Текст книги "До края вечности (СИ)"
Автор книги: Натали Ормонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
18
Мы с Дэсмондом и эрой Новитой сидели за большим столом, собравшись все вместе за завтраком. Я вновь была в окружении семьи. Людей, которых любила я, и которые любили меня. И вправду, однажды все возвращается вновь, только немного иначе. Тех, кого я любила и потеряла, я уже не смогу увидеть в этой жизни, хотя и знаю, что, там, за порогом вечности, мы обязательно встретимся вновь. Но жизнь не заканчивается, и на смену расставаниям приходят новые встречи, принося с собой радость и счастье. И любовь.
Вот только отец Дэсмонда не мог разделить этот завтрак с нами. Как не сможет разделить и все последующие за ним, если мы не сумеем предотвратить то, что так стремительно и неотвратимо надвигалось на нас, но названия чего мы пока не знали.
После того, как я прочла письмо и вернула его Дэсмонду, тот протянул его эре Новите, но та лишь покачала головой, отказываясь брать его.
− Нет, сын. Я не хочу знать, что там написано. Вернее, не так. Конечно, я очень хочу знать, кто повинен в том, что случилось с твоим отцом. Но чем больше я буду знать о том, что происходит, тем большую опасность я буду представлять. Если кто-то сможет узнать то, что знаю я, это может помочь погубить тебя. А этого я страшусь больше всего на свете. Поэтому, пока это возможно, я буду пребывать в относительном неведении. Храня единственный, но неизмеримо важный для меня секрет. Храня твоего отца.
− То, что с отцом случился сердечный приступ, который спровоцировал резкое падение магического потенциала, это ведь не правда? − Дэсмонд внимательно посмотрел на эру Новиту.
− Не вся, правда, сын. Приступ, или что-то очень похожее на него, действительно был, но произошел он вовсе не в этом доме в один из тихих и ничем не примечательных вечеров, как я всем об этом рассказывала. Все произошло в доме Леонардо Руссо, отца Теодора.
В тот день Энцо, твой отец, никуда не собирался. Но ближе к вечеру, перед ужином, к нам в дом пришел человек, которого прежде я никогда не видела. Он передал твоему отцу записку и ушел. Прочтя ее, Энцо ее немедленно сжег и сказал, чтобы я ложилась спать, не дожидаясь его. Как будто мне когда-то это удавалось сделать. А затем ушел, не попрощавшись, только бросив на меня долгий взгляд, перед тем как выйти за порог.
Ужин давно остыл, а стрелки на часах приближались к полуночи. Я задремала, не в силах противиться усталости прошедшего дня. Как вдруг какая-то сила разбудила меня. Что-то внутри меня будто кричало, что я нужна своему мужу. Нужна прямо сейчас, немедленно. Уже позже я поняла, что это была наша с ним супружеская связь, дающая нам возможность почувствовать боль друг друга на расстоянии.
Не знаю, как я нашла его. Сила, заключенная в наших брачных браслетах, просто вела меня. Приведя в дом Леонардо.
Все окна в доме были темными, как будто внутри никого не было или все уже легли спать. Входная дверь не была заперта, позволяя мне зайти внутрь. Комнаты первого этажа были темны и пусты, и только в дальнем конце коридора виднелся слабый свет. Подойдя ближе, я увидела, что он шел снизу, из подвала, о существовании которого в доме Леонардо я никогда не подозревала.
Конечно, и выходя из дома в ночь, и спускаясь в тайный подвал пустого дома, я понимала, что поступаю неразумно. Что, возможно, добровольно иду в ловушку, где меня ждет гибель. Но я также понимала, что там, в этой пусть и западне, меня ждет Энцо, которого я не могу оставить одного.
Спустившись вниз, я оказалась в магической лаборатории. Точнее, в том, что когда-то было ею. Потому что сейчас пол покрывали осколки колб, сломанные приборы и обломки мебели. Все выглядело так, как будто здесь произошло сражение.
