Текст книги "Пустышка (СИ)"
Автор книги: Натали Палей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 23
Диннар и Мадлен Роннигус с одинаковым изумлением рассматривали сидящую напротив них Елению, которой и Диннар, и все, находящиеся в приюте во время нападения «невидимок», были обязаны своим спасением. И в очередной раз Роннигусы просто не верили своим глазам. Ну как это воздушное создание смогло сделать то, что сделало с «невидимками»?!
Сегодня девушка была одета в форму для воспитанниц приюта – в синее платье длиной до середины икры с белоснежными манжетами и темно-синие балетки. Огромные голубые глаза от синего цвета казались ярче и нежнее, светлые волосы с рыжиной были заплетены в аккуратную косу, и хрупкая худенькая Еления стала выглядеть ещё младше – лет на четырнадцать.
Общие фразы вежливости были произнесены, и командир Роннигус, наконец, задал давно мучавший его вопрос, ведь не могла же Еления действительно быть дочерью Богов и появиться из ниоткуда?
– Еления, ты вспомнила, как появилась рядом с домом Радеусов? Обещаю, что за твою неоценимую помощь детскому приюту, чтобы ты не ответила, мы с Мадлен во всем поможем тебе.
Девушка некоторое время молча их разглядывала, переводя внимательный взгляд с брата на сестру и обратно, а потом, решившись, с некоторым волнением произнесла:
– Командир Роннигус, вы сначала совершенно не понравились мне, в отличие от сестры Мадлен. Ваш внешний вид, резкий голос, отношение ко мне… Вы вызвали антипатию. Потом меня напугала сестра Мадлен в образе Фурии… А потом… – девушка стала очень серьезной, – я просто устала удивляться и бояться, потому что все в вашем мире для меня удивительно и пока непонятно.
Брат и сестра Роннигусы переглянулись с недоверием – они правильно услышали: «… в вашем мире…»?!
Диннар открыл и медленно закрыл рот, не зная, что сказать, а Мадлен ещё пристальней впилась взглядом фиалковых глаз в худенькое серьезное личико Елении и ободряюще ей кивнула.
– Я и не забывала, кто я и откуда, – тихо продолжила девушка, – только боялась признаться, потому что понятия не имела, что со мной сделают, узнав правду. Я сбежала от одной опасности и сразу попала в другую. Поэтому делала вид, что ничего не помню. Теперь же, думаю, правильным будет все вам рассказать, и тогда вы, может быть, действительно поможете мне. Вы сами предложили помощь, – с нажимом добавила Еления, почти требовательно уставившись на Роннигусов.
И брат и сестра синхронно кивнули, давая согласие на помощь, и с одинаковым нетерпением впились такими разными глазами в личико замолчавшей девушки.
– Меня зовут Лена Лайберт, мне шестнадцать лет, – девушка выпрямилась на стуле ещё сильнее и сжала пальчики в кулачки. – Я пришла из другого мира через магический портал, спасаясь от смерти. На сегодняшний день я… сирота, – тонкий напряженный голос дрогнул, голубые глаза потемнели от охвативших переживаний. – Отец погиб год назад на фронте… на войне. Маму с братом убили ученые, ставившие эксперименты на людях, а мне удалось сбежать.
Челюсть у командира Роннигуса в прямом смысле слова упала, а Мадлен очень подозрительно прищурилась и внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрела девушку с ног до головы. Лица обоих были недоверчивые.
Большие голубые глаза все также очень внимательно и серьезно смотрели на брата с сестрой. Совершенно открыто и со скрытой надеждой.
– Дин, я совсем не чувствую в ней магии. Она – обычный человек? – тихо спросила Мадлен брата.
– Обычный? – почти поперхнулся командир Роннигус. – Она вообще не человек! Машина для убийств! – процедил он тихо, но Лена услышала.
– Ну что ты говоришь! – искренне возмутилась Мадлен, с расстройством заметив, как сразу побледнело и болезненно скривилось лицо Лены – Елении, а взгляд из открытого стал враждебным.
