Текст книги "Можете звать меня Татьяной"

Автор книги: Наталья Арбузова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

За стеною по ночам

Татьяна никогда не отличалась предусмотрительностью. Сдала комнату женщине из Белоруссии с грозной профессией «судебный исполнитель», а та как сквозь землю провалилась. Татьяна зашла в комнату. Стол и стулья завалены толстыми книгами, явно приготовленными для распространения. Связки по двенадцати томов. Тяжелые – каждым томом можно человека убить. Кто-то их издавал, кто-то издание финансировал. Татьяна открыла наугад один том. В предисловии было сказано: здесь собраны действенные молитвы, исцеляющие от конкретных болезней. Татьяна прочла на выбор одну страницу посередине. Господи спаси и помилуй мою селезенку. Господи, спаси и помилуй мою поджелудочную железу. И так на тысячу с лишним страниц. Что, это на двенадцать томов? нет, слава богу, тут двенадцать экземпляров. Немного полегче. Женщина бросила свое сокровище и смоталась на две недели к себе в Белоруссию. Вернулась с новыми шедеврами: десяток столь же объемистых книг. Татьяна разглядеть их не успела – жиличка съехала. Ведь кто-то поверит, будет перечислять свои внутренности перед иконою. Дивны дела твои, господи.

Итак, первый опыт сдачи жилья оказался неудачным. Татьяна уже не работает, а иметь свои деньги хочется. Зачем, Татьяна? ведь ты всю жизнь о достатке не пеклась. – Ездить буду. Теперь есть такая возможность. Трудно удержаться. – Куда, милая? – А хоть бы на Тенерифе. – Ишь ведь что удумала.

Въехала новая квартирантка. Из Питера. Переводчица с норвежского. Молодое лицо, молодые глаза, круглые плечи. Совершенно седая голова, стриженная коротким ежиком. Почему она так собою распорядилась, чтоб обязательно в Москву – Татьяна не выясняла. Зовут ее Катарина, и никак иначе. Одно имя сулило чудо. Чудо не замедлило явиться. Когда Татьяна вошла в восьмиметровую комнату, сданную Катарине, комната оказалась (показалась) вдвое больше. Не поверила глазам, вышла в коридор. Кухня, коридор, большая Татьянина комната не изменились. Но вселенная Катарины секунды явно расширилась. Вместо продавленного дивана, от которого отваливался вниз прессованный картон, стояла трехспальная софа с подушками. В углу комнаты поставлен на попа надутый надувной матрас на две персоны как минимум. На стуле аккуратно сложено использованное постельное белье – довольно много. Здесь ночевали. Кто? Татьяна не слыхала, чтоб дверь отворялась, а слух у нее был как у филина. На письменном столе, кроме телевизора, расположились черные африканские божки вроде тех, что Пикассо воровал из Лувра. В шкафу вместо платьев Катарины стояли прислоненные друг к другу картины странного содержания. Такая живопись дело обычное, но где одежда? словно и не надо. А сам шкаф? он разросся до неприличия, старый Татьянин шкаф. Из шкафа через щель стала видна вся Татьянина комната. Из Татьяниной же комнаты ничего не видно. Лишь Татьяна под присмотром Катарины и ее призрачных гостей. А они – нет. Интересное кино.

Татьяна поспала днем, когда Катарина отсутствовала, обделывая свои таинственные дела. Ночью легла лицом к безопасной стенке и напрягла свой недюжинный слух. Голосов она различила много – более шести. Потом их стало меньше: кое-кто ушел. Ушел иди улетел? в общем, удалился. Утром Татьяна полезла в интернет и там среди переводчиков с норвежского Катарины не обнаружила. А ведь паспорт Татьяна видела своими глазами. Существует такая Катарина. Существует, практикует какую-то магию, однако с норвежского не переводит, нет. Разве что древние руны, смысл коих неясен непосвященным. Получается – Татьяна поселила у себя колдунью. Какая удача!

