Текст книги "Знак неравенства"
Автор книги: Наталия Терентьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
…На улице, кажется, очень холодно. Холодно. Потому что вся рассада померзла. Жалко. Рассаду жалко. Ни в чем не повинные цветы. Живот не болит. Это хорошо. Машина. На том месте, где обычно ставит машину Денис, стоит чья-то машина. Он бы рассердился. Тем более – за рулем женщина… Какая загорелая. В мае… Денис тоже, наверное, загорел.
Женщина хочет уехать с места Дениса. Да нет, она просто переставила машину. Спрятала в кустах. Очень умно. Там как раз снимут зеркало и «дворники». А сама не выходит. Следит за мужем, наверное. У мужа модель семьи и структура жизни. Наоборот. Структура семьи и модель жизни. И еще любовница… Надо позвонить Кире. Нет, не надо звонить Кире. Никому не надо ничего говорить. Это никого не касается…
Алена собрала целлофан, прикрывавший мертвую рассаду, аккуратно свернула его уголок к уголку и бросила с балкона.
…Надо же, еще вчера крошечные зеленые кустики упрямо лезли к солнцу. Но солнца не было. Как красиво летит целлофан. Красиво. Необыкновенно красиво. Жалко, земля слишком близко. Жалко, что май такой холодный. Пронзительный и красивый. Жалко Киру. Она совсем одна. И всегда одна. Иосиф – не в счет. Мама очень сильная, поэтому одна и прожила. Всех жалко. И Дениса… Дениса тоже жалко. Он растерян и разбит… Ему плохо, и он бьет наотмашь, не задумываясь…
Алена закрыла балкон, заперла форточки, надела ботинки и куртку, села на диван, набрала номер. Потом подумала, положила трубку на место и выключила телефон из розетки.
* * *
Денис снова и снова пытался позвонить Алене.
– Черт… Дура… Ну, дура какая! Телефон вырубила… Он в ярости запихнул свой телефон в карман шорт, а тот вдруг заиграл веселенькую мелодию.
– Не смей больше бросать трубку! – закричал Денис сразу, не взглянув на определитель. – Я… Кто это? Лора! Это вы? Господи, наконец-то! Я никак не мог вам дозвониться… – Он переложил телефон из вспотевшей руки в другую и напряженно спросил: – Как… как дела… там, у вас? – Он услышал в трубке громкий звук хлопнувшей двери.
Лора, держа телефон в руке, вышла из машины.
– Работаю, – спокойно ответила она, глядя на Аленин балкон.
– Что? Исчезаете куда-то! Как успехи?
– Я говорю: пока никак. Осталось, похоже, последнее средство. Она заметила меня.
– Какое последнее? Что вы имеете в виду? Что – никак?!
– Гм… О чем мы договорились…
– О чем?.. Не надо, не надо ничего…
– Поздно уже, – равнодушно бросила Лора, пытаясь понять, что делает на балконе Алена.
– Что? Что – поздно?!
Лора, держа телефон в руке и не слушая Дениса, смотрела наверх.
– Не надо ничего больше делать! – кричал Денис. – Вы слышите меня? Ничего не надо! Хватит! Поиграли! Пора! Вы слышите меня?! Мы разберемся, сами разберемся! Почему вы молчите? Ответьте что-нибудь! Алло! Лора!..
Лора увидела, что Алена уже в куртке вышла на балкон, постояла, посмотрела вниз, кажется, заметив ее. Сквозь тонкие прутья, ограждающие балкон, было видно, как она взяла большую сумку, еще раз посмотрела па Лору и вернулась в комнату. Алена закрыла окна в комнате и на кухне, плотнее занавесила их. Тогда Лора отключила и убрала в карман телефон, поставила машину на сигнализацию и быстро пошла к Алениному подъезду.
– Алло! – Денис услышал гудок в трубке. – Ч-черт! Да что такое!..
Он обернулся, почувствовав заинтересованный Жаннин взгляд.
– Как у вас интересно все… Романтично… Страсти в клочки, – покачала головой Жанна.
Денис не выдержал и сорвался на крик:
– Что? Что?!. Тебе все надо? Ты хочешь все знать? Давай-давай, беги – докладывай!
Та вздохнула:
– Будешь доигрывать?
Денис посмотрел на нее как на ненормальную.
– Нет. – Он резко взял со своего шезлонга ключ от номера и пошел к бару.
