Текст книги "Можете звать меня Татьяной"

Автор книги: Наталья Арбузова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Прошли те времена, когда прозрачные прикармливали Витьку ровно рыбку в пруду. Раскрывали над ним в дождь невидимый зонтик, выключали газ, когда еда собиралась пригореть, переносили его от дома в школу за считанные секунды. Теперь полностью завладели Витькой, стали использовать его в своих далеко идущих целях, не сообразуясь с его планами и желаниями. Маша для них была находкой. Сильный мозг, принимающий информацию без ограничения. Прозрачные вцепились в Машу крепко, а она, храбрая, жадно впитывала новые впечатленья. И новые планеты, которые посещали неуемные прозрачные тираны, теперь казались Витьке красивыми, ничуть не хуже обожаемой Земли. Если бы с Машей, то, в принципе, можно бы на них и поселиться. Кажется, прозрачные поймали Витьку на мысли. Увидали в детях будущих Адама и Еву. Привозили детей в безлюдные зеленые дебри. Находили же новоявленные прозрачные боги такие привлекательные планеты где-то у черта на рогах.

Машиных родителей пришлось усмирять. Заявились в школу, нашли Олега Борисовича и во всем обвинили его. Забивает детям головы всякой чепухой. И какое дело ему до девочки? даже не его ученица. Олега Борисовича вызвали к директрисе, но прозрачные боги не допустили его увольнения. Утихомирили и Машиных родителей. Дело спустили на тормозах. Полеты продолжались, и планеты выбирались самые заманчивые. Детей выпускали погулять в райские сады, где пели-заливались пестрые птицы. Олег Борисович был весьма озабочен. «Понимаете, мои юные друзья, они могут вас в один прекрасный день там оставить. Не хочу вас пугать, но такой вариант нужно тоже рассматривать». Пытался однажды сесть вместе с детьми в вертолет, но невидимая стена его не пропустила и даже отшвырнула. Упал, разбил очки, порезал щёку. Инопланетяне тоже бывают иной раз жестоки, особенно когда вторгаются в их замыслы.

Прозрачные извинились перед Олегом Борисовичем в свойственной им манере. Он, расцарапанный, встал и пошел к подъезду, пошатываясь, печатая по раннему снегу следы, наступающие друг другу на пятки. Ему в спину бибикнули. Обернулся. Перед ним распахнул дверцу роскошный мерседес. Сел. Бардачок сам открылся. Там лежали документы собственности и водительские права на его имя. Хотят загладить вину. Ну что ж, примем подарок. Сначала долго ездил один: не был в себе уверен. Наконец посадил обоих детей и торжественно повез в собрание посвященных.

Весна уж самозабвенно чирикала в парке вокруг университетской обсерватории. Обоим детям сравнялось по двенадцати – пора учить. На школу Олег Борисович особенно не надеялся – знал ее изнутри во всем несовершенстве. Глазастый лысый профессор в маленькой комнатушке поцеловал Маше руку и созвал «наших». Все трое явились, заранее предупрежденные. Дальнейшее было похоже на церемонию празднования совершеннолетия у каких-то островитян. Правда, никто не протыкал детям губы и не вставлял колец. Но с ними всерьез советовались, просили комментировать проецируемое на экран. Маша больше помалкивала, а Витька говорил до того разумно, что сам себя не узнавал. С тех пор как к нему прибилась Маша, он разительно поумнел.

Члены маленького кружка стали заниматься с Витькой и Машей. Астрофизика, антропология, генетика, археология, этнография, мифология. В свободные часы дети ходили по парку, осыпаемые лепестками отцветших яблонь, и оба думали о лете, всегда таком желанном, а теперь? Но мысли их прослушивались. Прозрачные боги устроили так, что Витькин отец отправился к Машиным родителям. Не сватом, не смейтесь. Просто убеждать их, чтоб отпустили Машу на лето к его матери в деревню. Там такой воздух, такое парное молоко! совсем как в рекламе молочных продуктов марки «домик в деревне». Да, Маша быстро растет, ей действительно не мешало бы окрепнуть. И Машины родители, недавно столь агрессивные, неожиданно согласились.

