Текст книги "Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков"

Автор книги: Наталия Будур

Практически все знахари пользовались при лечении пациентов такими средствами, которые современный человек смело может назвать «экзотическими».

Так, при переломах употреблялась присыпка из сушеных толченых раков или так называемое «кирпичное масло». Последнее при переломах считалось «дороже золота». Приготовлялось оно так: знахарь брал хорошо высушенный кирпич, толок его в мелкий порошок и прокаливал на сковородке. Дав остынуть, клал порошок в котелок, заливал конопляным или маковым маслом и кипятил на огне, потом процеживал сквозь тряпку – и снадобье было готово.

Иногда в кажущихся нам «странными» рецептах есть определенная доля здравого смысла. В одном знахарском «рецептурнике» читаем:

«Если сделается понос, возьмите ржаного хлеба, посадите в жаркую печь, чтобы он высох и несколько подгорел, залейте отварной водой и пейте эту воду. Хорошо также, отварив в воде ячневые крупы, пить этот отвар или сварить салепу и пить салепную воду.

Но вот многократно испытанное средство: возьми две полные чайные ложки чая, сотри в мелкий порошок, раздели на четыре приема, и после первого приема второй прими через час, а потом часа через четыре третий и, если понос еще не прекратится, прими и четвертый. Сим средством излечивались даже от кровавого поноса, ибо в чае очень много вяжущего вещества».

Даже ржаная мука и солома могли использоваться в качестве лекарства. В книге для «рачительных хозяек» начала XIX века есть такой совет:

«Иногда у взрослых бывает продолжительный кашель, и никакие лекарства не помогают. Простолюдины лечатся от такого кашля следующим простым средством: просеяв ржаную муку сквозь частое сито, поджарить, беспрестанно мешая, чтобы мука ровнее изжарилась и получила темно-оранжевый цвет; потом брать две или три ложки этой поджаренной муки, заваривать кипятком, густо, как кисель, прибавляя столовую ложку прованского масла, и есть поутру натощак, и вечером ложась спать.

Простонародное также лекарство следующее: возьми свежей ржаной соломы, наруби длиной в вершок, наложи половину горшка, налей кипятком, поставь в печь, дай упреть, а потом пей теплое по несколько раз в день».

Хлеб, а особенно белый «мякиш», был очень популярным лекарством. Из него делали различные припарки:

«Припарка мягчительная.Возьми мякиша белого хлеба, размочи в молоке, прибавь четвертую часть против мякиша несоленого коровьего масла; вари, пока сделается мягко, как тесто. Можно также прибавлять в сию припарку немного цветов ромашки.

Припарка для холодных опухолей.Размочи в молоке мякиш белого хлеба, прибавь на него на две чайные чашки мякиша, столовую ложку грецкого мыла, стертого в порошок, свари вместе с мякишем, прикладывай теплую».

При «обварении» и ожогах рекомендовалось следующее:

«Обожженную или обваренную часть тела должно тотчас обвернуть хлопчатой бумагой и завязать. Если это успели сделать скоро, то от ожога пузырей не будет и он сам собой пройдет.

Если же по обожженному месту уже пошли пузыри, то приготовь яичного масла следующим образом: испеки два или три яйца, вынь из них желтки, возьми сухую березовую лучину, желток воткни на вилку и держи над огнем лучины так, чтобы он не горел. Тогда из желтка начнет капать маслянистая жидкость. Каждый желток даст около чайной ложки этого масла, и им надобно обожженное место мазать раза три в сутки, прикладывая сверху хлопчатую бумагу».

Совершенно «особенные» средства рекомендовались при огнестрельных ранах и при укусах. К огне-стрельным ранам, оказывается, хорошо прикладывать тертую коноплю, так как она «выгоняет» пули.

