Текст книги "Знак неравенства"
Автор книги: Наталия Терентьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Мамуль, я не молчу.
– Аленка! Как дела? Как ты? Не могу говорить! Тут у нас… Приходи, если хочешь.
– Хорошо, мам, я перезвоню.
– Целую! – В трубке раздались короткие гудки.
– Ладно, мам… – ответила Алена, все еще держа в руках гудящую трубку. Положив ее рядом с собой, она откинулась на диване. Алена старалась спокойно гладить живот, ровно дышать, чувствовала, как боль в животе постепенно становится меньше.
Перед ней на книжной полке стояли фотографии. На одной смеялась совсем молодая Кира с крошечной Аленой на руках, крепко обнимающей мать ручками в красных варежках. На другой, рядом, тяжелую пятилетнюю Алену, увязанную шарфом, держал на руках отец. Отец счастлив, а лица девочки из-за капюшона с пышной меховой оторочкой почти не видно. Почему-то Алене всегда казалось, что однажды она встретит человека, очень похожего на рано умершего отца… Казалось, пока семь лет назад она не встретила Дениса. Как странно они познакомились – как будто спешили навстречу друг другу…
Она пришла в домоуправление за справкой, там было много народу, она постояла и ушла. Села в автобус, случайно перепутав номер, она редко ездила этим маршрутом… А Денис, как потом выяснилось, тоже стоял в очереди, но в сберкассе. Не выдержав длинной очереди, решил оплатить счет на следующий день и ушел… Он был в тот день без машины, отдал ее на профилактический осмотр, и поехал на автобусе, тоже случайно не на том, он редко ездил теперь на городском транспорте. Причем еле успел впрыгнуть в отходящий автобус…
– Вы не знаете, этот автобус что, не пойдет к метро? – спросил Денис у Алены.
– Не знаю, – удивленно ответила та, сама как раз пытаясь понять, куда же свернул неожиданно автобус.
Потом им пришлось вместе выйти, дойти до проспекта, с которого съехал автобус. Денис предложил вместе поехать на такси до метро, Алена отказалась – ей нужно было совсем в другую сторону, домой. Тогда Денис предложил ей выпить где-нибудь чашечку кофе. Кофе выпить среди мирно стоящих пятиэтажек, куда заехал автобус, было совершенно негде, но Алена неожиданно для себя согласилась. Чем-то ей очень понравился этот растерянный симпатичный человек, хорошо и слегка небрежно одетый, с веселыми темно-серыми глазами, не наглый, открытый… Он так искренне смеялся, когда они рассказывали друг другу, почему очутились в одном и том же автобусе, не нужном им обоим…
Все последние годы, глядя на папину фотографию, где он держал ее маленькую, Алена невольно представляла себе Дениса, держащего на руках их ребенка… Она и предположить не могла, что все так странно, так неожиданно повернется. Когда она узнала – не сразу, но быстро, что симпатичный остроумный человек, с которым она шла октябрьским вечером по мокрым желтым листьям, прилипшим к асфальту, чувствуя в темноте плохо освещенной улицы его теплый, как будто проникающий в нее взгляд, женат, она попыталась прекратить отношения, которые вот-вот возникли. Но он так настаивал, все звонил и звонил, так уговаривал и объяснял, что у них с женой великолепные дружеские отношения, что они просто растят вместе дочку, поэтому и живут вместе. В доказательство этого он звонил ей перед сном – он всегда засыпал один, или как-то очень ловко представлял это Алене…
Она верила, потому что ей очень хотелось верить. Потому что она так сильно влюбилась первый раз в жизни. Ей казалось, что это именно тот самый человек, которого она ждала так долго. Ну и пусть, что он не похож на отца…
Потом, когда Денис расстался с женой – или она с ним рассталась, Алене неудобно было спрашивать, – она все ждала, что теперь у них все будет по-другому. Но шли месяцы, а все оставалось по-прежнему. Разве что Денис теперь оставался ночевать у Алены и иногда приглашал ее к себе. До утра. И все чаще и чаще Алене стала приходить в голову мысль – их отношения становятся бессмысленными. Прошли первые годы влюбленности. Теперь она не может без него жить. Он, похоже, – тоже. Но… Когда Алена поняла, о чем подспудно думает, она сказала об этом Денису. Тот пожал плечами, ничего не возразил, но и говорить на эту тему не стал.
