Текст книги "Пустышка (СИ)"
Автор книги: Натали Палей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
В полицейском участке Лену продержали сутки. Она так и не заговорила, боясь сказать лишнее. Пока полицейские решали, что с ней произошло, и какие меры в отношении нее предпринять, Лена наблюдала, собирала информацию и анализировала на удивление трезво. Хотя почему «на удивление»? Для удивления как раз не было причин. По крайней мере, для неё. А в памяти все время возникал последний день, тот самый, когда она еще отчётливо понимала, что с ней происходит.
В то утро будильник зазвенел громко, неумолимо, и она, еще секунду назад крепко спящая на узкой короткой кровати, мгновенно проснулась, широко открыв голубые глаза.
Не прошло и минуты после последнего громкого трезвона, а она уже застелила кровать, умылась и почистила зубы. Потом позавтракала безвкусной овсянкой, выпила остывший чай, уже стоявший на столе в камере, поменяла длинную просторную белую ночную рубашку на точно такую же, но дневную, причесалась и заплела длинные волосы в косу, села на прикрученный к полу металлический табурет около такого же металлического стола и стала ждать, когда за ней придут.
Ждать оставалось минут пять.
Лена села, выпрямила спину и сложила руки на коленях. Замерла. Закрыла глаза.
Так, совершенно не двигаясь, она могла просидеть ровно восемнадцать часов сорок две минуты и шестнадцать секунд. Именно это время недоверчиво выдавил из себя два дня назад доктор Крауф, в очередной раз проверяя ее выносливость. Сейчас же оставалось всего пару минут ожидания – доктор всегда был пунктуален.
Уже шесть месяцев и четырнадцать дней Лена жила в этой камере, два на три метра, в которую умудрились запихнуть все: узкую небольшую кровать, как раз под ее рост метр шестьдесят пять, небольшой стол, стул, умывальник. Три раза в день девушку выводили в туалет.
Она знала, что и этих месяцев у нее уже могло не быть, ее попросту должны были уничтожить, как и всех, кто шел против "Черного ордена" Третьего рейха Германии, если бы доктор фон Док не забрал ее, брата и маму для своих страшных исследований.
"Черный орден" СС – "орден чистокровных", элита рейха. Ещё несколько лет назад обычные граждане не слышали об этом ордене, теперь одно упоминание о нем наводило ужас на всех простых людей.
СС строился как настоящий монашеский орден. Высшую, руководящую ступень образовывали посвященные. Большую же часть ордена СС составляли монахи-воины «мертвая голова», принявшие посвящение в спецшколах – орденсбургах. Сюда попадали только арийцы чистого нордического типа после прохождения отборочных тестовых испытаний. Тайная доктрина в самой краткой формуле: «Верить, повиноваться, сражаться! Точка!»
Эсэсовцы, удостоенные приема в бурги, постигали там в числе прочего и тайное знание о том, что смерть для них – сознательный акт самоотречения ради служения «Черному ордену». Посвященные приносили обеты и вступали на «путь сверхчеловеческой судьбы», оказывались «на той стороне» бытия, где царила иерархия секты.
Посвященные готовились к явлению богочеловека, которого пришлют на Землю высшие силы после того, как изменится равновесие духовных сил в мире после уничтожения «низших рас».
Для тех, кто вступал в школу, дороги назад не было. Если эсэсовец оступался, сбегал из школы, он уничтожался вместе с семьей, женой, детьми. Таковы были неумолимые законы СС.
Старший брат Лены, Карл, сбежал из такой школы, не согласный с доктриной и испуганный тайными знаниями, полученными в спецшколе. Именно от него Лена и мама узнали всю правду о "Черном ордене" и обо всем остальном. Конечно, Карла быстро выследили, схватили, и всю их семью должны были немедленно уничтожить, как врагов Третьего рейха, когда неожиданно в их судьбу вмешался доктор Оливер Крауф, старый друг умершего отца, которого Лена не видела уже много лет. Он обратился к своему начальнику, доктору фон Доку, в лаборатории которого работал, а тот попросил за семью Лайбертов у самого Гитлера. Попросил отдать их ему для опытов, которые он проводил в своей секретной лаборатории по приказу Гитлера.
Сначала Лена не понимала, что за опыты и исследования проводятся в лаборатории доктора фон Дока. А когда поняла… уж, лучше бы она ничего не знала и не понимала. В секретной лаборатории доктора фон Дока, в которой работал и доктор Крауф, создавали совершенного бездушного солдата, неуязвимого для пуль и запрограммированного убивать не раздумывая.