– Деня! – окликнула его Жанна.
Он тут же обернулся:
– Что?
– А про модель семьи и структуру это ты ловко ввернул!
– Пошли вы все!.. – Денис сплюнул и ушел за пивом.
Жанна засмеялась ему вслед:
– Йес!..
* * *
Алена проверила, все ли она взяла. Кажется, все. Она еще раз оглядела квартиру. И в это время услышала звонок в дверь. Не спрашивая – кто, она открыла дверь, уверенная, что дверь на площадку закрыта, как обычно.
Прямо за ее дверью стояла высокая загорелая женщина. Кажется, та, что сейчас ставила машину во дворе и разговаривала по телефону прямо под ее балконом…
– Алена Владимировна, можно к вам? – приветливо улыбнулась женщина.
Алена смотрела на нее, не в силах оторвать глаз. Какой у нее странный взгляд. Спокойный и цепкий, как у хирурга… Ровное плосковатое лицо без косметики… Широкие плечи и очень короткий ежик волос на голове… В темноте ее вполне можно принять за мужчину…
– Разрешите мне войти? – Женщина сделала шаг вперед, а Алена инстинктивно ухватилась за дверь. – Не бойтесь, – чуть улыбнулась та. – Не бойтесь…
Под ее уверенным взглядом Алена отступила назад, женщина прошла в квартиру, сама закрыла за собой дверь.
– Не надо больше ничего бояться, – проговорила она и протянула к Алене руку.
* * *
Оставшиеся дни отдыха Денис провел, гуляя по берегу моря. Хорошо идти не очень быстро, сначала туда, потом обратно, можно чуть посидеть, посмотреть на море. Потом опять пройтись… Как легко и хорошо. Лора не отвечает, ну и ладно. Он уже сделать ничего не может, он сделал все, что мог. Если бы она… Как она сказала? «Остались крайние меры», что ли? Если бы применила эти меры… Наверняка бы она позвонила, потребовала денег. Неужели нет…
Как хорошо быть одному. Легко и просто. Может, и не надо стремиться ни с кем жить? Живут же многие мужчины одни… и им хорошо. Если иметь деньги, рядом с тобой всегда будет женщина. А без денег, конечно, кому ты нужен, стареющий и занудливый…
Вот скоро он приедет в Москву и во всем разберется. Как ему жить, что там эта Лора крутит… Цену, похоже, набивает…
Денис сам не очень верил в эти мысли, но что ему оставалось делать? Без паспорта бежать через границу? Чокнуться от неизвестности и беспомощности? Или названивать по триста раз Алене и Лоре? Что он, собственно, и делал каждый день до умопомрачения.
Все он выяснит. Он скажет Алене, что… В этом месте своих размышлений Денис обычно присаживался и начинал бросать камешки в воду. Что он скажет? Что не сможет прокормить ребенка? Глупости. Что он потребует сделать анализ, пункцию, или что там теперь делают, чтобы подтвердить, что он отец? Жестоко и глупо. Ничего он не скажет. Просто придет и… Нет. Не придет и не…
Отряхнув с голеней влажный песок, Денис вставал и шел дальше. Конечно, он придет. Если бы не эта глупая затея с Лорой… Все бы вообще было просто. Наорал бы на Алену, чтобы не трезвонила, когда он с семьей, потом… Потом приехал бы, провел у нее пару сладких часов, в конце концов, может, и понял бы, что для себя… Нужно ли ему это… Эти часы, за которые он теперь так расплачивается… Она бы точно спрашивать ничего не стала, а он бы и говорить не стал… Времени-то еще впереди… Еще все уляжется, утрясется…
Денис ловил себя на мысли, что почти уже свыкся с тем, что впереди – Алене рожать, а ему – принимать какое-то решение… Но это только впереди. Сейчас он отдыхает, набирается сил… Ему потребуется много сил, чтобы все это вынести. В конце концов, это он – мужчина, за ним – решающее слово, он и Оксане скажет… Скажет: «Оксана!..» Да… скажет…
Последние дни перед отъездом домой Оксана была с ним тиха и нежна. Ничего не спрашивала, звонила каждое утро в посольство, торопила с паспортом. Им всем продлили визу на две недели, и это оказалось так кстати… Только на десятый день отдыха начинаешь по-настоящему отдыхать – не спешить по привычке за завтраком, неторопливо ходить, крепко спать.
