Текст книги "Сильная женщина (СИ)"

Автор книги: Натали Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19.

Ольга.

Я промаялась весь день, слоняясь по чужому дому без дела. Мои вещи один из охранников отнес в комнату Романа. Здесь все было пропитано его энергетикой. И хотя я не спала две ночи: одну перед судом, вторую у себя в квартире вместе с ним, заснуть все равно не смогла.

Вечером мне надоело ходить, ноги гудели, голова не соображала, гоняя по кругу вопросы, на которые у меня не было ответов. Я присела на кровать в спальне Романа, потом легла на бок. Уже давно стемнело, а его все еще не было. Я бы позвонила, но телефона у меня тоже не было. Я прикрыла глаза всего на минуту, как мне казалось.

Проснулась я оттого, что чья-то рука залезла  под резинку моих домашних штанов и спускалась по лобку мне между ног. Я открыла глаза, силясь спросонья понять, где я нахожусь, и обнаружила себя нос к носу с улыбающимся Власовым.

– Проснулась, – довольно промурлыкал он, продолжая хозяйничать у меня в штанах, и впился губами мне в шею, а пальцем руки надавил мне на клитор.

Мои ноги раскрылись шире, и я подалась промежностью навстречу его руке.

– Что ты делаешь? – выдавила из себя.

Очевидно, мозг и тело жили разной жизнью.

– Что за глупый вопрос, Оля? Хочу заняться с тобой сексом. И не говори мне, что ты – против. Ты вся мокрая. Давай-ка я лучше тебя раздену.

И он стащил с меня штаны вместе с трусиками.

– И это тоже нужно снять.

Следом был стянут тонкий пуловер, который был на мне надет. Он развел мне ноги шире и слегка шлепнул ладонью по половым губам.

– Ой! – вырвалось у меня.

Потом спустил чашку лифчика с груди и втянул в рот сосок.

Я выгнулась дугой, и с моих губ сорвался другой возглас:

–Ох!

Роман выпустил сосок изо рта и накрыл грудь ладонью, сжав ее сильнее, затем потер между пальцами сосок, сдавливая грудь. Это было больно, но вместе с тем внутри рождалось какое-то тянущее чувство пустоты, от которого я прижалась к нему теснее и захныкала:

– Рома-а-а-а.

– Сейчас, моя хорошая. Сейчас.

Зашуршала фольга. Он раскатал по стволу презерватив и, сдвинув меня к краю кровати, приподнял за бедра к себе навстречу и заполнил собой.

Я уцепилась руками за одеяло, чуть свесившись головой  вниз с края. Мужчина двигался во мне быстро, удерживая меня за бедра, глаза у него были прикрыты. Дыхание с шумом вырывалось изо рта.

Я металась под ним из стороны в сторону, чуть приоткрыв рот, как будто мне не хватало воздуха, и то ли стонала, то ли всхлипывала.

Потом он неожиданно вышел из меня, перевернул на живот и вошел уже сзади, также крепко удерживая за бедра. Движения его изменились: толчки стали чуть медленней, но мощнее. Я оперлась на кровать локтями и прихватила подушку зубами, чтобы не орать. Хотелось еще сильнее и еще глубже, хотя куда же еще, итак он каждым движением выбивал из меня дух. Движения мужчины, продолжая оставаться такими же мощными, ускорились. И вот он уже глухо застонал, а у меня жаром по всему телу полыхнул оргазм. Совершив еще пару фрикций, он улегся на кровать на спину, а я, осторожно вытянув непослушные ноги, улеглась на живот.

 Я на него не смотрела, стараясь справиться с собственными эмоциями. Только услышала, как он стянул презерватив и отшвырнул его куда-то в сторону. Потом через несколько секунд его рука накрыла мою попу и заскользила вверх по спине, поглаживая меня.

Над ухом раздался хриплый голос:

– Тебе понравилось?  Больше не будешь кусаться?

Вот сейчас об этом зачем. Мне кажется, я покраснела.

– Иди сюда. Да ты покраснела! Не думал, что ты умеешь смущаться.

Рома перевернул меня на спину и стал рассматривать, нависнув на руках надо мной. Я попробовала отвернуться, чувствуя, как мои щеки полыхают все сильнее.

