Текст книги "Прекрасная Беатрис"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17, в которой офис на двадцать седьмом этаже

– Вон. – Гастон показал рукой.

Я подняла голову. Это были его первые слова за всю дорогу. На мое лицо сразу радостно упали капли дождя. Как поздоровались. Высотная темная коробка из стекла и бетона закрывала небо. Неоновые буквы над входом да несколько невнятно светящихся окон. Абсолютно гладкий фасад, эдакая несокрушимая бесстрастная махина, скала или даже айсберг из какого-нибудь параллельного мира, незнакомого с земными явлениями природы.

– Так это же банк? – удивилась я.

– Банк. – Гастон с шумом раскрыл над нами зонт, спрятав за ним надменную вертикаль и вернув улице нормальные горизонтальные пропорции. Сразу интимно заблестел асфальт, по-домашнему засветились вывески и витрины, смутные тени превратились во вполне живых и довольных собой прохожих под всевозможными зонтиками и зонтами. – Здание банка, как и любое другое, уважающее себя здание, не может обойтись без службы эксплуатации. Контора Дюваля оказывает банку подобные услуги, а банк предоставляет ему офис. Хорошо всем. Банк экономит на одной из технических служб, а Дюваль…

То ли здание банка было таким огромным, что заполонило собой даже мою душную пустоту, вытеснив отвратительное треньканье невидимых колокольчиков, то ли нейтральные житейские рассуждения Гастона, а может быть, и просто влажный воздух, и нарядный от изобилия зонтов город в предчувствии новой ночи, но дышать стало определенно легче.

– …Дюваль экономит на аренде.

– А нас пустят в банк в такое время?

– Ты же его сотрудник. Скажешь охране, что ты с шофером. Соединятся с Дювалем, в крайнем случае – проводят.

– Забавно, я всегда думала, что в банках на ночь отключают лифты.

– Да, действительно, забавно, – согласился Гастон, наблюдая за лампочками, отмечавшими этажи. Они неторопливо, с достоинством, зажигались под цифрами. Пару секунд цифра горела. Гасла. Затем вспыхивала следующая лампочка. – Не думал, что все выйдет именно так.

– Я тоже. Спасибо.

– За что?

– За то, что ты действительно молчал всю дорогу.

– Да брось ты. Это самое маленькое, что я мог сделать для тебя. – Он улыбнулся, оторвавшись от лампочек, и виновато добавил: – Не считая того, что старательно травил дымом.

– Вовсе не травил. Твои сигареты совсем не противные. Я даже думала раньше, что это запах твоего одеколона. От тебя всегда пахнет так… Ну, по-особенному.

– Трубочный табак. Одеколон я терпеть не могу. Дедовский способ: холодная вода после бритья.

– А, вода…

– Просто кондиционер в малыше «мерсе» надежный.

– Нет, правда хорошо, что ты не приставал с разговорами.

– Так тяжело? – И опять уставился на лампочки.

– Да… Очень.

– Знаю. Мне тоже.

– Тебе-то почему?

– Не почему, а за что. – Гастон по-детски покусал губы, вздохнул. – За то, что не сдержался и сразу вывалил на тебя все. А ты была совсем не готова.

– Я и сейчас не готова.

– Тоже знаю. Больше не буду торопить события. Просто тогда мне показалось… Тогда все было по-другому.

– Дождь, искрящийся асфальт, пьянящий воздух?..

– Не надо, Беа. Теперь я прошу тебя. Не надо. Двадцать первый этаж, двадцать второй, двадцать третий…

– Ревнуешь к Алексу?

Двадцать четвертый, двадцать пятый…

– Хм-м… Может быть. Тебя Лала вывела на Дюваля?

