Текст книги "Девочка-наваждение (СИ)"
Автор книги: Натали Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 17
Алиса. Школа.
–Ты такая красивая, Алис, – шепот парня казался громом в небольшом пространстве душевой кабинки.
Вода лилась на нас обоих. Только я была без одежды, а Борис – в ней. В этот раз я просто онемела от того, что происходит. Он вообще берегов не видит?! Несмотря на горячую воду, ноги и руки покрылись крупными мурашками. Сердце в грудной клетке вытворяло странные кульбиты. Мне чудилось, что оно перестало биться. А уже в следующую секунду его стук грохотал в моих собственных ушах.
Борис стоял рядом и смотрел. Как же он смотрел на меня! Я сгорала под его взглядом. До пепла.
Потом он пальцами коснулся моей руки у запястья и стал подниматься вверх. До плеча. Затем заскользил по ключице. Мои соски сжались и теперь царапались об его одежду. Внутри странно заныло. Будто мне чего-то не хватает. Или кого-то.
–Можно я тебя поцелую? – все тот же шепот. Все тот же взгляд.
И я... Да, я собиралась согласно кивнуть. Но в память вклинился ядовитый голос Холодова: "он потом руки три раза мыл. С мылом".
Между мной и Борисом ничего не может быть по-настоящему.
А то, что он сейчас здесь – так это какая-то прихоть, игра, развлечение. Может, спор. Этого тоже нельзя исключать. Эти люди слишком жестоки, чтобы думать о чувствах других. На остальных людей Борису и таким, как он, плевать.
–Я не знаю, зачем ты это делаешь. Но если ты сейчас немедленно не выйдешь, я пойду к директору в кабинет и устрою скандал. Ты переходишь все границы, – мой хриплый голос не убедил даже саму себя.
А вот Харламова разозлил. У него засверкали глаза, раздулись крылья носа и запульсировала венка на виске.
–Сходи. Только имей в виду, виноватой окажешься ты. Девчонки, с которыми ты в душевую заходила, все, как одна, будут утверждать, что это ты ко мне в кабинку заперлась. Как тебе такой расклад? – теперь юноша говорил громко, во весь голос, с изрядной долей яда.
Я молчала, прожигая его взглядом. Теперь я его ненавидела. С такой силой, что это меня пугало.
–Что ты строишь из себя, а? Думаешь, ты какая-то особенная? Обычная... Я с тобой по-хорошему хотел. Но раз ты против...
Он резко разворачивается и уже на ходу бросает:
–Пожалеешь! Дворняжка...
Дверь за ним захлопнулась. Я осталась в одиночестве. Было очень обидно. Может еще обиднее из-за того, что мне хотелось верить в это "ты такая красивая", несмотря на то, что я всегда знала, как Борис ко мне относится на самом деле. Слезы потекли вместе с водой из лейки, а я даже не пыталась их остановить. Что же это такое? Неужели меня и полюбить нельзя? Если у меня нет богатых родителей...
В конце концов, я устала от слез. Ведь они ничего не меняют. Все осталось таким, как и было. Я смахнула их рукой. Смахнула зло, стараясь прийти в себя. Черт с ним, с этим Харламовым. Я много добьюсь. А он еще сам пожалеет. Обо всем.
Но жалеть пришлось мне. Меня поймали возле спортзала. Их было трое Борис, Артем Холодов и Харитон Панков. Сначала я думала, что просто будут задирать, но на этот раз все было гораздо страшнее.
Дорогу мне перегородил Харламов. У Панкова был руках телефон.
–Привет, Алисонька. А расстегни нам кофточку, – противно заржал Панков.
Я дернулась, чтобы проскочить между ними, но Борис схватил меня. А потом разорвал на мне блузку.
–Давай, детка жги. Да не бойся ты. Не собираемся мы тебя насиловать Больно надо. Сиськи у тебя красивые. Пусть ребята в чатиках посмотрят, – Панков глумился, снимая все, что происходит.
