Текст книги "Прекрасная Беатрис"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5, в которой я не напрасно прихватила зонт

Значит, я не напрасно прихватила с собой запасной зонт на длинной ручке взамен маленького, заедающе-складного, который где-то посеяла вчера. Небо бессистемно бросало вниз пригоршни дождя вперемешку со шквалами ветра, тоже без всякой логики приносившего то пронзительно-самоуверенный запах молодой травы, то автомобильную гадость, то вдруг отчетливо тянуло свежеиспеченной сдобой.

Пару лет назад, примерно в это же время года, после нескольких волнительных недель поисков работы, я все-таки устроилась и наконец-то получила первую зарплату. Почему-то у меня не было с собой зонта, но зато – и в избытке – отличное настроение; я купила этот: с пижонской ручкой в виде трости и куполом из разноцветных клиньев, похожим на радугу.

Ветер порой задумывался, невольно возвращая дождю вертикальное положение. Небо с любопытством выглядывало из-за туч и неуместно демонстрировало свою бельевую голубизну и край солнца. Похоже, даже такой кроткий надзор не нравился ветру, и он, так и не сумев изобрести ничего более оригинального, восстанавливал целостность туч и с удвоенным презрением принимался командовать аллюром дождя.

Публика томилась возле выхода из метро, меланхолично ожидая завершения погодных маневров. Я шагнула из укрытия и нажала механизм зонта. Яркий купол раскрылся. Я слегка посторонилась, пропуская в метро женщину с ребенком.

– Мама! Радуга! – воскликнула девочка.

– Радуга? Где? – Мамаша обернулась, инстинктивно подняв голову к небу. Ближайшая публика – тоже.

– Да не там, мама. Вон. – Девочка показала пальчиком на мой зонт и вдруг встретилась со мной глазами.

– Это не радуга, Лулу. Это зонт у тети. Нельзя показывать пальцем, тетя обидится.

Публика вздохнула и вернулась к своему ожиданию.

– Радуга. – Девочка не отводила глаз. – Настоящая радуга.

Я улыбнулась ей. Она – мне. Не смущаясь отсутствием передних зубов. Лет шесть, наверное, выпали, молочные.

Ветер и небо тоже проявили интерес к неожиданной радуге. Ветер притих, чтобы разглядеть ее получше; небо опять раздвинуло щелочку между серыми тучами. Только дождю до всего этого было мало дела. Но без атак ветра я вполне благополучно обогнула площадь, почти не забрызгав брюки. За уличными столиками «Ришара» публики не наблюдалось – хозяин зачем-то не по погоде убрал тент. Ветер вновь вспомнил о своих кавалерийских экзерсисах; я заспешила к кафетерию.

Внезапно в дверном проеме появился человек – его комбинезон был основательно перепачкан краской – и с размаху швырнул на улицу какую-то пластиковую круглую емкость. Лишь потом он заметил меня, вытаращил глаза и попятился, виновато прижимая руки к груди. Емкость оказалась пустым ведром из-под краски, но краски в ней имелось еще достаточно, чтобы, приземлившись прямо мне на ноги, испортить мои брюки, мои чудные шелковые брюки, брюки а-ля Лили Марлен…

– Это безобразие, мсье! – закричала я, моментально сложив «радугу», и, размахивая зонтом, как мечом, ринулась в кафетерий. – Вы мне ответите!

– Извините, мадам… Я не думал… Никого нет, такая погода, мадам… Я не видел… – Он все пятился и пятился.

Я была в дикой ярости и уже почти огрела его зонтом, как вдруг человек задел спиной какое-то шаткое сооружение; что-то посыпалось, покатилось. Человек споткнулся и, падая, вцепился в мой зонт. Я рассерженно дернула зонт и внезапно бухнулась навзничь на какие-то очень пыльные мешки. Похоже, он выпустил зонт из рук. Зонт со стуком отлетел в сторону. Я чихнула, помотала головой и только тогда поняла, что половина моего туловища лежит на мешках с побелкой, а в кафетерии полным ходом идет ремонт.

– Вы в порядке, мадам? Вам помочь? – Надо мной склонились мужчины в комбинезонах. Лица молодые и старые. – А она ничего! – одобрил кто-то.

– Отойдите все. Как вы себя чувствуете, мадам? Теперь надо мной было только одно мужское лицо.