Домашнее имя сестры, два слога – Ла-ла – как два кончика оборванной трикотажной нити. Потянули вязку посильнее – и петля за петлей поползла цепочка. Лала, Люк, Рене, мать Гастона, наши родители… Или цепная реакция, как сказал бедолага психоаналитик… «Рад вас видеть, мадам Шанте!» – это тоже, кстати, сказал он. Кларис наверняка пожаловалась ему, что у ее мужа, который жалеет верной старухе Клементине лишний су, очередная корыстолюбивая любовница. Психоаналитик Жак уложит Кларис на кушетку, выслушает, посоветует… Что может посоветовать моей сестре бедолага Жак? Да не такой уж он и бедолага – к нему вернулась жена. Из-за радуги. Из-за моей, между прочим, радуги! Конечно, кому все, а кому… Даже дискета лезет в компьютер не тем боком!

– Кларис? – Полное имя сестры звучало безопаснее.

– Нет. А разве она его тоже знает?

Лифт остановился. Гастон почесал нос, как бы помогая себе не чихнуть, поправил ноутбук под мышкой.

– Ладно. Все потом. Мы приехали. – Он нажал на литую ручку вычурно-решетчатой двери лифта. – Выходи. Как же я ненавижу эти идиотские стилизации в современных зданиях!

Через несколько шагов по коридору Гастон уверенно распахнул передо мной не менее вычурную, но теперь уже филенчатую дверь а-ля ретро, лишенную каких-либо опознавательных знаков, за исключением разве что металлических цифр номера, как в гостинице.

Я закашлялась, не успев даже переступить порог офиса. Офис как офис: столы, стулья, жалюзи, подвесной потолок, на полу – изобилие шнуров от техники, только местная атмосфера – из никотина на сто процентов. Впрочем, какие-то остатки воздуха здесь все же присутствовали, иначе дальнейший процесс горения тире курения был бы невозможен. А так одна сигарета уверенно дымилась поверх переполненной окурками пепельницы на окне, вторая – в пепельнице на столе, а третья – во рту Алекса, то бишь моего патрона. Он метался по офису и руководил процессом посредством мобильника. При нашем появлении Алекс вытащил сигарету изо рта, но руководить процессом не прекратил, лишь дополнительно округлил глаза.

– Здорово, Дюваль. – Гастон за руку подволок меня к столу Алекса, пододвинул мне стул. – Садись, Беа. – И по-свойски расположился на соседнем.

Алекс продолжал распекать и давать указания. Все сигареты надсадно дымили. Я села на стул, но мне хотелось только одного – убежать отсюда как можно быстрее, потому что дышать – просто физически, без всяких иных метафорических смыслов – мне здесь просто-напросто было нечем.

– Банк-то спалить не боишься? – Гастон поместил ноутбук на край стола хозяина офиса. – Или это входит в твои планы, старина? Содрать с них подороже за ремонт после пожара?

В отличие от меня Гастон чувствовал себя здесь вполне комфортно, прямо как на высокогорном курорте. Стараясь не дышать, я полезла в сумку за проводами. Алекс уселся за свой стол, инфернально глядя на меня, затянулся, выпустил из носа облако дыма и в который раз напомнил некоему Ксавье о его обязанностях как бригадира, о сроках сдачи объекта и почему-то о налогах на вывоз мусора.

– Говорят, в гору пошел мой однокашник. Заказ теперь берет аж у самого Маршана! А так, чтоб заборчик какой покрасить или там крышу над баром подлатать, это уж ему и не заикайся! – упражнялся в остроумии муж сестры. – И ведь за работу-то берет сущие гроши! На десять, да что там на десять, аж на восемнадцать целых и шесть десятых процентиков любых конкурентов за пояс заткнет! Особняк по цене курятника! Плачьте и дрожите, подрядчики! Стреляйтесь, будущие банкроты, прыгайте из окон! Дюваль идет!

– Заткнись, Гастон!.. – не выдержала я и тут же закашлялась с новой силой, опять хлебнув здешнего эфира.

– Извини, Беа. – Он вскочил, настежь распахнул, ломая забренчавшие жалюзи, окно и перенес меня к нему вместе со стулом. Сумка и компьютерные аксессуары с моих колен упали на пол. – Хоть бы кондиционер себе нормальный завел, дружок! – От темного неба в помещение потекла благодатная прохлада; крупные капли дождя громко и ободряюще застучали по металлическому откосу. – Свою же сотрудницу уморишь, старина.

