Текст книги "Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни""

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Привет, Сереж. – нежно проговорила она в трубку, а Игорь, услышав это, закатил глаза в притворной насмешке.

– Женя. Как Полина, как мама? Все в порядке? – тут же строго и, как обычно, требовательно прозвучал его красивый, жесткий голос, и Женя снова разулыбалась, как дурочка, умирая от любви к этому голосу и этому человеку, что по другую сторону телефонной линии.

– Все замечательно! Поля очень хорошо себя чувствует, врачи констатируют улучшение по всем показателям! – едва сдерживая бурную радость по этому поводу сообщила Женя, а Поля, обернувшись, громко прокричала, глядя на телефон:

– Я совсем здорова, дядя Сережа, я могу своими легкими теперь даже слона сдуть, или вас тоже могу сдуть!!! Вот так!

            Сережа рассмеялся на том конце, Женька пригрозила Поле пальцем, а Игорек весело добавил:

– Конечно, дядя Сережа у нас сам как слон, и кричит также громко и страшно, так что Полино новое умение даже кстати придется, когда мы вновь услышим громкий и протяжный дяди-Сережин крик…

– Прекращай! – тихо приказала Женька Игорю, а Сергей лишь ядовито заметил:

– Да ладно тебе, пусть слизняк несчастный веселится. Пока. А уши ему открутить и глаза выдавить я всегда успею. – серьезно и совершенно невозмутимо сообщил он, и Женя прыснула:

– Ну хватит! Лучше расскажи, как там ваша встреча с Настей прошла?? Как она сама?? Как встретила тебя?

            Сережа вздохнул и, Женя почувствовала это сердцем, нахмурился:

– В принципе, все прошло куда лучше, чем я ожидал. Настя обижена, конечно, она ничего не понимает… Но, мы поговорили, и я постарался объяснить ей всю ситуацию, как мог…

– Настя?!? Та девочка?? – снова завизжала Полина, вытаращив свои карие глаза на Женьку. – Жень, Жень, спроси, как у нее дела, спроси, спроси…

– Так. Подожди минутку, Сереж, я должна выйти отсюда, иначе мы никогда не поговорим нормально. – с легкой улыбкой проворчала Женя и ушла из комнаты, направившись на поиски того места в доме, где балаган было слышнее чуть меньше. Усевшись в более-менее тихой гостиной, Женя с тревогой попросила:

– Расскажи все по порядку, Сереж, хорошо?

            И Сережа устало поведал Жене подробности сегодняшнего дня и их с Настей разговора в пиццерии, не умолчав о том, что дочка просила его вернуться и горько плакала, и что, в конце концов, ему удалось заверить ее, что он всегда будет рядом с ней и никогда не оставит ее одну. Женя с печалью и волнением слушала, а потом вздохнула, проговорив:

– Ей больно, Сереж. Ты должен понимать. И ей, несомненно, требуется время, чтобы принять новые обстоятельства, чтобы немного привыкнуть… Тут главное – не опускать руки. Дети должны понимать и чувствовать, что они нужны, и, если ты будешь стараться, то, думаю, вам удастся сохранить ваши отношения на том уровне, который нужен вам обоим… Ты молодец, Сережа, все правильно делаешь. Ну и что потом? Ты домой ее отвез?

            Сережа на секунду будто бы задумался, а затем как-то неохотно и вроде словно виновато проговорил:

– Да… домой… Кстати об этом. Женя, понимаешь, Настя попросила меня остаться до утра, и я согласился, потому что… Проклятье! – тут же ругнулся он, злясь на себя за то, что не знает, каким словами выразить собственное неудобство перед Женей. – Пойми, Жень, Ксюша может больше не дать мне возможности увидеть ее, пока развод не кончится, и я не смог ей отказать, Насте, в смысле, я не могу упустить шанс подольше побыть с ней… Ты понимаешь, Женя? – требовательно и как будто с надеждой спросил он и замолчал, ожидая ее реакции…

            А Женя огорошено уставилась в одну точку. Она не была готова к такому развитию событий, и сейчас тонкий, но противный маленький уж внутри нее вылез из желудка и двинулся прямо к сердцу, на ходу вызывая в ее голове самые неприятные и неправильные мысли, какие только были возможны в данной ситуации.

