Текст книги "Пустышка (СИ)"
Автор книги: Натали Палей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 9
Лена изумленно уставилась на сестру Мадлен, и та снова на удивление правильно поняла ее выразительный взгляд.
– Мы не очень похожи? Так у нас матери разные, а отец один, – мягко улыбнулась женщина. – Я рождена первой супругой, а Дин – от второй жены отца.
Лена многозначительно посмотрела на сестру Мадлен, и та вдруг снова тихо рассмеялась, а девушка улыбнулась в ответ. Даже смех у сестры был идеальный – словно хрустальный перезвон. Такой смех мог быть только у доброго человека, и Лене вдруг захотелось быть с этой женщиной не сдержанной и хмурой, а открытой и искренней.
– Какая выразительная у тебя мимика, девочка. Но ты не права – Диннар хороший человек, прекрасный брат и самый лучший полицейский, – на этих словах прекрасная сестра Мадлен грустно улыбнулась. – Раньше их было трое – самых лучших полицейских, – прекрасные фиалковые глаза стали вдруг очень печальными. – Теперь… Дин остался один, поэтому после тяжелых потерь он кажется таким суровым и жестким.
Сестра Мадлен уже отвела в сторону грустный взгляд, губы сурово сжались в тонкую линию, черты лица заострились, и она сразу будто постарела лет на десять.
– Иди, Еления, пока ты свободна. Тебя отведут в твою комнату, все покажут и расскажут – за дверью ждут, – уже безэмоционально проговорила она, обратив невидящий взгляд на лежащие на столе бумаги. – Когда устроишься и поужинаешь, мы снова с тобой встретимся и все обсудим.
Некоторое время Лена ещё смотрела на прекрасное грустное лицо, не в силах оторваться от него, интуитивно чувствуя жалость к этой взрослой красивой женщине, в жизни которой, похоже, произошла серьезная драма.
А потом друг за другом произошли сразу несколько событий, потрясших не успевшую уйти девушку до глубины души.
Лена уже приоткрыла дверь, чтобы выйти, и напоследок обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на необыкновенную красавицу, поразившую ее воображение.
Сестра Мадлен в задумчивости протянула руку, и книга, спокойно стоявшая до этого на полке шкафа, расположенного напротив стола сестры, вспорхнула с полки и поплыла к сестре. По воздуху! Сама!
Женщина спокойно поймала летящую книгу, положила ее перед собой, раскрыла, а потом легко и тихо хлопнула в ладоши, и светильники в кабинете загорелись сразу в четырех местах – круглые шары, летающие под потолком.
– Ближе и ярче! – властно произнесла сестра Мадлен, и светильники подлетели поближе к столу и ещё сильнее осветили кабинет и потрясенное лицо Лены.
Значит, все разговоры о магии – правда?! Все, что она принимала за завуалированные термины – амулеты, блокирующие магию, браслеты магии, боевой маг – правда?! Она попала не в другую страну…
Столько всего увидела, услышала, но так и не поняла самого главного. Не захотела понимать… Подсознательно отстранялась… Но теперь надежда на то, что она каким-то волшебным образом попала в другое государство, находящееся на родной планете Земля, разбилась вдребезги. Другой мир… Чужой… Другие люди… непонятные… маги?.. пустышки?
Она обернулась к выходу и увидела прозрачного человека в жутко старомодной одежде, не стоящего на ногах, а плавающего над полом и… дружелюбно улыбающегося ей.
Призрак? Призрак?! Это стало последней каплей.
– Еления… – удивленно начала сестра Мадлен, наконец, заметив, что новенькая потеряшка еще не ушла, а обернулась к ней с расширившимися от ужаса глазами на бледном потрясённом лице, но девушка уже не услышала ее, не увидела, как скривился расстроенный призрак, увидев ее шокированное лицо.
Последнее, что Лена подумала, когда начала плавно оседать на пол, теряя сознание, было: «Доктор Крауф действительно телепортировал меня в магический мир! Я в другом мире! Мамочка! Боже мой! Но как же это возможно…».