Подробные, немного мягкие черты, оставшаяся от моды шестидесятых низкая челка на лоб, унылые усы в виде фигурной скобочки, но голос энергичный и уверенный. Засунутая в ухо миниатюрная трубочка от мобильника и микрофончик на лацкане пиджака придавали мужчине вид киношного радиста.

– А вы не видите сами? – зло отрезала я, сползая с мешков в положение «сидя на полу», и потерла нос. Но мои руки были белыми от строительной пыли, и я опять расчихалась.

Рабочие загалдели. Мужчина сверкнул глазами.

– Тихо! – И переспросил: – Как вы себя чувствуете?

– Полагаю, вы здесь главный? – Я попыталась поправить брюки. При падении широкая штанина задралась и выставила напоказ эластичный бинт, которым я сегодня, не поленившись, зафиксировала ненадежную ногу.

– Да, я. Что у вас с ногой?

– Не ваше дело! Дайте руку!

Он с сомнением протянул мне руку. Я схватилась за нее. Ладонь была непропорционально крупная и выпуклая, как у большинства коренастых мужчин.

– Все в порядке?

– Только не у вас, мсье. – Я посмотрела на него сверху вниз, на каблуках я определенно получилась выше ростом, и демонстративно принялась отряхивать свои одежды. Полетела белая пыль. – Почему вы не установили ограждений вокруг объекта? Почему ваши рабочие кидаются ведрами в прохожих?

– Что? – Он наморщил нос; усы встопорщились. – Ведрами? – Мобильник в его кармане заиграл «Болеро» Равеля.

– Понимаешь, патрон. – Мой обидчик шагнул вперед. – Я просто выставил ведро на улицу, а там ветер. – И развел руками.

– Слушаю, – сказал в микрофончик его усатый патрон.

– Ну-ну, ветер! – хмыкнула я. – Вы мне ответите за подобные действия!

– Нет, нет, Ролан! – заорал патрон. – Смесь мне здесь больше не нужна! Вези на улицу Пайен!

– Вы меня слышали, мсье? Я подам на вас в суд за нарушение прав личности!

Он крякнул и нетерпеливо отмахнулся от меня.

– Да, на Пайен. А здесь мне нужны ограждения! Я же велел тебе поставить их вчера! Ограждения, Ролан, ограждения!

– Спохватились! – сказала я. – Ограждения! Да вы вообще имеете представление о технике безопасности? Это что у вас за леса? – Я показала в сторону развалившегося сооружения, почувствовав на себе изумленные взгляды рабочих. – Это же преступно!

– Давай, давай, Ролан. И не забудь литров восемь зеленой краски. Да… – В его голосе за раздражением слышались нотки беспокойства. – Да, для склада на улице Тампль. Все, все, Ролан, мне некогда. Какие замеры? Почему все должен делать я? Пошли кого-нибудь, сам съезди… Пойдемте, мадам. – Он неожиданно схватил меня за руку и потянул к выходу. – Пойдемте, я отвезу вас, куда вам нужно. – Свободной от меня рукой он извлек из кармана мобильник и принялся набирать номер.

– Никуда я не пойду. – Я резко дернула свою руку, но он не отпускал. – Вы делаете мне больно! Пригласите полицию!

Он ослабил хватку, но не разжал, извинился, сказал в микрофончик:

– Надин? Мэтр на месте? – И веско сообщил, подняв глаза на меня: – Я звоню своему адвокату. С какими целями вы появились на моем объекте?

– Что?! Да как вы смеете?! – Я дернулась еще раз.

– Полегче, мадам. – Он и не думал отпускать меня. – Привет, Бруссарди. Ага, это я. Слушай, тут ко мне с улицы забрела одна любопытная, влезла в краску.

– Я забрела? Я сама влезла в краску?

– Да еще вроде с гипсом на ноге… В общем, короче, у меня не было ограждений… Ты думаешь? Да, да… – Он закивал невидимому собеседнику. – Годится. Салют, забор за мной.

– Как вы смеете меня задерживать? Это вы виноваты!

– Слушайте, мадам. – Он вдруг улыбнулся. – Давайте я отвезу вас в больницу.

– Зачем? – Я растерялась. Я совсем не ожидала, что у него может быть такая славная простодушная улыбка.

– Там осмотрят вас, вашу ногу.

– Это не гипс, это вывих. И… И у меня нет страховки.

– Я оплачу. Уладим все по-хорошему? А?

Его мобильник вновь потребовал внимания хозяина.