У дальней стены я обнаружила их, Энцо и Леонардо. Леонардо был мертв. Энцо был еще жив, хотя и очень слаб. Как только я подошла к нему, в тот же момент зов, который вел меня сюда, прекратился. А брачный браслет, накалившийся к этому времени до предела, рассыпался пеплом, как и браслет на муже. Соединив нас, они исполнили свое предназначение, навсегда запечатлеваясь в шрамах на наших запястьях.
Энцо, он лежал, распростершись на полу, и я видела, как его сознание ускользает. Как медленно, но неотвратимо, уходит из него жизнь. Но он не был ранен физически, а это означало, что ему был нанесен магический удар. Казалось, что его магический контур был разорван, и магия покидала его тело, унося с собой жизнь.
В какой-то момент, когда я проводила осмотр, пытаясь найти место ранения, моя рука, на которой был надет подаренный твоим отцом браслет, на несколько мгновений соприкоснулась с его обнаженной кожей. И на это, пусть и совсем непродолжительное время, отток магии прекратился.
Конечно, тогда я не стала задумываться о том, почему так произошло. Я закатала один из рукавов рубашки Энцо и взяла его за руку, переплетя наши пальцы и плотно прижимая свое запястье с браслетом на нем к руке мужа. Магия опять перестала уходить из его тела, и спустя несколько минут его состояние улучшилось настолько, что он пришел в сознание.
Несмотря на это, Энцо все еще был очень слаб, и нужно было подождать некоторое время, прежде чем уходить из лаборатории. Вот только у нас не было этого времени. Потому что из противоположного конца подвала до нас доносился уже вполне ощутимый запах гари. Жидкости, вылившиеся из разбитых склянок, перемешались, вступив в химическую реакцию, которая в любой момент грозила перерасти в пожар или взрыв.
У меня не оставалось другого выбора, и я начала, капля за каплей, вливать свою магическую энергию в твоего отца. Когда-то давно, задолго до твоего рождения, он заставил меня пообещать ему, что я никогда не сделаю ничего подобного. Не стану рисковать своей жизнью ради кого-то другого, потому что дороже меня у него никого и ничего нет. К тому же, это был огромный риск − делиться собственной магией с тем, у кого разорван магический контур. В любой момент можно было упустить контроль над своим магическим потоком, и, из сочащегося капля за каплей, он в одно мгновение мог перерасти в полноводную реку, стремясь наполнить разорванный контур.
Но я нарушила обещание, не колеблясь ни на минуту. Сколько бы лет не проходило с момента первой встречи с твоим отцом, мое желание не разлучаться с ним даже на несколько часов никуда не исчезало, становясь с годами только сильнее.
Как я поняла уже позже, связав нас с Энцо браслетом и поделившись с ним своей магией, я на какое-то время объединила наши магические контуры в один. Это позволило нам покинуть дом, дойти до экипажа, стоящего на подъездной аллее, и доехать до нашего особняка. Подробности этого стерлись из моей памяти. Я хорошо помню только тот момент, когда очнулась, лежа полностью одетая на собственной постели, сжимающая в своей руке руку мужа, лежащего рядом.
Энцо был жив, но находился без сознания. И, несмотря на все мои попытки, в сознание он так и не пришел. Единственное, что мне удалось − это стабилизировать его состояние с помощью браслета. Сапфировые и рубиновые звезды, его составляющие, каким-то образом встроились в магический контур твоего отца, не давая ему перешагнуть край вечности. Но для того, чтобы вернуть его к полноценной жизни, этого было недостаточно.
Наступило утро, и вместе с рассветом стало известно, что Леонардо Руссо погиб в пожаре, внезапно охватившем среди ночи его особняк. Я поняла, что если всем станет известно о том, в каком уязвимом состоянии находится Энцо, то я не смогу защитить его. И тогда я придумала историю с сердечным приступом, объявив, что твой отец, герцог Ривельский, скончался. А когда с севера пришло известие о том, что ты, Дэс, чудом остался жив после внезапного нападения, я еще больше уверилась в том, что поступила правильно. Слишком много событий, связанных с нашей семьей, произошло за одну ночь, чтобы считать это простым совпадением.