– Ч-ш-ш. Не вертись. Ты такая красивая!

Он удержал меня за подбородок и поцеловал в губы. Поцелуй получился долгим и каким-то нежным, таким, что я перехотела вырываться.

А потом он отпустил меня и потянулся к тумбочке, что-то взял и скомандовал:

– Руку дай.

Я несмело протянула руку. Запястье обжег холод металла. Я чуть заметно вздрогнула, а Рома тем временем очень ловко застегнул на моей руке браслет, камни которого заиграли гранями в  приглушенном освещении светильника.

– Как тебе? – поинтересовался он с мальчишеской улыбкой, которая делала его моложе на несколько лет.

Я не умею принимать подарки. Не знаю, что нужно говорить, как правильно реагировать. Теряюсь.

Браслет был очень красивым.

– Я... Он дорогой, наверное. Очень. И зачем, Ром? Я...

Кажется, он понял, что я так пытаюсь сказать ему "спасибо" и снова поцеловал.

А потом вручил потрясающий букет цветов.

– Я реабилитировался за утро?

Я протянула руку и погладила его по щеке:

– Спасибо! Очень неожиданно, но невероятно приятно.

– Пойдем, поищем вазу, а то завянут.

Утром о том, что я видела Романа накануне напоминали букет в вазе и браслет на руке. Я подошла к цветам, улыбаясь, понюхала, провела  пальцами по нежным лепесткам. В голове вспыхнули картинки минувшей ночи. Как же сладко! Вот так бы было всегда... И сама себе едва не дала подзатыльник. Сколько так будет? Месяц, два? Пока он не наиграется. Зачем ему останавливать свой выбор на одной-единственной женщине?

 Лучше не питать ложных иллюзий. Рано или поздно они разобьются. Таблетку я так и не выпила. А зря. Беременность только усложнит все еще больше. И потом, как буду выглядеть я даже в своих собственных глазах? Извини, дорогой, я беременна, потому что у меня не хватило мозгов предохраняться... Да и у тебя их тоже не хватило. Но это дела не меняет.

 Я же не знаю, как Рома относится ко мне на самом деле. Что ему нужно от меня? Секс? Но тогда ребенок не вписывается в эту схему совершенно. И я ничего не знаю о самом Власове, кроме общеизвестной информации. Мы друг другу чужие люди. Которые просто спят вместе.

 Настроение ухудшилось окончательно. Я достала из своей дорожной сумки упаковку с лекарством и пошла на кухню. Еще раз посмотрела инструкцию. Да, все верно. Препарат можно принять в течение трех дней с момента незащищенного полового акта. Я выдавила таблетку из блистера, но почему-то медлила. На секунду представила себе маленькую светловолосую девочку с голубыми глазами, но затем решительно отогнала плод собственного воображения. Это всего лишь мечты. А за попытку их воплотить в жизнь всегда приходится платить. Платить дорогую цену. Я это точно знаю.

Я взяла лекарство в рот, набрала в рот побольше воды и проглотила. Да так будет правильно.

Но минут через пятнадцать меня затошнило, потом взмокла спина и вспотели ладони, а потом я едва успела добежать до туалета. Меня вырвало. Я прополоскала рот, умыла лицо и вернулась в кровать, свернувшись там клубочком. На тумбочку возле кровати поставила стакан воды. Чувство тошноты, которое почти прошло после рвоты, вновь стало усиливаться, и еще через какое-то время я вновь побежала в ванную.

Среди многочисленных побочных эффектов лекарства значились и тошнота, и рвота, и даже анафилактический шок.

Все это я вспоминала, пока ругала себя последними словами за то, что не пошла к врачу, а решила заняться самодеятельностью. Мне становилось хуже. Рвота не прекращалась. Разболелась голова, стало трясти. К вечеру накатила такая слабость, что я села на полу в ванной и больше никуда не выходила. Да время от времени я проваливалась в беспамятство. Надо было позвать кого-нибудь на помощь, но сначала я ждала, что вот-вот мне станет лучше. А потом ни за какой помощью я уже дойти была не в состоянии.

Роман.

