Текст книги "Требуется секретарша"

Автор книги: Наталья Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Я знаю, где он, пошли, беритесь за руки, чтобы не потеряться…

Они осторожно спустились с лестницы.

– Эй, Гоша, давай руку, ты где? – спросил Леонид.

– Да здесь я, вот… ага, взял? Пошли… Виола, давай руку…

– Я уже взяла чью-то…

– Тогда идем… Черт, ни зги не видать!..

– Гоша, ты впереди, так что щупай, а то еще врежешься, – посоветовала Виола.

– Ты спятила? Это же ты впереди идешь! Вот и щупай…

– Сдурел?! Я за Леней иду…

– Эй, а кто тогда меня за руку держит?! – ошеломленно проговорил Егор и потряс мою ладонь. – Разве это не ты, Виола?

– Нет, я – Мария, – ответила я спокойно и выкинула свободную руку с растопыренными лезвиями в темноту на звук его голоса.

Но попала в пустоту – матерый волчара каким-то непостижимым образом успел среагировать, разобравшись, что к чему, и нагнулся, клещами сжав мою руку.

– Она у меня! – крикнул он и дернул меня к себе.

– Где?! Держи ее! – Леонид и Виола засуетились в потемках, не видя ничего и не зная что делать, а Егор уже обвил меня двумя руками и сжал так, что затрещал позвоночник.

– Сука, попалась! – прорычал он мне в лицо. – Теперь не уйдешь! Где Золотой?!

Чьи-то руки стали щупать меня, стараясь ухватить, но я была скользкой и молча извивалась.

 – Вот она, я ее нащупал! – радостно прохрипел совсем рядом Леонид.

– Дайте ее мне, стерву, не убивайте! – взмолилась Виола. – Подождите, мальчики! Ага, вот ты где, шалава!

Теперь они все сгрудились около меня и держали кто за что мог. Пора было начинать. С Егором было проще всего: я сразу попала единственной свободной рукой ему в оба глаза, и стальные объятия разжались, он завопил. Юркнув ему под ноги, чувствуя, что за другую руку меня держит Леонид, а Виола вцепилась в волосы и молотит кулаком по голове, я снова резанула ногтями вокруг себя, не давая им опомниться. Лезвия вошли в чью-то плоть, и Леонид выпустил мою руку, как-то странно всхлипнув. Оставалась Виола. Только сейчас до меня дошло, что все они, как и я, были голыми, разделись, чтобы не шуршать одеждой, поэтому мои когти, не встречая препятствий, резали сразу тела. Я чиркнула Виоле по руке, чтобы она выпустила волосы, но в этот момент меня оглушил крик Егора:

– Где она!!! Дайте мне ее!

– Здесь, я держу! – провопила Виола, не выпуская меня. – Скорее, а то она с ножом!

Егор навалился на меня и подмял под себя. Я выскользнула, но тут Леонид пришел в себя и прохрипел где-то над ухом, нащупывая грубыми пальцами мое лицо:

– Умри, сука!!!

Они опять облепили меня, распятую на полу, и начали рвать на части. Тела были потными и скользкими, и я закрутилась волчком, превратилась в крутящийся клубок из бритв, невидимый и смертоносный. Больше мне ни чего не оставалось делать в этой ситуации. Туг же снова закричал Леонид, которому первому досталось от когтей, потом застонал Егор, его тело обмякло, и я столкнула его ногами с себя. Виола же почему-то молчала. Откатившись в сторону, я замерла, тяжело дыша, и прислушалась. Леонид еще был жив, но ему, судя по всему, было очень больно. Я понятия не имела, куда его ранила и на что он еще способен. Егор издавал жуткие хрипы, наверное, я зацепила горло, а Виола затаилась где-то в стороне. Она была самой хитрой из всех, но ее урки никогда бы не сделали своим королем, поэтому ее жизнь меня не интересовала. Так прошло несколько минут. Егор почти стих, видно, крови в нем осталось совсем мало, Леонид перестал стонать, и я потеряла его местонахождение. Виола по-прежнему не подавала признаков жизни. У меня даже мелькнула мысль, что я убила ее, но это было бы слишком хорошо, и потом, она должна была хотя бы крикнуть перед смертью. Нет, наверное, все-таки отбежала, почувствовав, как из перерезанных вен хлещет кровь, и теперь сидит где-то и зажимает руку, чтобы не умереть. На мне самой не осталось живого места, и, если бы у меня сейчас была такая возможность, я ни за что бы не решилась подойти к зеркалу. Виола выдрала мне половину волос, и голова страшно болела. По лицу вместе с потом сочилась кровь, моя и чужая, ноги и руки были вывернуты, и суставы жутко ломило, но я была еще на ходу. Смешно, но если бы все происходило при свете, то они бы уже давно вышибли из меня дух. Молодец, Золотой, вовремя вспомнил про рубильник. Иначе бы ему и мне в ближайшем будущем светили пышные похороны…