Шли дни, похожие друг на друга, наполненные солнцем, купанием и тем особым ощущением, которое возникает только на море: что жизнь – вот она, только здесь настоящая, на границе суши и воды, обманчиво-прохладной… Через минуту пребывания в воде она уже кажется теплой, и непонятно, почему так трудно было войти в нее… Теперь бы уже вовсе не выходить. Так бы и плыть, едва перебирая руками и ногами, или лежать на спине, глядя в лазурное, как будто ненастоящее небо… И чем больше купаешься, тем больше хочется обратно, в море… «Правда, что ли, человек когда-то жил в воде?..» – думал Денис, часами не выходя из моря, пока не отмокали пятки и ладони и в носу не начинало щекотать от крепкого соляного раствора…
Он приходил к Оксане в спальню чаще, чем обычно, все-таки это так отвлекает. И ему казалось, что Оксана стала меньше поминать Господа во время интимных минут и вообще как-то старалась… Это было неумело и трогательно, как будто она неопытная девочка. Она и похудела за время отдыха, это нравилось Денису, тем более к ее светлым от природы волосам очень шел загар, делал ее моложе и загадочнее, только здесь, на Мертвом море, она почему-то стала очень много курить, сигарету за сигаретой…
Жанна посмеивалась над Денисом, но только тогда, когда рядом не было Оксаны. Еще она опекала Маргошу, которая стала невероятно много есть. Жанна садилась с ней рядом и убирала из ее тарелки то, что ей казалось лишним. Бедная Маргоша сметала за полминуты все, что там оставалось, и сидела, глотая слюну, глядя, как взрослые едят то, что ей почему-то нельзя.
– Будешь такая, как я! – вздыхала Жанна, проглатывая сочные куски мяса.
Девочка жалобно смотрела на мать, та только отмахивалась:
– Ну, правильно она говорит. А вообще, хочешь – ешь. Что я тебя, за руку держать буду?
Денис смотрел на жену и не мог понять – кому она это говорит, дочери или ему…
Когда они сели в самолет, Маргошу посадили возле прохода, хотя она очень просилась к окну.
– У тебя же найдется сто дел, будешь лазить туда-сюда! – негромко сказала Оксана, и Маргоша затихла, зная, что с матерью лучше не спорить.
Рядом с ней через проход села Жанна. Оксана же усадила Дениса к окну, прислонилась к нему, положила голову ему на грудь, крепко обхватила и так и просидела весь полет. Денис не мог понять, спит ли она. Один раз он попытался убрать ее руку, когда предлагали поесть, но она только крепче обняла его, не открывая глаз. Денис вздохнул и расслабился. Рядом с любящей женщиной, если только она не причиняет больших неудобств, очень хорошо.
Он слышал, как похрапывала Жанна, как маялась от скуки Маргоша, пыталась с кем-то разговаривать, знакомиться, искала в сумке свою книжку, потом стюардесса дала ей какой-то детский журнал на немецком языке… Маргоша немецкого не знала, но с удовольствием стала рассматривать комиксы. Хорошая все-таки девочка, подумал Денис, полистал книгу, которую так и не дочитал до половины в отпуске, посмотрел на плотные молочные облака, над которыми они летели, и сам уснул.
Проснулся он, когда самолет уже стоял на земле. Тут же заработал его телефон. Денис дернулся – начинается. Оксана достала телефон из его кармана, на который она опиралась боком, и протянула ему, а сама отвернулась к Жанне. Денис быстро взглянул на дисплей и облегченно вздохнул. Звонил Эмиль.
– Ты где? – раздался родной, бесконечно родной голос друга. Не может женщина стать такой родной. Жаль, что у Дениса нет брата. Хотя как нет? Эмиль ему как брат. С братьями, бывает, ссорятся до смерти. А с ним…
– В самолете, выходим уже.
– Ага… А то тут есть новости…
Денис понял, что Эмиль говорит о ней.
– Хорошие?
– Для кого как… – тихо засмеялся Эмиль.
Денис уже несколько раз ловил себя на странной, невероятной мысли – ну почему тот не женщина? Ни одна женщина в мире не нравилась ему так, как Эмиль, – безоговорочно. Как он смеется, как молчит, как умеет сказать именно то, тогда и так, как надо Денису, просто по природе своей – подстраиваться Эмиль никогда и ни под кого не стал бы.