Как обычно, как только ее мысли дошли до того дня, когда она, замирая, сообщила Денису о своей беременности, Алена почувствовала легкую панику. И постаралась дальше не думать.
Она вытерла набежавшие слезы, отключила телефон, подсунула под ноги еще одну подушку, прислушалась к почти отступившей боли и неожиданно и очень спокойно вдруг поняла: у нее будет все в порядке. Просто она слабая, трусливая и впечатлительная. Но главное – что собака не откусила ей руку. А кровь у нее не пойдет. Ни этой ночью, ни следующей.
Глава 8
Оксана издали заметила Жанну на желтом шезлонге у бассейна и быстро пошла к ней. Жанна, отложив журнал, откинувшись на высокую спинку, медленно, с удовольствием пила из длинной трубочки густой сок манго, время от времени взбалтывая в запотевшем стакане крупные куски льда. Оксана подошла и села на край соседнего шезлонга.
Жанна, взглянув пару раз на молчащую подругу, спросила:
– И чего?
– Собрался ехать в Москву… – ответила Оксана ровным голосом.
– Ой, молодец… – покачала головой Жанна.
Оксана так же спокойно продолжила:
– Говорит, Женька его вызывает…
Жанна отставила сок на столик и села, поправляя на полных плечах лямки блестящего черного купальника.
– А Женька что говорит?
Оксана слегка махнула рукой:
– А! Нужен он Женьке, как собаке пятая нога. Толку от него – чуть… Куда он его там вызвать может!.. Я знаю, кто его вызвал. Наверняка придумала что-нибудь – он и мчится.
– Понятно. Так останови его.
– Как? Родить прямо завтра?
– Ладно, – усмехнулась Жанна, – с родами проехали, раз это, оказывается, так страшно. Давай, подруга, перекурим это дело… – Жанна достала себе сигарету из пачки и протянула Оксане. Та отказалась:
– Твои крепкие очень… У меня, кажется, еще есть одна…
К ним подошла Маргоша с большим рожком мороженого. Девочка не успевала облизывать его со всех сторон.
– Мамусь, я тебя потеряла! Уже все рестораны обошла! – Она села к матери на шезлонг.
Оксана чуть отодвинулась от капающего мороженого:
– Ну, ты или доедай его, или выброси пойди…
– Ага… – Маргоша быстро, по-детски, стала подхватывать языком сливочные капли.
Оксана отвернулась.
– А папа спит? – спросила Жанна.
– Нет, сидит на балконе, читает что-то, – ответила девочка, виновато поглядывая на мать и вытирая одной и той же салфеткой мороженое с шезлонга и с лица.
– Позвони ему отсюда. – Оксана показала на телефон, стоящий на стойке бара. – Пусть спускается к нам.
Маргоша, доедая хрустящий рожок, пошла к стойке, несколько раз оглянувшись на мать, которая все так же задумчиво смотрела на море, стряхивая и стряхивая пепел с быстро тлеющей тонкой сигареты в большую глиняную пепельницу, стоящую на полу.
– Значит, остановить, говоришь…
* * *
Ранним субботним утром Алена вышла из дому на службу. На лавочке около ее дома сидел Эммануил, торжественно одетый, в темном пиджаке, светлых, безукоризненно выглаженных брюках и с оранжевой розой в петлице. При виде Алены он встал и протянул ей букет таких же роз, длинных, с тугими, едва раскрывшимися бутонами.
Алена растерялась:
– Эммануил Вильгельмович…
– Доброе утро, дитя мое! Хочу, чтобы оно у вас было доброе. Сидел, думал, звонить ли вам – будить или не стоит. А вы вот как рано выпорхнули…
– Я на работу, на службу. – Алена постаралась ответить как можно мягче. В утреннем свете Эммануил казался усталым и очень, очень пожилым…
– Я бы проводил вас, если вы не… – предложил композитор.
– Спасибо, – улыбнулась девушка.
Они прошли некоторое время, и Эммануил, старавшийся идти не прихрамывая, сказал:
– Я могу идти быстрее…
– А я вот уже вряд ли, – засмеялась Алена. – Не беспокойтесь, у нас много времени, я стараюсь выходить заранее.
– Когда я был мальчиком, моя матушка очень хотела, чтобы я стал военным. А потом мне сильно разбили ногу, на горке во дворе, и она все не заживала. Мне ставили гипс, потом ломали, потом снова ставили… И матушка постепенно привыкла к мысли, что флейта, на которой я играл, вместо того чтобы выстраивать в шеренги солдатиков, – это не так уж и плохо… Вы не смеетесь? Разве это не смешно?
