Текст книги "Мой маленький каприз"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Он радостно послушался, и она принялась кормить его своими маленькими ручками. Он хватал губами виноградины и целовал ее хрупкие родные пальчики, испытывая невероятное наслаждение и совсем не стесняясь своих повлажневших глаз.
Как обычно, работал телевизор. Гамид совершенно не обращал на него внимания, но вдруг девчушка закричала, показывая пальчиком на экран:
– Пери! Моя изумрудная пери! Абу Рашид, ну скажи, это ведь она? Она? Моя пери!
Гамид вздрогнул и увидел на экране, как какой-то молодой женщине – довольно заурядной европейской женщине, правда, в платье действительно изумрудного цвета и с красивыми каштановыми в рыжину волосами – вручают какую-то статуэтку и букет цветов. Затем какой-то толстяк стал говорить о выдающемся вкладе Эльзы ван Вельден в современную документалистику, о том, что Эльза ван Вельден – украшение канала «Культюр», звезда и гордость, что ее работы раздвигают границы и сближают народы. Женщина рассматривала букет и улыбалась. Гамид догадался, что она и есть Эльза ван Вельден.
На экране за спинами людей на сцене пошла заставка к ее программам: на фоне черного звездного неба завертелся мультипликационный земной шар с вздымающимися горами и волнующимися океанами. Всплыла надпись «Шатер кочевника», и из-за нее вдруг материализовался самый настоящий кочевник на верблюде – в развевающихся одеждах и физиономией до невероятия похожий на Абу Рашида. Рисованный Абу Рашид поскакал на верблюде по материкам, красиво взмывая над океанами, а на зеленых горах вдруг появилась сама лауреатка – тоже мультипликационная и в платье изумрудного цвета…
Все взрослые оцепенело замерли, а Шахерезада сорвалась с места и выбежала из комнаты. Няньки с опозданием бросились за ней, но девочка уже вернулась, держа в руках изумрудную ткань с золотой вышивкой. Гамид хорошо помнил, как этот шифоновый палантин он когда-то сам подарила своей невестке.
– Абу Рашид! – воскликнула девочка. – Скорее зови своего волшебного верблюда и скачи за пери! Скажи, что я очень ее жду. Пусть она скорее спустится с гор и придет ко мне! Вот, это подарок для нее. – Она протянула палантин старику.
Тот растерянно посмотрел на эмира.
– Солнышко, а тебе не жалко? – замирая, спросил Гамид.
– Нет! Мама все равно его больше не носит.
– Может быть, моя госпожа сама преподнесет свой дар изумрудной пери при встрече? – предложил Абу Рашид.
– А я хочу, чтобы отдал ты! – Шахерезада насупилась, и Гамиду стало страшно, что она опять замолчит.
– Хорошо-хорошо, мое солнышко! Все будет, как ты хочешь. Мы положим палантин в красивую шкатулку…
– В какую? – моментально оживилась девочка.
Гамид вздохнул с облегчением.
По телепрограмме он легко выяснил, что это было вручение ежегодной премии Жюля Верна, которое транслировал канал «Культюр». Утром он вызовет своего пресс-атташе и прикажет немедленно связаться с этим каналом. Им просто необходим документальный сериал об их стране! Они не поскупятся на финансирование! И чтобы его обязательно снимала эта самая гениальная лауреатка. А там уже дело техники: поселить ее во дворце и любым способом заставить остаться. Например, выдать замуж за Нурали! Уложив спать племянницу, Гамид радостно поделился с ним своей идеей.
– Воля ваша, мой господин, я подчинюсь любому вашему решению. Хотя меня, простите, все-таки кое-что смущает.
– Что? То, что ты никогда не был с женщиной? – Гамид весело подмигнул. – Или что ты не самый последний в роде?
– Я из клана Ваха, который принадлежит к касте воинов, и… э-э-э… по традиции жена из другой касты недопустима.
– Она же – мадемуазель ван Вельден! – Гамид взмахнул рукой. – Так что все очень удачно – она из нужной нам касты, только на европейский манер: ван, фон, де… Что-то еще?
– Я подчиняюсь вашим приказам, но она-то нет. Каким образом вы заставите иностранку вступить со мной в брак?
– Тоже мне проблема! – Гамид рассмеялся. – Ты небеден, красив, умен, занимаешь очень высокое положение. Она просто обязана в тебя влюбиться! Ты меня понимаешь, брат?
– Понимаю… Но, прости, брат, я не последний в роде. Нарушать традицию ради каприза ре…
– Ты женишься на ней, и точка! – рявкнул Гамид. – Порассуждай еще: касты, традиции, воины! Шахерезаде нужна изумрудная пери, и ты сделаешь все, чтобы она у нее была!
Нурали сложил руки на груди и поклонился.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.
– Ладно. Не дуйся. Ты же понимаешь, что я не могу доверить это никому другому…
Вскоре из Франции пришли запрошенные его министерством культуры ролики со всеми программами лауреатки ван Вельден. Их доставили ему – для личного ознакомления. Он хорошо помнил день, когда секретарь вместе с утренней почтой принес ему картонную коробку с си-ди, и то странно волнующее ощущение, какое вызвала в нем банальная почтовая коробка, крест-накрест перемотанная скотчем. Словно это был сказочный ларец, таивший в себе чудо и ждавший лишь приказания: «Сезам, откройся». Словно оттуда могла явиться во плоти изумрудная пери и навсегда осчастливить его племянницу.
Горя нетерпением скорее начать осуществлять свой план, он вызвал Нурали – поближе познакомить с невестой.
– Может, будет лучше, если первой вскроет коробку сама Шахерезада? – мягко предложил тот. – Все-таки это ее пери.
Гамид смерил его взглядом и сказал:
– Ладно. Как хочешь. Но ты все равно на ней женишься!
Нурали поклонился:
– Как прикажет мой господин.
Весь день коробка лежала на его столе и ужасно злила, напоминая о скрытом бунте Нурали. Но вечером радость племянницы от сокровища – полной коллекции «приключений изумрудной пери» восстановила его душевное равновесие.
Шахерезада наудачу извлекла первый попавшийся диск, си-ди был помещен в плеер, и на экране завертелся мультипликационный земной шар, на верблюде поскакал рисованный Абу Рашид, затем возникла изумрудная пери. И тут вдруг сердце Гамида неожиданно забилось в учащенном ритме, и нахлынули совершенно неподходящие для момента общения с племянницей мысли. Например, что у рыжеволосых очень нежная кожа. А когда на какой-то ужасно знакомой площади европейского города он увидел шелковый зеленый шатер и из него вышла изумрудная пери в наряде соответствующего цвета и сообщила, что сегодня шатер кочевника разбит на центральной площади Вены, мысли сделались еще волнительнее – у нее же замечательная фигура с выразительными бедрами и именно такие, как ему нравятся, не полные и не тонкие губы… Сейчас пышные волосы изумрудной пери были высоко подколоты, и ему понравились нежные завитки на ее шее. У нее очень симпатичные маленькие руки и очень волнующий низковатый голос. Грудь могла бы быть и побольше, но ничего, у европейских женщин редко бывает даже такого размера. И вот интересно, какие у нее ноги? Вдруг она нарочно носит длинную юбку, чтобы скрыть тощие ноги…
– Дядя, а что говорит изумрудная пери? Переведи!
Он с большим трудом заставил себя сосредоточиться на рассказе «пери» и что-то там переводил племяннице. Они посмотрели три программы, и Шахерезада умоляла еще, но он уложил ее спать, заверив, что диски никуда не денутся и завтра она сможет сама смотреть их хоть весь день.
– А я хочу с тобой! Я хочу, чтобы ты мне переводил, что она рассказывает! Я же ее не понимаю!
– Наймем тебе учительницу французского языка, а завтра приключения пери посмотрит с тобой Нурали, – сказал Гамид.
И вдруг с ужасом подумал, что ему совершенно не хочется, чтобы Нурали смотрел на изумрудную пери. Но тогда рухнет весь его план! Нет, эта особа – невеста Нурали, и они должны пожениться. Это он, Гамид, не должен больше на нее смотреть.
Однако уже сразу после того, как Шахерезада заснула, он уволок, будто добычу, в свои покои несколько дисков и смотрел, смотрел, прокручивая обратно запись, где «пери» была в кадре.
В полночь явился Нурали, чтобы ритуально ночевать в холле у порога его покоев. Гамид, вскипая от неожиданного приступа ревности, в первый миг хотел было выключить компьютер, но заставил себя вернуться к реальности и рявкнул:
– Пойди сюда! Посмотри на свою невесту!
– Я уже ее видел, мой господин.
– Посмотри еще. Нравится?
– Благодарю вас, мой господин. – Нурали поклонился.
– Я задал вопрос! Отвечай! Нравится?!
– Безусловно, мой господин. Я вам безмерно благодарен.
– Не иронизируй! Тебе еще предстоит добиться ее руки!
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.
Дальше пошло еще хуже: Нурали держался подчеркнуто покорно, Шахерезада изводила дядю разговорами о пери и жаловалась на учительницу французского языка, что та не может научить ее языку пери за один день, но самое ужасное, что каждый вечер они с Шахерезадой смотрели по три программы «Шатер кочевника». Может быть, Гамид и справился бы со своей ненужной страстью к «чужой невесте», когда бы ее не видел. Но по три программы каждый вечер! И еще несколько в своих покоях до прихода Нурали. Бесстрастного и почтительно покорного.
План Гамида был таков. Нурали встречает «пери» в аэропорту, везет в лучший отель, сам селится в соседнем номере и постоянно сопровождает пери в качестве гида и переводчика. После подписания контракта Нурали предлагает ей снять пилотную серию в Альмире – частной резиденции семьи эмира. Там сохранился практически нетронутым старинный дворец пятнадцатого века с традиционной планировкой – делением на мужскую и женскую половины и уникальным по архитектуре сералем – помещением для гарема. Съемки в Альмире никогда не производились, то есть настоящий эксклюзив, но Нурали, пользуясь свой близостью к эмиру, сумеет такое организовать.
Вот там-то, на побережье, в ста двадцати километрах от столицы, в Альмире, совершенно изолированной от посторонних глаз, Гамид и рассчитывал устроить настоящий спектакль для своей племянницы – с Абу Рашидом на «волшебном» верблюде и изумрудной пери, выходящей из шатра. К тому моменту, но не раньше, Абу Рашида надо доставить во дворец в качестве посланца пери, и он сообщит Шахерезаде, что пери уже прибыла и разбила свой шатер в Альмире.
Но старик самостоятельно явился во дворец точно накануне прилета лауреатки. Гамид чуть не лопнул от злости, когда Нурали со смиренным видом доложил:
– Прибыл Абу Рашид из клана Ваха, мой господин.
– Кто тебя просил? Хочешь перечеркнуть все мои планы? Накорми его, дай денег, и пусть убирается обратно! Не желаю я его видеть рядом с моей девочкой. Вызовем, когда понадобится!
Нурали вдруг упал на колени. Гамид онемел: никогда в жизни тот не делал ничего подобного.
– Клянусь, я его не приглашал! Я сам только что узнал. Он с пропускного пункта позвонил ее высочеству, и она…
– Замолчи! – Гамид схватился за голову. – Уйди! И не спускай с него глаз!
Вечером Гамид как обычно отправился укладывать спать свою племянницу и с тревогой ждал результатов ее общения с Абу Рашидом. Можно было и самому поговорить со стариком, заранее проинструктировать, но лишний раз видеть рожу этого проходимца было выше его сил.
– Абу Рашид сказал, что пери уже в пути! – сразу заявила Шахерезада, садясь на кровати; ее кормилица поклонилась и ушла из спальни. – Но он не знает, понравился ли ей мой подарок!
– Почему? Разве он с ней не встречался?
– Встречался, только во сне. А во сне, ты же понимаешь, трудно передать подарок. И он тогда отправил его по воздуху!
– По воздуху? – Гамид устроился на краю постели, и девчушка прильнула к нему; он поцеловал ее макушку. – Надо же!
– А где она будет жить, когда придет? – снизу вверх заглядывая в его глаза, спросила девочка.
– Ну, наверное, в своем шатре.
– А шатер будет где? – Она вдруг хитро прищурилась, и Гамид понял, что у нее готов ответ.
– Где бы тебе хотелось?
– Не мне, а ей! В Альмире! Знаешь почему? Потому что там море! Она сказала Абу Рашиду, чтобы я ждала ее у моря! А где море? В Альмире! Поехали туда прямо сейчас! Ну, дядя! Ну пожалуйста! Вдруг она уже там?.. Я днем хотела, чтобы Абу Рашид сразу отвез меня туда на волшебном верблюде, а он сказал, что верблюд устал и пасется на волшебных лугах, и я не могу никуда с ним ехать без твоего разрешения, и что лучше, если ты сам поедешь со мной ее встречать… Ну, дядя, ну миленький, ну поехали прямо сейчас! Вдруг она уже там!..
От детского голоска у Гамида уже шумело в висках, но он помнил о ее жутком молчании и не перебивал. Не перебивал еще и потому, что Альмира замечательно укладывалась в его планы, а о них знал только Нурали.
– Моя девочка, – наконец сказал он. – Давай поступим так. Завтра утром мы все вместе съездим в Альмиру…
– Ты самый лучший! – взвизгнула племянница и звонко чмокнула его в щеку. – Только вдруг она уже там?.. – тихо добавила она и уставилась своими огромными карими глазами.
– Но пери тоже ложится спать. Ехать до Альмиры часа два, значит, мы ее разбудим. Нехорошо будить человека среди ночи.
– Она не человек, она пери!
– Думаешь, все пери очень радуются, когда их будят?
– Н-нет… – Девчушка смущенно потупилась, и была такая хорошенькая, что он опять ее поцеловал.
– Давай сделаем так, мое солнышко. Приедем завтра туда, посмотрим, нет ли там пери, и решим на месте, как поступить.
Потом они смотрели очередную порцию «приключений пери». Как нарочно, сюжет разворачивался на море, под Марселем. Марсельцы ловили устриц, готовили их и ели, запивая белым вином. Все были в шортах или в коротких юбчонках, за исключением пери в неизменно длинном зеленом наряде, и Гамид пытался убедить себя, что у нее точно ужасные ноги. Когда Шахерезада уснула, он запретил себе продолжать просмотр, вернулся в рабочий кабинет, вызвал сотрудника аппарата, отменил на завтра все утренние планы, велел срочно пригласить Нурали и сухо заявил:
– Не хочу вникать, почему моя девочка пожелала быть завтра в Альмире и встречать пери именно там, но ты сам завтра утром отвезешь меня и Шахерезаду туда. Все должно быть чисто, и чтобы кухня работала. Потом поедешь за лауреаткой в аэропорт.
– Ее тоже сразу доставить в Альмиру, мой господин?
– Я устал от твоей иронии. Видно будет. Ступай.
Ночь прошла ужасно: он не мог ни спать, ни работать: буквы не желали складываться в слова, слова – во внятные фразы. А стоило прилечь и закрыть глаза, как возникала пери на морском берегу. Смялась и манила его. Он бежал к ней, но она, срывая платье, бросалась в море, а вместо ног у нее оказывался огромный зеленый русалочий хвост. Или Нурали с презрительной ухмылкой падал и падал перед ним на колени…
Никаких следов пери в Альмире они не обнаружили.
– Дядя, мы должны ее тут ждать, – очень серьезно сказала Шахерезада, снизу вверх глядя на Гамида глазами его матери.
– Солнышко, но у меня очень много работы. Я не могу просто так сидеть тут и ждать. Надо ехать обратно.
Она молча уставилась в землю. Он торопливо подхватил ее на руки. Она разрешила это сделать, но смотрела в сторону.
– Мой господин, – вдруг заговорил Абу Рашид. – Если позволите, я мог бы тут вместе с госпожой подождать пери. Очень важно, чтобы…
– Слышишь, дядя? – оживленно перебила малышка. – Абу Рашид говорит, что это важно! Пусть он ждет вместе со мной!
– Значит, ради пери ты готова бросить меня? – с нарочитой обидой спросил Гамид.
– Бедный! – Шахерезада порывисто обняла его за шею и своей нежной щечкой прижалась к его щеке. – Не бойся, я тебя никогда не брошу! Я вырасту и стану твоей женой!
– Но, солнышко, дядя не может жениться на племяннице.
– А на пери? На пери ты можешь жениться?
Их окружала свита Шахерезады: кормилица, две няньки, учительница французского, Абу Рашид – и конечно же за спиной Гамида был Нурали. Сейчас Гамид не видел его, но буквально физически почувствовал, как тот напрягся.
– Едва ли, – сказал он, раздумывая, не стоит ли продолжить: «Зато на ней может жениться Нурали, и тогда пери всегда будет с тобой рядом», но Шахерезада уже сочувственно повторила:
– Бедный! Конечно, она же пери, а ты простой человек.
Гамид услышал, как свита закашляла, чтобы не рассмеяться, и пришел всем на помощь, расхохотавшись сам.
– Ладно, моя умница. Оставайся с Абу Рашидом. Если по мне соскучишься и захочешь домой, звони. Я пришлю вертолет.
Чтобы сэкономить время, обратно он отправился как раз на вертолете, а Нурали на правительственной машине поехал за лауреаткой в аэропорт. Гамид терпеливо напутствовал его пожеланиями сделать все, чтобы покорить ее чувства и мысли.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. Однако простите мою бестолковость, осмелюсь спросить, куда мне надлежит везти гостью вашего высочества из аэропорта?
Гамид заскрипел зубами и язвительно поинтересовался:
– А куда бы тебе хотелось?
– Немедленно доставить госпожу ван Вельден пред очи моего господина! – с каменным лицом возгласил Нурали.
Гамиду страшно захотелось врезать по этой каменной физиономии, но он лишь кивнул и сухо сказал:
– Вези. Я дам ей аудиенцию. Полагаю, часа тебе хватит, чтобы доставить ее из аэропорта?
– О да! Вы столь великодушны, мой господин!..
Гамид смотрел на город сверху. Где-то там внизу белый «линкольн» вез Нурали в аэропорт, а где-то высоко в небе самолет вез ему навстречу изумрудную пери.
На сердце висела тяжесть, но Гамид очень надеялся, что в жизни документалистка ван Вельден окажется более заурядной, чем изумрудная пери на экране. Не произвела же она на него особого впечатления, когда он увидел ее в первый раз. Он взглянул на часы: до появления пери оставалось два часа. Когда он прилетел во дворец – уже почти полтора, потом час, потом полчаса, и счет пошел на минуты.
Он едва вытерпел до конца доклад министра финансов, попросил принести чаю и попытался вникнуть в сегодняшнюю почту. Но буквы и строчки опять расплывались, как ночью: судя по времени, пери должна уже быть здесь!
– Нурали прибыл во дворец, ваше высочество, звонили с поста охраны, – доложил по внутренней связи секретарь. – Чай сервировать в вашем кабинете или в комнате отдыха?
– Да-да… – рассеянно отозвался он и вылетел из кабинета, к полному изумлению аппаратчиков и слуги с чайным подносом.
– Куда вы, ваше высочество?
Офицеры, дежурившие перед экранами в центре службы внутреннего наблюдения, были изумлены не меньше, когда он ворвался в зал. Они повскакивали с мест и замерли.
– Все вон!!!
Кажется, хлопнули двери, а он уже сидел перед стеной из мониторов и жадно смотрел, как пери шла рядом с Нурали по парку, потом появилась вместе с ним в офисном здании, исчезала в коридорах, и снова ее отслеживали видеокамеры. И вот она уже в бизнес-приемной. Нурали говорит с ней. Но как он на нее смотрит! Как он смеет!.. Вот она скрылась в комнате для гостей. Проклятье! Не может быть, чтобы там не было видеокамеры. Где-то же должна быть кнопка… Ага, картинка появилась – она стоит перед зеркалом и разговаривает по мобильному. С кем? С кем она там болтает и улыбается?..
– Опомнись, брат! – Голос Нурали.
Гамид вздрогнул, как застигнутый врасплох шкодливый школьник, и нажал на кнопку, чтобы исчезла эта самая комната для гостей. Но вдруг почему-то погасли все экраны!
– Что ты наделал?! – Нурали метнулся к пульту и стал нажимать на разные кнопки.
– Зависла вся система? – виновато спросил Гамид.
Нурали шумно дышал, его пальцы носились по клавиатуре.
– Да? Зависла? – повторил Гамид. – Из-за меня?
– Из-за меня! – рыкнул Нурали. – Ты хочешь, чтобы я на ней женился, а сам готов подглядывать за ней в сортире!
– Полегче, брат!
Раздались сигналы мобильного Нурали.
– Да. Знаю, – ответил он, продолжая одной рукой играть на клавиатуре. – Это произошло при мне. Я как раз у пульта. – На экранах тем временем начали появляться какие-то цифры и бегущие строки. – Слушай, свяжись с остальными постами, скажи, что я в курсе, чтобы не дергали. Ну наладим с людьми за пару часов. – Захлопнул мобильник и сунул в карман.
– За несколько часов?! – выдохнул Гамид.
В этот момент все экраны вспыхнули и стали показывать все, что им полагалось: входы, парк, коридоры, залы, комнаты…
– Чего ты ждешь? Иди, она уже там. – Нурали ткнул пальцем в экран, демонстрировавший пустую бизнес-приемную.
– Пока еще нет. Брат, нам нужно поговорить.
– О чем? О праве первой брачной ночи? Не было его у нас никогда! Хочешь ввести?
– Брат. – Гамид заговорил как можно мягче. – Ты – мой самый близкий человек, и в последнее время мне очень тяжело из-за твоего нежелания понять, что я делаю все это только ради маленькой Шахерезады! Пойми, она верит в изумрудную пери!
– Даже не знаю, чем может обернуться этот сбой, – помолчав, произнес Нурали. – Вон картинки с некоторых камер зависают. Стоило бы усилить охрану.
– Ну усиль. Потом проверь библиотеку: чтобы там поменьше народу, но не совсем пусто. А в архиве – чтобы никого! Там ты останешься с ней наедине.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. – Нурали сложил руки на груди и с глумливым видом поклонился. – Позвольте сопроводить вас в бизнес-приемную и доложить гостье о…
Гамид отмахнулся и встал с кресла.
– Чини систему! Найдется кому доложить!
– Изволите, ваше высочество, приказать отключить камеры, транслирующие бизнес-приемную?
Гамид лишь пронзил Нурали яростным взглядом, но промолчал. А в результате весь его гнев и ярость выплеснулись на пери. Потому, что у нее была юбка выше колен и красивые ноги! Потому, что, пытаясь сфотографировать павлина, она немного присела, и юбка заманчиво обтянула ее сзади! Потому, что у нее вдруг оказались дерзкие и страстные глаза, на которые он совершенно не обращал внимания, изучая «изумрудную пери» на экране. И эти ее глаза частенько выдерживали его взгляд, не переносимый прежде ни одной женщиной. Да что там женщины! Мужчины тоже испытывали страх перед его взглядом и робко отводили глаза.
А это женское существо с усталым лицом, в мятой одежде и в порванных на щиколотке чулках совершенно его не боялось! Проклятье!.. Эта крошечная дорожка спущенных петель у ее гибкой щиколотки противоестественно манила. Хотелось зацепить там пальцем и окончательно порвать на ней чулки, или колготки, или что там еще. Повалить бы ее на пол и сорвать с нее все… Она ведь сама тоже этого хочет! Он же видит, как томной поволокой затянуло ее глаза, как в смятении напряглась грудь, он слышит, как она напряженно задышала, и даже чувствует, как все ее поры начинают источать тончайший аромат высшего женского возбуждения…
Собственно, что такого необыкновенного? Он всегда действовал так на женщин. На всех женщин. Но чтобы на него самого женщина действовала так, трудно припомнить.
Он наговорил ей всяких резкостей, и она, кажется, тоже в итоге надерзила ему в ответ. Но он почти не понимал смысла слов, думая лишь о том, чтобы суметь не наброситься на женщину, им же самим назначенную Нурали. Наконец в полыхающий мозг все-таки пробилась здравая мысль – нужно срочно уйти туда, где нет видеокамер. То есть в восточное крыло, в свои частные покои.
– Следуйте за мной!..
Теперь он не видел ее – она шла за его спиной, – но не мог не чувствовать. От желания темнело в глазах. Он успокаивал себя тем, что она тоже безумно его хочет, и все получится сразу и очень здорово, и что, судя по всему, она отличная любовница. А Нурали она не нужна. Нурали вообще не нужны женщины. Нурали – евнух, моралист и ханжа. Небось смотрит сейчас на свои экраны, видит его с пери и злобствует. Но почему же они идут так долго? Неужели он заблудился в собственном дверце?..
Наконец они все-таки оказались в восточном крыле, и он остановился в первой попавшейся комнате. Предложил ей сесть. Сам устроился напротив и вдруг опомнился: это же малая гостиная Шахерезады, не хватало ему еще заняться любовью на ее кроватке! Тем более с иностранной журналисткой, пусть даже у нее вызывающие глаза и красивые ноги в этих рваных светлых колготках… Проклятье! Лучше смотреть не на ее ноги, а в глаза. Ей ведь точно нравится, когда он смотрит в глаза: она сразу начинает учащенно дышать, и так приятно вздымается ее аккуратная грудь, натягивая ткань жакета. Но он тут же опять одернул себя: эта особа здесь ради Шахерезады, а не ради его интимных утех, и, не узнавая своего голоса – как нарочно, она зашевелила ногами, устраиваясь на подушках, – предложил ей чаю, с опозданием досадуя, что не догадался устроить чаепитие за европейским столом, который скрыл бы эти ее ноги.
Он хлопнул в ладоши, чтобы позвать хоть кого-то из слуг. Сразу же явились двое со столом и подали чай в любимом сервизе Шахерезады, подтвердив догадку, что Нурали отслеживал на экранах его путь. Однако мысли о племяннице и первый же глоток крепкого чая – Нурали знает, что чай для него, как воздух, – придали ему сил, и он уже вполне непринужденно повел беседу. Его гостья тоже заметно расслабилась, и все пошло вполне респектабельно. До тех пор пока она не упомянула о Нурали, а потом ей по мобильному позвонил мужчина!
Это точно был мужчина, потому что потом, когда ему принесли забытый ею на столе мобильный, он не смог удержаться и, как мальчишка, вызвал последний номер. Мужской голос!.. Но тогда он просто понял, что это мужчина, как одновременно понял и то, что не потерпит рядом с ней никого, даже Нурали, даже в качестве формального супруга! Нужно было срочно придумать что-то другое, что заставило бы ее здесь остаться. И он совершенно спонтанно предложил ей возглавить образовательный телеканал!
Абсолютно безобидное предложение – такого канала у него не существовало, – она, естественно, заинтересовалась, да и он сам так увлекся этой идеей, что даже удивлялся, как она раньше не приходила ему в голову. Самым же увлекательным был безмолвный диалог глаз, не оставлявший сомнений, что эта женщина принадлежит ему, однако, как ни странно, уверена, что и он тоже принадлежит ей! Первое было нормальным и привычным, второе же – сбивало с толку, потому что слишком походило на правду, а такая правда его не устраивала! Он никогда не был под властью бабы и не собирается. Она мечтает о его объятиях? Пусть мечтает: в уверенности, что приближается к мечте, она сделает все, что он от нее потребует. Он проявит себя самым радушным хозяином и щедрым работодателем, но больше не встретится с ней до тех пор, пока она не займет свое место няньки в покоях Шахерезады!
Он дважды хлопнул в ладоши – условный призыв Нурали, – не сомневаясь, что тот давно ждет под дверью. И не ошибся.
– Сопроводите мадемуазель ван Вельден в архив. И позаботьтесь, чтобы все было в ее распоряжении. Затем…
Нурали поклонился… и вдруг по-свойски показал ей на что-то глазами! Она вернула на голову свалившийся палантин и поблагодарила Нурали улыбкой…
Гамид вскипел: эта ничтожная тень считает ее своей женщиной и переживает, что она обнажила голову перед другим мужчиной! И она понимает его без слов. Никакого отеля, никаких соседних номеров!
– Затем проводите мадемуазель ван Вельден в ее апартаменты. Вы будете жить в покоях моих личных гостей, в восточном крыле, – добавил он, не узнавая своего голоса: очень же вероятно, что ее мятый костюм и порванные колготки – результат поездки в «линкольне» с Нурали.
Нурали не выказал ни малейшего удивления, зато она растерялась и беспомощно настаивала на отеле. Неужели его догадка верна?.. Но он нашел в себе силы проявить снисхождение и разрешил ей подумать. И сам же повел ее в библиотеку, убеждая себя, что делает это лишь ради поддержания ее фантазий о власти над ним, а вовсе не потому, что ищет подтверждения своей догадке.
Как бы то ни было, но она вела себя так, как и надлежит обезумевшей от желания к нему женщины. Актерской игрой тут и не пахло, потому что он знал наверняка, что в его присутствии женщины не нуждаются ни в чем подобном, разве что в умении маскировать свои чувства на публике. Впрочем, и этим умением она практически не обладала. В итоге он уже совсем спокойно оставил ее в архиве с Нурали, рассудив, что, даже если что-то и было между ними в «линкольне», так это же было до него!
В свой рабочий кабинет он вернулся в превосходном настроении, велел подать чаю и, распорядившись по поводу апартаментов для его личных гостей в восточном крыле, засел за бумаги. Он ощущал необыкновенный прилив сил и шутя расправился с целой горой переписки, как никогда каллиграфически выводя свою подпись.
Но потом ему принесли ее мобильный… Проклятье! Он не смог удержаться, чтобы не изучить все его содержимое – от фотографий до последних звонков. Мужской голос… Ощущение стыда и омерзения. Он еще раз перещелкал все фото. Какая-то забавная парочка среднего возраста – толстяк с усами и тощая брюнетка с длинным носом. Спящая в кресле кошка. Собака возле чьих-то ног на асфальте. Потом несколько снимков его бизнес-приемной и белый павлин. Чувство стыда не проходило. Он велел перенести павлина из дворика бизнес-приемной во дворики восточного корпуса и ждал Нурали не столько с докладом о гостье, сколько чтобы тот передал ей мобильник.
– Сам, брат, отнеси, – просто сказал Нурали. – И еще я ей обещал, что ты поужинаешь в ее обществе. Она без ума от тебя.
– Вот как?!
– А лучше, брат, пообедай с ней прямо сейчас. Отмени все планы и увози ее в Альмиру. Здесь для тебя слишком опасно.
– На что ты намекаешь? – вновь рассвирепел Гамид.
– Компьютерная система охраны продолжает сбоить. Я усилил основные посты, чтобы предотвратить вторжение и…
Гамид расхохотался, и Нурали на полуслове умолк.
– Какое еще вторжение? Ты же прекрасно видел, отчего произошел сбой. Я всего лишь нажал не на ту кнопку!
– Брат, прости! Но это всего лишь совпадение! Система повреждена очень серьезно: отказывают видеокамеры, внезапно блокируются двери. Неизвестно, чем все может кончиться. Уезжай отсюда! И ее увози. Она иностранка, не хватало еще…
– Достаточно! – Гамид топнул ногой.
– Брат, – Нурали сложил руки на груди, – умоляю! Уезжай! Ты последний из династии. Ты не можешь подвергать себя опасности. Ты – знамя! Без тебя в стране начнется хаос!
– Очень возвышенно! Но я не вижу никакой опасности. Разве что дрянную электронику. Или дрянную ремонтную службу! А будет действительно опасно – клянусь, я выполню все твои указания! – Он похлопал Нурали по плечу и взял со стола мобильный. – Пойдем навестим нашу гостью, а заодно я посмотрю, что там у тебя с дверями и камерами.
Они пошли. Все двери с фотоэлементами, реагировавшими на Гамида, послушно открывались перед ним, и он иронично поглядывал на Нурали. В восточном крыле такое «волшебство» не предусматривалось, и туг уже Нурали распахивал ему двери.
Но стоило Нурали лишь потянуться к ручке дверей покоев пери, как она заорала и застучала в них с той стороны, а потом совершенно не желала верить в неисправность системы, вызвавшую блокировку. Причем она была настолько возбуждающе хороша в своей гневной обиде, что Гамиду стоило немалых сил повернуться и уйти. Спасли ее слезы и отчаявшийся голос, каким она просила прощения, – подтверждение ее полной покорности ему. Он был доволен собой.