– А для меня? – спросил Денис, косясь на напряженно улыбающуюся Оксану. Все сечет, все замечает…
– Скорее хорошие, чем плохие, – улыбнулся в трубку Эмиль. – Приезжай, такое вино для тебя есть… Австралийское, зеленое, ты такого точно не пил, ни на что не похоже, просто роскошное. Хожу кругами вокруг бутылки, но не пью. Тебя жду. Сегодня приезжай.
– Хорошо, конечно, – с радостью согласился Денис.
И посмотрел на Оксану. Та тоже вопросительно взглянула на него:
– Сразу к Эмилю?
– Ну да… Мы же сейчас – девочки направо, мальчики налево, так ведь?
– А как бы ты хотел? Ты хотел бы иначе? – спросила его Оксана и взяла за руку, им надо было уже выходить из салона.
– Я… Да, ну, ты же сама решила… В общем…
– Ясно, – невесело засмеялась Оксана, но руки его не отпустила. – Я-то решила, но время ведь прошло… И ты что-то мог решить за это время… Как тебе лучше…
– Мне… да… Слушай… – Денис почувствовал, как весь взмок под рубашкой. – А другого времени не было для выяснений, кроме как у трапа?
– Так я столкну сейчас тебя – и все… – вздохнула Оксана и прижалась к его плечу лицом. – Не нагулялся, да? Или что-то другое?
– Нет, не другое, – твердо ответил Денис. – Давай сейчас поедем к тебе. Я возьму чемодан и…
– Давай, – быстро согласилась Оксана. – Давай, конечно.
Денис глубоко выдохнул и снова набрал воздуха. И снова выдохнул.
– Ну, ты так не переживай, – погладила его по плечу Оксана. – Сейчас домой… ко мне приедем, отдохнешь. А потом ты же к Эмилю поедешь. Там напьешься… у него останешься вряд ли… Ко мне ехать – тоже не очень… Вот как раз к себе домой и попадешь к ночи. Или к утру…
У Дениса не было сил взглянуть Оксане в глаза. Хорошо, когда женщина так все про тебя понимает? Или плохо? Черт его знает… Но сам-то он решать тоже что-то должен…
Денис действительно поехал к Эмилю вечером, но толком поговорить не удалось. У того был еще один друг, азербайджанец, и три веселые девчушки… Развлекаться с ними у Дениса настроения не было никакого, тем более что Эмиль с другом то и дело сбивались на родные языки, прекрасно друг друга понимая.
Денис выпил австралийского вина, не чувствуя вкуса, и все же спросил друга:
– Так что за новости?
– А… Так… Видел случайно твою зазнобу… Шла по улице с каким-то старикашкой и с цветочками. Старик держал ее то ли за локоть, то ли за коленку, я не разглядел, у меня у самого в машине такая сидела, что я боялся – врежусь…
– Что за старик? – поморщился Денис. Этого ему еще не хватало. Вот чего-чего, а повода для ревности Алена никогда не давала. Кому-то, может, это и было бы скучно. А ему – в самый раз. Ему хватало ревности к Оксане, которая любила окружать себя молодыми накачанными ребятишками, млеющими в присутствии аппетитной богатой начальницы…
– А! Не стоит даже говорить!.. Кажется, я его узнал. Композитор довольно известный… Мультики-шмультики, песенки… Странный, чудак такой, фамилия еще у него – то ли Швепс, то ли Шнапс… Да не бери в голову! Это так… Тебе какая из моих сегодня понравилась? Выбирай сам, а мы с Рифатом уж как-нибудь, да, дорогой? – Он засмеялся, переглянувшись с другом-азербайджанцем.
– Эма… Я, наверно… устал с дороги… Хотел просто тебя повидать. Пойду…
– Ну, решай, как знаешь, друг. Приходи завтра. Раз тебе девчонки не понравились, подберем других… Есть у меня, знаешь, одна сейчас… Толстомясая, правда, но с секретом… – Эмиль щелкнул тонкими смуглыми пальцами и погладил свою небольшую ровную бородку. – Просто себя теряешь… Время останавливается… Завтра позову ее, она тебя будет любить так, что все забудешь…
Денис кивал, почти не слушая Эмиля, а сам думал – звонить Алене или поехать к ней. Но поехать – ведь надо будет что-то говорить, и что-то, черт побери, определенное!.. Наверно, лучше сначала позвонить, как да что…
– Пойду, Эма. Спасибо.