– Нет. Что же тут смешного? – Алена внимательно посмотрела на пожилого композитора.
– Я сам смешон… Мои уши, мой наряд… Разве нет?
– Нет, конечно, Эммануил Вильгельмович, зачем вы так…
– Вы грустны сегодня, девочка, хотя и улыбаетесь. Вы хорошо спали?
Алена подумала, не рассказать ли Эммануилу о том ужасе, который был вчера вечером. Питбуль с мокрой, трясущейся пастью и бессмысленными злобными глазами… Тихий звук из кустов… Странный звонок, этот человек, быстро-быстро говоривший такие непонятные вещи, то проглатывая звук «р», то совершенно четко его выговаривая… Но он же знал, что Алена звонила на «Скорую», значит, он действительно работает там? Побольше пены в ванну… Какая-то глупость…
– Эммануил Вильгельмович… – начала было Алена и вдруг замолчала. И чем может ей помочь этот старый, действительно смешной человек?
Он, как будто услышав ее мысли, заметил:
– Вы думаете, я не смогу вам помочь? Расскажите, пожалуйста, что вас мучает.
Алена кивнула:
– Да, наверно… Может быть, потом. Мне действительно надо кому-то рассказать… А почему вас так назвали? В честь Канта? Мы всегда так думали, когда учились, даже звали вас так за глаза.
– Ох, как только меня не звали студенты! – усмехнулся Эммануил. – Нет, просто моя матушка был немка, причем австрийская немка, и старалась дома во всем, в чем можно, поддерживать древний германский дух. У меня был дедушка, человек простой и веселый, он играл на всех инструментах подряд и продавал колбасу в маленьком австрийском городке Линц. Дед всегда говорил: вот будет у меня сын, станет великим музыкантом… Но у него родилось шесть дочерей и ни одного сына. Девочки немного пели, но все быстро вышли замуж и музыкой серьезно заниматься не стали. Тогда дедушка стал говорить: вот родится у меня самый красивый, высокий внук, с большим носом, большими голубыми глазами и большими руками музыканта. Он и будет знаменитым композитором. А у его девочек тоже стали рождаться девочки или маленькие, ленивые мальчишки, совершенно без музыкального слуха. А самым последним родился я. Тоже маленький, но с большими голубыми глазами и большим уродливым носом…
– Эммануил Вильгельмович, но вы вовсе не так уродливы, как… – Алена смутилась и замолчала.
– Как кажется, да? – засмеялся тот, и Алена с облегчением засмеялась вместе с ним.
– Так что к великому мыслителю мое имя отношения не имеет. Увы. Я…
Они уже подошли к ограде церкви. Эммануил хотел еще что-то сказать, но, увидев, что Алена достала мобильный телефон, замолчал. Алена собиралась, как обычно это делала, отключить телефон перед работой. И увидела, что ей пришло сообщение. Почему каждый раз, когда кто-то звонит или на дисплее телефона появляется маленький конвертик, в первую секунду ей кажется, что это он, Денис? Алена открыла письмо и прочитала его. В письме было только одно слово, написанное латинскими буквами, «suchka». Алена даже не сразу поняла, что она прочитала. А когда поняла, посмотрела, кто послал это сообщение. Телефон определился, и она по нему позвонила. Эммануил деликатно сделал шаг в сторону.
– Химчистка! – раздраженно прокричали в трубке.
Алена попробовала позвонить еще раз, и уже другой голос, молодой и напряженно милый, сказал:
– Сеть прачечных и химчисток «Диана». Ирина слушает.
Алена была уверена, что в прачечной «Диана» у нее уж точно врагов нет. Знать бы, где они есть… Алена взглянула на своего спутника, спокойно стоящего возле недавно подкрашенной черной ограды. На фоне красивого кованого узора Эммануил и вправду казался сказочным персонажем.
В это время телефон снова пиликнул. Пришло новое сообщение. На этот раз номер не определился. Алена взглянула на текст. «Боишься?» – было написано по-русски. Алена кивнула, как будто отправитель странных записок мог ее сейчас видеть. Хотя кто знает…
Она подошла к Эммануилу, чтобы попрощаться. Он поднял на ее глаза.