Сегодня прилетел Аслан. Он был представителем турецкой стороны, и мы с ним проверили совместные объекты. Когда он приезжал, то всегда останавливался у меня дома, так как он не только деловой партнер, но и близкий друг. Но весь день у нас был распланировал, поэтому чемодан с вещами он забросил ко мне в машину.

После одного из объектов Булут сказал:

– Брат, давай сегодня закончим пораньше. Я устал после перелета.

– Хорошо.

Я замялся, думая, как сообщить ему о том, что Ольга живет у меня, потому что ставить его перед фактом совсем уж некрасиво.

– В чем дело? – он заметил мое замешательство.

– Аслан, брат, ты знаешь я всегда рад тебе. Я просто хотел предупредить, что живу не один.

– Я помешаю?

– Не говори ерунды. В доме можно при желании неделями не встречаться.

Аслан хитро прищурился:

– У тебя поселилась женщина. Куда катится мир! А я ее знаю?

Вот и наступил самый интересный момент нашей беседы.

– Знаешь.

Похоже, что-то в моем лице было настолько красноречивым, что Булуту не составило труда догадаться.

– Постой! Это – та адвокат? Да? Как ее? Ольга?

Я недовольно нахмурился.

– Да, это Ольга.

Только пусть попробует начать комментировать!

Но Булута мой взгляд не остановил.

– А как же ты там у Тихонова в кабинете заливал? Никогда! Ни за что!

– Аслан! – рявкнул я.

– Никогда не говори "никогда", брат, – заржал он, садясь в мою машину.

Сделав необходимый минимум, мы направились домой. Булут достал вещи из багажника и пошел в гостевую спальню на первом этаже, где он обычно останавливался. Я поискал Ольгу внизу, но не нашел и поднялся к себе. Я думал, что она в комнате. Заглянув внутрь, девушку я не обнаружил. Решил посмотреть в ванной. Ольга сидела на полу. Ее колотило. Цвет лица отдавал зеленым. Она была в сознании, но взгляд сфокусировать не могла. Такое впечатление, что сейчас отключится.

У меня от страха похолодели пальцы на руках. Я оказался возле нее и позвал:

– Оль! Что с тобой?

Она с трудом выговорила:

– Плохо.

Мне это никак не помогло. Что с ней? Я обхватил её лицо ладонями.

– Оль! Где болит?

– Таблетки.

Её ответ я еле разобрал.

– Какие на хрен таблетки?

Она о чем вообще? Наркотики? Девушка была не похожа на наркоманку. Вены были чистые, состояние адекватным. Она что, таблеток наглоталась? С чего вдруг? Сейчас-то почему?! Глаза у нее стали закатываться, Ольга теряла сознание. Ясно  было одно, гадать некогда. Я подхватил ее на руки и понес. В дверях столкнулся с Асланом.

– Что случилось?

– Плохо ей.

Чем был хорош Аслан, он всегда быстро ориентировался в критической ситуации.

– Давай в больницу ее. Я поведу. Будет быстрей, чем на скорой.

– Ладно.

Девушку завернули в плед. Затем мы спустились по лестнице, Булут взял ключи от машины, вышли из дома, загрузились в транспорт и поехали.

Я продиктовал адрес клиники. Доехали, и правда, быстро. По дороге я позвонил и предупредил персонал, поэтому нас уже ждали. Ольгу положили на каталку, завезли в смотровую. Дежурный врач попытался привести ее в чувство. У него получилось.

– Девушка, Вы меня слышите? – задал он вопрос.

– Да.

– Что с Вами произошло?

– Таблетки.

– Вы отравились?

– Нет, – Ольга слегка помотала головой, – Противозачаточное.

– Как называется? Давно приняли?

Она назвала лекарственный препарат, а потом снова отключилась.

– В палату везите, – отдал врач распоряжение и продолжил, – Капельницу ставьте. Вот с этим.

Он протянул медсестре листок, исписанный какими-то каракулями, которые на буквы не походило от слова "совсем".

Потом он обратил внимание на меня:

– А Вы чего здесь топчитесь?

– Я хотел узнать, что с девушкой.

Он недобро хмыкнул:

– Прежде чем усиленно размножаться, нужно о средствах предохранения позаботиться. Вроде взрослые люди. Экстренный контрацептив она выпила. На него у нее такая реакция.

Не люблю, когда мне хамят.

