилки и унесли Луиса. Мама улетела с ним вместе. Я, подумав, осталась, предварительно уточнив, где смогу завтра навестить родных.

Снова связалась с шефом Ларди, объяснила ситуацию. Шеф глядел на меня не просто синей глубинной рыбой, а глубинной рыбой, слегка подвяленной на солнце – ему явно было нехорошо.

Он поделился неутешительными новостями. Наш дом на Эсмеральде сгорел полностью. Прибывшие агенты трупов на острове не нашли, но нашли пятна крови по всей территории. По ДНК сразу установили личности и сейчас собирают данные о них. А на Фелице кто-то попытался убить Алваро Переса. Но пострадал только секретарь.

Федеральные власти закрыли телепорты. Начались глобальные проверки и на планете и в орбитальном городе.

Моим родителям выделили персональную охрану и как только появится возможность, их спрячут так, что никто не найдет, даже если будут точно знать где искать. Если я хочу, мне, кстати, тоже выделят охрану и препроводят на секретный адрес для последующего инструктажа и отправки в страшно секретное место пережидать события.

Дурацкое предложение. Конечно, никуда я не поеду. Завтра вернусь в участок и продолжу работать… или что там полагается? А, медицинское освидетельствование? Да пожалуйста. Куда явиться? Хорошо. Ладно, согласна на охрану. Да мне все равно, кто. Агент из федерального агентства? Да хоть два. Нет, стоп, я пошутила, двух не надо.

Сразу за причалами Коста-Кристалл начинаются пляжи, на которых полно народу даже сейчас, на закате. В летних кафе играет музыка, мерцают декоративные огни.

Нордвелл брел по линии прибоя в сторону бухты. Прямая спина, лицо – к закату. Солнце уже почти село, но он все равно пытается поймать последние лучи. Как будто он – солнечный элемент питания. Или плавучий цветок-компас. Только не плавучий, а идучий. Идущий. Идущий в закат компас-пират.

Я спрыгнула на берег. В туфли сразу же насыпался еще не остывший песок, пришлось их снять и взять в руку. Снимать оказалось трудно – почему-то руки плохо слушались, а равновесие все время ускользало. Наверное, мы слишком долго пробыли на воде, и я привыкла к небольшой качке. А теперь, на твердом берегу, пожинаю последствия. Правда, никогда раньше таких неприятностей со мной не бывало.

И можно было сразу уйти в город… или все-таки догнать и попрощаться.

Я решила догнать.

А через несколько минут обнаружила себя сидящей на песке у самого прибоя. Сидеть было тепло и удобно, только голова все время падала – не куда ее, бедную, приложить. Разве что прямо на песок.

А что такого – ночи сейчас жаркие. Кто меня прогонит с пляжа-то? Да еще полно народу на берегу, хотя стало почти темно! Лодка Нордвелла рядом, а сам он, наверное, уже где-то далеко-далеко, за горизонтом… так и идет вдоль прибоя. Примерно через неделю он своим ходом придет к своей лодке с другой стороны острова…

Нордвелл присел рядом. Я не услышала, догадалась. А через секунду получила подтверждение:

– Родригес, вы что-то совсем раскисли. Давайте я провожу вас до гостиницы.

– Справлюсь. День паршивый был просто. Ну, вы знаете.

Я встала. Отряхнула колени. Вот же! Прекрасно стою!

– Идите сюда. Да что вы от меня все время шарахаетесь!..

Я молча вцепилась в его локоть – чтоб только перестал обвинять, что шарахаюсь. Меня просто немного качает! Был паршивый день, я говорила.

Думаю, встречным казалось, что я пьяна до потери человеческого вида. Но это все равно. Оказалось, что если попасть в ритм шагов Нордвелла, то вполне можно идти, не спотыкаясь, и даже не очень висеть у него на локте.

Мы миновали улочку прибрежных отелей и гостиниц, вышли к ярмарке. Я подумала, что номер на ночь можно было снять рядом с пляжем, и не заморачиваться дальней ходьбой, но вероятно, Нордвелл руководствовался соображениями конспирации.