– Я тебе не дружок и не старина! – вдруг взорвался Алекс, только сейчас наконец прекратив телефонировать и водрузив непогашенную сигарету на кучу окурков. – Что ты тут раскомандовался у меня?! Откуда ты взялся? Кто тебя звал?

– Успокойтесь, господа, – сказала я. – Мне уже лучше. Но вообще-то я не понимаю, что здесь происходит?

– Ты не понимаешь? – Голос Алекса дрожал, глаза метали молнии. – Ты сама его привела – и ты не понимаешь?

– Подожди, Дюваль. Я сейчас все объясню. Мадемуазель Тиба ни при чем.

– Неужели? Почему же она отрекомендовала тебя охране как шофера? Знала же, что я больше не желаю знаться с тобой! Видеть тебя не желаю!

– Ладно, не кипятись. Что было, то прошло.

– Что прошло, господа? Объясните вы мне или нет?

– Извини, Беа. Мне казалось, что ты и так все знаешь. Разве Кларис никогда не рассказывала тебе?

– Н-нет…

– Зачем ты опять все валишь на Кларис, Шанте? – Алекс пытался снова закурить, но зажигалка не повиновалась.

– При чем здесь моя сестра?

– Сестра? – Алекс резко взглянул на меня и чуть не обжег себе пальцы.

– Ты эти-то затуши, дружок. – Гастон показал глазами на сигареты во всех пепельницах и мягко, как заботливый папаша, отобрал зажигалку из рук неожиданно обмякшего Алекса. – Не надо больше травить мадемуазель Тиба.

– Я все понял, вы все сговорились против меня…

– Алекс!

– Не плети глупостей, Дюваль. – Гастон поморщился. – Успокойся. Давай говорить серьезно. У меня к тебе деловое предложение.

– У тебя? Да ты просто завидуешь моему успеху!

– Ты считаешь, что достиг успеха? Да ты ездишь все на том же драндулете, как ездил в студенческие годы! Я за это время сменил четыре машины! А твой дешевый «роллекс»? У меня давно «шанхаузен интернешнл»!

– Да пошел ты! Папенькин сынок! Захапал все готовое! Я всего добился сам!

– А как ты одет? Пиджачишко с прошлогодней распродажи и неизменные «гаучо»! Ты, как загнанный, сам носишься по объектам, как они еще не развалились за столько лет? Я их сразу узнал, и твой занюханный «рено» тоже!

– Господа! Успокойтесь! Это смешно, честное слово!

– Честное слово? – передразнил меня Алекс. – Какое честное слово может быть у такой, как ты? Ты все время врала мне про какого-то свояка-адвоката! А он не адвокат! Он… Он… Он твой любовник!

Я все так же сидела возле раскрытого окна, но воздух вдруг куда-то медленно начал уплывать, а лебеди по-гусиному закричали: «Ноги! Ноги! Гы-га-ги!», и цепная карусель с лязгом и звоном закружилась в черной пустоте как бешеная…

– Ты в своем уме, Дюваль? – Где-то за пределами пустоты существовал размеренный голос Гастона. – Я женат на ее сестре! Как ты только мог такое подумать?!

– С тебя станется!

– Слушай, дружок. В старину такие вещи шевалье решали на револьверах. А я не шевалье. Я просто набью тебе морду.

«Болеро» Равеля. Как старый, надежный друг. Как живое существо, как кот Алекса. Вот чего мне не хватало все это время!

– Чего еще, Ксавье? Ну… ну… И замечательно! Ведь можешь же! И не звони мне каждую минуту. У меня посетители! Все. Отбой. – Алекс кашлянул. – Так что ты сказал, Шанте?

– Морду, говорю, набью тебе за такие вещи!

– А! Хорошее дело. Давай! Можешь даже снять свой прикид от Армани, чтобы потом не испортили в больнице.

– Это не Армани. – Голос Гастона определенно повеселел. – Это всего лишь скромный Хуго Босс.

– Скромный? – Интонация Алекса тоже явно изменилась.

– Самый скромный в мире, дружок. Ну что, прямо здесь будем драться?

– Ладно, Шанте. Это все глупости. Какое у тебя предложение?