            Сережа останется ночевать в одной квартире с Ксюшей. Точка.

            Ксюша только того и хочет, чтобы вернуть его себе назад. Точка.

            Она может попытаться… ох!.. соблазнить его. Точка.

            И Сережа, не имея никакой возможности получить то, чего он так долго добивается от Жени, может не выдержать и… В конце концов, она все еще его жена, что в этом такого?.. Точка. Точка. Точка.

            Уж принялся точить Женино сердце острыми зубами ревности, но Женя тряхнула головой, попытавшись призвать на помощь здравый смысл, который ярким, живительным огоньком пробежал от ее мозга все к тому же многострадальному сердцу, и напомнил ей…

            Что Сережа остается ради Насти.

            Что он собирается разводиться и ради этого даже закрутил рискованную аферу с бизнесом.

            Что он любит ее, Женю, в чем она убеждалась каждую минуту, каждую секунду, находясь рядом с ним…

– Женя? – тихо, но настойчиво позвал ее Сережа, а затем недовольно и разочарованно добавил:

– Что-то мне подсказывает, что ты не в восторге от этой новости, и… Женя. Я, конечно, сам виноват в своей подпорченной репутации, но… Ты что, не доверяешь мне? – с какой-то яростью и обидой проговорил он, мгновенно взвинтившись, а Женя вздрогнула и очнулась, ощутив отвратительное, зудящее чувство вины перед ним.

– Нет, нет, Сереж, что ты! – поспешно проговорила она, кусая губы и злясь на себя за свою рекламную паузу. – Я доверяю тебе, доверяю, конечно! Все нормально, разумеется, оставайся! Я знаю, ты делаешь это ради дочки. Прости мне мою заминку, я только…

– Женя! Не фантазируй лишнего! Мы с Ксюшей разводимся, и между нами ничего не может быть! Ты слышишь? Ты веришь мне? – жестко и требовательно проговорил Сергей, и Женя слегка покраснела, улыбнувшись:

– Верю, Сереж. Ладно. Мне пора. Скоро одиннадцать, а в мамином чемодане, помимо семи килограммов меда, еще целый мешок магнитиков на холодильник неразобранный лежит…

            Сережа рассмеялся, правда, все еще слегка напряженно, но в эту секунду в гостиную заглянула коротко стриженная рыжеволосая голова, и Дарья Федоровна спешно проговорила:

– Женя! Вот ты где! Руки мыть и марш за стол! У меня все готово! Ой… Ты по телефону? С Сережей?? Пригласи его к нам на ужин! Пригласи, пригласи! – замахала мама руками, а Женя хмыкнула:

– Мам, ты время видела? Какой ужин?? Тем более, Сережа сегодня не может – он ночует у своей жены. – спокойно сообщила данный факт Женя, а Сергей, услыхав подобную подачу фактов, снова вскипел:

– Женька! Могла бы, вообще-то, этого и не говорить маме! Черт возьми… Представляю, что она теперь обо мне будет думать…

            Что касается Дарьи Федоровны, то, вопреки ожиданиям сокрушенного Сережи, она лишь пожала плечами и разочарованно бросила:

– Жаль! Ну что ж, в другой раз, значит… Я для Сергея особый ужин приготовлю – в честь выздоровления Полины! – и мама Жени ушла дальше по коридору туда, где происходило основное действо.

            Услышав в трубке недовольное сопение, Женька усмехнулась:

– Да не волнуйся, ничего она не будет думать. Я же ей все рассказываю, она знает, что у тебя проблемы с дочкой… За кого ты нас принимаешь, вообще? Мы же не бублики засушенные какие-нибудь! Ладно, Сереж, я пойду, завтра увидимся – и все мне расскажешь, хорошо?