– Не переживай, Вобен. – Не смахивая улыбки с лица, он ободрил кого-то, уверенно подталкивая меня к выходу. – Уже везут. Привезли? Как не тот гипс? А какой? Кариатиду? Идиоты! Кариатиду нужно в химчистку на проспект Жюно!

– Послушайте, мсье, я не могу выйти на улицу в таком виде! Мой костюм загублен, я вся в побелке…

– Да, да, я учту, мадам, я все оплачу, мы все уладим. – Он рассеянно покивал, набирая новый номер, но по-прежнему улыбался, словно забыв снять улыбку. – Ты в своем уме, Ролан? Какого рожна ты отправил Вобену кариатиду? Там нужно двадцать два метра карниза и картуш. Нет, не с кошками! Не вздумай отправлять ему с кошками! Это же банк! С Фемидой!

– По-моему, Фемида всегда была покровительницей юристов, а не банкиров, – заметила я уже на улице. Ветер завывал, вальсируя по круглой площади, но дождь капал едва-едва, наверное, из сострадания ко мне. – Зачем банку Фемида?

– У Фемиды весы! Вы где живете?

– На улице Дантона. Стойте, я оставила внутри свой зонт!

– Эй, кто-нибудь! Принесите ей ее зонт! Садитесь, мадам. – Он распахнул дверцу некогда белого «рено», года эдак семьдесят девятого рождения. Сиденья были заляпаны краской и лепешечками цемента, пол терялся под слоем известковой пыли… – Замечательно, до площади Сен-Мишель мы доберемся минут за десять.

– Причем здесь Сен-Мишель? Я живу в Шантильи. – Я уселась на переднее сиденье. – Да, ни моему костюму, ни вашему «рено» уже не будет хуже от взаимного знакомства.

Он с интересом взглянул на меня, словно увидев впервые, и восстановил улыбку. В его кармане снова заиграло «Болеро».

– А вы, оказывается, с чувством юмора, мадам. Замечательно! – обрадовался он и только потом ответил на призыв мобильника. – Чего еще, Ролан? – Взгляд снова стал прежним, как бы внутрь себя и одновременно – в пространство. – Ну нельзя же так, малыш. Кошки идут на улицу Тампль!..

Мой обидчик с виноватым видом сунул в окошко мой зонт. Я сухо кивнула, машина тронулась с места, телефонный разговор продолжался.

– …Какое твое дело, Ролан? Это будет выставочный зал! Почему полтора метра? Они должны быть мелкие, двадцать три сантиметра! Верни, верни, Ролан. Что они там, сбрендили, отлили нам полутораметровых дур!..

Потом я узнала много нового: о состоянии его банковских счетов; о потерявшемся на складе кабеле нужной толщины; о состоянии умов сотрудников гипсовой мастерской; о недополученном от поставщиков вагоне песка; о накладных, выписанных на май нынешнего года, но почему-то прошлого века; о клиентах, которые загадочным образом разминулись с адвокатом подрядчика в своем же собственном офисе; о малярах, которые вдруг без предупреждения не вышли на работу, а потом внезапно появились в компании с пожарным инспектором; о крысе, трагически попавшей в цементный раствор, но по воле сентиментального Ролана избежавшей жестокой участи; об исчезнувших бесследно балках и швеллерах не того фасона; о патрубках и сгонах, канувших в Лету на одном объекте и мистически выплывших ровно в полночь на другом…

Очень понятные и до боли родные мне проблемы и словечки. Как же я, оказывается, соскучилась за эти два месяца по этим всем балкам, швеллерам, светильникам, штукам, метрам, патрубкам и сгонам… «Дворники» на лобовом стекле с философской сосредоточенностью разгребали сетку дождя. Я смотрела в окно, заставляя себя не думать о том, что машину сквозь непогоду ведет человек в пыльных ботинках и в довольно мятом костюме, ни на минуту не прекращая вникать в суть, принимать решения, отдавать распоряжения и, натренированно приладив аппаратик к рулю, одной рукой набирать очередной номер, да так проворно, что я даже не успевала вставить ни слова в его нескончаемый монолог. Лезли и другие мысли. Однако я старалась не думать ни о чем вообще.

Вояка-ветер увел куда-то передовые лихие эскадроны ливня; небу наскучило подглядывать аквамариновыми глазками из-за серых влажно-тяжелых облаков, и дождь, брошенный всеми на произвол судьбы, унылым сонным обозом лениво тащился через Париж – серый, будничный, суетливо-вязкий… Беззвучный метроном «дворников» нагонял покойную дрему, как если бы так и полагалось, чтобы этот мужчина вез меня домой на своей машине.

