Текст книги "Мой маленький каприз"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Натали де Рамон
Мой маленький каприз
Моей племяннице Лизе
Глава 1, в которой парижское утро
– Жюль! Дорогой! – Марта ворвалась в кабинет. – Эльза звонила! Все хорошо! Ее уже встретили и сразу везут на аудиенцию! Представляешь? Аудиенция на высшем уровне!
– Угу… – не поворачивая головы, отреагировал супруг.
Он сидел за письменным столом перед компьютером. На фоне яркого окна, боком к Марте, с «воскресной» щетиной и в домашней сине-красной байковой рубахе.
– Знаешь, – Жюль задумчиво поцокал языком, не отрываясь от экрана, – все-таки надо было идти в старом смокинге. Этот меня уж очень полнит.
Марта одарила профиль мужа ласковой улыбкой, шагнула к столу и усмехнулась, бросив взгляд на экран.
– Все никак не налюбуешься собой?
– На всякий случай, я – руководитель канала! А это – моя продукция! – вдруг взревел Жюль, резко поворачиваясь вместе с креслом. – Это же церемония вручения международной премии!
Марта попятилась и почти упала на диван.
– Я обязан проанализировать все недостатки, чтобы…
Что-то захрустело под Мартой, и она невольно охнула.
– Воробышек! – Жюль сорвался с кресла. – Что с тобой? Ты не ушиблась? Ты ничего себе не сломала?
– Себе вряд ли. – Марта извлекла хрустнувшее из-под себя. – Я тебе сломала очки…
– А ты точно не поранилась?
– Да нет же. – Марта устроилась на диване поудобнее. – Эльза звонила.
– Наша девочка? Что же ты молчишь?
– Привет! – Марта всплеснула руками. – Я с порога тебе сказала, что позвонила Эльза!
Жюль вернулся в кресло и с изумлением смотрел на жену.
– Но ты был так увлечен своим смокингом, что я подумала, что родная племянница тебя больше не волнует.
– Во-первых, она – твоя родная племянница, а не моя. Но это я открыл ее талант! Это я подарил ей первую видеокамеру. А тебя до самой смерти твоей сестры не волновала судьба бедной девочки!
– Меня? – Марта обеими руками показала на себя.
Жюль звонко хлопнул ладонями по подлокотникам кресла.
– Да. Не волновала. Тебе, моя дорогая, было абсолютно наплевать, что гениальная девчонка губит свой талант на каком-то занюханном городском канале и за счастье почитает снять беседу с муниципальным чиновником в студии!
– Гент – прекрасный город!
– Только вот, к сожалению, я работаю на французском телевидении и в Париже, а не в Генте или Брюсселе. Извини!
Он отвернулся и с подчеркнутым вниманием стал смотреть на экран, который сейчас крупно демонстрировал его самого в «смокинге, который полнит». А Марта смотрела на толстую обиженную спину в клетчатой рубахе и очень хорошо понимала, что сейчас нужно Жюлю. Она поднялась с дивана и погладила сзади его плечи, теплые и пушистые от байковой рубахи.
– Очень красивый смокинг, правда. И очень тебе идет.
Жюль довольно хмыкнул и, мотнув головой в сторону экрана, на котором теперь уже появилась Эльза, гордо произнес:
– Да, я сделал для нее все, что мог. Ни один дядя не сделал столько для племянницы! А я привел ее в отличную продюсерскую компанию. Добыл грант под ее безумный проект. Потом нашей девочкой заинтересовались роскошные спонсоры. И за какие-то пять лет каков итог – международная премия Жюля Верна в номинации за лучшую детскую научно-познавательную программу! После вот этого самого шоу, – Жюль показал на экран, где все еще продолжалась церемония вручения премии, – малышка проснулась знаменитой! Глава государства предлагает ей снять цикл программ о его стране! Почему ты не радуешься за нашу девочку?
– Я радуюсь, Жюль, только волнуюсь очень.
– Это я, как глава канала, должен волноваться! Вдруг ей там предложат такие условия, что она тут все бросит? Из пятидесяти двух программ отснято только тридцать четыре. Смонтировано меньше двадцати, еще озвучка… А она на неделю улетела в этот Рас-эль-Шафран! Как тут не волноваться? А?