– Хорошо. – вздохнул Сережа. – А ты в следующий раз не выставляй меня в невыгодном свете перед родней! Достаточно того случая, когда твой папа пытался внести изменения в строение моих ребер с помощью своей биты… Ладно, до завтра, Жень. – и он отключился, а Женя улыбнулась. Ничего не произойдет. Все будет хорошо. Сережа любит ее. Он никогда не поставит на кон отношения с ней…

            Убедив себя в том, что Сергей Викторович Минаев – самый прекрасный, чистый и благородный человек на земле, и напрочь забыв о его хитрой и коварной супруге, Женька с легкой душой и пением птиц в голове побрела за стол, чтобы продолжить наслаждаться обществом своей вновь воссоединившейся семьи.

 

Глава 6. Ксюша

            Все должно пройти, как задумано. Главное, что он остался… Настя, малышка, осчастливленная внезапным появлением папочки, даже чуть не забыла уговорить его переночевать с ними, а ведь они договаривались! Ну ничего, все идет по плану, а дальше – дело техники. Мстительно улыбаясь, предвкушая последствия его выходки, Ксюша тихонько наблюдала из кухни за Сережей. Он говорил по телефону с этой девчонкой… Ксюша видела тот самый, серебряный блеск его глаз, слышала его интонацию – вроде бы такую же, но чуть изменившуюся, замечала отражение улыбки на его лице… Она почти не слышала, о чем он говорил: кажется, что-то о ней и Насте… и еще о родителях этой мерзавки… Да ей и не нужно было слышать. Его взгляд мог сообщить куда больше каких-то, ни к чему не обязывающих фраз… И именно это что-то, что-то теплое и сильное, что-то светящееся и сжигающее, что-то жадное и волнующее, – именно оно выкручивало внутренности Ксюши до боли, обгладывая ее сумасшедшей обидой и ненавистью к сопернице. Чем эта Женя заслужила, что он так смотрел на нее? Чем она лучше ее, Ксюши?? Что в ней такого особенного?? Ну почему, почему, почему!?!

            Отчаяние съедало ее, и Ксюша решилась на кое-что ужасно глупое и беспрецедентное для себя… Да, она прекрасно понимала, что за ее решение ей, возможно, придется расплачиваться всю жизнь, но сейчас она не могла по-другому. Он должен страдать. Он должен потерять все, что ему дорого… Настю… Да… Редкие встречи и Ксюшина подача ситуации со временем изменят отношение девочки к отцу, она станет ненавидеть его за свою искалеченную жизнь и искалеченную жизнь ее мамы… А главное – он должен потерять Женю раз и навсегда. Навсегда! И сейчас настанет первый этап сладкой мести под названием: «уничтожить его душу самым страшным образом», как он когда-то уничтожил ее… И уничтожал каждый раз, приходя домой с работы со следами губной помады на шее…

            Пока Ксюша культивировала в себе злость и ненависть к мужу, Сережа, спокойно договорив по телефону, направился в кабинет: тот самый, который он когда-то разнес вдребезги, узнав, что Женя собирается переспать с Пашей, и тот самый, где он частенько работал по вечерам, когда нужно было доделать срочные дела. Ксюша, недолго думая, схватила его кружку и налила свежий, только что заваренный чай, а затем, с ведьмовским хихиканьем, словно она читала в газете рубрику «черный юмор», вытащила из шкафчика пузырек с таблетками. Снотворное.

            Банально. Глупо. Глупее не придумаешь! Он, конечно, будет отрицать… Но против фактов не попрешь… А самое смешное, что это всегда действует!

            Так-так… Четыре таблеточки должно хватить… У-у, нет, лучше шесть, шесть – вернее будет, шесть – ее любимое число, так что шесть, милый Сереженька, чтобы ты спал спокойнее, дорогой муж… Ну же, родненькие, скорее растворяйтесь, мы с вами мир перевернем, да-да!..

            Что-то напевая себе под нос, Ксюша взяла кружку и, секунду подождав у выхода из кухни, пока счастливая гримаса ликования не сползет-таки с ее лица, чтобы не вызвать подозрений, «доброй женой» двинулась к нему в кабинет.

