Текст книги "Девочка-наваждение (СИ)"

Автор книги: Натали Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

Алиса. Школа

Какое-то время Харитон просто разглядывает то, что видит.

Потом гадливо улыбается и говорит:

–О да, у вас тут садо-мазо. И бьешь, и е*ешь. Хорошо ты устроился, Бор. Может, мне к тебе присоединится?

Меня окатывает ледяная волна из ужаса и омерзения. Я слезаю с колен, благо, что Харламов меня уже не держит. Вываливаюсь из машины.

Панков упирает руку в корпус автомобиля, не давая мне уйти.

–Куда собралась, Алис? Ух ты, какой фонарь! Что ж ты такая неаккуратная?

Он протягивает руку и, ухватив меня за подбородок, рассматривает левую сторону моего лица. Правда, недолго. Ровно до того момента, как Борис вылезает из салона. Я не знаю, чего от них ждать. Ничего хорошего, это точно.

Однако, Борис отбрасывает руку Панкратова от моего лица, да еще и рычит:

–Не трогай ее!

Харитон тоже выходит из себя, толкает Бориса в грудь:

–А то что?

Пока они препираются, я просачиваюсь мимо парней и быстро бегу в сторону магазина. Как буду возвращаться назад, не представляю. Надежда только на то, что они уедут. Обернувшись на углу здания, вижу, что Борис придавил за шею Харитона к автомобилю и что-то ему зло втолковывает. Успокаиваю себя тем, что меня это не касается. Сами разберутся.

В магазине провожу чересчур много времени. Специально. Когда мне звонит бабушка и спрашивает, куда я пропала, я плету что-то про сломавшуюся кассу и очередь, хотя в магазине практически никого нет. Но возвращаться домой все же надо. И, купив продукты, я иду домой. Иду и молюсь, чтобы парни уехали. Мои молитвы, как это часто бывает, никто не слышит. Машина Харламова находится на прежнем месте. А сам он стоит, оперевшись крепкой задницей на капот, не жалея свои дизайнерские джинсы. На чем приехал Панков, я не видела. Но его нет поблизости. Хотя он, конечно, может сидеть в машине у Бориса.

Останавливаюсь, я не представляю, как мне попасть домой. Борис меня замечает и идет ко мне. Хочу трусливо сбежать, но куда мне бежать? Меня бабушка ждет, волнуется.

–Давай донесу, -Борис подхватывает пакет и берет меня за руку.

Хочу выдернуть руку, но он не пускает.

–Пойдем, я тебя домой провожу, – и тянет меня к подъезду.

–Борь, зачем? Я сама дойду, – что еще сказать ему, я не знаю.

–Алис, не выпендривайся. Просто донесу тебе пакет и провожу до квартиры.

Иду за ним. Куда деваться? Он не выпускает мою руку, я не пытаюсь ее отобрать. Молчу, он тоже молчит. Заходим в лифт, нажимаю нужный этаж. Уже ни о чем не думаю. Хотя нет, думаю. Об изнасиловании в лифте. Но Харламов ведет себя вполне адекватно. Что для него странно. Стоит рядом, продолжая держать меня за руку . Во второй у него – мой пакет из магазина.

У квартиры забираю свой пакет и вставляю ключ в замочную скважину.

–Алис, давай на выходных сходим куда-нибудь.

–Борь, ты чего-то не понял? Я тебя боюсь. И никуда с тобой не пойду.

–Ладно, не хочешь идти, на детской площадке во дворе посидим.

Да что же это такое?!

–Борь, – стараюсь говорить строго.

Но он меня даже не слушает, целует в щеку и, уходя, предупреждает:

–Я все равно приеду.