Не всякий человек на своем веку бывает счастлив. Кому-то дается, а кому-то нет. Так, слабое подобие. Витька был абсолютно счастлив в это лето, тринадцатое лето его нестандартной жизни. До одури счастлив. Каждая кувшинка на речке, каждая земляничка в лесу стали бесценным даром. Худая Маша в ситцевом сарафане сразу приглянулась бабушке. Две женщины, одна на закате, другая на ранней заре, спелись. Спелись в буквальном смысле слова. Сидя на крыльце, опустивши на колени длинные руки, выводили тонкими голосами:

Уж ты сад, ты мой сад,

Сад зеленый виноград,

Что ты рано цветешь,

Осыпаешься?

Что ты рано цветешь,

Осыпаешься?

Во далече ль, милый мой,

Собираешься?

Не надо никакого рая, оставьте, оставьте Витьку на его планете, о прозрачные боги! Здесь его рай, на этой скудной земле, лишь бы слушать родные песни. Но в сентябре пришел день, когда детей забрали прямо из школьного двора и в конце полета действительно оставили одних на умопомрачительно прекрасной планете. Космический корабль увеялся без предупрежденья. Оставили неизвестно на сколько времени – светило здесь не уходило за горизонт, но грело непрестанно и очень мягко. Наверное, планета была от источника тепла и света порядочно удалена, И, должно быть, обращена, подобно нашей Луне, к своему Солнцу одной стороной. Времени как бы не существовало, и никаких обещаний вернуться за детьми прозрачные боги не давали. Поганцы, проверяли своих избранников, смотрели, как они себя поведут. Конечно, какой-то прозрачный надсмотрщик с ними оставался, но втайне. А сентябрь на Земле только начинался, еще зеленый, но уже с легкой грустью. Астры всех оттенков цвели возле школы. Жалко Земли, жалко Олега Борисовича.

Витька с Машей поглядели друг на друга и увидели, что они уже подростки. В этом учебном году им исполнится по тринадцать. «Давай, ты будешь звать меня Адам, а я тебя Ева» – «Хорошо, Адам. Надо прежде всего найти воду». Осмотрелись. С невысокой скалы падал, сверкая всеми цветами радуги, чистейший водопад, образуя прозрачный ручей. «Если хочешь, Ева, можешь выкупаться под водопадом. Я отвернусь и подожду тебя здесь». – «Хорошо, Адам». И убежала. Вернулась с мокрыми волосами. «Вода теплая, Адам. Иди ты тоже купайся, а я буду глядеть во-он на то дерево». Когда пришел довольный Витька, с которого так и капало, отправились вместе к во-он тому дереву. На нем что-то росло и даже падало вниз. Попробовали – съедобно. Светило в золотистом небе как стояло, так ни на йоту и не сдвинулось. «Наверное, ночи мы не дождемся, Ева. Попробуем спать при свете». Получилось. Адам-Витька и Ева-Маша заснули сразу. Устали от свалившейся на них ответственности друг за друга. А когда проснулись – космический корабль уж приближался от горизонта, стремительно нарастая в глазах. Их взяли на борт безо всяких объяснений и приземлили прямо во дворе школы. Уроки уж начинались. К повзрослевшим ребятишкам вернулись их имена, и они бегом кинулись в класс. Успели. Уффф. Первое испытание прозрачных богов выдержали с честью.

Олег Борисович никогда не произносил фраз типа «Вот видите, я был прав». Это было не в его характере. Он вышагивал из угла в угол своей восемнадцатиметровой комнаты и думал вслух. «Они умеют управлять временем. Вас забрали от школы сегодня перед уроками, я сам видел. Вернули, по нашему земному времени через четверть часа, не больше. Вы успели слетать в отдаленную галактику, поесть, поспать, выкупаться. Только разве что испугаться не успели – за вами прилетели. Но это еще не конец эксперимента. Вы, мои храбрые робинзоны, должны быть готовы ко всему». – «А мы и готовы», – заверили учителя ребята. Олег Борисович указал им на тарелку со сливами. И сливы с подмосковной дачи Олега Борисовича показались им куда вкуснее плодов райского дерева. Олег Борисович уловил ребячью мысль и взял обоих в то же воскресенье к себе «на участок» в Икшу. Ребята осторожно снимали яблоки с отягощенных веток и складывали в ящики с соломой. Милое, привычное солнце клонилось к закату. Олег Борисович запихнул ребят вместе с ящиками в дареный мерседес и развез по домам. Проводил Машу на третий этаж хрущевки, неся ейные яблоки. Поставил ящик у дверей, позвонил и точно мальчишка ссыпался вниз, избегая встречи с Машиными привередливыми предками. А Витька сам волок выделенный ему ящик на второй этаж своей хрущевки.