– Милая моя девочка, вы, конечно, еще ничего не решили… Прошу вас, только не спешите с ответом…
– Хорошо. Не буду. Только я… Я, кажется, согласна…
– Милая моя! – Он замер, не веря своим ушам. И через секунду продолжил, негромко и торжественно: – Мне это кажется иль вам, какая к черту соразмерность, я все отдам, я все раздам в обмен на нежность и на верность!.. Моя королева! Вы божественны! Вы… Позвольте вашу руку!
Алена протянула ему руку, он взял и вторую, уважительно поцеловал обе, сразу отпустив их. Девушка подумала, не попросить ли Эммануила подождать до конца службы, но не стала. И так все это было неловко и неожиданно. То, что она ему сейчас сказала… Алена шутливо помахала своему спутнику рукой и, насколько ей мог позволить живот, поспешила прочь.
В церкви шла обычная подготовка к службе. Кто-то из певчих уже раскладывал ноты. Негромко переговаривались за стойкой женщины, продающие свечки и церковную утварь.
Алена положила на место свои ноты и подошла к окну. Она увидела, что Эммануил еще не ушел, а стоит у ограды и читает расписание служб. Ушастый маленький Эммануил, известный композитор. Автор опер, песен к мультикам и советским фильмам. Исполнитель старинной музыки на лютне и французской волынке… Алена скрестила кисти рук и положила на них голову, все так же глядя на него. В голове у нее застряла последняя фраза Эммануила, которую он в восторге продекламировал: «В обмен на нежность и на верность…» Алена бы не удивилась, узнав, что он сочинил это сам.
– Как ты себя чувствуешь, дочь моя? – спросил отец Григорий, проходя мимо.
– Обманщицей, – тихо произнесла Алена и чуть громче добавила: – Доброе утро, отец Григорий.
Священник приостановился около нее.
– И ты здравствуй, дочь моя. Как здоровье твое, не расслышал?
– Хорошо, – постаралась улыбнуться Алена.
– Слава богу. Видел, кто-то все провожает тебя. Родственник твой, видно?
– Еще нет. Жених.
Отец Григорий быстро, но очень внимательно взглянул на нее.
– Вот и ладно. – Он несколько секунд помолчал, вместе с Аленой глядя в окно. Потом спросил: – Любишь его, дочь моя?
Алена тоже взглянула на него.
– Вы жестоки, батюшка.
Отец Григорий, как будто не слыша, кивнул, глядя на ковыляющего прочь Эммануила.
– У него доброе лицо.
– И уши, – мягко добавила Алена.
Секунду они смотрели в глаза друг другу, священник – чуть улыбаясь. Алена почувствовала, что в глубине души у нее поднимается какой-то очень нехороший вопрос. И остановила себя.
– Бог в помощь. – Отец Григорий, легко перекрестив Алену, быстро ушел.
Выйдя после службы, Алена заметила невысокую фигурку композитора все там же, за оградой. Она несколько растерялась. Чужие чувства, на которые не можешь ответить…
– Вы не ушли домой?
– Я забыл спросить вас, что вам сегодня снилось, вот и решил дождаться…
Алена взглянула в его улыбающиеся глаза и подумала: сколько же ему лет на самом деле, вряд ли пятьдесят семь, как он сказал… Смешно – мужчины в случае необходимости тоже пытаются скрыть свой возраст… Хотя бы годочков пять-семь, да все поменьше… А интересно, какой он был в двадцать, в тридцать, даже в сорок? Наверное, очень страшный. Она вздохнула и отвернулась.
– Вам снилось что-то плохое?
– Н-нет… Я не помню. У меня вчера был трудный день.
– А вы во сне летаете, девочка?
Алена удивленно посмотрела на Эммануила:
– Ну да… Бывает… Теперь не часто. Но, как правило, чтобы убежать от кого-то, вырваться на свободу…
– И потом долго летите?
– Наверно, да. А что?
– А вам никогда не приходило в голову, почему, когда летаешь во сне, никогда не бьет в лицо встречный ветер? Ведь даже на велосипеде, если быстро ехать, – ветер в лицо. А когда летишь – нет.
Девушка внимательнее взглянула на композитора:
– Интересно… Нет, не приходило. А ведь правда… Наверно, это потому, что летает душа… Хотя я даже знаю во сне, как взлететь, какое усилие надо сделать, чтобы оторвать тело от земли. Однажды у меня не получилось, лет пять назад, и я с тех пор всегда во сне боюсь, что взлететь не получится…
– Позвольте один вопрос, Алена.
