Текст книги "Пустышка (СИ)"
Автор книги: Натали Палей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 17
Командир полиции Диннар Роннигус выдыхался. Битва с вервольфами забирала много жизненной энергии и магии. Эти твари будто высасывали их из него и его людей. Да почему «будто»? Они и высасывали с помощью тёмной магии.
Одного вервольфа он одолел, но теперь на него снова нападал вервольф – огромный, сильный, под завязку наполненный демоновой тёмной магией.
Все пошло не так. План по внезапному нападению фуриями на «невидимок», который показался выходом в сложившейся опасной ситуации, оказался провальным – «невидимкам» удалось проникнуть на территорию приюта, и теперь воспитанники подвергались смертельной опасности. То, чего они с Мадлен хотели избежать любыми усилиями, произошло.
Как это произошло? Почему? Как будто «невидимки» знали, что они опустят полог защиты, и ждали этого, понимая, что у них будет всего несколько секунд проникнуть на территорию приюта. Но откуда?! Как?! Ведь всего-то несколько несчастных секунд!
Вторым ударом для Диннара стало то, что «невидимки» могли оборачиваться вервольфами. Вервольфами! Этими гребаными злобными оборотнями! Раньше подобного никогда ещё не происходило – он понятия не имел о возможности «невидимок» оборачиваться.
Каждый подданый Ровении, имеющий проклятие оборачиваться вервольфом, стоял на строгом учёте в полиции империи. Оборот таких опасных субъектов был запрещён, им выдавался каждый месяц эликсир против оборота. За последние несколько лет было зафиксировано только пару известных случаев незаконного оборота, и оба виновных сейчас сидели в тюрьме, потому что успели совершить ужасные преступления.
Если бы он, Диннар Роннигус, целый капитан полиции, командир полиции всей провинции, хотя бы подозревал о том, что «невидимки» смогут оборачиваться опасными злобными тварями, то никогда бы не выпустил фурий из приюта. Никогда и ни за что!
Но он не знал, и даже не подозревал, наивный придурок, нет, просто идиот, каких свет не видывал, а теперь…
Он успел сообщить сестре по обычному фоннору, что творится внутри, и в ответ услышал яростное шипение о том, что за стенами все обстоит ещё хуже, и защитную завесу ни в коем случае нельзя опускать, потому что за ней вервольфов ещё больше, и фурии с ними с трудом справляются. А так, может быть, выживут хотя бы малыши в убежище.
Остальные же все обречены: старшие дети, оставшиеся сестры и полицейские. Потому что с вервольфами очень сложно бороться и победить. Они слишком сильны физически и магически. А ещё они бессердечные злобные твари. Его же сотрудники лишь со средним магическим резервом, который все равно не могут использовать – вервольфы буквально «съедают» их светлую магию.
Оставшиеся сестры…
Неожиданная мысль пронзила, оглушила командира. Несколько сестёр с детьми и понятия не имеют, что сейчас творится извне, находясь в убежище, а сестра Марисса? Где она? Почему она не помогает им?! Сила Фурии сейчас бы очень пригодилась. Даже одной Фурии, не самой сильной.
– Демоны! Мать твою! Сдохни уже наконец! – в отчаянии просипел Диннар и, понимая, что последние силы на исходе, яростно засадил полицейский именной кинжал в горло оборотня. Надо в глаз, в сердце или в голову, но тот не давался, чтоб демоны сожрали его темную душу! Не давался, и все тут! Уворачивался, изматывал его и был… сильнее. Мать твою, намного сильнее! И уже собирался откусить Диннару пол-лица, пока он чудом не извернулся и не всадил кинжал ему в горло.
Вервольф, который чуть не захлопнул на измученном окровавленном лице командира Роннигуса острозубую отвратительную пасть, после удара замер, глубоко посаженные звериные глаза злобно сверкнули, закатились и он захрипел. Минутная передышка – сейчас он быстро очухается и снова нападет.