В школе свой учебный год, в научном кружке астрономов свой. Весной тринадцатилетние ребята сдавали своим ученым друзьям настоящий экзамен. Разбирали все труднообъяснимые явления, указывающие на сошествие космических пришельцев. Каменные идолы на острове Пасхи, Стоунхэдж, пирамиды майя. Вспоминали древнеиндуистские легенды об огненных колесницах в небе. Подробно излагали теорию Константина Циолковского. Кто кого пересилит? Прозрачно-призрачные боги превратят ребят в новых Адама и Еву? Или товарищи Олега Борисовича сделают из них блестящих ученых? Нобелевская медаль выглядит неплохо. Одна на двоих. Виктор и Мария, по примеру супругов Пьера и Марии Кюри, будут работать вместе. Откроют новые возможности человеческого мозга. Найдут соответствующие гены и способы сделать их доминантными. В общем, научные работники университетской обсерватории предавались дерзостным мечтам. А двое подростков бродили по парку, любовались хрупкими белыми анемонами и были доверчиво открыты любому будущему.

Прозрачные боги той порой прослушивали весь разговор научного кружка университетской обсерватории. Прослушивали и в целом одобряли. Мозг Олега Борисовича давно был подключен к ихней сети. Через восприятие Олега Борисовича они слышали сказанное. Неплохо, неплохо. Можно, конечно, начать всё заново на другой планете и держать под контролем. Но можно пойти и по пути усовершенствования способностей жителей Земли. Обсуждение закончилось тем, что в следующий полет ребят взяли вместе с учителем.

Дело было так. Олег Борисович на своем знаменитом мерседесе поехал в деревню навестить своих ребятишек. Те проводили бездумные дни у Витькиной бабушки. Уж и деревня виднелась, как вдруг мерседес потерял управление. Буквально пешком авто потащилось по непаханому полю. Приковыляло к речке. На крутом бережке сидели наши двое. Витька закинул подальше хороший спиннинг, появившийся у него оттуда же, откуда мерседес у Олега Борисовича. Маша глядела за речку и рассеянно гладила кота – тот сам пришел, заждавшись рыбы. Ласточки летали низко – быть дождю. Кот дергался всякий раз вослед за ласточкой, но куда ему! Завидев знакомый мерседес, ребята вскочили. Витька быстренько смотал удочки. Кот недовольно крутанул хвостом. Космический корабль подлетел бесшумно и сел в колючие заросли сорняков. Неухоженная планета, ничего не скажешь. Люк открылся, дорожка расстелилась прямо к дверям мерседеса. Олег Борисович понял – его приглашают. Проследовал по дорожке – и в люк. Ребята за ним. Кот, не будь глуп, полез следом, но его откинуло вверх тормашками в крапиву. Он обиженно мяукнул, выбрался и стал вылизывать шкурку от носа до хвоста. А корабль уж взлетел. Земля исчезла из виду, Олег Борисович даже не успел указать на нее своим спутникам.