Она кивнула.
– Я вас правильно понял, сегодня утром? Вы сказали, что вы согласны…
– Мне… мне страшно одной, Эммануил Вильгельмович… И я не могу вам всего рассказать…
– Не говорите, девочка моя, не надо. – Композитор грустно улыбнулся. – Вы, кстати, машину умеете водить?
– Да. Только у меня машины нет.
– А какие вам нравятся машины? Большие, белые, наверно?
– Нет, – засмеялась Алена. – Маленькие, оранжевые или темно-голубые, с круглыми крышами, модные, знаете, сейчас – «фольксвагены», «рено»… Но мне все равно надо пешком ходить по четыре часа, а потом – надо будет гулять с коляской. Так что пока я вполне обхожусь троллейбусом.
– Я понимаю вас. – Композитор прибавил шагу. – А я вот из-за ноги не могу водить. Но это неприятная тема, давайте лучше о вас…
Глава 9
Все семейство Дениса уже минут двадцать стояло в очереди к стойке первой проверки билетов, документов и сдачи багажа в аэропорту Бен-Гурион. Из солидарности с ними поехала Жанна. В сторонке стоял и предупредительный Борис.
– Этот-то что увязался? – раздраженно спросил Денис, чувствуя, что его раздражает сейчас все. И чистота аэропорта, и женщины, одевшиеся в дорогу по-пляжному, и женщины, одетые по-восточному…
– А для порядка! – засмеялась Жанна. – А как же? Надо же проводить солидного туриста, фирма ведь гарантировала VIP-сервис для некоторых бывших сограждан. Столько наворовали некоторые сограждане, что стали особо важными персонами…
Оксана подняла на подругу глаза и молча опустила их, еще крепче прижавшись к мужу. Она так стояла все время, как они приехали в аэропорт.
– Себя, себя в первую очередь имею в виду! – опять громко засмеялась Жанна, заметив взгляд Оксаны. – Мне моя интеллигентность просто не позволяет называть мои барыши честно заработанными капиталами. Усек? – спросила она бледного Бориса, который пощипывал подбородок тонкими сухими пальцами. – Вот она где, настоящая российская душа. – Жанна похлопала себя по мощной груди, скрытой сейчас под оранжевым парео.
Денис глубоко вздохнул и обнял двумя руками Оксану и Маргошу, которая тоже стояла рядом с ним.
– Ну что, девчонки, приезжайте скорей…
Оксана тоже вздохнула, а Маргоша громко чмокнула его в щеку.
– Пап, плохо – провожать… Лучше встречать, правда?
– Еще плохо догонять и ждать, – ответил Денис.
– А хуже всего – объедаться, – добавила Жанна.
Оксана умоляюще посмотрела на подругу и негромко проговорила, не отпуская мужа:
– Позвони сразу, как приземлишься… Ты телефон зарядил?
– Ага.
Наконец подошла его очередь. Денис поставил свой чемодан на платформу, открыл небольшой кожаный портфель, достал билет.
Девушка за стойкой выжидательно смотрела на него.
– Your passport, please [2]2
Ваш паспорт, пожалуйста (англ.).
[Закрыть], – наконец поторопила его она.
Денис, положив билет на стойку, стал искать паспорт в портфеле.
– Момент… сейчас… А, вот он… Нет… Ч-черт… Оксан, похоже, я забыл паспорт…
Оксана наконец отступила от мужа на шаг.
– Ты же в машине все документы проверил. Наверно, положил в бумажник.
– А, точно! – облегченно вздохнул Денис и быстро открыл портмоне. – Да нет… Слушай, ерунда какая…
Оксана объяснила девушке за стойкой, взяв билет Дениса:
– Извините, sorry, problems.
Оксана отошла чуть в сторону, сказав негромко мужу:
– Давай спокойно поищем.
Денис послушно снял свой чемодан с платформы, отошел следом за женой. Она стала рыться в портфеле. Денис огляделся – присесть было некуда. Тогда он сел на корточки, вытряхнул на пол содержимое портфеля.
– Вот это по-нашему, – засмеялась Жанна. – Да ты успокойся. В чемодане посмотри. – Она взяла небольшой саквояж Дениса, сама открыла его и перевернула так же, на пол.
Денис с Оксаной одновременно посмотрели на Жанну, та деловито поискала среди высыпавшихся маек и носков.