– …Я тебя умоляю, Жак, поосторожнее со светильниками! Мы не рассчитаемся с клиентом. Там каждая штуковина, как твоя месячная зарплата. Ты меня хорошо понимаешь, Жак? И построже! Да плевал я на твой профсоюз!.. У вас какой номер дома и квартиры? – Вопрос точно относился ко мне. Он был произнесен совсем другим голосом, но выражение глаз оставалось все тем же виртуальным, внутренне-внешним.

– Зачем вам номер квартиры? – Я передернула плечами, решительно избавляясь от дремоты. – Дом я покажу, когда подъедем поближе.

– Все, все, иди, работай, Жак. Конец связи. Я закажу пиццу. Есть охота, как из пушки. – Он быстро посмотрел на меня простодушными глазами голодного мальчишки и тут же свирепо рявкнул в микрофон: – Я сказал, все! Тебя это не касается, Жак! Иди, работай! За светильники я спрошу с тебя!

– С какой стати вы должны питаться в моем доме?

– Я не успел позавтракать.

– А я здесь при чем? Стараетесь разжалобить меня?

– Послушайте, мадам… – В голосе – тоска; в глазах – безысходность. – Из-за вас у меня и так сегодня сломан день. Я хочу уладить все по-хорошему, по-людски. Ну посудите сами: разве я могу пригласить вас пообедать куда-нибудь, чтобы все решить, в таком виде?

– Я не голодна! – «Болеро» Равеля. – У меня тоже из-за вас рухнули все планы! А мой костюм…

Но он уже не слушал меня, а в который раз распекал некоего Ролана, выразительно делая мне знаки глазами. Дождь за окнами оживился, «дворники» сбивали ритм.

– Следите за дорогой, мсье!

– Не хотите пиццу, давайте закажем что-нибудь другое. – С Роланом на сей раз было покончено на удивление быстро. – И не переживайте за свой костюм, я куплю вам новый.

– Благодетель!

– Ладно, обойдусь без еды. – Он вздохнул. – Но учтите, мадам, я злой и туго соображаю, когда голодный.

– Это заметно, мсье. Следующий поворот направо. Подождите меня в машине. – Я распахнула дверцу, приноравливаясь сначала расправить зонт. – Я переоденусь, и вы получите возможность вести переговоры со мной где угодно.

– Еще чего! – Он вытащил ключи из замка зажигания и первым выбрался под дождь. – Вы сбежите, а я вместо возможности уладить все сегодня завтра получу повестку от судебного исполнителя.

– Завтра – вряд ли. Я не знаю ни вашего имени, ни названия вашей фирмы. Потребуется время. – Я раскрыла зонт.

– Радуга!

– Что?

– Радуга! Настоящая радуга!

Коренастый мужчина стоял под дождем. Усатый, усталый, голодный, со старомодной челкой и в мятом костюме. А его глаза и улыбка были точно такими же, как у той маленькой девочки, – сияющими от сказочного чуда!

Мстительно заныло «Болеро».

– Пойдемте. – Он потянул меня за рукав. – Слушаю! – Взгляд опять сделался озабоченным и виртуальным. – Давайте, я понесу зонт. У Фемиды отвалились весы? Нос? Ты с ума меня сведешь, Ролан…

Глава 6, в которой кот щурил глаза

И с искренним восторгом обнюхивал незнакомые ноги, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– Кот? Как тебя зовут, полосатый? – Мужчина присел на корточки и погладил кота.

– Мырь, – вежливо представился тот и вдруг вскочил ему на плечо, от неожиданности чуть не лишив равновесия своего нового знакомца.

– Геркулес, – перевела я с кошачьего. – Проходите, мсье.

– Очень приятно, Геркулес. – Он поправил кота на плече. – А я Алекс. Вы не дадите мне во что переобуться, мадам?

– Переобуться? Зачем?

Алекс, Алекс… – завертелось у меня в голове, но я никак не могла вспомнить фамилию назначившего мне встречу в кафетерии человека, чтобы уточнить. Какая-то очень знакомая, я ведь точно слышала ее еще раньше. Дюбуа? Нет, слишком громко. Это та тетка, которая спрашивала про дантиста, была Лебуа-как-то-там…

– Иначе я наслежу вам своими ботфортами. У вас так чисто. – Не переставая гладить разнежившегося кота, Алекс обвел глазами мое жилище и, прислонясь спиной к стене, принялся неуклюже извлекать ногу из одного а-ля ковбойского, давно нечищенного разбитого, сапога, надавив на основание каблука другой ногой. – А часы стоят?