Ныряю в квартиру, отдаю продукты бабушке и сбегаю в свою комнату. Мне нужно побыть одной. Сажусь на свою кровать, придвигаясь вплотную к спинке и обхватываю колени руками. Это что было такое? Очередной прикол от мажоров? Ну, не может быть, чтобы Борис был в меня влюблен! Однако же, воспоминания о том, как он в меня вжимался, еще очень свежи в моей памяти. И тут же ехидное подсознание одергивает мои розовые мечты – Харламов не влюблен, он просто хочет залезть мне в трусы. Только и всего. А потом, если я позволю, раструбит об этом на всю школу. Это в лучшем случае. В худшем запишет какое-нибудь видео. С него станется.

И вообще зачем я об этом думаю? Совсем с ума сошла? Я же не собираюсь с ним ничем таким заниматься. Обойдется. Он мне даже не нравится! Совсем! Он гад и сволочь! Только зачем я ему себя позволяла целовать? И не отворачивалась... Дура... Ой, дура...

Вдруг я слышу какой-то грохот. Это с кухни. Бабушка! Подскакиваю с кровати и бегу туда. Она сидит на полу, неестественно бледная, руки повисли как плети вдоль туловиша. Бабушка тяжело дышит ртом. На полу валяется эмалированный ковшик.

–Бабулечка, что?! – спрашиваю, хоть и понимаю, что вряд ли она может мне ответить, – Бабулечка, ты держись, а я сейчас.

Бросаюсь к аптечке, достаю таблетку и кладу ей под язык.

–Бабушка, все будет хорошо? Да? Я скорую вызываю...

Бегу теперь уже в свою комнату, где оставила сотовый, набираю номер, вызов принимают сразу, задают кучу, как мне кажется, ненужных вопросов. Отвечаю, как могу, возвращаюсь в кухню.

–Быстрей приезжайте! Пожалуйста! – повторяю, как заведенная, пока держу своего единственного родного человека за руку и вижу, что лучше ей не становится.

Заставляю остаться себя с ней, бормочу какие-то глупости, стараясь успокоить больше себя, чем ее. Наверное, будь со мной кто-то еще, я бы бегала по квартире, дожидаясь скорую.

Наконец, приехали врачи. Осмотрели бабушку.

–Подозрение на повторный инфаркт, – говорят мне в коридоре, – Берите документы. Поедете с ней?

–Ддаа -выдавливаю из себя, оглушенная тем, что случилось.

Кардиолог, которая ее наблюдала, предупреждала меня, что это может случиться в любой момент. Возраст и состояние организма не позволяют сделать операцию.

В больнице пока заполняю бумаги, ее сразу же забирают. Потом, когда я хочу пойти к ней, мне говорят, что ей стало хуже.

–Она в реанимации. Вам лучше поехать домой.

Я, наверное, стала взрослой. Именно в ту минуту, когда услышала эти слова. Неужели она умрет? Вот так? Утром пила со мной чай со своим любимым абрикосовым вареньем. А теперь... Слезы потекли по щекам, когда я выходила из больницы. Они текли, когда я ехала домой. Люди косились на меня, но не подходили. Вот так выглядит одиночество. Оно возможно и в толпе. До тебя просто нет дела никому.

Глава 22

Алиса. Школа

Квартира встречает меня тишиной. И она такая страшная, тишина одиночества. Когда рядом с тобой никого нет. Что теперь мне делать? Как жить дальше? Что если... Думать об этом тяжело, но это самый вероятный исход повторного инфаркта. Об этом предупреждал врач. Что если бабушка не вернется из больницы? Я вздыхаю. Мои ровесницы бегают по клубам и магазинам, а я застряла в каком-то мрачном сне. И проснуться у меня никак не получается.

Ложусь на свою кровать прямо в одежде. Внутри опустошение, безразличие ко всему происходящему. В школу завтра не пойду. Теперь уже все равно. Некому за это переживать. Не удается заснуть очень долго. Лишь когда небо светлеет, меня охватывает сон. Такой же тяжелый, как действительность. Я не слышу будильник. Хотя не уверена, что встала бы, если бы даже и услышала. Ничего не хочу – именно с этой мыслью открываю глаза. На часах четыре часа дня. На телефоне штук двадцать пропущенных. Два – от классного руководителя. Остальные с одного и того же номера. Кто это?