Что до Леонардо, то занятие экспериментальной магией было его юношеским увлечением. Я даже не подозревала, что он занимается этим до сих пор. Возможно, возобновить эксперименты его побудило что-то или кто-то. Кто-то, кто причастен к тому, что произошло с Энцо. Виновен ли в этом Леонардо, и если так, то какова степень его вины?
Тьма сгущается, рождая предателей, появляясь там, где ее ожидали встретить меньше всего. Но вместе с ней рождаются и герои. Я верю, что даже в самые темные времена света, который горит в нас, будет достаточно, чтобы не сбиться с верного пути. И если не мы, то вы непременно сумеете разгадать имя того, кто скрывается за этой завесой тьмы, разрушив его паутину мрака.
19
Я шла через осенний парк, любуясь уже успевшими покраснеть листьями винограда, покрывающими серый камень стен больничных корпусов. За моей спиной остался экипаж, который привез меня сюда, и в котором остался Дэсмонд. Я не видела его сейчас, но точно знала, что его неотрывный взгляд будет сопровождать меня до тех пор, пока я не переступлю порог больницы. Перед тем, как позволить мне выйти из экипажа, он поцеловал меня так крепко, что мои губы все еще хранили вкус поцелуя. Вкус моего мужа, которого я так сильно любила и с которым не хотела расставаться ни на минуту. И который точно также не хотел расставаться со мной.
− Как бы я хотел держать тебя в стороне от всего этого, заперев дома и не выпуская, пока все не закончится, − сказал мне Дэсмонд перед тем, как мы попрощались. Но не могу, понимая, что ты − одна из центральных частей этой головоломки. И, оставляя тебя в неведении, я только подвергаю тебя еще большей опасности.
− Я буду очень осторожна, − улыбнулась я мужу, дотрагиваясь до его губ легким поцелуем. Поцелуем, который он перехватил, превращая в такой, воспоминания о котором не будут давать мне покоя до нашей следующей встречи.
Когда я вошла в свой кабинет, первое, на что упал мой взгляд, был оставленный на столе прибор для магической диагностики, который я не вернула доктору Руссо. Сегодня я должна буду встретиться с ним, чтобы доложить о результатах осмотра эра Бруни. И у меня оставалось не так много времени, чтобы решить, что именно я ему скажу.
В свете открывшихся фактов о том, что произошло с отцами Дэсмонда и Теодора, подозревать доктора Руссо в предательстве было бы очень логично. Вот только на самом деле все могло оказаться вовсе не таким, каким представлялось на первый взгляд.
Да, Теодор был сыном человека, который, со всей очевидностью, был связан с заговорщиками, предателями, злодеями − я даже не знала, как их назвать правильно. Но, вполне возможно, что он вел двойную игру, как и отец Дэсмонда. И, как и тот, пал безымянной жертвой этой необъявленной войны.
Знал ли доктор Руссо о том, с кем или с чем был связан его отец? Участвовал ли он в магических экспериментах, которые тот проводил? У меня не было ответов на эти вопросы, только предположения, которые я не могла доказать или опровергнуть. Что я знала точно, так это то, с какой горечью Теодор говорил о тех, кому он не смог помочь, кто умер на его руках после битвы Павших. И это знание не позволяло мне считать его предателем. Человек, до сих пор винивший себя в том, что не смог спасти чужие жизни, никогда бы не стал помогать тем, кто стремился эти жизни отнять.
Подумав об этом, я вновь вспомнила слова Элены из будущего. Слова, который были настолько важными, что я посчитала необходимым сказать их самой себе, несмотря на преграду времени и пространства.
