Текст книги "Высокое сопротивление. Бонус к книге "Минус всей моей жизни""

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

            Обезумев от любви, от желания, от сумасшедших взрывов внутри себя, Сережа схватил ее и, развернув к себе спиной, вдохнув снова аромат ее волос, сам медленно расстегнул ее платье… Легкий шелест… Невероятное волшебство… невероятное, восхитительное, сказочное! Лунный свет скользнул по ее стройному телу, по кружевному белью… Сережа прижал ее к себе, жадно целуя ее шею, бесясь на то, что он сам еще одет, и сгорая от ее мягкой, бархатистой кожи… его руки неистово прошлись по ее животу, оставляя за собой целые батальоны мурашек, Женя прижалась к нему, откинув голову ему на грудь, часто-часто дыша и подрагивая, а ее маленькая ручка схватила его ладонь и повела ее выше, к груди…

            Взрыв, взрыв, снова вспышки во всем теле, Сережа развернул ее к себе и, опять поцеловав самым горячим поцелуем на свете, грубо схватил ее и понес на кровать.

            Луна заглядывала в окно номера 236, освещая белоснежные простыни своим серебристо-голубым, холодным светом, частички этого света выхватывали из сумрака комнаты двоих, которым не было дела ни до кого в этом мире, которые шептали друг другу любовные признания, соединив два дыхания в одно, соединив две души в единую, лунную дорожку…

            Луна беззастенчиво глядела, как Сережа заставлял Женю конвульсивно хвататься за подушки, сжимая их в своих ладонях, как она вскрикивала, выгибаясь навстречу ему, как ее кожа горела от его ласк… Она металась, не в силах сопротивляться наслаждению, находясь на грани безумного завершения, она стонала и вздыхала, а он… Он наслаждался ею.

            Сережа никогда не испытывал ничего подобного… Раньше он ласкал женщину лишь потому, что это было нужно, зная, что необходимо сделать, чтобы заставить ее легко отдаться ему… А теперь… Глядя на ее совершенное, потрясающее тело, целуя ее восхитительные, нежнейшие бедра, такие манящие, что он сам постоянно был на грани, страдая от перенапряжения, но не имея сил остановиться, все время глядя на нее, следя за ее покрасневшими, слегка приоткрытыми губами, впиваясь в ее вздохи и стоны, умирая от счастья, наблюдая ее реакцию и понимая, что из-за него, это из-за него она сейчас чувствует что-то невероятное в себе, Сережа только сейчас, наконец, познал, для чего происходят занятия любовью.

            Ее мурашки по коже от его прикосновений вгоняли его в экстаз, ее ручки, горячие, ласковые, возвращающие иногда его лицо к себе, чтобы со всей любовью этого мира поцеловать самым чудесным поцелуем на свете, делали его безумцем… Ее голос, звавший его… шептавший ему, как она сильно любит, был подарком самым желанным на свете…

            И Сережа готов был ласкать ее вечно, пусть бы не кончалась никогда эта ночь… Но она… Женя, его Женя, вдруг с силой потянула его на себя и, умоляюще посмотрев в его черные-пречерные от безграничной похоти глаза, шепнула ему со всеми чувствами этого мира:

– Сереженька… Сережа… Я не могу больше… Я не… могу… – ее тело задрожало, и Сережа, с напором набросившись на ее губы, понял, что он на вершине, что он по-настоящему счастлив… И теперь пора… Она ждала его.

            Невозможно сказать, на что похоже максимальное сближение людей, которые любят друг друга. Луна лишь наблюдала, как прелюдии перетекли в процесс, самый долгожданный для них обоих, и как переплелись тела в вожделенном танце синхронных движений… Как мир исчез, оставив их двоих в полночной тишине, как их взгляды говорили гораздо больше, чем могли передать губы, как взаимные движения рук лишь добавляли искр в электрический ток двух соединившихся, разноименных зарядов… И не было сил для остановки, и нет больше преград, потому что для настоящей любви не существует Китайских стен, а есть лишь испытания для упражнений сердец, для проверки на прочность, на верность, на преданность и умение отдать все в обмен лишь на этот самый взгляд, который дарит надежду, который вдыхает новую живую воду в старое русло, рождая в ней истинный смысл нашей жизни.

