Текст книги "Время в нас и время вне нас"

Автор книги: Наталья Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Что касается определения точности восприятия длительности времени, американский ученый Франц Халберг создал простую и эффективную методику определения длительности «индивидуальной минуты». Человек считает про себя равномерно от одного до шестидесяти, так, чтобы каждая последующая цифра называлась в уме через одну секунду. Начиная считать, испытуемый пускает секундомер, который останавливает, досчитав до шестидесяти. В среднем «индивидуальная минута» составляет 58–62 секунды, однако длительность ее сильно варьируется как у разных людей, так и у одного и того же человека в связи с изменением общего состояния. При этом лица с высокими способностями к адаптации в условиях изменения внешней среды и высоких нагрузок (эмоциональных, интеллектуальных и физических) умеют «растягивать» время. Их «индивидуальная минута» чаще превышает минуту физического времени, колеблясь в среднем в пределах 58–70 секунд, достигая изредка 80–85. Лица с низкими адаптационными способностями ко всякого рода изменениям внешних условий и дополнительным нагрузкам чаще отсчитывают «индивидуальную минуту» ускоренно, и значения ее колеблются в среднем от 37 до 57 секунд.

Как любой другой физиологический параметр, длительность «индивидуальной минуты» меняется в течение суток, причем более четкий циркадный ритм отмечен у хорошо адаптирующихся лиц.

Любое недомогание, а заболевание особенно влекут за собой снижение длительности «индивидуальной минуты» (по сравнению с нормой данного лица), и это снижение тем больше, чем тяжелее течет заболевание.

Проходит время и во сне

Сон является временем отключения организма от активной деятельности и восстановления сил. Это процесс, во время которого происходит регуляция всех функций и систем, а также упорядочение временных отношений между ними.

Изучение изменений биоэлектрических процессов головного мозга во время сна проводится путем записи биопотенциалов с поверхности черепа (электроэнцефалограмма– ЭЭГ). В последние годы, после введения в практику лечения некоторых заболеваний с помощью так называемых вживленных (долгосрочных) электродов, регистрируются также и биопотенциалы глубоких; (подкорковых) структур мозга (электросубкортикограмма – ЭСКоГ).

Картина ЭЭГ и ЭСКоГ во время сна представляет собой смену волн различной частоты. Если в бодрствовании регистрируются в основном волны с частотой 7,5—12 в секунду (альфа-ритм) и более частые колебания – 13–30 в секунду (бета-ритм), то по мере засыпания активность становится все более медленной, появляются, а потом и преобладают в записи колебания с частотой 4–6 и 0,5–3 в секунду, а также так называемые «веретена сна» – вспышки колебаний частотой 34–16 в секунду. В зависимости от доминирования тех или иных частот выделяются I–IV стадии сна, называемые вместе медленноволновым сном. Но есть еще одна стадия, возникающая периодически, примерно каждые полтора часа, и как бы прерывающая медленноволновой сон на несколько секунд или минут, а затем исчезающая. Эта стадия называется парадоксальным сном, или стадией быстрых движений глаз (БДГ). Как видно из названия, в это время человек начинает двигать глазами. Парадоксальной стадия названа потому, что человек спит очень-очень глубоко (его труднее разбудить, нежели в стадию медленноволнового сна), а картина ЭЭГ соответствует тому, что наблюдается в бодрствовании. Таким образом, в стадии БДГ мозг пребывает в активном состоянии, но человек не просыпается и никакой деятельности не производит.

В глубокой древности индусы уже знали, что человек может находиться только в трех функциональных состояниях– бодрствования (когда он реагирует на все внешние раздражения), сна (когда он не реагирует ни на что) и сновидений (когда он реагирует на продукцию образов собственного мозга). Стадия БДГ и есть то состояние, когда человек видит сновидение, реже слышит или ощущает (ему кажется, что он сам двигается или к нему прикасаются).

Записывая ЭЭГ, исследователь точно знает, сколько времени человек находится в той или иной стадии сна, и может проследить, как в этих стадиях ощущается течение времени. Для этого при пробуждении испытуемого спрашивают: «Сколько времени вы спали?» или «Который сейчас час?», выясняют, какое сновидение видел человек в стадии парадоксального сна, сколько времени заняло бы действие, в нем бывшее, если бы оно происходило в реальной жизни. И что особенно интересно: почти каждому человеку когда-то снились длинные и богатые событиями сны, но спали люди непродолжительное время.