– Почему стоят? Идут.

– Это что, правда, шесть без четверти?

– Правда. Мы же попали в пробку. Не разувайтесь, мсье, у меня нет мужских тапочек.

– Какой кошмар! – Он проигнорировал мою реплику про тапочки, извлек мобильник, потыкал, запрашивая память, и освободился от второго сапога. – Я совсем выпал из времени! – Носки были полосатые, смешной, крупной домашней вязки.

Кот сидел на Алексе, как если бы сидел так с самого утра.

– Хотите, я накормлю вас? Я сегодня приготовила… – Я растерялась, не зная, как назвать свое утреннее блюдо. На кухне зазвонил телефон. – Извините, мсье.

Алекс покивал. Телефон продолжал звонить. Я торопливо скинула туфли – не столько из солидарности, сколько из соображений своего роста, – и прошла в кухню.

– Слушаю, – сказала я.

– Это Алекс Дюваль, – раздалось из трубки и из прихожей. – Мне очень неудобно, мадам…

– Мадемуазель, мсье Дюваль, – едва сдерживая смех и как можно серьезнее, ответила я. – Мадемуазель Беатрис Тиба.

– Простите, мадемуазель. Мадемуазель Тиба… – В прихожей послышались шаги. – Так это вы? – Изумленный Алекс заглянул в кухню; кот все еще сидел на его плече; телефон по-прежнему дублировал его голос. – Вы сметчик?

– Сметчик, – сообщила я в трубку и кивнула.

– Правда?

– Правда, чистая правда, и ничего, кроме правды! – Я громко фыркнула и расхохоталась в голос.

Алекс тоже захохотал, замотал головой – вероятно, от удвоенной телефоном громкости нашего смеха – и выдернул из уха звуковое устройство. Кот возмущенно сиганул с его плеча, вздыбил шерсть на хребте и, распушив хвост, превратился в миниатюрного полосатого дракончика.

А мы с Алексом смеялись. Мы просто заходились от смеха!

– Мне же сметчик, во… – Он провел ребром ладони по своей шее. – Во, до зарезу нужен! Что ж ты сразу-то не сказала?

– А ты спросил?

– У тебя спроси! Техника безопасности! Права личности!

– Да у тебя во всем полный бардак! Представляю твою бухгалтерию!

– Вот и поможешь мне навести порядок.

– Ты в себе? Я не бухгалтер, я сметчик!

– Какая разница? Арифметику знаешь.

Я открыла рот, но ответить не смогла: до меня вдруг дошло, что мы запросто обращаемся друг к другу на «ты»!

– Ты же видишь, Беа, как мне нелегко. Ни на кого положиться невозможно. Один Ролан, да и тот, а…

Он махнул рукой и тяжело опустился на кухонное креслице, сочувственно скрипнувшее всеми своими ротанговыми плетенками. Кот тут же вскочил ему на колени, как только и ждал этого момента.

– Возьми другого диспетчера, более толкового. Будешь? – Я вытащила кастрюльку из холодильника и продемонстрировала Алексу ее содержимое.

– Буду, я все буду. – Он даже не заглянул под крышку. – Ты пойми, Ролан – мой брат. Он честный, сантима не сворует. Но Ролан маленький, боится решать сам. – Алекс старательно чесал кота за ухом. – Девятнадцать. Совсем мальчишка.

– Научится со временем, – сказала я.

– Я тоже надеюсь. – Алекс вздохнул.

– Ты вздыхаешь совсем как моя сестра.

– Тем более ты меня поймешь, раз у тебя есть сестра.

– Она старшая.

«Болеро» Равеля.

– А, старшая… – Он устало провел рукой по лицу и поднес к уху миниатюрный наушник. – Что еще? Все, Ролан, на сегодня достаточно. Все, конец рабочего дня! Не хватало мне еще проблем с профсоюзом… Завтра, Ролан, все завтра… Может, уже согрелось? Хорошо пахнет.

– Это карри. Только у меня нет хлеба.

– Я же говорил, что надо заказать пиццу. Дай ложку.

Кот повел носом, перегруппировался на коленях Алекса, панибратски заглядывая в его тарелку.

– Может, вилку? Уйди, Геркулес, как тебе не стыдно.

– Все равно. Он любит это есть?