 

*** «Минус»

            Женя спала, лежа на боку к нему спиной. Сережа приподнялся на локте, понимая, что просто не может спать рядом с ней, не может потратить ни секунды на сон, когда она, такая нежная, такая уязвимая и такая притягательная, лежала рядом без какого-либо намека на одежду.

            Ее кудряшки блестели в лунном свете, в беспорядке разметавшись по подушке, ее тонкая шея, плечи, часть ровной спины были открыты и мерно вздымались от ее дыхания. Сережа любовался ею, чувствуя, что снова готов повторить все, что происходило двумя часами ранее. Да… он помнил каждую мелочь… Каждый вздох, каждый сладкий стон, каждое прикосновение…

            Удивительно, но Женя даже в такой миг наивысшей близости была искренней и оставалась собой. Она отвечала на каждую ласку, на его грубости, на его поцелуи, она глубоко дышала, растворяясь в своих ощущениях… Но Сережа всегда помнил, что в ней был вызов, сопротивление, борьба, желание максимальной отдачи… Она не могла позволить ему всегда вести ее за собой, она играла с ним, заставляя его кровь вскипать до предела, и этот огонек… в ее глазах… Сережа улыбнулся, ощущая все возрастающее в нем новое желание…

            Она переворачивала его на спину, целуя своими нежнейшими, восхитительными губами, сжигая его кожу ласковыми ладошками… Она тоже следила за ним, наблюдая, что именно приводит его в самое максимальное удовольствие, и целовала и ласкала его именно так… Но он не мог позволять кому-то доминировать над собой, Сережа был так устроен… А потому он вновь возвращал ее на спину, вновь брал контроль в свои руки и вновь заставлял ее жарко шептать его имя и умолять притормозить хоть чуть-чуть…

            Но он не мог тормозить. Ночь закончится, наступит утро, и ему придется уйти, оставив ее одну в этом номере… Снова придется играть рассерженного и убитого горем от разрыва, виноватого тореро, снова придется держать ее на расстоянии… А он теперь и представить себе не мог этого кошмара без содрогания… Сергей хотел быть с ней каждую секунду. Он мечтал лишь о том, как снова ощутит своим горящим, изможденным телом ее трепещущее, нежное, прекрасное, как снова сможет доводить ее до беспамятства ласками и разными словами, которые он шептал ей, и как снова сможет взорваться вместе с ней вулканом наслаждения, ощутив, как ее ноготки оставляют огненные следы на его спине…

            Он вздохнул, глядя на ее плечи с необузданным вожделением и понимая, что снова начинает переполняться нетерпением. Сережа наклонился к ней и, не способный совладать с собой, начал покрывать поцелуями ее шею и плечи, жадно глядя на все остальное и мечтательно ожидая того, что будет, когда она проснется. Женя слегка пошевелилась и улыбнулась, а ее рука под одеялом потянулась и ласково погладила Сережу по бедру… Он вздохнул, ощущая, как кровь разливается по его телу обжигающей лавой желания и, легко развернув ее к себе, требовательно поцеловал ее в сонные, горячие губы, инстинктивно проведя рукой по ее щеке к шее и ниже, к груди…

            Женя улыбнулась, открыв глаза и вздохнув.