– Давай, родной. – Эмиль тепло похлопал его по руке и приобнял. – Рад тебя видеть. Приходи еще.
Глава 12
Как странно после жары и теплых волн приезжать в ветреный, дождливый московский май. Главное, не заболеть. Денис сглотнул комок в горле – то ли на нервной почве, то ли от перемены погоды у него саднило горло и болела голова.
Выйдя от Эмиля, он позвонил Алене. Трубку она не снимала, и почему-то не включался определитель. Опять двадцать пять… Вот только бы без этих глупых капризов и показательных выступлений! Как же это по-женски!.. Когда надо поговорить по делу, они… Денис еще несколько раз набрал номер, потом решительно повернул машину и поехал к Алениному дому.
Уже рядом с ее домом он набрал номер Лоры. Телефон был включен, но она не ответила. Может, валяется трубка где-то в сумке, среди помад и сигарет, и она просто не слышит… хотя она, кажется, не красится… Либо тут другое, что хуже, – Лора не хочет говорить именно с ним. Здесь, в Москве, его номер всегда определяется. Вообще-то ставят люди в свой телефон специальную функцию – антиопределитель, но ему раньше это и в голову не приходило…
Денис вышел из лифта между этажами, привычно сбежав по ступенькам, остановился перед закрытой дверью площадки. На всякий случай позвонил в дверь Алены. Внимательно послушал. Ни звука. Тогда он позвонил соседке. Верка, невысокая, вечно испуганная женщина лет пятидесяти семи, открыла сразу, как будто стояла под дверью. Увидев Дениса через стеклянную дверь площадки, она побежала открывать, схватила его за рукав и буквально затащила на площадку.
– Я так и думала, что вы приедете, – заговорила она, продолжая тащить его дальше, к себе в квартиру. – Ужас-то какой, да? Вот ужас-то!..
– Подождите. – Денис аккуратно высвободил свою руку. – Я ничего не знаю. Я уезжал в командировку.
– Ка-ак?! – Соседка страшно обрадовалась, потому что и не надеялась, что сможет рассказать всю историю, с самого начала. – Так, это самое… К нам милиционер приходил. Он к ней приходил, а ее нет. А он говорит… Потому что она не пришла в церковь и на работу в школу. Нет, в общем, это они сначала не знали… Я ей всегда говорила: «Не работа это в церкви, не работа, за это грех деньги брать», а она…
Денис, стараясь сохранять терпение и спокойствие, перебил ее:
– Подождите, пожалуйста. Какой милиционер, почему?
– Да я вам говорю: пришел такой весь, я еще ему говорю через дверь: «Покажите-ка мне документы!» А он спрашивает еще: «Соседку свою давно видела?» А она, между прочим, улыбалась-то улыбалась, Алена, а сама недобрая была…
Денис чуть отступил от напиравшей на него Верки.
– Подождите, почему «была»?
Та быстро ответила:
– Потому что как зыркнет иногда! Я сразу давление бегу мерить! А раз мне отдала мясо какое-то старое – говорит: «Я телятину купила, а есть не могу!»
– Секунду подождите, я ничего не понимаю! – поморщился Денис.
– Чего ж тут понимать-то! Кто это телятину свежую есть не может? Я эту телятину даже коту не дала, сразу выбросила, думаю – может, там самунела какая или глист…
– Извините…
Денис, преодолевая Веркино сопротивление, вышел на площадку и только махнул рукой в ответ на ее возмущенные возгласы.
– Да я еще ничего не рассказала! Самое главное-то не знаете! Я сама видела, как милиционеры дверь хотели сначала ломать, меня позвали, а потом один куда-то позвонил… И говорит…
Денис на всякий случай подергал Аленину дверь и вышел на лестницу. Верка демонстративно громко захлопнула свою дверь. Денис, чуть подождав, вернулся на площадку, позвонил в дверь другой соседке. Дверь приоткрылась на цепочке, и пожилая женщина, не высовываясь из двери, слабым голосом отозвалась:
– Кто?
Денис, склонившись к щели в приоткрытой двери, и тихо, чтобы опять не выскочила Верка, спросил:
– Не знаете, где Алена?
Древняя бабуся, высунув лицо в проем двери, быстро, негромко ответила:
– Утопла.
– Что? Я говорю – где Алена, соседка ваша, не знаете?