– Паспорта нет, – объявила она. – Ну, ты, родной, даешь…
Денис почувствовал, как кровь приливает ему к лицу.
– Да как это может быть? Может, я в машине его обронил… – Он повернулся к Борису: – Позвоните шоферу, пусть посмотрит…
– Да звони же ты, Боря! – Жанна приблизилась к обмершему гиду. – Видишь, какие у тебя неприятности намечаются!
Борис испуганно отшатнулся от нее.
– Сейчас, Жанна Михална, конечно… – Молодой человек быстро набрал номер и попросил по-русски:
– Саш, посмотри, там на полу паспорта нашего туриста нет? Есть? – Он радостно посмотрел на раскрасневшуюся Жанну. – Проверь – Турчанец… Кто? Еще не хватало… Это у меня сегодня приехала дама из Ростова… Слушай, убери его подальше… – Борис с извиняющейся улыбкой повернулся к Жанне и сидящим на полу Оксане и Денису. – Нет. То есть паспорт есть, но, к сожалению, не ваш… Надо, наверно, в полицию сообщить…
Оксана заметила заинтересованный взгляд полицейского, который уже давно наблюдал за ними и теперь неторопливо шел по направлению к ним. Она встала и потянула за рукав Дениса.
– Подождите, найдется паспорт, надо еще поискать… в чемодане… Собери чемодан-то, – тихо сказала она мужу, – посветили трусами, и ладно… Ты во всех карманах посмотри.
– Да ерунда… – отмахнулся Денис. – В каких карманах! – И тем не менее стал судорожно шарить по карманам. – А ты к себе в сумку не могла его машинально положить?
Оксана обрадованно воскликнула:
– Могла, конечно! Ой, а у меня и сумки-то нет…
– Ну, понятно… Прохлопал паспорт… Скоммуниздили…
Жанна громко зевнула:
– Да кому он нужен, твой паспорт-то?
Тут вмешалась Маргоша, необычайно возбужденная произошедшим:
– Террористам! Точно! Я видела одного, он все крутился рядом с нами, пока мы в очереди стояли!
– А ты сможешь его сейчас показать? – нахмурилась Оксана.
– Ну… – Девочка осмотрела очередь. – Так вот же он! Вот! – Она радостно показала на мужчину в длинной одежде, с бело-синим платком на голове. – Точно, вот он!
Все посмотрели на пожилого араба, который как раз ставил свои чемоданы для взвешивания. Рядом с ним тихо разговаривали две молодые женщины с закрытыми лицами, суетились дети и две пожилые женщины ругали одного из мальчиков, его только что сняли с движущейся дорожки, по которой чемоданы уезжали в багажное отделение.
Денис вздохнул и отвернулся:
– Ох, ну, это вряд ли…
Оксана взяла его под руку и энергично сказала:
– Так, мой хороший, ну, давай думать, что делать. Пойдем в полицию, заявим о пропаже паспорта.
– Я с вами, – тут же заволновался Борис.
Оксана чуть поморщилась:
– Вы лучше пока позвоните в посольство, попросите поспособствовать, чтобы Денис улетел.
– Да-да… хорошо… конечно… – растерянно ответил Борис, глядя, как Оксана ведет Дениса к двери с надписью «Police». – У меня первый раз такой случай, – пожаловался он Жанне.
– Так и я когда-то была девицей, – пожала плечами Жанна. – Ничего, не дрейфь, разберемся. Не велика беда. Ты набери номер посольства, я сама с нашими поговорю.
Борис набрал номер, Жанна взяла у него телефон и, отвернувшись, начала говорить. Борис не слышал ее слов, заглушенных объявлением о прилете самолета.
– Перезвонишь через полчаса, – повернулась она наконец к гиду. – Спросишь Зенковича, он тебе скажет, что и как.
– Да. Спасибо…
– Фу-у… жарища… Давление, наверно, поднялось… Вроде кондиционеры сифонят на всю мощь… Это меня от волнения прямо в жар бросило… Пойди, Боря, оторви мне веточку, помахать, что ли… фу-у…
Борис в ужасе посмотрел туда, куда показывала Жанна, потом – на нее.
– Ж-Жанна М-Михална… Эт-то пальма… н-нельзя… наверно… точно нельзя…
– Во-первых, это не пальма, а обыкновенный фикус, к бамбуковой палке привязанный, цена ему две копейки в базарный день… А во-вторых… – Она насмешливо посмотрела на Бориса. – Пальму, значитца, ломать нельзя?