–Борь, не надо! – попросила я, продолжая плакать. Но это только разозлило его.
Харламов встряхнул меня за тонкие и рыкнул:
–Ты, что, идиотка, вообразила?
Харитон протянул:
–Бор, сколько можно? Пусть сиськи покажет. Что ты ее уломать никак не можешь!
Недалеко от него к стенке привалился Холодов, который наблюдал за всем происходившим со скукой. И молча.
–Не ннадо. Пожалуйста-а-а! Нне трогайте мме-е-ня, – тихонько умоляла я.
Вдруг откуда-то со стороны раздалось:
–Плейбой купи. Там сиськи и посмотришь – это сказал парень из параллельного класса.
Матвей, кажется. Я не спешила радоваться, что он вмешался. Он один, а их трое.
Харитон направился к нему:
–Слушай, новенький, вот чего ты лезешь? Ты куда шёл? Стипендию отрабатывать? Так и ступай. Не мешайся.
Я замолчала, не знаю, что сейчас будет.
–Ай-яй-яй, Харитон. Не учили тебя, что девочек обижать нельзя? Не учили... Жаль. А стипендия... Не ты ж мне её платишь. Борь, отпусти девочку, – Матвей вел себя уверенно.
Холодов не поменял положения. И не вмешался в разговор.
–А то что? – оскалился Борис, сжимая мои руки сильнее.
Мне больно. Я задержала дыхание, но почему-то не осмелилась просить помощи.
Дальше все произошло так быстро, что я не успела понять.
Матвей совершил один рывок – Харитон отлетел в сторону, а Борька согнулся от удара под дых. Я же оказалась у своего защитника за спиной.
–Ну всё, ушлёпок. Здесь ты учиться не будешь, – захрипел Харламов всё ещё из полусогнутого положения.
–А мне похрен! – раздалось бодрое в ответ.
–Что здесь происходит? – мы не заметили, как к нам подошли учителя.
На вопрос ответил Холодов.
–Белов пытался Алису изнасиловать. Мы с Харламовым и Панковым вмешались. Он кинулся драться.
И через паузу обратился ко мне:
–Так ведь, Алис?
Я его боюсь. Сильнее, чем Харламова и Панкова. Есть в нем что-то такое. Безжалостное. Артем раздавит и даже под ноги себе не посмотрит. Трясущимися руками я стянула на груди разорванную блузку.
Что мне отвечать?!
Судорожный вздох и прежде чем ответить, зажмуриваюсь:
–Артём...– голос у меня хрипит и выговорить сразу не получается, – Артём правду говорит.
Ненавижу себя. Но не могу сказать, как все было на самом деле. Слишком боюсь.
Матвей хмыкает.
–В кабинет директора. Все! Живо! – рявкает учительница.
От ужаса еле переставляю ноги. Чем же это все закончится?
Глава 18
Алиса. Школа.
Жарикова, та учительница, что нашла нас, настолько вышла из себя, что загнала нашу процессию в кабинет к директору, даже не спросив у него разрешения.
И очень об этом пожалела.
Директор был не один. У окна в его кабинете, спиной к нам стоял отец Артема Холодова, Владислав Сергеевич, который, обернувшись к нам вполоборота, спокойно спросил:
–В чем дело, Артем?
Мне стало дурно. В кабинете установилась давящая тишина. Артем и Владислав Сергеевич смотрели друг на друга.
Директор школы, Антонов, учитель физкультуры и Жарикова замерли, чувствуя себя не в своей тарелке.
Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание.
–Так в чем дело? – повторил свой вопрос отец Артема, на этот раз конкретно ни к кому не обращаясь.
У меня вспотели ладони и взмокла спина. Лицо пылало.
Жарикова сказала:
–Новый ученик -Белов пытался изнасиловать девушку из 11 "б" – Селиванову Алису.