– Мне не нравится, что из аэропорта ее сразу везут во дворец на аудиенцию…
– Так это же потрясающе! Ее примет глава государства!
– Жюль, ты не понимаешь.
– Чего я не понимаю?
– Сразу! Из самолета и сразу на аудиенцию!
– То есть она нос напудрить не успеет?
– Например.
Жюль засмеялся.
– Не вижу ничего смешного. – Марта поджала губы.
– Это ты не понимаешь, моя дорогая, какая это честь, что сам глава государства в своем плотнейшем графике нашел пару минут для нашей Эльзы!
– Хотелось бы, чтобы не больше.
– Даже не надейся. В мусульманской стране глава государства приглашает на аудиенцию женщину, это же…
– Так вот я именно об этом!
– О чем?
– О гареме! Забыл, как еще лет десять назад все таблоиды смаковали амурные похождения этого нефтяного принца?
– Марта, с каких пор ты стала всерьез относиться к желтой прессе? Тем более столько лет прошло. А у Эльзы есть этот, как его, Тобиас. В Генте.
– Ой, ну ты и скажешь! Тобиас! Одноклассник. Она думать-то о нем забыла! Смотри, я тебе сейчас кое-что покажу.
Марта вскочила с дивана, подлетела к компьютеру и, не давая Жюлю опомниться, остановила запись и вышла в Интернет. Кликнуть закладку с информацией о Рас-эль-Шафране с картой и портретом монарха было секундным делом.
– Ну? Все Тобиасы отдыхают!
– О-о-о… – протянул Жюль, хватаясь за голову. – Моя умная жена сошла с ума! Горе мне, горе! Надеюсь, у тебя все-таки хватило ума не выдвигать идею гарема нашей девочке?
– Хватило. Не волнуйся. Я ей сказала то же самое, что и ты, про занятость главы государства, честь… – Марта вздохнула и грустно добавила: – Только знаешь, ну не верю я во все это!
– А в гарем и неотразимость этого парня? Веришь, романтическая моя писательница?
– Тоже не очень. Хотя, согласись, парень очень хорош.
Жюль хмыкнул и хитро прищурился.
– То есть ты бы не устояла?
– При чем здесь я? Я вообще не люблю сухопарых!
– А наша девочка?
Марта повела бровями и плечами.
– Ну-у, не исключено… Я ей посоветовала не забыть надеть на голову платок. Надо же уважать местные обычаи.
– А она что?
– Сказала, что платок ей совершенно не идет и что после пятичасового перелета она и так выглядит чудовищно, а уж с платком на голове ее вообще никто не воспримет всерьез.
– А по голосу?
– Что по голосу?
– Она была очень расстроена?
– Конечно. Ты вон две недели пережить не можешь, что смокинг полнит.
– Да брось. Дай-ка мне телефон, я сейчас в момент взбодрю нашу гениальную девчонку!
Глава 2, в которой мелодия из «Волшебной флейты»
Ее звуки показались неприлично громкими в тишине пустого помещения. Я торопливо извлекла из сумочки мобильный. Дисплей информировал: «Жюль».
– Привет, дядюшка.
– Привет, моя девочка. Где ты?
– Во дворце. Жду аудиенции. Жюль, пожалуйста, не трать деньги. Я позвоню из отеля, когда все кончится.
– Эльза, я знаю, ты дико устала, плохо выглядишь и совершенно не представляешь, как вести себя с коронованной особой. Да еще идиотский платок на голове.
– Вообще-то шарф…
– Ну-ка быстро вспомни английскую королеву! Как она одета? Ну как, знаток национальных традиций?
– По этикету ей полагаются одежды ярких цветов, чтобы подданные могли издалека видеть свою королеву. И маленькая шляпка, чтобы поля не закрывали ее лицо, и его подданным тоже было бы хорошо видно. Жюль, к чему это?
– К тому, что королева всегда в головном уборе, потому что она не собирается ни перед кем обнажать голову! Зеркало там есть? Бегом к нему и быстро сделай из этого шарфа убор, достойный королевы!
Я усмехнулась своему отражению в зеркале.