– Сереж… Ты чего?.. Сереженька…

            Вспышка внутри… Ему так нравилось, когда она называла его по имени! Как же ласково… как же… чувственно…

– Женя… – прошептал он, прикоснувшись губами к ее шее, безумно желая услышать снова ее стон и почувствовать ее трепет… Шея… Плечи… Ключицы… Грудь… Ее пальцы скользнули в его волосы, конвульсивно сжав их, Сережа услышал вздох… Голова поехала кругом… – Женя. – он на мгновение вернулся к ее губам, горячо поцеловав ее нижнюю губу и слегка прикусив, почувствовав, как она порывисто вздохнула… Мощный огненный толчок… – Не спи, Жень. – выдохнул он почти повелительно, и Женя улыбнулась… Нежно так… Ярче солнца, ярче радуги, ярче отгоревших вдалеке зарниц… Ее руки скользнули по его груди к животу, и Сережа сам не удержался от тяжелого вздоха… Она же его с ума сведет, она же его уничтожит! Невозможно так чертовски зависеть от кого-то, так чертовски желать чьих-то ласк…

            А света луны становилось все меньше, луна уходила, уступая место горячему, соленому рассвету, который не остудит сердец, а лишь разведет на время, но это время можно пережить, можно пережить все, помня о ее поцелуях… Помня об этой ночи и о том, как она…

– Я тебя люблю, Сереженька, я тебя очень люблю, Сережа… Сережа… Дорогой мой, любимый, единственный… – шептала она, пока он в неистовстве целовал ее, сжимая руками ее бедра, пока он сходил с ума, внимательно вглядываясь в ее лицо и мечтая сделать для нее еще что-нибудь… Еще что-то, чтобы она была самой счастливой… Самой счастливой на земле! Поцелуи, дыхание, движение, – все слилось в едином порыве любить ее, лишь ее одну, лишь только, чтобы она никогда не уходила, чтобы всегда любила его, сгорала только с ним, обнимала только его и дарила всю себя лишь ему… Никогда ничего для него не было дороже и нужнее этого дара…

            Движения все быстрее, ее кожа пылает, дыхание все чаще… А рассвет наступает, осветив комнату лазурным блеском, бросая на их обнаженные тела огненные лучи, не щадя их эмоций, не отвечая их мечтаниям, не прислушиваясь к их вздохам… Жарче, жарче… Сережа лишь смотрел на ее щечки, ощущал лишь ее, слушал стук ее сердца… Он держал ее в своих объятьях, он сжимал ее со всем собственничеством этого мира, он жадно целовал ее влажные, подрагивающие губы, он любовно таращился на такие родные, прекрасные черты лица… Ресницы, веснушки, носик…

– Красивая… – прошептал он, удивившись, что сказал это вслух, а она посмотрела на него своим особенным взглядом, сладко застонав… – Женя, Женя… – шептал он, ощущая, как она выгибается навстречу ему, как подгоняет его, как ее пальцы ласкают его спину, впиваясь ноготками в кожу, – Женя… Женя… Я тебя тоже люблю, люблю чертовски, я по тебе с ума схожу… Ты моя… моя, понимаешь? Навсегда моя… моя Женя…

            Ее тело дрогнуло, жар поднялся до наивысшей отметки, бедра конвульсивно сжались, и он почувствовал, ощутил…  Она вскрикнула, сжав его изо всей силы в объятьях, и он вспыхнул и взорвался вместе с ней, умирая от наслаждения, умирая, умирая, умирая… Навечно отдавая ей душу и сердце.

            Рассвет вступил в свои права, и Сережино настроение стало ухудшаться. Он знал, что нужно уходить. Но чтобы уйти от нее, ему требовалось, по меньшей мере, парочка здоровенных вышибал, чтобы с боем вытащить его отсюда. В номере стало совсем светло, а он все обнимал ее, лишь глядя в ее глаза, любящие, фиалковые, нежные, и иногда целуя в губы, ощущая ее ладони на своей груди…

            Этот момент стал для него всем: его началом, его новой жизнью, его дыханием, его путеводной звездой. Теперь он знал, как нужно жить, теперь он знал, ради чего ему жить. Мы должны жить не ради денег, бизнеса, удовольствий или мирового господства. Не ради признания миллионов, не ради того, чтобы что-то кому-то доказать. Не ради побед. Не ради свершений. А ради любви к тем, кто рядом. Ради любви к тем, кто любит нас, кто связан с нами, кто зависит от нас. Женя, Настя… И, да. Сережа понял это. Ради любви ко всем людям. Ради прощения и добра. И он постарается. Постарается стать лучше… хотя бы постепенно.