Все трое молчали. Ждали, когда заговорит с Олегом Борисовичем прозрачный бог. И он действительно заговорил, употребляя обычный лексикон Олега Борисовича. «Ваши юные ученики, Олег Борисович, вам более не принадлежат. Они задействованы в серьезнейших проектах. Но мы решили использовать вас тоже. Это должно принести пользу умственному развитию обитателей вашей отсталой планеты». Олег Борисович сдержанно поклонился в пустоту, выслушав сомнительный комплимент. А корабль уж садился, и его встречали. Высокие, словно идолища с острова Пасхи. Многорукие, ровно индуистский бог Шива. И третий глаз на макушке испускал в космос яркий луч. Вышли из корабля без скафандров. Воздух был разреженный, точно в горах. Небо темно-голубое, и звезды на нем видны в свете дня. Один из великанов протянул Олегу Борисовичу наподобие букета какой-то кактус. Олег Борисович осторожно взял подношение с вежливым кивком. Великан громогласно приветствовал пришельцев на отрывистом языке с избытком гортанных гласных. В ушах у каждого из наших зазвучал синхронный перевод. «Мы рады узнать, что планета Земля в системе звезды Солнце, галактика Млечный Путь, еще существует. Мы ее давно не посещали». Дышать становилось всё трудней. Прозрачные боги подтянули наших троих к люку. Старт! Великаны стояли неподвижно, простирая многочисленные руки вслед удаляющемуся кораблю.

Через минуту корабль уж приземлился на крутом бережку речки Воря. Кот еще лизал свой живот. Бабушка позвала от избы: «Идите домой, рыболовы». Космического корабля уж и след простыл, а мерседес услужливо отворил перед нашими все свои дверцы. Впустил троих, кота тоже не забыл, и бойко припустился по полю к деревне. Первое космическое путешествие Олега Борисовича прошло на пять с плюсом. Мало того, Олег Борисович так понравился Витькиной бабушке Антонине Матвевне, что волей-неволей остался надолго гостить. Не то гостить, не то работать. Будучи человеком совестливым, он вдвоем с Витькой перекрыл крышу, обнаружив при этом недюжинные способности. Не менее совестливая Маша той порой вымыла, выскоблила всю избу и начисто прополола огород. Солнышко танцевало в небе, птицы соревновались, кто кого перещебечет. Втроем любили кроткую бабушку Тоню, а вообще говоря – отраженную в ней Россию.

Как однако недолговечно земное счастье. За ними троими опять прилетели. Летающая посудина забрала их прямо на виду у бабы Тони. Что старушка при этом подумала – жестоких богов не касалось. Ей вернули любимых по земному времени через десять минут. Пусть будет довольна. Бедняжка даже не успела отыскать на полке валерьянку. Но всё же прозрачные догадались поставить в давно пустующий хлев племенную корову. Ее не тащил по воздуху вертолет, как в фильме «Мимино». Просто замычала, дала о себе знать – и все дела. Обыкновенное чудо. Значит, еще не конец света. Маша взяла чистое ведро и без лишних слов пошла доить корову. Олег Борисович с Витькой молча полезли на крышу. И не скажешь, что люди только что побывали в другой галактике.

Там, куда их умыкнули с бабушкина двора, можно было погулять без скафандра, но недолго. Воздух не разреженный, небо почти как у нас на Земле. Растут гигантские хвощи. Из их чащи высунулась голова какого-то завра. А что у него на уме – поди знай. Может, это тираннозавр. И наши трое поспешили к своей летающей тарелке. Их впустили, задраили люк, и – в родную галактику. Так-то лучше. Через минуту ребята с учителем уж обнимали с трех сторон худенькую бабу Тоню. Та ни о чем не спрашивала, только утирала слезы обвязанным кружевами платочком.

Кончался август, похолодала вода в речке. Деревенские говорят: олень выкупался… Есть и продолжение этой фразы. Олег Борисович позвонил по сотовому родителям Витьки и Маши. Взялся сам везти ребят в Москву. Пожалуйста, везите, об чем речь. По пути учитель болтать не разрешал, а прилежно смотрел на дорогу. Понимал, какую драгоценность везет. Первых представителей новой генерации человечества. А ребята глядели по сторонам. Наши леса неповторимы. Березняк смыкается в глазах, образуя одну большую непрочитанную берестяную грамоту. Ель сплетает зеленое кружево, от коклюшек ресниц не сдымаючи. Не надо нам гигантских хвощей, увольте. Только бы бабушка Тоня жила подольше – единственная просьба к прозрачным богам, если это действительно боги.