Зачем я согласилась с Артемом? Ведь при взрослых они мне ничего не сделают. Но вот потом...
Матвей окатил Жарикову странным взглядом. И негромко, но четко произнес:
–Виктория Васильевна, у меня нет необходимости кого-то насиловать. Мне девушки так дают. Не устояв перед обаянием. И удовольствия от принуждения я никогда не испытывал. Не то, что ваша золотая молодежь. Которая, судя по всему, нуждается в услугах хороших психиатров.
Женщина растерялась не зная, как реагировать. Учителя не связываются с Артемом, боятся потерять работу, ведь его отец – учредитель школы.
Директор побагровел и залепетал, обращаясь к отцу Артема:
–Владислав Сергеевич, мы сейчас во всем разберемся.
Отец Артема подошел к Матвею и спросил:
–Не боишься?
Хоть и спрашивал не у меня, но мне стало еще страшнее, чем было.
–Нет, – ответил парень ровно, – Не смотрели фильм Бодрова? Сила в правде.
Откуда у него столько смелости? Ведь с такими, как Холодовы, бесполезно бороться.
–Так что же случилось, Виктория Васильевна? – теперь отец Артема обратился напрямую к Жариковой.
Она ответила. Неправду.
–Антонов искал ученика моего класса Белова Матвея, так как у них должна быть тренировка. Не мог найти. И попросил меня помочь. Поиски привели к площадке перед запасным выходом из спортзала. Там были Белов, Селиванова, Ваш сын, Харламов, Панков. На Селивановой была разорвана блузка – тараторит она в ответ, – Ваш сын сказал, что Белов пытался изнасиловать Алису, однако он с Панкратовым и Харловым успели помешать. Белов кинулся драться. Алиса подтвердила слова Вашего сына.
Холодов-старший посмотрел на меня, а у меня душа ушла в пятки.
–Неприятная ситуация. Что произошло, Алиса? Ты мне расскажешь?
Ничего ему не могу ответить. Ни подтвердить ложь, ни рассказать правду. Молчу, чувствуя себя дурой. И подлой лгуньей.
Взрослые начинают обсуждать, что делать дальше. Потом звонит телефон директора. С вахты сообщили, что приехала мать Белова.
Спустя непродолжительное время в кабинете появляется миловидная женщина. Мне кажется, она расстеряется и не будет знать, что делать.
Но мне так только кажется.
–В чем дело? – задает она уверенно вопрос директору.
Директор, посмотрев на Владислава Сергеевича, отвечает:
–Олеся Денисовна, Ваш сын чуть было не изнасиловал вот эту девочку.
И здесь мама Матвея не теряется.
–Бред! -заявляет без какой-либо заминки.
Директор продолжил обвинять.
–Это видели учащиеся нашей школы. Они вмешались. И предотвратили надругательство.
–Эти, что ли? – кивает она на парней.
Артем, Борис, Харитон еле сдерживают усмешки. Артем смотрит на меня и теперь кровь от моего лица отливает.
–Олеся, мне очень неприятно, но это так. Я там был и могу утверждать... – это учитель физкультуры Антонов.
–Вы, что, Матвею ее насиловать помогали? – резко выговаривает она ему.
–Нет, но... – продолжает мычать он.
–Тогда ,что Вы можете утверждать?
Антонов тушуется, не знает, что дальше говорить.
–Сыновей надо лучше воспитывать, – роняет пренебрежительно отец Артема.
А сам? Он хоть представляет, кого вырастил?
–Не надо мне указывать, как своего ребенка воспитывать! Вы вообще, кто такой? – шипит в ответ мать Матвея.
–Олеся Денисовна! Это наш учредитель! – возмущенно восклицает директор.
Владислав Сергеевич чеканит, обращаясь к женщине:
–Ваш сын совершил преступление.
Я в это время с ужасом смотрю на Холодова, Харламова и Панкова.