– Слушай, малыш Дюваль, а у тебя ничего нет выпить? За встречу? Все-таки года четыре не виделись как-никак.

– Не четыре, а ровно пять, старина Тото.

– Ну юбилей. Тем более. На самом деле я ужасно рад видеть тебя, малыш Дюваль!

Малыш Дюваль, малыш Дюваль… Ну ведь точно! Именно его упомянул тогда Гастон, когда сестра просила устроить меня к нему на работу. То-то мне и казалось, что я уже раньше слышала это имя. А потом я перепутала его с этой, как ее, Лебуафлори или Лефлорибуа?.. Как-то так звали ту буйнопомешанную на прихотях идиота-патрона тетку. А мой патрон – малыш Дюваль или даже Кот в сапогах. Я что, тоже должна потакать любым его идиотским прихотям?..

– Беа! Тук-тук! – Мой патрон постучал по подоконнику.

Я встряхнула головой и зачем-то поднялась со стула. Алекс стоял рядом и протягивал мне что-то в пластиковом стаканчике. В босоножках на платформе я опять получилась выше его. Рядом со мной моего патрона не спасала даже экзотическая обувь.

– Что это? – Я поспешно села обратно, не дожидаясь возможных гусино-лебединых воплей из пустоты: «Ноги! Ноги!»

– Коньяк. – Алекс благодушно пошевелил усами. – Выпей с нами. У нас юбилей.

– Выпей, выпей, Беа. А потом мы научим тебя курить!

– Что? Я не ослышалась?

– Ладно. Не обижайся, Беа. Просто выпей с нами.

– Ты хорошо поработала, Беа, – сказал Алекс. – Имеешь полное право расслабиться.

– Да не хочу я с вами пить! Вы оба разыграли меня! То кривляетесь, готовы убить друг друга, то теперь пьете вместе!

– Беа! – в один голос укоризненно воскликнули оба.

– Договорился со своим дружком, Гастон, и устроил меня на работу? Спасибо! – Я демонстративно вышвырнула стаканчик в окно и перешагнула через шнуры, собираясь направиться к выходу. – Я, кажется, отработала ваш аванс, мсье Дюваль?

– Беа! Беа!

– У вас отлично получается хором. Веселитесь, господа. Смета, как я понимаю, здесь не нужна никому.

– Да подожди ты! – Алекс цепко схватил меня за руку. – Что ты, в самом-то деле?

– Ничего. Отпусти! Мне больно!

– Полегче, дружок, – вмешался Гастон. – Куда ты собралась, Беа?

«Болеро» Равеля.

– Что с тобой? – тихо спросил Гастон, по-собачьи наклонил голову вбок и заглянул мне в глаза.

– Да вы что там, все спятили? – орал в микрофончик побагровевший Алекс. – Какие сверхурочные? Завтра сдаем объект! Вы же ночная смена!

– Не знаю. – Я вздохнула. Глаза Гастона были ночные и глубокие. Из окна иногда залетали капли дождя. – Я не знаю.

– Устала? Поехали домой?

– Можете не шептаться, господа. Я побеседовал, – сказал Алекс, достал из ящика стола еще один стаканчик и принялся наливать всем коньяк. – Давайте еще по глоточку и пора заканчивать со сметой. Поздно уже.

На этот раз я выпила со всеми. Мой патрон вытирал пальцами усы и косился на сигаретную пачку.

– Потом покуришь, Дюваль, – сказал Гастон, поднял шнуры с пола и протянул их Алексу. – Включай бук в сеть, пока не кончилось питание.

– Это и есть твое деловое предложение? – Алекс безмятежно вертел провода в руках, поигрывая с разъемами.

– Слушай, я не знаю, как ты вышел на Маршана и чего вы там накрутили с Беа, но это, – Гастон постучал пальцем по ноутбуку, – серьезная смета. Понимаешь, серьезная. Ее серьезно делали серьезные люди. И не два дня, а гораздо дольше. Сметчик, технолог, нормировщик, даже мадам архитектор выкроила время. Изучали состояние фундамента, грунты… Ты хоть сам-то видел дом Маршана?