Что касается медленноволнового сна, то человек может довольно точно сказать, сколько он проспал, но па всегда. В ряде случаев человек совсем не знает, сколько спал, а судит только по тому, выспался он или нет. Но если испытуемый задает себе время, в которое надо проснуться (например, в 7 часов) или через которое надо проснуться (например, через 2 часа), то ему это вполне удается.

Таким образом, в медленноволновом сне время течет обычным образом, как в бодрствовании. Исследуя особенности течения времени в сновидениях у здоровых испытуемых и у больных, мы сопоставляли длительность стадии БДГ на энцефалограмме или на электросубкортикограмме с длительностью событий в сновидениях и обнаружили, что в каких-то случаях соотношение этих двух времен 1: 1, в каких-то—1:2–5; 1:10 и даже 1:50—100. Так, например, испытуемому, спящему под контролем записи ЭЭГ, нанесли раздражение на подошву левой ноги. Он немедленно проснулся, стадия БДГ, возникшая на ЭЭГ буквально в момент раздражения, длилась 6 секунд. Но за это время испытуемый успел увидать во сне, что он бежал за трамваем, прыгнул на подножку, оттолкнувшись именно левой ногой от земли (трамваи в то время были иной конструкции и на ходу впрыгнуть было можно), поднялся в вагон и заплатил за проезд. При самом экономном счете все эти события не могли занять в реальной жизни меньше 40–60 секунд, то есть отношение длительности реально протекшего времени, зарегистрированного на ЭЭГ (6 с), ко времени сновидения – 1:6 или 1:10.

В другом случае, когда проводилась во время сна запись ЭЭГ и ЭСКоГ у больного, которого лечили с помощью вживленных электродов, стадия БДГ длилась, согласно записи, 5 минут. Больной при этом начал стонать, беспокойно шевелиться и был разбужен. Оказалось, что в сновидении он шел лесом и за ним погнался волк, от которого он в страхе убегал. По количеству событий время сновидения текло 1:1. Пытаясь выяснить, чем отличаются сновидения, в которых меняется масштаб времени, от тех, в которых масштаб не меняется, мы исследовали корреляционные зависимости между активностью различных отделов коры и подкорковых образований. Оказалось, что в тех случаях, когда время в сновидении течет так же, как в бодрствовании, события развиваются в строго логическом порядке, деятельность структур четко взаимосвязана. Если же время в сновидении растягивалось, событий происходило во много раз больше, чем могло произойти за данный отрезок времени, события развивались как бы одновременно, переплетались, были отрывочны, и в логическую форму человек расставлял их последовательно уже наяву. При этом корреляции деятельности структур не обнаруживалось, каждая из них действовала как бы сама по себе. По-видимому, механизм растягивания времени з сновидениях заключается в том, что различные образования мозга включаются в деятельность не последовательно, а параллельно. Таким образом, в медленноволновом сне время течет самым обычным образом, а во время сновидений может произойти изменение шкалы времени, вследствие чего течение времени как бы замедляется.

Время покоя и время борьбы

Для восприятия времени не меньшее значение, чем функциональное состояние, имеет состояние эмоциональное, заинтересованность в деятельности, мотивация, наконец, вид и условия работы.

Значительно меняются отношение ко времени и его восприятие в зависимости от того, насколько человек может им сам распоряжаться. Люди меньше устают и более продуктивно работают на конвейере, если могут что-то изменять в ритме работы.

Неодинаково ощущение времени у спортсменов, занимающихся различными видами спорта. У тех из них, которые сравнительно мало зависят от внешних условий и сами планируют свои действия (стрелки, легкоатлеты и т. д.), чувство времени не отличается от такового у лиц, спортом не занимающихся. У единоборцев длительность минуты по мере занятий спортом уменьшается. У тех спортсменов, которые зависят от противников и товарищей (спортивные игры), длительность «индивидуальной минуты» в процессе спортивной деятельности обычно возрастает. Кроме того, у них повышен интерес к анализу структуры времени. Для шахматистов, которые должны строго следить за временем (не только своим, но и противника), затрачиваемым на ходы, характерно хорошее ощущение времени, длительность «индивидуальной минуты» у них в процессе тренировки увеличивается.