– Доктор, Вы бы повежливей, а то ведь можно и в обычной поликлинике трудиться.

Он зыркнул на меня злобно, но разговаривать стал нормально.

– Не волнуйтесь. Сейчас прокапаем. Возьмем необходимые анализы. Подержим несколько дней и отпустим.

– Когда к ней можно?

– Сейчас мы состояние стабилизируем и сможете зайти в палату.

Я вышел в коридор и без сил опустился в кресло. Оля, Оля, что ты такое творишь со мной? Так я скоро от инфаркта загнусь в тридцатник.

Ко мне подошел Булут. Увидев его вопросительный взгляд, объяснил:

– Аллергия на лекарство.

Рассказывать, что именно за лекарство, у меня желания не было. Внутри царапалось неясное недовольство. И вроде понятно, почему она так сделала. А все равно неприятно. Могла бы хотя бы посоветоваться, прежде чем глотать всякую дрянь. Или я недостоин, чтобы детей от меня рожать? Черт, о чем я вообще думаю? Я же сам ничего такого не планировал в ближайшее время. Но и бегать бы от ответственности точно не стал. Я же тоже во всем этом участвовал и о презервативах не подумал.

– Нормально всё будет? – спросил Булут.

– Врач говорит, что да.

В этот момент зазвонил сотовый. Я глянул на экран. Звонил начальник одного из строящихся объектов. Ему что надо?

Нехотя ответил на звонок.

– Да?

– Роман Александрович! Роман Александрович! – завопил аппарат, – Пожар на моем! Вы слышите? Пожар!

Этого еще не хватало. Сегодня апокалипсис? А я не в курсе?

– Перестаньте кричать! – отдернул я мужика, – Пожарных вызвали? Вы сами где?

– Я на объекте. Да, пожарные тушат. Похоже на поджог. Полицию вызывать?

Ох, дядя Паша, нарываешься ты!

– Они сами сейчас приедут. Можете не переживать. Я...

А что я? Куда кидаться? В какую сторону?

Аслан, о котором я уже забыл, положил мне руку на плечо.

– Брат, я съезжу.

– Аслан, даже не знаю, чтобы я бы без тебя делал, – выдохнул я облегченно.

Булут уехал, я остался. С Ольгой нужно было поговорить, когда очнется. У меня к ней было много вопросов. А дождаться, когда с ней еще что-нибудь стрясется, мне не хотелось.

Со стариком тоже нужно было решать вопрос. Достал. Я, конечно, к криминалу никакого отношения не имел, но при желании можно задействовать связи покойного папаши. По-другому никак.

Глава 20.

Ольга.

Я пришла в себя в очередной раз в больничной палате. Позывов к рвоте я больше не чувствовала, осталось только легкое чувство тошноты. И еще было очень холодно. Хотя я была накрыта одеялом. Хотела пошевелиться, но вовремя заметила, что мне поставили капельницу. Во рту все пересохло. Сейчас бы глоток воды.

– Очнулась, – послышался усталый голос из самого темного угла палаты.

Я приподняла голову. Взгляд голубых глаз замораживал.

– Ты смерти моей хочешь?

Власов был сильно чем-то недоволен. Вот только чем?

– Нет, не планировала. При чем тут ты вообще?

В Роминых глазах заискрился лед, а я подавила дурацкое желание спрятаться под одеяло.

– Ты мне лучше расскажи, какую дрянь ты пила и зачем.

Ругаться сил не было, но что это за претензии? А потом до  меня дошло.

– Ты подумал, что я травиться собралась?

– Была такая мысль.

– Это был экстренный контрацептив. Мы же не предохранялись.

– И зачем?

Теперь уже я что-то не понимала в нашей полуночной беседе.

– В смысле зачем? А ты бы запрыгал от радости, если бы я к тебе через два месяца заявилась с тестом на беременность?

Роман даже встал со стула от возмущения.

– А так я уже шестой час по больнице от радости прыгаю! Не заметно?

– Я откуда знала, что так будет?

– Оль, давай ты за меня не будешь решать, как я отреагирую. Запрыгаю или не запрыгаю. Могла просто объяснить, я бы тебя отвез к гинекологу, специалист бы сделал нужные назначения.