В школе хорошо и весело. Восьмой класс, Олег Борисович ведет у них физику. Устраивает открытые уроки, приглашает других преподавателей. Вызывает к доске то Витьку, то Машу. Демонстрирует их блестящие успехи. Злые, нехорошие учителя кусают себе губы, не зная что подумать. Ну ладно бы Маша. Но откуда у тупицы Витьки такие познания? Сейчас ЕГ можно сдавать по выбору – физику или иностранный язык. Витька с Машей конечно будут сдавать физику, если это правило до тех пор уцелеет. Черт с ними, с иностранными языками. Ребята такого наслушались, что учительнице английского и во сне не снилось. А уезжать за рубеж, учиться ли, работать ли Витька с Машей не собираются. Если их оставят на нашей планете, такой отсталой с точки зрения прозрачных богов – то только в России. Она тоже кой-кому кажется отсталой.

Возле университетской обсерватории по вечерам стояло розовое зарево. Это подсвечивали центральное здание университета, куда ученые друзья Олега Борисовича прочили Витьку с Машей. Прозрачные боги наконец включили членов кружка в эксперимент. Установили прямую связь их мозга со своей компьютерной сетью. Теперь все четверо – Юрий Иваныч, Юрий Петрович, Юрий Сидорович и хозяин комнаты Юрий Михалыч – могли мысленно общаться между собой, а также с Олегом Борисовичем, Витькой и Машей. Мысли четырех Юриев записывались в компьютер и высвечивались на экране. Смею вас уверить, это были весьма умные и дельные мысли. Настал день осеннего равноденствия – традиционный праздник в обсерватории. Михалыч подумал: пора. То же самое подумали остальные три Юрия. Витька с Машей и обожаемым учителем в саду подбирали последние яблоки. Ветер дул как нанятый, и вороны в розовом зареве большой крикливой стаей перелетали куда-то на Воробьевку. Почему им там казалось лучше, чем в парке обсерватории – их вороний секрет.

Пришли в комнату Михалыча, гордо неся десяток битых яблок. Четверо Юриев сказали вслух: пора. И все семеро посвященных направились в актовый зал. Там собрались работники обсерватории и студенты астрономического отделения физфака. Около старой движущейся доски университетского образца разместился белый экран, слегка покачивающейся на шнурке – октябрьский ветер задувал в приоткрытое окошко. Михалыч попросил слова. Сказал, что сейчас будет показывать со своего ноутбука запись космических путешествий известного части аудитории Олега Борисовича Фетисова и двоих его учеников – восьмиклассников пятьсот двадцать второй московской школы. И начал проецировать на экран обалденные кадры. Все весело смеялись, и по окончании просмотра председательствующий сердечно поблагодарил профессора Юрия Михалыча Хлумова за удачную праздничную шутку. «Монтаж был выполнен очень талантливо, Юрий Михалыч. Надеюсь, что ко дню весеннего равноденствия вы подготовите следующий фильм». Семеро переглянулись. Михалыч раскланялся, закрыл ноутбук и проследовал с остальными шестерыми в свою комнатушку.

Только один студент-неофит побежал за ними. Постучался, вошел в святая святых. Представился: Юра Пенкин. «Я понял, что материал подлинный. Умоляю – возьмите меня в свою компанию. Готов выдержать любые перегрузки». Олег Борисович пожал юношескую руку. «Ни о каких перегрузках речь нейдет. Вы, Юра, можете заходить в эту комнату, если Юрий Михалыч не против». Михалыч кивнул, скорее для студента – остальные и так знали его мысли. Олег Борисович продолжал: «У вас, Юра, будет специальное задание – готовить Витю и Машу (показал на ребят) к поступлению на физфак. Вы лучше нас всех чувствуете требования». Пятый Юрий заверил с жаром: «Я буду заниматься с ними постоянно». Олег Борисович вздохнул: «Ваши труды могут пропасть даром, если ребят оставят на одной из посещаемых нами планет. Невидимым богам ничего не стоит втянуть меня в люк, а моих спутников бросить одних, как уже случилось однажды». – «Я буду стараться не меньше, зная о такой возможности», – тихо ответил Юра Пенкин. Так у Витьки с Машей появился еще один старший друг, которого они сразу полюбили за восторженный нрав и веру в чудеса. Младшего Юрия прозрачные боги очень скоро наделили всеми теми же способностями, что и четверых старших Юриев. Видно, инопланетянам Юрочка тоже понравился. Какие треволненья из этого вышли, увидим потом.