Глава 3, которая час назад
Самолет приземлился в аэропорту Низы, столицы Рас-эль-Шафрана. Ко мне сразу подошла стюардесса и попросила задержаться в салоне, пока его не покинут остальные пассажиры.
– В целях вашей безопасности, мадам. Всегда ведь найдутся охотники пощелкать мобильными.
Она адресовала мне заботливую улыбку и через какое-то время пригласила к трапу. А едва ступив на него, я увидела на летном поле прямо рядом с самолетом длиннющий белый лимузин с зеркальными стеклами и государственным флажком Рас-эль-Шафрана на капоте. Возле лимузина стоял высокий мужчина атлетического сложения, в прекрасном костюме и приветливо улыбался мне снизу вверх. Очень смуглый, с черной холеной круглой бородкой. В руках – изрядный букет белых роз.
Когда я сошла с трапа, бородач шагнул ко мне и торжественно провозгласил:
– Его королевское высочество эмир Гамид Абдулла бен Ахмад Нияз эль-Кхалифа наделил меня, ничтожного своего слугу, честью первым приветствовать нашу дорогую гостью, госпожу Эльзу-Маргариту-Марию-Елену ван Вельден, на священной земле Рас-эль-Шафрана!
Розы как-то сами собой оказались в моих руках, а моя дорожная сумка – в его.
– Смею надеяться, полет прошел нормально и моя госпожа пребывает в добром здравии? – уже с вполне обыденной и даже, мне показалось, дружеской интонацией поинтересовался он, и я только сейчас осознала, что он говорит на идеальном английском языке.
– Благодарю вас, мистер… э-э-э… – Вдруг он титулованная особа? – Сэр?..
– Нурали. – Бородач чуть склонил голову.
– Благодарю вас, сэр Нурали.
– Просто Нурали, – скромно поправил он и отрапортовал: – Слуга его королевского высочества и отныне также ваш верный слуга, моя госпожа!
Я почувствовала улыбку в его интонации, но вот понять, дружеская она или ироничная, сейчас не смогла.
– У вас великолепный английский, Нурали. Мой же способен только вызвать улыбку. Где вы учились?
– Имел честь сопровождать его королевское высочество в Англию, моя госпожа. Пожалуйста, прошу вас, садитесь в машину. – Он распахнул дверцу. – Приношу извинения, но вынужден поторопить мою госпожу. Его королевское высочество изволили пригласить вас на аудиенцию. Через час.
– На аудиенцию? Меня? Через час?..
– Пожалуйста, моя госпожа, садитесь в машину. – Нурали слегка согнулся в поклоне.
– Но простите… Мой багаж! И я только что с самолета! Как я буду выглядеть на аудиенции?
– Не волнуйтесь, ваш багаж будет доставлен куда следует. Извольте садиться в машину. Не хотелось бы заставлять ждать его королевское высочество. – В интонации Нурали теперь уже звучал металл, на лице – ни намека на улыбку.
Я покорно полезла в лимузин.
– В отношении протокола аудиенции волноваться тоже не следует, моя госпожа. – Нурали протянул мне мою дорожную сумку; его глаза повеселели, а от металла в голосе не осталось и следа. – Понимая, что внезапное приглашение на аудиенцию застанет вас врасплох, его королевское высочество проявил мудрость и заботу. Извольте открыть вон ту шкатулку.
На одном из диванов действительно лежал небольшой инкрустированный ларчик.
– Не стесняйтесь, моя госпожа. Открывайте.
Пришлось это сделать. На белом шелке обивки светился сверток изумрудно-зеленой тончайшей ткани с дивной золотой вышивкой. Покрывало или палантин. Из шкатулки нежно и пряно пахло чем-то очень изысканно восточным.
– Протокол аудиенции требует от вас всего лишь головного убора, – безмятежно продолжал Нурали и вдруг, засовываясь в машину по пояс, заговорщицки прищурился и прошептал: – Ну как на скачках в Аскоте!
– Я там никогда не была, – зачем-то сказала я.
– Не много потеряли. Наши скачки на верблюдах гораздо увлекательнее. Да, кстати, если вам нужно сообщить родственникам, что вы добрались, вон телефон. Можете болтать хоть всю дорогу. Ехать примерно с полчаса. А аудиенция займет минут десять, не больше. Здесь, в баре, вы найдете холодные напитки, посуда вон в том шкафчике.