– Лена… или можно я буду называть тебя Еления? – мягко обратилась к девушке директор приюта. – Так привычней и не режет слух… На Диннара не обращай внимания – мужчины… что с них взять? Грубы, прямолинейны. Не обижайся на него. Ты можешь рассказать о себе все-все с самого начала? С того момента, как ты помнишь себя и что с тобой в итоге случилось? Потому что то, что ты рассказываешь о себе, у нас упоминается только в детских сказках, – молодая женщина сконфуженно улыбнулась.
– А что упоминается в ваших сказках? – с невольным интересом тихо поинтересовалась девушка, стараясь не смотреть на командира полиции, который сильно задел ее. Ведь она же просто защищала всех! Не могла иначе! Она… не убийца. А он… просто неотесанный мужлан, а не аристократ другого магического мира. Стоит такой грозный, нахмуренный, большой и сильный и… обижает… маленьких.
– В наших сказках, которым уже много тысяч лет, рассказывается, что раньше, давным – давно жители нашего мира могли ходить по разным мирам и появляться в любом мире, только нужно было быть сильным магом. В других мирах жили обычные люди и нас почитали за высших существ… К нам обращались, если не могли справиться с серьезным преступником, или, например, с войнами, голодом, нас почитали, как богов, и тогда мы приходили, помогали или наказывали. Но это все сказки… их много… Лично мне, да и Дину, не известны случаи переходов наших жителей в другой мир или, наоборот, переход к нам кого– либо. Поэтому ты должна все рассказать, чтобы мы смогли поверить тебе. И помочь. Понимаешь?
– Я понимаю, – глухо проговорила Лена – Еления. – Я расскажу.
– Насколько подробно мне рассказывать? В общих чертах?
– Нет. Как можно подробней, – серьезно ответил командир Роннигус. – Чтобы мы смогли поверить тебе.
Еления помолчала, собираясь с мыслями, вспоминая прошлую жизнь. Сердце тут же защемило от тоски по дому и семье, перед глазами всплыли родные лица. Отец – Петер Лайберт – голубоглазый блондин с рыжинкой в волосах с тяжёлой челюстью и ямочкой на подбородке, с внимательным взглядом и руками в мозолях. Мама – светловолосая шатенка с зелёными глазами, со строгим взглядом и ласковыми руками. Карл – копия отца, но моложе и с задорной улыбкой. Ее семья. Они всегда останутся в ее сердце и памяти.
– Я родилась на планете Земля в небольшом городке Германии семнадцатого декабря одна тысяча девятьсот двадцать девятого года, перед Новым годом, – тихим дрожащим голосом начала рассказ Еления. – На нашей планете очень много разных стран, религий, рас и национальностей, несколько миллиардов жителей и совсем нет магии. По крайней мере, так считается, – тяжело вздохнула девушка, ведь она тоже так думала до недавнего времени. – Есть гадалки, ясновидящие и все.
– Несколько миллиардов людей и ни одного мага? – поразился Диннар.
Еления кивнула.
– Мой отец был обычным рабочим на заводе, а мама работала медсестрой в больнице. Они рано поженились, у них родился мой старший брат Карл. Карл был всегда хорошим братом, только иногда вредничал, но чаще оберегал меня и заботился.
– То есть ты из простой семьи? – уточнил Диннар Роннигус, прищуриваясь и приподнимая зачем– то темную бровь.
– Да. Из самой обычной, – невольно язвительно добавила Лена. – Рабоче – крестьянская семья. Я родилась без золотой ложки во рту.
Лена сама себе удивилась – своей смелости и язвительности. Это все эксперименты с кровью, не иначе. Раньше она была очень робкой, а теперь, когда командир полиции Роннигус своими вопросами и утончениями ее почему– то жутко раздражал, она не могла оставаться равнодушной.
– С золотой ложкой во рту – это что означает? – нахмурился полицейский.
– Это значит на всём готовом: с титулом, деньгами, замками, машинами и так далее. Как вы, например.
Мадлен хмыкнула, а Диннар поджал губы.
– Рассказывай, да не забывайся, девочка. Я хоть и обещал помочь тебе, но наглости не допущу в свой адрес, – строго произнёс он.