Следует отметить, что величина оцениваемого человеком отрезка времени зависит не от числа реально имевших место событий, а только от числа тех событий, которые известны, замечены им. Чем больше испытуемый уделяет внимания времени, тем длиннее оно кажется. Но если решается трудная и интересная задача, о времени забывают и оно кажется короче.

У практически здоровых людей в состоянии эмоционального напряжения могут изменяться восприятие времени, скорость двигательных реакций и опознавание образа. К числу стрессорных факторов относится, например, дефицит времени при работе за пультом управления ЭВМ или за рулем любого вида транспорта. В этих условиях время, за которое человек успевает понять, что за объект внезапно появился перед ним (время опознания образа), увеличивается более чем на 1/3 (с 0,76мс при опознавании в свободном режиме до 1,12 при опознавании в условиях дефицита времени).

Космонавты оценивают временные интервалы в условиях невесомости в зависимости от самочувствия и эмоционального состояния. В условиях плохого самочувствия отрезок в 24–26 секунд воспринимается как одна минута, в состоянии легкой эйфории отрезок в 35–40 секунд– как 15–20 секунд. Хорошо тренированнее космонавты отмеривают отрезки времени точно. Юрий Гагарин отрезок в 24 секунды воспринимал как 22, 23 и 21 секунду. Указанные закономерности так постоянны, что исследователи рекомендуют использовать результаты оценки времени для определения эмоционального состояния в стрессовой ситуации.

Обнаружены изменения оценок временных отрезков в сторону преувеличения при работе летчиков в спокойных условиях и в сторону преуменьшения по мере нарастания эмоционального стресса, при усложнении полетной обстановки.

Такое укорочение длительности протекающего времени в состоянии стресса отражает человеческие стремления сократить срок пребывания в ожидании, что нашло свое яркое выражение в словах Фауста, обращенных к Мефистофелю: «Пусть будет то, что суждено судьбой, бес, помоги, промчи мне время страха!» (Перевод Н. Л. Холодковского.)

Очень ярко укорочение длительности «индивидуальной минуты» обнаруживается у спортсменов, занимающихся всеми видами спорта, на старте, но только именно на самом старте, а не перед выступлением вообще. Наиболее отчетливо это укорочение отмечается у мотоциклистов, борцов, боксеров и дельтапланеристов. При этом успешность выполнения спортивного задания оказывается тем более высокой, чем более длительной была «индивидуальная минута» на старте.

В тех случаях, когда человек попадает в крайне опасную ситуацию, связанную с непосредственной угрозой жизни, как это бывает в профессиональной деятельности пилотов и водителей наземного транспорта или во время соревнований или тренировок по техническим видам спорта (мотокросс, автомобильные гонки, полеты на дельтаплане и т. д.), дело идет уже не только об изменении в малых пределах длительности «индивидуальной минуты», но об изменении самого масштаба времени.

Феномен изменения масштаба времени сводится либо к его «растягиванию» – тогда человек успевает в невероятно короткий срок не только принять решение, но и реализовать его, либо к «сжатию» – тогда человек не успевает сделать то, что вполне можно выполнить без спешки. Ситуации со «сжатием» времени описаны, например, в книге А. А. Леонова и В. П. Лебедева «Восприятие пространства и времени в космосе» (М., 1968). Два члена экипажа загоревшегося самолета погибли потому, что командир переоценил длительность промежутка времени между подачей им команды катапультироваться экипажу и собственным катапультированием, прежде чем он получил подтверждение, что команда принята. В состоянии страха время для него сжалось.

У спортсменов такое сжатие времени вызывает фальстарт – они преждевременно срываются с места. Некоторые парашютисты вообще не могут сделать затяжного прыжка, поскольку открывают парашют, допустим, через 8 секунд, будучи уверены, что прошло уже 15–20 секунд. Ю. А. Гагарин спокойно открывал парашют через 50,2 секунды при задании открыть его через 50 секунд.

Субъективное убыстрение времени бывает и при высоком напряжении. Так, А. А. Леонов при выходе в безопорное космическое пространство отметил, что время, отведенное для работы вне корабля, пролетело очень быстро, как 1–2 минуты.