Нурали хорошо улыбнулся, убрал себя из машины, по-восточному сложив руки на груди, отвесил поклон, захлопнул дверцу и сел рядом с водителем в кабине, отделенной от салона полупрозрачной толстой стенкой. Лимузин тронулся с места. За окнами поплыли всякие типично аэропортовские сооружения и бесконечные взлетные полосы до горизонта.
С некоторым трепетом я открыла холодильник, рассчитывая обнаружить нечто вроде этой шкатулки – какой-нибудь удивительный графин с неведомым восточным «компотом» дивного вкуса и красоты, – но там оказался лишь банальный ассортимент стандартных безалкогольных напитков от пепси до перье, с газом и без. Аэродромные пейзажи за окнами тем временем перетекли в какую-то совершенно пустынную местность, если не считать асфальтовой ленты собственно шоссе и редких кустиков колючек по обочине.
Я попила минералки. Привычный вкус перье. Если пить с закрытыми глазами, то можно представить, что меня везет не дорогущий лимузин и не по пустыне, а, например, автобус нашей съемочной группы где-нибудь по долине Луары. Или вообще я никуда не еду, а сижу у Марты на кухне. В Мартином холодильнике всегда полно перье – она заставляет Жюля его пить, чтобы тот не курил. Ее личное изобретение вместо никотинового пластыря.
Я позвонила ей по дармовому телефону. Без подробностей насчет шкатулки и рассуждений о скачках. Насчет чести высокой аудиенции – все понятно, но какая вообще необходимость эмиру со мной общаться? Вполне хватило бы чиновников из министерства культуры. Она весело посоветовала:
– Отнесись к этому, как к приключению, детка. Держись официально. Не забудь про платок. Расскажешь потом. Целую.
Я посмотрела на шкатулку и, не удержавшись, снова раскрыла ее и достала чудо-ткань. Шелк заструился и засверкал в моих руках, игриво чуть пощекотывая пальцы золотыми ниточками вышивки. Палантин был огромен, наверное, метр на два. Концы украшала бахрома с золотыми бисерными бусинками. Такая красота была бы очень хороша, скажем, в качестве занавески на окне спальни или слегка наброшенная на плечи при декольтированном туалете – особенно с тем темно-зеленым платьем, в котором я получала премию Жюля Верна.
Выходит, эмир видел меня по телевизору в момент вручения премии? Или видел мои программы, где я тоже всегда в зеленом? Да ну… Делать ему больше нечего, кроме как смотреть детские познавательные программы французского телевидения! И не он выбирал для меня этот шарф, а какая-нибудь служба протокола. Просто зеленый – самый почитаемый у мусульман цвет, и тем подчеркивается особая ко мне благосклонность.
Я стала складывать палантин, чтобы убрать его обратно в шкатулку. Ткань отчаянно скользила в моих руках, словно нарочно не желая подчиняться. А вдруг эмир не поверил своим чиновникам и сам просмотрел мои программы, увидел меня, и я ему вдруг страшно понравилась, и он тоже ждет не дождется нашей встречи… Я как попало запихала палантин в шкатулку, налила в стакан воды.
Перед глазами стояло его лицо и его фигура. Это видение преследовало меня с того самого момента, когда перед поездкой, блуждая по Интернету в поисках информации о Рас-эль-Шафране, я впервые увидела его фотографии: настоящий восточный владыка, словно материализовавшийся из иллюстрации дорогого издания «Тысячи и одной ночи». Не из фильма, когда знаешь, что это загримированный актер, и даже знаешь его фамилию и подробности личной жизни, а именно с картинки из книги – сказочное существо, прекрасное своей нереальной идеальностью. От изобилия эмоций я тогда позвонила тетке.
– Ха! Понимаю! – развеселилась она. – Недаром же этот самый эль-шафранский принц Гамид еще лет десять назад занимал первые места в рейтинге мировых донжуанов, и немало папарацци поживились на съемке его экзерсисов. Странно, что ты его не помнишь. Тогда все девочки твоего возраста собирали его фотки и клеили на зеркала.
– Тетя! Десять лет назад мне было девятнадцать! Но даже в тринадцать я не собирала ничьих фоток и уж тем более не наклеивала на зеркало.