            Сережа хмуро что-то печатал в ноутбуке с таким лицом, будто весь экран был облеплен дохлой мошкарой, и ему приходилось выносить присутствие этих мертвых телец, поскольку брезгливость не позволяет смахнуть трупы тряпкой. Ксюша поставила перед ним чай привычным жестом и ухмыльнулась, безразлично проговорив:

– Может, виски будешь? У меня открытая бутылка с позавчера стоит.

– Тащи. – на автомате и, тоже скорее по привычке, ответил Сережа, едва взглянув на нее, а внутри Ксюшиного сердца что-то сильно дрогнуло. Раньше. Так было раньше… Он приходил домой, сидел за этим столом до ночи, частенько громко ругался, а Ксюша носила ему имеющийся в доме алкоголь, чтобы он хоть немного успокоился и поутих… И у нее совсем тогда не было цели заставить Сережу думать, что его так мощно вырубило из-за настоявшегося в холодильнике открытого спиртного напитка… А теперь вот виски должен сыграть прикрытие для ее задумки…

            Эта секунда кольнула ее ностальгией по прошлому, и Ксюша осознала, что она слаба. Она все еще не может перешагнуть, вырваться, освободиться. Она тянет эти девять лет за собой, как телегу на трех колесах: телега не хочет ехать, она слишком тяжела и давно уже сломана, но Ксюша упиралась, как могла… О чем же она вообще думает сейчас?..

            Поспешно выскользнув из комнаты, Ксеня бросилась к холодильнику и, вытащив оттуда совершенно новый, никем даже пальцем, не то, что губами, не тронутый виски, раскупорила его, вылив половину в раковину.

            Запах горечи прошел вокруг нее и растворился в воздухе. Горечь была вокруг нее… И горечь была внутри. Почувствовав, что снова сдает позиции, Ксюша сжала зубы до скрипа: отступать нельзя. Проиграть нельзя. Сережа хотел войны? Он ее получит!

            Она вернулась в кабинет. Сережа все еще смотрел в монитор, но Ксюша уловила, что его глаза стали менее внимательными, расфокусированными будто… А вот и его кружка с чаем… Ага! Чая меньше половины! Пить хотел, залпом выпил! Отлично…

– На, пей. – поставила Ксюша бутылку на стол и вытащила из стеклянного серванта чистый бокал. – Я постелю тебе в гостиной и спать пойду. Сделай одолжение – не шляйся по квартире и не топай, у меня очень чуткий сон, как ты помнишь!

– Угу. – тяжело буркнул Сережа и потер кулаком глаз, глубоко вздохнув, а Ксюша, отвернувшись, победно улыбнулась. Сладких снов, Сереженька. Спи, пока можешь…

            Ксюша прошла в гостиную и разобрала диван, застелив его чистой постелью. Посидев на созданном специально для Сережи ложе, она прождала около пятнадцати минут. В доме было очень тихо… Где-то в спальне тикали настенные часы… Где-то на улице гудели моторы движущихся по проспекту машин… Свет был приглушен везде, кроме кабинета, и Ксюша, глядя на желтые полоски, выбегающие из-под двери и тянущиеся по ламинату, испытывала ощущение нереальности происходящего… Словно это ее сон, а не Сережин… И по ее ощущениям, этот сон был далеко не приятным…

            Тишина давила на барабанные перепонки, грозя воткнуть из в мозг. Ксюша неслышно встала и прошла к кабинету. Приотворив дверь, она увидела часть рабочего стола и Сережину руку… Рука не шевелилась.

            Ксюша распахнула дверь и спокойно вошла, с довольной ухмылкой на лице глядя на него. Сережа спал так крепко, что даже потруби около его уха духовой оркестр, он бы не шелохнулся, продолжая расслабляться в полной отключке, откинувшись на спинку и подголовник кожаного кресла. Его широкая грудь мерно вздымалась, а ноги были вытянуты под столом наиудобнейшим для почивания образом.