– Сереж? Может, поговорим о Вадиме, пока есть возможность? – с легкой улыбкой спросила она, не отрывая от него глаз и продолжая гладить Сережину щеку. Сережа резко нахмурился, посмотрев на часы на своей руке – единственный предмет гардероба, оставшийся на нем. Время подбиралось к завтраку, а это значит… Что у них не более часа. Тратить этот час на разговоры о Вадиме Сереже хотелось меньше всего, но… До завтра возможности может и не представиться, а на работе то авралы, то проблемы, то бесконечные совещания в компании все с тем же Вадимом, а еще дебильный папочка со своим фирменным скепсисом и бензопилой сарказма…

– Ладно. – хмуро кивнул Сережа, взяв ладошку Жени в свою руку и поцеловав. – Поговорим об этом шпионе долбаном… Ух, как бы я ему вмазал хорошенько!..

            Женя хихикнула и озорно посмотрела на него.

– Не сомневаюсь. Но пока не надо – это делу не поможет.

– Так как ты узнала, что это он? Что там за история с телефоном? – с любопытством и некоторой ревностью, которую Сереже еще пока не удалось обуздать, спросил он, а Женя просияла и радостно воскликнула:

– О-о, это было так… круто!!!

            А дальше Сережа с нескрываемым восторгом слушал о Женином небольшом приключении с актерской игрой наивысшего качества и наглым проникновением в Вадимов мобильник… Правда, его очень отвлекали собственные волнующие эмоции по поводу ее манящих изгибов, вырисовывавшихся под одеялом, и ее ножки, бедро которой ласково терлось о его бедро, но в общем и целом, основную мысль о том, что его Женя, как всегда, оказалась на высоте, он все-таки уловил.

– …а потом он довел меня до номера, я ему по дороге раза три намекнула, что не прощу тебя ни за что в жизни, и что теперь мне один путь – из «Черного полюса» да подальше, чтобы тебя никогда не видеть, и… Ты бы видел, как он меня слушал! Словно студент на последней лекции перед экзаменом, где препод подробно освещал все самые главные моменты, которые нужно изучить, чтобы получить пятерку! Ну и вот. – закончила Женя, раскрасневшись, горящими глазами глядя на Сережу, а тот, с трудом переключившись с неприличной темы на предмет разговора, задумчиво нахмурился, проговорив:

– Мда… Ну, в общем-то, я не удивлен. Вадим был нашим с Ксюшей одноклассником, был влюблен в нее или что-то в этом роде… Бегал все за ней, а она его на дух не переносила, хохотала над его неуверенностью, лошком называла… Быть может, он до сих пор что-то чувствует к ней? На него похоже… И ради нее он мог на это пойти. – порассуждал Сережа, а Женя изумленно расширила фиалковые глаза, воскликнув:

– Да ты что??? Ну тогда это многое объясняет! В разговоре с ним мне показалось, что у него в жизни была какая-то трагедия, связанная с невзаимной любовью… Он что-то говорил про то, как нужно вдвоем работать над отношениями и что если работа происходит лишь с одной стороны, то это все гиблое дело… А тут вон, оказывается, что… – она задумчиво посмотрела в окно, и в ее взгляде мелькнуло сочувствие и даже жалость. Сережа немного рассердился: он-то к этому подкаблучнику жалости ни капли не испытывал. – И что теперь будем делать?

            Сережа легонько пожал плечами и погладил Женины волосы.

– Будем ждать. Если ты действительно убедила Вадима, что бросила меня окончательно, то Ксюша должна что-то предпринять. Я думаю, она возобновит развод… Вернемся домой, и там видно будет. Что делать с активами пока не ясно. Если она в курсе перевода средств… то наверняка захочет тоже внести свою лепту в эту историю… Может быть, даже через Вадима как-то. Посмотрим. Но одно я знаю точно: мне нужны доказательства, что этот ребенок не мой. Тогда у меня будет перед ней преимущество, и я смогу, если что, нажать на нее, в случае если она сама не возобновит развод. Только вот как их достать?..