Вот сейчас бы ещё орудие, хоть какое-нибудь, и Диннар нанёс бы твари смертельный удар, но он уже использовал все пули из двух пистолетов, убил несколько «колпаков», все боеприпасы закончились. У него не было возможности добраться до другого оружия, которое было у погибших полицейских – вервольфы не пропускали его. Все это время Диннар безостановочно бормотал боевые и защитные магические заклинания, плёл магические сети, бросал атакующие заклинания, но оборотни мгновенно разрушали все магические поползновения в их сторону. Это была особенность этого вида тварей, и их хозяин оказался очень умён, используя вервольфов в своих целях.
Только кто этот безумно богатый гребаный урод, который использует вервольфов против детей?! Как все подстроил, оставалось только изумляться. Интриган! Злобное чудовище! Все рассчитал! Только для чего, мать его, ему понадобились дети приюта?! Что, истребил уже всех пустышек мира, и остались эти дети?!
Если он останется жив… если только он останется жив… то найдёт его, достанет из-под земли, чего бы это ему ни стоило.
– Боги, помогите… и будьте свидетелями клятвы! – прошептал бескровными губами командир.
Капитан Роннигус был изранен и истекал кровью, но продолжал громадным усилием воли держаться на ногах. Нужно продержаться. Обязательно. Ещё немного. Ради детей. Ведь помощь должна прийти!
Вервольф, который вцепился в предплечье командира когтистой лапой, впиваясь длинными когтями глубоко в тело и не отпуская жертву, уже начал приходить в себя. Ну что за тварь такая? Он смертельно ранил её в горло, а ей нужно всего лишь несколько демоновых секунд, чтобы восстановиться.
Удивительно сильный и умный оборотень давно сорвал с него накопитель магической силы, раздавил своей лапищей, когда кружил вокруг, выискивая брешь в магическом щите, которую и так не сложно было найти, – щит был очень ненадежным, потому что истощенный магический резерв не позволял Роннигусу создать сильный щит.
Тварь медленно подняла морду, злобные глаза сверкнули в предвкушении, а в следующее мгновение в её правый глаз, сверкающий торжеством, залетел кинжал. Ритуальный кинжал – артефакт защиты приюта, изготовленный специально по их с Мадлен заказу. Он узнает их из тысячи. И сейчас этот кинжал с прозрачным магическим камнем торчал в глазнице уже мертвого оборотня перед носом шокированного Диннара.
Вервольф стал падать навзничь и потянул за собой командира, – огромные когти все ещё глубоко впивались в руку мужчины и не отпускали его. Диннар не удержался на ослабевших ногах и упал прямо на мертвого оборотня.
– Командир Роннигус, в оборотне кинжал – артефакт защиты приюта, – прозвучал тихий голос новенькой потеряшки за спиной. – Вытащите его, пожалуйста, когда освободитесь.
У него что, галлюцинации? Слуховые?
Когда потрясённый Диннар смог освободить несчастную конечность от когтей вервольфа и обернуться, то он понял, что у него не только слуховые, но и зрительные галлюцинации. Иначе, чем объяснить то, что он увидел?
Тонкая девичья фигурка Елении метрах в трёх от него скользящими смазанными движениями уворачивалась от «серых колпаков» и огромных оборотней. Девчонка каких выкрутасов только не исполняла – и мостики, и шпагаты, и кувырки, и прыжки. Она безумно ловко и быстро уворачивалась от пуль, ускользала от магических сетей и просачивалась сквозь пальцы врагов. При этом девчонка умудрялась… метать кинжалы. Те самые артефакты! Магические камни сверкали при метании.
С изумлением Диннар заметил, как, кинув очередной кинжал, мелкая прикрыла на мгновение глаза. Ему показалось, что лицо девушки стало… странно обреченным. А затем снова поворот, прыжок, скользящее гибкое движение и она за спинами опешивших «невидимок».
Бросок – кинжал попадает в цель – ещё один вервольф упал бездыханным. И вновь Диннар заметил, что Еления прикрывала глаза. Открыла и ещё бросок – «серый колпак» отправился за оборотнем.
Нет, это не галлюцинация! Вот ответ богов! Вот их спасение! Эта малявка не подкидыш, она – дитя Богов, поэтому он не смог обнаружить ни одного её следа вокруг дома Ровенусов и в ближнем лесу. Она же просто появилась и все. Из ниоткуда. Боги прислали её, чтобы спасти их.