Егор смолк окончательно. Наступила тишина. Где-то очень далеко тонко пропел петух. Я лежала на полу в большом зале с баром, где-то приблизительно у входа в банкетную комнату, и накачивала себя энергией для дальнейшей борьбы с невидимками в этом уже осточертевшем мне замке. Откуда мне было знать, что все это время надо мной стояла Виола! Я вдруг услышала над собой ее чуть слышное дыхание, которое она издавала, оказывается, в такт хрипам Егора. Я не успела откатиться, как эта ведьма с черными глазами кинулась на меня, по-звериному зарычав. Я лежала на спине и не успела даже выставить руки. Мы сплелись клубком и начали кататься по полу, в луже крови. Она была очень сильной и сразу обезоружила меня, схватив за запястья обеих рук. Потом, недолго думая, начала бить меня головой по лицу наугад, сразу расквасив нос и чуть не вышибив передние зубы. И где, в самом деле, их учили драться? Слава Богу, я могла сгибаться во все стороны под любым углом. Закинув ноги ей на шею, я сцепила их в замок и резко рванула от себя, свернув ей голову на спину. Она мгновенно обмякла. Я расцепила ноги, и ее мертвое тело грузно осело на меня.

Обессиленная и противная сама себе, я поднялась сначала на карачки, а потом медленно выпрямилась, плюнув на то, что где-то еще лежит живой Леонид. Пусть только приблизится, и я сделаю так, что он сможет прожить еще долго, но каждую секунду, умирая от боли, будет жалеть, что не погиб…

В суматохе я совсем потеряла ориентацию и теперь понятия не имела, в какой стороне находится лестница, не говоря уж о подвале. Чуть не упав, споткнувшись о труп Виолы, я пошла наугад, выставив перед собой руки, и вскоре уткнулась в стойку бара. Значит, надо было идти в обратную сторону, чтобы попасть в банкетный зал, а оттуда в подвал. Особняк, видимо досыта наслушавшись за эту ночь душераздирающих криков и воплей, угрюмо безмолвствовал. Нужно было бы улечься где-нибудь в укромном местечке и зализать раны, но что-то подсказывало мне, что вечеринка еще далеко не окончена и еще множество великолепных сюрпризов ожидает пантеру в этом уютном подмосковном домишке, окруженном сотней вооруженных уркаганов. К тому же где-то еще бродил раненый волк по имени Леонид и в любую минуту мог напасть сзади, ибо я уже не скрывалась. Так что я решила пока не выходить из образа пантеры и осталась в состоянии боевого транса, в котором так просто и легко можно было убивать, не думая о последствиях и не испытывая жалости и страха…

5

Включив свет, я нашла в подвале туалет и немного привела себя в порядок, смыв с лица и тела кровь. Трусики с меня сорвали во время драки, и я была совершенно раздета, как и подобает любому зверю. Поэтому-то я и спала все время раздетой, чтобы побольше пребывать в своем естественном состоянии, а Валентина не уставала меня ругать за это.