***
Рональд Аверин с удивлением отмечал, что, даже находясь без сознания, новенькая хмурилась. И тогда, когда вышла из полицейского автомобиля, тоже очень настороженно все осматривала, подозрительно оглядывалась, как будто опасалась чего-то.
Рональд также видел ее первоначальные изумление и шок, а потом восхищение и недоверие, когда она увидела «приют пустышек». Эта реакция на приют ему была понятна – все новенькие сначала испытывают подобные эмоции – за десять лет нахождения в приюте он насмотрелся и уже привык.
Но не все новенькие ведут себя так настороженно, как эта девчонка. Она была очень напряжена, как будто ожидала какой– то подвох.
А когда увидела его? Просто окаменела, глаза расширились и с подозрением уставились на него. Любая девчонка разулыбалась бы в ответ, а эта? Еще больше нахмурилась и растерялась, потом отвернулась к этому придурку из полиции, будто спрашивая совета.
Странная. Испуганная. Подозрительная. Со Дна Севера? Они так бы себя и вели, окажись в подобном месте. Но, вроде, не похожа. Ключевое слово – «вроде». Хотя он бы запомнил ее, если бы увидел там, – с такой-то внешностью! И, демоны его возьми, какая же она хорошенькая!
Сейчас девушка лежала перед ним беззащитная и хрупкая. Нежное лицо, маленький прямой носик, волосы необычного медного цвета, пушистые светлые ресницы на белоснежной коже, пухлые розовые губы приоткрыты, тонкая рука с нежными пальчиками лежала на неспокойно вздымающейся небольшой груди. Она вообще беспокойно себя вела, и Рональд уже несколько раз накрыл ее одеялом, которое она бессознательно сбрасывала, мечась по больничной постели.
Новенькая всю ночь и уже половину нового дня находилась в больничном отсеке приюта без сознания, и он не выдержал, пришёл посмотреть на неё. Весь приют гудел, как пчелиный улей, из-за её появления. Ещё бы – уже давно не было новеньких. А тут девушка, да ещё и прехорошенькая.
Интересно, какого цвета у неё глаза? Хотя, какого бы не были, она уже нравилась ему. И очень.
Рональд наклонился и осторожно прикоснулся губами к розовым губам спящей, поцеловал, нежно и легко. Вот так. Без спроса. Он всегда делал то, что считал нужным, ни с кем не считаясь и не спрашивая разрешения. Только к двоим людям в этом мире он мог прислушаться – к Мадлен и Диннару Роннигусам. Ну, и к отцу, конечно. К троим. Но к отцу невозможно не прислушаться – чревато. А брата и сестру Роннигус он искренне уважал.
Губы Елении оказались мягкими и податливыми, и Рональд чуть задержался, потому что сердце вдруг взволнованно забилось, чем очень удивило его – он редко волновался.
Интересное имя она себе выбрала – как у матери сестры Мадлен. Ему понравилось. Еления на древнем языке означает «нежная».
Еления улыбнулась во сне и перестала хмуриться, морщинка между тонкими изящными бровями разгладилась, лицо стало спокойным и безмятежным. Она тихо вздохнула. После того, как перестала хмуриться, стала еще привлекательнее, и Рональд залюбовался ею. Поймал себя на том, что просто, как дурак, сидел и пялился на девчонку. Никогда с ним такого не было.
Парень осторожно провёл ладонью по медным волосам, разметавшимся по подушке, пропустил сквозь пальцы густые прядки, на миг замерев, не поверив тем необычным ощущениям, что почувствовал – внутри все задрожало от восторга, такими мягкими и шелковистыми были волосы девушки. Кончиками пальцев обрисовал абрис лица, почувствовав бархатистость белоснежной гладкой кожи, снова наклонился и уже смелее поцеловал в уголок мягких соблазнительных губ.
«Моя», – уверенно решил Рональд, любуясь девушкой. Уже своей девушкой. И даже загордился собой, что такая красотка ему досталась.