– Не обижайся. А что, правда в Интернете ничего нет о его былых амурных похождениях?
– Ну такого я как-то не искала. В основном все снимки и ролики если не посвящены международным встречам, то показывают его обычно на открытии какой-нибудь больницы, среди стариков при входе в мечеть, со студентами или в окружении сирот какого-нибудь приюта. И он всегда в национальной одежде.
– В дурацком халате и рубахе до пят, с тряпочкой на голове? Как думаешь, под рубахой у него есть штаны или нет?
Я промолчала.
– Детка, – игриво продолжила Марта, – его массмедиа наверняка стараются создать образ правителя мудрого и сердечного. А имиджмейкеры рекомендуют носить национальный костюм, дабы слыть патриотом и приверженцем традиций. Бедолага, раньше-то его обшивал один очень известный английский кутюрье, ох, забыла, как же его имя?.. Ну о-очень известный! Ты должна его знать! Кстати, этот портной за счет скандальной славы принца Гамида в гору-то и попер!..
– Тетя, какой бы славой ни награждала его желтая пресса, тем не менее, он все равно взошел на престол!
– Взошел. А что было делать, если из всей династии уцелел он один? Вот и рядится в национальный халат, чтобы не шарахнули экстремисты, как его старшего брата со всей семьей.
– Боже мой, правда?
– А ты вообще умеешь пользоваться Интернетом? Ну, детка! Ты меня просто поражаешь. Как будто с Луны. Это же было совсем недавно. Год, ну, может, два назад. Все массмедиа трубили только об этом! Как террористка-смертница в оперном театре пробралась в ложу, где на премьере была вся монаршая фамилия, и как всех их разнесло в клочья! Вот принц Гамид, которого в оперу-то медом не заманишь, и сделался эмиром, а так эдакого плейбоя в жизни бы к трону не подпустили!
– Марта, я не понимаю, что ты так на него взъелась? Что плохого он сделал лично тебе? Тебя послушать, так выходит, что лучше бы он тогда оказался в этой ложе и чтобы его тоже разнесло в клочья!
– Детка, нисколько я на него не взъелась. И не хуже тебя понимаю, что, пойди он тогда оперу, вокруг этого самого Рас-эль-Шафрана заварилась бы каша, может, и похлеще, чем с Ираком. А этот парень абсолютный европеец! Думаю, он вполне отдает себе отчет, что фанатики не собираются ему этого прощать и постараются прихлопнуть рано или поздно, сколько бы он ни рядился в национальный халат. Может, оттого и ходит в холостяках да по бабам – боится.
– Грустно, тетя.
– Детка, рассуждать о политике всегда грустно и скучно, потому я не стала журналисткой, а пишу любовные романы. Слушай! Хочешь, я напишу лавстори про европейскую тележурналистку и арабского принца? Чтобы все закончилось у алтаря под свадебные колокола? Хочешь?
Я хмыкнула.
– Марта, вообще-то у принцев принято жениться на принцессах, а не на журналистках.
– Ну, дорогая! На то и роман. Есть же масса вариантов – тайна рождения, например. Скажем, она и знать не знала, что на самом деле – настоящая принцесса. Или такой принц-конформист, которому плевать на монархические устои. Или даже совсем просто – в этой стране принц, прямо по закону, может жениться на ком угодно!
– А может, он лучше будет президентом?
– Нет! Про президента страшно скучно, потому что тогда надо обязательно много политики. А когда принц, то можно писать только про любовь. Когда принц – всегда сказка…
Наблюдая проплывающий мимо монотонный пустынный ландшафт, я допила воду и, машинально поискав глазами, куда бы пристроить пустой стакан, вдруг обнаружила, что пустыня проплывает только слева – туда я смотрела все это время, а справа от дороги – сплошная каменная высоченная стена.
Потом в стене показались очень красивые золоченые ворота. Машина свернула к ним. Они раздвинулись, машина въехала в арку, в конце которой разошлись еще одни ворота, лимузин миновал их, и среди удивительного по красоте парка вдалеке вырос сияющий белый дворец с куполами и башенками, уже знакомый мне по снимкам в Интернете.