Маму и брата она больше не видела, но доктор Крауф давал понять, что они пока живы, как и сама Лена.
Девушка вздрогнула и открыла глаза, потому что железная огромная дверь камеры бесшумно открылась. В здании лаборатории вообще все предметы были бесшумными и отрегулированными, чтобы ничто не мешало ученым создавать свой шедевр – совершенного убийцу. Но у Лены теперь был идеальный слух.
В открытую дверь уверенно вошел доктор Крауф, невысокий худощавый пожилой мужчина с умными серыми глазами. Лена не знала, что чувствовала к этому человеку. С одной стороны, он спас ее семью, но, с другой, – обрек на страшное существование, которое не пожелаешь никому. Она была одновременно и благодарна ему и зла на него.
– Доброе утро, Лена, – тепло улыбнулся доктор.
К удивлению девушки он все время так улыбался, когда приходил за ней и уводил в лабораторию. Она не знала, за всеми ли подопытными приходили сами доктора, которых вместе с доктором фон Доком и доктором Крауфом было всего семь человек, но за ней определенно.
– Доброе утро, доктор Крауф, – ровно ответила Лена и поднялась, полагая, что сейчас они пойдут как всегда в лабораторию, но тот остановил ее.
– Присядь пока, девочка. Сегодня другой распорядок дня. Мне нужно многое рассказать тебе.
Не показывая удивления, Лена села обратно на табурет с такой же прямой спиной, как сидела до этого.
Доктор прикрыл за собой дверь и даже, к недоумению девушки, закрыл ключом изнутри, чего никогда раньше не делал. Невольно Лена почувствовала тревогу.
Вошедший встал рядом с умывальником, сверху вниз смотря на неё. Взгляд уставших серых глаз стал вдруг очень серьезным, а улыбка исчезла.
– То, что я сейчас расскажу тебе, я не имею права раскрывать, но дело в том, что я не совсем тот человек, за которого ты меня принимаешь, и теперь все изменилось.
Лена не пошевелила даже пальчиком, ничем не выдавая волнение и удивление. За несколько месяцев во власти сумасшедшего доктора фон Дока и не менее странного доктора Крауфа она научилась почти в совершенстве владеть эмоциями.
– Давай обо всём по порядку, – вздохнул доктор Крауф и потер лоб, словно пытаясь угомонить сильную головную боль. – Несколько недель назад добровольцам из "Черного ордена" ввели наш препарат и забросили в одно местечко – в Арденны на севере Франции, где они попали в окружение. Понимая, что они участвуют в эксперименте, и, чтобы избежать плена, все солдаты покончили с собой. После этого связь с ними прервалась, и некоторое время мы ничего о них не знали.
Лена почувствовала невольное волнение. Мысль о том, что учёные стали испытывать препарат не только на людях, находящихся здесь, но и на солдатах, ужаснула ее.
– Однако, через три дня после этого, нашим разведчикам удалось взять языка-англичанина, который на допросе показал, что в тылу наступающих союзных войск действует небольшая, но очень опасная группа немцев – диверсантов, у которых они заметили полное пренебрежение к жизни, отчаянную смелость, невероятную физическую силу и удивительную способность без вреда для своего здоровья рвать электрические провода.
– Зачем вы мне это рассказываете? – не сдержавшись, враждебно спросила Лена.
За последние полгода ужасный препарат из лаборатории доктора фон Дока сделал ее, робкую и пугливую, неуверенную в себе девочку шестнадцати лет очень выносливой, сильной и отчаянно смелой.
– Ты сейчас все поймешь. В тыл к противнику мы отправили специальную разведывательную группу, задачей которой было найти этих диверсантов и описать их действия. Группа свою задачу выполнила. Она обнаружила… двух зомби.
Лена невольно уронила челюсть от изумления: "Зомби?!"
– Группа представила подробное описание их действий. По словам разведчиков, они лично видели, как двое людей в нашей форме внезапно напали на лагерь американских солдат. Американцы открыли огонь из автоматов, бросили в них несколько гранат, однако это не причинило наступающим абсолютно никакого вреда. В результате примерно двадцать американцев отступили перед двумя зомби.
Доктор замолчал. Лена потеряла дар речи от ужаса. В ее расширенных испуганных глазах стоял вопрос: "Вы делаете из живых людей зомби?!"