– Я отчетливо помню себя лет с трех, как мама привела меня в балетную школу. Я – маленькая в шортиках и маечке и все смеются, потому что я не могу сесть на шпагат. Помню отца, который успокаивает меня и говорит, что все дураки и не понимают, что я первый день в школе и, конечно, не могу сразу на него сесть. Это мои первые воспоминания обо мне, поэтому говорю об этом.
– Что такое балетная школа? – спросила с интересом Мадлен.
– Это школа, где учат танцевать так, чтобы ты с помощью танца мог показать целое танцевальное представление, – с тёплой улыбкой ответила девушка, вспоминая. – Наша преподавательница фрау Гретхен говорила, что балет – это союз двух Вселенных – мира музыки и царства танца.
– То есть ты актриса театра, – с некоторым недоумением спросил Диннар.
– Нет, – покачала головой Еления. – Я училась в балетной школе больше для себя, а стать хотела врачом, а не актрисой.
– А зачем ходила?
– Чтобы красиво танцевать, иметь хорошую осанку, быть красивой, стройной и гибкой. Среди девочек моего городка было популярно и престижно ходить в балетную школу, – глухо пробурчала девушка, не смотря на Диннара.
«Чурбан», – с раздражением подумала.
– Сколько себя помню нашей страной правил Адольф Гитлер, которому народ верил, а каждое слово воспринимал, как откровение. Он, кстати, тоже не из аристократов, из обычной семьи, но мы боготворили его. Были страны, где во главе стоял император, король или даже королева.
– Очень странно, – заметил подозрительно Диннар. – Лидер – не маг, ещё и из простой семьи. Непонятный мир.
Девушка пожала плечами – ей было все понятно.
– Помню, что отец не любил почему– то Гитлера, и они с мамой постоянно ссорились на этой почве. Я тогда не вдавалась в причины его антипатии – маленькая была. Гитлер хотел завоевать весь мир, и подростком, помню, что моя Германия постоянно завоёвывала другие страны, находилась в состоянии войны. Но на нас это поначалу практически не сказывалось: Германия одерживала победу за победой, а мы продолжали жить обыкновенной жизнью, пока отец не ушёл на фронт… Тогда Германия стала воевать с СССР, очень сильным противником. Сначала произошла страшная Сталинградская битва, а потом бомбардировщики противника уже ровняли с землей наши города, а сотни и тысячи немецких солдат гибли и попадали в плен, и одно поражение следовало за другим. Тогда мы и на себе ощутили, что такое война, а вскоре погиб отец, и наша жизнь уже не стала прежней. Потом брата забрали в спецшколу.
Еления замолчала. Ей стало тяжело и горько от воспоминаний – картинки тяжелой безрадостной жизни снова возникали перед глазами. Брат и сестра не торопили, видимо, поняв ее состояние.
– Режим нашего лидера стал ужасной, жестокой и бесчеловечной диктатурой, а, возможно, таким и всегда был, но мы не сразу поняли это, в отличие от нашего отца. Тот день, который раз и навсегда изменил нашу с мамой жизнь, и мы прозрели, сначала выглядел точно так же, как и предыдущий, и ничто не предвещало грядущего кошмара. Я сходила в школу, потом на балет, мама была весь день на работе… А потом вечером в дверь квартиры забарабанили, перепугав нас… Это был Карл, мой брат, который сбежал из спецшколы. Он не выдержал, сломался и сбежал. Он ужасно выглядел, его трясло и знобило, и он рассказывал о последних месяцах жизни… Мы были в ужасе, к своему стыду не сразу поверив ему, когда он стал рассказывать, что в спецшколах среди нашей молодежи пропагандировали расоненавистнические идеи нацизма, готовили ребят… для совершения массовых злодеяний с людьми другой расы и других национальностей.
Девушку передернуло.
– Против нашего режима – Третьего рейха – нельзя было идти. Мы знали это, но никогда не думали, что наказать могут и нас. После появления Карла на следующий же день нас всех арестовали, чтобы предать смертной казни. Но вмешался старый друг отца, который работал в немецкой лаборатории по созданию совершенного человека. Доктор Крауф попросил за нас, и нас отдали ему в лабораторию для экспериментов. В лаборатории создавали солдат – зомби, которые смогли бы переломить ход войны. Таким сделали моего брата.
Еления снова замолчала, не выдержав тяжести воспоминаний.