Если ты считаешь что-то верным, не сомневайся в этом. И поступай так, как велят тебе разум и сердце.
Мы − это то, во что мы верим, и тот выбор, который мы делаем. Я поняла это очень давно. И та, другая я, напомнила мне о том, как важно следовать собственным убеждениям, не предавая их, не соглашаясь на меньшее и не стремясь выбрать более легкий путь. Делать то, что должно, не пытаясь за один шаг преодолеть путь в тысячу миль.
Прямо сейчас, в это мгновение, я была Эленой Фальконе, врачом-практикантом отделения магической физиологии центральной больницы Френцы. Рабочий день начался, и мой пациент, эр Бруни, уже ждал прихода своего лечащего врача.
− Как ваше самочувствие сегодня? − спросила я эра Бруни, зайдя в его палату. Как и накануне, он сидел в кресле у окна, но при виде меня поднялся в приветствии.
− Как это ни удивительно, но гораздо лучше, чем вчера, − эр Бруни подождал, пока я сяду, и только потом опустился обратно в кресло. − Не знаю, что за процедуру вы провели вчера, доктор Фальконе, но она очень помогла мне.
− Я очень рада. Предлагаю повторить ее сегодня, сейчас, если вам будет удобно.
Я не стала объяснять, что то, что я делала вчера, было не лечением, а диагностикой, которая не должна была оказать какого-либо влияния на состояние здоровья пациента. Получалось, что наведенный магический контур, воссозданный в непосредственной близости от больного, но без скрытых нарушений магических потоков и дефектов узлов, оказывал влияние на настоящий контур. Так могло происходить только в том случае, если наведенный контур встраивался в магический контур пациента, на некоторое время залечивая его дефекты и изломы. Это были они − те самые глубинные механизмы взаимодействия магического потенциала и магической силы, до сих пор никем системно неизученные. И сейчас у меня появился шанс хотя бы немного подступиться к решению этой задачи.
Приступив к процедуре, на проведение которой эр Бруни немедленно согласился, я, как и вчера, приступила к воссозданию его магического контура с помощью набора для магической диагностики. Уже зная, какой узел нужно заменить сапфировой звездой, мне удалось завершить контур достаточно быстро. Но сегодня я хотела пойти дальше. Я хотела встроить вторую сапфировую звезду в настоящий магический контур эра Бруни, используя наведенный контур как дополнительную защиту.
Но у меня не получилось этого. Как бы я не пыталась, сапфировая звезда не хотела удерживаться в настоящем магическом контуре. Требовалось что-то еще. Что-то, что помогло бы связать камень, обладающий «врожденной» магией, с магическими потоками пациента.
Понимая, что прямо сейчас мне не удастся решить эту задачу, я решила подойти к проблеме с другой стороны. Мне удалось установить, что наведенный магический контур на некоторое, пусть и непродолжительное время, встраивался в настоящий контур пациента, оказывая благотворное действие на организм. По сути, магический узел, отсутствовавший в настоящем контуре, попадал туда из наведенного и как бы распрямлял деформированные магические потоки, заставляя магию циркулировать в теле больного как должно.
Это означало, что мое предположение было верно, и магия могла быть универсальным средством лечения. Но для этого локальное воздействие должно было оказываться не на пораженный орган, а на магический узел или их связку, которые оказались деформированы. А это принципиально другой подход относительно того, что существовал сейчас.
Чтобы подтвердить свою теорию, я решила попробовать воздействовать на пораженный участок магического контура эра Бруни. Сложность была в том, что у него поврежденный магический узел отсутствовал. Это был тот самый искусственно вживленный, а затем удаленный магический накопитель. Но в ходе лечения, которое эр Бруни получал в больнице и которое помогало сохранить ему жизнь, на месте накопителя сформировался пучок магических линий. И именно на него я начала воздействовать небольшими дозами магии, постепенно увеличивая интенсивность магического излучения.