Глава 7
Доктор Крауф присел на краешек кровати девушки, и у неё создалось впечатление, что до этого момента он еле стоял на ногах.
– Лена, ты так и не поняла, кого создавали в лаборатории? – спросил устало доктор.
– Нет, – потрясенно прошептала Лена. – Я считала, что совершенного человека.
Во взоре пожилого доктора появилось странное выражение – насмешливое, снисходительное. Потом его глаза заблестели от еле сдерживаемых переполнявших эмоций.
– В лаборатории доктора фон Дока создавали зомби… Попытка наших разведчиков вступить с ними в контакт не увенчалась успехом. Судя по всему, зомби иначе, чем до смерти, воспринимали происходящее, не понимали человеческую речь, сами не могли издать ни единого звука, а любое живое существо принималось ими за врага, которого надо было уничтожить. Лена, это означает, что Карл Хайнс фон Док создал то, что хотел: бездушную совершенную машину для убийства.
– Я тоже стану зомби? – выдавила из себя Лена, в ужасе уставившись на доктора.
– Нет, ты не станешь, – со странным удовлетворением ответил доктор Крауф, – но… так получилось, что… один из тех зомби в Арденнах был твой брат – Карл. Думаю, ты должна об этом знать.
Лена почувствовала, что ей как будто дали под дых и стало невозможно дышать. Она во все глаза уставилась на доктора, от ужаса не в силах произнести ни слова, в неверии качая головой. Несколько минут в камере стояла полная тишина.
– Карл? Мой брат? Этого не может быть… Почему он?
– Девочка моя, – доктор тяжело поднялся и подошел к девушке, хотел погладить ее по волосам в знак успокоения, но она отшатнулась от него в ужасе, неуклюже свалившись с табурета на пол и спрятав несчастное лицо в ладонях.
– Прости меня, девочка, но я мог спасти только одного из вас троих, – тихо проговорил доктор. – Твои мать и брат выбрали тебя.
– Выбрали меня? – словно сомнамбула повторила Лена, поднимая голову и потерянным взглядом блуждая по бледному лицу доктора.
– У меня очень мало времени, – немного раздраженно проговорил мужчина. – Нет времени для долгих объяснений. Все потом. Поэтому внимательно слушай и не перебивай. Твой отец был моим другом. Когда он умирал, я пообещал заботиться о вас, ты знаешь это. И все было бы хорошо, если бы Карл не сбежал из спецшколы "Черного ордена". Когда я устраивал его в неё, то не подозревал, что он так слаб духом. У меня были на него большие надежды. Ну да ладно, теперь поздно сожалеть. Он подставил вас с матерью, вполне понимая, что за этим последует. Поэтому когда встал выбор, он выбрал тебя, чувствуя перед вами свою вину, хотя я хотел, чтобы это был он.
– Выбрал для чего? – еле слышно прошептала Лена.
– Я тайно от доктора фон Дока изобрел препарат, который делает человека сильнее, выносливее и так далее, но не превращает его в зомби, – тихо проговорил доктор. – Именно его все это время я испытывал на тебе, девочка. И ты прошла все испытания. Только пару раз, как ты помнишь, ты чуть не умерла, и один раз у тебя была клиническая смерть, но после этого я доработал его, и теперь он безупречен. И ты безупречна, Лена.
Девушка молча вопросительно смотрела на доктора, слишком пораженная всем услышанным.
– Дело в том, что этот препарат – дело всей моей жизни. Ты – совершенный человек, который очень вынослив, ловок, силен, и, что самое удивительное, ты также неуловима для пуль, гранат и всех других смертоносных орудий, но не потому что ты зомби – у тебя потрясающая молниеносная реакция и чутье на опасность. Девяносто процентов из ста ставлю на то, что ты умрешь только естественной смертью, от старости. И ты никогда не станешь зомби, Лена.
– Это правда? – недоверчиво выдохнула девушка.
– Чистая правда, – твердо ответил доктор.
– И теперь ваш препарат будут давать солдатам Третьего рейха? – спросила девушка.
Доктор непонятно усмехнулся:
– В том-то и дело, что нет, девочка. Мой препарат оказался никому не нужным. Нынешней Германии нужны послушные зомби-убийцы, а не совершенные солдаты, которые будут обладать умом и смогут сопереживать ближним. Через час меня арестуют и будут судить, как предателя, потому что о моих опытах узнали и доложили, куда следует. Препарат уничтожат, с тобой неизвестно что сделают: то ли сразу захотят уничтожить, то ли будут исследовать. У нас с тобой единственный выход.