Еления снова вздохнула и что-то прошептала – Рональд невольно отпрянул, подумав, что она пришла в себя и застукала его. Но новенькая не пришла в себя, хотя отодвинулся он вовремя – в палату вошла сестра Мадлен.
***
Сестра Мадлен никак не ожидала увидеть Рональда Аверина, и изумление на ее лице было искренним. Конечно, Рон же должен быть на занятиях в это время, как и все воспитанники приюта, а никак не здесь, в палате у новенькой потеряшки.
За Еленией должна была присматривать наивная сестра Марисса, которая до сих пор души в нем не чаяла и верила каждому слову. Вот и сейчас он отправил доверчивую сестру Мариссу в самый дальний угол приютского сада, убедив ее, что один из приютских парней ногу подвернул, прыгая с дерева, и срочно нуждается именно в ее помощи, так как руки у неё волшебные. В саду, действительно, один из друзей Рональда – Марк – сейчас изображал больного, над которым порхала доверчивая сестра Марисса. Марк должен был ещё долго стонать и причитать, пока Рон не объявится – такой был уговор.
На лице директора приюта изумление сменилось недовольством и подозрительностью. Она-то давно знала, что Рону безоговорочно доверять нельзя, хоть он и ее любимчик, но сам себе на уме.
– Рон, что ты тут делаешь? – нахмурилась сестра Мадлен, заметив, как он резко отпрянул от Елении. – Где сестра Марисса? – она быстро оглядела палату, новенькую, и, поняв, что сестры нет, ещё больше нахмурилась и подозрительно прищурилась.
– Признавайся… во всем, – сразу жестко произнесла она, сложив руки на груди. Прекрасные фиалковые глаза требовательно воззрились на него, ожидая, видимо, ужасных признаний.
Рон мысленно закатил глаза. «Я уже поцеловал новенькую, и, по-моему, влюбился в неё», – мысленно признался он, представляя реакцию сестры Мадлен.
– Во всем? – притворно удивился парень, закидывая ногу на ногу. – Ну… Сестра Марисса вышла по срочному делу, а я сторожу сон новенькой, – безмятежно отозвался Рональд. – Мне поручили.
– Рональд, кто впустил тебя в палату? – строго поинтересовалась директор приюта, не поверив ни одному его слову. – Девочка только появилась, а ты уже тут как тут и что– то замышляешь. Она пережила тяжелое потрясение, ее память пострадала, оставь ее в покое. Это мой приказ, понятно?
Сестра Мадлен подошла ближе, внимательно осмотрела все ещё находящуюся без сознания Елению, даже приподняла одеяло, заглянув под него, слегка облегченно выдохнула, что Рональд, конечно, заметил, и снова требовательно посмотрела на парня, ожидая признаний.
– Я узнал, что новенькая, не успев даже увидеть свою роскошную комнату, заранее решила бухнуться в обморок от восторга, и валяется тут без зазрения совести уже демонову тучу времени, вот и пришёл посмотреть на слабачку, – невозмутимо заявил тот.
– Рон! – с укоризной ответила сестра Мадлен, уперев руки в бока.
– Ну, хорошо! – сдался Рон, не в силах противостоять требовательным фиалковым глазам директора. – Просто пришёл посмотреть на неё из любопытства – видел, как вчера она приехала на полицейском автомобиле с этим придурком Рудионом. Нельзя было? – парень вызывающе уставился на директора. – Уже все в приюте извелись от любопытства.
– Ты знаешь, что нельзя, – уже спокойно ответила сестра Мадлен, – без моего разрешения. В это время ты должен быть на занятиях!
– Да знаю я все, что рассказывает там этот старый пердун, – небрежно отмахнулся парень.
– Рональд! – возмущённо процедила сестра, задохнувшись от возмущения. – Что ты себе позволяешь?! Господин Тинарус…
– Ну, не могу я слушать, сестра Мадлен, когда господин Тинарус одно и то же повторяет по сто раз, – перебил ее парень с тоскливыми нотками. – Такое впечатление, что он принимает нас всех за идиотов, честное слово!