Ну, что за бред лезет в голову?! Крыша у него поехала, однозначно.
Но одно не поддаётся сомнению – из любого места и положения девчонка попадала точно в цель, и этим нужно воспользоваться. А как это у неё получается – десятый вопрос в нынешнем положении.
Диннар оторвал от рубашки кусок ткани и перетянул плечо, останавливая кровь, и поднялся на трясущихся ногах, – демонова тварь высосала из него всю энергию.
И тут командир заметил, что не только его спасительница вне защитной зоны кабины, но и многие старшие парни и девушки. Вот тебе неприятный сюрприз. Они что не понимают, что безумно рискуют?!
– Рон, Марк, Алек, какого демона?! Вы зачем выперлись?!
– Не время ругаться, командир Роннигус, лучше командуйте нами, – хмуро произнёс Рон Аверин, кося одним глазом за Еленией, вокруг которой стали собираться «невидимки».
Диннар открыл рот и… закрыл. Потому что понял, что Аверин прав. Сейчас любой человек понадобится, даже парень семнадцати лет.
Глава 18
Катрина вышла от Ансара и отправилась в свои покои, находящиеся рядом с императорскими. Ей просто необходимо было помыться и переодеться, ведь она сразу же примчалась во дворец, как только услышала о покушении на него, а до этого весь день работала
К сожалению, она услышала о покушении совершенно случайно – никто не счёл необходимым ее известить.
Молодая женщина находилась в университете на занятиях, когда услышала ужасные новости, которые только ленивый не пересказывал. Бросив учеников, Катрина, замирая от страха и неизвестности, бросилась во дворец. Слава богам, все обошлось с Ансаром, а ведь он мог погибнуть. Что тогда стало бы с ней? Нет, она не хотела об этом даже думать.
Катрина толкнула тяжёлую дверь и стремительно вошла. Не оглядываясь, направилась сразу в ванную, но вдруг оказалась схвачена в крепкие объятия, а рот ей закрыли жесткой ладонью.
– Тихо! Не кричи! – услышала ненавистный голос и, наоборот, забилась ещё сильнее, изо всех сил вырываясь.
– Да тихо ты, глупая женщина! Созовёшь весь двор! Я ничего не сделаю тебе!
Молодая женщина с трудом заставила себя успокоиться – каким бы подлым он не был, но здесь, во дворце, Андрис не посмеет причинить ей вред. Он же не идиот.
Поняв, что Катрина перестала вырываться, Андрис Йоргус отпустил ее. Молодая женщина тут же отскочила от него подальше, враждебно уставившись кошачьими изумрудными глазами.
– Что тебе надо?
– Ответ на один интересующий меня вопрос.
– Ты никогда не получишь на него ответ, – холодно ответила Катрина.
– Ну, почему же, – насмешливом ухмыльнулся Андрис. – Уверен, что сегодня, наконец, ты расскажешь, куда спрятала выродка.
– Зачем ты хочешь это знать? – непонимающе смотрела на него Катрина. – Ты отказался от него, от меня, ты считаешь его выродком… Зачем тебе сын?
– Не твоего ума дело, – тихо процедил мужчина. – Ты что возомнила о себе?! Ты. Пустышка. Низкое существо. Ты всего лишь императорская подстилка, не больше, а строишь из себя… – в его взгляде появились презрение и ненависть.
– Я ничего не строю из себя, – устало пробормотала Катрина. – И никогда не строила. Я стараюсь вести себя незаметно.
Мужчина стал хохотать. Приглушенно, но зло и насмешливо. Она ненавидела этот смех.
– Незаметно?! – прошипел он, когда успокоился, и сделал несколько шагов по направлению к ней. – Ты считаешь, что став любовницей императора, ты ведёшь себя незаметно? Серьезно?!
– Да, – твёрдо ответила Катрина. – А теперь оставь меня! У меня нет ни времени ни желания разговаривать с тобой!