– Вряд ли. – Я извлекла из холодильника недоеденные котом консервы и переложила в его миску. Геркулес все понял как надо и обошелся без специального приглашения.

– Как это называется? Вкусно. А ты? Ты бы тоже поела.

– Я… Никак не называется.

В дверь настойчиво позвонили. Я вздрогнула.

– Я не вовремя? Ты кого-то ждешь?

– Ешь, не волнуйся. Наверняка квартирная хозяйка. – Я пошла открывать. – Иначе бы сначала был домофон.

– Добрый день, мадемуазель Тиба, – сказала квартирная хозяйка. – Вернее вечер.

– Добрый, мадам Экри. Как поживаете?

– Ну-ну. – Она прошествовала в кухню. Как и мой кот, в приглашениях маленькая гордая мадам Экри не нуждалась.

– Добрый вечер, мадам, – с полным ртом произнес Алекс, смущенно привставая с кресла.

– Ну-ну, – повторила мадам Экри, смерив его взглядом, и повернулась ко мне.

– Это Алекс Дюваль, мадам Экри. Может быть, господа, мы все переберемся в гостиную, чтобы поговорить о делах?

Перед уходом из дому я спрятала в «тайник» основную часть денег Гастона. «Тайником» служила морозилка холодильника, естественно, при них лезть туда за деньгами мне было неловко.

– Мадемуазель Тиба, ваш костюм…

Зазвонил телефон.

– Извините. – Я сняла трубку. – Алло.

– Добрый день, – сказал глуховатый мужской голос. – Я звоню по объявлению.

– По объявлению?

Мадам Экри уставилась на меня.

– Скажи, что ты уже нашла работу, – сказал Алекс.

– …как, впрочем, и ваш костюм, мсье как-вас-там, – презрительно продолжила квартирная хозяйка точно с той запятой, на которой остановилась, – требуют химчистки. Надеюсь, вы догадаетесь переодеться, прежде чем садиться на мою мягкую мебель?

– Вы не давали объявления? – откровенно расстроился телефонный голос.

– Нет, в смысле, да. Извините, я сейчас занята. – Я прикрыла трубку рукой и заверила: – Обязательно, мадам Экри. – И вдруг, как со стороны, увидела себя в перемазанных краской брюках с разводами белой пыли. Брюки Алекса также хранили на себе следы его многочисленных объектов.

– Вы решили свою проблему? Я опоздал? – Голос на том конце провода погрустнел окончательно.

– Полагаю также, мадемуазель Тиба, что вы догадались и о цели моего визита. – Мадам Экри откровенно игнорировала, как мое предложение передислоцироваться, так и тот факт, что я разговариваю по телефону. – Мадемуазель Тиба, я надеюсь, что сегодня вы выплатите мне всю вашу задолженность сполна, в противном случае вам придется немедленно освобо…

– Сколько? – перебил ее Алекс, вытирая руки об себя.

– …дить занимаемые вами апарта…

– Алло. – Обладатель грустного голоса подул в трубку. – Вы меня слышите? Не молчите! Пожалуйста!

– Одну минуту, мсье. Мадам Экри, действительно, не могли бы мы все перебраться в гостиную?

– Я прав? Жаль… Всего доброго.

– Сколько, мадам? – Алекс уже извлек чековую книжку. – Пишет? – Он потянулся к моей лежавшей на столе шариковой авторучке. – Заканчивай болтать, Беа.

– …менты, мадемуазель Тиба!

– Всего доброго, мсье…

– Подождите! У вас такой приятный голос!

– Мадам Экри, мы тратим время. Сумма!

– Иными словами, вы все еще несостоятельны, мадемуазель Тиба?

– Вы блондинка?

– Да… А вы?.. В общем, это неважно! Да нет же, мадам Экри. У меня есть деньги. Прошу вас, господа, давайте перейдем в гостиную… Простите, мсье. Это не вам. Всего доброго.

– Мадам, я в сотый раз прошу вас назвать мне сумму!

– Я могу вам перезвонить?

– Конечно, мсье. Извините. – Я прикрыла трубку рукой. – Господа, ну пройдемте же в гостиную!

– Ты что, тоже оглохла, Беа?! – рявкнул Алекс. – Кончай треп! Скажи, сколько надо, я заплачу.

– Не нужно на меня орать! Мадам Экри, извините, это звонят мне по поводу работы… – Как же легко врать!

– Ты уже работаешь на меня!

– Мы встретимся? – Телефонный голос излучал надежду.