– Господин Тинарус очень стар и… – сразу встала на защиту учителя директор.
– Я и говорю, что он старый пердун, – весело ухмыльнулся Рональд, нагло сверкая глазами и перебивая сестру.
– Рон!
– Так он действительно того-этого, сестра Мадлен, – многозначительно приподнял брови парень, выразительно уставившись на нее.
– Что того– этого?! – не поняла директор.
– Своими ну о-очень древними газами загрязняет чистый воздух учебного класса, – поморщился Рональд. – Причём каждый раз.
Некоторое время молодая женщина недоуменно смотрела на своего самого трудного и любимого воспитанника, а затем, поняв, что тот имел ввиду, смутилась и все же не сдержала нервной улыбки.
– Ты невыносим! – заявила обвиняюще.
– Нет, не я невыносим, а тот воздух, которым сейчас дышат тридцать учеников, слушая уважаемого Тинаруса. Он, действительно, ну очень старый, сестра Мадлен, найдите нам нового учителя по истории, – Рон посмотрел на директора умоляющим взглядом.
– И когда ты повзрослеешь? – тяжело вздохнула сестра Мадлен, покачав головой, но уже не сердясь – невозможно сердиться на наглого Аверина, когда он та-а-ак смотрел.
– Это произойдёт через два месяца, когда мне стукнет восемнадцать, и вы наконец-то сможете избавиться от меня.
– Рон, – уже с упреком и грустью произнесла сестра, и даже плечи опустились. – Зачем ты так?
– Конечно, я так не думаю, – тут же хитро ухмыльнулся парень. – Вы же будете умолять меня остаться.
Сестра закатила глаза и улыбнулась.
– К сожалению, это невозможно, ты знаешь Правила.
– Знаю, – уже серьезно ответил парень.
– Но ты же будешь навещать нас? – со скрытой надеждой посмотрела на него директор.
– Конечно! – тут же снова ухмыльнулся Рон. – Тем более теперь моя девушка здесь живет, – важно добавил он.
– Твоя девушка? – в изумлении уставилась на него директор. – Боги! Но разве..? Марика? Глосия? Я что-то не припомню… – растерялась молодая женщина.
– Конечно, не припомните – сам только что познакомился с ней, – парень кивнул на спящую Лену. – Милаха. Решил, что пора мне серьезно влюбиться, все-таки скоро стану совершеннолетним.
Сестра Мадлен снова демонстративно закатила глаза, облегченно выдохнула, покачав головой.
– Я не шучу, сестра Мадлен, – серьезно произнёс Рон. – Влюбился с первого взгляда в эту девчонку, как только увидел.
Глава 10
Сестра Мадлен ближе подошла к Рону. Он сидел на кровати Елении, и она всего лишь ненамного возвышалась над ним. С кровати девушки, конечно, нужно его согнать, но сестра привыкла на многое закрывать глаза, если это касалось Рона. И теперь промолчала, взволнованная больше другим обстоятельством, чем этикетом.
– Ты много раз влюблялся, а Елению ты совсем не знаешь, – тепло улыбнулась она, сверху вниз смотря в зеленые глаза Рона, сейчас на удивление серьезные. Но сестра, конечно, не поверила ему – решила, что парень дурачится, как и всегда, только хорошо «держит» лицо.
– Ну, пока не знаю, – охотно согласился Рон. – Но в такую девушку можно и так влюбиться, как вы думаете? – задумчиво спросил он, обернувшись к новенькой и любуясь спящей девушкой. – Без знакомства.
– Да ну тебя, с твоими шуточками, – отмахнулась директор, усмехаясь, однако восхищенный взгляд парня, открыто обращённый на Елению, с досадой заметила и засомневалась, правильно ли она воспринимает ситуацию.
– Я не шучу, сестра Мадлен. Теперь все по-другому – смотрю на неё, и что-то ёкает в груди, представляете? И сердце так странно бьется… То рвано, то бешено, то почти останавливается, чтобы я смог услышать её дыхание, то несётся вскачь, словно породистый жеребец, что отец подарил… это же и есть любовь?