При укусе бешеной собаки или волка следует приложить к ране теплое голубиное мясо или, превратив в порошок высушенную пчелиную матку, одну половину принять внутрь, а другой присыпать укушенное место и прочитать заговор:

 
Царь-огонь разгорается,
Царю-огню железный серп поклоняется,
Арепей прилипчивата,
Арепей-трава отлипчивата,
Отлипает от бурого мяса,
От лихого зуба,
От дурного духа, от бешеной собаки.
Будь мое слово крепким крепко,
Твердым твердо,
Тверже горючего белого камня.
 

При ужалении змеи необходимо смазать рану серой из уха и всего человека вымазать чистым дегтем, а затем три раза прочитать заговор:

«Мать Пресвятая Богородица, Дево Пречистая. Пошла Мать, Пресвятая Богородица, Дева Пречистая, в чистое поле. В чистом поле стоит дуб-кряк, под тем дубом-кряком лежит перина, на той перине Катерина. Змее, змее-Катерина, много ль детей народила, в поле, под межами, в лесу, под курчами, в воде, под песками? Вынь свое жало с (имя), а не вынешь свое жало, пойду я к Иисусу Христу, Господу Богу, к Илье святому, попрошу я Иисусе Христа, Господа Бога, Илью святого – нашлет на тебя тучи грозные, мечи острые, весь твой род и племя выжжет и выпалит и корень выведет. Во имя Отца и Сына».

В других случаях лучшим средством считалось натирание укушенного места селедкой или прикладывание к нему живых лягушек, которые должны сменяться новыми, как только лягушка издохнет.

В некоторых случаях употреблялись и вовсе «дикие» внутренние средства: давали, например, пить измельченный хрусталь с водой.

При хронических язвах знахарь иногда ограничивался, хотя и редко, «нейтральными» средствами, прикладывая к язве свежие листья березы, ольхи, капусты, бобов, сирени, подорожника, мать-мачехи и т. п., а иногда применял и такие средства, как овсяный блин, мазь из сажи с салом, свежие березовые листья, растертые с мылом, взвар из конопляного масла, дегтя и водки, и даже такие, как смазывание язв свиной желчью или присыпка из порошка пережженного собачьего ребра.

Особенно удивляет современного человека лечение разного рода нарывов.

Для ускорения их «созревания» к заболевшему месту привязывали такие средства, как табачный лист, квасная гуща, ржаной хлеб с солью, соленые огурцы, пшеничная мука или жеваные баранки с медом и даже гусиный навоз и колесная мазь.

Печеный лук, общеизвестное и общепринятое народное средство при нарывах, иногда заменялся жеваным хлебом с солью или сахаром, жеваной крупой, соленым свиным салом или мясом, всего лучше «старых годов», соленой сырой капустой или полынью, растертой со свиным салом.

В некоторых местах России в подобных случаях в качестве лекарства использовались даже такие удивительные вещи, как прелая шерсть со сметаной, говяжье или свиное сало, посыпанное нюхательным табаком, кожа от соленой рыбы и даже истертый на терке корень белены.

Иногда, при известного сорта нарывах, употреблялись специальные средства. Так, если образуется «сучье вымя», всего лучше прикладывать лепешку из пшеничной муки, а при груднице – вату с копотью от горящего сахара или тряпку, пропитанную салом от растопленной сальной свечки и посыпанную сахарным песком.

При чирьях, кроме таких общеупотребительных средств, как печеный лук, хлебное тесто, жеваный хлеб и т. п., нередко использовались и другие: жеваный горох, бобы и гречневая крупа, смешанная с яичным белком, жеваные орехи с сахаром, творог с кислым молоком, намыленная кудель, медвежье сало, вар и деготь.

Применялись и мази, нередко довольно сложные по своему составу: растиралось четверговое сало с полынью, затем варилась смесь из лука, сала и мыла, а как внутреннее средство употреблялся хлеб, посыпанный вместо соли толченой серой.

При ожогах, требующих быстрой помощи, как и при кровотечениях, знахарь смазывал пострадавшее место такими средствами, которые для современного человека находятся «за гранью» понимания: соплями, чернилами, сахаром со слюной, медом, луковым соком. Справедливости ради надо отметить, что некоторые «экзотические» средства – такие как, например, квасная гуща, то есть, по сути, дрожжи – применяются как хорошее средство от ожогов и в гомеопатии.