            Ксюша замерла, задумчиво глядя на него. Опять прошлое настигло ее и кинулось больно кусаться… Она смотрела на его лицо, красивое, правильное, с легкой щетиной на скулах и подбородке, на темные ресницы, брови… Его пиджак болтался на спинке кресла, а рукава по любимой привычке закатаны до локтей – следствие его самоуверенного и пылкого нрава… Ксюша все глядела и глядела на него, понимая одно: перед ним она бессильна. Сколько ни бейся, сколько ни воюй, сколько ни злись на него за все!.. Если только он скажет, что хочет к ней вернуться, она, не раздумывая, примет его… Она слишком сильно зависела от него, слишком сильно ощущала сумасшествие рядом с ним!.. Она безумела, она горела, она становилась злой и язвительной, она все время хотела сделать ему больно, задеть его! Но она любила его… А потому напрочь отметала гордость за одно лишь его прикосновение и за жгучее, грубое, но страстное объятие прощала ему все.

            Ксюша до спазмов в мышцах сжала кулаки, отчаянно желая, чтобы все, что она надумала сказать ему наутро, случилось наяву. Как же она хотела вернуть себе свое право прижиматься к нему и кричать от его неистовых и горячих ласк! И пусть… пусть он не любит ее… Что в этом такого? Половина семей живет без любви… Ей хватило бы и того, что она сама к нему чувствует…

            Но.

            Но.

            Сережа любил эту Женю. А Ксюша слишком хорошо его знала: если он чего и захотел, то непременно это получит… Он горы свернет ради этого, он материки местами поменяет… И у него хватит сил биться до конца…

            А главное – он хотел скорее отвязаться от нее, Ксюши, и придумал чертов способ, как при этом еще подгрести под себя и папочкино предприятие!.. Одним выстрелом всех зайцев, а ее, Ксюшу, в мусорное ведро! Нет. Пусть страдает. Пусть мучается. Поделом ему, предателю вонючему!!! Ксеня ощутила волну горячей злости и желания мстить, а потому, снова вытащив себя из плена прошлого, победно ухмыльнулась и развязала халатик, скинув его на пол и оставшись в одной комбинации. Схватив свой телефон, она написала смс и стала нетерпеливо ждать.

            Через пять минут раздался тихий стук в дверь. Ксюша подскочила и с довольной ухмылкой ринулась в коридор.

            Посмотрев на вошедшего, она просияла и ядовито, с предвкушением, прошипела:

– Он в рабочей комнате. Идем. Поможешь мне его перетащить.

 

*** «Минус»

 

            Голова выплывала на поверхность, как будто просачивалась через приспособление для отжима мокрого белья после стирки в активаторной стиральной машине, а давление на виски было такое, словно кто-то надувал внутри Сережиной черепной коробки воздушный шар и не хотел останавливаться, даже чувствуя сопротивление костей черепа.

            Сережа с трудом пошевелился. Все тело страшно онемело с левой стороны, как будто он пролежал в одной позе часов десять, не меньше, а посторонние шумы казались такими нереальными, словно из прошлого…

            Часы тикают… Дыхание где-то сбоку…

            Так, стоп, черт!!! Дыхание??? Часы???

            Сережа резко открыл глаза и поначалу даже не мог сфокусировать обстановку вокруг – так сильно он напрягал зрение, чтобы убедиться, что у него не галлюцинации… Но комната выплыла из пестрого, однородного фона, и Сережа от изумления и неожиданности потерял дар здраво мыслить…

            Спальня… Спальня, спальня, их, их чертова треклятая спальня!!!

            Как, как, как, черт бы его побрал, идиота проклятого, как вокруг него оказалась эта дьявольская спальня, если он собирался ночевать в гостиной?!?

            Тихий, глубокий вдох откуда-то справа… Сережа так резко повернул голову, что шея чуть не треснула… Длинные, наращенные ресницы, выпяченные с помощью ботекса губы, длинные черные волосы… Нет, нет, нет, это сон, дурацкий, страшный сон, что, черт возьми, он делает в старой спальне, да еще и в кровати со своей ЖЕНОЙ???