В деревню к бабушке Тоне летом поехали, кроме четырнадцатилетних Витьки-Маши, Олег Борисович и… студент Юра. Четверо в одном мерседесе. Корова Зорька исправно доилась, сено появлялось на сеновале само собой. Студент Юра полез на сеновал спать, и всю короткую ночь ему снились райские птицы. Утром Юру разбудили деревенские петухи. Воркованье лесного голубя донеслось из чащи – бабушкина изба стояла на краю деревни, под лесом. Лучше, чем в раю. Юра выглянул с чердака в маленькое оконце. Речка рисовала по равнине причудливый, не поддающийся истолкованию узор. Хорошо! Бабушка Тоня приняла Юру в качестве третьего внука. Маша уж давно ходила во внучках.

Юра слез с чердака по приставной лесенке. Распахнул воротца сеней, побежал умываться у колодца. Олег Борисович уж выгнал корову Зорьку по заре на луг – ему не спалось. Правильно не спалось. Только успели позавтракать – за ними прилетели. Неймется инопланетянам. Забрали всех четверых. Бабушка Тоня сокрушенно глядела из-под руки, как ее желанные гости один за другим исчезают в люке космического корабля. Телевизор у бабы Тони в избе работал, и она всего насмотрелась. Так – значит так. Уже было, и обошлось. Матушка царица небесная, к тебе в небо летят. Не оставь их своим попеченьем, заступница. Дети хорошие, а учитель – тот и вовсе святой.

Но почти святого учителя вернули через десять минут вместе с Витькой, а остальные двое где? Олег Борисович прятал глаза, и Антонина Матвевна из него еле вытянула: двоих ребят оставили пожить на цветущей планете, там вроде как в раю, а людей нет. Про себя догадывался: «Видать, божества решили, что из четырнадцатилетнего Витьки Адама не получится, скорей из восемнадцатилетнего Юры. А четырнадцатилетнюю Машу на роль Евы утвердили. Долетались, называется». Витька ходил маялся, корова мычала, точно ее резать собрались. Олег Борисович думал и не мог придумать, что он скажет Машиным родителям. Юрка – тот хотя бы совершеннолетний. У него родители где-то в Чите, ему дали общежитие. Казнить его, Олега Борисовича, мало. На самом деле чем он мог помешать упорным инопланетянам? Его с Витькой затянуло в люк, а тех двоих отсекла прозрачная стена.

Той порой Юра с Машей озирались вокруг. Планета очень похожа на Землю. Светило, названья коего им не удосужились сообщить, перемещается по небу подобно нашему привычному Солнцу – слева направо. Деревья больше всего напоминают пинии Рима на картинках. Плоды – плоды были. Но есть их не хотелось. Хотелось парного молока. Подошло животное, очень напоминающее козу. Поглядело на Машу с издевкой, подставило вымя. Явилось и ведро из прозрачного стекла. Маша вымыла руки в очаровательном ручье, что бежал по камешкам, по камешкам. Стала доить квазикозу, та по-прежнему ухмылялась. Чуть брыкнула полное ведерко и ушла. Молоко показалось вкусным, немного сладковатым. Юра принялся строить шалаш. Маша сказала: строим второй, поодаль – для меня. Она не хотела играть в игру «Адам и Ева», а Юра о далеко идущих планах инопланетян не догадывался. Достраивали шалаши уже темной ночью, под звездами, только Большой Медведицы и Ориона не видали. Другие созвездия в этой части вселенной. Переночевали всяк в своем шалаше, а утром за ними прилетели.

Приземлились на лугу, где всё еще паслась огорченная корова Зорька. Инопланетяне высадили бестолковых – по своим меркам – пассажиров с позором, и драть. Дьяволы межпланетные. Юра с Машей ринулись к своим. Захлебываясь, рассказывали про пинии Рима, про ручеек в каменистом русле. Про квазикозу, прозрачное ведерко, сладкое молочко. Про настоящую ночь, иные созвездья, самодельные шалаши. Олег Борисович отметил про себя с большим облеченьем: «Сорвали мои ребятишки хитроумные замыслы расчетливых богов. Посрамили их, прожектеров. И они, прозрачные, уязвимы».