–В таком случае, давайте вызовем полицию, – предлагает Олеся Денисовна.
А потом говорит уже мне:
–Ты напишешь заявление. Приедут твои родители. Дашь показания в присутствии психолога и педагога. Потом будет следствие и суд. А потом моего невиновного сына посадят. Потому что он не прошел мимо. И помог тебе. М-м? А у тебя все будет хорошо.
Я отшатываюсь, вздрагиваю и делаю шаг назад, спотыкаюсь. Матвей не дает мне упасть.
Закрываю лицо руками и всхлипываю:
–Не трогал он меня. Это Борис, Харитон и Артем. Они хотели...
Но тут меня оставляет последняя выдержка. И я захожусь в громких рыданиях. Нельзя позволить из-за трусости попасть Матвею в тюрьму.
–Хватит! – рявкает отец Артема на мать Матвея.
–Ну, что? И который из них Ваш? Борис? Харитон? Артем? – не остается она в долгу, – Вы абсолютно правы, сыновей надо воспитывать лучше.
–Артем? – Владислав Сергеевич произносит всего лишь имя собственного сына.
И вроде сказано спокойным тоном, но тот сразу напрягается, не отводит взгляд и ничего не отвечает.
Тогда Холодов обращается к директору:
–Арсений Григорьевич, пусть детьми займутся преподаватели, а мы пока поговорим.
–А как же полиция? Раз уж Ваш сын совершил преступление? -не успокаивается Олеся Денисовна.
Я бы так не смогла.
Нас выводят в коридор. В кабинете директора остаются он сам, Владислав Сергеевич и Олеся Денисовна.
Там я вытираю лицо от слез и делаю шаг к Матвею. Он будет прав, если не захочет слушать.
–Извини меня. Я не должна была врать.
Краем глаза замечаю, что Борис смотрит на нас с Матвеем бешеными глазами. Что ему опять не так?!
Глава 19
Алиса. Школа.
Из кабинета директора мама Матвея вышла взбешенная. Не знаю, что там произошло, но она забрала и меня, и Матвея из школы, усадила нас в такси. Потом разговор зашел об обращении к врачу и в полицию. Мне еле удалось уговорить ее не делать этого. Бабушка бы не пережила скандала.
Что меня удивило – это то, что Матвей на меня не злился. Вроде бы должен был. Он мне помог, а я по глупости солгала и поддержала версию Артема. Однако ничего такого не было. Когда я попыталась объяснить, почему так некрасиво поступила, он ответил, что все понимает и не обижается. И он сказал правду. Потому что после случившегося в его отношении ко мне не чувствовалось неприязни. Я привыкла, что ничего хорошего от мальчиков ждать не стоит. Они – злые.
А тут... Разве такие бывают? Матвей был привлекательным. Я бы даже сказала, красивым. И его доброта по отношению ко мне показала, что все может быть по-другому. Правильно. Когда парень – не враг. А друг. Может быть, даже любимый. Я начала фантазировать, что могу Матвею нравиться. Как девушка. Старалась чаще попадаться ему на глаза. Да и мне просто нравилось на него смотреть. В груди становилось сладко. И когда он был рядом, я ощущала простое, человеческое тепло. Влюбилась ли я? Не знаю. Но симпатию чувствовала точно. Что с этим делать я не представляла.
Но с каждым днем увязала все сильнее. Так, что даже перестала обращать внимание на Харламова. Почему-то я решила, что он оставит меня в покое.
–Стой! – раздалось за спиной приказным тоном в один из дней.
Коридор был пустынен. Все куда-то подевались. И я ускорила шаг. Но Борис меня быстро догнал.
–Стой! Не слышишь, что ли? – он схватил меня за руку и развернул к себе.
Юноша едва не дымился. От ярости.
–Что у тебя с Беловым?! – в коротком вопросе было столько негодования,злости и чего-то еще. Чего именно я не понимала.
–Ничего, – ответила, чуть не заикаясь.