Лимузин проехал по парку и остановился перед еще одной стеной и воротами с симпатичными павильончиками по бокам.
Нурали распахнул дверцу машины и заглянул внутрь.
– Приношу извинения, моя госпожа, но вы меня очень обяжете, если мы с вами пройдем детекторный контроль. Несложная процедура, как в аэропорту.
– Хорошо. Я так и предполагала. Но что делать с розами и дорожной сумкой? Там видеокамера, ноутбук…
– Оставьте все в машине. А сейчас, пожалуйста, воспользуйтесь шкатулкой его королевского высочества.
Я встретилась с ним взглядом. Очень смуглое лицо, наполовину скрытое черной бородой, и темные глаза, которые сейчас не выражали абсолютно ничего. Я извлекла из шкатулки и набросила себе на голову тонкую надушенную ткань.
– Так лучше?
Нурали сложил руки на груди и выразительно наклонил голову. Я выбралась из машины. Он показал на левый павильон.
– Пожалуйста, следуйте за мной.
У магнитного детектора дежурили два шикарных гвардейских офицера. Руками в белоснежных перчатках они взяли мои документы, чинно проинспектировали их и занесли что-то в компьютер. Затем мы с Нурали вышли с другой стороны ворот и оказались в самой что ни на есть восточной сказке, среди розовых кустов и фонтанов. Вдалеке бродили павлины. По дорожке, вымощенной розоватым камнем, мы направились к дворцу. Меня ужасно раздражало покрывало на голове и особенно – его дурманящий аромат.
Нурали взглянул на часы.
– Опаздываем? – спросила я.
– Напротив, моя госпожа! – Он вдруг посмотрел на меня так, как если бы мы были друзьями детства и затевали какую-то авантюру. – Можно даже немного погулять в саду, чтобы моей госпоже лишнее время не томиться в приемной.
– Погулять в саду, безусловно, очень хорошо. Но сейчас мне бы очень хотелось вымыть руки и хотя бы умыться с дороги.
– О, простите, моя госпожа… Конечно, конечно… – Нурали смутился, словно я уличила его в чем-то совершенно непристойном. – Конечно! В приемных покоях есть гостевая комната, там вы найдете все необходимое.
Нурали прибавил ходу и свернул на другую такую же розоватую дорожку, которая быстро привела нас к торцу здания, опоясанному причудливой террасой. Под ее сенью перед довольно прозаичными дверями дежурили снова два офицера, но уже в камуфляже и без белых перчаток. Они приосанились, отдали честь и синхронно распахнули дверные створки.
– Прошу вас, – сказал Нурали, и мы очутились в просторном и приятно прохладном холле. Тоже довольно банальном и напоминавшем холл солидной фирмы: охрана, цветы в кадках, банкетки, кресла, лифты, лестницы.
По одной из них мы поднялись и попали в коридор со множеством дверей и не меньшим количеством охранников в камуфляже почти у каждой. Все они вытягивались перед Нурали и отдавали ему честь. Меня же словно не существовало! Наконец Нурали остановился перед какой-то дверью. Последовало действо с синхронным распахиванием створок.
Мы вошли. Двери за нами беззвучно закрылись.
Просторная, залитая солнцем зала. Яркие краски, неожиданные после казарменного лаконизма коридора. Изумительный расписной потолок. Стены в удивительных изразцах. На полу – роскошные шелковые ковры. Много мягких низких диванов и кресел вдоль стен и просто так, в компании с резными многоугольными маленькими столиками. Огромная терраса с видом на внутренний дворик.
– Нурали, какая красота! Но у меня ощущение, что вы привели меня с черного хода.
– Его королевское высочество примут вас в назначенный час, – громко объявил он и тихо добавил: – Это бизнес-вход, чтобы сэкономить время. – И очень смущенно показал на драпировку слева от дверей: – Гостевая комната. У вас… – он посмотрел на часы, – ровно двенадцать минут. Затем я приду за вами и провожу на аудиенцию. – Он поклонился и торопливо выскользнул из приемной.