Катарина исчезала на весь день. Татьяна изучала ее комнату. Была уверена, что Катарина об этом знает, но удержаться не могла. Африканские божки уж вытеснены скифскими идолищами. Стекла комнаты трижды сменили цвет. Только изнутри, с улицы они смотрелись по-прежнему. Деньги в положенный срок Катарина клала на кухонный стол. Татьяна, не долго думая, поехала в Турцию. Оставила Катарине записку, причем ошиблась насчет своего возвращения на два дня – вполне в ее, Татьянином, духе. Вернусь двадцать пятого мая. На самом деле в документах черным по белому написано: двадцать третьего мая. Жила полных двадцать дней в диком месте под горою, над которой то и дело гремело. Плавала далеко, выбиралась назад по натянутому канату. Вернулась поздним вечером двадцать третьего мая, как и было в бумагах прописано. Втащила с грохотом на второй этаж дешевый красный чемодан. К ручке была привязана ленточка из жидких косиц покойной матери (не то оберег, не то знак, чтоб не перепутать багажа, хотя вряд ли у кого еще найдется столь дешевый чемодан). Открыла дверь, из-за которой слышалась хорошая музыка. Остолбенела, войдя в непомерно расширившееся пространство квартиры номер шесть. Целая анфилада комнат представилась ее изумленному взору. Голоса, мягкие звуки шагов. Татьяна ступила на порог первой комнаты – и всё исчезло. Она стояла в угловой восемнадцатиметровой с балконом. Чистенькой, но привычной. Катарина распахнула дверь в свою комнату и приветствовала хозяйку, не выказав никакого удивления по поводу ее нежданного приезда. Тахта, и вправду новая, занимает почти всю восьмиметровку. Окно, освещенное тусклой якобы энергосберегающей лампой на те же сто ватт, вымыто, однако цвет стекол обычный, то есть никакой. Спокойной ночи. Катарина. (Беспокойной ночи, колдунья.)

Татьянина жизнь стала меняться. У сыновей и внучек какие-то сногсшибательные успехи: премии, гранты, стипендии. Появились и почитатели Татьяниного весьма спорного литературного таланта. Все наперебой предлагали куда-то ее отвезти и что-то ей привезти. В метро услужливые молодые люди буквально вырывали у нее из рук тележку. Всё Катарина. Ее штучки.

Пришел к Татьяне ее младший сын Павел Вячеславич. Молодой профессор, молодой дед, красивый, как бог. Катарина выглянула из комнаты – кто такой? и сделала стойку. Кошачьим шагом проследовала на кухню, где Павел ел борщ. На Катарине было другое лицо. Неотразимое. Татьяна не в шутку испугалась. Мало того, что она любила невестку Веру. Главное, Павел Веру любил. Но тут налицо было колдовство. Катарина подтянула тяжелые катапульты и осаждала крепость Павловой верности. Татьяна почувствовала свое бессилие. Ничего не придумала лучше, чем позвонить с балкона сыну Андрею. На год с небольшим старше Павла, выше ростом и еще красивей. Да-да, может такое быть, еще красивей. При всех тех же регалиях. Молодой дед, молодой профессор. И, не в обиду ему будь сказано, изначально готов изменить своей жене Ирине. Примчался – тоже на своей машине. Их, машин, сейчас по две – по три в семье, и стоят они друг на друге.

Представьте себе – сработало. Всегда бы Татьяне так везло. Разрулила ситуацию. Ай да Татьяна. Переиграла колдунью. Точно подсолнечник, Катарина послушно поворачивала точеную голову вслед за Андреем. Тот ходил по Татьяниной комнате и жестикулировал в ораторском азарте. Павел молча забился в угол. Всё как по нотам. Не колдуй, и на тебя найдется управа.

Вышло гораздо сложнее. Андрей раздвоился. Его обыденная сущность мирно спит в супружеской постели, для пущей убедительности иногда переворачиваясь с боку на бок. Другая, ирреальная сущность присутствует по ночам в материной шестой квартире. Татьяна различает голос Андрея средь голосов непонятно чьих. Должно быть, людей, на которых некогда положила глаз Катарина. Ее ликующий смех перекрывает весь хор. Набедокурила и рада. Ах она чертовка. Чтоб ей ни дна ни покрышки. Другая хозяйка давно б ее выгнала. Правь свой шабаш в другом месте. Но Татьяна сама без винта. Во-первых, ей интересно. Она не прочь бы с ними пообщаться. Во-вторых, новый Андрейка уйдет вместе с Катариной. Вряд ли Катарина его отдаст. Уж не услышит Татьяна ночью милого мягко Андрейкиного выговора. А сейчас… сейчас так хорошо.