Я внимательно на него посмотрела, потом не выдержала и озвучила свою мысль.

– Ты за меня переживал, что ли?

– А что не  видно? Больше так не делай!

Его слова стали для меня шоком. Еще большим шоком стало то, что он подошел к моей кровати, опустился на нее и поцеловал меня в щеку. Это я его так напугала?

– Как ты думаешь, стал бы я лезть из-за тебя в неприятности, если бы ты мне не нравилась?

Тут уже у меня совсем пропал дар речи.

Роман.

  После того как Ольга заснула, я поставил охрану возле ее палаты и поехал на стройку. Так мне было спокойней. Кто знает, что придет старику в голову?

  Я уже настроился на серьезные убытки, но к счастью пострадало всего одно помещение. Пожар заметили и вовремя вызвали пожарных. На объекте меня встретил встревоженный Булут. Я прошел к поврежденному помещению. В нос ударил запах гари. Хотя огонь и потушили, стены обдавали жаром.

  На несколько мгновений я почувствовал себя растерявшимся четырнадцатилетним пареньком, который не понимал, что стряслось. Вернее, это не укладывалось в голове. Я вернулся с улицы и наткнулся на отца в коридоре. Он кухонным полотенцем вытирал руки. На нем оставались бордовые разводы. Я попытался пройти в квартиру. Но меня остановил его окрик:

– Куда прешь, щенок!

Дверь в гостиную была приоткрыта. Я увидел тело матери, лежавшее на светлом ковре. Она не шевелилась. Рядом валялся нож. Я хотел зайти в комнату. Может быть, она была еще жива.

Но получил ощутимый подзатыльник, едва удержался на ногах.

– Ты что сделал? – заорал я.

Он, молча, схватил меня за шкирку и выволок из квартиры, бросил своей охране и скомандовал:

– В аэропорт его!

Что я мог сделать против нескольких здоровенных лбов? Ничего. Меня посадили на рейс с сопровождающим. Так я оказался в Стамбуле. Потом узнал от крестного, что моя мать скончалась от сердечного приступа. Когда попытался по телефону заикнуться о том, что видел, крестный осадил меня, посоветовав не лезть в дела взрослых. Как же тогда я ненавидел отца! И то, что его через два месяца убили, было для меня самой лучшей новостью. Тогда я еще не задумывался о себе. О том, что я в чужой стране и заботятся обо мне до тех пор, пока на их счета поступают деньги.

Как только финансирование прекратилось, я оказался на улице. Там я и провел два года, пока не познакомился с Булутом.

Он и вывел меня из состояния задумчивости.

– Рома, брат, что происходит?

Некоторые реалии жизни в России были не для Аслана. Поэтому ничего рассказывать ему я не стал. Отправил его домой. Сам разобрался с полицией, съездил на очередной допрос и опять в роли потерпевшего. Я против насильственных методов решения проблем, но, может, плюнуть на принципы и киллера все же нанять?

К дому я подъехал вместе с первыми солнечными лучами. Одежда пропахла дымом, кожа и волосы тоже. Мне нужен был душ, кофе и план.

Однако у ворот дома меня ждали три черных внедорожника, номера одного из них были мне знакомы.

Я остановился, вышел из автомобиля и направился к приехавшим гостям. Так как снаружи никого не было, я забарабанил пальцами по стеклу. С переднего пассажирского сиденья показался здоровенный детина, который, похоже, даже челюстью качал штангу.

Он распахнул заднюю дверь и оттуда раздалось:

– Здравствуй, Роман! Где же тебя ночью черти носят?

– Здравствуй, крестный.

Высокий, худощавый мужчина, которому недавно исполнился 61 год, выйдя из автомобиля, протянул мне руку для приветствия. Я пожал ее и спросил:

– Машины во двор загонять?

– Да. Дел ты наворотил. Одним днем не разгребу.

Я отдал распоряжение своей охране. Внедорожники загнали на территорию. Мою машину тоже перегнали. А мы с моим крестным Севастьяновым Артемом Денисовичем (в определенных кругах известным, как Сивый), не торопясь, пошли по дорожке к дому.

Прошли сразу на кухню, крестный расположился за столом и сказал:

– Неплохо бы для начала позавтракать.