– Н-никак… Хотите, я вам веер куплю… сувенирный…
Маргоша, которая все волновалась, пытаясь разглядеть, куда ушли Оксана с Денисом и не идут ли они обратно, сейчас засмеялась.
Жанна отмахнулась от Бориса:
– Купишь, подожди, успеешь еще… Соображаешь, значит. А что ж ты сам-то сюда поперся, ручки-ножки себе обломал и сидишь здесь в подметалах, а?
– А… – Борис поперхнулся. – Т-то есть…
– Да вот то и есть! Сидел бы себе в Ростове-папе… или откуда ты там драпанул-то?
Молодой человек, чуть напрягшись, негромко ответил:
– Из Питера.
– А что бы он там делал, тетя Жанна? – неожиданно вмешалась Маргоша.
– Ну… был бы моим мужем… гм… к примеру… Ковырял бы в носу и выбирал, куда ему поехать загорать – в Испанию или вот сюда.
– Я работал в Эрмитаже, искусствоведом, – тихо сказал Борис.
Жанна обрадованно воскликнула:
– О! Вот в носу бы и ковырял. В Третьяковке или в Эрмитаже!
– А может, он не хочет в носу ковырять? – уточнила Маргоша.
– Ну, пусть тогда здесь хамство мое терпит, – вздохнула Жанна и крепко похлопала сжавшегося под ее рукой гида по плечу.
– А почему вы всегда говорите, что без хамства нельзя, тетя Жанна? – спросила Маргоша с искренним любопытством естествоиспытателя.
Жанна обняла девочку.
– Потому что – нельзя. Ну вот смотри хотя бы… Пойдем. – Взяв ее за руку, Жанна подошла к магазину сувениров и нарочито вежливо сказала: – Извините… – Продавец никак не отреагировал, даже не повернул головы. – I’m sorry… – продолжала Жанна так же тихо, и скромно. – Покажите, пожалуйста, вон тот веер, синий. Show me…
Продавец по-прежнему не обращал на них никакого внимания, всецело поглощенный немцем, который перебирал сувенирные очечники. Немец покрутил в руках очередной очечник и небрежно бросил его на прилавок, грубовато заметив:
– Nimm zuruck! [3]3
Возьми это! (нем.)
[Закрыть]
Продавец улыбнулся, чуть поклонившись.
– Данке шон [4]4
Спасибо (искаж. нем.).
[Закрыть], – старательно выговорил он по-немецки.
Жанна вздохнула, глядя на них, и неожиданно очень громко сказала:
– Андерлюхтен у-ха-ха!
Немец шарахнулся в сторону, продавец вытаращил глаза.
– А что вы сказали, тетя Жанна? – спросила Маргоша.
– А кто его знает, – весело пожала плечами Жанна. – Так один мой знакомый им все время говорит, они шарахаются. – Она царственно повернула голову к немцу: – Нехшиссен, битте [5]5
Не стреляйте, пожалуйста (искаж. нем.).
[Закрыть].
Маргоша повторила, хохоча, по-русски:
– Не стреляйте, пожалуйста! Я поняла, тетя Жан! Не стреляйте, дяденька!
Жанна кивнула и рявкнула продавцу:
– Синий! Веер! Dormer Wetter! [6]6
Гром и молния! (нем.)
[Закрыть]
Немец засмеялся и, послав Жанне воздушный поцелуй, отошел.
Продавец, широко улыбаясь, на чистом русском языке сказал, раскладывая перед Жанной несколько вееров:
– Пожалуйста, гражданочка! Девять долларов! Для нас – семь… с полтиной…
– А на самом деле – три, да? – усмехнулась Жанна. – Спасибо, что хоть товарищем не назвал. У нас теперь все господа, ясно? Кто в портках и кто без – не важно. Это ты здесь, гражданин мира, стоишь по восемнадцать часов, перед фрицами выеживаешься. Сколько стоит это фуфло?
К ним быстро подошла взволнованная Оксана, взяла Жанну под руку и, увидев у той в руках огромный яркий веер, отороченный перьями, рассмеялась:
– Зачем тебе это?
– В туалете повешу, размахивать вместо того, чтобы дезодорантом брызгать.
– Ну, ясно… – кивнула Оксана и, выразительно глядя на подругу, тихо и быстро произнесла: – Все и порядке.
Жанна громко переспросила, сокрушенно качая головой:
– Не пустили Дениса в Москву?