– Даже так? – зло прищурится Андрис, а молодая женщина подумала, как она могла когда– то влюбиться в него. Почему она была так слепа?!
– Ладно. Не хочешь говорить – не говори. Про сына не говори. А про дочь от Ансара не хочешь рассказать?
– Иди к демонам! – уже начала злиться Катрин. – Убирайся!
– Когда в следующий раз будешь ее навещать, передай Мадлен Роннигус, что я до сих пор поклонник ее неземной красоты.
– Да как ты… Откуда ты… узнал? – недоверчиво выдохнула Катрина, чувствуя, как материнское сердце замирает от тревоги и беспокойства.
– О, совершенно случайно, поверь, – холодно улыбнулся Андрис. – И, кстати… наверное, вы больше не увидитесь с Олией. Да, скорее всего, – задумчиво добавил.
Произнеся эти ужасные слова, аристократ повернулся и спокойно отправился к двери, но Катрина, конечно, словно коршун, набросилась на него. Схватила за лацканы костюма и в ярости затрясла высокое мускулистое тело мужчины.
– Почему? – яростно прошипела молодая женщина.
Сверху вниз на неё смотрели ледяные водянистые глаза Андриса.
– Почему? – равнодушно переспросил он и бесстрастно выдал: – Потому что именно в данный момент сотни «невидимок» напали на приют пустышек Мадлен Роннигус. Ну, они могут напасть только с одной целью, ты же понимаешь?
Катрина зашаталась, кровь отлила от лица, и молодая женщина ещё сильнее вцепилась в стоящего негодяя.
– Нет, этого не может быть, – она потрясенно смотрела в лицо. – Ты не мог… ты же… за что?
– При чем тут я, Кати? – с деланным удивлением ответил Андрис. – Я не при чем.
– Там Энди, – беззвучно прошептала Катрина, умоляюще заглядывая в холодные глаза бывшего возлюбленного.
– Не ври, – жестко ответил Андрис. – Его там нет. Я выяснял.
– Его привезла в приют не я. Другая женщина назвалась его матерью, – прошептала Катрина с несчастным видом. – Он там под другим именем… Чтобы ты не нашёл его.
Лицо мужчины заледенело.
– Ты сдала моего сына в приют? Ты. Моего сына. В приют. Для пустышек? – последние слова он буквально выплюнул.
– Да.
– Под каким именем? – ледяным тоном спросил Андрис.
– Никас Сорус, – обреченно выдохнула Катрина.
– Глупое имя, – язвительно выдавил Андрис. – А ты – глупая гусыня, – презрительно добавил.
– Спаси их, – умоляюще прошептала испуганная молодая женщина. – Пожалуйста.
– Сына я спасу, – прозвучал резкий голос. – А твою дочь… уволь.
С этими словами мужчина спокойно вышел из покоев Катрины.
Андрис вышел, а молодая женщина осталась стоять посреди роскошных покоев в ужасе и растерянности.
«А твою дочь – уволь», – гулко билось в голове.
В бессилии она пальцами зарылась в волосы: «Что же делать?»
Нужно что-то делать. И немедленно. Ее дети в опасности, а она растерялась и непозволительно долго медлит с принятием решения. Андрис может и попытается спасти Эндрю. А Олия? Ее малышка, маленькая красавица. Кто спасёт ее?
Катрина давно подозревала, что Андрис связан с «невидимками», уж очень он всегда презирал пустышек, но все же подтверждение этому нанесло ей ещё один удар. Спасёт он сына или нет? Ведь он отказался от него, от них двоих восемь лет назад, когда узнал, что Катрина забеременела от него.
Андрис был в жуткой ярости. Считал, что она специально забеременела, чтобы окончательно привязать его к себе, чтобы он содержал её. А она не специально, случайно. Но потом не смогла сделать так, как он требовал, и он вышвырнул ее из дома, который до этого купил для неё, для них.
Они выживали тяжело. Катрина в то время училась в университете, и если бы не мама, которая не сказала ни слова упрёка, они бы не выкарабкались.
Молодая женщина спохватилась. О чем она сейчас думает?! К чему ненужные воспоминания? Надо спасать детей! И у неё остался только один выход.