Идя по подвалу обратно, я заметила в пустой комнате без двери какой-то квадратный люк и вошла в нее полюбопытствовать. Оказалось, через него спускали продукты или еще что-то – у дальней стены стояли транспортер и железные тележки с высокими ручками. Если бы нас с Золотым загнали в угол, то можно было бы попробовать выскочить из мышеловки через этот люк на улицу, а там как-нибудь пробиться к лесу и скрыться. Но сейчас в этом уже не было никакой необходимости, Золотой выйдет победителем через парадное крыльцо, и татуированная челядь станет рукоплескать своему мудрому и сильному королю. И будет это уже меньше чем через час…

Я вышла в зал с баром и оглядела поле битвы. При свете все выглядело ужасно. Три окровавленных и изуродованных трупа лежали в разных местах, и весь пол вокруг был забрызган кровью. Виола умерла с открытыми глазами, в которых застыл ужас. Голова ее неестественно была откинута назад. Теперь она уже не была так красива, как в начале вечеринки, и только почти идеальная фигура обнаженной девушки осталась почти не тронутой, если не считать многочисленных рваных ран. Ее мясо я уже вычистила из-под своих когтей в туалете. Егор остался без глаз и без правой половины лица – вся щека была содрана от подбородка черепа до затылка. Линду постигла еще более страшная участь, и я не стала даже на нее смотреть, чтобы убедиться, что она мертва. На лестницу уходил кровавый след, и я пошла по нему, подобрав свое брошенное платье и надев на израненное тело. След тянулся до третьего этажа и там обрывался в коридоре, как раз в том месте, где сидел, с невыразимым ужасом глядя на меня, умирающий Леонид. Там же, недалеко, валялась вся одежда, которую они сбросили с себя, когда погас свет. Гигант сидел, прислонившись к стене, и зажимал руками распоротый живот, из которого выглядывали внутренности и текла кровь. Одно ухо болталось, держась только на мочке, а с правого бедра почти целиком была снята кожа. Но он жил, хотя давно должен был бы умереть от потери крови.

Я остановилась около него и тихо спросила:

– Почему ты не умер?

Он вздрогнул, как от удара, и тут же поморщился от боли. Потом прохрипел:

– С-сука… чем ты нас так? Это не честно…

– Извини.

– Где он тебя… откопал?

– Какая разница? Тебе… помочь?

– Не подходи ко мне! – Он опять дернулся и скривился. – Лучше я сам сдохну…

Я развернулась и пошла на второй этаж. Когда спускалась по лестнице, услышала громкие жалобные всхлипы и подвывания. Что ж, собаке собачья смерть…

Золотой спал. Свернувшись клубочком на дне шкафа, он сладко посапывал, подложив ладошки под щеку, и мне даже не хотелось его будить. Но пришлось.

– Что? Где? – сонно спросил он, часто моргая глазами. – А-а, это ты… – и начал вылезать. – Где мои орлы? – перешел он на шепот, вспомнив наконец, где находится. – Сколько времени?

– Половина седьмого, пора на коронацию.

– Ты что… всех? – Он ошарашенно посмотрел на меня и вдруг скис, поняв по моим глазам, что так оно и есть. – Не могу поверить, что ты это сделала, – проговорил он устало и сел на диван. – Ты, наверное, метала в них свои туфли в темноте, да? – Он посмотрел на туфли, которые уже были на моих ногах. – Да, конечно, так оно все и было, – задумчиво продолжил он, – иначе и быть не могло… Ты кидала на звук, верно? Я слышал, как они кричали, когда погас свет, и догадался, что ты нашла рубильник. А потом почему-то заснул, – он виновато пожал плечами. – Извини, я оказался никудышным помощником. Чего ты молчишь? – Он поднял глаза и только тут рассмотрел мой потрепанный вид. – Господи, кто это тебя так?! Ты что, дралась с ними?! Ужас какой… – пролепетал он. – Ты же вся изранена, девочка моя! Тебе, наверное, больно? Не молчи, ради Бога! Я знаю, что я дерьмо и мне нет оправдания, но не смотри на меня так, умоляю! Я за все отплачу… Идем вниз, нужно приготовиться к выходу. И… спасибо тебе, Мария. Прости.

Он отвел глаза, поднялся и прошел к двери, я последовала за ним. На лестнице он вдруг остановился, покачнувшись, схватился за сердце и облокотился о перила, едва не упав. Я подхватила его под локоть, заглянула а побелевшее лицо и быстро спросила:

– Что, сердце? Лучше сядь на ступеньку.