Конечно, я понимала, что нужно отреагировать не так. Что он не имеет никакого права спрашивать у меня что-то подобное. Но это уже потом, в голове начинаешь строить картины, как я бы себя повела. Если бы это была не я.
Обычно карие глаза сейчас казались черными.
Он встряхнул меня за плечо, которое сжимал.
–Не ври мне! Вся школа говорит, как ты за ним бегаешь! Скромница... – последнее слово он буквально выплюнул, как сгусток яда.
Но ему не полегчало.
–Раздвигаешь перед ним ноги? Да? – он встряхнул меня еще раз.
В носу защипало, глаза заслезились от обиды.
За что он так со мной? Что же это такое...
–Тебя это не касается, – голос у меня дрожал, но я все-таки выговорила эту фразу.
Борис дернул меня на себя.
–Не касается, думаешь? Если ты с ним хоть раз... Я тебя уничтожу... Слышишь?!
Он шипел мне в лицо злые слова. Я чувствовала запах ментола.
И в какой-то момент зашипела в ответ:
–Именно это я и собираюсь сделать. Потому что Матвей мне нравится. А ты мне никто!
Глаза у Харламова стали совершенно безумными.
Он оттолкнул меня, а потом влепил пощечину.
–Шалава! – услышала я очередное оскорбление.
Перед глазами заплясали звездочки, та сторона лица, по которой он ударил, запылала и онемела. Из глаз брызнули слезы. Он... меня... ударил...
Борис схватил меня за руку, я стала вырываться.
На мое счастье, в коридоре появился кто-то из учителей.
–Борис! – прозвучал грозный окрик.
Кто это был, я не видела, так как глаза застилала пелена слез. Но хватка Харламова ослабла, я смогла выдернуть руку и убежать. У меня даже не было сил рассказывать кому-то, что случилось.
Забежала в первое попавшееся помещение. Это оказался кабинет химии. Забилась в смежное с кабинетом помещение, села прямо на пол. И, зажав рот рукой, принялась рыдать. Горько, безутешно. От боли, от унижения, от того, что все так.
Меня нашел Матвей
–Ты чего здесь? – спросил, подходя ближе.
Я подавила рыдания и не могла заставить себя повернуть голову в его сторону. Он сейчас увидит меня такой. Опять вмешается. И может пострадать. Поэтому я громко и четко сказала:
–Уйди!
–Алис, что ты? Я ж помочь хочу.
Вот этого я и боялась. Так же четко я проговорила:
–Мне твоя помощь не нужна.
Голову я так и не повернула. Матвей шагнул ко мне и наклонился. Я сжалась сильнее и попробовала отползти. Подцепив пальцами за подбородок, он развернул мое лицо к себе. И застыл. Я догадывалась, как выгляжу. На лице, наверняка, синяк. Нос распух, глаза покраснели. Я не желала вызывать жалость к себе.
–Кто?– в его голосе зазвенел гнев.
Длинные объяснения нам были не нужны, мы итак понимали друг друга.
–Если ты сейчас что-нибудь им сделаешь, то будет только хуже, – я боялась за себя. И за Матвея тоже.
Белов раздраженно засопел:
–Что ты заладила – хуже, хуже? А так тебе хорошо? Ты чего дожидаешься – когда они тебя втроем поимеют и убьют, бросив тело в какой-то канаве? Эти уроды наслаждаются безнаказанностью. И так и будет. Я не собираюсь разбираться тут. Я ж не дурак. Но вопрос решу. От тебя мне надо только одно – узнать, кто тебя ударил.
Я медлила. Однако внутри затеплилась надежда. Может, Матвею удастся сделать так, чтобы Борис оставил меня в покое?
С моих губ срывается:
–Это Борис. Он словно совсем с ума сошел. Кричал, что я -шлюха, что ноги раздвигаю перед всякими. А потом ударил. Учитель какой-то шел, я вырвалась, убежала и спряталась.