– Я вот слушаю тебя, дружок, и все больше прихожу к выводу, что этот документик родился в твоей конторе.

– В моей. От тебя мне теперь скрывать нечего. Только не нужно оскорблять моих специалистов. Документик!

– Это ты оскорбляешь, Гастон, – вмешалась я. – Причем в первую очередь меня. Я-то как раз ничего не накрутила, а вот твои специалисты!..

– Что ты имеешь виду? – Гастон побледнел.

– Пещерные технологии, дружок, – вместо меня ответил Алекс, с притворным сочувствием наморщив нос, усы победно взъерошились сами. – Изготовление монолитного перекрытия вручную стоит… ох как дорого стоит! Еще по глоточку?

– Не откажусь, старина. – Гастон миролюбиво протянул свой стаканчик. – Конечно, дорого. Но ведь там зал! Стандартные плиты класть-то не на что.

– Согласен. – Алекс плеснул коньяку. – Стандартные – не на что. А как насчет предварительно-напряженной заводского изготовления? Между прочим, идея нашей мадемуазель Тиба!

– Поздравляю, Беа! – Гастон поприветствовал меня стаканчиком. – Гениально! Ты великий специалист! За тебя!

Все выпили под музыку Равеля.

– Ролан, милый, ну не надо так переживать. Что? Плохо слышно. У тебя будет еще много девушек! Давай потом, дома поговорим. У меня посетители. – Алекс отключился и растерянно посмотрел на нас.

– Сердечные проблемы? Первая любовь? – догадалась я.

– Двадцать первая. – Алекс махнул рукой. – А каждый раз одно и то же. Так о чем мы говорили, господа?

– О плите, дружок, я бы даже сказал, о плиточке. – Гастон расплылся в улыбке. – Изготовят вам эту плиточку размером двадцать восемь аж на восемнадцать метров, если не ошибаюсь, на каком-нибудь заводе, я даже не спрашиваю, господа, на каком! – Он категорично замахал рукой, кокетливо глядя на меня. – Я вовсе не интересуюсь реквизитами ваших замечательных поставщиков! Боже упаси! Вопрос в другом. Как же они вам ее на объект-то доставят? Или у нашей мадемуазель Тиба и на этот случай припасена идейка? Что-нибудь из опыта строителей египетских пирамид?

– Ты мерзавец! – Меня затрясло от его улыбочки и интонации. – Ты просто мерзавец!

– Может, ты и права, малышка, я мерзавец. А вот наш дорогой мсье Дюваль – идиот, если принял это всерьез, да еще надеялся убедить в такой дичи Маршана.

– Я идиот?! По-твоему, я идиот?!

– Ну извини. Ну я не прав. Так, сдуру сорвалось. Честно говоря, я не ожидал, что можно всерьез строить снижение сметы на заведомой дури, вероятно рассчитывая в дальнейшем так или иначе превысить стоимость заведомо несерьезной стройки…

– Заведомо несерьезной, заведомо несерьезной! – передразнил его Алекс. – Как же так вышло, Беа?

– Я… – В его голосе я почувствовала не злость, а горечь.

– Я хотела, как лучше… Правда! Но мы можем все еще исправить!

– И вернетесь к исходной смете, господа. – Гастон сладко потянулся, раскинув руки. – Моя смета идеальна.

– Ты тоже считаешь меня идиотом, Беа? Как я мог упустить доставку из виду? Как же я мог не подумать об этом?

– Чары очаровательной мадемуазель Тиба, дружок, – нежно заявил Гастон и подкашлянул. – С кем не бывает.

– Ты не идиот, Алекс! – закричала я. – Идеальной сметы не бывает! Там еще есть где исправлять! Верь мне! Включай скорее компьютер!

– Правда? Я могу тебе верить? – Вместо того чтобы заняться техникой, Алекс зачем-то взял меня за руки и растерянно смотрел в глаза. – Да, Беа?

– Конечно! Я же с тобой! Мы успеем!

– Правда? Мы вместе? Ты не предашь меня?

– Ну что ты, Алекс! У нас все получится!