– Мама не выдержала экспериментов над ней и умерла, – глухо продолжила она. – В тайне от всех доктор Крауф проводил надо мной немного другие исследования. Он не хотел делать из меня бездумного и безвольного зомби. Он мечтал создать совершенного солдата, умеющего не только убивать, но и мыслить, сопереживать. Чтобы избежать преследования и смерти, мы с ним переместились в ваш мир. Я не знаю, как он это сделал. Он пришёл в камеру, в которой я жила последние полгода жизни, сказал, что является белым магом, начертил руны и произнес магические заклинания. Когда я открыла глаза, то оказалась около того дома, в котором «невидимки» убили всю семью, и где меня нашли полицейские.
Еления замолчала, а Роннигусы пытались справиться с шоком и изумлением. Рассказанная история выглядела очень правдоподобно.
– Значит, ты переместилась не одна? – изумилась Мадлен. – А где тогда этот доктор Крауф?
– Я не знаю. Рядом его не было, когда я очнулась. Но он обещал найти меня.
– Каким образом? – тут же встрял Диннар.
– Сказал, чтобы я каким-то образом дала о себе знать. А каким не сказал.
– Ясно, – задумался мужчина. – Я думаю, что мы должны дать Николасу прочитать ее. Только тогда мы сможем поверить во все это окончательно, – повернулся к сестре Диннар. – С Никаса возьмём кровную клятву о том, что будет молчать.
Мадлен мягко посмотрела на Елению.
– Ты разрешишь прочитать себя нашему менталисту? Мы должны убедиться в том, что ты рассказала о себе правду. Я верю тебе, но все равно в то, что ты рассказала, верится с трудом.
– Я понимаю. А если я откажусь? – из любопытства поинтересовалась Еления.
– Никто не будет тебя неволить, – нахмурился командир, наградив ее сердитым взглядом, – но если ты больше ничего не скрываешь, то тебе нечего бояться.
– Ну что ж, я не против, раз без этого нельзя, – согласилась Еления, наградив последнего таким же сердитым взглядом.
Конец первой части.
Часть вторая. Глава 24
Полгода спустя.
– Елька! – в комнату приюта, в которой Еления проживала ещё с тремя девушками, ворвалась запыхавшаяся Намия. – Рон приехал!
Еления, до этого сосредоточенно писавшая в тетради задание по истории, вздрогнула и провела неаккуратную жирную черту по странице.
– Черт! Ну, Нами! – возмущенно уставилась девушка на вбежавшую подругу. – Ты напугала меня!
– Ты что, глухая, Ель?! – Нами в ожидании выразительно уставилась на неё, уперев руки в бока. – РОН АВЕРИН ПРИЕХАЛ! Только что! На своём красивом авто! Сейчас вся детвора залезла на него, а я – к тебе!
– О! Черт! – Еления подскочила, словно ужаленная, и, оставив все тетрадки и книжки на столе, вслед за подругой вылетела из комнаты.
– Наверх! На мансарду! – скомандовала Нами, хватая подругу за руку, и они с Еленией стали очень проворно, перепрыгивая через ступеньки, словно две дикие козочки, подниматься по боковой лестнице. – Лидия и Мира обещали отвлечь его.
– Ещё ни разу не получилось, – хмыкнула Еления.
– У него нюх на тебя, – хихикнула Нами, оглянувшись на подругу. – Вот что он нашёл в тебе, Ель, скажи? Что? – с притворным возмущением посетовала. – Кожа да кости, ни сисек, ни попы, а я? – она с наигранным восхищением оглядела себя. – С какой стороны не посмотри – красота, глаз не отвести! Так нет же – подавайте ему Ельку – тощую воблу!
Еления зафыркала от смеха, невольно с любопытством оглядывая ладные пышные формы Нами, которые мелькали у неё перед носом. Нами тоже «хрюкнула», оглянувшись и встретившись с оценивающим взглядом подруги, а потом они просто взорвались от смеха, который очень мешал подниматься по ступенькам.
Еления знала, что Рон действительно давно нравился Намии, но подруга все равно шутила, потому что оценивала ситуацию трезво – она не нравилась Аверину и причина этому не Еля, потому что они знают с Роном друг друга уже очень давно, а Еля появилась только полгода назад. Однако дразнить Рона Аверина с помощью Елении доставляло Намии огромное удовольствие.