Явь незаметно переходит в сон. Татьяна видит свою восьмиметровую комнату, превращенную в залу. Играют в неизвестные Татьяне игры. В углу сидит Павел, недвижный, с выражением счастья на лице. Как, когда он сюда попал? Татьяна не заметила. Она бросается во сне к Павлу. Павлик… – Женщина, я тебя не знаю. И Татьяна просыпается в слезах. Но в передней висит Павлова куртка с вешалкой-цепочкой. Татьяна пришивала. Сомнений нет – его. Висела некоторое время, потом исчезла. Приотворить Катаринину дверь Татьяна боится. Вдруг Катарина еще там. Однако время идет – Катарина не появляется. Наконец Татьяна решается, заглядывает в щелку. Никого. Комната как комната. Только вот тахта немного великовата. А так всё как обычно.

Не удержалась, вошла следующей же ночью. На ней было пристойное платье, тут же превратившееся в вечерний туалет. Еще не успела поднять глаз от своей удлинившейся юбки, как поняла: ее приняли, допустили. Комната пульсировала. То возвращалась к обычной восьмиметровой площади, и в ней сидели лишь Катарина, Андрей, Павел. То вдруг всё становилось величественным: светлая зала, плавно движущиеся фигуры, ее. Татьянина, стать, облаченная в подходящий случаю наряд. Только сыновья да раз и навсегда помолодевшая Катарина не менялись. Прекрасное трио, не нуждавшееся в украшении. Татьяна про себя горячо молилась нечистой силе, не замечая в том нелепости. Катарина, оставь мне сыновей такими как сейчас до конца моей жизни. Уже недолго. Сделай. Пусть я вижу их каждую ночь в ореоле твоего волшебства. И Катарина ответила вслух на Татьянину мысль: «Да, оставлю. Оставлю, покуда сама останусь. А это уж зависит не от меня и тем более не от вас, Таня. Это вообще зависит. Ce depende». И всё исчезло. Татьяна стоит в коридоре перед закрытой дверью, и свет у Катарины не горит. На худых плечах Татьяны болтается домашний халат. Легла. Поначалу ее била лихорадка, потом отпустила. Спи по ночам, Татьяна. Довольствуйся тем, что сыновья за стеной. И то уже много. Не лезь куда не звали, не знай чего не надо.

Страдания молодых дизайнеров

Татьянины внуки Петр Андреич и Сергей Павлович, по наущению фей дизайнеры, окончили вуз в 2000ом году. До своей синхронной женитьбы, последовавшей в 2002ом, они перебивались с хлеба на квас, раскручивая чужие сайты. Жен их звали соответственно Мария и Анна. В общем, у двухголовой Марианны обе головы были практичные. И скоро Петя-Сережа получили от некоего миниолигарха заказ по благоустройству территории одной из резиденций этого некрупного аллигатора на Усовской ветке. С пригорка забор спускался почти до самой Москвы-реки. На обрыве уж возвышалась восьмиугольная беседка. Привезли и пушечку для праздничных салютов. Нужно было придумать внутреннее убранство беседки, включая мозаичный пол из полудрагоценных камней. Не разворуют: денно и нощно дежурит охранник да сигнализация работает. Место для пушечки давно выбрано, постамент из бетона отлит. Следовало придумать облицовку постамента (из тех же камней), а также вместилище для бутафорских ядер. И – полная конфиденциальность. Парни сам заказ и условия его выполнили. Хозяин не скоро удосужился приехать, но остался доволен, заплатил с размахом. Так что когда родились почти одновременно Татьянины правнучки крестницы фей Лиза и Соня, деньги на прожиток были. Олигарх олигарху lupus est, однако заказы у юных отцов появились, один другого курьезней. Часть фей, прежде опекавших Татьяну, по непостоянству своему оставили ее, прабабушку, тихо стареть, и откомандировались в распоряжение Петра-Сергея. А помощь Татьяниным внукам была необходима. Аллигаторы платят за выдумку. Кому как не феям ее явить.