Но перезванивать не стала. Вместо этого набрала больницу. Вот здесь мне долго не отвечали. Когда же, наконец, взяли трубку, я услышала равнодушное: "Состояние вашей родственницы без изменений. Все остальное вам сообщит лечащий врач. Прийти можно завтра утром."

Я еще что-то хотела спросить, но во входную дверь начали звонить без остановки, а женщина, которая говорила со мной, очень быстро завершила вызов. Я пошла открывать, так как в дверь стали еще и стучать.

Распахнула ее, не думая о том, кто пришел.

–Ты почему на звонки не отвечаешь?! – выдохнул Харламов на пороге моей квартиры одновременно и с раздражением, и с облегчением.

Я еще не отошла ото сна.

–На какие звонки?

–На мои, Алис, на мои. Я тебе раз двадцать, а может, и больше позвонил.

–Спала, – никто мне не скажет, зачем я с ним вообще разговариваю?

–Случилось что-то? – парень делает пару шагов и оказывается рядом со мной, с тревогой заглядывая в мое лицо.

–Ты куда? Я не приглашала, – вяло возмущаюсь.

–Я сам себя пригласил, – отвечает Боря, не смутившись.

Всегда он так. Бестактный какой.

–Что случилось? Ты в школу не пришла, – переспрашивает.

И тут я делаю то, чего сама от себя не ожидала. Но мне так плохо на душе, что хочется рассказать об этом хотя бы одному живому человеку. И пусть он не бросится мне помогать, да и помочь не получится, но просто произнести вслух то, что мучает изнутри – это тоже бывает важно.

–Бабушка в больнице. Инфаркт. Еще один. Она... Не знаю, выживет ли...

Боря делает еще более неожиданную вещь, крепко обнимает меня, прижимая к себе. И гладит по голове. Как маленькую девочку.

–Алис, мало ли... Может, выкарабкается. Ты в больницу когда пойдешь? Хочешь я с тобой схожу?

"Хочу" так и просится с языка. Но вместо этого я мягко высвобождаюсь из его рук.

–Борь, не надо этого всего. Тебе поиграться и посмеяться надо мной, а мне и так очень тяжело.

–Алис, ты не права. Подпусти меня к себе. И я клянусь – ты не пожалеешь, – он обхватывает мое лицо ладонями, наклоняется ко мне и смотрит мне в глаза. Смотрит долго, словно гипнотизируя. И выглядит так искренне, что мне хочется ему поверить.

Но я не верю.

Однако, если я сейчас начну с ним спорить, его это только заведет.

–Борь, мне не до этого. Давай ты потом придешь и мы поговорим. Я себя неважно чувствую, хочу отдохнуть. Я всю ночь не спала.

Он с подозрением меня разглядывает, но все же соглашается:

–Ладно, я пойду. Завтра утром приеду, в больницу тебя отвезу.

Я согласно киваю головой, страстно желая, чтобы он ушел. И вместе с тем, так не хочу снова оставаться одна. Харламов действительно уходит, на прощание велев мне позвонить классному руководителю. Я некоторое время нахожусь в ступоре после его ухода. Это точно был Борис? Может, у него есть брат-близнец, который умеет быть адекватным? Вряд ли, конечно. Огорченно вздыхаю. Ведь плохо не то, что Боря приходил, плохо то, что он не вызывает у меня неприятия на физическом уровне. Должен. Но... О том, что не нужно, чтобы он до меня дотрагивался, приходится себе напоминать. А так... Я бы, наверное, еще бы постояла в его объятиях. Это как-то успокаивало, что ли. Вселяло уверенность, значительно поистрепавшуюся за последнее время.

Причиной того, что я не желала никакого сближения с Борисом являлось то, что я ему не доверяла, и помнила все свои обиды. На них у меня оказалась неплохая память. Если ему удастся запудрить мне мозги, не знаю, к чему это приведет.