Сестра Мадлен опешила, увидев, каким серьезным оставался Рон, пока говорил, и как требовательно теперь смотрел на неё, ожидая ответа.
«Боги! Шутит или нет?» – мелькнула растерянная мысль, иногда она все же не понимала его, как сейчас. Но слова Рона, эти сравнения, и неожиданно серьезный взгляд всегда насмешливых глаз… обескураживали и пугали.
«Боги всевидящие, пусть мальчик шутит, пожалуйста!» – мысленно взмолилась сестра.
– Сколько ты уже в палате? – голос директора сел от внезапно охватившего волнения.
– Наверное, час, – нехотя признался Рон. – Может быть, больше, – два.
«Значит, часа два уже любуется на девочку и напридумывал себе непонятно что», – сделала вывод сестра Мадлен, чувствуя нарастающее беспокойство.
– Рон, ты не мог за час – два влюбиться! – многозначительно воззрилась на него сестра, стараясь не только взглядом, но и словами убедить воспитанника в этом.
– Сестра Мадлен, я могу за час не только влюбиться, но и жениться, – тут же весело рассмеялся Рон, подтрунивая над ней.
– Рон, иди уже на занятие, – натянуто рассмеялась и сестра, ласково потрепав сидящего парня по макушке, чувствуя растерянность. – Сил моих нет слушать твои выдумки.
– Ладно, теперь можно и уйти, – неожиданно согласился тот, вставая с кровати Елении и сразу почти на голову возвышаясь над своим хрупким директором. – Теперь моя избранница в надёжных руках, – насмешливо заявил. – Сестре Мариссе я сильно не доверяю – рассеянная она.
– Иди уже! – строго ответила сестра Мадлен. – Только на занятия! Я проверю! – добавила в спину выходящего парня, тщательно скрывая свою обеспокоенность.
– Это – не выдумки, сестра Мадлен! – донёсся до неё из коридора приглушённый голос довольного Аверина, к чьим удаляющимся шагам с беспокойством прислушивалась. – Как бы вам не хотелось этого! Вы мне как мать, поэтому я признался! Мы уже целовались! Два раза! Новенькая теперь моя девушка!
Директор приюта недоверчиво перевела взгляд на спящую Елению. Ну, конечно, она не могла ни с кем целоваться в таком состоянии. Все это дурацкие шуточки Рона. И не мог же он серьезно влюбиться в новенькую? Нет, конечно. Когда бы успел? За два часа? Да он и не знает ее совсем. Просто голову ей морочит, как и всегда? Молодому Аверину ничего не стоило провернуть какую-нибудь каверзу с самым серьезным и невозмутимым лицом, уж кто-кто, а она это знала – за десять лет чего только не было.
Не хватало ещё, чтобы сын герцога Аверина влюбился в потеряшку без памяти и прошлого. Более того – в пустышку. Пусть Рональд незаконный сын, пусть не наследник титула, но у властного герцога на него свои планы, в которые точно влюбленность младшего, и к тому же любимого, сына в обыкновенную пустышку не входили. Да герцог такой скандал устроит! Кошмар просто! И как этот несносный Рон всегда все узнает и успевает первым?! Кто бы объяснил? Хотя он с детства такой.
Сестра Мадлен присела на табурет рядом с кроватью Елении, поправила одеяло, внимательно рассмотрела безмятежное лицо девушки, потрогала ладонью прохладный лоб и успокоилась – новенькая выглядела намного лучше, чем ночью, жар прошёл, дыхание стало спокойней, нахмуренное испуганное лицо стало безмятежным. А она, действительно, очень хорошенькая.
Молодая женщина снова подумала о Роне и вспомнила, как почти десять лет назад герцог Рикард Аверин привёз к ней в приют своего сына-бастарда – маленького Рональда. Приюту было тогда уже три года, а Рону – почти восемь лет.