Однажды к Сергею Павловичу припожаловал некто с мрачной фамилией Замогильный и заявил: заказы будут идти только через него. Так – значит так. И двоюродные братья стали работать в его замогильной фирме. Шеф здорово смахивал на упыря: очень красные губы и жесткий взгляд, смущавший собеседника. Работать пришлось больше. Мотались по подмосковью и, не разглашая тайн, обустраивали олигархов. Сколько же их тут угнездилось! Заборы, заборы в два с половиной человеческих роста. Какие ходили деньги! Где раньше бабушка их Татьяна щипала в поле горошек, теперь частные владенья. Не с табличкой, не с предупреждением private, но обязательно загорожено: ни проехать, ни пройти и ничего не видать.

Кузенам Петру и Сергею пришлось оформлять свадьбы. Делать, что упырь прикажет. Рисовать арки, увитые цветами, пирамидки из бокалов, торты в виде кораблей. Деньги женились на деньгах. Пока наши двое ребят все издевательства терпят. Похожи Петр и Сергей наперекрест, не на отцов, а на дядей. Такое частенько наблюдается. Сергей Павлович пошел в Андрея Вячеславича. Ростом высок, взглядом прям, волосом кудряв, в поступках смел. Петр же Андреич скорей напоминает Павла Вячеславича. Ростом немного пониже Сергея, волосы слегка волнисты. Взор всегда потупит и глазами ни с кем не встретится. Мягок и уступчив – до поры. На каком-то рубеже встанет намертво – пяди не сдаст. Татьянины феи жалуют обоих, полагая, что каждый по-своему хорош. Татьяна тех же мыслей. Ну куда они смотрят, эти феи? мальчикам давно пора уходить от Замогильного. Высосет и выбросит. Те ли это феи, что служили верой и правдой Татьяне? она, право, теряется. Феи так прозрачны – не отличишь друг от друга. Не заморачивайтесь пустыми вопросами.

Жен Петра-Сергея Машу и Аню можно было бы спутать. Обе белокуры, коротко стрижены, востроносеньки и востроглазеньки. Татьянину разросшуюся дачу на Бисеровом озере, где спознались с Петром-Сергеем, сразу же после свадьбы презрели. Живут всё лето в коттеджах своих родителей под Звенигородом. Их родичи знакомы и дружны, участки рядом. Бывший ведомственный поселок офицеров охранных войск. Пахнет гулагом. В сараях навалены никому теперь не нужные телогрейки и штаны, некогда недовыданные зэкам. Там же, на этих дачах, пасутся Татьянины правнучки Лиза и Соня. Их-то легко различить. Даже и не опишешь, какие, но разные. Изменчивые, с мерцающей улыбкой. Ну что, феи при Татьяне всегда роились, как пчелки. Их, фей, сосчитать никто не пытался. Так что целый рой фей отлетел под Звенигород. Невидимые для сватов Андрея и Павла, опекают маленьких принцесс. И девочки растут точно на Татьянином озере в зарослях люпинов. Не схожие меж собой, обе напоминают Татьянину мать в разных ее ипостасях. Ген таился и проявился. Так всегда. Вырезают, выкорчевывают – восстанавливается у них же, вырезавших, под носом. Вылезает, где не ждали. Пятилетние девчонки поют нежными голосами то, что пела их житейски неприспособленная прапра. От Татьяны слыхали? ой ли. скорей от фей. Неужто не пропадет, останется? Молюсь, чтоб сохранилось. Кому молюсь? смешно. Титании, Оберону? Дела Татьяниных фей не по церковному ведомству проходят.

Петр и Сергей таки ушли от Замогильного. Пришвартовались вроде бы намертво к ничем не прославившемуся рядовому олигарху Юрию Викторовичу Пятакову. Несмотря на столь мизерную фамилию, деньгами он ворочал преизрядными. Его именье располагалось в непосредственной близости от дач Петровых-Сергеевых тестьтещ, что и сыграло решающую роль в согласии наших дизайнеров перейти под пятаковскую руку. Подозреваю, что Юрий Викторович происходил из тех же конвойных чинов. Был из того же теста, что и тести Татьяниных внуков. У нас половина населения сидела, другая половина стерегла. Так или иначе, парни получили постоянное жалованье. Новорусский вельможа был любитель всевозможных затей. Летом – альпийские газоны, туи, стриженные под статуи. Зимой – ледяные замки, санные горки. И фейерверки, фейерверки. Купил молодым общий коттедж при выезде из города и затих, созерцая содеянное. Облезлая Татьяна теперь могла и летом видеть облагодетельствованных Пятаковым внуков. А феи парней не оставляли . Им фейерверки самое то. И альпийские луга для них самое место. Маки, маки, едва удерживающие всегда готовые осыпаться тонкие лепестки. Маки, вместилище невесомых фей.