Девушки резво поднялись на мансардный этаж, пытаясь сдержать смех, который мешал им быстро передвигаться, и побежали к дальней угловой комнате, войдя в которую, тут же бросились к заветному шкафу.
– Уж сегодня точно тебя не найдёт, – довольно хихикнула Намия и, открыв дверь неприметного шкафа, отодвинула разный хлам, а Еления увидела, что внутри оказалась ещё одна дверь.
– Это та самая? – с любопытством прошептала Еления. – Ух, и попадёт нам, если сестры узнают.
– Да, та самая, – важно ответила Намия. – Никто не узнает. Ключ, – довольная девушка помахала перед носом подруги ключом. – Только вчера сделала. Как чувствовала, что этот демон объявится.
– Давай быстрее, – поторопила ее Еления, подтолкнув.
Высунув кончик языка между зубов, Нами аккуратно вставила ключ в замочную скважину и медленно повернула. Зажмурилась. Ключ послушался и совершено бесшумно провернулся.
– Вчера смазала замок, – облегченно выдохнув, шепотом пробормотала довольная Намия и осторожно толкнула дверь.
– А что там? – также шёпотом спросила Еления, прищурившись и вглядываясь в темноту, показавшуюся в дверном проёме.
– Откуда ж я знаю, – передернула плечами Намия. – Вот сейчас и выясним, – таинственно произнесла и первая шагнула в темноту. – Вместе.
– Со мной, – послышался за спинами тонкий твёрдый голосок.
Невольно вскрикнув, обе девушки испуганно обернулись. Перед ними стоял Никас Сорус и довольно ухмылялся.
– Если не возьмёте меня, я Рону покажу, куда вы спрятались, – спокойно заявил маленький шантажист.
– Ель, вот где твоя реакция и слух, спрашивается? – проворчала Нами, возвращаясь. – А ты, хитрый жучара, перестал бы за нами следить – надоел уже! – с претензией уставилась Нами на мальчика.
– Не-а, не перестану, – хитро улыбнулся мальчуган, довольно сверкая зелёными глазищами, которые были словно два изумруда. – С вами интереснее, чем с малышней.
Нами увидела, что подруга и мальчик уже взялись за руки и с мольбой смотрят на неё.
– Спелись, – притворно тяжело вздохнула девушка. – Ладно, пошли уже, хитрый жук.
Намия повернулась и снова вошла в таинственную темноту.
– Спасибо, самая пышногрудая и пышнопопая нимфа, – услышала девушка насмешливый и ехидный голос Никаса за спиной и еле сдержала смех – вот прохвост все же – все услышал.
– Поговори ещё мне, – с притворной угрозой проворчала девушка. – Уши-то надеру и не посмотрю, что ты герцогский внук.
Хихикая, Еления с Никасом шагнули следом за Нами. Вместе. Уже полгода эта троица почти всегда была неразлучна, а ворчала Нами только для вида. Имидж у неё был такой.
Глава 25
– Ну? – Рон вопросительно смотрел на малышню, только что прибежавшую из комнаты Елении. – Позвали? Где Еля?
– Рон, в комнате ее нет, хотя на столе разложены тетрадки и книжки, будто только что занималась, – отчитались запыхавшиеся парни. – Сложилось впечатление, что она только что вышла. Но мы нигде ее не нашли, хотя все облазили.
– Ясно, – Рон постарался остаться спокойным, хотя раздражение уже стало охватывать его. – Свободны.
Опять спряталась. Упрямая девчонка! Ничего не меняется! Плохо, что в женское крыло ему путь заказан. Официально, конечно. Неофициально придётся снова его посетить и поискать упрямую ослицу.
Значит, он вновь найдёт ее.
Вспомнил, как в прошлый раз нашёл Елю на крыше приюта, как она убегала от него, хохоча и дразня его, и он, как дурак, ловил ее. Безуспешно, пока насмешница не споткнулась на мокрой после дождя крыше и не покатилась по ней. Он поймал ее в последний момент, упав плашмя на черепицу и схватив дурную девчонку за руку. Подтянул ее к себе, а потом подмял под себя. Обнял и прижал к себе, уткнувшись лицом той в шею и тяжело дыша, потому что действительно испугался.