Хотя, сетевой след в толпе отдыхающих спрятать трудно.

Миновали ярморочную площадь, поднялись по пешеходной улочке-лестнице, миновали еще одну узенькую и не очень чистую улицу. Я вскоре перестала даже пытаться запоминать маршрут, и не знаю, сколько времени мы бродили по городу, пока не оказались у небольшого, нового коттеджа над бухтой. Нордвелл махнул рукой над сенсором, открылась дверь. В прихожей тут же вспыхнул свет, потянуло прохладой.

…крошечная комната, плетеный пляжный шезлонг вместо кровати. Правда, на шезлонг горой навалены круглые подушки, лежит несколько пледов. Нордвелл подвел меня к этому «спальному месту», усадил, точно куклу.

– Ну вот. Отдыхайте.

Может он еще что-то добавил, да я не расслышала: спала.

Проснулась от отчетливого Нордвелловского рыка:

– Вы должны были предвидеть! У вас такая работа. И почему ее должен делать я?

Кто-то что-то невнятно пробубнил в ответ.

Я протерла глаза, выглянула в окно. Солнце, оказывается, поднялось уже довольно высоко, а значит, надо спешить. Мои, может, еще в больнице. В серво-сети никаких новых сообщений нет, так что скорей всего, их еще никуда перевести не успели.

За дверью, в гостиной, что-то хрустнуло. Я прислушалась.

– Кто мог предвидеть, что Бруно ради сиюминутной выгоды рискнет налаженным каналом поставки? Эсмеральда – его ошибка!

Голос гостя был обыкновенным. Раздраженный тихий баритон.

– А я его понимаю. Для вашего Бруно несколько важней сейчас прижать к ногтю Переса, иначе Перес, с его обширными политическими связями, почти не напрягаясь, получит его бизнес со всеми поставщиками и всеми посредниками. Вы знаете, что меня на острове срисовали? В полный рост? Вероятно, вам придется искать другого человека на мою роль.

– Федералы подчистили на острове. По нашим данным, у Бруно к вам нет претензий. Слушай, Ксандер, ты же сам заварил эту кашу… кстати, во всей этой истории с Родригес есть один очень неприятный момент. В первую очередь для тебя.

– Всего один? Да ну?

– Перес узнал о тебе и близко к сердцу принял твое появление на горизонте. Даже отправил своих мальчиков разобраться.

– Так что ж «мальчики» меня до сих пор не нашли? Теряет хватку старый лис, что ли?

– Мальчики нашли. На лодке. Пару дней назад. И уничтожили. Вместе с лодкой…

– Понятно. Одной загадкой меньше. Так что, я дальше работаю по Бруно?

– Да. Надо понять, куда они дели груз, и не начал ли он продавать его маленькими партиями…

– Понимаю. Что по моему вопросу? Есть подвижки?

Я поняла, что Нордвелл очень не хотел спрашивать. Но спросил.

– Пока к сожалению… Но Перес точно причастен. И не мне тебя учить, но ты, мне кажется, совершили большую ошибку, не воспользовавшись картой, которая сама шла в руки!

– О чем речь?

Да, о чем? Мне тоже интересно!

– Родригес была у тебя на лодке. Практически, вот, в руках. Ты мог ставить Пересу любые условия, моя помощь не понадобилась бы! Но отчего-то решил…

Ага, понятно. Очень доходчиво объяснил, спасибо! Значит, я – удобный инструмент, чтобы диктовать условия Алваро Пересу. Ах-ха-ха! Знали бы вы, господа, как это смешно выглядит со стороны. Да Пересу до последнего времени до меня не было никакого дела!

В любом случае, безобразие это надо прекращать. Жаль, из окна здесь не вылезешь – слишком высоко оно над улицей. Вид открывается чудесный, а вот для утренней альпинистской тренировки – как-то совсем нехорошо.

Я поправила одежду и волосы, вставила ноги в кеды и решительно толкнула дверь.

– Привет, – сказала я обоим собеседникам.

Нордвелл сидел ко мне лицом и ничуть не удивился. Даже легонько кивнул.