В некоторых случаях придавалось целебное значение скорлупе речных измельченных в порошок раковин, в других же – высушенные и истолченные в порошок слизняки и улитки целиком.

Иногда при ожогах использовались присыпка из травяных кобылок и даже зола, полученная при сжигании детской соломенной подстилки.

Чтобы не гноились глаза, знахарь мазал их луковым соком, смешанным с сахаром, пускал в глаза дистиллированную воду, полученную из пара горячего хлеба, при держании над ним стеклянной посуды, мазал их жиром жареной змеи, щучьей или свиной желчью, присыпал жареным бараньим мясом или пеплом от сжигания суровой холстины, пускал в глаза сок, полученный от соленых дождевых червей.

При звоне в ушах и глухоте считалось полезным прикладывать к ушам горячий испеченный с можжевеловыми ягодами хлеб или мед с солью, закапывать в уши свекольный, луковый сок или сок хрена, льняное масло, а при попадании таракана в ухо, с целью умертвить насекомое, капали в уши деготь, конскую мочу, скипидар, квас, керосин или, впустив в ухо конопляного масла, прикладывали к нему печеное яблоко и обмазывали кислым тестом.

Русский народ додумался даже до такого необыкновенного лечебного метода, как способ «вытравлять» болезни, Для этого знахарь давал пить больному «разные гадости» и добивался того, что у больного открывалась рвота, и, таким образом, «гнездо болезни выбрасывалось». Особенно хорошо, если больной во время рвоты и испражнялся: считалось, что таким образом появляются шансы для выхода «болезненного гнезда» и низом.

Был еще и способ «выкуривания» болезней. Таким манером выкуривалась, например, лихорадка. Для этого надо срезать «копытца» у лошади, [34]34
  Роговые наросты у колен.


[Закрыть]положить на горячие уголья и, закрыв голову больного, заставить его дышать этим дымом. «Насилу ссидела, – рассказывала земскому врачу одна крестьянка про такой метод лечения, – почти без памяти свалилась, а лихорадка-то, со зла, наплевала на меня так, что у меня рожу во как вздуло и губы все потрескались, даже есть было нельзя».

Но есть и еще более «противоестественные» средства врачевания, которые и вовсе невозможно назвать лекарствами. Это – экскременты человека, домашних животных и птиц, которые во врачебной практике знахаря часто использовались для лечения самых разнообразных болезней и применялись во всевозможных видах.

Известен прием обливания ран, особенно свежих, своей собственной мочой и растирания, при ломоте, мочой маленьких мальчиков.

В Орловском уезде при ушибах прикладывали нагретый навоз, который брали в сенях, около порога, а в Волховском и Карачевском уездах использовали в тех же случаях теплые человеческие испражнения.

В Скопинском уезде их прикладывали к пораженным участкам тела при гангрене и к нарывам, в расчете, что нарыв скорее прорвется, а в Череповецком уезде теплыми испражнениями коровы лечили так называемые «волосяные раны». При укусе змеи к ране прикладывались человеческий кал, смешанный с коровьим маслом, и теплые лошадиные испражнения.

Подобным же образом лечились иногда и ожоги. Тотчас после ожога, не теряя времени, обливали обожженное место мочой человека или обертывали тряпкой, смоченной ею же. В других случаях ожоги присыпали сухим толченым овечьим калом, а иногда применяли его в виде мази, соединяя с постным или деревенским маслом.

В некоторых местах припарками из свиных испражнений лечили рожу, лошадиным калом и куриным пометом – чирьи, свиным – золотушные сыпи, а воробьиным, разведенным слюной, – бородавки.

В Сарапульском уезде против бородавок более действенной, чем воробьиный помет, считалась жидкость, скапливающаяся на поверхности коровьей лепешки.