            Женя повернулась к нему и, обняв его за шею, тихо, но уверенно шепнула:

– Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся, Сереж. Я помогу тебе.

            Сережа не удержался и снова поцеловал ее, настойчиво, жадно, вновь понимая, что каждый поцелуй с ней – словно новое дыхание, словно бы первый, тот самый, настоящий, как когда-то давно он поцеловал ее в секретарской… Тот поцелуй он будет помнить, наверное, до конца своих дней… Именно тогда, в возрасте тридцати четырех лет, имея за плечами девятилетний брак и огромное количество многочисленных женщин и интрижек с ними, он понял, что впервые за всю свою пустую жизнь влюбился до беспамятства, до умопомрачения, до дрожи в коленях…

            И сейчас, целуя ее сладкие губы, он чувствовал все то же самое, за одним лишь исключением, что она теперь принадлежала ему, что ее кожа теперь помнит его губы, его руки, что ее дыхание, ее сердце и душа теперь в его руках без остатка…

– Сереж… Сережа… – шепнула она, понимая, что температура его тела снова поднимается, и нежно погладила его по плечу. – Тебе идти надо. Сейчас народ на завтрак пойдет… Кто-то может заметить…

            Сережа требовательно и умоляюще заглянул в ее нежные, игривые глаза и, снова настойчиво поцеловав ее, шепнул ей в ответ:

– Пятнадцать минут. Никто ничего не заметит.

            Категоричный тон, ее бархатистая шея, его рука нежно заскользила от ее груди и ниже, ниже, ниже… Женя взволнованно вздохнула и, полностью подчиняясь, закрыла глаза, отдавшись чувству.

 

*** «Плюс»

            Вот теперь игра в несчастную, убитую разрывом с любимым человеком девушку действительно превратилась в сущий ад. Не смотреть на Сережу, не улыбаться, не выказывать того, что она действительно чувствовала сейчас – это была самая настоящая проверка на прочность.

            Самолет вылетал днем, и Женя очень радовалась, что после завтрака все остальное время она могла провести в номере вместе со Светой, которая, как пиявка с симпатичными глазками и милым личиком, терроризировала Женю насчет прошлой ночи и того, что у нее было с Сергеем. Жене пришлось соврать ей для дела, что Сережа якобы приходил просить прощения, но она его прогнала, и ему пришлось ночевать в другом номере, на что брюнетистая пиявка заявила, что Женька дура, потому что, судя по безумным глазам дерганного Минаева, который чуть не выбил кулаками из нее информацию о Женином номере номера, скорее всего, ее бы ожидала лучшая ночь в жизни.

            Света немного ошиблась. На самом деле, у Жени была не просто лучшая ночь, а САМАЯ лучшая, шикарная, восхитительная, чудесная ночь в жизни, и она, как наркоман, хотела еще и еще, постоянно испытывая разряды огня внизу живота, только лишь подумав о его поцелуях и руках…

            Измаявшись от собственных, пожирающих изнутри все органы, эмоций, Женя с трудом дожила до самолета, и облегченно вздохнула лишь тогда, когда им на пару с Карташовым и какой-то бабулькой из другой фирмы-участника форума достались билеты в самом хвосте аэробуса, и она, все-таки, стала иметь возможность улыбаться, поскольку все остальные коллеги, включая Сережу и Вадима, конечно, сидели где-то впереди нее.