– Непременно. Всего доброго, мсье. Вам не трудно перезвонить позже?

– У вас новая профессия, мадемуазель Тиба? – многозначительно поинтересовалась старая стерва, свысока глядя на меня. И как это только у нее получается при таком крошечном росте? Я стиснула зубы.

– Подождите! Когда мне перезвонить?

– Сколько можно, Беа? – Алекс нетерпеливо постукивал ручкой по чековой книжке. Взгляд мадам Экри был вполне способен испепелить все в радиусе минимум трех метров.

– Позднее, мсье. До свида…

– Через час? Через сорок минут?

– Хорошо, хорошо. Пока. – Я нажала трубкой на рычажки.

– Присутствующий здесь господин – ваш, как теперь принято говорить, «спонсор» note 1Note1
  Во французском языке ударение всегда ставится на последний слог.


[Закрыть]? Я правильно произнесла английское слово, мсье?

Алекс крякнул и постучал ручкой по чековой книжке. Я стиснула зубы еще крепче. Мадам Экри ухмыльнулась и наконец-то выдала сумму.

– Ты свихнулась, Беа, платить столько за эту халупу? За такие деньги можно снять особняк на Елисейских полях!

– Надо понимать, ваш «спонсор» передумал, мадемуазель Тиба? Плохо удовлетворяете его потребности. Надеетесь подыскать замену? – Она кивнула в сторону телефона.

Я набрала полную грудь воздуха, чтобы дать достойный ответ, но Алекс поморщился, выразительно взглянув на меня, пробасил:

– Тихо! – в полной тишине выписал чек и вручил его этой ведьме. – Проверьте орфографию, мадам, и мы вас больше не задерживаем. Молчи, молчи, Беа! В крайнем случае, можешь с ней попрощаться. И не больше!

Мадам Экри внимательно изучила чек, неторопливо убрала его в сумочку, лягушачьей лапкой поправила прическу.

– У вас есть месяц, чтобы подыскать себе новую квартиру. Я делаю исключение лично для вас, мадемуазель Тиба, обычно я не терплю квартиранток, подобным образом зарабатывающих на жизнь, – громким шепотом заявила она в прихожей.

– Да как вы…

– Я тебя просил помолчать! – заорал из кухни Алекс и тут же вылетел в прихожую, загородив собой мадам Экри от меня. – Всего доброго, мадам!

– Хам. – Мадам Экри дернула плечиком и засеменила вверх по лестнице. Сегодня она собирала дань со своих вассалов.

Алекс хмыкнул и запер дверь.

– Молодец, что промолчала, Беа. Пойдем. – Он взял меня за руку. – Дашь мне кофе или еще чего-нибудь горячего. Ведь можешь же владеть собой, когда захочешь.

– Зачем ты это сделал?

– Что именно? – Он сел в кресло, кот опять взгромоздился на его колени. – Ты сама поела бы.

– Зачем ты заплатил за меня?

Он поморщился и почесал усы.

– Я же понимаю, что у тебя нет денег, ты же без работы.

– У меня есть деньги!

– Ладно, целее будут. Считай, что я выдал тебе аванс. Ты же сметчик, отработаешь.

– Вот именно, сметчик. Тебе сколько сахара? – Я налила в две чашки кофе. – А что подумала обо мне мадам Экри?

– Дура старая твоя мадам Экри. Ой, не клади мне сахар! Другая бы на ее месте начала меня обхаживать, лишь я заикнулся про деньги. Ты тоже хороша! Я французским языком сказал, что беру тебя на работу. Какая была необходимость вешаться на телефоне?

Телефон обрадовался, что о нем вспомнили, и зазвонил.

– Извини. – Я потянулась к трубке. Не знаю почему, но мне очень хотелось опять услышать тот грустный голос.

– Да оставь ты его в покое! Пусть поговорят с автоответчиком!

– Он сломан! – Телефон звякнул и обиженно умолк.

– Почини. Ох, как хорошо! – Алекс пошевелил носом и усами, наслаждаясь ароматом кофе. – Или купи новый.

– Все равно сломается. У меня проблемы с техникой.

– Тебе сколько платили на прежнем месте?

Я сказала.

– Замечательно. Я своей сметчице платил в два с лишним раза больше, а она взяла да сбежала. – Он с шумом отхлебнул кофе. – Ты мне еще сделай. «Арабика»?

– Как это сбежала? Куда сбежала?