Карнавалы, маскарады. Это всё тоже на Пете-Сереже. И вдруг прекрасной летней ночью из-под венецианской маски знакомые красные губы. Замогильный! как он сюда проник? список гостей у Сергея. Значит, есть у Замогильного еще одна, не замогильная фамилия. А как вообще его зовут? очень просто: Адольф. Адольф Иваныч Замогильный. будем знакомы. Он своего имени нимало не стесняется. И Сергей бежит предупредить босса. У того по замыслу наших дизайнеров маска тигра и полосатое трико, обтягивающее круглый-раскруглый живот. Босса нигде нет. Распоряжается балом молодой бойкий мажордом Артур Непросыхаев. Не верьте его фамилии. Он абсолютно трезв, пьет только для протокола. А ночь, ночь! не просыхает роса, полный месяц словно мелом начищен – так и просится в кошелек. Но где же хозяин празденства? Петр натыкается не в темноте – темнота изгнана светом китайских фонариков – на нечто мягкое. Господи! врача, скорей врача. Несут тело в дом. Праздник шумит, в небо поднимаются наполненные дымом шары. Ничтожная ранка на шее. Переливание крови… немедленно. Бледность покидает лицо. Дыханье восстанавливается. Искать, искать венецианскую маску. Исчез. Неужто они, Петр с Сергеем, привели за собой вампира в дом незадачливого успешного олигарха Пятакова? не хочется верить. Сами-то они радением фей невредимы. Феи носятся по парку. В крошечных масках похожи на стрекоз.

Неугомонный и завидно крепкий здоровьем Юрий Викторович Пятаков многодневной гулянки не прекратил. Усилил личную охрану внутри своих владений. Провел срочное дознание с помощью частного детектива, кто и как под венецианской маской в костюме арлекина просочился к нему в парк. Всё известно, всё записано. Приглашенье и костюм были посланы некоему деятелю шоу-бизнеса по фамилии Закулисный. Где он? вчера насмерть заеден упырем у себя в постели. Валялся-нежился белым днем, а костюм, сшитый по мерке, висел наготове. Чисто русское убийство – это я его написала. Костюм, документы, ключи от машины и сама машина – оприходованы убийцей. Адольф же Иваныч Замогильный, дважды подкрепившись таким образом, отбыл в Турцию. Уж прибыл а Анталью, прошел паспортный контроль и нигде покуда не всплыл. Что, кровь богатых людей вкуснее, нежели кровь людей обыкновенных? или питательней? скорей второе. Так или иначе, Петру-Сергею пришлось с пятаковского двора уходить. Хоть они в случившемся неповинны, но хвост за собой привели несомненно. И феи отлетели к Татьяне на Бисерово озеро в ожидании дальнейших событий.

Востроносеньких женушек рассказами о вампире Петр-Сергей пугать не стали. Стойко выдержали упреки в потере постоянной работы. Востроносенькие были умом востры, да и связями обросли. Не сами, по родителям. Так что скоро Петр-Сергей получили места в доме моделей «Эксклюзив». Марии-Анне не слишком хотелось внедрять молодых мужей в среду длинноногих манекенщиц. Но – пришлось, ничего не поделаешь. И скоро уж Татьянины феи прятались в лихо загнутых полях дамских шляпок, катались на развевающихся полах летних пальто. А семидесятилетняя Татьяна по утрам не осмеливалась встать, доколе не уйдет новая строгая жиличка Наталья. У той никаких чародейских свойств, зато полно хозяйственных навыков, и Татьяну она третирует.