            Сережа резко сел, громко и вспыльчиво громыхнув:

– Твою мать!!! – одеяло упало, и Сережа с еще большим изумлением лицезрел свою голую грудь, голый живот и… Он с вытаращенными глазами (которые после сегодняшнего, видимо, так и останутся) глянул под одеяло, и его ярости и растерянности не было предела… Потому что все, что ниже живота и далее по тексту тоже оказалось страшно голым…

            Пульс бешено подскочил, голова поехала кругом… Это же… ЭТО ЖЕ РЕХНУТЬСЯ МОЖНО!!! Сережа зарычал, схватившись руками за голову, и судорожно напряг все имеющиеся извилины в мозгу, чтобы вспомнить вчерашний вечер… Он был в кабинете… Работал… Выпил пару-тройку бокалов виски… Чай еще… А потом… потом вроде спать захотелось, и… и… и…

            И все. На этом история болезни обрывалась.

            Сережа грубо развернулся, и, пылая от безумного гнева, который радугой сыпался буквально у него из глаз, схватил Ксюшу за плечи и стал безбожно ее трясти изо всех сил, желая, чтобы эта тупая, черноволосая голова от его тряски отлетела куда-нибудь к чертям собачьим, и громко зарычав на нее:

– Ксюша!!! Твою бабушку… Просыпайся, ну же?!? Ксюша, ты что, СОВСЕМ ОХРЕНЕЛА??? Какого черта здесь происходит??? Что здесь происходит??? – заорал он, даже не пытаясь сдерживаться, хотя тонкие сигналы разума давали ему знак, что за стенкой спит Настя и может невзначай проснуться от его ласкового тембра, а Ксюша, приоткрыв сонные, еще затуманенные дымкой глаза, смахнула с себя руки Сережи и, глубоко вздохнув, зевнула, хрипло проговорив:

– Это я тебя хочу спросить: что здесь происходит?? Чего ты так орешь, Сережа? Дай поспать, рано же еще…

– Я тебе сейчас дам поспать!!! – в гневе громыхнул Сережа и, схватив Ксюшу за предплечья, грубо, но мощно поднял ее в сидячее положение и изо всей силы тряхнул, с отвращением отметив, что ее голова снова качнулась, но не отвалилась, а одеяло сползло с ее груди, и… Сережа так и уставился на ее грудь. Голая. Дьявол, забери меня обратно в ад, или он ее прямо сейчас прибьет, или она успеет вызвать службу спасения, пока он будет трясти и вытрясать из нее всю чертову ненавистную дурь… Ксюша поморщилась, недовольно взглянув в бешеные Сережины глаза, а он уже снова орал на всю квартиру:

– Что это за цирк, Ксеня?!? И как ты умудрилась меня сюда притащить и раздеть, ЧТО ЗА ДЕБИЛЬНЫЕ ИГРЫ, ДУРА?!? ОТВЕЧАЙ, или я начну тебя медленно УБИВАТЬ, НУ??? За каким хреном ты это устроила???

– Я УСТРОИЛА?!? – тоже возмущенно воскликнула Ксюша, изобразив обиду и насмешливо фыркнув. – И хватит орать, говорю же! Настя еще спит! – она недовольно оттолкнула его от себя, а затем с язвительной улыбкой продолжила:

– И что значит, я тебя «умудрилась притащить»?!? Это ТЫ, меня сюда принес, на руках, между прочим!! Ты не помнишь, что ли??? Ничего себе! Ну и ну!! И как ты с такой памятью работаешь директором, ума не приложу… – ее глаза весело сверкнули. – А может, ты перепил просто вчера, дорогой?? А я тебя предупреждала – виски с позавчера стоял!

            Сережа остолбенело уставился на нее, мягко говоря, ошалев. ОН?? ОН ее сюда притащил?!?

– Ксюша, ты что, сдурела?!? С чего бы мне тебя сюда притаскивать, что за сказки Булонского леса, вообще?!? Я что, по-твоему, больной?? – возмущенно воскликнул он, а Ксюша, обиженно надув губы, раздраженно крикнула:

– Ну ты и скот, Минаев, скот, вонючий, паршивый скот! Нет, вы только его послушайте! Он, оказывается, больной, потому что переспал с собственной женой!..