Звоню учительнице, которую назначили к нам классным руководителем совсем недавно. Она начинает отчитывать меня сходу. Я все же объясняю ей свое положение и то, почему сегодня пропустила школу.

–Это не причина для пропусков, Савельева! Заболела бабушка, а не ты. Чтобы завтра была на уроках! – говорит эта мымра и кидает трубку.

Несколько секунд разглядываю свой телефон, не в силах поверить тому, что слышала. Откуда эти люди? Откуда в них эта звериная жестокость? Я ведь ничего плохого не сделала.

На следующее утро, собираясь в больницу, все же жду, что Борис хотя бы позвонит. Он был так решительно настроен вчера. Но он не звонит и не приезжает. Видимо, закончился запал. Или друзья вправили мозги.

Но мне некогда думать о Харламове. На первом месте состояние бабушки. Разговор с лечащим врачом получается каким-то размытым. Он отделывается от меня общими фразами. На вопрос, нужны ли какие-то лекарства, отвечает отрицательно. Единственное, что слышу – надо ждать.

В школу опаздываю и классный руководитель ведет меня к завучу, которая вместо ругани интересуется, нужна ли мне помощь. Что я могу попросить? Мне не нужна помощь, мне нужно чудо.

В пришибленном состоянии отбываю уроки, не слушая никого и ничего.

В конце дня на меня налетает Харитон и заталкивает в пустой класс:

–Это ты во всем виновата! – говорит негромко, но с явной угрозой.

Ему-то что от меня надо?

–В чем я виновата? – глухо переспрашиваю.

–Борис в больничку угодил. А знаешь, кто его туда отправил? Матвейка. Из-за тебя, – он тычет в меня пальцем.

А я стою, как статуя, не могу произнести ни слова.

Борис в больнице? Поэтому он не приехал.

Что ему сделал Матвей?

Вообще, что они творят все?!

Глава 23

Алиса. Школа

–Отстань от меня! – выкрикиваю в лицо Харитону, – Что вы ко мне вообще прицепились? Делать больше нечего?

Я почти кричу, а Панков ошарашенно на меня смотрит. Это первый раз, когда я так отреагировала.

Потом недобро усмехается:

–Осмелела, мышь?! – в голосе слышится явная издевка, – Так это ты зря. И защитничек твой получит, и ты. Я...

Что он собирается со мной сделать, парень не успевает мне рассказать.

–Харитон, не надо! – прерывает его на удивление спокойный голос Холодова.

Но тот всегда как глыба льда. Даже не знаю, что нужно, чтобы вывести его из себя.

Что-то сильно не в порядке в королевстве – Панков бросает на Артема разгневанный взгляд и осмеливается возражать:

–Но она...

–Она к этому не имеет отношения. И даже не в курсе, что произошло. Так ведь, Алис?

Машу головой, подтверждая его слова.

–Ступай, – велит юноша мне.

И я считаю за лучшее послушаться.

Но, проходя мимо Холодова, не выдерживаю и спрашиваю:

–А Борис... С ним все будет в порядке?

Ответом мне служит обжигающе-ледяной взгляд. И молчание обоих парней. Спрашивать повторно у меня не хватает смелости. Я стараюсь испариться как можно скорее. Лучше держаться от них подальше. Я жду, когда ребята начнут делать гадости, но проходит время, а меня не трогают. Борис тоже не появляется. У него пневмония, и он – в больнице. Я пыталась узнать у Матвея, что именно произошло. Но он лишь пожал плечами и ответил, что не понимает, о чем я. Дом, школа, больница – все перемешалось в одну кучу. Изо всего, чем стала моя жизнь, самыми страшными вещами была больница и ожидание неминуемой расправы. Бабушка продолжала находиться в реанимации. И прогнозы врачей были неутешительными.