– Подожди, – поморщился он, – сейчас отпустит… Проклятие… Никогда такого не было…

– Перенервничал, наверное. – Я ослабила ему бабочку и похлопала по щекам. —

Обидно будет, если сейчас умрешь. Столько трудов, и все зря. Да и меня угрохают. Крепись, Золотой, хоть до крыльца дотяни, слышишь?

– Да слышу, чего уж там, – он глубоко вбирал в себя воздух, и его щеки начали розоветь. – Сейчас все пройдет, уже легче…

Я все-таки усадила его, расстегнула рубашку, обнажив покрытые жуткими шрамами грудь и живот, и начала массировать. Минут через пять он задышал ровнее, робко улыбнулся и проговорил:

– Ну все, кажется, я в порядке. Идем, а то опоздаем.

Осторожно, не торопясь, я свела его на первый этаж, и мы двинулись через зал, мимо трупов, к выходу. Часы на стене показывали без пяти семь. В этот момент сверху раздался исполненный отчаяния и ненависти крик Леонида:

– Сволочи!!! А-ау-э-а!!!

Вопль захлебнулся каким-то непонятным звуком, и я поняла, что бандит наконец отмучился. Видимо, до последнего мгновения надеялся, что сможет еще что-то сделать, подняться и выйти к своим, а когда понял, что силы уже не хватит и подошло его время, то нервы не выдержали и он закричал. А кричать с разорванным животом опасно…

Золотой, которому я забыла сказать, что Леонид еще жив, но умирает, застыл на месте и начал жадно хватать ртом воздух. Лицо покрыла смертельная бледность, он опять схватился за сердце и весь задрожал, понемногу заваливаясь на меня. До дверей оставалось не более десяти шагов, а до семи – около трех минут. Я подставила ему израненное плечо, обняла за талию и взмолилась:

– Миленький, Золотенький, не умирай, прошу тебя! Идем, еще чуть-чуть осталось!

Но Золотенький только сипел и не мог выговорить ни слова, глаза его начали вылезать из орбит. Он был очень тяжелым для меня, но я потащила его к дверям, слыша, как убийственно быстро тикают неумолимые часы. Он еще сделал несколько шагов, пытаясь помочь мне, но силы быстро уходили из него вместе с жизнью, за которую он так отчаянно цеплялся и ради которой мне пришлось загнать в гроб восьмерых.

– Андрюшенька, молю тебя, не умирай сейчас! – простонала я сквозь слезы. – Ну пару минуточек еще продержись!

Но он уже осел на пол и почти не мог дышать, хлопая посиневшими губами. На мгновение в его затуманенных глазах промелькнула жизнь, и он прохрипел:

– Ты… ты обещала… дать энергии…. Дай…

Господи, я совсем забыла про это! Я тогда пошутила, а он, глупый, поверил… Встав перед ним на колени, я взяла его дрожащие руки в свои, мысленно напряглась и стала молиться, призывая своего отца Акиру спасти меня от смерти и дать этому человеку прожить еще несколько мгновений… Не знаю, что случилось на самом деле, но Золотому стало чуть лучше.

– Мария… – зашептал он, закрыв глаза, – у твоего босса есть один адрес… я ему оставил… Там, за книжной полкой… все мои деньги… Возьми их…

Какие деньги, Андрюша?! Меня сейчас из автоматов расстреляют! – зарыдала я, умываясь слезами перед ним. – Ты сможешь дойти?

– Не знаю… Помоги, попробую…

Он виновато скривился, я обхватила его руками и стала поднимать. Так, почти вися на мне, он доковылял до двери, и в это самое мгновение часы начали бить семь часов. Снаружи загремел засов, дверь открылась, и нашему взору предстали напряженные лица хмурых парней с автоматами на изготовку. Лишь на немногих появилась радость при виде Золотого. Остальные были или удивлены, или злы. Все молча смотрели на нас и явно не знали, что делать.

Золотой последним усилием воли сделал шаг через порог, всем весом налегая на меня, и хрипло, но довольно громко сказал:

– Моя последняя воля… Эту девчонку не трогать… Ясно?