– У нас есть выход, доктор? – горько спросила пленница. – Отсюда невозможно сбежать.
– Возможно. В другой мир.
Лена смотрела на доктора, словно на сумасшедшего.
– Ты мне нужна, чтобы я смог продолжить исследования по созданию совершенного человека. Теперь ты – ключ к человеческому совершенству. К сожалению, я не смогу взять записи, их нельзя перенести в другой мир, поэтому я их уничтожил. Только человеческое тело. Ты веришь в другие миры, девочка?
– Нет, – Лена обреченно опустила голову. Какие ещё другие миры? Доктор Крауф совсем сошёл с ума.
– А зря, – усмехнулся доктор. – Они существуют. И их много. Посвященные "Чёрного ордена" поклоняются черной магии и только примерно представляют, что есть другие миры, я же белый маг и поэтому знаю то, о чём они даже не догадываются.
– Но в нашем мире нет магии, доктор, – недоверчиво пробормотала Лена.
– Так думают непосвящённые, – снова усмехнулся тот. – Такие, как ты – обычные граждане. Посвященные белые и черные маги верят в обратное. Вернее, они знают, что магия существует.
– Это бред, – упрямо пробормотала Лена.
– Нет, не бред. Скоро ты в этом убедишься сама. Я уничтожил препарат, превращающий людей в бездушные автоматы для убийства, чтобы его нельзя было запустить в массовое производство, и уничтожил все записи лаборатории за много лет. Эсэсовцы теперь никогда не смогут создать зомби – убийц. А нам надо исчезнуть.
– Нам? А как же мама?
– Твоей мамы давно нет, – глухо прошептал доктор, отводя глаза. – Прости, но я не мог раньше сказать тебе. Она не выдержала испытаний.
Девушка опустила голову, а доктор стал рисовать на полу непонятные символы, но Лена особо и не всматривалась, погруженная в себя, оглушенная свалившимся горем. Мужчина протянул ей пузырек и уверенно приказал:
– Выпей до дна.
Несчастная пленница безучастно и послушно выпила – в принципе, ей стало все равно, что с ней будет.
– Лена, встань в круг. Или сядь, все равно.
В дверь громко забарабанили, и она сотряслась от ударов.
– Времени нет, девочка! – с досадой прошипел доктор, схватил безвольную девушку подмышки и перетащил в нарисованный круг, по четырем сторонам которого (север, юг, восток и запад) были разложены артефакты. – Слушай меня внимательно и ничего не бойся. Я все вычислил и во всем уверен. Мы выпили с тобой препарат и через пару минут как будто умрем.
Лена безучастно смотрела на него.
– Но это только на несколько мгновений, чтобы тела выдержали напряжение и нечеловеческое давление, возникающие при переходе в другие миры. Очнемся мы в другом мире. В магическом мире. Если вдруг мы перенесемся не вместе, я обязательно найду тебя, девочка, только ты дай знать о себе. Ты все поняла?
Лена была все также безучастна, а дверь камеры все сильнее сотрясалась от внешних ударов. Тогда доктор тоже встал в круг, замер и зашептал непонятные девушке слова. Она улавливала только "миры", "вселенная", "боги", "магия". А затем доктор совсем перешел на незнакомый язык.
Голова девушки была опущена, и она заметила, как наполнились светом диковинные старинные артефакты, в ушах зашумело, голова закружилась, и Лена поняла, что теряет сознание. Или умирает? Ведь доктор сказал, что они как будто умрут. Пусть все случится по-настоящему. Она устала жить и каждую минуту бояться.
Глава 8
Офицеры полиции деревни Зарес неизвестной Лене страны пришли к выводу, что она зачем-то вышла из дома и гуляла ночью в лесу, рядом с которым находился дом Радеусов. Поскольку ее нашли в одной ночной рубашке, они выдвинули версию, что возможно она «избранница Луны», которая, не осознавая себя, может гулять по ночам.
Именно это её и спасло – при нападении невидимок – «куклусклановцев» её не оказалось дома, а позже, когда она пришла в себя, то успела спрятаться в ветвистом густом кустарнике недалеко от дома. Убийство семьи Радеусов и сжигание дома произошло у неё на глазах, поэтому от шока она онемела и не могла прийти в себя до сих пор.