– Не пустили, – развела руками Оксана.
Маргоша схватилась за уши:
– Ой, бедный папка… Мам, а что теперь будет?
– Ну что… – пожала плечами Оксана. – Мы тоже постараемся задержаться, пока ему документы новые будут делать… Ну, или паспорт вдруг… – она посмотрела на Жанну, – подкинут…
Жанна тяжело вздохнула:
– Вот это вряд ли…
– А как же твоя работа, мам? Ты же говоришь – половину без тебя разворуют.
– Половину разворуют – половина останется, – улыбнулась та и подмигнула Жанне. – Прорвемся! Маргошенька!.. – Оксана неожиданно крепко поцеловала дочь. – Пойдем к папе, пожалеем его!
Жанна послала воздушный поцелуй продавцу:
– Ауфидерзейн, гражданин! – Для верности она еще подняла кулак. – Но пасаран! Zum Teufel! [7]7
К черту! (нем.)
[Закрыть]
Продавец шутливо отдал ей честь, смотря вслед со смешанным чувством восторга и ужаса.
Жанна и Оксана с двух сторон подошли к совершенно потерянному Денису и взяли его под руки. Борис, вбегая перед ними, быстро приговаривал:
– Денис Игоревич, мы постараемся… гм… как только сможем… наша фирма… у нас никогда… таких людей встречаем…
Жанна отмахнулась от гида:
– Не суетись, а! Возьми чемодан лучше.
Денис, не глядя, отдал гиду вещи и шел опустив голову. Выйдя на улицу, он посмотрел на взлетающий в небо самолет и закусил губу. Оксана увидела его взгляд.
– Деня… Ну, Денечка… – Она погладила мужа по руке. Тот никак не отреагировал и не сопротивлялся. – Это все быстро уладится… Слышишь? Может, найдется паспорт, подкинут…
– Вот именно, – кивнула Жанна. – Денег потребуют. Два миллиона долларов.
Денис шел, как будто ничего не слыша. Жанна весело продолжала:
– А мы им – свое «накося!». Мы за триста у. е. новый паспорт сделаем! Чистенький, без единой печати, не залитый вином!
Денис посмотрел на нее и отвернулся.
Жанна предложила:
– Кстати, не выпить ли нам?
– А где Маргоша? – спросил вдруг Денис.
– Да здесь она, – ответила Оксана и сама оглянувшись. – Маргоня!
Девочки нигде не было видно. Денис резко освободился от рук двух женщин, ведущих его, как под конвоем.
– Бабы, вы что, сдурели? Девчонку потеряли! – закричал он и быстро пошел обратно в здание аэропорта.
Женщины едва поспевали за ним. Борис с вытаращенными глазами бежал рядом и крутил головой, надеясь первым увидеть Маргошу.
– О господи… Жанка, она же с тобой была!..
– Да, когда ты подошла, она рядом стояла…
– Ну да… Господи… – Оксана закричала: – Маргоша! Маргоша!.. – Ее голос почти не был слышен за объявлениями об отлетах и прибытиях. – Ну все… Деня! В полицию давай опять!..
Денис метался по залу, пытаясь увидеть в толпах туристов девочку. Вдруг под тем самым фикусом, от которого Жанна предлагала отломать ветку, он увидел сидящую на кадке Маргошу. Она запихивала в рот пригоршни чипсов из большой пачки и тоже смотрела по сторонам.
– Маргоша! – Денис подбежал к ней. – Дочка! Господи!
– Ой, пап, а я вас потеряла… – обрадовалась девочка. – Решила здесь ждать, никуда не ходить…
Денис крепко обнял ее.
– Ну, молодец… Молодец… А мы думали… – Он помахал рукой Оксане: – Эй, леди, ваша дочь здесь! – и поцеловал Маргошу, не выпуская ее из рук. – Уминает чипсы дочь наша…
Оксана подошла, запыхавшаяся, разъяренная:
– Ты что?! Ты куда ушла? Я чуть с ума не сошла…
– Ладно, ладно… – Денис закрыл от нее Маргошу. – На себя орите. Оставили ребенка, забыли о нем… Ребенок потерялся…
Оксана решительно тряхнула девочку за плечо:
– Все. Пошли. Так, приедем в Москву – ни шагу одна не ступишь! Раз такая раздолбайка. Потерялась она!..
Маргоша примирительно посмотрела на мать, прижимаясь к Денису:
– Мам…