Все угрюмо кивнули, не понимая, что с ним происходит, но он уже этого не видел – последнее слово его оказалось одновременно и последним вздохом. Я почувствовала, как резко ослабло его тело и потащило меня вниз. Я опустила его, положив на крыльцо под изумленными взглядами урок, села рядом на ступеньку и заплакала. Парни молча взирали, не решаясь вмешиваться, а я ревела навзрыд и ничего не могла с собой поделать. Что ни говори, Золотой спас меня от смерти, уже будучи сам почти мертвым…

…Но не только это заставило меня дать волю своим чувствам. Когда-то в детстве я спросила у Акиры, своего приемного отца, смогу ли я когда-нибудь найти своего настоящего папу, которого я никогда не знала и не видела. Акира осмотрел мое тело с ног до головы, показал на левой груди пять маленьких родинок в виде правильной звездочки и сказал, что если увижу такие еще на ком-нибудь, то это будет или моя мать, или отец. Прошло много лет, и я никогда не встречала ничего подобного. Но когда массировала Золотому грудь на лестнице, увидела точно такую же звездочку и в том же самом месте, как и у меня. Но ничего не стала ему говорить, боясь, что если он не умер от перенапряжения и страха, то может умереть от счастья и не успеет меня спасти. Надеялась, что он выдюжит, выживет, и тогда я расскажу ему все, поплачусь в жилетку, как мечтала сделать всю жизнь, когда меня в детстве обижали и некому было защитить. Но Золотой умер, успев спасти меня, но не успев узнать, что странная девушка Мария, с которой таким запутанным и жестоким образом его свела судьба, является его единственной дочерью, а та, в свою очередь, спасла своего отца только для того, чтобы похоронить… Что ж, видно, так было угодно Господу, аминь!

* * *

Золотой оставил боссу конверт, который нужно было отослать по написанному на нем адресу в случае его гибели. Родион мужественно смотрел на него целые сутки, ходил вокруг да около, но так и не заглянул внутрь, хотя все его существо сыщика так и подстегивало совершить этот шаг. За разглядыванием оного послания я и застала его, когда пришла в офис после обеда того же дня, когда урки привезли меня в город и высадили недалеко от моего дома. Они не задавали вопросов и вели себя очень вежливо, уважая последнюю волю Золотого. Дома я привела себя в порядок, замазав все синяки и ссадины косметикой, часик поспала и явилась в контору. Увидев мое припухшее лицо, босс удивленно поднял брови:

– Что-то случилось? Где наш клиент?

– Клиент умер от сердечного приступа. Там все перепились до чертиков и устроили потасовку. Даже мне немного перепало.

– Ну, это не беда, – успокоил он меня. – Ты не так уж и плохо выглядишь, до свадьбы заживет. Главное, мы получили наличными десять кусков. Теперь нужно отправить конверт – и совесть наша будет чиста.

– Позвольте, я сама это сделаю? – попросила я. – Доведу уж все до конца, коль начала…

– А ты не устала? Хотя это не трудно. На, забери его, а то у меня уже нервы не выдерживают – так и хочется сунуть туда свой нос. Опусти в почтовый ящик и отправляйся домой спать.

…В квартире Золотого, когда я туда пришла, никого не было. Вскрыв дверь при помощи отмычки, я вошла внутрь, осмотрелась и в комнате, служившей, по-видимому, кабинетом, обнаружила книжную полку во всю стену. В углу около стола стоял огромный сейф, в котором, наверное, и хранились все их воровские документы и деньги. Но они меня не интересовали. Положив конверт на стол, я начала осматривать полку, вытаскивая книги и ощупывая соединения в поисках тайника. Когда уже все книги лежали на полу, а голый каркас полки насмешливо смотрел на меня, зияя пустотой, я начала подозревать, что отец или что-то перепутал, или попросту обманул меня, во что мне почему-то не хотелось верить. И туг заметила, что одна полка отличается от других толщиной поперечных стоек. Я подергала ее, и она открылась, как дверь, плавно и бесшумно. За ней оказалась небольшая ниша в стене. Там лежал старый, потрепанный чемодан. Не заглядывая внутрь, я взяла его и, сгибаясь под тяжестью, вышла из квартиры. Не успела закрыть дверь на замок, как внизу на лестнице послышались шаги и голоса. Поднявшись на этаж выше, я притаилась и стала слушать.

– Наверняка все у него дома, – возбужденно говорил мужской голос. – Не мог он уйти, не подумав о нас. Зря, что ли, мы на него пахали.