После этих слов слезы снова потекли ручьями.
–Я больше не могу-у-у, – я зарыдала снова.
–Не бойся, он больше тебя не тронет. Пойдем к медсестре, холод надо приложить, -предложил парень.
–Они ничего не сделают, – я имела в виду администрацию школы, -Что я теперь бабушке скажу?
–Я бы сказал правду. И перевелся в другую школу, – Матвей ответил твердо.
Но он не все знает. И не понимает меня.
–Ты же не перевелся.
–Малыш, я могу себя защитить. У нас разные ситуации. Хватит плакать.
Ласковое 'малыш" было невероятно приятно.
Он помог мне подняться и отвел в медицинский кабинет. Там я сказала, что упала. Это же сказала и бабушке.
Хотя мне хотелось кричать, биться головой о стену. И понять, наконец, сколько можно надо мной издеваться.
Ближе к вечеру бабушка попросила сходить в магазин и купить продукты. Я бы с удовольствием больше никогда не вышла бы из квартиры, где чувствовала себя в безопасности. Но бабушка с трудом передвигалась по дому. Кроме меня в магазин идти было некому.
Выйдя из подъезда, я обомлела. Меня ждал Борис.
Глава 20
Алиса. Школа
Я развернулась и постаралась заскочить обратно в подъезд. Борис оказался быстрее. На этот раз он действовал молча, схватил меня в охапку и запихал на заднее сиденье внедорожника. Я отбивалась, но силы были явно не равны. Сам он тоже залез ко мне. И заблокировал двери.
–Тыыы! Хватит уже, чертов психопат! Отвяжись от меня! Я заявление в полицию напишу! – говорить угрожающе у меня не получалось. Местами проскальзывали истеричные нотки.
Была ли я напугана? Не то слово. Но дальше оставлять все, как есть, у меня уже не было сил. Не знаю, насколько мне поможет поход в полицию, но здесь в салоне дорогущей машины я была готова на что угодно, лишь бы Харламов отстал. Я не игрушка, я -живой человек.
Борис разглядывал мое лицо. Он тяжело дышал, напрягся, видимо, пока заталкивал меня в машину. Левая сторона лица у меня сильно болела, да и синяк до конца замазать тональным кремом не удавалось. Все равно он просвечивал сине-фиолетовым.
Харламов поднял руку и дотронулся до моей скулы. Дотронулся осторожно, подушечками пальцев. Движение было настолько неожиданным, что я замерла и уставилась на парня широко раскрытыми глазами. Он снова провел подушечками пальцев по моей коже. Прямо по синяку.
Он ненормальный! Надо выбираться отсюда. Некстати в памяти всплыли слова Матвея о том, что я дождусь того, что меня изнасилуют и убьют.
Я стала дергать за ручку дверцы:
–Выпусти меня! Слышишь? Немедленно разблокируй!
Можно было не дергать, но я все равно продолжала бессмысленно мучить неподдающуюся железку.
–Прости меня, Алис, – Борис придвинулся ко мне ближе и положил свою руку поверх моих ладоней, намертво вцепившихся в дверную ручку. – Я – урод, козел, не знаю, кто еще.
Его слова раздавались как удары грома, а дыхание щекотало кожу.
–Я совсем сошел из-за тебя с ума. Ты мне сразу понравилась, но мне не хватило мужества сказать об этом. Да и парни не поняли бы. А мне хотелось быть крутым. Ты меня ненавидишь, да?
Я обернулась, прожигая его взглядом. Но молчала, не желая провоцировать.
–Ненавидишь... И правильно, я заслужил. Только вот какая штука – я не позволю, чтобы ты была с кем-то другим. Или со мной. Или ни с кем. Так что можешь на Белова слюни не пускать. И вообще у него девушка есть. Модель. Так что тебе ничего не светит.