Я поняла, что появился отклик, когда примерно через десять минут магические потоки во всем контуре стали ровнее, а пучок магических линий немного уплотнился, становясь чуть больше похожим по структуре на когда-то находившийся на этом месте накопитель. Увидев это, я еще некоторое время продолжила воздействовать на пораженный участок с той же интенсивностью, а затем начала медленно уменьшать ее, завершая сеанс терапии.
У меня получилось! После окончания сеанса уровень магического потенциала эра Бруни увеличился на единицу. И, если к завтрашнему дню не произойдет регресса, можно будет повторить лечение для стимуляции дальнейшего роста магического потенциала.
Я была так рада, что не сразу заметила, как в палату зашел доктор Руссо. Я увидела его только тогда, когда он подошел достаточно близко и теперь стоял за моей спиной, смотря на стрелку магометра, указывающую на выросшее значение магического потенциала пациента.
− Как вам это удалось, доктор Фальконе? − спросил меня доктор Руссо, когда покинув палату эра Бруни, мы пришли в его кабинет.
− Используя взятый у вас набор для диагностики, я хотела воссоздать магический контур пациента. Но у меня не получилось этого сделать. Зато я смогла обнаружить поврежденный узел в магическом контуре, а потом локально воздействовала на него.
Я не стала уточнять, что с сапфировой звездой мне все же удалось замкнуть контур. Дело было не в том, что я в чем-то подозревала Теодора. Я доверяла ему, но, вместе с тем, хорошо помнила слова эры Новиты, просившей не рассказывать самые важные вещи никому, кроме Дэсмонда. Однако то, что локальное магическое воздействие на поврежденный участок магического контура может привести к выздоровлению пациента, я не собиралась скрывать. Это было открытие, которое могло и должно было помочь остальным больным со схожим диагнозом. И чем скорее исследуют и подтвердят действенность такого метода лечения, тем больше пациентов с подобным недугом можно будет спасти.
− Доктор Фальконе, вам удалось за один сеанс терапии сделать то, чего не удавалось нам всем за долгие несколько месяцев. Повысить уровень магического потенциала больного, тогда как у нас получалось лишь поддерживать его постоянное значение, не давая ему снизиться. Элена, я преклоняюсь перед вами и счастлив, что тетушка и брат доверили моему отделению магической физиологии такое сокровище.
− Доктор Руссо, я рада, что вы оценили мое открытие, но мне немного неловко от такой похвалы. Единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы примененный мной метод оказался действенным, и его можно было бы использовать и при лечении других больных. Если они есть, конечно.
− Об этом я и хотел вам сказать, доктор Фальконе. Сегодня утром к нам в больницу поступила новая пациентка. Обычный уровень ее магического потенциала был около двух единиц, поэтому его падение было медленным и стало очевидным только после того, как его измерили в больнице. Теперь он близок к нулю, и эра Манчини находится в коме. Но это еще не все. Анализ показателей ее магического фона дает основания полагать, что мы вновь имеем дело с магической чумой.
20
− Эра Манчини? А ее имя?
− Эра Анна Манчини. Вы знакомы с ней?
− Нет, − я облегченно выдохнула, узнав, что это не Алира. Одновременно леденея от известия от возвращения магической чумы. Только не снова. Не теперь, когда я вновь обрела семью. Не здесь, в большом городе, где ее смертоносное дыхание может беспрепятственно поразить не тысячу, а десятки тысяч человек. Но в этот раз я не откажусь от сражения, даже если оно станет для меня последним.
− Я уже сообщил главе управления магии, − вернул меня из воспоминаний голос доктора Руссо. − Дэсмонд скоро будет здесь.
− Уже здесь, − услышала я у двери ставший до боли родной голос. Голос человека, так нужного мне сейчас. Моего Дэсмонда.