В Пошехонском уезде из сухого куриного помета, льняного масла и дегтя делали мазь против чесотки, а в Орловском уезде подобная же мазь из воробьиного помета применялась при сыпях на голове.

Находили себе применение экскременты в виде мазей и припарок и при различных заболеваниях горла.

Иногда в таких случаях прикладывали к шее просто нагретый коровий навоз, иногда голубиный помет, смешанный с медом, а иногда – свиные испражнения, перетопленные с коровьим маслом.

Такое же применение находил кал в виде припарок на щеку при флюсе или зубной боли. В этих случаях прикладывали или нагретый навоз – тот, что отлетает из-под копыт, когда бежит лошадь, или теплые лошадиные испражнения.

Некоторые знахари и вовсе клали собачий или коровий кал на больной зуб и смазывали им десны.

При ломоте в навоз зарывали только ноги, а вот при лихорадке и холере навозом обкладывался весь больной.

Заслуживают внимания также «навозные ванны». Вот как описывал способ приготовления таких ванн при простуде один из орловских земских врачей:

«На пол, в избе, ставят большую кадушку, сыплют туда овсяной мякины, лошадиного помета, соли, иногда еще и коновал дает какого-нибудь снадобья. Потом кипятят воду, льют ее в кадушку и накрывают веретьем, чтобы все это распарилось. Когда вода мало-мальски остынет, больного сажают в кадушку, накрывают веретьем, свитами, оставляя незакрытой одну голову, и держат так часа 3–4. Вынув из кадушки, больного кладут на печку и накрывают дерюгой, чтобы не остыл, и дают выпить стакан водки, настоенной на стручках».

Подобным же образом приготовлялась в Орловской губернии и навозная ванна для детей:

«Навоз кладут в кадушку и заливают кипятком. Когда вода несколько остынет, сажают ребенка и накрывают его свитой с головой. Часто от этого дети задыхаются, и их вынимают из кадки мертвыми, но причину, по замечанию сотрудника, сваливают на нечистую силу».

Надо сказать, что подобное использование «нечистот» в народной медицине отнюдь не «привилегия» только русского народа. Практически все народы мира использовали экскременты при лечении больных. И тому есть объяснение.

Последователи Зигмунда Фрейда связывали существование таких «лекарств» с ассоциативным смещением эротического интереса на выделения, а эрогенные зоны представлялись человеку наделенными магической силой, гениталии же и экскременты превращались в магические инструменты.

Гениталиям придавалось магическое охранительное значение уже в древних сельскохозяйственных культах, известны, например, доисторические фаллические амулеты. К фаллическому культу имеет отношение и шаманский жезл.

Из наружных способов применения экскрементов, с лечебными целями, заслуживает особенного внимания способ промывать при куриной слепоте глаза мочой новорожденного ребенка и пылить в них, при бельмах, сушеным человеческим калом, просеянным через сито. Интересно также наружное применение экскрементов при некоторых внутренних болезнях: при водянке, когда распухают ноги, мужики мажут их своей мочой, а при падучей у младенца мать должна его, как говорили в народе, «обосрать».

Но употребление мочи и кала не ограничивается только наружным их применением, а в некоторых случаях они, вопреки естественному чувству брезгливости, употреблялись внутрь. При ушибах пили детскую мочу, а при пьянстве и неразлучном с ним буйстве пьяниц поили куриным пометом и женской мочой, опьяневшим же до бесчувствия выжимали в рот сок из лошадиного навоза.

Исследователи народной медицины писали, что применение мочи находит некоторое оправдание, тем что в ней присутствует свободный аммиак Напомним, что сейчас довольно широко известна уринотерапия.

Но не только экскременты использовались знахарями. В их арсенале были и такие лекарства, как обмылки после покойника, так называемое «мертвя-чье мыло», которое намазывалось на тряпочку и прикладывалось к больному месту. Оно использовалось и при лихорадке.