Что касается субъективного замедления течения времени, исследование этого феномена проводилось на летчиках, которые не подозревали, что ведут самолет с двойным управлением, Неожиданно для пилота выключалась приборная доска, а самолет бросали в пике, то есть через 40 секунд он должен был бы врезаться в землю. Многочисленные скрытые телекамеры фиксировали каждое движение испытуемого летчика.

Было выявлено три типа реакций:

паника и паралич деятельности (пилот бросал управление);

поиск выхода методом тыка (пилот беспорядочно дергал ручки управления; этим методом можно было вывести самолет в нужное положение примерно в течение двух минут);

мгновенное верное решение (пилот сам выводил самолет в нужное положение за несколько секунд).

На вопросы «Почему и как пилот принял верное решение?» и «Сколько времени прошло, прежде чем был окончен маневр?» все удачно выполнившие задание летчики ответили однозначно: «Перебрал в уме варианты, прошло около двух минут». Значит, для них прошло две минуты, а телекамеры запечатлели время в несколько секунд.

Аналогичные данные были получены при исследовании дельтапланеристов. Удачно выполненные полеты, во время которых нередко возникали сложности, им казались более продолжительными, чем это было на самом деле. Сопоставление длительности полета и длительности «индивидуальной минуты» показало, что имеются два разных механизма удлинения времени – небольшое увеличение длительности минуты и резкое, кратковременное изменение масштаба времени.

Вспомним об изменении масштаба времени в сновидениях. Это позволяет предположить, что в момент смертельной опасности мозговые образования не просматривают поочередно разные версии, а создают эти версии поведения разом, параллельно. В сознание «к исполнению» поступает та единственная, которая ведет к спасению. Такое состояние не бывает длительным, скорее всего – во избежание дурных последствий для мозга.

Что это действительно так, показывает проведенный нами анализ особенностей принятия решений в условиях реальной опасности. Для данной ситуации характерно следующее:

1. Решение принималось при осознании наличия опасности, необходимости действовать, в состоянии тревоги, но не страха. Глубина опасности и все последствия не рассматривались, все внимание фокусировалось исключительно на том, что следует предпринять. При: этом четко представлялась конечная цель. Это состояние точно описано космонавтами Г. Береговым и В. Пономаренко в статье «Профессия одержимых» (Коммунист, 1980, № 4), где приводится высказывание летчика-испытателя со стажем более сорока лет, считающего главным «умение в минуту опасности хладнокровно рассуждать, думая о том, что необходимо сделать, а не о том, что со мной может быть».

2. Время принятия решения очень короткое (внезапное озарение), человек может даже начать действовать прежде, чем сам поймет, что решение принято.

3. Решение воспринимается как безусловно правильное и единственно возможное. Убежденность принявшего решение заставляет окружающих бездоказательно ему следовать (даже если решение принял неофициальный лидер группы).

4. Принятое решение в первое мгновение необъяснимо. В дальнейшем возможно: додумывание доказательств, отказ от попытки объяснить, почему решение было именно таким; если человек был один, то, кроме двух первых вариантов, возможна амнезия – человек вообще не понимает и не помнит, как вышел из создавшегося положения.

5. Для принятия решения в условиях реальной опасности, по-видимому, необходима определенная психологическая структура, в частности – задержанная реакция страха. Вообще эмоциональные реакции и сопутствующие им (или определяющие их) изменения биопотенциалов мозга требуют энергетических затрат и развиваются несколько отставленно во времени, однако в данном случае имеет место крайняя степень выраженности этого явления. Принявший и осуществивший решение человек нередко только через много часов начинает осознавать, что могло бы случиться, и тогда переживает уже непонятное для окружающих потрясение.

6. Человек, раз осуществивший принятое решение в опасной ситуации (но не в состоянии парализующего ужаса), стремится повторно попасть в соответствующую ситуацию, даже если, что случается нередко, его заслуги не были признаны и его поведение в предыдущий раз не заслужило общественного одобрения и поощрения. Принятие решения уже является своего рода наградой.