Верховный жрец в «Эксклюзиве» звался Юлиан Портнов. Думаю, прадед его был портняжкой, дед закройщиком (выбился), отец по меньшей мере директором швейной фабрики. Не удивительно, что Юлиан Борисович художественным вкусом не обладал, но полагался для верности на целый штат молодых дизайнеров, оставляя за собой последнее слово. Оно разумным никогда не бывало, и в данный момент фронт едва не оголился. А махина работала – на честном слове и на одном крыле. Бывает. В такое вот сомнительное предприятие Петр-Сергей без оглядки втравились. Но какой бы нормальный человек их, не имеющих никакого опыта в проектировании одежды, взял?

И чудо сотворилося. Последний умученный Портновым дизайнер уехал за границу. На его очень и очень неплохих разработках Петр-Сергей начали не с нуля. Они научились представлять Портнову два практически равноценных варианта коллекции. Портнов величественно выбирал один из них, раскритиковав другой. Петя-Сережа кивали с серьезным видом. Никто мешал им использовать отвернутые идеи для следующего показа. Ничтожная маскировка – Портнов ничего не замечал. И дело пошло. Феи относили Татьяне приглашение на очередной показ, а также прилично-шикарное платье. Она приезжала под видом журналистки в мерседесе из тыквы. Присутствовала тайно – единственная из членов семьи истинных дизайнеров. Портнов все поздравления принимал самолично, относя на свой счет. На него обрушился коммерческий успех, превзошедший все ожидания. Одного он боялся: лишь бы не переманили этих, этих двоих. Умеренно осыпал их деньгами и полностью лишал заслуженной славы. Татьяна вспоминала ибсеновского строителя Сольнеса.

Топ-модели Юлиана Портнова повели себя странным образом. Они стали одна за другой уходить в бессрочные декретные отпуска. Кто был в том виновен – осталось тайной. Во всяком случае, не Татьянины внуки. Вместо исчезнувших появились новые, необычайно грациозные, вознесшие портновский бизнес на недосягаемую высоту. Тут, пожалуй, я могу открыть секрет. Татьяны феи, принявши человеческий облик, вышли на подмостки во всем блеске своего обаяния и придуманных Петей-Сережею нарядов. Феи посылали с подиума в зал воздушные поцелуи, адресованные лично Татьяне, а высокая публика, поклоняющаяся высокой моде, ловила их на лету.

Востроглазенькие Мери-Энн были вполне довольны деньгами, медленно, но верно сыплющимися из портновского рога изобилия. Они по природе своей были не жадны. Просто осторожны, а это не наказуемо. Должен же кто-то в семье быть реалистом. Востроносенькие даже прониклись уважением к Татьяне, регулярно отдающей им отчет о новых коллекциях «Эксклюзива». Посетили после долгого перерыва, теперь уже вместе с дочерьми, легендарную Татьянину дачу. Лиза-Соня отведали знаменитой «клубники эльфов», вымазались ее соком. Татьяна была на седьмом небе. Держа за ручки Лизу-Соню, позволила им склониться над озером и отразиться в его воде, после чего девочки стали еще больше походить на фей, своих крестных. Отраженье правнучек Татьяна долго видела в озере, пока сильный ливень не смыл его.

И всё-таки наших теневых дизайнеров сманили. Предложили большие деньги. Парни не думали переходить – им и так неплохо. Похвастались в простоте женам: вот де как нас ценят. Жены постановили: предложенье принять. Речь шла о доме моделей «Ариэль». Глава фирмы сейчас находится в Турции, занят заключеньем договоров на поставку тканей. Как его зовут? Альфред Ильич Замкадный. Дизайнеры нужны срочно. Нет, до приезда хозяина Петр-Сергей ничего подписывать не станут. Подписали как миленькие. Жены настояли: не упустить бы. Тут и босс явился. Боже праведный! Как похож на Адольфа Иваныча Замогильного! Он? нет, не он. Год, месяц, число, место рожденья не совпадают. Шире в плечах. Но губы, губы! И эта издевательская схожесть имен. Господи! почему зло так серийно? кто их, кровососущих, штампует? Заявить бы куда следует. Попробовали было – сразу споткнулись. Деятель шоу-бизнеса Закулисный числится умершим от инфаркта. Юрий Викторович Пятаков встретиться с Петром-Сергеем не пожелал. Отказать «Ариэлю»? но договор подписан. Неустойку платить не из чего. Продать что-либо не позволят. Зло ходит следом, наступает на пятки. Всё равно не даст толком реализоваться. Иной раз примет обличье востроносеньких жен, а уж тестьтещь – постоянно.

Плечи у Замкадного шире, чем у Замогильного? Петр-Сергей скоро убедились, что плечики у Альфреда Ильича подложные. В Турции занят был делами? что-то долго он был занят. Его правая рука Степан Подхватов создал компанию «Ариэль» практически без него. Еще манекенщиц не набрали. Ах, не набрали? так вот вам наши (феи). Оне оставили Юлиана Портнова и вскоре обставили. Увели всех заказчиков. Фирма Замкадного (Замогильного) расцвела и процвела. Петр-Сергей даже разглядели улыбку на его разгладившемся лице с неестественно красными губами. С волками жить, по-волчьи выть. Неправда ваша. Не для улыбки эти губы.

Что делать? кому открыться? Открылись Татьяне. Татьяна не удивилась. Наморщила лоб, стала думать. Пока у вампира ремиссия. Увлечен бизнесом. Асан хочет крови? нет, Асан хочет денег. Есть немного времени на размышление. Жил на берегу озера Бездна в деревне Русалки Костромской губернии бок о бок со всякой нечистью современный дед Юра – номер мобильника у Татьяны цел. Жив ли? ему теперь должно быть под девяносто. Сейчас проверим. Ответил дребезжащий как у дьячка тенор. Повеяло свежестью с болотистых отмелей. «Татьяна? помню, матушка. Ну да, упырь. У нас давно не было. Последнего мой дед видел. Нет, бог миловал. Так тезку моего Юрия Пятакова не насмерть? Значит, твой Юрий сам теперь может. Был с ним грех, не было – это дело другое. Главное – столкнуть их лбами. Кто кого. А мы посмеемся».

Хороши смешки. Бизнесмен на бизнесмена. Кто кому горло перегрызет. Благословясь, послали олигарху Пятакову по электронной почте сообщенье. Хорошенькое дело – электронный адрес упыря. Нечистая сила устояла против натиска цивилизации. Такое вот сообщенье. Глубокоуважаемый Юрий Викторович! Прокусивший ваше драгоценное горло господин Замогильный под фамилией Замкадный ныне управляет домом моделей «Ариэль». Можете придти и сами убедиться. Посылаем вам приглашенье на показ, имеющий состояться 16 апреля 2010ого года, в 19.00, по такому-то адресу.

И что вы думаете? пришел под конец. Уселся в первом ряду, как было задумано. Сильно располнел, и губы стали подозрительно красны. Однако Петр-Сергей его сразу узнали. А модели-феечки по подиуму каблучками топ, топ. И уж господин Замкадный вышел на поклон, ведя с двух сторон подъятыми руками Татьяниных внуков. Двое красногубых встретились взорами. Искра проскочила будто шаровая молния между их набычившимися лбами. Подхватов – не шестерка, скорей валет – метнулся наперехват. Ему обожгло рыжие волосы. «Кто, кто пригласил?» – зарокотал Замкадный, отступая чуть ли не за МКАД. «Они… они» – валет указал на Петра и Сергея двумя пальцами, точно делая им козу. «Уволить… расторгнуть…» – и скрылся за кулисами, не успев вспомнить заеденного им же господина Закулисного.

И уволили, и расторгли. И заплатили им же, уволенным, неустойку. Только сгиньте с глаз долой. Петр-Сергей с повинной явились к Юлиану Портнову. Но скандал создал молодым дизайнерам скандальную известность. Отныне Юлиану Борисовичу пришлось волей-неволей всегда выходить на поклон, держа с двух сторон за руки Петра и Сергея. Публика неиствовала в аплодисментах, перешептываясь: «Это те самые…»

Татьяна с внуками, шустрыми невестками и девчонками, уже школьницами, совершила паломничество под Кострому на озеро Бездна, в деревню Русалки. Разрешила Лизе-Соне взглянуть с лодки неуемного деда Юры на их, девчоночье, отраженье в неподвижной воде, после чего юные леди приобрели странную привычку сидеть на деревьях, свесив бледные ноги. Но рыбьих хвостов у них никто не видел, я ручаюсь. А вот танцевать обе Татьянины русалочки стали так, что говорить об этом можно было бы бесконечно. Но умолкаю.