– Сейчас все узнаем, не тараторь, – оборвал его кто-то, и послышался звук вставляемого в замок ключа.

Дверь открылась, и они вошли в квартиру. Я тихонько спустилась и, когда проходила мимо, услышала за дверью радостный крик:

– Есть! Я же говорил, что он последний

честный вор в России! Не обманул, падла…

…Родион, когда увидел содержимое чемодана, сильно изменился в лице и только сипло спросил:

– Это… от Золотого?

Я молча кивнула головой…

Глава 5 СЕКРЕТЫ С ТОГО СВЕТА

1

Вторник выдался пасмурным, хмурые тучи изредка с досады плевались на Москву мелким дождем, будучи не в силах изрыгнуть нечто более стоящее, вроде ливня или града, и пугливые прохожие послушно выуживали, а потом прятали обратно свои зонтики, радуясь хотя бы тому, что спала жара. Я терпеть не могла зонтик и готова была в любой, удобный для дождя момент вымокнуть до нитки, ничуть не смущаясь, что мокрая одежда облипает тело и прохожие бесстыдно пялятся на меня. Я рассуждала так: если пойдет сернокислый дождик, то зонт все равно не спасет, ибо сгорит вместе со мной. А простому дождю я привыкла радоваться, а не бояться его. Сегодня прохожим не повезло: сквозь прозрачное мокрое платье только-только начали проступать соблазнительные очертания моей не обремененной оковами лифчика груди, как я заскочила во двор и скрылась за дверями офиса, который теперь уже насчитывал пять этажей.

Взглянув на меня, Валентина лишь вздохнула с укоризной, зная, что выговаривать бесполезно, а босс привычно отвел глаза в сторону и проворчал:

– Надо бы ей бронежилет купить.

– Задницу ей надрать нужно, а не бронежилет! – уверенно заявила Валентина, ставя боссу на стол чашку кофе. – А этим бронежилетом по башке надавать.

Я стояла перед ними и невинно хлопала глазками, ожидая от босса указаний на день грядущий и пропуская их замечания мимо ушей.

– А что, зонтики нынче уже не в моде? – Босс отхлебнул кофе и вопросительно посмотрел на Валентину. – Может, я отстал от жизни?

– Что вы, Родион Потапович, как можно! – всплеснула та руками. – От жизни отстали, видано ли! Это она от жизни отстала, дикарка, живет, словно зверь в лесу, и ничем ее не проймешь. Я вам не говорила, она ведь и спит голая зимой и летом с открытым окном…

– Невероятно, – пробормотал он, пробуя кофе на языке.

– Ну да! А вы говорите: зонтик! Да она чихать хотела на все приличия, ей лишь бы покрасоваться. Я уже молю бога, чтобы ей на голову какой-нибудь метеорит свалился, может, тогда что поймет.

– Угу, – буркнул босс, уставившись в чашку, – метеорит было бы неплохо. Кстати, Валентина, вы сколько кусочков сахару сегодня положили?

– Три, как положено, а что? – насторожилась она.

– Но сегодня ведь вторник, – мягко напомнил он ей. – Значит, нужно было два положить. То-то я чувствую, что-то не то.

– Батюшки, а я думала, среда! – засуетилась она вокруг него. – Давайте чашку, я разбавлю.

– Ладно уж, завтра два положите, – великодушно разрешил он.

Ну и слава Богу. – Она смущенно за рделась и глянула на меня. – Все, Родион Потапович, можете смотреть, она уже подсохла…

Тут в прихожей раздался звонок, и я пошла открывать.

На пороге стоял сухонький старичок. На локте у этого высушенного гриба висел зонтик-трость. Посмотрев на меня выцветшими глазами, он проскрипел:

– Доброе утро. Сам у себя?

Решив, что это один из наших нештатных детективов, которых босс подкармливал время от времени, я пропустила его внутрь, со словами:

– Доброе утро. Какой замечательный у вас зонт! Боссу наверняка понравится.

Он прошел в кабинет, а я уселась за свой стол и включила компьютер, довольная, что избавилась от нудных наставлений. Но не успела еще программа как следует загрузиться, босс вызвал меня к себе. Я вошла, села в свое кресло и приготовила блокнот. Старичок, оглядев добротно обставленный кабинет, прокашлялся в костлявый кулачок и сказал:

– Растете, как я посмотрю.