– Ну, не так чтобы совсем сбежала, она родила на неделю раньше. Сегодня ночью увезли. Чему ты удивляешься? Все женщины рожают. Рано или поздно. Нет, что ли?

– Рожают, естественно, рожают. Но разве ты не знал, что твоя сотрудница ждет ребенка? Что тебе потребуется замена?

– Знал. Но у меня же была в запасе целая неделя!

– Это несерьезно, мсье патрон. Что такое неделя? Как можно быть уверенным в том, что за одну неделю найдешь хорошего сметчика?

– Я же тебя нашел? Проще простого! Взял первое попавшееся объявление – и вперед!

– Ты уверен, что я хороший сметчик?

Он почесал усы и заглянул в пустую чашку.

– То-то, гадай теперь на кофейной гуще, – сказала я. – О чем ты думал, когда выдавал аванс?

– Ну, надеялся, не совсем же ты без мозгов.

– А вдруг? – Я снова зарядила кофеварку.

– Так я сам-то на что? Проверю, исправлю ошибки. Я специально учился сметному делу. Кроме менеджмента.

– Неужели? Никогда бы не подумала. Не похож ты на руководителя.

– Почему? Костюм плохой? У меня есть! От Гуччи!

– Дело не в костюме.

– Усы? – Он потрогал свою фигурную скобочку. – Да, я давно не стриг усы. А когда подстригу, похож на Кларка Гейбла.

– При чем здесь Кларк Гейбл? Ты еще Бельмондо приплети. Настоящий руководитель умеет организовать процесс, спланировать, все продумать, держать под контролем…

По мобильнику началась очередная трансляция «Болеро».

– А я что делаю? Ну чего там, Ролан? Швеллера нашлись?! На улице Тампль?! Ты давай их завтра прямо с утра отправь на Пайен. Посмотри, кто из шоферов свободен. Как Жак? А где папаша Кошо? Ладно, пускай Жак… Да… Приеду, приеду. Прямо сейчас и посмотрю… Ты нарядами займись, Ролан. Как хочешь… Хорошо, жди меня. Откуда я знаю когда? Как освобожусь. А светильники? Светильники все разгрузили? Все целы? Ох, ну хоть что-то утешительное… – Он отключился от Ролана и сосредоточенно смотрел куда-то сквозь меня.

– Я вообще не понимаю, как еще функционирует твое заведение. Почему ты сам занимаешься нарядами? У тебя что, нет нормировщика?

– А, сплошное жулье! – Алекс раздраженно махнул рукой.

– Нужно уметь делегировать полномочия…

– Все, все, Беа. Мне некогда слушать нотации, тем более от тебя. Вот. – Он извлек из внутреннего кармана дискету. – Давай займемся делом.

– Что это, мсье патрон?

– Смета, мсье, тьфу, мадам, в смысле мадемуазель… – Он затряс головой. – Короче, включай компьютер, Беа.

– Но у меня нет компьютера.

– Нет? Как же ты собираешься работать?

– А разве в твоем офисе нет компьютера со сметными программами?

Он покусывал кончики усов, задумчиво пожимая плечами.

– Я всегда работала в солидных фирмах, там было достаточно техники. И всегда самые новейшие программы.

– Ладно. Я сейчас принесу свой ноутбук из машины. – Он бережно снял кота с колен и переложил его в кресло. Геркулес даже не шевельнулся. – Там есть все программы. И постарайся до моего возвращения прикинуть, сможешь ли ты снизить эту смету хотя бы процента на три? – Стоя допив кофе, Алекс на пути к двери вытирал рукой усы и губы. – Еще лучше на пять.

– А какая общая сумма?

– Астрономическая, Беа. Если сможешь, тогда, – он проворно натянул сапоги и мечтательно потер ладони, – этот объект наш! Мы обойдем всех конкурентов! – И через две ступеньки побежал вниз по лестнице.

Я закрыла за ним дверь.

– Мырь-рям-мроу, – сказал кот.

– Геркулес? Ты же спал. Ты откуда взялся?

Он сидел на полу мягкой меховой игрушкой и, не мигая, смотрел на меня желтыми прозрачными глазам. И вдруг я увидела себя в зеркале. Ужас!

– Ты слишком умный для кота, зверь. Но ты прав! В таком виде просто неприлично общаться со своим новым патроном!

Я стремительно избавилась от грязного костюма и не менее поспешно влезла в первые попавшиеся юбку и футболку. Виден бинт? Ну и что? Я же не собираюсь флиртовать с Алексом!