– О-о-о! – протянул Гастон за моей спиной. – Я, пожалуй, пойду с вашего позволения, господа. Тут, я вижу, будет совсем не до сметы.

– Что? – Я обернулась.

– Что ты сказал? – Алекс вспыхнул.

– Что слышал. Только давай без обид, Дюваль. Хватит враждовать. Мы же старые друзья. Я готов предложить тебе работать вместе по моей смете.

– Испугался, что Маршан обойдется без тебя?

– Перестань, тебе не снизить цену ни на су.

Су-су-су… – телефонной трубкой заныла обиженная невниманием пустота. Он жмется заплатить верной Клементине лишний су-су-су…

– Значит, все-таки испугался, старина Тото?

– Да ладно. Спроси хоть у Беа. Ни на су!

Верной Клементине лишний су-су-су…

– Ищешь союзника, Гастон? Не выйдет! Объект наш! – В подтверждение моих слов полилась мелодия Равеля.

– Ваш? – прошипел Гастон, со скрипом стиснув зубы. – Да не будет он ваш!

– Что еще, Ксавье? Что? Не слышно… Что?

– Никогда не будет! – Гастон схватил ноутбук и опрометью бросился из офиса.

– Как это отключили свет? Что? Ты бредишь, Ксавье!

– Стой! Гастон! Куда ты?! – Я рванулась за ним и чуть не упала. Провода оргтехники вились змеями. – Проклятье! Стой!

– Ищи электрика, Ксавье! А? Я тебя не слышу!

– Что ты сидишь? – Я потянула Алекса за рукав. – Он же уходит! Стой!

За Гастоном захлопнулась дверь. Алекс обогнул стол.

– Я тебе перезвоню, Ксавье! Перезвоню, говорю!

Наконец-то мы побежали.

– Слышно, как из подвала, – пожаловался мне на бегу Алекс.

Мы выскочили в коридор. Гастон вызывал лифт.

– Стой! Не делай этого! – крикнула я.

Гастон, не оборачиваясь, кинулся к выходу на лестницу.

– Должно быть, батарейки садятся…

Хлопнула дверь вестибюля.

– Какие еще, к лешему, батарейки?! Не видишь, что ли, что он уносит наш компьютер?! Скорее! Вызывай лифт!

– Нет! Не останавливайся! – наконец-то врубился Алекс. – Сразу на лестницу! Лифты отключают после десяти!

Мы выскочили из вестибюля на лестничную площадку. Торопливые шаги Гастона гулко раздавались далеко внизу.

– Ты можешь двигаться быстрее? – Алекс поскакал через две ступеньки.

– Не могу! – Какого рожна я надела эти босоножки на здоровенной платформе!

Где-то хлопнула еще одна дверь.

– Уйдет ведь! – простонал Алекс. – Давай руку! Я вцепилась в его руку и тоже попыталась преодолеть две ступеньки одним прыжком.

– Проклятье!

Лестница, стены, перила завертелись перед глазами… Хорошо, Алекс сумел удержаться на ногах, а то бы я пересчитала лбом все ступеньки, а так – судорожно присела…

– Ты цела?

– Вроде бы. – Я устроилась на ступеньке поудобнее.

– Вставай! Бежим!

– Слушай. Это глупо! Позвони охране. Они задержат его.

– Боже мой! Конечно. А ты чего не встаешь? Ты ничего не сломала?

– Звони! Я сейчас встану.

– У тебя точно все в порядке?

– Да точно! Дай мне перевести дух. Звони. «Туум-пуум-рара-пуум-руум» – Равель опередил наш звонок в охрану.

– Ксавье! Я тебя умоляю! Что? Да не надо ждать моего звонка, решай сам! А? Не слышу! Пережгли проводку? Я не сомневался. Не сомневался, говорю! Что? А не надо врубать сразу все дрели в одну розетку! Дрели! А? Не слышу, Ксавье! – Он вздохнул. – Все. Сели батарейки.

– Боже! – Я мгновенно вскочила на ноги, с облегчением осознав, что ненадежная нога вполне надежна, и похвалила себя за мудрую перевязку. – Скорее, позвоним по телефону из офиса!