Бабуся, открывая дверь и появляясь на пороге, так же быстро и негромко сказала:
– А я тебе говорю – утопла твоя Алена. Чё ж ты хотел? Ходил здесь, матросил…
– Так… – Денис шагнул к ней в квартиру, захлопнул за собой дверь. Бабуся с интересом смотрела на него, особо не протестуя. – Как утопла? Как это? Кто вам сказал?
Соседка собрала крепкие пальцы в маленький кулачок, запоздало потрясла им пару раз перед лицом Дениса и еще смело ткнула его в грудь.
– Вперся, вперся… Чего вперся-то? Щас вот как дам!.. – Бабуся вздохнула. – Мария Демьяновна меня зовут, я тут тридцать семь лет уж живу. Всех знаю, и живых, и тех, кто помер вперед меня.
Денис старался говорить спокойно:
– Кто вам сказал, гм… Мария Демьяновна, что она… утонула?
– А чё ж мне говорить? Я и так знаю. И милиционер приходил вначале, а потом перестал.
– А-а… – Денис присел на телефонный столик и внимательно посмотрел бабусе в лицо, стараясь понять, в уме ли та. – Кто же здесь теперь живет?
– А чего – кто? Конь в пальто! Никто не живет! Сорок дней еще не прошло! Да и потом… ее ж не нашли.
– Не нашли? Так, может, она просто уехала?
Старушка поджала губы.
– Это ты уехал, а она утопла, когда ты уехал. Что? Не так? Вылупился… смотрит…
Денис все смотрел на Марию Демьяновну, которая, оказывается, его помнила, а он, похоже, и не видел ее никогда. Надо же, действительно, столько лет ходил… Расспросить бы ее поподробнее… Вроде нормальная, говорит складно… Вдруг как-то обессилев, Денис потер лоб, пытаясь собраться с мыслями.
– Господи… Да где ж она утопла… тьфу… утонула-то? Что за бред! Кто купается в такую холодину?
– Она и не купалась. Она… – Мария Демьяновна посмотрела на бумажную иконку, торчащую в рамке зеркала-трюмо. – Вроде сама… Ну, это я точно не знаю, грех на душу брать не буду… Кабыть, поскользнулась, а кабыть, и толкнул кто…
– Господи… – Денис почувствовал, как жгучий мерзкий комок поднимается по пищеводу. Ему сейчас станет дурно! От невыносимого запаха старости, от этой рассыпающейся старухи, от того бреда, который она так уверенно несет. Потому что это же бред, ясно, полный бред. – Ну а где она утонула? В какой речке?
– В Москве, в какой еще! В Москве-речке, прям-те перед мостом, там, где церква-то эта, знаешь? Вот как стояла, так и полетела, душа безвинная.
– Вверх?
– Да бог с тобой, охульник! Вниз полетела. А холодно-то было, вот она сразу и задохлась, да и утопла. А еще говорят… – старушка загадочно улыбнулась, – что брюхатая она была. Или брешут? А, матрос?
– А!.. – Денис махнул на нее рукой и попытался открыть замок.
Мария Демьяновна подтолкнула его сзади:
– Иди-иди!.. Хотя погодь! – Она неожиданно шустро отправилась в комнату и вернулась с кулечком. – Тебя ж Денисом зовут?
Он остановился в дверях, обернулся. Старушка сама себе кивнула:
– А как же ж еще… Денис… Годков семь тут шастал или поболе… Сам обрюхатился да рожу вон какую нажрал, и девку обрюхатил да и загубил, кобелюка хренова…
Денис в изнеможении прислонился к отколотому косяку ее двери. Доведут его сегодня милые старушки. И главное, ни одной нормальной соседки в этом доме престарелых, у кого бы толком узнать можно было хоть что-нибудь.
– Ты стену-то не подпирай. Не упадет небось. И так вон вся облезла… Вот, бери да и иди отсель, пока я не дала тебе чем-нибудь!.. На-кась.
– Что это?