            Женя глядела в иллюминатор, наблюдая, как сменяются под ней разной формы облака, пока самолет не поднялся еще выше и не попал в густую облачность, а в душе ее цвели цветы…

            Каждый поцелуй… Она помнила каждый!.. Каждый взгляд… Как же он смотрел на нее! Он считывал ее эмоции, он управлял ее желанием, он доводил ее до безумного крика, когда желание начинало граничить с болью, она не могла дышать, все ее тело лишь следовало за его руками, вспыхивая там, где он дотрагивался, и превращаясь в ожог там, где были его губы…

            Женя заулыбалась, не в силах сдерживаться, и посмотрела на свои пальцы: они подрагивали, охваченные мелкой дрожью. Она до потемнения в глазах, до белых вспышек, до танцующих кишок снова желала его, и сейчас, в этом самом самолете, ее живот снова скрутило огненным лассо, а щечки загорелись…

– Подруга, видела бы ты себя. – тихо хохотнул Семен, и Женя мгновенно очнулась и взяла себя в руки, стыдливо прикусив губу и быстро посмотрев на друга, оглядывающего ее своим фирменным веселым и очень теплым взглядом.

– А что со мной такое? – наивно и глупо переспросила она, тщетно пытаясь заставить мышцы лица сдвинуть щеки обратно, чтобы стереть дурацкую улыбку.

– Ну, ты выглядишь, как сексуальный маньяк, выбирающий новую жертву и тщательно подготавливающийся к встрече с ней. – спокойно выдал Семка, а Женька тихо прыснула в кулак, поражаясь проницательности друга.

– Да, Семка… Ты прямо знаток тайных желаний! Только жертва уже выбрана. Осталось лишь подобрать время и место для нападения. – мечтательно проговорила Женя, а перед ее взором снова замелькали вожделенные отрывки из ночи волшебства.

– Только не в офисе, Зябликова, там народ, он может и не понять. Тем более, Вадим Анатольевич частенько к директору шастает. – с умным видом серьезно посоветовал Семен и рассудительно заметил:

– А вообще, секс пошел тебе на пользу. Ты как будто… м-м-м… стала еще привлекательней. Такая розовенькая, улыбчивая…

– Прям как младенец. Осталось только зубы растерять. – снова хихикнула Женька, а потом, понимая, что ее безграничное счастье рвется наружу сумасшедшим весельем, цыганскими песнями, грузинской лезгинкой, итальянской оперой и выпученными глазами, строго наказала другу:

– Так! Семка, прекращай меня смешить! Я грустной должна быть, у меня несчастье, в конце концов, а ты…

– Ага, ночка короткой оказалась…

– У-у, все, я – спать, разбудишь, когда прилетим. Чао, бамбино, сеньор!

– Желаю тебе сладких снов в объятьях Сергея, Жека! – не унимался Карташов, поддразнивая Женьку, и та действительно закрыла глаза, снова погрузившись в свои воспоминания и продолжая предательски пылать.

            Но по-настоящему расслабиться и оторваться в своих сумасшедших мечтаниях и счастливом, летающем на крыльях любви расположении духа Женька смогла лишь дома, где никому не пришло бы в голову подозревать ее в излишней улыбчивости, поскольку дома она улыбалась почти всегда.

            Уже лежа в полутемной комнате в своей кровати под аккомпанемент тихого посапывания Полины и тщетно пытаясь заснуть, она будто услышала его шепот, его игривые словечки, его признания в любви, и почувствовала тонкую, нудную, растягивающую жилы в разные стороны, тягучую и болезненную тоску по нему и холод, понимая теперь, как невообразимо прекрасно быть с Сережей, с человеком всей ее жизни, как будто с его присутствием к ее сердцу добавлялась какая-то важная часть… И ей в ее постели без него было ужасно холодно и одиноко… Да, одиноко…

            Наверное, пришло время покинуть этот дом… Родительский дом, атмосферу дружной и теплой семьи, самых лучших в мире родителей, любимую сестренку, с которой они делили комнату долгих одиннадцать лет… Ей всегда было комфортно возвращаться в родную квартирку, под мамино крыло, в веселый бедлам и детские крики, где за стенкой всегда что-нибудь бурчал добрый друг Игорек…