В тот день я прежде всего хорошо запомнила слепящее весеннее солнце. По дороге в больницу я подставляла ему лицо и мечтала о том, как все наладится. Но едва я зашла в здание, мне стало тревожно. Я долго караулила лечащего врача у ординаторской, чтобы услышать известие о том, что бабушка скончалась. Как ехала обратно домой, я не запомнила. Я просто зашла в квартиру, оставив дверь не только незапертой, но еще и распахнутой настежь. Прошла на кухню, села у стены на пол и так сидела, уставившись в одну точку. Я не могла поверить, что это правда.

В таком состоянии меня и нашла соседка тетя Шура.

–Алис, там дверь нараспашку. А ты чего-то на полу-то? Застудишь себе все. Вставай-ка давай. нечего рассиживаться. Да ты чего молчишь-то? – переспросила она уже громче.

–Бабушка умерла, – произнесла я.

И в этот миг поверила, что дорогого мне человека больше нет. Что я больше не услышу ее голос, не почувствую ее руки. Она больше никогда не разбудит меня в школу. Больше никогда этого не будет.

Я заплакала. Сначала по щекам текли молчаливые слезы. А потом я, не таясь и не стесняясь, рыдала на плече тети Шуры.

Она гладила меня шершавой, натруженной рукой по голове и приговаривала:

–Горе-то какое, Алиска! Горе...

Потом накапала мне чего-то. По-моему, корвалола. И уложила.

А на следующий день мы с ней стали готовить похороны. Наверное, если бы не она, я бы забилась под одеяло, не зная, как мне быть. И что вообще нужно делать. Тетя Шура говорила мне, что делать. Я, как зомби, делала. Я не люблю вспоминать те несколько дней. Бабушку я похоронила достойно. И, стоя у ее могилы, я окончательно осознала – теперь я взрослая. Почти все сбережения ушли на организацию похорон. Нужно будет платить за квартиру, покупать продукты и одежду, лекарства. На все это нужны деньги. Мне придется пойти работать.

И нет необходимости оставаться в элитной школе, где я подвергалась издевательствам. На следующий день после похорон я пошла и забрала свои документы оттуда. Никого из знакомых не встретила. Учителя отводили глаза, неискренне мне сочувствуя. Вопросов о том, что я буду делать дальше, мне никто не задавал.

Документы я отнесла в ближайшую к моему дому школу. Одиннадцатый класс необходимо закончить. Осталось не так уже много. А с той базой, которая у меня имелась, я рассчитывала на неплохие результаты ЭГЕ. С ними, возможно, у меня получится поступить куда-то на бюджетное место. Во всяком случае мне хотелось в это верить.

Я чувствовала себя как пловец, у которого сил плыть – нет, а плыть надо. Со школой вопрос я решила, оставалась работа. Тут на выручку мне пришла снова тетя Шура. Ее племянница работала в кафе, там нужна была посудомойка.Не зная, куда можно еще устроится, я согласилась. Работа была тяжелой, на ногах. К концу смены болело все тело. Платили немного, но достаточно, чтобы заплатить за квартиру и купить кое-какие продукты.

В таком полусне прошло несколько недель. На улице значительно потеплело. Все вокруг радостно встречало весну. Кажется, мне одной было не до радости. Заболела одна из официанток. И меня поставили вместо нее. У меня получалось плохо. Особенно вечером. Было много пьяных, которых я боялась до жути. Несколько раз я колола тарелки. Приходилось выслушивать, что у меня руки растут из жопы. Да и много других неприятных вещей. Больше всего мне хотелось в такие моменты развернуться и уйти. Нет, даже не уйти, убежать оттуда. Но этого я не могла себе позволить. Кто бы стал оплачивать счета?

Поэтому терпела. Даже плакать себе не позволяла. Потом уже дома, вцепившись зубами в подушку.

–У тебя посетители за 8 столом. Шевелись давай, Савельева. Что ты вечно, как сонная муха? – окрик администратора привел к тому, что я поспешила к столу, даже не глядя, кто там сидит.