– Все хорошо, – пробормотала Еля сконфуженно. – Ты… успел. Спасибо, – она неуверенно погладила его по спине.
Он тогда приподнялся и заглянул в её бледное лицо. Голубые глаза смущенно смотрели, без насмешки и ехидства, и Рон, словно заворожённый, наклонился и припал к давно желанным губам. Еля замерла на мгновение, Рону показалось даже, что она подалась навстречу, и он крепче обнял ее, прижимая к себе податливое хрупкое тело, не веря до конца в своё счастье, и правильно, потому что в следующее мгновение девушка уже стала вырываться, и он тут же отпустил ее.
– Рональд! – услышал за спиной радостный голос Лидии, прервавший его сладкие воспоминания. – Снова к нам?! Ты такой молодец – не забываешь нас!
Рон обернулся и насмешливо улыбнулся двум подругам Елении, Лидии и Мире. Он уже знал, для чего они явились – отвлекать его, пока Еления прячется.
– Привет! – белые зубы сверкнули в улыбке. – Ничего у вас не получится! – хитро прищурился он.
Приятно было наблюдать, как из уверенных улыбки девушек стали смущенными.
***
– Иди сюда, – прошептала Нами, пододвигаясь в тесной нише потайного хода. – Я правильно всех привела, – довольно добавила. – Слышу голоса Рона и Марка и чувствую, что сейчас будет о-очень интересненько. Смотри, вон твой воздыхатель. Ник, ты там пока подожди.
Но мальчишка только возмущённо зафыркал и нагло стал протискиваться между двух подруг, тоже залезая в небольшую нишу.
Для девушек и Ника оказалось большим сюрпризом обнаружить за потайной дверью не ещё одну тайную комнату, где они собирались отсидеться, а целый потайной петляющий длинный коридор. А когда они поняли, что он ведёт к большинству комнат приюта и можно подслушивать за многими, ничего не подозревающими жителями приюта, их изумлению и восторгу не было предела.
В данный момент в потайное отверстие Еления увидела Рона, сидящего на подоконнике, и Марка, стоящего рядом, облокотившегося плечом на стену. Парни находились в комнате Марка, которому до совершеннолетия оставался месяц, и поэтому он жил ещё в приюте, в отличие от Рона, который уже покинул его и приезжал на каждые выходные.
– Не нашёл? – сочувственно поинтересовался Марк у друга.
– Спряталась, – насмешливо ответил Рон, а Еления, услышав его голос, почувствовала, как сердце встрепенулось и забилось быстрее.
Надо же… Соскучилась, что ли, по этому самоуверенному наглецу? Черт! Черт! Черт! Она не должна скучать по Аверину – это опасно и чревато.
– Что будешь делать? – с интересом спросил Марк.
– Останусь на ночёвку, – немного раздраженно произнёс Рон. – Сестра Мадлен разрешит, а Еля обязана будет появиться на ужин, иначе сестры забьют тревогу и начнут искать ее.
Еления жадно рассматривала неправильные черты лица Рона, широкий рот, крупноватый нос и замечательные глаза цвета зеленого бутылочного стекла, сейчас нахмуренные и расстроенные.
Последовало молчание, потом Марк тихо произнёс:
– Давно хотел сказать, Рон: оставил бы ты Ельку в покое. Ну чего ты к ней привязался?
– Спятил? – яростно прошипел Аверин, резко обернувшись к другу.
– Пока ты не спятил, – невозмутимо объяснил Марк. – Приезжаешь сюда каждые выходные, преследуешь ее, контролируешь, проходу не даёшь. Она прячется постоянно, избегает тебя. Не надоело? Все уже смеются.
– Много ты понимаешь, – буркнул Рон, прищурившись.
– К сожалению, много, – серьезно ответил Марк и отлепился от стены, встав прямо перед другом. – Ты любишь ее, она тебя нет. Будущего у вас тоже нет. Ты не сможешь жениться на Еле – отец тебе никогда не позволит. Так зачем ты преследуешь ее? Чего хочешь добиться?