Его собеседнику пришлось обернуться. Высокий, симпатичный. Темные волосы уложены в строгую прическу, одет весьма официально, разве что пиджак снял и бросил на кресло у входа.

– Нордвелл, у тебя гости? Какого черта не предупредил, что у тебя женщина?

– Познакомься, Ханс, Ремедайос Родригес, та самая. Родригес, и вы познакомьтесь – Ханс де Гив, человек, благодаря которому мы с вами встретились.

– Вы тут, – вздохнула я, – так душевно рассуждали о моей предполагаемой роли в ваших интригах, что я невольно решила присоединиться. Продолжайте, что уж!

Нордвелл хохотнул и даже откинулся на спинку своего кресла. И даже ноги вытянул, расслабившись. Всем своим видом он демонстрировал – выкручивайся, де Гив, сам, как хочешь!

Но де Гив, очевидно, тоже был из тех, кому палец в рот не клади. Он чуть развел руками и спросил:

– Вы же в курсе затруднений сэра Нордвелла?

– Это кроме вас? Ах, да. И разумеется кроме меня?

– Ваш отец считает, что Нордвелл хочет его убить. А Нордвелл хочет всего лишь задать ему пару неприятных вопросов.

Нордвелл нахмурился и прищелкнул пальцами:

– Это сложно. Не берите в голову, я не собирался воспользоваться идеей Ханса, если это вас тревожит.

– Отчего же? Всем надо что-то спросить у сеньора Переса, и все почему-то считают, что сеньор Перес будет покладистей, если будет волноваться за мою судьбу. А никому в голову не приходило, что сеньору Пересу до меня, по большому счету, нет никакого дела? Бедный-бедный сеньор Перес…

– Да есть ему дело! – легонько хлопнул ладонью по столу де Гив. – Ладно, ребята. Я смотрю, вы тут и без меня можете разобраться…

– Да, – поспешно сказала я. – Мне тоже пора. В больницу.

– Лучше не надо. – Де Гив стал вдруг хмур и строг. – За людьми Бруно, конечно, присматривают. Сейчас – с особым тщанием. Но пока игра не окончена… для вас это все еще может быть опасно.

– Согласен, – хмыкнул Нордвелл. – Ханс, проводишь девушку до госпиталя? Искупи часть своей вины.

Де Гив приподнял брови. А Нордвелл пояснил специально для меня:

– Если бы мой приятель вовремя решил проблему жирных насекомых в собственном сетевом пространстве, мне не пришлось бы снимать легальную морду, и ваш био-сканер никогда бы меня не обнаружил на пляже. Вы никогда не догадались бы попытаться меня арестовать, а мне не пришлось бы доводить до конца сделку по продаже партии огнестрельного оружия не самым миролюбивым парням Пуэрто-Кристалл.

Называется, объяснил. Но, похоже, прав был мой шеф Ларди – Нордвелл чей-то агент. И де Гив чей-то агент. И вокруг меня одни спецагенты и преступники, и только я одна – честный полицейский.

Да-да. Из береговой полиции, которая дока по разниманию пьяных драк и присмотру за порядком на пляжных вечеринках.

– Так это я виноват? – возмутился де Гив. – Подумай, Ксандер. Однажды я перестану тебя прикрывать, и тогда…

– Идите! Родригес, этому чучелу можно доверять. Но будьте с ним осторожней, он сердцеед и ловелас!

Мы спускались к телепортационной станции по длинной улице-лестнице. Солнце нещадно пекло, людей было мало. Я спросила:

– Вы друзья? С Нордвеллом?

– Сложный вопрос. У нас паритет. Он помогает нам, мы помогаем… насколько это возможно легальным путем… помогаем ему.

– Но не сильно стараетесь, так? Он вам зачем-то нужен.

Де Гив впервые внимательно посмотрел на меня:

– Лично я с ним честен. Но не думаю, что мне стоит ждать от него помощи за рамками наших соглашений.

– А кто вы? Я имею в виду… работу. По которой паритет.