Следовательно, в условиях, когда имеется высокая мотивация принятия решения и конечная цель его ясна, включается механизм, обеспечивающий мгновенность решения. Решение принимается за счет одновременного параллельного (а не последовательного, как обычно) рассмотрения вариантов. При этом в сознании фокусируется только тот единственный вариант (если он достигнут!), который совпал с моделью идеального результата. Все остальные результаты, а заодно и все доказательства просто стираются как шум. Этот результат может быть и не достигнут, кроме того, не на все случаи жизни принципиально есть решения, но мы такие случаи не рассматриваем. Если же решение принято, оно возникает не столько как «перебор» уже готовых реакций (хотя такой «перебор», несомненно, тоже происходит), но в первую очередь как замыкание случайных связей и выбор из огромного числа возникающих решений наиболее удачного.

Таким образом, хотя скорость процессов переработки информации может не меняться, за счет процесса «параллельного анализа» человек имеет дело как бы с другим масштабом растянувшегося для него времени. Вступает в силу так называемое «бергсоновское время» – время как поток взаимно перекрещивающихся событий, в котором для создателя кибернетики Н. Винера существует не только живой организм, но и современный автомат.

Владеть своим временем можно и нужно

Что такое «свое время»? Это то время, которым располагает каждый индивидуум от рождения до смерти и которое каждый использует с разным успехом. Один успевает открыть Америку, другой не успевает открыть ни одной книжки.

Единственно, в чем люди необычайно схожи, – они одинаково жалуются на недостаток времени. И в этом все винят время и никто не винит себя. Однако во все века, в том числе и в наш, жили и трудились люди, которые в отпущенное им время успели совершить колоссально много. Назовем только три имени: Владимир Михайлович Бехтерев, Константин Эдуардович Циолковский, Николай Иванович Вавилов.

Владимир Михайлович Бехтерев (1857–1927) – человек, занимавшийся таким количеством медико-биологических и смежных дисциплин (общая биология, анатомия, физиология, невропатология, психиатрия, психология, педагогика, юриспруденция и т. д.), что один мог быть «медицинским институтом». Его перу принадлежит 613 работ на русском языке, многие из них были опубликованы и за рубежом, в личном архиве имеется еще свыше тысячи единиц хранения. В. М. Бехтерев организовал около 30 научных и научно-учебных институтов, клиник, лабораторий, причем некоторые из них ученый строил в прямом смысле слова, начиная не только с закладки здания, но даже с осушения участков земли.

К 1927 году, году его смерти, в Ленинграде существовала сеть из двенадцати созданных им учреждений, объединенных в Государственную психоневрологическую академию. При этом В. М. Бехтерев постоянно оставался практическим врачом, оказывал помощь огромному числу больных в психиатрической и неврологической клиниках.

Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935) – пионер в области исследования Космоса. Ему принадлежит около четырехсот опубликованных работ по космонавтике, экспериментальной аэродинамике, теории полета аэроплана, ракетодинамике, геофизике, биологии, философии и языкознанию, социологии и этике, астрономии и многим частным проблемам техники. Во много раз больше неопубликованных работ хранится в архиве. При этом наукой К. Э. Циолковский всю жизнь занимался урывками, зарабатывая хлеб для своей большой семьи нелегким учительским трудом (кстати, педагог он был превосходный). Из этих же денег он выкраивал средства на приобретение материалов и реактивов, необходимых для проведения исследований.

Николай Иванович Вавилов (1887–1943) – биолог, генетик, растениевед. Создал более десятка опытных селекционных станций. Организовал (и обычно сам участвовал) 180 экспедиций по сбору растений в Советском Союзе и за рубежом – в Америке, странах Средиземноморья, Северной Африке, Абиссинии. За экспедицию в Афганистан (1924) Русское географическое общество присудило ему золотую медаль имени Н. М. Пржевальского с многозначительной надписью: «За географический подвиг».

В результате работы на всех пяти континентах к 1940 году им была собрана коллекция растений, насчитывавшая 200 тысяч образцов. Перу Н. И. Вавилова принадлежит большое количество научных трудов, многие из них остались незаконченными в связи с арестом ученого. Вклад Н. И. Вавилова в науку столь значим, что столетие со дня его рождения по решению ЮНЕСКО отметила вся мировая общественность. За свою не слишком долгую жизнь Н. И. Вавилов успел сделать очень многое. Его любимым выражением было: «Нужно взвалить на себя как можно больше, это лучший способ как можно больше сделать».