Девушки в засаде переглянулись. Лица обеих были взбудораженные и потрясённые. Ник же не выглядел удивленным.
– Он тебя любит? – одними губами прошелестела Намия, пихнув подругу плечом.
– Он не говорил никогда, – также тихо прошептала Еления, а сердце рвано забилось и стало оглушать, мешая слушать разговор двух лучших друзей.
– Все бабы одинаковые, – закатил глаза мальчишка. – На кой демон вам говорить итак понятные вещи?! – недовольно пробурчал он. – Весь приют знает, что Рон любит Елю, а для них это новость.
Девушки возмущённо зашикали на него.
– А зачем бы ещё он приезжал каждые выходные, если бы Елю не любил? – серьезно прошептал Ник. – Скучает, вот и приезжает. Влюбился. Я думал, что вы знаете, только специально изводите Рона, чтоб он ещё больше влюбился в Елю. Недоступная девушка всегда интереснее, чем доступная.
Еления с изумлением уставилась на маленького друга, не веря своим ушам, а Намия вообще потеряла дар речи от умозаключений Ника.
– Я хочу, чтобы здесь все знали, что Елька моя и не раскатывали губу, – услышали девушки твёрдый голос Рона, и Еля вновь приникла к отверстию. – И хочу, чтоб Еля тоже понимала, что мои намерения серьезные, а когда ей станет восемнадцать, станет моей официальной ластаной.
Еля в изумлении отпрянула от стенки, стукнув локтем Ника по голове. Тот поморщился, но сдержался и не вскрикнул, только с возмущением уставился на покрасневшую от услышанного подругу.
– Я смотрю, ты все решил, – угрюмо констатировал Марк. – Только девушку забыл спросить.
– У меня ещё есть время, – вздохнул Рон. – Раньше храбрый был. Теперь косноязычным становлюсь в ее присутствии. Веду себя словно идиот.
– А что любишь ее с первого дня признался?
– Марк, отвали!
– Не сказал? Серьезно? Ты придурок, что ли? Ты же направо и налево всем кричал, что влюбился, а самой девушке забыл сказать? Да девчонкам же надо услышать, что их любят. Вот она и шарахается от тебя, как от демона, – недовольно проворчал парень. – Не знает, чего ждать от тебя.
– Да мелкая она. Боялся напугать, – проворчал Рон. – Намекал, а она смеялась.
– Она, значит, мелкая, а ты взрослый? – Марк насмешливо хмыкнул. – Да ты ведёшь себя как подросток в период созревания.
– Придурок!
– Придурок из нас двоих ты, потому что до сих пор не признался в своих чувствах девушке, которую любишь.
Дверь в комнату, где разговаривали парни, открылась и послышался голос сестры Веллы.
– Рон, Марк, сестра Мадлен хочет видеть вас. Немедленно.
Парни вышли из комнаты, а девушки все ещё продолжали сидеть у потайного отверстия, поражённые всем услышанным.
– Рон Аверин действительно любит тебя, Ель, – прошептала Намия. – Это же надо! – протянула с восторгом. – Теперь ежу понятно, что он тебя в покое не оставит. Такие, как он, всегда добиваются своего. Прячься – не прячься, один результат будет. Получит тебя, как пить дать.
– Не получит, Нами, – хмуро отозвалась Еления, отодвигаясь от стены с подслушивающей дырой и вставая. – Он не сможет жениться на мне, а ластаной я не стану. Никогда.
– Очень глупое решение, – Нами встала напротив подруги, уперев руки в бока. – Рональд Аверин – официально признанный сын герцога Аверина, друга императора. Вникаешь?
Еления хмуро посмотрела на неё.
– Не вникаешь, – скривилась недовольно Нами. – Любая пустышка мечтает о том, чтобы ее полюбил высший аристократ и устроил ее в жизни. Ты же как сыр в масле будешь кататься. Рон все сделает для тебя. Это счастливый билет, Ель!
Но Намия не знала, что видела Еления перед мысленным взором.
Она маленькая, Карл постарше. Оба приникли к щели, которая образовалась между слегка прикрытой дверью и стеной. Мама плакала на кухне, а тетя Грета успокаивала ее.