Лена поняла, что ее приняли за родственницу семьи Радеусов, которых сожгли в собственном доме те уроды в костюмах ку-клус-клана. Причём за родственницу именно Арианы Радеус, которая была обычной женщиной – пустышкой без толики магии, и на которую она якобы была еще и очень похожа. Анатоль Радеус был боевым магом и другом капитана Дина, поэтому родство с ним сразу исключили – последний знал в лицо всю родню погибшего Анатоля.
Да, эти странные офицеры говорили именно о магии, на чем Лена старалась не акцентировать внимание, чтобы не впасть в еще большую растерянность, чем она чувствовала сейчас. Она ощущала себя слепым новорождённым котенком, который ничего не понимал и абсолютно не знал, что ему делать. Но как котенок инстинктивно ищет маму, чтобы насытить свой крошечный желудок, так и Лена инстинктивно поняла, что ей пока нужно помалкивать и осматриваться.
Поскольку Лена «не смогла вспомнить» своё имя, где живет и есть ли у неё родители, не могла ничего написать, а документы сгорели в доме (так удачно решили офицеры), ее до выяснения личности и нахождения возможных родственников распределили в приют для несовершеннолетних пустышек, находящийся под патронажем сестёр милосердия.
"Приют для пустышек" – очень странное и непонятное название, но опять девушка не стала ничего спрашивать, даже жестами или мимикой, чтобы не вызывать лишнее подозрение.
Капитан Диннар Роннигус итак все время с большим подозрением смотрел на нее. Лене казалось, что его темные холодные глаза заглядывают ей в самую душу, видят насквозь и знают, что она вовсе не родственница Арианы Радеус, жены его друга, а наглая самозванка.
Огромный грозный полицейский из столицы провинции, к которой относилась деревня Зарес, вызывал у девушки необъяснимое чувство ужаса и паники, поэтому когда ей сообщили, что отправляют в приют, она почти обрадовалась – да хоть куда, только подальше от жуткого типа – Диннара Роннигуса, а там она разберется, куда и к кому попала.
Приют находился в столице провинции Сандрия домена Литвин, к которой относилась деревня Зарес. И именно туда отправили девушку в сопровождении полицейского на автомобиле какой-то загадочной марки.
Лена так и не поняла, как молоденький полицейский завел автомобиль и как управлял им, если постоянно поворачивался к ней, сидящей на заднем сиденье, и что– то рассказывал.
То, что полицейские обозвали приютом, тоже повергло Лену в ступор, когда она увидела его.
Это у них приют? У неё в городе был городской приют, она даже была в нём несколько раз с мамой, которая там подрабатывала, чтобы заработать для них с Карлом лишнюю рейхсмарку, поэтому девушка примерно представляла себе, как должен выглядеть приют. Этот же приют просто поразил её воображение.
Да куда она попала в конце концов?! Все это нелепый розыгрыш? Очередной эксперимент врачей? Но для чего и зачем? Чего хотел добиться доктор Крауф, забросив ее в это место? Какие испытать человеческие возможности? Выяснить, сможет ли она сохранить душевное равновесие, попав в ситуацию, где каждое последующее событие вызывает изумление?
Но Лена уже устала удивляться и "держать" лицо. Она – обычная испуганная девчонка, а не совершенный человек.
На территорию приюта они въехали через огромные кованые роскошные ворота с… горгульями? Лена проводила недоверчивым взглядом тех, кого видела только в книжках библиотек. Ещё ей показалось, что страшные горгульи повернули каменные головы вслед их автомобилю. Девушка резко отвернулась, а затем снова осторожно повернулась. Горгульи больше не следили за ней. У неё начинаются галлюцинации?
Автомобиль проехал по широкой ухоженной ровной дороге, вдоль которой росли одинаковые большие, ветвистые и очень красивые деревья с необыкновенными огромными резными листьями, которых Лена никогда раньше не видела и с интересом рассматривала. Листья на деревьях были сине-зеленые? Даже больше синие? Серьезно? Или у неё что-то с глазами? Она пригляделась. Такой оттенок листьев она видела только у редких домашних растений, таких как колеус синий или пуансетия голубая, но у огромных деревьев?
Она постаралась внимательней рассмотреть их, но не успела – дорога была не очень длинной и быстро привела их к огромному, светлому, красивому трехэтажному дому, построенному буквой пэ и больше похожему на дворец графини или герцогини, а не на приют для бездомных пустышек.