Всколыхнувшиеся во мне горькие воспоминания вместе со страхом новых потерь затуманили мой разум, и я бросилась в объятия мужа, не обращая никакого внимания на стоящего рядом Теодора. Дэсмонд обнял меня крепко и нежно одновременно, будто желая более никогда не отпускать. Он склонил голову, осторожно целуя меня в висок, а его руки в это время медленно скользили по моей спине, успокаивая и защищая от всего мира.
− У тебя есть уникальная возможность первым поздравить меня с женитьбой и поприветствовать новую герцогиню Ривельскую, − Дэсмонд повернулся к Теодору, не выпуская меня из объятий.
− Не могу сказать, что эта новость стала для меня неожиданностью, дорогой брат, − усмехнулся Теодор. − Я от всей души поздравляю вас, − добавил он затем совершенно серьезно. − Когда ты хочешь объявить об этом?
− Не сегодня. Элена против немедленного оглашения, и, в свете последних событий, я склонен с ней согласиться.
− Жизнь новой герцогини слишком ценна, чтобы подвергать ее опасности в больнице, − кивнул Теодор. − Особенно теперь. Возможно, что случай эры Манчини единственный, но я бы не стал на это рассчитывать. Во время прошлой эпидемии мы так и не смогли установить возбудителя болезни, и сейчас сложно делать какие-то прогнозы.
− Поэтому я забираю свою жену отсюда прямо сейчас,− руки Дэсмонда сжались на моей спине чуть крепче, будто он просил не возражать ему. Но я и не собиралась этого делать.
− Эра Неро, − Теодор обратился ко мне как к замужней даме, и мне, слыша такое обращение впервые, было очень непривычно. − Я буду благодарен, если вы перед уходом оставите описание открытого вами способа лечения.
Пока я записывала схему лечения, Дэсмонд и Тэодор что-то негромко обсуждали в другом конце кабинета. Наконец, закончив, я подошла к мужчинам.
− Доктор Руссо, я очень благодарна вам за все, что вы для меня сделали, − улыбнулась я Теодору. − Сейчас я должна буду уехать на некоторое время, но, надеюсь, что смогу скоро вернуться и лично принять участие в тестировании нового метода лечения.
− Что ты имела в виду, говоря, что должна уехать? Уехать куда? − спросил Дэсмонд, когда мы оказались в его экипаже.
− Туда, откуда я однажды сбежала, и где могут быть ответы на те вопросы, которые сейчас стоят перед нами. В Лючеррино. Город, едва не погибший от чумы.
Несколько минут Дэсмонд просто молчал, не сводя с меня тяжелого взгляда. Я видела, как желание запретить мне даже думать об этой поездке борется в нем со стремлением поддержать принятое мной решение. Наконец, не в силах больше сдерживать свои чувства, он перетянул меня к себе на колени и крепко сжал в объятиях, крадя из моих губ дыхание в обжигающем поцелуе.
− Ты понимаешь, насколько опасна твоя идея? − спросил он, когда к нам вернулась способность разговаривать.
− Настолько же, насколько она необходима, − я по-прежнему находилась в кольце его рук, прижимаясь к его широкой груди. Пусть мир вокруг нас мог обрушиться в любой момент, но я не желала упускать ни одного мгновения дарованного нам счастья.
− Упрямица, − Дэсмонд потерся носом о мой висок, зарываясь в волосы. − Но ты же понимаешь, что теперь тебе придется назвать мне свое последнее имя и рассказать то, что ты скрываешь о своей семье.
− Мне просто было больно вспоминать об этом. О покинутом доме. О тех, кого я любила и потеряла. Но теперь боль утихла. Мы вместе, и ты со мной.
Я прижалась к Дэсмонду еще теснее. В кольце его рук было так тепло и уютно, и мой мир сузился до пространства экипажа, в котором мы были вдвоем.
− Эра Анна Манчини, она как-то связана с Алирой Манчини? − спросила я мужа после долгого молчания.
− Это мать Арона и Алиры Манчини. В юности мы с ними много общались. А ты знакома с Алирой?