– Ты мне НЕ ЖЕНА, мы разводимся, Ксеня, мы…

– …не будь козлом, Сережа!!! Тебе приспичило, ты набросился на меня, как голодный волк, я по старой памяти поддалась на твои… хм… убедительные просьбы, и после этого ты меня трясешь и еще утверждаешь, что это Я ВСЕ ЯКОБЫ ПОДСТРОИЛА?!? А еще отпираешься, делаешь вид, что не помнишь, гад такой!!! Это подло, Сережа. Даже по отношению к бывшей жене.

            Чувствуя, что сейчас разорвется от недоверия, непонимания и злости, Сережа вытаращил на Ксюшу глаза, желая истерично рассмеяться в полный голос. Вот так дурдом!!! Она утверждает, что они провели вместе ночь, но неужели Сережа бы этого не запомнил, даже находясь в изрядном подпитии??? Этого не может быть, полный бред… Полный, полный, наиполнейший…

            Ксюша вздохнула, внезапно успокоившись и чему-то загадочно улыбнувшись, а Сережа рассвирепел. Схватив ее за локоть и больно сжав, он прошипел, не помня себя, в это довольное, озаренное победной улыбкой лицо:

– Хватит молоть чепуху!!! Между нами ничего не было и быть не могло, ты что, совсем глупая??? Я не поведусь на этот развод, можешь не стараться, ты просто хочешь мне насолить, подстроив все так, будто я якобы соблазнил тебя, а потом «ничего не помнил» из-за пары бокалов виски!! НИЧЕГО НЕ БЫЛО!!! – яростно процедил он, желая схватить Ксюшу и задать ей хорошую порку ремнем, как безмозглой, нашкодившей девчонке, чтобы выбить из ее дурного рта признание о том, что она все это выдумала, чтобы сорвать развод и испытать на прочность их отношения с Женей… Черт!!! А она наверняка найдет способ ей сообщить свою версию событий… Он снова бешено посмотрел на нее, а Ксюша вдруг, исказившись в змеиной усмешке, потянулась сидя, прогнув спину, как кошечка, и вытянув вверх руки… Одеяло сползло еще ниже, предоставив Сереже возможность лицезреть ее стройное тело и крупную грудь в расширенном формате… Он чуть наклонил голову, изучая ее прогиб в спине, ее тонкие руки, изящный, без капли лишнего жира, животик, и грудь, грудь, внезапно осознав, что впервые за последние несколько месяцев видит перед собой голую женщину… Но сейчас, даже сейчас, в сложившейся ситуации, он не погрузился в воспоминания о вкусе этой кожи, о ее нежности и бархатистости, о запахе ее волос или звуке голоса, о ее прикосновениях, движениях и так далее… Он не ощутил ничего, кроме злости, досады и раздражения… Чертова Ксюша не волновала его ну вообще никак… Он думал лишь о Жене, лишь о ней, и никто на этом или любом другом свете не был ему нужен кроме нее… А это еще раз подтверждает, что Ксюша так глупо и по-детски пытается его скомпрометировать, чтобы потом использовать эту ситуацию против него…

            Твою ж мать, опять вляпался! В самое идиотское дерьмо из всех!! Сережа нахмурился, отвернувшись от Ксени и испытывая отвращение даже к ее идеальной, тонкой талии и ровной, красивой линии спины. И ведь умудрилась его спящего перетащить и раздеть даже, черт бы ее побрал!!! Вон, и вещи реалистично раскидала, изобразив дебильную страсть!! Он зарычал в дикой злобе, проклиная свою беспечность. Подсказывало же ему сердце, что не нужно поддаваться на эти провокации! Чувствовал же, что Ксюша западню ему какую-то готовит…

            А Ксюша, тем временем, легко выпорхнула из-под одеяла и, бросая на Сережу довольные, призывные взгляды, прошла к окну и раздвинула шторы, снова потянувшись, поймав на свое обнаженное тело золотистые лучи рассветного солнца, и, по всей видимости, даже не собираясь одеваться.