Катрина выбежала из покоев, не успев ни переодеться, ни привести себя в порядок. Помчалась со всех ног обратно в покои императора, бесцеремонно расталкивая вельмож, уже толпящихся перед дверьми, пришедшими выразить своё сочувствие и участие Ансару.
Подхалимы! Лжецы! Все одинаковые! Никому нельзя верить! Во дворце она доверяла только одному человеку – герцогу Йоргусу, хотя Ансар и не любил его.
Придворные аристократы шипели, ворчали, тихо возмущались, но никто не посмел ее задержать или не пропустить.
Взбудораженная молодая женщина буквально ворвалась в покои императора и почти бегом добралась до кровати Ансара, упала на колени и подняла на шокированного любимого умоляющие глаза:
– Умоляю, выслушай! Пусть все уйдут! Это вопрос жизни и смерти!
Потрясённый и заинтригованный император велел всем покинуть его покои.
И тогда она заговорила – быстро, эмоционально, понимая, что это, скорее всего, конец. Конец всему. Их любви. Ее обеспеченной жизни. Возможности содержать детей в лучшем приюте империи. Конец красивой сказке. Она давно должна была признаться, но страх удерживал от признания.
Катрина говорила и не отводила глаза от любимого человека. А ведь она любила его. Очень сильно. Больше него она любила только своих детей, Эндрю и Олию.
Она рассказывала, как училась в университете и полюбила Андриса, как он бросил ее, когда узнал о беременности, как она родила сына, и ей было тяжело, но у неё была мама, которая помогала. А потом Катрина Торис с отличием закончила столичный университет, и стала сама преподавать в нем. Талантливую ученицу с восторгом приняли на должность преподавателя. Жить стало легче. Но потом мама умерла, это стало ударом, но они с сыном справились, потому что Эндрю был самым замечательным ребёнком на свете, очень серьезным и умным.
А потом император Ансар с ознакомительной проверкой прибыл в их университет для пустышек. Они познакомились, и с ее стороны это была любовь с первого взгляда. Наверное, с его тоже. Это было словно вспышка молнии. Она помнит.
Закрутилось, завертелось. И она решила скрыть от Ансара то, что у неё уже есть внебрачный сын. Ей было стыдно. Нет, не за сына, за себя, за своё легкомысленное в прошлом поведение. За то, что ее бросили и выкинули на улицу, словно ненужную вещь.
Эндрю все понял и согласился отправиться в лучший в империи приют. Под чужим именем. Чтобы его подлый отец никогда не смог его найти, а император Ансар о нем не узнал.
Она стала фавориткой Ансара. Катрина считала честью и счастьем для себя любовь императора и ценила своё положение.
А потом она забеременела. Снова. И снова, несмотря на траву, которую специально пила по графику. Когда узнала, то было поздно что-то предпринимать, да она никогда бы и не пошла на это.
Катрина испугалась, что будет так, как с Андрисом, и Ансар тоже выкинет ее из своей жизни, словно ненужную вещь, поэтому от всех скрыла свою беременность. Это было несложно: у неё всегда был очень маленький живот, и можно было долго не скрываться, а потом она уехала надолго, они тогда ещё поссорились, потому что Кати специально спровоцировала ссору. За это время тайно родила Олию, нашла кормилицу, а потом, когда дочь подросла, сдала ее в приют Мадлен Роннигус на Севере империи.
Катрина видела, что по мере того, как она быстро говорила, практически тараторила, ведь времени не было совсем, глаза мужчины холодели, а черты лица словно заострялись. Ей казалось, что, если сейчас провести ладонью по щеке Ансара, то можно порезаться.
Она замолчала. Взволновано вдохнула полной грудью, потому что, пока говорила, почти не дышала. Они смотрели в глаза друг друга, и Катрина отчетливо видела, что император отдаляется от неё. Закрывается. Сердце защемило и застыло – он не простит. Не простит многолетнего молчания и лжи.
– То есть… у меня есть дочь? – на всякий случай переспросил Ансар странным чужим голосом. Словно другой человек разговаривал с ней.