Пришла осень, хоть ее никто не звал. Витька с Машей пошли в девятый класс. Студент-второкурсник Юра занимался с ними не за страх, а за совесть. Лысый востроглазый профессор Хлумов лично экзаменовал ребят по общеобразовательным предметам и остался доволен. Ходил с Витькой-Машей по обсерваторскому парку, ловя на лету кленовые листья, и мечтал вслух об их блестящем научном будущем. И тут прямо посреди двора, на газон с увядшими георгинами приземлилось ОНО. Откинуло вниз дверцу люка, коснувшуюся тротуара. Засосало внутрь Михалыча вместе с вцепившимися в него ребятами, захлопнуло люк и – вертикально вверх.

Михалыч удостоился редкостной чести: с ним сразу заговорили. «Профессор Хлумов, вы назначены старшим по программе совершенствования способностей обитателей планеты Земля. Их умственный уровень нас совершенно не устраивает. Ваша зависимость от времени, убогий порог скорости передвижения, которую вы ограничили скоростью света. Всё это позавчерашний день. Возраст вашей популяции солидный, но достижения смешны». Михалыч слушал отповедь спокойно. Про себя думал: «Посмотрим, посмотрим, что вы сможете нам предложить. А браниться всё-таки не следует». Голос из пустоты продолжал: «Мы сейчас встретимся с более развитым существом, контакт с которым будет для вас сохранен. Пока что наблюдайте и делайте выводы». Витька с Машей сидели как на иголках. Чтобы при них читали мораль умнейшему Михалычу – дикость. Но раз Михалыч терпит – значит, так надо.

Шлепнулись с размаху на небольшую площадку для вертикальной посадки. Вышли без скафандров. Их встречало лишь одно существо, столь быстро меняющее обличье, что описать его было бы затруднительно. Наконец оно стабилизировалось и приняло вид обыкновенного, правда, очень красивого мужчины. «Дышите без опаски, достойнейший профессор Хлумов, и вы, его юные ученики, не бойтесь дышать. Перед вашей посадкой мы создали комфортные для вас условия, в частности, обеспечили привычную вам атмосферу. Всё сказанное на борту далеко не соответствует истине. Вами сделано немало. Не исключено, что именно у вашей популяции есть шанс достичь, извините, нашего уровня. Я засек ваши координаты и теперь буду лично прилетать к вам в таком виде, какой вам удобен. Получил задание и намерен его исполнять». И стал опять меняться на глазах. Вот сейчас перед Михалычем и ребятишками не он, а она. Незаметная женщина, очень похожая на консьержку, что сидит в вестибюле обсерватории возле доски с ключами. «Господи, теперь будет бродить между нами, неизвестно с каким заданием, а мы его-ее и не узнаем», – подумал Михалыч. Но взгляд его приковали горы со снежными вершинами, внезапно выросшие на горизонте. Вокруг посадочной площадки запестрели тюльпаны, маки и альпийские цикламены. Но долго любоваться не дали. Втянули в люк, задраились и стартанули.

Приземлились там же, откуда взлетали – на вянущий газон обсерваторского парка. Воробьи-синички разлетелись в испуге. ОНО исчезло. Вошли в здание. Михалыч взглянул на доску с ключами. Вахтерша Елена Васильевна заявила: «Конечно, скорость света для вас не предел». Михалыч в ужасе посмотрел на нее. «Что, что?» – «Я говорю, вы ключа не сдавали». Михалыч, держась за голову, шел с Витькой и Машей по длинному коридору. И кто, спрашивается, глядел им в спину? Витька громко шептал: «Я тоже ясно слышал. Маша, а ты?» – «И я…» Юрии Иваныч-Петрович-Сидорович вкупе с Олегом Борисовичем ждали в комнатушке. Обессиленный Михалыч плюхнулся на диван. «Теперь у нас инопланетный наставник, который может принимать разные обличья. Сейчас он вселился в нашу консьержку. Или подменил ее. А куда, скажите, девал настоящую?» Пойти посмотреть не решились. Но когда Олег Борисович собрался отвозить ребят, они прошли мимо «Елены Васильевны», и она буркнула обычным голосом? «Хлумов ключ не потерял? с него станется». – «Нет, нет», – поспешил ответить Олег Борисович.