– Смотри-смотри! А то скажешь потом, что я сперла половину. Это она просила тебе передать. Если, говорит, что случится со мной, отдайте, Мария Демьяновна, этому… Как будто знала, окаянная…
Денис развернул тряпку и увидел маленький целлофановый пакет, в нем без записки, без единого слова лежала пара крошечных золотых сережек, которые он дарил Алене на тридцать лет, года три назад, кажется… или два… Она их все это время носила, и вот – сняла зачем-то…
– Что смотришь? Больше ничего не было! Она было сунулась и цепочку еще отдать, да я ей говорю – а ну как крест на веревку повесишь, да и потеряешь? Что тогда? – Бабуся внимательно посмотрела на Дениса. – Ага, понял, что бабка не завирается? Чё, поплохело, матросик? Рот-то раззявил, зенки вылупил…
Денис сунул сережки во внутренний карман палью и побыстрее ушел. Дойдя до лифта, он услышал, как его окликает Мария Демьяновна:
– Слышь, матрос! Не спеши. Ишь, побежал! Без оглядки! Будто кто гонится за им… Еще письмо тебе! – Она показала сложенную бумажку. – Не хотела давать, да не по-людски как-то. Сама читала раз семь, не поверишь. Прямо как за душу взяло! На-кась, вот… – Бабуся сунула ему вчетверо свернутый листочек, тоже задернутый в прозрачный целлофановый пакет.
Когда Денис громыхнул дверью лифта, из своей двери высунулась Верка и схватила Марию Демьяновну на входе. Та слабым голосом запричитала, отмахиваясь от Верки:
– Кого? Кто? Ой, Верка, ты? Ничё не вижу сегодня…
Соседка встряхнула старушку:
– Ты чё, Демьянна, совсем сдурела?
– А чё такое? – невинно осведомилась Мария Демьяновна.
– Когда это? Когда она… это… утопла? Ты чё ему наговорила, мужику?
Мария Демьяновна рьяно отпихнула соседку:
– Это тебе не мужик, а мудозвон, поняла? И потом, чего я такого сказала? Я ж сон видела, я и этому, из ментовки, тоже так сказала. Он все записал. Повозмущайси, повозмущайси! А чё? Я чего видела, то и сказала. От себя ничего не прибавила. Хотя и могла б, уж навидалась-наслыхалась ихних любовей. Как ентот мылился тут, в портках, оттопыренных на одном месте. Те сказать, на каком месте? Иль сомлеешь, а, Верка? – Она засмеялась, видя, как соседка открывает и закрывает рот, не зная, что и сказать.
– Ох, ты… ты… да ты…
– Ты-ты-по-ты-ты, санитаров не боимся, писаем в штаны! – подытожила, приплясывая и шаркая большими тапками, Мария Демьяновна и захлопнула дверь.
Верка постояла, глядя на Аленину дверь. Сколько раз Алена ходила к ней за полтинниками и десятками, если у нее не было мелочи на такси, а она опаздывала!.. Особенно раньше, когда в театре работала. Даже в театр однажды ее приглашала, Верка сидела на третьем ряду и все ждала, когда появится Алена. Она вышла в таком красивом платье, так спела… А сережки и записку взяла и Демьяновне отдала. И надо же Демьяновна – молчала. Ни разу ей не сказала, что Алена, оказывается, что-то оставила этому своему, симпатичному… Верка решительно постучалась к соседке:
– Демьяновна!
– Чего тебе?
– Чайку давай попьем…
– Сейчас приду, кашу только доварю, а то сгорит.
– Давай лучше я к тебе. – Верка подтолкнула дверь, которую Мария Демьяновна по привычке открывала на попочке. – Скинь цепу-то…
– Да заходи. – Бабуся махнула рукой. – Куда уж тебя деть-то… Только сахару у меня нет.
– И у меня тоже… – засмеялась Верка. – Уж три дня как. Съела, все сладкого хотелось…
Мария Демьяновна вздохнула:
– Ага, вот и я… До пенсии еще четыре дня, а у меня – шаром покати. Ладно, сейчас на антресоль полезешь, молодая… У меня там запасы… Вареньица осталось полбаночки…
Верка с радостью подхватилась, залезла на табуретку и оттуда, не удержавшись, спросила:
– Демьяновна, а чего в записке-то той было?
– А… – покачала головой бабуся. – Было… Прощание там было, Верка…
Денис вышел из подъезда, чувствуя, как неровными толчками бьется сердце, и, не дойдя до своей машины, развернул записку. Алениным легким почерком на листке из нотной тетради было написано:
«Прости меня, Денис. Наверное, есть за что, раз ты полон ярости и злобы. Мне жаль тебя, жаль своей любви, которая была смыслом моей жизни все эти годы, что я тебя знала. Похоже, знала я тебя плохо.
Может, я и неправильно поступаю, но не вижу другого выхода».