Две женщины приходят днем на несколько часов убираться и готовят еду. Посторонних дома я не терплю. До недавнего времени обходился даже без охраны. Пока все не изменилось.

Поэтому, скинув пиджак и закатав рукава рубашки, занялся приготовлением нехитрого завтрака. Булута видно не было, наверное, еще спал.

Сделал омлет с грибами, разогрел выпечку в микроволновке, потом спросил:

– Кофе, чай?

– Давай кофейку. Ничего с одной чашки не будет.

Я сварил в турке кофе, разлил по чашкам. По тарелкам разложил омлет. Достал мясную нарезку. И сам сел за стол.

Крестный попробовал омлет, отхлебнул кофе и одобрительно закивал головой.

– Ох, Ромка, на все руки ты мастер. И бабки зарабатываешь, и готовить умеешь. Крестиком случаем не вышиваешь?

– Нет, крючком вяжу. Ты чего припылил? Кофе попить?

– Нет, Ром. Вот на днях  Пашка мне на тебя долго жаловался. Теперь хочу твою версию услышать.

– М-м-м. Жаловался? На что же?

– Да говорит, дело одно ты ему запорол.

– Крестный, я к его делам никакого отношения не имел и не имею. Да и к твоим тоже.

– Это я знаю. Я все помню, Рома. И то, как нашел тебя в Турции спустя два года после смерти твоего отца. И то, что ты от денег его взял только то, что от "чистого" бизнеса было. А остальное мы с Пашкой разделили. И то, что раскрутился ты сам, когда другие молокососы наследство по кабакам просаживали. И то, что помощи никогда ни у меня, ни у Пашки не просил. Сейчас с какого перепуга ты в его дела полез?

– Никуда я не лез! – ответил жестче, чем собирался, – Я давно уже не ребенок, чтобы он мне указывал, что делать и что говорить.

– Не ребенок, это точно. Но с Пашкой из-за бабы ссориться незачем.

Увидев, что я напрягся, Артем Денисович расхохотался.

– Да ты, Ром, правда, что ли думаешь, что я до седых волос дожил и не знаю, что у вас тут творится.

Так я не думал, но и исповедоваться как-то не хотелось.

– Девка хоть хороша? Стоит всех этих заморочек?

– Крестный, ты, что, от меня услышать-то хочешь? Какой у нее размер груди, и какой длины ноги?

– Ой, не кипятись, Роман, не кипятись, – он вдруг стал серьезным, – Ты мне лучше скажи, что ты с Павлом делать собрался? Или простишь ему сожженную машину и пожар на стройке?

Я молчал. А что было говорить? Такие дела ни с кем обсуждать не стоит. Их просто надо делать.

Севастьянов вздохнул.

– Я так и думал. А выдюжишь против Павла?

Я хмуро ответил:

– Поживем – увидим.

Крестный допил кофе, с умным видом съел булочку, а потом выдал:

– Ты пока погоди. Ты ж не хотел во все это влезать? Вот и не влезай. Пашка тоже не прав. Мне не позвонил, со мной ничего не обсудил. Дела так не делаются. Я с ним вопрос решу. Не чужие мы все люди. И за машину, и за пожар он тебе все возместит.

Я присвистнул от удивления. Честно, я ждал, что крестный поддержит дядю Пашу. Однако нет. Видно, они тоже что-то не поделили.

– Что за аукцион невиданной щедрости?

– Ох, Ромка! А язык за зубами ты так и не научился держать. Не твоего ума дело, – осадил меня крестный.

С ним всегда так, никогда не знаешь, как он отреагирует.

Днем нужно было отвезти Булута в аэропорт. Пока ехали, он молчал.

Только перед посадкой, коротко бросил:

– Рома, я надеюсь, ты никуда не ввязался.

И, не дожидаясь ответа, ушел.

А я даже не знал, что ему отвечать. То ли ввязался, то ли выпутался. Я сам пока не понял.

Позвонил в больницу, поговорил с Ольгой. Она сказала, что у нее все нормально. Хотел заехать к ней, но позвонил крестный, попросил приехать домой. Вместе со мной к дому подъехал дядя Паша. Общаться  с ним у меня желания не было, но и выбора у меня не осталось.