Итак, три крупных русских ученых, три человека, внесших колоссальный вклад в науку. Вероятно, читатель возразит: «Они же были гениями». Да, это правда, но именно про таких людей Христофор Колумб сказал, что гений тем и отличается от посредственности, что делает то, что любой другой мог бы делать.

Так много, как они, сможет успеть далеко не каждый, но люди должны планировать свое время, наполнять смыслом каждое мгновение. Тогда отпадет нужда писать печальные стихи о потерянном времени, как это сделал поэт Георгий Константинов в «Балладе о потерянном времени»:

Потерянное время? О нем спросить хотите вы?

Оно давно оплакано в пещерах сталактитами…

Его матросы видели в стране Аборигении —

гуляющим беспечно в лесу благих намерений…

Оно в песках нубийских – замеченное совами —

все пирамиду строило… Спокойно… Вверх основами…

В акрополях ищите… На отмелях коралловых…

В средневековых шхунах, что превратили в бары мы…

В подвалы, в голубятни оно входило с радостью,

в творенья полноводные бесчисленных бездарностей…

Но где-то пробежало оно, как сумасшедшее…

Поскольку было будущим… И вот – уже прошедшее…

А может, в чьем-то важном зевке оно скрывается…

Или в акульем брюхе!.. Иль в парике красавицы!..

Потерянное время? Да, было здесь…

И вдруг исчезло в направленье туманном

Север – Юг.

Самым первым секретом правильного использовании времени является увлеченность своим делом или хоти бы добросовестное исполнение работы.

«Разница между усилиями, которые тратятся на посредственное и хорошее выполнение работы, весьма не велика, не говоря уже о том, что в обоих случаях почти всегда затрачивается одинаковое количество времени. Зато различие между плодами того или иного отношения к делу поистине колоссально: человек приобретает репутацию либо лентяя, либо отличного работника. Говоря попросту, если все равно надо куда-то идти, имеет смысл слегка прибавить шагу, чтобы оказаться первым». Эти слова принадлежат профессору И. Саркизову-Саразини и очень созвучны восточной мудрости, которая гласит:

У тех, кто трудится до пота,

Раз-два – кончается работа.

У тех, кому работать лень,

Кончается рабочий день.

Планирование времени может быть аккордным на данную деятельность или на весь тип жизни. Планирование конкретной работы должно идти не от настоящего времени к будущему, а от будущего «часа ноль», к которому приурочен момент окончания работы, подобно тому, как военачальник назначает день и час баталии, а задача командиров – привести к этому моменту на нужные позиции боеспособные и укомплектованные войска.

Если работу надо сдать через месяц, то, чтобы успеть к этому сроку (учитывая необходимость оформления документации и возможные неполадки), она должна быть сделана наполовину через 10 дней.

Кроме планирования сроков работы необходимо планировать и ее темп. Правильно заметила Мариэтта Шагинян: «Планировать темп значит видеть не только данный факт, но и целевое назначение этого факта. Возьмем простейший случай планирования темпа – лошадиные бега… скорость надо развивать медленно и с запасом, уметь рассчитать момент, когда можно перегнать противника без риска потерять быстроту. Возьмем другой простейший случай планирования темпов, когда цель меняется… цель – остановить лошадь… Выиграть время в данном случае, то есть максимально экономнее подойти к цели, – это значит пустить лошадь нести некоторое время, пока она не ослабит гонки и не даст легко себя остановить. Оба примера указывают на различные темпы, хотя имеют в себе нечто общее, а именно: скорейшее завоевание времени в обоих случаях идет не по прямой».

Таким образом, не всегда нужно просто «гнать», но все-таки стремление все делать быстро – характерная черта всех тех, кто успел сделать многое в жизни. И в первую очередь – быстро думать. Наполеон любил говорить, что его превосходство в сражениях зависит от того, что он думает быстрее, чем другие.