– В каком смысле? – довольно засиял босс, выпрямив спину

– Ну, будка-то трансформаторная выросла, говорю, – охотно пояснил дед. – Сколько уже этажей?

– Пять, – буркнул разочарованно босс, возвращаясь в исходное положение.

– Во-во, я и говорю. А не свалится? Может, ее столбами подпереть, а то уж больно зыбко выглядит конструкция…

– Короче, отец, – перебил его Родион. – Вы сказали, что по делу пришли.

– А, ну да, как же! – Он поерзал в кресле, повесил зонт на спинку и виновато проговорил: – Я ваш сосед, между прочим, в соседнем доме живу, и давно к вам приглядываюсь, переживаю. Дамочка вот у вас очень даже интересная, – он скосил на меня глаза, но туг же отвел, увидев ледяное выражение моего лица. – Вот я и говорю, – вздохнул он, – что звонками меня замучили. Дай, думаю, зайду, посоветуюсь, люди о вас только хорошее вроде говорят, не то что про милицию. Вот и решил к вам…

– Семен Петрович, – перебил, поморщившись, босс, – еще короче.

– Хорошо, хорошо, только вы меня не перебивайте в другой раз…

– Попытаюсь.

– Дело в том, что меня в последнее время телефонными звонками замучили. То жена позвонит бывшая, знаете ли, и давай всякую чепуху молоть. То брательник из Саратова как насядет по десять раз на дню и травит про свою пропащую жизнь. А второй брательник, тот все больше ночью балует, алкаш проклятый, телефон ажио раскаляется. То Люба, сестра, привяжется, чтоб ей пусто было, прости Господи. Хорошо у меня бессонница да я не сплю, а как если бы спал? В общем, совсем замучили негодники, мочи никакой уже нет. Главное, раньше никогда не звонили, доброго слова от них не дождешься, а тут как с цепи сорвались, как сговорились, будто клапан у них открылся, пропади оно все пропадом! – Он вытащил платочек и аккуратно промокнул вспотевший лоб. – И ладно бы что-нибудь толковое говорили, по делу, а то все больше ахинею несут, словно из ума выжили. Так что очень вас прошу, Родион Потапыч, сделайте что-нибудь с моей бедой – сам я уж и не знаю, как поступать…

– По-моему, радоваться вам нужно, милейший Семен Петрович, – проворчал босс. – О вас заботятся, не забывают на старости лет, беспокоятся. Ничего страшного в этом не вижу…

– Ничего не видите?! – округлил глаза старик и посмотрел на меня. – Во дает, а! Посмотрел бы я на вас, если бы с вами такое приключилось.

Босс тоскливо взглянул на него, потом перевел взгляд на меня, но я только сочувственно пожала плечами, затем сказал деду:

– Думайте обо мне что хотите, но я действительно ничего дурного и противозаконного в этом не усматриваю. По крайней мере это не повод приходить сюда и жаловаться. Разбирайтесь сами со своими родственниками.

– И разберусь, – посуровел дед. – Обязательно разберусь, дай только добраться до них, окаянных! Но я пока на тот свет не спешу.

– В каком смысле? – опешил Родион, а я чуть не выронила блокнот.

– А что, я разве вначале не сказал? – растерянно пробормотал дед.

– Чего не сказали? – подался к нему босс.

– Ну, что все эти родственники давно умерли… Извините, склероз проклятый…

Мертвая тишина повисла в кабинете. Дед, смущенно смотрел в пол. Босс, у которого очки свалились с носа, застыл с открытым ртом, а я таки выронила блокнот вместе с карандашом и теперь тупо разглядывала все это на полу. Наконец, обретя дар речи, босс просипел:

– И как давно они умерли?

– Да уж пять лет, почитай. В один год отмаялись.

– И вы видели их трупы?

– А как же, сам всех и схоронил – больше некому было.

– А теперь, значит, с того света названивают? – спросил босс, окончательно придя в себя.

– Получается так, – старик уронил голову и громко засопел.

– А Наполеон, Гитлер, Македонский – эти не тревожат?