Катрина кивнула, в глазах сверкали слезы.
– Да. Олия, – глухо ответила она. – Твоя маленькая копия.
– Сколько ей лет? – желваки заиграли на строгом лице, а взгляд стал ещё более жестким.
– Четыре года.
– И почему же именно сегодня ты решила просветить меня на ее счёт? – ледяным тоном поинтересовался Ансар.
– Потому что на приют Мадлен Роннигус должны напасть «невидимки», – бескровными губами прошептала Катрина. – Надо спасти детей.
– Откуда узнала?
– Андрис… сказал.
Некоторое время Ансар молча смотрел в глаза молодой женщине. Если бы взглядом можно было убивать, то она уже замертво упала бы к ногам императора.
– Позови герцога Йоргуса, – наконец тихим и ровным голосом проговорил император, отворачивая лицо и уже избегая смотреть на фаворитку.
Уж лучше бы он накричал на неё, ударил, отшвырнул от себя, чем это ледяное спокойствие.
Глава 19
Мадлен тяжелым взглядом осмотрела своё потрепанное «войско». Из десяти Фурий осталось семь. Три сестры погибли. Оставшиеся семь, в том числе и она, были не в лучшем состоянии. Она уже не ориентировалась, сколько прошло времени с начала битвы. Ей казалось, что уже целую вечность она колет, режет, хлещет, отбивается, нападает.
Огромные крылья подпалили ещё в нескольких местах. Тело, не защищенное заговоренными доспехами, было изранено, но Фурия не сдавалась и билась до последнего.
И совершенно неожиданно вдруг она поняла, что подоспела помощь. Та, что обещал Диннар.
Маги. Сильные. Опытные. Много. Несколько десятков.
Она узнала их. Герцог Аверин. Граф Террич. Барон Дарни и ещё много других.
Огромный вздох облегчения. Теперь все будет хорошо.
Поздно. И в то же время вовремя. Так тоже бывает.
С новыми силами Мадлен бросилась на очередного врага.
***
Диннар Роннигус изумленно и радостно подобрал с земли фоннор, который шумно вибрировал. Он нажал на кнопку и поднёс к уху аппарат, и сразу же широкая грудь мужчины высоко поднялась и опустилась в шумном вздохе облегчения. Он оторвал фоннор от уха и громко, еле сдерживаясь, проговорил в переговорное устройство, связывающее его с лидерами групп.
– Открывайте купол… Безопасно.
Напряженные и безумно уставшие парни и девушки, которые совсем недавно по приказу командира Роннигуса заняли свои места в ожидании чуда, выполнили нужные манипуляции – прокрутили рукоятки на окровавленных кинжалах – артефактах защиты приюта, опуская защитную завесу. До этого они дружно, вместе с оставшимися в живых полицейскими, собирали кинжалы на поле битвы, вытаскивая их из «невидимок» и вервольфов.
По аллее шли сильно потрепанные фурии, ставшие от этого ещё страшней, и несколько десятков мужчин, по внешнему виду которых тоже было явно заметно, что они не просто мимо проходили, а успели поучаствовать в кровавом сражении.
– Отец! – первым недоверчиво хрипло выдохнул Рональд и быстрым широким шагом направился навстречу идущим. Затем побежал, уже не стесняясь.
– Рон! Мальчик мой! – воскликнул высокий крепкий мужчина, на которого Рон был очень похож, и тоже чуть ли не бегом двинулся навстречу Рону. – Хвала богам! Живой!
Мужчины обнялись. Взрослый и еще мальчишка. Отец и сын. Оба потрепанные и окровавленные, израненные и уставшие, но безумно счастливые. Их обьятия были такими крепкими, душевными и тёплыми, что напряжённые лица вокруг стали понемного оттаивать. А потом и другие дети кинулись к родителям. Марк, Алек.
Как потом выяснилось на помощь приюту бросились многие родители, чьи дети находились на воспитании сестры Мадлен. Герцог Аверин собрал хорошую боевую группу – он знал, чьи дети, подобно Рону, воспитывались у Мадлен, и как только обо всем узнал от Диннара Роннигуса, оповестил всех об опасности, нависшей над детьми.