Герцог приехал неожиданно, почти ночью, взбудораженный, злой, с рыдающим сыном и попросил Мадлен немедленно принять Рона в приют. В приватной беседе удивленной женщине объяснил, что женился второй раз, а Рональд никак не хочет находить общий язык с его беременной второй женой, которую изводит, хотя сам рождён любовницей герцога, пустышкой, является незаконнорождённым, но признанным сыном.
Скандалы и конфликты в доме надоели, в магическую школу отдать его не может, поскольку Рон сам тоже пуст, без малейшей магической искринки, отдать в школу для пустышек – гордость не позволяет. Домашнее обучение стало невозможным, потому что дома он невыносим, а в отдаленных поместьях, куда его уже отправляли, изводит всех – от слуг до учителей. У герцога остался один выход – приют ровенны Мадлен Роннигус, в который не зазорно отдать и герцогского сына. В абы какой приют он его, конечно, не отдаст – все– таки любимый сын, поэтому только в самый лучший.
– Почему вы думаете, что он будет слушать меня? – удивилась тогда сестра Мадлен, невольно польщенная таким доверием.
– Вы внешне очень похожи на его умершую мать, – нехотя признался герцог, стараясь остаться невозмутимым. – А он очень любил и уважал ее, как и я, – грустно добавил мужчина. – К тому же я наслышан о вашем строгом нраве и железной воле.
– Вы мне льстите, – скромно улыбнулась сестра Мадлен. – Но… Давайте попробуем, – согласилась она и подумала: «Почему нет? Правда, в моем приюте пустышки либо полностью сироты, либо потеряшки, но как отказать герцогу – другу самого императора? Да и ребёнка искренне жаль – обозлился на весь мир после смерти матери».
– Я буду оказывать хорошую спонсорскую помощь, – тут же заверил герцог Аверин. – Я знаю, что у вас всего хватает, – тут же поспешно добавил, увидев, что Мадлен хочет возразить ему, – но помощь не помешает, не так ли? У вас же много детей? И не все из них дети герцога.
И Мадлен согласилась, хоть и нехотя. Неудобно ей было брать помощь от чужих – сама была очень богата и не привыкла просить. Но в данном случае помощь ей предложили. В этом состояла существенная разница.
За десять лет Рональд Аверин много крови попортил не только ей, но и всем сёстрам приюта, и всему обслуживающему персоналу, даже призракам досталось. В то же время невозможно было остаться равнодушной к смелому, наглому, гордому, и одновременно – очень ранимому, ласковому и любящему мальчишке с большими выразительными зелёными глазищами. Вместо матери он всю свою детскую любовь направил на нее и других сестер, что Мадлен почувствовала всем своим израненным сердцем, которым и полюбила мальчика в ответ. Иногда ей казалось, что если бы не приют и, Рональд в частности, она бы очерствела и стала просто брюзжащей и вечно недовольной старой кошёлкой. Приют и ребёнок не дали этому случиться, спасли ее от отчаяния.
Сестра вздохнула – герцог Аверин всегда давал понять, что на сына у него большие планы, а один из них – женить его на аристократке с магией и получить внуков, которые, возможно тоже родятся с даром. Гневить друга императора не хотелось бы даже ей, хоть она и не бедная пустышка, а относится к древнему роду ровенов Севера. Но в сегодняшней обстановке, когда пустышек уничтожают «невидимки» Севера, помощь герцога Аверина нужна приюту, как никогда, ведь они находятся практически в эпицентре всех столкновений магов и пустышек, а герцог выделил просто баснословную денежную сумму для установления магической защиты на приют. И деньги ещё будут нужны – защиту нужно периодически проверять, возобновлять и подпитывать.
Ее огромное состояние на удивление оказалось не таким и огромным, как она считала. За тринадцать лет существования приюта оно значительно уменьшилось, и помощь других аристократов была очень кстати, а после герцога Аверина в приют привели своих незаконнорождённых детей от пустышек и другие маги, оказывая хорошую спонсорскую помощь. Поэтому Мадлен не отказывала им, ведь ей нужно было при выходе из приюта обеспечить сиротам достойное денежное содержание для нормального дальнейшего существования, пока они прочно не встанут на ноги.