            А теперь, лежа в одиночестве и глядя на свет фонаря, пробивший себе рыжую полоску света на потолке, Женя ворочалась и понимала, что ей этого всего теперь уже недостаточно после вчерашнего дня. Для нее наступает новый этап, переломный момент вошел в ее двери, новая жизнь, очередной нулевой километр… И пришло время оставить прошлое, оставить эту одинокую кровать ее детства и идти туда, куда звало ее сердце, куда рвалась ее душа, к нему, к нему, к Сереже… Чтобы целовать его, чтобы прижиматься к нему щекой, чтобы любить его, отдаваясь без остатка, чтобы дарить ему свое тепло, то самое, которого ему так не хватало в жизни, и за которое он стал совершенно другим, вознеся ее, Женю, на вершину и раскрывая перед ней все карты, думая впервые в жизни не о себе, а о ком-то другом… И наконец, чтобы вступить в новый статус… Стать хозяйкой очага, стать матерью… Матерью его ребенка. Ради этого можно пройти через любые испытания! И вот, момент пришел. Принципы сломлены, попытки держать его на расстоянии были сокрушены лишь одним его взглядом, когда он вошел в ее номер…

            И Женя поняла тогда, что момент наступил. Она полной грудью ощутила, как разлетаются прочь последние сомнения в ней, как она, наконец-то, смогла принять ситуацию, принять и смириться с ней… И именно в этот миг она ощутила, что полностью готова к новому шагу, именно сейчас, не раньше и не позже. Они оба готовы. И Женя не жалела об этом ни единой секунды. Нужно быть с тем, кого любишь. Нужно ценить каждый миг с любимым и наслаждаться им, а если сделала выбор, то нужно следовать новой дорогой, не цепляясь за прошлое, не прикрываясь ничем, иначе… Иначе не нужно было принимать таких решений. И Женя глубоко дышала, глядя на оранжевые полоски на потолке, а в ее ушах был его голос, а на ее теле были его руки, а на губах – его поцелуй…

 

Глава 9. «Минус»    

            В отличие от Жени, Сереже было гораздо легче поддерживать раздраженное, нервное и чертовски злое выражение лица вплоть до того момента, как он, наконец, оказался в собственной квартире, поскольку ярость и бешенство из-за всей этой долбаной игры с собственной женой и ее верным псом Вадимом так и перла из него наружу, даже коллеги осторожно обходили его стороной, не желая попадать под горячую руку. Из-за этого идиотизма он не мог находиться рядом со своей Женей, из-за этого идиотизма он даже не мог держать ее за руку, не мог смотреть на нее, не мог целовать ее каждую минуту и секунду!!! И теперь вот он вернулся домой, в свою просторную, хорошо обставленную трехкомнатную квартиру без нее, чувствуя жуткую тоску по ней, ощущая болезненную хандру и глубокое одиночество…

            Сережа слонялся по пустому дому весь вечер, не зная, как ему отвлечься от мыслей о ней, как занять себя, чтобы прошлая ночь не всплывала в его мозгу как поплавок, который никакой трехкилограммовой щукой не утопишь, чтобы желание коснуться ее не сводило его с ума… И хуже всего было то, что ему пришлось опять лечь спать одному, в свою просторную, но теперь уже не кажущуюся теплой постель, как это всегда было раньше… До того, как он познал магию совместной ночи.

            Сережа злобно ворочался с бока на бок, пытаясь заснуть, но тщетны были его попытки, поскольку ее обнаженный образ накрепко засел в его голове, заставляя все мышцы его тела напрягаться до максимума, а кровь и мозги – кипеть и кипеть, не переставая… Ее голос, ее шепот словно были здесь, в этой темной, обесцвеченной спальне, ее тепло, ее горячая кожа словно бы опять касались его тела, а ее губы целовали его со всем чувством ее прекрасного сердца…

            Час шел за часом, Сережа ворочался, злился, пылал, ругался в голос, пару раз ударил кулаком в подушку, бесновался, смотрел телевизор, два часа убивал немцев в компьютерной игре, ходил на кухню за новой порцией коньяка, снова ложился в постель, снова вспыхивал, как фитиль, проклиная свою подвижную нервную систему и просто сдыхая от того, что не может получить сюда свою Женю насовсем, чтобы никогда ее больше от себя не отпускать, и, наконец, когда лунный свет вдруг неожиданно заглянул в его окно, осветив складки на сбившемся от постоянных метаний одеяле, Сережа вздрогнул, вспомнив тот самый луч, что упал на ее щеку в турецком отеле, и обессиленно откинул голову, смирившись со своим поражением и позволив прошлой ночи завладеть его мысленным взором окончательно… А когда часы пробили пять утра, он, наконец, заснул крепким сном.