– Ильза, не ты первая, не ты последняя, чего убиваться так, не понимаю, – дело житейское, – говорила тетя Грета.
– Люблю я его, – всхлипывала мама. – А он…
– Ну, так и люби, он – мужчина, ещё и видный, бабы сами вешаются на него. Он не виноват.
Мама ещё горше всхлипнула.
– Не могу так… не могу… – плакала она. – Уже сил никаких нет терпеть…
– А без него можешь? – хмуро и серьезно спросила тетя Грета.
– И без него не могу, – горько призналась мама.
– Ильза, вот и терпи, – философски резюмировала лучшая подруга мамы, нежно обнимая ее за плечи.
– Убью его! – неожиданно зло прошипел Карл, а маленькая Лена, ничего не понявшая из разговора подруг, удивленно вскинула взгляд на брата.
– Кого, Карл?
– Отца. Кого ещё?! Из-за него мать плачет. Ненавижу! Изменяет он ей, Лена, понимаешь?!
Гораздо позже, когда она уже повзрослела на несколько лет, Лена поняла причину слез матери тогда на кухне и гнев брата. А потом отец погиб на фронте, и мама словно уснула. Жила, работала, ела, спала, ухаживала за ними, но больше никогда не плакала и уже никогда не смеялась. Вечная тоска поселилась в больших красивых глазах, и даже любимые дети не могли ее разогнать.
– Намия, я другой жизни для себя хочу, – твёрдо посмотрела в непонимающие глаза подруги Лена. – Я же понимаю, чего хочет Рон. Теперь уже понимаю. Но такой судьбы для себя не хочу. А другую… не станет он предлагать.
– Да какой такой? – поразилась Намия. – Чего ты не хочешь?
– Делить любимого человека с другой, – серьезно ответила девушка. – Я не смогу так.
– Да все так живут, Ель, – пробормотала расстроенная Намия.
– И что в этом хорошего, Нами? – вдруг подал голос Ник, о котором девушки на время забыли. Мальчик встал рядом с Елей и взял ее за руку, ободряюще пожав. – Если бы Рон жениться хотел – другое дело. А так? Моя мама была ластаной моего отца, высшего аристократа Андриса Йоргуса, который бросил ее, потом самого императора, который тоже бросил ее. Теперь несчастнее моей мамы нет женщины во всей Ровении. Ластаны, как вещи: захотел – взял, захотел – выкинул. Ты хочешь Еле такую судьбу?
Намия упрямо смотрела на этих двоих твердолобых.
– Все так живут. Просто твоей маме сначала повезло, а потом нет. И что? – возмущённо спросила она, и вдруг неожиданно поняла, в чем призналась недавно Елька, с изумлением впиваясь в ту сканирующим взглядом: – Так ты тоже… – растерянно пробормотала она, ещё не до конца веря в то, что правильно поняла подругу. – Любишь его?
Еления задумчиво посмотрела в изумленные карие глаза и не ответила. Любит ли она Рона?
Тяжёлые мысли одолели девушку, и она подумала, а ведь и правда влюбилась в этого невыносимого и приставучего Рона Аверина. Поэтому и бьется сердце, как сумасшедшее, поэтому и екает в груди, когда видит его, поэтому и хочет в ответ взять его сильную широкую ладонь, а не отталкивать и убегать. А она не понимала себя.
Но будущего у них нет. Потому что он сын герцога Аверина, а она – пустышка.
Этот нахал с первых же дней в приюте взял ее под опеку и всем заявил, что она его девушка. Такое поведение возмутило ее, и она его опеку принимала в штыки, чем очень бесила парня. В результате они постоянно ругались и ссорились на потеху всему приюту.
Она насмешничала, убегала, пряталась, а втайне рисовала некрасивое скуластое лицо Аверина с удлиненным носом, широким ртом и невероятными глазами. Пририсовывала ему усы, рожки, большие уши и показывала язык. Вот тебе, прилипала!
И хранила все рисунки. Втайне от Нами и других девушек, с которыми жила в одной комнате. Иногда любовалась на своё творчество и довольно посмеивалась, ведь Рональд Аверин, сын герцога Аверина, был на них таким смешным.