Таким образом, совсем этого не ожидающие, «невидимки» за стенами приюта были сначала атакованы яростными фуриями, а затем взбешёнными магами, на чьих детей они собрались напасть. У них практически не осталось шансов победить.
Гораздо труднее было тем, кто сражался внутри приюта.
Дети, маги, полицейские, фурии радостно обнимались, ещё не до конца веря, что они справились, что все позади.
Диннар и Мадлен недоверчиво осматривали друг друга – они живы и все получилось? Никто из детей сильно не пострадал, и даже приют стоит на месте целый и невредимый.
И только невысокая худенькая фигурка стояла одиноко в стороне под деревом со странными синими листьями, которые практически скрыли ее от окружающих.
Лена устало и немного удивленно смотрела на всех вокруг.
«Что за ужасный мир… Настоящие фурии, оборотни… Куда я попала?.. Уж лучше бы осталась в лаборатории доктора фон Дока. Там, по крайней мере, все понятно».
Она повернулась и на ватных ногах поплелась в дом, пока ее никто не остановил. Очень хотелось пить и поменять одежду, пропитавшуюся чужой кровью, от специфического запаха которой начинало тошнить.
Лене было плохо и больно. Да, она спасала жизни детей и полицейских. Но она убивала. Собственноручно отнимала жизни. Много жизней. Она все– таки стала убийцей. Такой, какой хотел видеть ее доктор Крауф. Хладнокровной. Совершенной. Идеальной. На ней не было ни одной раны, ни одной серьезной царапины, когда она… стольких убила. Осознание этого вызывало шок. Боль. И тошноту. Нет ничего хуже, чем отнять чью– то жизнь, пусть и заслуженно. Это серьезный грех. Когда началась мировая война, мама все время об этом говорила и переживала за отца, который ушёл на фронт.
Лена не знала, куда идти, и пошла в больничную палату. Она помнила, что в ней были графин с водой, душ и кровать. Это все, что сейчас ей было нужно – она в буквальном смысле валилась с ног от усталости. Сегодня было очень сложно, потому что вервольфы с помощью темной магии высасывали из нее жизненную энергию, которая с трудом успевала восстанавливаться. К такому развитию событий ученые Третьего рейха ее не подготовили.
Палата была пуста. Интересно, куда запропастилась сестра Марисса? Она ее не видела уже несколько часов.
Лена жадно выпила два стакана воды и зашла в душевую, с облегчением скидывая грязную одежду и вставая под душ. Картинки боя продолжали мелькать перед глазами, напрягая, раздражая, не оставляя в покое, вновь возвращая в тот кошмар, когда она метала кинжалы и не могла смотреть, как они попадают в жертву.
Она прицеливалась, кидала и закрывала глаза, уже зная, что оружие все равно достигнет цели. Она отстранялась от того, что ее окружало, и это помогало. Просто очередное учение, эксперимент доктора Крауфа, а не смертельный бой, от итога которого зависели сотни чужих жизней.
Тёплая вода стекала по длинным волосам, острым плечам, по стройной худой спине, длинным ногам, смывая чужую кровь и доставляя наслаждение.
Несмотря на шум воды, на то, что девушка погрузилась в себя, вновь и вновь переживая произошедшие события, она услышала, как в душевую кто-то вошёл, хотя этот кто-то и очень тихо вошёл, осторожно, словно крадясь.
Лена понимала, что стоит обнаженная и на неё смотрят, что ей должно быть стыдно, но повернуться и прогнать Рона Аверина было элементарно лень. И стыдно тоже не было. Сейчас ей было стыдно за другое – за убийства.
Девушка «услышала» и узнала его запах, ведь в последних схватках он постоянно был рядом, как и командир Роннигус. Они помогали, охраняли ее, будто два ангела-хранителя. Несколько раз Рон действительно помог и отразил удары, предназначенные ей, в результате чего его серьезно ранили в правую руку. Возможно, она и справилась бы тогда сама, а, возможно, и нет, ведь вервольфы высасывали и из нее жизненную энергию. В результате она слабела, что сказывалось и на молниеносней реакции, и на нечеловеческой ловкости.