            Проснувшись в половину восьмого и раздраженно швырнув вопящий телефон, подававший ему сигналы о том, что через полчаса, вообще-то, начало рабочего дня не только у тех, кто мирно и спокойно как-то живет без Жени Зябликовой в своей квартире, но и для генерального директора ЗАО и ОАО «Черный полюс» Сергея Викторовича Минаева в том числе, Сережа с трудом открыл засыпанные не просто песком, а настоящей известковой пылью глаза и абсолютно солидарно кивнул мысли о том, что на один день «Черный полюс» может легко пойти к черту, но…

            Женя, Женя, Женя придет к восьми утра на работу, Женя придет, а значит!..

            Сережа вскочил и со всех ног рванул в ванную, проклиная себя за то, что позволил себе, что называется, «спать так долго».

            Через десять минут одетый, побритый, выглаженный и почти бодрый Минаев уже стучал зубами в своей машине, вслух «подгоняя» ее, чтобы она быстрее согрелась, и с новым приступом печали вспоминая +32 градуса Турецкого воздуха, хорошо контрастирующего с уральским -3 в конце октября. Снега, что удивительно, еще не было, а был лишь иней вдоль бордюров и на темно-зеленой, жухлой и скисшей траве, а еще наблюдались застывшие в кривые зеркала лужи и серый, пустой и безжизненный пейзаж переходного к зиме времени года.

            Нетерпеливо поглядывая на тахометр и желая приехать раньше Жени, чтобы поймать тот момент, когда она придет, Сережа плюнул на все на свете и вырулил с парковки…

            И как раз в этот момент зазвонил его телефон. Сережа нахмурился и вытащил мобильный из кармана. Его лицо озарила победная ухмылка: Ксюша. Ну что ж. Попробуем «попасться» на этот крючок.

– И чего тебе не спится в такую рань? – недовольно проговорил он в трубку, а Ксюша язвительно хмыкнула:

– Это ты так узнаешь о здоровье матери твоего будущего второго ребенка? Не очень-то вежливая форма, Сережа.

– Это не мой ребенок. – гневно проговорил Сережа, а Ксюша раздраженно рассмеялась:

– И ты еще продолжаешь это отрицать??? После той шикарной ночи, о которой ты якобы «не помнишь», и даже после УЗИ?? Кстати, как тебе?? Понравилась фотография??? Ничего, через пару месяцев получше сделаем, там и пол ребенка определить можно будет… А как твоя рыжая отреагировала, кстати, что ты собираешься вновь стать папочкой?? – с дьявольской усмешкой издевательски прощебетала она. – Когда я ей сказала об этом, мне показалось, она слегка расстроилась…

– Это не мой ребенок, Ксюша! – повышенным тоном повторил Сережа, начиная жутко злиться и агрессивно прыгая из ряда в ряд, чтобы успеть приехать к заводу хотя бы за пять минут до начала рабочего дня. – И мы оба это знаем. А что касается моих отношений с Женей… Не трать на это свои последние нервы и не забивай пустую голову лишними проблемами, потому что я ее верну, я сделаю все, чтобы мы снова были вместе, ты поняла??? Сделаю ВСЕ!!! – гневно прокричал он в трубку, услышав в ответ радостный хохот.

– Ты глупец, Сереженька! Женщины такое не прощают, идиот! Они не прощают дурацких, никому не нужных измен, особенно если после них рождаются дети!!! Так что вряд ли она тебя простит когда-нибудь, если только она не полная беспринципная дура…