Теперь мы помчались наверх. С точки зрения платформ, занятие более безопасное, но явно им не по вкусу.

– Беги, Алекс! Я догоню!

Он со скоростью моего кота взлетел на следующий пролет и скрылся из виду. Вот так сапоги-скороходы! «22», – извещали витые буквы на дверях, ведущих в холл с лестничной площадки. Мы спустились всего-то на пять этажей, а мне показалось, что мы доскакали чуть ли не до подвала. Я неторопливо преодолела два пролета. «23». Еще два. «24». Теперь «25». «26». Последние два!..

– Ты что тут делаешь?

На ступеньках перед дверью с цифрами «27» сидел Алекс.

– Одиннадцать. – Он продемонстрировал мне наручные часы. – Одиннадцать ноль три.

– Ну и что? – Я решительно шагнула к двери.

– Успокойся. – Он смешно остановил меня, схватив за ногу. – Садись. Здесь ковер, не простудишься. Все двери на парадную лестницу заблокированы до утра. В десять охрана отключает лифты. В одиннадцать – блокируют двери.

– Но они же знают, что не все вышли из здания!

– Ну и что? Есть еще служебный ход, его блокируют в полночь, и даже запасная пожарная лестница.

– В таком случае пойдем искать Гастона. Он наверняка тоже где-нибудь сидит этажами ниже.

– Он ушел, Беа, – хмыкнул Алекс. – Ты же слышала, как внизу хлопнула дверь.

– Слышала, – согласилась я и присела на ступеньку. – Ты уверен, что он ушел по служебной лестнице?

– Угу. Или по пожарной.

– Угу! – передразнила я. – А откуда он знает, где они находятся? Что эту запирают, а те не запирают? Что их вообще запирают в определенное время? Откуда он знает?

– Все? – Он терпеливо смотрел на меня. Я кивнула. – Беа, лет пятнадцать назад мы с ним вместе строили это здание. Фирма старика Шанте вообще много чего строила в Дефансе note 2Note2
  Дефанс – деловой город-спутник Парижа, возник в конце 1950-х. Отличительная черта – множество высотных офисных зданий.


[Закрыть].

– То есть вы оба раньше вместе работали у его отца?

– Ну конечно. А ты не знала? Действительно не знала?

Я вздохнула. Алекс опять не доверял мне.

– Вы были друзьями?

– О! Еще какими! Как братья. Папаша Шанте считал меня своим вторым сыном. Мы были еще студентами, когда он доверил нам вести эту стройку. Можно сказать, наш с Гастоном первый самостоятельный объект. – Алекс вздохнул и почесал усы. – Так что Гастон тут все унитазы в лицо знает! Даже если ему неизвестно про блокировочный график, он все равно любым способом должен был сбить нас со следа. Нырнул с лестницы на любой этаж – и поминай как звали! Ищи ветра в поле.

– В каком еще поле? Ты чего, Алекс? Он муж моей сестры, что, я не знаю, где их квартира? Или где его офис? Позвони в охрану, пусть нас выпустят, и поедем к нему.

– А батарейки? Ты забыла? Как я позвоню?

– Нам предстоит сидеть на лестнице до утра?!!

– Нет. Я просто тут ждал тебя. Мы выйдем через технический этаж по пожарной лестнице. Пошли. – Он взял меня за руку, вставая со ступеньки. – Поднимемся на самый верх, а там есть дверь технического этажа.

– Разве она не заблокирована?

– Заблокирована, но блокировка автоматически снимается, если, например, в случае пожара открывать ее ключом.

– У тебя есть ключ?

– Самое смешное, что есть. – Он вытащил из кармана какой-то невзрачный ключ с бирочкой, показал, бросил обратно и, почесав усы, смущенно заверил: – Честно, я сегодня собирался сходить туда, давно стекло надо вставить – голуби одолели, да опять не смог выкроить полчаса…

– Говоришь, изучал менеджмент?

– Изучал.

– Удивительный стиль управления!

– Да ладно. Что я, без рук, что ли? Из-за такой ерунды срывать стекольщика с объекта?