– Только в нашей провинции такой красивый приют для пустышек, – с удовольствием поведал парень – полицейский, совсем ещё молоденький и очень важный. – Тебе очень повезло попасть именно сюда, к сестре Мадлен. Сейчас тихо, потому что все дети и учителя на вечерних занятиях, но через часик будет шумно и весело. Тебе здесь понравится. Выходи, что ли.
Сам полицейский, которого звали Рудион, уже выбрался с водительского сиденья и открыл дверь для Лены, которая довольно нерешительно вылезла из автомобиля, откинула голову и недоверчиво ещё раз осмотрела фасад великолепного дома с узкими высоченными окнами и малюсенькими балкончиками.
– Все поначалу удивляются, когда попадают в приют, – довольно улыбнулся разговорчивый Рудион, заметив реакцию девушки. – Он впечатляет.
Выдержка и безэмоциональность Лены, которым она научилась за последние несколько месяцев, когда жила в камере при лаборатории доктора фон Дока, дали сбой, и она нервно хмыкнула, почти икнула, и зажала рот рукой, чтобы не разразиться нервным смехом.
Неожиданно в одном из окон второго этажа она увидела ухмыляющегося парня лет восемнадцати, который широко улыбался, подмигивал ей и, оттопырив большой палец правой руки и приподняв его вверх, показывал, что, мол, все отлично. Лена нерешительно замерла, не зная, как реагировать, когда услышала недовольный голос Рудиона за спиной.
– Это Рональд, один из воспитанников приюта, держись от него подальше, если не хочешь неприятностей.
Лена не стала улыбаться парню в ответ и повернулась к полицейскому, вопросительно посмотрев на него: «Почему?»
– Все беды, которые у сестры Мадлен случились за последние десять лет, с тех пор как она организовала этот приют, были связаны с этим оболтусом и его дружками.
Лена обернулась и снова посмотрела на окно второго этажа, где до этого видела улыбающегося Рональда, но теперь окно было закрыто занавеской, и больше ей никто не улыбался.
Сестра Мадлен вызвала у девушки не меньшее изумление, чем здание приюта, которое внутри было ещё прекрасней, чем снаружи.
Пройдя вместе с Рудионом по великолепной центральной лестнице, а затем по коридору второго этажа, покрытому мягким шикарным ковром, в котором ноги девушки утопали по щиколотки, Лена попала в кабинет директора приюта.
Рудион передал письмо и ретировался с видимым облегчением.
Сестре Мадлен на первый взгляд было лет тридцать пять – сорок. Она была одета в строгое коричневое платье с длинными рукавами, с белоснежными манжетами и с таким же воротничком, волосы были убраны под высокий белоснежный головной убор так, что не единой волосинки не выглядывало, а строгое лицо было с идеальными будто чеканными чертами лица без единой морщинки, с высоким лбом и светлыми нахмуренными бровями. Женщина была очень красива даже в монашеской одежде, и Лена подумала, что на это прекрасное лицо можно смотреть бесконечно.
– Ну, здравствуй, потеряшка, – мягко произнесла сестра, дочитав письмо, и подняв на девушку… фиалковые глаза. Фиалковые?! – Я – сестра Мадлен, директор приюта. А ты, как я поняла из письма, не помнишь имени?
Лена кивнула, не сводя с сестры завороженного восхищенного взгляда.
– Ну, нам надо же как-нибудь тебя называть, – по-доброму улыбнулась молодая женщина, изучающе осматривая девушку. – Поэтому я буду предлагать тебе имена, а ты кивни на том, которое тебе понравится. Хорошо?
Лена согласно кивнула, удивленная таким предложением.
– Мелисса?.. Жанета?.. Мирия?.. Тания?.. Глосия?.. Еления?.. – принялась перечислять сестра. – О, Еления? – почему-то удивилась она. – Тебе нравится это имя?
Лена неуверенно кивнула.
– Хорошо. Тогда пока будешь Еления Роннигус, – снова улыбнулась сестра, и на удивленный взгляд девушки пояснила: – Потерявшим память или просто не помнящим своё имя детям я даю своё родовое имя. А я – Мадлен Роннигус.
Лена неуверенно изобразила жестами огромного офицера, которого встретила в полицейском участке, и вопросительно посмотрела на сестру Мадлен.
– А, поняла, что ты хочешь сказать, – рассмеялась та и сразу словно помолодела на десять лет, став ещё красивее. – Тот огромный грозный полицейский, который напугал тебя, мой родной младший брат – Диннар Роннигус.