Денис перечитал записку несколько раз, держа ее похолодевшими руками. Черт, почему у него стали так леденеть руки, особенно правая, когда он волнуется? Значит, все-таки Лора ее вынудила… Господи, она сама…
Денис вдруг ясно представил себе, как она стоит у края высокого берега, там, где кончается кованая церковная ограда… в легком распахнутом пальто… Да нет, нет. Она просто спряталась, убеждал себя он, понимая, что убедить вряд ли сможет. Куда она спряталась? Зачем? Нет…
Вот и все. И бояться ему больше нечего. И некого. Жизнь его останется прежней. Только Лора придет и скажет: «Давай-ка, дядя, плати за…» И он отныне будет с этим жить.
Дерево напротив подъезда стало подозрительно наклоняться влево и падать вместе с соседним домом. Падать медленно, плавно, переворачивая небо…
Денис прислонился спиной к захлопнувшейся двери подъезда и сполз по ней. Он сидел так минуту, две, десять, пока кто-то не толкнул дверь изнутри. Ему пришлось с трудом встать и, пошатываясь, отойти от подъезда. Он сел на лавочку, с которой был хорошо виден Аленин балкон.
Нет, он этого не делал. Нет, неправда. Он… Он ни о чем таком Лору не просил, нет. Он вообще не знает, что эго за Лора. Он… найдет Алену, обязательно найдет… Она жива… Она не могла… не могла вот так его предать…
Странно защипало глаза. Денис вытер внезапные слезы, оглядываясь на идущих мимо дома людей. Ну вот, дожили. Довела его… любовь… Он усмехнулся неожиданной мысли. Вот сам все себе и сказал.
Нет, милый. Вставай и уходи. Нечего сидеть здесь больше. Здесь больше никого нет.
Денис домой не поехал. Он выключил телефон, покатался по городу, пустынному в летний субботний вечер, остановился около охотничьего магазина на Цветном бульваре.
Покупателей в магазине совсем не было. Вежливый молодой продавец тут же подошел к нему поближе.
– Вам подсказать что-нибудь?
– Да нет, пожалуй…
Продавец предупредительно улыбнулся, сделал шаг и сторону, но не отошел. Денис постучал по прикладу красивого ружья, надежно прикрепленного к прилавку цепью.
– Это… дуб?
– Каштан. Есть эксклюзивные образцы с прикладами из корня черешни. Хотите взглянуть?
– Нет… – Денис почувствовал, что светлое, горькое чувство, которое привело его сюда, сейчас уйдет. Этот молодой парень, ни черта не понимающий в жизни, сейчас собьет его с очень важного ощущения… – Я еще посмотрю.
– Есть недорогие изящные модели… – продолжал продавец, как будто не замечая его раздражения. – Вы себе подбираете или в подарок?
Денис взглянул на парня.
– Себе… в подарок.
– Ясно. А… в коллекцию или любите охоту?
Денис оперся руками о прилавок. Надо же, какой хам. Вежливый, воспитанный и очень любопытный…
– Мне нужен простой механизм, – тоже корректно улыбнулся Денис. – Простой и надежный.
– Тогда вам нужна классика. Можно подобрать от двенадцати тысяч и…
Денис оглядел стену, где висело больше десятка различных ружей.
– А без завиточков, попроще есть что-нибудь?
– Есть вот… – Продавец показал ему ружье с черным пластиковым прикладом. – Хай-тек… Очень модно…
– Это не то… – поморщился Денис.
– Тогда вот… Самая популярная модель… Очень демократичная…
– Цена тоже… демократичная… – прищурился Денис. Он уже понял, что покупать сегодня ничего не будет. Прошло.
Продавец, понизив голос, дружелюбно сказал, чуть склонившись к нему:
– Могу посоветовать одно место, вполне законное, на ВВЦ… Вы то же самое купите там раза в полтора дешевле.
Денис покачал головой, досадливо вздыхая, – все испортил ему пацан, все.
– Да нет, пожалуй… Я подумаю…
В машине он несколько секунд сидел, пытаясь поймать то чувство, которое привело его сюда. Ведь и решать ничего бы не пришлось, и страдать больше, и мучиться. Но ощущение ушло. Осталась пустота. «Ты сам просил убавить звук и получил в награду эту тишину»… Вот именно… Денис взглянул в зеркальце на свое лицо. Ужас. Помятое, как будто он всю ночь пил и веселился… Ужасное, осунувшееся, серое лицо. И не отдыхал вроде почти месяц на море.