Приближался день осеннего равноденствия. К Михалычу явился кто-то из его студентов (фамилии Михалыч не упомнил) и сказал тоном приказа: «Обязательно покажите в актовом зале фильм. Настаивайте на подлинности». Михалыч похолодел: «ОН…» На диване сидел Юра Пенкин. Когда ОН вышел, Михалыч спросил Юру: «Как его фамилия?» – «Я его не знаю», в смятении отвечал Юра. В ноутбуке Михалыча оказался уже смонтированный фильм. Юра с Машей на необитаемой планете. Михалыч с Витькой-Машей на планете изменчивой. На бледное октябрьское солнце за окном внезапно надвинулась тень. Несколько мгновений было темно, затем тень сдвинулась, и слабое осеннее солнце снова открылось. Не предсказанное солнечное затмение. Сотрудники обсерватории выскочили в коридор. «Вы видели? вы видели?» Все видели, сфотографировали постадийно, но никто не мог дать объяснения.

Праздновали осеннее равноденствие. В этот день происходит посвящение в студенты первокурсников астрономического отделения физфака. Вошел Михалыч со свитой. Все приготовились увидеть гвоздь программы. Михалыч, прежде чем включить ноутбук, сказал с сугубой серьезностью: «Материал подлинный. Не вздумайте усомниться». Но с первых же кадров в зале раздался дружный смех. Выскочил Юра Пенкин и, силясь всех перекричать, заорал: «Это было, было!» Зрители захохотали еще пуще. «Адам! где твоя Ева?» Маша покраснела, хотела убежать, но Олег Борисович удержал. Досмотрели до конца. Директор обсерватории лично поблагодарил профессора Хлумова. «Особенно хороши были кадры с нашей вахтершей. Отличный розыгрыш. Такого удачного праздника без вашего участия, профессор, не получилось бы». Михалыч с друзьями важно прошествовал к себе. По дороге консьержка, не отлучавшаяся с поста, заметила Михалычу: «Кажется, они безнадежны». Михалыч не поднял на нее глаз.

Кто безнадежен? только наши сотрудники или всё человечество? Михалыч чувствовал неисполнимость возложенной на него миссии. Не преодолеем мы земных законов физики, коим учим студентов, не станем равными богам. Желтый лист, прилипший к стеклу, печалился вместе с Михалычем и всей его компанией. А изменчивое чудо более не появлялось. Похоже, оно в намерениях своих оказалось столь же изменчивым, как и в своей внешности. Но старшинство в группе избранных за Михалычем сохранилось. Теперь прозрачные боги старались подловить минуту, когда Михалыч выйдет на крыльцо – провожать Олега Борисовича с ребятишками до дверцы мерседеса. Приземлялись и затягивали в пасть своей тарелки всех четверых. Юру Пенкина игнорировали.

Снежинки уж порхали – Михалыч раздетый вышел как всегда провожать. ОНО село рядышком с чуть присыпанным снежком мерседесом. Заглонуло четверых и ринулось куда его иллюминаторы глядят. Припланетилось где-то в неизвестной Михалычу галактике, высадило людей и улетучилось. Что за манера. У Михалыча дома молодая жена и сын ходит во второй класс. Хоть бы сказали, вернутся или нет. Небо немного белесое, но дышать можно. Зеленая растительность, не деревья, а что-то вроде буша. Высокий кустарник. Местные бушмены вышли обнюхать пришельцев. Неодетые, в коротеньких юбочках из соломы. Всем, даже и Михалычу, стало жарко. Поскидали кто что мог. Бушмены оказались длинноруки и держались не очень прямо, часто хватаясь руками за землю. Лба почти нет, и бровей нет. Шерстистая грудь, и кудрявые волосы на голове торчат вверх на четверть метра. Огромные ноздри, и всё нюхают, нюхают, кто к ним пожаловал. Связной речи тоже нет. Так, несколько звуков. Э-э-э. О-о-о. Щщщ.