И очень, зря. Потому что там устроились Харламов и Панков.

Если бы кто-то знал, как мне хотелось в этот момент исчезнуть. Ведь понятно, что пришли они сюда из-за меня. Это заведение – не их уровня. они здесь воды побрезгуют выпить.

Но у нищих нет выбора. Я подошла к столу, натужно улыбнулась и достаточно ровно поинтересовалась:

–Добрый вечер! Что будете заказывать?

Вот теперь у меня была возможность рассмотреть Бориса лучше. Он осунулся, под глазами залегли тени. Смотрел на меня, не улыбаясь и ничего не говоря.

В отличие от Панкова.

–Добрый, Алиска, добрый! Как мы рады тебя видеть! И наконец-то ты на своем месте.

Глава 24

Алиса. Прошлое

Я ожидала, что Борис тоже сделает какое-то замечание, но вместо этого он перевел недовольный взгляд на Харитона.

–Шел бы ты отсюда, – услышала я и вовсе неожиданную вещь.

– Что так? – не успокаивался Панков, явно нарываясь.

Зачем он вообще сюда заявился? Я заметила, как лихорадочно блестят глаза у парня. Он пьяный? Но запаха алкоголя я не чувствовала. Или под чем-то? Это было б неудивительно. Вседозволенность и свободные финансы редко идут впрок.

–Романтик тебе порчу? Уж извини, – продолжил он ёрничать, -Алис!

Мое имя Харитон произнес громко, сделав это специально. Я вздрогнула и вопросительно посмотрела на него.

–Дай ты ему уже! А то Борька уже весь извелся, бедный. Он и отвалит.

Сказано это было громко. На нас стали таращиться с других столиков. С противоположного конца зала к нам спешила администратор. Жар опалил лицо и уши. Мне захотелось провалиться сквозь землю. И никогда не видеть ни одного из этих придурков.

–И мне заодно тоже дай, малышка. Я заплачу, – из соседнего столика к нам, покачиваясь шел пьяный мужик лет сорока.

Я боролась с желанием разреветься. Плакать было нельзя, нужно было звать охрану, потому что мужик шел от такой же, как сам, пьяной компании, которая поддержала его одобрительным улюлюканьем.

Не знаю, что бы произошло дальше, если бы возле меня не оказалась администратор. Девушке было лет 27. Звали ее Лиза, но несмотря на нежное имя характер у нее был круче, чем у некоторых мужиков.

–Мужчина, сядьте! – рявкнула она сначала. Но потом на ее лице появилась смягчающая улыбка, – Вы ведь не захотите закончить такой чудесный вечер в ближайшем "обезьяннике"?

Мужчины собрались смотреть какой-то матч, поэтому тот, который шел к нам, приостановился и призадумался.

–Да, винтики вашего мозга заработали в нужном направлении, – не унималась администратор, – Я не думаю, что там предусмотрен показ матча.

–Да ты! – мужик, видимо, решил, что не так ему и нужен этот матч.

Он двинулся прямиком на Лизу. Где же эта охрана, когда она нужна?!

– Сеня, уймись! – вдруг раздалось за нашими спинами.

От их столика к нам подошел мужчина. В строгом, деловом костюме. Он отличался от тех, с кем проводил время.

Лиза, увидев его, заметно побледнела. В его глазах мне тоже почудилось узнавание. Но в следующее мгновение оно стало непроницаемым.

–Ты зачем девчонок пугаешь? Ладно, эти молодые шалопаи. У них ума кот наплакал. А ты-то куда лезешь? – с этими словами он увел мужчину обратно за столик. бросив на прощание какой-то непонятный взгляд на администратора.

Лиза тоже быстро взяла себя в руки и запела:

–Молодые люди, если вы желаете сделать заказ...