– Я поняла, Сереженька. Ты все отрицаешь, чтобы попрактиковать на мне версию того, что ты якобы заснул, и что я САМА! …ой, Господи, вот же чушь-то! Что я сама тебя сюда силой приволокла, чтобы сфабриковать твою вину перед этой рыжей клушей, Женей твоей! Это ты таким образом совесть очищаешь?? Ха-ха, вот умора! Натворил дел – и назад пятишься, как рак какой-то… – она подняла с пола свою сорочку, валявшуюся бесформенной кучей у двери, и наконец, оделась. Сережа уловил, что на один миллиграмм раздражения к ней стало меньше, а вот злости ни капли не поубавилось.

– Ксюша, ты дура. – с почти снисходительной жалостью и насмешкой заявил он. – И это была идиотская идея. Что ты мне подсунула? Таблетки какие-то? Порошок? В виски добавила… – утвердительно ухмыльнулся Сережа и тоже вылез из-под одеяла, быстро оглядывая комнату в поисках своих вещей. – Я остался ради дочки, а ты так глупо подставить меня решила… Кроме того, если ты собираешься бежать к Жене и рассказывать собственные фантазии насчет этой ночи, то она тебе не поверит, даже не надейся. У тебя нет ни единого доказательства того, что между нами что-то было.

            Ксюша резко вскинула на него взгляд и победно улыбнулась, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за тем, как он одевается, а потом чуть прищурилась:

– Правда? Ты правда думаешь, что у меня нет доказательств??

– Ну, я как-то не заметил никого, кто тут в углу свечку держал, когда открыл глаза сегодня утром. – язвительно заметил Сережа, застегивая рубашку.

            Ксюша чуть наклонила голову на бок и улыбнулась, с каким-то умилением поглядев на своего почти бывшего мужа.

– Сереж… Ты иногда бываешь до нелепости наивным! Зачем нам в таком интересном деле свидетель? Обычной видеокамеры достаточно, дорогой, а потом, пересматривай, как говорится, сколько влезет, и можешь даже поделиться с… друзьями. – ядовито, но с каким-то солнечным ликованием заметила Ксеня, а Сережа так и замер, вытаращив на нее глаза и внутренне снова начиная дико, неистово беситься.

– Какой еще видеокамеры, Ксюша?!? С каких это пор в этой спальне камеры стоят??? Неужто ты думаешь, что кто-то может влезть и напасть на тебя, пока ты спишь??? Или ты стала извращенкой?? – фыркнул он насмешливо, не удержавшись, хотя ему явно было не до смеха, потому что… Потому что Ксюша вдруг двинулась с видом пираньи, готовой сожрать любой предмет, имеющий плавники и хвост, в правую часть комнаты, к небольшой полочке из слоновой кости для фотографий, приделанной к стене, и Сережа с невероятным изумлением и по-прежнему глазея на нее, как дурак, увидел, как она достает маленькую, круглую камеру, которая до этого удобненько была пристроена около самой невинной фотографии Насти с плюшевым медведем.

– При чем здесь извращения, Минаев?? – закатила глаза она, поглаживая камеру в своей руке с особой нежностью. – Только ты с твоим озабоченным мозгом мог до такого додуматься! А я, между прочим, поставила камеры по всему дому, чтобы следить за няней, когда она остается с Настей вдвоем! И если ты с твоей амнезией не веришь мне и открещиваешься от того, что было этой ночью… То против видеозаписи ты ничего не сможешь сделать, милый… – она с наслаждением посмотрела на то, как кривится и звереет на глазах лицо Сережи, который хоть и понимал, что ничего не было, но также знал, как легко изобразить «активные действия» на камеру, имея в наличии его безжизненное тело, а потом холодно ухмыльнулась и поставила камеру обратно, спокойно закончив: – Так что думай, как хочешь, Сережа. Можешь все отрицать, можешь обзываться, можешь брызгать слюной на всю комнату, но прошлого ты не изменишь. Мне было хорошо с тобой. А я уже стала забывать, каким ты можешь быть… – она слегка улыбнулась, мечтательно закатив глаза. – Горячим! Что ж. Теперь это уже не важно. А важно, знаешь, что? – она улыбнулась так, словно была дьяволицей, только без хвоста и винтовых рожек, и, отвернувшись, пошла в сторону Настиной комнаты, победно и с особым, сладостным предвкушением бросив через плечо: