Текст книги "Мой маленький каприз"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Дверь была заперта!
В голове понеслись картинки: вот меня раздевают и ведут к мраморному бассейну. Я спускаюсь по ступеням в теплую, наполненную благовониями воду. Проворные служанки массируют мое тело, вынимают меня из воды, обтирают мягкими полотенцами. А потом умащивают лучшим парфюмом и драгоценными маслами, надевают прозрачную кружевную сорочку и торжественно ведут в спальню моего принца.
Или же в «моих» апартаментах меня положат среди подушек на широкую кровать под балдахином, и я буду лежать и, замирая, ждать. Потом дверь отворится, и в своем шелковом средневековом одеянии ворвется эмир и весело скажет: «Сейчас я полюблю тебя так, как еще не любил никто и никогда»…
Я побежала в спальню. Вывалила все свои вещи из шкафа и побросала их в дорожные сумки. Сумки я поставила возле входной двери. Сжала кулаки, набрала побольше воздуху и что есть мочи замолотила кулаками в резные филенки и заорала:
– Эй! Кто-нибудь! Выпустите меня! Да выпустите же! Вы не имеете права! Я иностранка!
– Прекратите крик! – Властный знакомый голос.
Я отпрянула в сторону. Дверь распахнулась внутрь.
На пороге стоял эмир. За ним – Нурали и придерживал дверную створку. Эмир шагнул в комнату, крепко схватил меня за плечи и встряхнул.
– Вы в своем уме, мадемуазель ван Вельден? Можно подумать, что тут пожар!
– Было бы очень кстати! Руки! – Я попыталась вырваться из его хватки. – Уберите руки!
Но он только держал меня еще крепче.
– Какого черта вы устраиваете спектакль? Вы с ума сошли?
– А по-моему, именно вы! Что все это значит?
Но сопротивляться я перестала. Все равно он отпустит меня только тогда, когда захочет сам. К тому же от его близости во мне происходила ужасная и совсем лишняя сейчас реакция – эта рукопашная откровенно меня возбуждала. И не только меня – я же видела выражение его глаз, слышала напряженное дыхание и ощущала исходившие от него специфические «мужские» волны интимного жара.
– По какому праву вы решили, что меня можно сделать своей пленницей?!
– Пленницей? – Он ошеломленно захлопал длиннющими ресницами. – Как вам могла прийти такая абсурдная идея?
Он по-прежнему не отпускал меня, но держал уже не так крепко. Я смотрела на него, и меня била жуткая дрожь. Сейчас он был красив просто необыкновенно! И я безумно хотела его сейчас, и он точно так же хотел меня… Прижаться бы к нему, обнять, захлопнуть дверь перед носом его «братца», и…
– Интересно, а кто еще мог приказать меня запереть?
Секунду он задумчиво смотрел на меня. Потом нахмурился и убрал руки. Лучше бы он не делал этого подольше…
– Мадемуазель ван Вельден, повторяю, вас никто не запирал. Но не исключено, что на какое-то время произошел сбой охранной системы и сработала блокировка дверей. Вот и все. Даже самая совершенная техника не всегда совершенна.
– Прелестная отговорка!
– Вы не верите моему слову? Слову эмира?
– Я знаю только то, что дверь действительно была заперта.
– Следуйте за мной! – Темные глаза метнули молнии, а голос прозвучал словно раскат грома.
Он схватил меня за запястье и буквально выволок во внутренний дворик, протащил по нему и, бросив мою руку, остановился, театральным жестом показывая на кованую калитку в каменной стене среди ползучих растений.
– Смотрите, ключ торчит с этой стороны!
Он повернул старинного вида ключ и распахнул калитку, а за ней я увидела еще один дворик с пальмами и олеандрами в керамических кадках. Среди них разгуливал белый павлин.
– Этот дворик ведет к дворцовому парку. – Он обернулся ко мне, концы белой куфьи вспорхнули. Взор был огненно-мрачен, тонкие ноздри раздувались. – Вероятно, вы и теперь мне не верите и убеждены, что я лгу?
Говорить я не могла. Я едва владела собой – от усилия в моих глазах даже стояли слезы, – чтобы не прижаться к его груди и, смешивая с поцелуями эти самые слезы, честно сказать, что я безумно его люблю и никогда в жизни от него никуда не уйду. Ведь именно это было нужно сейчас нам обоим…
– Думаю, вы смогли убедиться, что здесь вы вовсе не пленница. Если вы все еще хотите перебраться в отель, скажите, и Нурали отвезет вас и ваш багаж куда угодно. Если пожелаете, даже в аэропорт! Мой личный самолет к вашим услугам!
– Не надо… – пробормотала я, чувствуя, что слезы все-таки предательски перелились из моих глаз. – Я была не права… я… я останусь во дворце… с удовольствием…
– Как угодно, мадемуазель ван Вельден. – Его голос был совершенно безучастным, хотя мой принц не мог не видеть моих слез.
Он направился к выходу. За его спиной я как можно тише шмыгнула носом и обеими руками вытерла слезы.
– Да, чуть не забыл, – произнес он уже в холле и остановился, взглянув на часы. – Собственно, я приходил, чтобы вернуть вам мобильный. Вы забыли его на чайном столике. Вот. – Из своих одежд он извлек мой аппаратик и протянул его мне.
– Спасибо…
– А в девять вечера, кстати, я хотел бы поужинать в вашем обществе. – Он резко повернулся и пошел к двери.
– Ваше высочество, это тот же самый белый павлин?
Он взглянул через плечо. Глаза были очень усталыми.
– Да. Я приказал перенести его сюда. Я думал, вам будет приятно встретить по соседству старого знакомого.
Дверь за ним закрылась.
Я рассматривала на ладони мобильник. Не удержавшись, погладила его, как зверька, думая о прекрасных пальцах моего принца. Проверила снимки: интерьеры приемной на месте, павлин с хвостом-веером. Павлина и наиболее удачное фото приемной я сразу отправила на дядюшкин номер, а потом вызвала номер тети. Шуршащая тишина, гудки, голос Марты:
– Ну наконец-то! Все в порядке? Извини, я в душе. Перезвоню через пару минут. – И она разъединила связь.
Я усмехнулась, представив Марту с мобильным под душем, и подошла к двери. «Сбой системы», «слово эмира»… Дверная ручка мягко повернулась, открыв дверь безо всякого усилия. Но в коридоре я обнаружила Нурали.
– О! Что вы тут делаете?
– Охраняю вас, моя госпожа.
– Все-таки охраняете, чтобы я не могла сбежать?
Он вдруг залихватски подмигнул:
– Бегите! Сейчас все равно никто не заметит.
– Нурали, это шутка?
– Честно, не заметит никто. В этом крыле вышла из строя вся охранная система вместе со всей системой наблюдения.
– То-то вы так осмелели!
– А хотите, сбежим вместе, пока не работает?
– Я вот возьму и нажалуюсь вашему шефу, на что вы меня подталкивали! Он вас сразу казнит.
– Он меня все равно казнит, я же начальник охраны.
Полилась трель мобильного, и я посмотрела на телефон в своих руках, хотя сигнал был совсем незнакомым.
– Простите, – сказал Нурали, извлекая аппаратик из своего кармана, и, посерьезнев, ответил в него по-английски.
– Шеф? – прошептала я.
Он кивнул с пустым взглядом, односложно отвечая:
– Да… Да… Нет!.. Ни в коем случае!..
Я улыбнулась, мол, не буду мешать, и юркнула в свои покои. Но за дверью Нурали вдруг почти закричал:
– Ну и что?! Ты не можешь жертвовать всем ради детского каприза!.. В лучшем случае – международный скандал! А в худшем… Естественно! Ты этого хочешь?.. Ну казни… Я говорю тебе, совершенно серьезно, нужно срочно…
Тут мобильный в моей руке разразился мелодией из «Волшебной флейты», написав на экранчике: «Марта». Я буквально отлетела от двери, чтобы музыка не выдала мое слишком близкое присутствие.
– Тебя разыскивал твой Тобиас! Он потерял телефон и спрашивал твой номер. Но я ему не сказала, что ты сейчас не в Париже.
– Знаю. Он мне уже позвонил.
– Какой молодец! Я всегда тебе говорила, что Тобиас…
– Извини, но у меня садится зарядка, – соврала я. – Я тебя уже очень плохо слышу!
– Только быстро скажи: как прошла аудиенция? В жизни наш красавчик принц действительно неотразимый?
– Алло, Марта! Я тебя почти не слышу! Что ты спросила? – тихо-тихо прошептала я.
– Ладно. Зарядишься – перезвони! Сгораю от любопытства!
Тетка отключилась, а я заспешила обратно к двери. Прислушалась. Никаких монологов. Приоткрыла дверь и выглянула. Нурали улыбнулся мне.
– Все в порядке, моя госпожа. Все опять работает.
– Но вы по-прежнему здесь.
– Ненадолго. Сейчас вам подадут обед, я войду вместе с горничными и объясню вам, как пользоваться внутренней связью и как вызывается охрана. – Он держался очень официально, но глаза смеялись.
Глава 7, в которой две горничные сервировали мой обед
Скорее человек на пять, чем для одной девушки, а две другие возвращали в шкаф мои вещи. Нурали показал мне в разных комнатах кнопки вызова охраны. Для местной связи служил небольшой агрегатик вроде телевизионного пульта. Мраморный бассейн тоже управлялся электроникой.
– А нормального душа или ванны здесь нет?
Нурали потупился.
– Душевая кабина и прочая сантехника – за зеркальными дверями вокруг бассейна.
– А видеокамеры? В целях безопасности?
– В целях безопасности было бы лучше, когда бы они были. Но во всех покоях восточного крыла нет ничего подобного. Только по периметру зданий, на лестницах и в коридорах. Нет даже в покоях его высочества.
– Он тоже в этом крыле?!
– Да. Здесь расположены все частные покои. Хозяйские и для личных гостей его высочества. Поэтому внутри минимум людей, чтобы не беспокоили понапрасну возней и болтовней.
– Но тогда, если здесь нет видеонаблюдения, почему вы не можете заходить ко мне без компании горничных?
– Именно поэтому. Мужчина не может быть наедине с женщиной, которая не является его родственницей.
– Но вашего патрона не смущает этот обычай!
– Пожалуйста, еще раз прошу вас, не сравнивайте.
– Не смущал и вас всего пару минут назад, когда мы с вами болтали в коридоре при не работавшей системе слежки!
– Забудьте об этом. Пожалуйста.
– Что-то изменилось? Вам больше не грозит казнь?
По лицу Нурали пробежала тень, и он покачал головой.
– Очень сожалею о том разговоре. Пожалуйста, простите, что забылся и невольно вас смутил. Я был вне себя из-за аварии.
– Это вы простите мою несдержанность. Но я же чувствую, что что-то происходит. Между вами и вашим патроном. Что-то очень нехорошее. И явно не из-за аварии. Из-за меня?
Он кашлянул. Пригладил усы, бороду. Посмотрел в пол.
– Можно, я не буду отвечать? Вечером за ужином с его высочеством сами расспросите. Это проблема моего господина, а я всего лишь, как умею, помогаю ее решать. Но не вините себя. Вы не виноваты, что родились женщиной с такой внешностью.
– Все-таки, Нурали, проблема во мне! Шерше ля фам!
Он вдруг рассмеялся. Я впервые слышала его смех! Причем смех Нурали оказался таким заразительным, что я тоже захохотала. А потом зафыркали и захихикали горничные.
– Ну все, Нурали. Ваша песенка спета! Рассмешили стольких женщин, которые вам все вовсе не родственницы!
– Ошибаетесь, моя госпожа! Далеко не все. Диляра и Ясмин – дочери моего троюродного дяди, Малика – моя племянница, а Эльнара – ее кузина по материнской линии!
– Выходит, одна я здесь чужая затесалась?
– О, это дело поправимое! – Он выразительно развел руками. – У меня много холостых родственников.
– Я подумаю над вашей идеей, Нурали.
Глава 8, в которой почти девять
Зеленый дареный палантин подошел к моему платью настолько, будто сочинивший его дизайнер сознательно рассчитывал на это шитое золотом дополнение, но меня познабливало, и шумело в ушах. Акклиматизация. Эта гадость неизбежно наступала через пару часов, стоило мне перелететь всего лишь на юг Франции, а сегодня самолет перенес меня сразу намного ближе к экватору.
Ровно в девять двери моих покоев раскрылись, и торжественный Нурали торжественно же провозгласил:
– Его королевское высочество эмир Гамид Абдулла бен Ахмад Нияз эль-Кхалифа!
Нурали шагнул в сторону, и я увидела, что двери покоев напротив тоже раскрыты, а в них стоит мой принц и машет мне рукой. И одежды на нем сейчас еще более сказочные и сияющие, чем прежде. Но рукой он машет не торжественно, а прямо-таки по-свойски, потом разводит руки в стороны, как для объятий. И улыбается. И идет ко мне навстречу. И моя первая реакция – побежать и броситься к нему в объятия. Но я не могу пошелохнуться. Потому что, пока стою неподвижно, я еще как-то справляюсь со своим ознобом, с этим шумом в ушах, с темнотой, которая стремительно подбирается ко мне со всех сторон и прокалывает спину…
А он идет ко мне, и так прекрасен, и я так хочу прижаться к нему, так хочу ощутить его… Он уже совсем близко! Я вижу его протянутые ко мне руки с сильными пальцами и гибким запястьем, его взволнованные глаза. Совсем рядом! Я чувствую, как его руки хватают меня под локти, не давая упасть, и вижу каждую мелкую морщинку у его глаз и каждый волосок бровей… Его губы… Они начинают шевелиться, открываются, сейчас он поцелует меня!.. Но он не целует, а что-то говорит – я слышу его голос, только ничего не понимаю из-за шума в ушах. Тогда я резко встряхиваю головой, определенно рискуя, что мой принц растает, как сон.
– С вами все в порядке, мадемуазель ван Вельден? Вы хорошо себя чувствуете?
Нет, он не исчез! Мой принц здесь! Но, чтобы ответить, воздуха не хватает. Я поглубже вдыхаю, и наконец темнота растворяется, напоследок мстительно пронзив мою спину.
– Спасибо… Все хорошо…
Мой принц недоверчиво покачал головой, заглядывая мне в лицо и по-прежнему поддерживая меня своими руками.
– А вот я так не думаю. Может быть, поужинаем вместе в другой раз, а сейчас вы отправитесь в постель? – И приказал, не дожидаясь моего ответа: – Нурали, доктора! Поживее! И горничных, чтобы…
– Нет!!! – закричала я.
От неожиданности мой принц замер с открытым ртом, и я добавила уже более сдержанно:
– Благодарю за заботу, но это всего лишь акклиматизация. Я всегда плохо ее переношу. Еще разница во времени…
– Тем более вам нужен отдых! – Он темпераментно воздел руки. – Нурали! Я не слышу, чтобы ты звонил доктору!
– Пожалуйста, не надо никакого доктора! – взмолилась я. – Просто, просто… – Очень хотелось сказать: «не уходите».
– Что просто, мадемуазель ван Вельден? – Он смотрел на меня так, будто определенно угадал мои мысли.
– Просто, например, аспирин. – Я выдерживала его взгляд, мысленно повторяя: «Просто не уходите, просто не уходите»…
Он поправил концы куфьи, как обычно завораживая меня движениями своих пальцев, улыбнулся и размеренно проговорил, не отрывая взгляда от моих глаз:
– Хо-ро-шо. Нурали, пусть ужин подают в покои моей гостьи, и позаботься о лекарстве для мадемуазель ван Вельден.
– Слушаюсь, мой господин, – откуда-то издалека долетел голос Нурали. – И, прошу прошения, но, может быть, гостье моего господина будет полезна также теплая шаль или шубка?..
Глава 9, в которой меховой плед
Одна его сторона была из шелковистой шоколадной куницы, а другая из нежного рыжевато-палевого бархата.
– Просто удивительно, как все ваши вещи подходят к этому моему платью.
– А оно просто удивительно идет вам, дорогая мадемуазель ван Вельден.
– Спасибо. Но зеленый цвет вообще идет рыжим, кроме того, он считается самым приятным для глаз телезрителя.
– Вот как? Именно поэтому ваши костюмеры одевают вас в зеленое во всех ваших программах?
– Неужели вы видели их все?
– Да. И не один раз.
– Но они же детские! Неужели вам было так интересно?
– Вы считаете, что я пригласил бы вас снимать цикл о моей стране, не познакомившись с вашими работами?
– Ну… У вас же есть всякие эксперты и советники.
– И даже одна советница. Так вот, она просто без ума от ваших зеленых нарядов.
– От нарядов или программ?
– Между прочим, это именно она открыла для меня вашу программу «Шатер кочевника». Французский канал «Культюр». Каждый четверг ровно в три. Ужасно неудобное время!
– По-моему, лучшее для детей.
– Для меня – неудобное. Но зато потом, когда появились все ваши ролики, мы несколько вечеров смотрели их все подряд.
– Мы – это вы и советница?
– Да. И она каждый раз восхищалась вашими зелеными платьями. Кстати, этот палантин подбирала для вас именно она. И я очень надеюсь, что вы с ней подружитесь.
– Это обязательное условие моей будущей работы? Деловых отношений недостаточно, нужна именно дружба? – добавила я, потому что он не торопился с ответом.
– Дружба всегда лучшая спутница любого дела. Не так ли? – наконец, улыбаясь, заявил он.
– Конечно. Хотя обычно дружба не только является условием, но и диктует свои правила, в определенном смысле связывая человека.
– А вы предпочитаете независимость?
– Между прочим, мои зеленые наряды – не моя прихоть, а условие спонсора программы, фирмы «Зеленый лионский шелк». Вы, наверное, знаете, что реклама на канале «Культюр» запрещена. Но как иначе заполучить инвестора? А это очень маленькая старинная мануфактура, где по сей день практически вручную изготовляют ткани, причем только зеленые. Они стоят страшно дорого! Вот я и наряжаюсь в их продукцию, а в конце в титрах малюсенькими буковками стоит благодарность «Зеленому лионскому шелку» за дружески предоставленные ткани для одежды ведущей. И, как ни странно, работает! С момента выхода моей программы у них заметно повысились продажи. Оказывается, все их новые клиенты раньше даже не подозревали о существовании такой фирмы! Но это конечно же коммерческая тайна… Ох, а к чему я это все рассказываю?..
Он смотрел на меня, пристально и почти не моргая. В повисшей тишине слаженно пели цикады, журчала вода в фонтане, загадочно потрескивали фитильками расставленные вокруг нашего ковра светильники – совершенно нереальные во внутреннем дворике здания, напичканного электроникой.
Все остальное тоже было нереальным: этот толстенный ковер на террасе с наваленными на нем кучами разноцветными подушками всевозможных размеров и форм, в неровном свете масляных фонариков переливавшимися шелком, бархатом или золотом кистей; низенький столик под парчовой сияющей скатертью с невероятными угощениями в невероятной же по красоте золотой и серебряной утвари; пузатые тонкогорлые и тонконосые кувшины, тоже сияющие и мерцающие золотом и серебром, будто перемигивающиеся с небывалой россыпью звезд на темном небе, среди которых молодой месяц плыл самой настоящей золотой лодочкой из «Тысячи и одной ночи». И мужчина в средневековой одежде, который напротив меня возлежит на подушках, отделенный лишь этим столиком с царской трапезой и утварью, тоже оттуда, тоже из сказок таинственной Шахерезады. Да и я сама, закутанная в бархат и меха, пожалуй, тоже больше не принадлежу двадцать первому столетию. Вереница светильников, кольцом сомкнувшаяся вокруг ковра, превратила его в ковер-самолет, и он перенес нас в иное, сказочное измерение, не подвластное времени вообще.
Я видела все это и одновременно – глаза моего принца и его лицо, по которому пробегали отблески и тени. А он все так же неподвижно смотрел на меня. Вдруг сонно курлыкнул павлин, белым изваянием дремавший у фонтана.
Мой принц мотнул головой, руками откинул назад концы своей куфьи, улыбнулся.
– Вот как? Безусловно. Ловкий рекламный ход очень важен. Знаю. Я тоже когда-то изучал маркетинг.
– Маркетинг?
Слово резануло слух, оно совсем не подходило сказке.
– Да, маркетинг, теорию управления, даже немного – банковское дело. Но, в основном, экономику, право, политологию, ораторское искусство. Кстати, риторику я изучал именно во Франции.
– Вот как?
Он неожиданно рассмеялся.
– Передразниваете? Изучал риторику, а сам без конца повторяю «вот как?».
– Повторите еще раз.
– Что? – Он изумленно приподнялся на локте.
– Скажите еще раз: «Вот как?», – пьянея от собственной смелости, попросила я.
– Зачем?
– Мне очень нравится…
Он приоткрыл рот, видимо собираясь произнести свое: «Вот как?», но усмехнулся и лукаво переспросил:
– Так что же вам очень нравится?
– Арабская кухня, – безмятежно заявила я и в качестве подтверждения положила себе на тарелочку первое, что попалось под руку, – какой-то запеченный фрукт.
– Многие гости с Запада ее не любят, – многозначительно произнес он.
– Просто я люблю пробовать все новое.
– Значит, вы любите приключения, не так ли? – Его глаза призывно блеснули.
– Ну я бы так категорично не сказала… – Я опустила голову и пыталась очистить взятый фрукт.
Взгляд моего принца больше сомнений не вызывал. Только бы он не увидел, как у меня трясутся руки, думала я, мучаясь с неподатливой шкуркой загадочного фрукта.
– Вы позволите вам помочь?
Я вздрогнула, как от удара электричеством, когда он забрал у меня фрукт. Он тоже вздрогнул – короткое прикосновение его пальцев вызвало разряд.
– Ого! Статическое электричество!
– Физику вы тоже изучали?
– А еще – ботанику: Это называется айва. – Он улыбнулся и стал чистить желтый фрукт.
– Айва, – послушной ученицей повторила я, наблюдая, как ловко он управляется с этой айвой. И тут же представила себе слишком отчетливо, как его пальцы касались бы меня, как стянули бы платье и гладили бы мои плечи, спину, а его губы…
– Вот. – Он уже протягивал мне очищенную айву.
– Спасибо. – Не поднимая глаз, я потянулась рукой к айве.
Но он отрицательно покачал головой, отрезал от айвы кусочек, нагнулся ко мне и прошептал:
– Нет, откройте рот.
Я изумленно посмотрела на него. Он откровенно ласкал меня взглядом!
– Спасибо, но я вполне справлюсь сама…
Он опять покачал головой:
– Открывайте рот.
Но я не могла решиться. Я не решалась даже сглотнуть комок, предательски подступивший к горлу!
– Что такое? Вы больше не хотите айвы?
Я кашлянула и комок все-таки сглотнула.
– Конечно же хочу.
– Ну так берите!
Он улыбался и держал кусочек айвы прямо перед моим ртом. И смотрел с надеждой. Меня же опять начинало знобить.
– Я правда могу сама, спасибо.
– Неужели неинтересное приключение? Наверняка еще ни один мужчина никогда не кормил вас айвой. Вы ведь только что мне сказали, что любите пробовать все новое.
– Да, но…
– Я больше не могу ждать, я съем сам.
Он держал айву так близко у моего рта, что я чувствовала не только ее аромат, но и тепло его руки. Я решительно закрыла глаза, затаила дыхание и открыла рот. А потом прошла целая вечность, пока его пальцы, чуть коснувшись моих губ, толкнули мне в рот ароматный кусочек. Это самые длинные секунды моей жизни, думала я с закрытыми глазами, жуя и проглатывая айву.
– Ведь вкусно и совсем не больно, правда?
Я открыла глаза. Мой принц уже откинулся на подушки и кокетливо улыбался. Я смогла лишь кивнуть. Он отрезал еще кусочек.
– Не бойтесь, во второй раз гораздо проще. – В черных глазах плясали огоньки.
– Неужели?
– Ну же, открывайте рот. – Он наклонился ко мне, улыбался и опять держал кусочек айвы у моих губ.
Зачем же я выставляю себя на посмешище? – ужаснулась я и сделала то, чего он хотел.
– Когда мы закончим, вы убедитесь, что айву нельзя есть никаким другим способом.
– Это национальная традиция?
– Да! Открывайте рот. Глаза закрывать не обязательно.
Но глаза я все-таки закрыла, и опять все повторилось: я приоткрываю рот, моих губ сначала касается айва, а затем – совсем на миг – кончики его пальцев. Потом я съедаю айву, и снова все блаженно повторяется. Что же будет, когда «мы закончим»?..
– Между прочим, это последняя порция, – неожиданно сообщил он.
Мои глаза невольно открылись. Он жмурился и вытирал салфеткой руки.
– Ну и что вы скажете о нашей традиции? Понравилась?
Я дожевала айву и сказала:
– Что ж, довольно оригинально.
– Оригинально? И это все?
– Скажите: «Вот как?». Моя оценка будет подробнее.
– Обещаете?
– Могу поклясться.
– Не обязательно. Главное, не забудьте завтра о своем обещании.
– Завтра?!
Он кивнул и демонстративно постучал пальцем по циферблату своих часов.
– Конечно, завтра, мадемуазель ван Вельден. Смотрите, уже почти полночь, а я боюсь, что на глубокий и всесторонний анализ нашей традиции вам потребуется не один час. Я прав?
– Безусловно, – сказала я и поднялась с подушек.
Он тут же вскочил на ноги.
– Должен вас поблагодарить, мадемуазель ван Вельден, за этот вечер. Самый прекрасный в моей жизни.
– В моей тоже. Спасибо, ваше высочество. Шукран.
Черные как ночь глаза вспыхнули.
– Надеюсь, теперь вы не жалеете, что остались во дворце?
– Конечно нет! Я вам действительно очень благодарна.
– Хорошо. Это радует. – Он поднял руку и нежно провел по моей щеке. – Я бы не вынес, если бы вы здесь были несчастны.
Я не пошелохнулась. Странно, но его прикосновение я восприняла как вполне естественное.
– Такому особому гостю, как вы, должно быть у меня комфортно во всех отношениях. Если вам что-то не нравится, скажите мне. Пожалуйста.
– Спасибо. Но сейчас все в порядке.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.
– Хорошо, – наконец сказал он.
Сейчас он меня поцелует, сейчас, сейчас…
Но он сделал шаг назад.
– Уже поздно, и мне пора с вами прощаться. Спокойной ночи, моя дорогая гостья. – Повернулся и стремительно зашагал к выходу из моих апартаментов.
Концы белой куфьи летели следом.
Глава 10, в которой я легла в постель
Состояние, как если бы меня околдовали: я все время слышу его голос и очень отчетливо вижу его пальцы, которые протягивают мне кусочек айвы. «Убедились, что это нельзя есть никаким другим способом? Откройте рот»!
Как и тогда, я закрыла глаза, сразу будто бы ощутила сладость сочной мякоти, но вслед за кусочком айвы к моему рту приблизились его губы, а его руки скользнули сначала по моей шее, потом по плечам…
– Еще, – шепчу я, – я хочу айвы еще!
– Больше нельзя, – строго говорит он и встает во весь рост.
– Почему? – обижаюсь я.
Но он начинает таять и исчезает совсем, как в кино исчезают сказочные джинны.
Я почувствовала влагу на щеках и открыла глаза.
Сквозь органди полога прямо мне на лицо лился лунный свет, и от него, наверное, мои щеки сделались мокрыми. Как же, от лунного света!.. Вдруг на мое лицо упала тень – что-то заслонило свет. В комнате, определенно, я была не одна.
Это он! Я почувствовала дивное волнение и то, как отяжелели мои ноги и дыхание.
– Кто здесь?! – закричала я, вскакивая с кровати и отдергивая полог.
В двух шагах от меня – фигура в черном покрывале с головы до ног, залитая лунным светом. Каменея от суеверного ужаса, я попыталась зажечь люстру. Но выключатель лишь щелкал, не оказывая на нее ни малейшего воздействия.
Женщина в покрывале торопливо поклонилась и необычайно проворно побежала прочь, сливаясь с темнотой.
Я машинально продолжала экспериментировать с выключателем, но вдруг поняла – это же сон! Так бывает: снится какая-то жуть во мраке, пытаешься включить свет, но мистически не срабатывает выключатель. Надо лишь заставить себя проснуться! Я что есть силы потерла глаза. Поглубже вдохнула, выдохнула. Сейчас я проснусь в огромной кровати под балдахином, сейчас, сейчас…
Вспыхнула люстра. Она просто ослепительно засияла, переливаясь всеми своими хрустальными подвесками. Но я вовсе не лежала в кровати, а стояла посередине спальни! И первое, что я увидела, когда мои глаза освоились со светом, – ларчик на комоде. Ненормальная все-таки тут обслуга.
Я подошла к комоду.
Необычный воздушный, словно кружевной ларец из какого-то металла, наверное, даже из черненого серебра. Сквозь извивы узора внутри на алой бархатной подушечке всеми цветами радуги играло сказочное бриллиантовое колье, перемигиваясь с парой серег…
Я невольно потянулась к крышке, но отдернула руки. Аванс услуг интимного характера? За кого он меня принимает?
Открой! Надень! – манило колье. Ты же ела айву из его рук, тебе ведь нравилось, ты даже во сне хотела еще. А сейчас тебя ждет такой восторг любви, какой тебе даже не снился…
Я сжала руки за спиной, чтобы они больше самовольно не тянулись к драгоценности. Восторг любви состоится, только если этого захочу я, а не в благодарность за бижутерию.
Ну хотя бы примерь, все равно можешь вернуть потом, никто ведь не узнает, что ты уже примеряла…
Нет! Я направилась к выключателю, чтобы погасить люстру и лечь обратно в кровать, но подумала: ведь вслед за ларцом, скорее всего, явится его даритель. Он наверняка пожелает сам надеть мне колье на шею. От предчувствия ощущения его рук и губ на своих плечах я сразу задохнулась…
Но через считаные минуты уже отыскала в гостиной аппарат внутренней связи, нажала кнопку – и сразу же:
– Слушаю вас, моя госпожа.
– Нурали! Какое счастье, что вы не спите! Дело в том…
– Простите, что перебиваю, но не нужно волноваться по поводу освещения. Сейчас работает аварийный модуль, а к утру все уже будет исправлено. Не волнуйтесь, спите спокойно.
– Знаете, к вашим бесконечным авариям я уже почти привыкла! То двери заблокированы, то свет не горит. По таким пустякам я бы даже не стала беспокоить вас среди ночи!
– Что-то случилось еще?!
– Ваш повелитель прислал мне ларец. Приходите и забе…
– Ларец? Какой еще ларец?
– Приходите! Сами увидите. Ларец с бриллиантами.
– С бриллиантами? Но, может быть, вы не пра…
– Я все правильно поняла! Приходите и заберите! Я здесь не для того, чтобы…
– Хорошо! Хорошо! Буду через пару минут!
– Замечательно.
Кипя от ярости, я вернулась в спальню и, все-таки не удержавшись, опять подошла к ларцу. Колье призывно сияло сквозь ажурную крышку и стенки. Черт возьми! Может быть, я действительно дура? Отказываюсь от такого чуда и, значит, иду на конфронтацию с моим принцем. Может быть, еще не поздно надеть это колье и соврать Нурали, мол, я его вызвала, чтобы он доставил в мои объятия своего господина?
Звук распахнувшейся входной двери, и голос Нурали:
– Я уже здесь, моя госпожа! Где этот ларец? – И мгновенно сам молочный брат эмира возник на пороге спальни и без малейшего стеснения озирался по сторонам!
– Помнится, кто-то декларировал, что не может находиться наедине с женщиной, которая ему не родственница.
– Простите, моя госпожа. – Нурали уставился в пол.
– Ладно. Вы правы. Лишние глаза не нужны. Забирайте! – Я показала пальцем на ларец. – И отнесите это вашему господину! И будет гораздо лучше, если мы все трое – вы, он и я – навсегда забудем об этом инциденте.
– Слушаюсь, – тихо произнес Нурали. Он как завороженный смотрел на ларец, но не двигался с места.
– Заберите и отнесите! Вы меня слышите? Хорошо, я сама отнесу, а вы меня только проводите к вашему господину! – Я шагнула к ларцу и протянула к нему руки.
– Нет! – заорал Нурали. – Не делайте этого! – В мгновение ока он оказался между мною и ларцом. – Нет!
Я отшатнулась.
– Вы в своем уме?
Из холла донеслись шаги, и в спальню влетел сам эмир.
– Где этот ларец? Кто его принес?
Он был с непокрытой головой, волнистые черные волосы блестели от влаги – мой принц явно только что принимал душ, и не в своем обычном многослойном длиннополом наряде, а лишь в шелковом черном банном халате чуть ниже колен, из-под которого выглядывали голые ноги в остроносых шлепанцах. Эх, надо было надеть колье, снять пижаму и эдакой обнаженной весталкой дожидаться моего принца под одеялом! Зря он, что ли, принимал душ?.. Но я сказала со смешком:
– Ха! Одна из ваших служанок.
– Безмозглые овцы! Нурали, унеси это в сокровищницу!