Что нужно было сделать в этом случае, осталось неизвестным, потому что Борис коротко рыкнул:

–Не желаем! – и, схватив упирающегося Харитона за шиворот, поволок его к выходу, ощутимо подталкивая его в спину.

Я перевела дыхание. Если бы завязалась драка, я могла бы остаться без работы, даже без такой. Что тогда делать, не представляю. Вовсе не так просто трудоустроиться, как кажется.

–Кто это такие? – строго спросила Лиза, когда мы после случившегося оказались в служебном помещении.

–Бывшие одноклассники.

–Надеюсь, ты понимаешь, что могло бы произойти, – тихо добавила она.

–Я не знаю, зачем они приходили. Им нечего тут делать. У них очень состоятельные родители, – начала оправдываться я.

–Сама к ним больше не суйся. Зови кого-то из девчонок. В следующий раз так может не повезти. Ни тебе. Ни мне. А мне сына кормить надо.

Я кивнула. Не мне одной приходится трудно. Легкая жизнь обходит таких, как мы, стороной.

Остаток смены прошел спокойно. Даже подвыпившая компания, в которой отдыхал тот мужчина, который собирался ко мне приставать, вела себя пристойно. Я думала, Харламов вернется. Каждый раз вздрагивала, когда входили посетители. Но его не было. И я успокоилась. Собираясь домой после работы, я уже ничего не чувствовала, кроме усталости и дикого желания спать. На часах было полвторого ночи, а мне еще надо дойти до дома, хоть здесь и недалеко, минут пятнадцать пешком. В утром мне нужно встать в семь, чтобы успеть в школу. Радовало, что осталось всего чуть этой каторги. Иначе не знаю, как я выдержу все это.

Я вышла из кафе вместе с остальными. Все добирались до дома по-разному. Кто-то на такси. Кого-то забирали. Были такие, что имели собственные машины. Я ходила пешком, хоть было очень страшно. Встречать меня было некому, денег на такси также не имелось. Вот и сейчас я заторопилась домой. Но дошла только до угла здания, наткнувшись на Бориса.

–Ты меня караулишь? – недовольно буркнула и подняла на него взгляд.

В этот момент проезжавшая машина осветила нас. И я увидела, что у него разбита губа.

–У тебя кровь. Ты с Харитоном подрался? – вновь спросила я.

– Не важно, – услышала его ответ, – Он больше сюда не придет. За сцену в кафе прости. Я не думал, что он начнет цепляться.

–Борь, а о чем ты думал? Что мы все вдруг станем добрыми друзьями? Не станем. И ему, и тебе не надо было приходить. Харитон прав, я на своем месте.

–Алис, хватит! Я пришел, потому что скучаю. Я бы и тогда пришел, как обещал. Но не получилось.

Его слова всколыхнули болезненные воспоминания о бабушке. В груди закололо.

–А ты каждый раз домой так поздно возвращаешься? – следующий вопрос меня удивил.

–Да.

–Пешком?

–Да.

–Не боишься?

–Боюсь, – к чему врать, если каждую ночь душа уходит в пятки.

–Бросай работу, я тебе денег буду давать, – вырвалось у Харламова.

Мне не нравилось, куда сворачивает наш разговор.

Я напряглась.

–За что ты мне будешь давать деньги, Борь?

Он замялся.

–Тебе же жить на что-то надо.

–Но ты не добрый самаритянин, а проституцией я заниматься не планировала.

–Никто об этом и не говорил.

–Говорил. Другими словами, но говорил. Друг твой. И ты теперь также думаешь. Но вот тут вы не угадали. Мне ничего ни от кого не надо! Я сама...

–Хватит горланить, – он схватил меня за руку и дернул в сторону машины, – Домой тебя отвезу. Два уже. Завтра поговорим, когда отдохнешь. Сейчас ты несешь какую-то дичь.

Он весьма ловко впихнул меня в салон и сел за руль.

–Сама она. Самостоятельная нашлась, – пробухтел, заводя машину.

И повез меня домой.