«В деревне Пухове, в двух верстах от Святых Гор, – писала из Пскова сотрудница этнографического общества, – долго хворал крестьянин чахоткою. Хотя он и мало верил в докторов, однако не раз обращался к их помощи и, видя, что ничего не помогает, решился, наконец, испробовать последнее средство. По совету ворожеи достали сырую кожу от только что павшей коровы и накрыли ею больного с головой, шерстью вверх и так плотно, что дышать он мог только с трудом. Под кожей больной пролежал, по крайней мере, с полчаса, пока ворожея читала над ним свой заговор».

В другом случае мужика, долго страдавшего лихорадкой и перепробовавшего всевозможные средства лечения, жена уложила на печь и накрыла только что содранной шкурой от подохшей овцы. Такая небрезгливость возмутила даже лихорадку.

«– Пришла она ко мне, – рассказывает больной, – и начинает браниться: вот, чертов сын, лег на голые кирпичи да еще падалью накрылся, ну, как теперь с тобой ляжешь? Оставайся, коли так, леший с тобой! Ругалась, ругалась, плюнула три раза да и ушла: выздоровел ведь после этого, – с восторгом восклицает мужик.

– Но чем же тут помогла овчина? – спрашивают его.

– Как чем? Да ведь комуха-то больно не любит нехорошего духу».

В Череповце земский врач наблюдал и вовсе удивительный случай лечения.

Одного мужика сильно мучила лихорадка, а у соседей в это время пала лошадь, и он отвез ее за деревню, к перелеску. Больной, как наступила ночь, отправился туда, ноги запрятал во внутренность лошади, а сам укрылся шубою и лежит, не шевельнется.

Результат такого лечения, как и в предыдущем случае, был поразительный: лихорадка «бросила» мужика и с тех пор к нему «не возвращалась».

Сравнительно более невинным средством против лихорадки являлось подкладывание под подушку больного, тайком от него, дохлой курицы.

Основанием для лечения такими «отвратительными» лекарствами служило твердое убеждение народа в том, что они омерзительны не только больному и лекарю, но и болезни.

Однако лихорадку лечили и совсем «гуманным» средством – уксусным медом:

«Взяв два стакана хорошего меда и два стакана винного уксуса, размешать хорошенько, поставить в чистом глиняном горшке в печь, в вольный дух, мешать почаще и снимать сверху пену; потом, вынувши, процедить сквозь салфетку, слить в стеклянную банку, сохраняя для употребления.

Уксусный мед полезен в лихорадке, употреблять его должно вместо питья с отварной водой. Можно также прибавлять в него морса из красной и черной смородины или вишневого морса или сиропа».

Совсем иначе лечились бородавки.

Общераспространенный (надо сказать, весьма популярный и в наши дни) прием их лечения заключается в том, что на нитке завязывают, по числу бородавок, узлы и зарывают ее в землю, навоз или кладут под пятку двери, под порог дома или под калитку: бородавки пропадут, как только нитка сгниет.

При этом сначала надо три раза прочитать молитву «Отче наш». А затем также три раза произнести следующий заговор:

«От крещеного, пораженного, молитвенного (имярек), выйди рак, выступи из жил, из пожил раба Божьего молящего (имярек). Шел Господь с трех небес, нес Евангелие и крест. Всех исцелял, и раба Божьего (имярек) исцелил. Ныне и присно, и во веки веков.

Аминь».

Заговор читается на ущербе месяца ночью.

Иногда хлестали березовым веником бородавки и читали заговор: «Как засохнет веник, так засохнут и мои бородавки». Веник выбрасывали. Считалось, как следует из текста заговора, что как только засохнет веник, так и отвалятся бородавки.

Также считалось, что бородавки пропадают, если потереть их чистыми яблоками, без крапинок, и зарыть яблоки в землю. Иногда для этой цели брали солому, столько соломинок, сколько бородавок; больной перерубал солому и тоже зарывал ее в землю.

Можно было свести их и так: взять горсть конопли, потереть ею бородавки и бросить коноплю в огонь или птицам.