– Нет, эти не звонят, – вздохнул серьезно дед. – Да и откуда им, они ведь моего номера, наверное, не знают.

– А то бы небось позволили?

– А кто их знает, я теперь уже ничему не удивлюсь, – пожал тот плевами. – После такого-то…

– Ага, значит, вы уже не удивляетесь, что с покойничками по телефону болтаете! – торжествующе заключил босс. – Прекрасно. А в гости случайно они не напрашивались? Знаете, чайку там попить, водочки с солеными груздочками, а?

– Чудак вы человек, ей-Богу, – хихикнул дедок. – Как же они в гости придут, если я их сам схоронил? Они уж сгнили давно…

– Мария, ты слышала? Это я чудак-человек. Значит, по телефону, получается, это ничего, нормально, так, что ли?

– Кто их знает… Мне их секреты неведомы, на том свете свои порядки. Только ведь голос все одно сгнить не может – он же бестелесный, как я понимаю.

– Почему вы решили, что это именно ваши родственники?

– Что ж я, голосов ихних не знаю? – обиделся дед. – Слава Богу, сколько лет рядом, считай, прожили…

– Простите, а сколько вам лет?

– Чё извиняться-то? Семьдесят девять стукнуло.

– А права водительские у вас имеются? – спросил хитрый Родион, зная, что психам права не выдают.

– А как же, конечно. Они у меня и сейчас с собой. Я знал, что вы спросите, – он достал из кармана пиджака завернутые в целлофановый пакет документы и протянул боссу. – Вот, туг все, начиная с метрики и кончая пенсионным удостоверением.

Родион внимательно просмотрел каждую корочку и бумажку, и лицо его стало хмурым. Наконец он вернул все старику и спросил:

– Можно задать вам один вопрос…

– Нет, я не сумасшедший, – тут же отмел тот его подозрения, – и мне все это не приснилось. Я, между прочим, в войну разведчиком был! Сначала тоже подумал, что малость крыша поехала. Всего себя исщипал, во, поглядите! – Он засучил рукав пиджака с рубашкой, и мы увидели синюшные пятна, покрывавшие его иссохшую руку. – Я же не дурак, слава Богу, потому и пришел сюда, а не в диспансер.

– И чего же вы от меня хотите? – сдался босс. – Чтобы я сам с ними переговорил и попросил не тревожить живых?

– Не знаю, – честно пробормотал дед. – Но мочи моей больше нету такое терпеть. Вы представляете себе, что это такое, когда среди ночи с покойной женой начинаешь наяву общаться? Волосы дыбом встают последние! А еще брательник как матом завернет, так вообще жить со страху не хочется. Одним словом, делайте что хотите, но избавьте меня от этого!

Босс принялся за свои каракули. Это означало, что дело его заинтересовало и он начал размышлять. Я видела, как в его огромной кудрявой голове прокручиваются различные версии и объяснения происходящего, но, судя по всему, ничего путного в нее не приходило. Наконец он спросил:

– А о чем они с вами разговаривают?

– О разном, Родион Потапыч! – обрадованно вскинулся старик, видя, что детектив сломался. – Чепуху всякую мелют в основном.

– А вы им что говорите?

– Ничего! Они и слова вставить не дают, все больше сами тараторят, ничего слушать не желают. Но ведь трубку не бросишь – все же родня какая-никакая, хоть и мертвая. Я их, честно-то говоря, и при жизни не особенно терпел и жаловал, но всегда делал вид, что они мне нравятся, подлаживался под них, значит, чтобы не обидеть, так вот… – он смущенно провел рукой по редким седым волосам.

– Ну а у вас самого есть какие-нибудь мысли на этот счет?

– Я же говорю: уже и не знаю. Сначала думал, разыгрывает кто-то, а потом, когда вслушался, понял, что нет, это точно они и никто другой, – такие подробности моей биографии рассказывают, что только покойники да я знали, во как! Выходит, что они это и есть, не иначе.

– А телефон не пробовали отключать?

– Как же это я его отключу? – удивился дед. – Я уже полгода жду, когда пенсию давать начнут, сами знаете. Они позвонить должны и на почту пригласить. Вот и хватаю трубку каждый раз как заведенный.