Крестный ждал нас в гостиной. По взглядам, которыми они обменялись, я понял, что они уже все между собой решили, поэтому сел в кресло и приготовился слушать.

Дядя Паша устроился на диване. Он покряхтел несколько секунд, устраиваясь удобнее.

– Ром, я тут погорячился малость. Но и ты тоже хорош. Из-за юбки мне столько проблем создал, – потом столкнулся взглядом с крестным и решил оставить эту тему, – Я тебе все компенсирую.

Он прервался, а я подумал, чем же его Севастьянов так за яйца держит, что он даже компенсировать мне ущерб собрался? Но об этом мне явно никто не расскажет.

– И это. Зазнобе своей передай, что ее трогать больше никто не будет.

– Так, дядь Паш. Сразу нельзя было миром разойтись? – спросил я.

– Так кто же знал, что ты упрешься.

Крестный решил, что на этой дружественной ноте пора и закругляться.

– Кто старое помянет, тому и глаз вон, – бодро закончил он разговор.

А потом они уехали вспоминать молодость. Я ехать с ними отказался.

Ольгу продержали в больнице три дня, а потом выписали. Необходимости жить ей у меня уже не было. И я задался вопросом, как быть дальше.

Ольга.

Меня обследовали, взяли кучу анализов, и в конце врач заверил меня, что каких-либо последствий для моего здоровья этот инцидент иметь не будет. Я была этому рада, так как, порывшись в интернете, не на шутку испугалась за собственное здоровье. Гинеколог предложил дождаться месячных, а потом подобрать подходящие контрацептивы.

В день выписки за мной приехал Власов. Был он какой-то задумчивый. Я собирала вещи, но он остановил меня.

– Нам надо поговорить.

Фраза настораживала.

– Я тебя внимательно слушаю, – я присела на кровать.

Роман остался стоять.

– Тебе больше ничего не угрожает. Извини, рассказывать, что, как и почему не буду. Так для тебя будет лучше. И ты можешь вернуться домой.

Мне бы надо обрадоваться, но вот радости я не чувствовала. Однако, постаралась улыбнуться как можно довольней. Ведь именно этой реакции от меня ждали.

– Чудесно.

Всякое желание находиться с ним в одном помещении пропало напрочь. Как же быстро он наигрался! Вот и закончилась сказка, не успев начаться, оттанцевали розовые фламинго, разбежались принцы и принцессы. Все стало так, как и всегда.

Я сделала над собой усилие. Самое глупое, что делают женщины в такой ситуации, это задают вопрос "почему".

– Тогда я хотела бы поехать сейчас домой. А вещи ты с кем-нибудь пришлешь.

Где-то во мне жила надежда, что он начнет отговаривать. Но он отошел к окну и пожал плечами.

– Как хочешь.

Да, так будет лучше – шептала во мне раненая гордость.

– И такси мне, будь добр, вызови.

Роман обернулся.

– Такси? Зачем? Я сам отвезу.

Не нужны мне от него эти подачки.

– Ты, наверное, очень занят. Лучше на такси.

Я еле выдерживаю его присутствие в достаточно просторной палате, а что со мной будет в его машине? Я не готова к такому испытанию. У меня только что рухнули воздушные замки, не надо по обломкам ездить на бульдозере. Сейчас у меня было одно желание, отделаться от его присутствия,  чтобы в легкие не проникал ни аромат его парфюма, ни его запах.

Тут зазвонил его сотовый. Он вышел в коридор. Обруч, стянувший грудную клетку и не позволявший нормально вдохнуть, чуть ослаб. Но всего лишь на мгновение.

Потому что Роман снова заглянул в палату и произнес:

– Оль, ты извини, кажется, я не смогу тебя сам отвезти. Тебе такси сейчас вызовут. Пока.

И он ушел. А я даже не успела выговорить: "Пока" в ответ.

Пока ехала в такси я держалась, пока заходила в подъезд и поднималась по лестнице – держалась, пока  приветливо здоровалась с соседкой – тоже держалась. Но как только заперла за собой входную дверь в квартиру и  уселась на банкетку в прихожей, предательские слезы потекли из глаз, стекая по щекам, падая на одежду, а я даже и не пробовала их утирать. За что он так со мной? Ведь он мне тоже... нравится?!