Хорошо также будто бы сходят бородавки, если мочить их водой, которой обмывается стол в доме, или дождевой водой, собранной с «завора» [35]35
  Ворота, которыми запираются поля, засеянные хлебом.


[Закрыть]

Не менее действенным считалось и следующее средство: берется нитка, чернится сажей, навязывается на рога корове и потом обвязывается вокруг бородавки: она исчезает через неделю.

В Сарапульском уезде Вятской губернии в сене искали травинку, скошенную вместе с землей и корнем, и этим корешком терли бородавки: как трава с корнем скошена, так и бородавка с корнем выпадет.

Прибегали иногда и к помощи месяца. Увидев в первый раз народившийся месяц, терли бородавки землей, взятой из-под пятки правой ноги, и, обращаясь к месяцу, говорили: «Месяц, месяц, как ты чист, так, дай Бог, и мне чистым быть».

Баня всегда была неотъемлемой частью крестьянского двора и в народной культуре считалась и считается средством от множества болезней: «Баня парит, баня правит».

Одновременно баня была нечистым, «поганым» местом, как, впрочем, и вода в ней. Поэтому и полагалось обмыться после бани чистой водой.

Мотивацией «поганости» места были: отсутствие икон и окон, удаленность от жилья, но одновременно встречается и обратная связь – в бане не вешают икон, потому что место не богоугодное. Если случался пожар и баня сгорала, то на этом месте никогда не ставили избы: либо одолеют в новом жилище клопы, либо заведутся мыши.

Поскольку место было «поганое», то ходили в него с определенными ритуалами и по «правилам», а в Святки гадали.

Существовал даже специальный способ гадания у бани. Отворив немного дверь бани или овина, девушки обнажали «филейные» части тела, подходили к двери поочередно и говорили под прикрытием сумрака ночи довольно несвойственную для девушек, и тем более девственниц, фразу с предложением баннику или овиннику прикоснуться рукой к обнаженной части тела. Если девушка чувствовала руку мохнатую – то предполагался богатый жених в этом году, холодную руку – бедный, шершавую – характерный.

Только часто такие развлечения оканчивались печально для гадающих. Вот что рассказывали об этом сами крестьяне:

«Охотники большие овинные вышучивать девок. Иной раз и предсказывают им будущую судьбу. На Святках бегают в овины «завораживаться» Соберутся где на задах у поленниц или где на улице в потаенном местечке ночью, чтобы ничей глаз их не увидел. Перед тем как идти завораживаться, они от места дорожку к овину протопчут. Вот когда на селенье все затихнет, они и примутся за свою ворожбу. Сперва одна пойдет в овин, сведает про свою судьбу и воротится к подругам, потом другая, за нею третья и так все перебывают. Подойдет гадальщица к овину, крест с себя снимет, юркнет под навес, повернется спиной к прорубленному окошку, в которое подают снопы сушить, заворотит сарафан или платье и сядет, посвесится в овин-то и говорит: «Хани меня, мани меня по голому гузницу, мохнатой ручищей» туг девка уж и чувствуй, какой рукой он погладит: ежели мохнатой, – за богатого выйдет замуж, голой – за бедного, колючею, словно елкой, – за пьяницу. Такая уж судьба и выйдет девке, какую ей в овине покажет овинный. Самые смелые над подлазом завораживаются: свесятся и тоже заклятье скажут. Не всегда, однако, благополучно обходится: ладно еще, если овинный облапит только девку, поиграть с нею захочет, а то лопатой может треснуть. Мало того что перепугает неразумну, да еще проболит то место, по которому он хватит, долго, так невозможно девке понять, какую это он судьбу ей предсказывает: счастье или несчастье. Пытают по овинам судьбу и молодые бабы, у коих мужья в солдатах или где на стороне живут. Одна такая баба в Угорах живет Кологривского уезда, Матреной ее зовут, с большого разума удумала в овине заворожиться, увязалась с девками, покатила и над самым подлазом, то есть ямой-то, села. Так ее из ямы-то как чем-то тяжелым двинет, так она уж и не помнит, какой силой ее вышибло из овина и опять к девкам принесло. Долго не в своем разуме солдатка находилась. Должно быть, замужней женщине не подобает судьбу пытать».