Я же не менее торопливо юркнула за драпировку. Там оказался совсем короткий коридорчик, который привел к небольшой двери, а за ней – большое помещение, походившее на дамскую комнату в дорогом ресторане или бизнес-центре: беломраморная столешница с блестящими кранами перед зеркальной стеной, длинный диван по другой стене, ну и ряд кабинок с голубоватыми дверцами. По сравнению с предыдущим интерьером – очень незатейливо, но исключительно приятно и элегантно. Кроме моего собственного отражения в зеркальной стене. Под глазами – черные тени. Серая кожа, унылые волосы. Мой черный костюм в каком-то пуху, и – кошмар! – у щиколотки сбоку «стрелка» на колготках…
И именно в этот момент позвонил мой дядюшка!
– Жюль, я как раз стою перед зеркалом, и видок такой, что меня не спасет сейчас даже шляпка самой английской королевы, разве что настоящая паранджа!
– Дурочка! – фыркнул дядя мне в ухо. – Думаешь, эмира волнует, как ты выглядишь? Кто ты для него? Некая иностранка, готовая снять цикл программ о его стране. Оказалось «окошко» между приемами каких-нибудь послов, вот и дернул тебя из аэропорта прямо на аудиенцию. Надо же, чтобы всей мировой общественности стало известно, насколько он прогрессивен и современен: позвал женщину снимать кино, да еще и осчастливил – на аудиенцию во дворец пригласил, на лимузине прокатил!..
– Спасибо, дядюшка! Я сейчас сфотографирую тебе здешний интерьер и пришлю сувенирчик!
Стремительно воспользовавшись всеми сантехническими благами, с телефоном в одной руке и с сумкой в другой я вернулась в приемную. Здесь было по-прежнему безлюдно. Я бросила сумку на ближайшее кресло и сделала пару снимков. Фоткну-ка я еще и внутренний дворик! Секундное дело.
Я вышла на террасу и замерла от восторга.
Во внутреннем дворике, образованном беломраморными стенами дворца с резными галереями, подпираемыми разноцветными керамическими колоннами, стояли пальмы в огромных вазонах; в центре находился мраморный бассейн с фонтаном в виде симпатичного трехголового чудища, из поднятых морд которого била вода и переливалась нежным, мягким светом. А в углу дворика, возле кадки с цветущим ярко-розовым кактусом, роскошный белоснежный павлин вдруг веером развернул хвост, словно бы вытканный из золота и драгоценных каменьев.
– Павлин, миленький, – пробормотала я, настраивая аппаратик, – пожалуйста, не закрывай хвост, пока я тебя не щелкну! Пожалуйста, подожди, ты такой роскошный!
– Нет, мисс ван Вельден, никаких снимков! – прозвучал вдруг мужской голос за моей спиной.
Глава 4, в которой я резко обернулась
Палантин слетел с головы на плечи, и я почувствовала, как краска начала заливать мое лицо, стоило мне лишь встретиться взглядом с мужчиной, чьи глаза были черны как ночь…
– Это не Парфенон, мисс ван Вельден. Вы в моем дворце, сюда туристам хода нет.
– Простите…
От его взгляда по телу бежали мурашки. Да, он был точно таким же, как в Интернете, но фото и даже ролики передавали лишь ничтожную часть излучаемой им неведомой силы.
Не спеша он пересек приемную, двигаясь будто большой зверь кошачьей породы, переставляющий лапы мощно и мягко. Концы белой куфьи чуть-чуть взлетали. Я не могла пошелохнуться. Его присутствие лишало духа, но и одновременно страшно возбуждало: тигриная пластика, прямая спина и пронизывающий взгляд темных-претемных глаз.
Метрах в двух от меня он остановился и жестко спросил:
– Вы всегда так неуважительно относитесь к чужой собственности? Если да, то советую вам как можно скорее избавиться от этой привычки.
– Простите, – повторила я, водружая палантин обратно на голову и стараясь справиться с дыханием. – У меня вовсе не было никакого умысла… – я хватила воздуху, – никакого умысла проявлять неуважение. Поверьте мне, ваше высочество.
Он лишь повел бровью, продолжая взглядом жечь меня насквозь.
– Я вовсе не собиралась вести себя в вашем дворце, как какая-то туристка. Просто красота внутреннего дворика вызвала во мне такой восторг… такой восторг… что мне очень захотелось его сфотографировать. Желание было столь спонтанным, что я… что я… даже не задумывалась ни о чем…
– Ах вот как.