Я смотрела на него и смотрела, как на какую-то диковинку. То, что он сказал про Матвея, вполне могло быть правдой. Тем более, что интереса ко мне, как к девушке он не проявлял. Я же не дура. И отлично это видела. Но все остальное... Да еще и в таких формулировках...
Мне нужно успокоиться и попытаться с ним поговорить. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
–Ты мне тоже понравился. Тогда. Я думала... – откровенность давалась тяжело, застревая где-то в горле, – Думала, мы сможем подружиться. Думала, что вся грубость – это напускное. Чтобы произвести впечатление на других мальчишек. Но это же не так. Ты – плохой человек. Ты считаешь нормальным то, что ты уже несколько лет издеваешься надо мной? А ты именно издеваешься. И это должно мне нравится? Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Мне неприятно, когда ты подходишь близко ко мне. Я тебя боюсь. И да, я тебя ненавижу. Почему должно быть иначе? И хоть ты говоришь о какой-то симпатии ко мне... На самом деле это не так. Тебе нравится меня мучить. Тебе же было приятно сегодня, когда ты меня ударил... Разве нет?
Я не сводила с него глаз, пытаясь выяснить, слышит ли он меня. Понимает ли все, чему меня подверг.
–Нет! Мне не было приятно! Я обезумел от того, что ты могла... – видно, что Борис пытался подобрать другие слова, но потом стал говорить так, как считал нужным, – Трахаться с другим. Могла хотеть его, позволить ему прикасаться к тебе, видеть тебя голой. Да много чего еще!
Его руки ложатся мне на плечи и стискивают их.
–Знаешь как это, представлять, что ты берешь чей-то член в рот, лижешь его языком? И тебе это нравится... А еще больше это нравится ему? А потом он наматывает твои волосы себе на руку и начинает е*ать тебя в рот, загоняя всю длину? Прямо в эти губы.
Он отпускает меня и пальцем надавливает мне на нижнюю губу, заставляя открыть шире рот. То, что он говорит, парализует меня. Это даже слушать стыдно. Я сижу красная, как вареный рак, пока Боря пальцем водит по моей губе.
–И ты стараешься, – продолжает он говорить, – Хочешь, чтобы ему было хорошо. Знаешь, что я чувствую, когда думаю об этом?
Я не интересовалась сексом. Даже порнушку ни разу не попыталась посмотреть. Это казалось все таким грязным. А уж чтобы делать то, о чем говорил только что Харламов -фу.
Я резко отворачиваюсь, потому что он, кажется, собрался засунуть мне палец в рот.
–Ты не была с ним. Ни с кем не была, – довольно хмыкает парень.
И я мгновенно оказываюсь на нем верхом с разведенными ногами. А мне в промежность упирается... Я понимаю, что упирается. Сейчас от стыда у меня запылают даже кончики волос. Пытаюсь сползти с него, но он не пускает. Толкается бедрами вверх.
Упираюсь ладошками в широкую грудь. Сердце у парня грохочет под моей рукой так, что выломает ему ребра.
–Борь, – зову его, испугавшись, что все может принять совсем другой оборот, – Не надо...
Взгляд у парня шальной. Такое впечатление, что он меня не слышит.
–Хочу тебя... Как же я тебя хочу, – шепчет, скользя губами мне по шее.
Руками крепче вжимает в себя. А я... я теряюсь от такого напора. Борис продолжает что-то шептать, потом целует лицо – лоб, щеки, нос, находит губы, посасывает их, пытается пробраться языком мне в рот. Я стискиваю зубы и не пускаю его. Он недовольно рычит и запускает руки мне под одежду, трется о меня бедрами, демонстрируя чего именно он от меня хочет. И как сильно.
В окно громко, без остановки стучат.
Борис отстраняется от меня, ругается сквозь зубы и открывает дверцу.
Лучше бы он этого не делал.
–Бор, ты чего тут... – дальнейшие слова Панков проглатывает, оценивая открывшуюся его взору картину.