По традиции все желающие помыться делились на три «очереди» – группы, так как париться в бане можно было только до третьего пара и не позже семи вечера. Иначе мог разозлиться банный дух – банник: разломать каменку и вылить всю воду, а иногда и придушить ослушника. Четвертая «очередь» мыться считалась в народе принадлежащей баннику. Чтобы не сердить духа, старались в бане громко не разговаривать, шайками не стучать, а при входе и выходе из бани непременно поздороваться и попрощаться с банником.

Нарушающего этот порядок человека «хозяин бани» мог испугать, бросая камни с печи, и даже содрать с него живьем кожу.

Если банник начинал сердиться, то выходить из бани следовало задом наперед. Уходя из бани, непременно оставляли духу кусок мыла и воду в лохани, чтобы он мог помыться.

«В баню-то ходить надо вовремя, – читаем в одной быличке, – а ежели безо время-то, так с опасочкой и благословясь. В особенности страшно ходить после третьего пара. Неподалеку от нас в деревне Степановке одна старушка пошла после всех ночью в баню одна, как там случилось, неизвестно, только ее нашли утром в бане мертвой – видно, ее банный задавил. После приезжал становой – дал похоронную «запарилась, должно быть, бабка», а не от пару эдак садится, а от нечистого духа, который живет в бане за каменкой».

А вот как крестьянин, побывавший в руках у банного, рассказывал о его «объятиях»:

«Приехал я раз вечером с путины выпивши. В баню пришлось идти после всех ночью одному. Пришел в баню, разделся и только начал мыться, вдруг кто-то меня сзади облапил и говорит: «Теперь ты наш». Я оробел и едва проговорил: «Нет, еще не ваш», – взялся рукой за шейный крест и пролепетал: «Да воскреснет Бог», – как державшие меня ослабили хватку, я вырвался и опрометью бросился вон из бани. Так голый и прибежал домой; сердце у меня зашлось, и я не один час лежал без языка; сроду такой страсти не видал».

Банник представлялся русскому народу в облике черного, мохнатого, злого мужика, часто старика или маленького голого человека. Представляли его и в виде кота со сверкающими глазами, собаки или лягушки. Когда впервые топили баню, бросали на каменку соль в виде жертвоприношений ее «хозяину».

Однако в бане обитал не только злой дух, но и добрая банная бабушка, или банная матушка – мифическая дряхлая старушка, которая лечила от всех болезней и приглядывала за роженицей и новорожденным ребенком. Она всегда была добра к слабым и больным.

Несмотря на все «ужасы», русский народ баню любил, смывал в ней с себя все напасти и болезни, порчу и наваждение вредоносных сил.

Топили баню обычно с утра, затем давали ей один – два часа «выстояться», а потом уже только мылись и лечились до наступления темноты.

Так, против порчи хорошим профилактическим средством считалась вода, если ее трижды «перенять» с каменки в бане. Для этой цели взятая в ковш вода выливалась на каменку и снизу снова подхватывалась в ковш. Этой водой окачивались и пили ее. При этом говорили: «Как на каменке, на матушке, подсыхает и подгорает, так на рабе Божьем (таком-то) подсыхай и подгорай».

Баня испокон веков считалась хорошим средством и до настоящего времени применяется во многих областях России в начальном периоде очень многих заболеваний.

Пожарче натопить баню, взобраться на полок, попариться и хорошенько «пропреть» – прием настолько установившийся, что он иногда предпочитался всяким другим лекарствам, а при болезнях детей нередко считался единственным.

Если больной был не в состоянии добраться до бани сам, его тащили знахарь и домашние, держали на полке до часа и более и, дожидаясь во всех случаях благодетельной испарины, парили, особенно горячечных больных, часто до потери сознания. Иногда даже случалось, что в бане запаривали больных до смерти.