Теперь он рассматривал мое лицо. Его взгляд задержался на моих губах – полное ощущение, что он их потрогал!
– Следует учиться владеть собой, мисс ван Вельден. Нельзя поддаваться любому спонтанному импульсу, особенно если это касается чужой собственности.
– Но ведь я приехала снимать программы о вашей стране! И мой поступок всего лишь… э-э-э… подготовка к работе, и…
– Когда подпишете контракт, тогда и снимайте! Потрудитесь запомнить, что все внутри стен этого дворца и земли за ними принадлежат мне, – подчеркнуто требовательно заявил он, а сам просто откровенно изучал каждую деталь моей фигуры!
Особенно долго он рассматривал мою грудь, талию и бедра. Я не могла избавиться от ощущения, что сквозь одежду он прекрасно видит все мое тело.
– Теперь я всегда буду помнить о ваших словах, ваше высочество, и ко всему, что принадлежит вам, относиться с соответствующим почтением, как и вы, ваше высочество, без сомнения, всегда сами поступаете, – размеренно проговорила я.
Он насмешливо приподнял брови.
– Я приму во внимание ваше мнение, мисс ван Вельден.
– Позвольте один вопрос, ваше высочество?
Он явно удивился, но молча кивнул. Я едва держалась на ногах, от напряжения перед глазами плыли черные пятна.
– Скажите, ваше высочество, этот великолепный палантин мне следует расценивать как дар или как вашу собственность, предоставленную в пользование на время?
Он вдруг поднял руку, и мне показалось, что сейчас он меня точно ударит, схватит или сделает со мной еще не знаю что, но с ужасом я одновременно прекрасно понимала, что мне абсолютно плевать на последствия, сейчас я готова на все!
Конечно, меня он даже не коснулся, а всего лишь отвел от лица края своей белой куфьи, и я увидела, что у него черные волнистые волосы. Как же мне захотелось их потрогать!..
– А у вас неплохое чувство юмора, мисс ван Вельден. Я ценю это в людях, особенно в женщинах. Следуйте за мной.
Он повернулся и по лестнице сошел с террасы во внутренний дворик. Пересек дворик, миновал фонтан, прошел через высокую выгнутую арку в темноватый, очень длинный коридор, потом свернул в другой, потом еще куда-то, потом мы попали в зал со множеством лестниц в разных направлениях, поднялись по одной из них и опять шли по коридорам и переходам. Я едва поспевала, но не могла не любоваться завораживающей грацией его движений. А возле всех дверей, в коридорах и на лестницах стояли застывшие живописные гвардейцы. Они не отдавали честь, не открывали двери, а просто стояли как истуканы – в белых перчатках, в чалмах и с кривыми саблями наголо! Удивительнейшим образом двери сами распахивались перед моим сказочным принцем.
Наконец мы попали в тенистую комнату, где пахло сандаловым деревом и вдоль стен, затянутых темно-красным шелком, стояли низкие диваны, заваленные подушками.
– Присаживайтесь.
Он неопределенно взмахнул рукой и подождал, пока я опушусь на диван. Потом уселся напротив. На яркой пестроте вышитых подушек в своем сказочном одеянии и с темными глазами под белоснежной куфьей он был безмерно экзотичен и эротичен! Я отвела взгляд. Иначе он поймет, что я дико хочу, чтобы он сейчас же повалил меня на эти подушки, начал целовать, разрывая на мне одежду, и потом с силой вошел бы в меня… Я почувствую его дыхание, его тело, его запах, его силу, я закричу от восторга! Это ведь будет очень хорошо…
– Вероятно, вы хотите чаю, не так ли, мисс ван Вельден? – Не дожидаясь моего ответа, он слегка хлопнул в ладоши.
Явились двое мужчин в голубых одеяниях и с тюрбанами на головах. Один держал огромный поднос, второй – кованый столик с короткими ножками. В мгновение ока они расставили на этом столике чайный сервиз из тончайшего фарфора и бессчетное количество серебряных мисочек с печеньями и пирогами, финиками, орехами, миндалем, конфетами, медовыми сладостями, налили нам чай и исчезли, словно испарились.