– Федеральное агентство расследования экономических преступлений. Не хотите поменять место службы, кстати? У нас весело. Правда, придется поучиться…

– Я подумаю. Спасибо. А кто такой Бруно?

– Не забивайте себе вашу хорошенькую голову. Вам это совершенно…

Я перебила:

– Его люди сожгли мой дом. Нет уж, мне надо знать. И мне надо знать, если вдруг на меня попытаются снова напасть, с кем я имею дело. И чего от них ждать!

Вовсе я не была так уверена в себе, как хотела показать. Но де Гиву знать об этом совершенно не обязательно.

И он, о чудо! поднял руки, показывая, что сдается.

– Бруно – бизнесмен. Скажем так… бизнесмен, большая часть дел которого связана с криминалом. К сожалению, появился он на горизонте недавно, и прямых доказательств его экономических преступлений у нас нет. Но. Он своими активными… действиями… привлек внимание Алваро Переса. Что-то они не поделили. И началось. Это еще не война, но уже – маневры. Бруно заполучил, нашим недосмотром, признаю, партию запрещенного оружия. Вернуть эту партию сейчас наша главная задача, тем более что люди Бруно, возможно, с теми самыми стволами, отметились на Эсмеральде. Вот такой расклад… а вот и телепорт. Идемте!

Мама наставила на меня палец и сказала:

– Реми, ты едешь с нами.

Я посмотрела на Луиса, который в нашей семье самый уравновешенный и рассудительный. Но Луис, похоже, решил умыть руки.

– Нет, – вздохнула я. – Не еду.

– Но почему? Я уже договорилась. Послушай, это всего лишь на пару недель. Как раз закончатся строительные работы на Эсмеральде, можно будет вернуться домой. Ремедайос, отказываться глупо! Как еще ты бы попала на круизный лайнер премиум класса?

– Мам, мне скоро возвращаться на Фелицу. И у меня работа. Я обещаю болтать с тобой каждый день и рассказывать все новости. К тому же суровые дяденьки из агентства по экономическим преступлениям заверили, что опасности уже почти никакой нет. Не о чем переживать.

– Переживать всегда есть о чем! Я разговаривала с Алваро сегодня утром. Он сам счел нужным со мной связаться… он говорит, что на лайнере нам будет обеспечена максимальная охрана. И среди пассажиров – сплошь приличные люди. Ты могла бы воспользоваться этим, чтобы завести полезные связи.

– Мам, хватит с меня полезных связей. Так это сам… – я сбилась, потому что называть его «тоже родителем» вслух было бы грубо, а отцом назвать – язык не поворачивался. – …сам Перес предложил тебе спрятаться на лайнере? Его была идея?

Она немного смутилась.

– Идея была не его. Но он поддержал и предложил помощь! Он очень за тебя беспокоится!

Я снова посмотрела на Луиса. Да, ему тоже не нравилось участие моего «тоже родителя» в этой истории. Но он мог себе позволить мудро переждать мамин энтузиазм, а потом сделать так, как считает нужным. У меня на дипломатические маневры времени было меньше.

– Вот не надо ему беспокоиться. В общем, я пришла не спорить! Я пришла вас проведать и узнать, как дела. Кстати, шеф Ларди вернул мне мою комнату, так что адрес будет прежний.

– Реми. Это нерационально и попросту опасно!

Да-да, конечно! Может, она и права. И Перес, и все, кто придумал этот план с круизом.

Но они для себя правы. И по-своему правы. А я знаю, что есть где-то на планете или около некто Бруно, из-за которого я убила человека. И этот Бруно желает мне отнюдь не добра, и может быть, решит повторить попытку. Так уж лучше, пусть в тот момент мама с Луисом будут где-нибудь подальше. И еще. Может, у меня и не слишком надежная психика, может мне и следует поучиться выдержке и все такое. Но я не намерена оставлять все как есть. Эсмеральда – немного и мой дом тоже. И это дело – дело Бруно – немного, ну совсем капельку, но уже касается береговой полиции.

Правда, говорить я этого пока никому не буду. Во избежание.

Надо еще как следует все обдумать.

И может быть, с кем-нибудь обсудить.