Такого же мнения придерживался и Суворов. «Я действую не часами, а минутами, – говорил он. – Одна минута решает исход баталии, один час – успех кампании, один день – судьбы империи». Его борьба с «немогузнайками» была борьбой за скорость мысли солдата, Те же требования предъявлял Суворов и к офицерам. «Спешите, ваше сиятельство, – приказал он однажды генералу, – деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время дороже всего». Сам он даже в староста не ходил, а бегал, не ездил, а скакал, не обходил стоящий на пути стул, а перепрыгивал через него.

Но такое стремление заполнить деятельностью свой день и свой век свойственно только людям трудолюбивой души. Восточная мудрость гласит: «Если лошадь ленива, ей тяжела и грива», «Ленивый поученьями замучит того, кто что-нибудь ему поручит».

Наиболее частый и общепринятый способ зря тратить время – это выбирать, что делать нужно, а что не нужно, что интересно, а что не интересно. Постоянно интересных занятий нет. И всегда скучна та работа, которую делают плохо.

Кроме того, чем больше работы, тем напряженнее труд, дела не откладываются, а складываются во времени. «Я не могу работать, не отрывая постоянными урывками свой ум от специального предмета и не читал постороннего. И всегда – во время приготовленья к экзаменам и спешных работ – я перечитывал гораздо больше книг, чем в обычное время», – писал академия В. И. Вернадский, создатель биогеохимии и учения о ноосфере.

Такое уважительное отношение и ко времени, и к делу (любому делу!) позволило В. И. Вернадскому реформировать минералогию, наполнить содержанием геохимию, создать заново биогеохимию и радиогеологию, О В. И. Вернадском говорят, что после Ломоносова это едва ли не единственный человек в ученом сообществе нашего Отечества, который в XX веке представлял в своем лице Академию наук.

К сожалению, обычно со временем обращаются небрежно, так, как об этом с горечью написал в своих стихах Василий Захарченко:

Дай время мне взаймы —

Верну попозже.

Да разве знаем мы,

Что нам дороже?

Мы то, что наверху

Лежит как бремя,

Хватаем, чепуху

Сменив на время.

Оно за пустельгой

Встает на смену

Правдивости нагой —

Бесценной.

Не понимаешь ты,

Что обворован,

Что выхода из нищеты

Нет никакого,

Что времени

Ни дать, ни взять,

Ня выкрасть.

Безвременья печать

Обвыклась.

И, торжествуя над тобой,

Как ржою въелась,

А ты уже не молодой.

Ты – зрелость!

Осталось времени, поди,

Немного.

И забываешь: впереди —

Дорога.

Но вернемся к вопросу о планировании времени на всю жизнь. Хорошо, активно работающие люди это планирование проводят автоматически, они просто приучены (или привыкли) не терять ни минуты.

Но был очень оригинальный ученый, Александр Александрович Любищев, занимавшийся математизацией биологии, который ежедневно в течение 56 лет (с 26 лет до своей смерти, последовавшей в 82 года) записывал расход времени на работу, на вспомогательные дела, чтение, письма, слушание музыки, общение и т. д. Ежедневный учет занимал несколько минут, ежемесячно и ежегодно он составлял для себя отчет и смотрел, на что ушло его время. И планировал время вперед. А результатом была высочайшая работоспособность– полторы тысячи часов в год только основной научной работы, примерно по 6 часов в день. Благодаря своей системе он высвобождал время и для книг, и для прогулок, и для музыки, и для путешествий.

Д. Гранин в повести «Эта странная жизнь» пишет: «…его Время было не Временем достижений, не Временем успехов. Он не мерил себя количеством достигнутого. Для него важен был, скорее, процесс приближения к истине, процесс ее выявления. И в этом смысле его Время выступало для него как Время, которого всегда достаточно. Времени не могло быть мало, потому что любое Время для чего-то достаточно». И далее: «Он любил Время как возможность творения и относился ко Времени благоговейно, и притом заботливо, считая, что совсем не безразлично, на что его, это Время, употреблять. Оно, Время, обладает каким-то нравственным качеством. Время потерянное – это Время, отнятое у науки, у людей, на которых он работал. Время– самая большая ценность, верил он, и нелепо тратить его для соперничества или для удовлетворения своего самолюбия».

Вероятно, система А. А. Любищева неповторима, возможно, ее повторять и не следует; каждый сам для себя должен, если хочет, создавать свою личную, ему удобную систему.