В большинстве же случаев баня применялась при легких заболеваниях. Обычно к «услугам» бани прибегали при простуде, застое крови, горячке, ломоте, чесотке и даже при ушибах и запойном пьянстве.

В бедных домах и селениях баня заменялась русской печью. [36]36
  Печь в русском народе и печной угол, как и баня, считались нечистым местом, поскольку там был выход в подполье, который на мифологическом уровне воспринимался как место, где может произойти встреча людей с представителями иного мира. Кроме того, через печную трубу ведьмы летали на шабаш, а к тоскующей женщине мог прилететь огненный змей.


[Закрыть]К вечеру, когда печь горяча настолько, что в ней можно высидеть без вреда для здоровья, настилали в печи солому, залезали туда и, закрывшись заслонкой и согнувшись в три погибели, старательно «прели».

Парение в печи применялось и к детям, причем с ребенком залезал в печь кто-либо из взрослых.

Лежание на теплой или горячей печи, под шубами и полушубками, считается очень полезным, даже для больного горячкой. Особенное значение такое лежание приобретало при болях живота: тогда на голой печи лежали продолжительное время животом вниз – «жарили живот».

Чтобы заставить больного пропотеть, его натирали тертой редькой, с солью или водкой, тертым хреном, керосином, скипидаром, перцовкой, маслом и иногда горчицей.

Для этой же цели, особенно при ломоте, нередко употреблялась молодая крапива, которой, обварив ее кипятком, иногда и хлестались в бане вместо веника.

Для растирания же служили настой крапивы, смесь ее с редечным соком, иногда же сухая крапива, истертая в порошок Реже пользовались медом с солью.

Керосин же смешивали с водкой и скипидаром, добавляли соль, свиное сало, деревянное масло и редечный сок.

Очень часто использовали для растираний настойки, муравьиный или мухоморный спирт.

Для приготовления муравьиного спирта в мае знахари набирали муравьев, наполняли ими бутылку, вливали туда водку и, плотно закрыв тряпкой и замазав края тестом, ставили в теплое место. Настаивали от нескольких дней до нескольких недель. Подобным же образом из измельченных мухоморов получали мухоморный спирт.

Иногда, вместо водочного, употреблялся водный настой, для чего мухоморы или муравьи с муравьиными яйцами заваривали кипятком, иногда же «спирты» эти готовили несколько иначе.

В муравейник ставилась до уровня отверстия пустая бутылка, края которой были смазаны маслом. Когда она наполнялась муравьями, ее закупоривали и «парили» в печи или, как говорили, «топили» муравьев. Получившуюся массу толкли и процеживали через тряпицу или сито.

Для получения по этому последнему способу мухо-морного спирта зрелые экземпляры гриба разламывали на кусочки, иногда пересыпали солью, наполняли ими бутылку, закупоривали и ставили на несколько дней в теплое место, а бывало, зарывали в землю или навоз.

Иногда брали только шляпки мухоморов, которые в плотно закрытом горшке парили с водой и солью. В результате на поверхности образовывалась маслянистая жидкость, которую называли мухоморным маслом.

Такое же «масло» получали, распаривая мухоморы в печке с коровьим маслом.

Довольно часто растирали в бане медом – как, впрочем, делают многие люди в деревнях и в наши дни.

А против следующего знахарского рецепта начала XIX века и сегодня нечего возразить представителям традиционной медицины:

«От ломоты с большой пользой можно употреблять парные русские бани, и натирать в бане те места, где чувствуешь лом, тертым хреном, редькой, также медом с поваренной солью.

Мед приготовляется таким образом: возьми две столовые ложки меда, одну ложку мелко истолченной поваренной соли, смешай хорошенько вместе с медом, дай постоять часа два в теплом месте.

Когда придешь в баню, должно голову намочить водой, потом натереться медом, посидеть в легком жару с полчаса и наконец вымыться; если время года холодное или сырое, хорошо одеться, чтоб, вышедши из бани, не простудиться.