Может Рон пришёл за медицинской помощью, ведь он был серьезно ранен? Хотя сейчас пришли бы все парни, девушки и полицейские – всем крупно досталось. Значит, нет. Вспомнив его пристальные внимательные взгляды, Лена неожиданно поняла, что он искал ее, поэтому сейчас здесь. Но осознание этого не напрягло ее, а почему-то, наоборот, успокоило.
Постепенно Лена забыла, что не одна, расслабилась и, наконец, беззвучно заплакала от облегчения, что все закончилось, и больше никого не нужно убивать. У нее было чувство, словно вскрылся болезненный гнойный нарыв.
Слезы текли из закрытых глаз и смешивались с водой. Лена обняла себя уставшими слабыми руками, пытаясь сдержать внезапную крупную дрожь, которая стала сотрясать ее – нервы давали о себе знать.
Рон, который, забыв о приличиях, заворожённо смотрел на тонкую хрупкую девичью фигурку, стоящую под водой, заметил, как она вдруг затряслась, и как стали вздрагивать худенькие плечи.
Еления плачет? Самая сильная и смелая в мире девочка плачет?
Сердце сделало кульбит и подскочило где-то к основанию горла, затрудняя дыхание, которое совсем перехватило от внезапного волнения.
Рон сделал шаг вперёд и вдруг замер в растерянности – он не мог вот так подойти к Елении. Осмотрелся, схватил огромное полотенце, видимо, приготовленное ею, и уже более решительно направился к вздрагивающей девушке.
Выключил воду, уже смывшую чужую кровь, осторожно закутал худенькую фигурку в полотенце и легко поднял на руки, бережно прижимая к груди. Боль в раненой руке выстрелила, и рана словно задергалась, но Рон никакого внимания на это не обратил. Сейчас он думал о другом. Как такое воздушное создание, которое весит не больше перышка, смогло победить несколько огромных сильнейших вервольфов и десятки «невидимок» – взрослых сильных мужчин?!
Еления не сопротивлялась его объятиям и была совершенно безвольной, положив уставшую голову Рону на грудь.
– Ты чего, Еля? – тихо спросил Рон, с опаской заглядывая в бледное осунувшееся лицо. – Все закончилось. Не плачь.
– Хочу домой, – подняла на него огромные заплаканные глаза Еления. – К маме и Карлу. Хочу. Вернуться. Домой.
Девушка не возмутилась, что Рон вошел и смотрел на неё, взял на руки, а теперь прижимал к себе, словно драгоценность, и он еле заметно облегченно выдохнул.
– Кто такой Карл? – осторожно поинтересовался, а сердце замерло в ожидании ответа.
– Мой старший брат, – голубые глаза несчастно смотрели на него.
– А где живут твои мама и брат? – с искренним интересом поинтересовался Рон, медленно выходя из душевой и направляясь к кровати, на которой до этого спала Еления, когда находилась без сознания.
– Уже. Нигде. Не живут, – медленно и на удивление четко ответила Еления, отворачивая лицо, и вновь всхлипывая. – Их… убили.
– Кто? – словно громом пораженный Рон остановился у кровати, все ещё держа девушку на руках. – За что?
– Злые нехорошие люди, – по-детски тихо ответила Еления и положила голову ему на плечо, закрывая уставшие глаза. – Ни за что… Будешь мне братом, Рон? Названным? – тихо пробормотала заплетающимся языком. – Мы как побратимы с тобой теперь… у папы так было на фронте.
– Нет уж, извини, – немного обиженно ответил Рон, чувствуя волнение. «Брат?! Не хватало ещё!». – Что такое «на фронте»?
– На войне, – уже совсем еле слышно прошептала Еля, практически «вырубаясь». – Почему не хочешь?
– Потому что я хочу стать твоим парнем, – твёрдо ответил Аверин, с нежностью смотря на уже полудремлющую девушку у него на руках.
– Моим… кем?.. а зачем? – тихо прошелестели бледные губы Елении, которая с трудом попыталась открыть глаза, но у неё уже ничего не получилось.