− Да. Мы познакомились с ней вскоре после того, как я приехала во Френцу, и довольно часто встречаемся, чтобы выпить кофе. Что-то не так? − Я скорее почувствовала, чем увидела, как нахмурился Дэсмонд.
− Пока не знаю. Но совпадений становится слишком много, чтобы считать их случайными. И грань между ними и судьбой очень тонка.
− Ты думаешь, что то, что случилось с эром Бруни и с эрой Манчини имеет одну и ту же природу?
− Да, это более чем вероятно. И так как потенциал эры Манчини был очень низким, то магию накапливали долго, а потому ее резкое удаление из магического контура привело к фатальным последствиям. К магической коме.
− Тогда единственным разумным объяснением природы магической чумы является ее искусственное происхождение.
В этот момент экипаж подъехал к дому эры Новиты, и нам пришлось прервать разговор. Эра Новита сидела в кресле в большой гостиной, но, увидев нас, поднялась нам навстречу. Она была бледной и необычно тихой, а в уголках ее глаз блестели слезы.
− Я только что получила известие про Анну. Это как-то связано с тем, что произошло с …
Эра Манчини не договорила, но мы с Дэсмондом поняли о ком она говорит. О прежнем герцоге Ривельском.
− Скорее всего, да. − Дэсмонд подошел к матери и обнял ее. − Все будет хорошо, мама. Мы сумеем решить эту головоломку и найдем способ помочь пострадавшим. Элена уже в шаге от этого.
Эра Новита подняла голову и с надеждой посмотрела на меня из-за плеча сына.
− Это правда? Ты знаешь, как помочь больным с поврежденным магическим контуром?
− Сегодня у меня получилось повысить уровень магического потенциала больного на единицу. Но я не знаю, как долго продлится эффект от лечения и поможет ли такой метод тем, кто находится в магической коме. − Я не хотела обнадеживать эру Новиту понапрасну, но вместе с тем страстно желала вернуть отца Дэсмонда к нормальной жизни.
Эра Новита высвободилась из объятий сына и, взяв его за руку, подошла ко мне. А затем взяла мою руку и соединила ее с рукой Дэсмонда. Соединила наши руки, на которых под одеждой были скрыты браслеты брачных татуировок.
− Я так рада, что даже в эти неспокойные времена вы смогли найти друг друга.
Дэсмонд с легким недоумением взглянул на мать, а потом усмехнулся, видимо, вспомнив о том, кто является хранительницей магии семейного дерева.
− И я хочу попросить вас только об одном, − продолжила эра Новита. − Не теряйте зря ни одного дня. Когда-то, очень давно, мы с Энцо чуть не погибли. И единственное, о чем я сожалела в тот момент, было то, что я не сразу поверила своим чувствам. Пыталась отрицать их, отталкивая Энцо. И теряя драгоценные дни, в которые мы могли бы быть вместе. Если бы все закончилось тогда, то как ничтожно мало счастья нам было бы отмерено из-за нашего собственного упрямства. Не повторяйте наших ошибок и живите так, как подсказывает вам сердце, не оглядываясь на то, что могут сказать или подумать о вас.
Слова эры Новиты продолжали звучать в моей голове, когда я, поднявшись в свою спальню, собирала в дорогу вещи. Услышав звук открывающейся двери, я обернулась и увидела Дэсмонда, входящего в комнату. Взяв меня за руку, он подвел меня к окну и, встав за моей спиной, заключил в объятия.
Неяркое солнце заливало старым золотом осенний сад, проникая бликами в комнату. Я стояла в надежных объятиях мужа, откинувшись ему на спину и положив голову на его плечо. Перед нами была неизвестность, но прямо сейчас мы были вместе, застывая в этом мгновении, будто заключенные навечно в янтаре. И я знала, что этот миг будет одним из тех воспоминаний, которые я унесу с собой в вечность.
− Забытый Орден, − потом нарушил молчание Дэсмонд. − Я думаю, что за всем этим должен стоять он.
