Текст книги "Малышка Мелани"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 22,
в которой я стояла с гудящей трубкой в руках
«Жив пока»?!!
На лестнице послышались шаги. Я обернулась. Я ведь хотела закрыть дверь. Зачем? Мне же надо срочно в больницу!
– Привет! – В квартиру заглянул Луи.
– Сюрприз!
Я помотала головой, потому что не поверила своим глазам.
– Ты разговаривала с Мелани? – Он весело посмотрел на трубку в моих руках. – Уходить собралась? Открыла дверь? – Луи поводил дверной створкой. – И она все-таки задержала тебя в последнюю минуту?
Я немигающе уставилась на него, а трубка все гудела.
– Надин, ты что? Это же я! – Для убедительности он потыкал в свою грудь пальцами. – Я договорился! Они на день раньше выписали меня! Ты не рада? Глупый сюрприз, да?
– О Господи! – Я зачем-то протянула ему трубку, он повесил ее на рычаги. – О Господи…
– Надин! Да что с тобой, Надин? Ты вся трясешься! – Луи нежно обнял меня и погладил по волосам. – Прости, я вовсе не предполагал, что напугаю тебя до такой степени. – И поцеловал куда-то в шею.
– Луи… – Я спрятала лицо у него на груди. От рубашки пахло лекарством, щекой я чувствовала, что под рубашкой по-прежнему бинты. – Луи, все ужасно…
– Что ужасно? Что случилось, Надин? – Он пригнулся, почти присел на корточки, и, держа в своих мои руки, нарочито серьезно смотрел на меня снизу вверх. Так он разговаривал с Мелани, когда хотел ее ободрить. – Кто тебя обидел? Кто посмел? Я им всем задам!
– Никто, Луи. Никто. – Я чувствовала, как у меня дрожат губы и слова получаются с трудом. – Нестор в больнице. Я должна…
Луи терпеливо слушал, ободряюще кивая, а его глаза наполнялись сочувствием.
– Мне звонили… Я должна подписать какие-то бумаги. Наверное… наверное, согласие на операцию, – выдавила я.
– Бог мой! Что с ним?
– Я не знаю… Но больница рядом! Наверное, попал в аварию. А может быть, сердце… Нестор иногда жаловался на сердце… Но давно. В последнее время мы не говорили о его здоровье… Только о творчестве… О его и о моем тоже… Он ехал сюда… Я сказала, что мне нужен развод… Ну почему я не сказала об этом раньше?! С глазу на глаз!.. Но, но… Но, Луи! – Я вскинула на него глаза. – Это я виновата! Я не могла! Понимаешь, не могла! – Я отшатнулась и закрыла лицо руками. – Он все время говорил, что любит меня!.. А я… я… Я не могу без Мелани!
– Успокойся, Надин, пожалуйста, успокойся. – Луи обнял меня и крепко прижал к себе. – И молчи. Ничего не надо говорить. Все, все, моя хорошая, все. – Он гладил мою спину и утешал, как ребенка. – Пошли, нужно торопиться. Давай ключи, я закрою дверь. И поедем. Моя машина внизу. Зря ты не пользовалась ею в мое отсутствие.
– Я плохо вожу. Вдруг бы я попала в аварию с Мелани?
– Я тебя потренирую, научишься. – Мы спускались по лестнице, Луи вел меня за руку. – Или попросим Элис.
– Только не Элис! Она бешеная! Ты тоже гоняешь так?
– Умничка моя, успокоилась? – Луи легко поцеловал мой лоб возле кромки волос – сначала моей кожи ласково коснулись его теплые губы, а потом – пушистая мягкость его усов. – Не волнуйся, моя хорошая, мы поедем аккуратно. В какой, ты сказала, он больнице?
Глава 23,
в которой к нам вышла пожилая женщина-врач
– Мадам Мориньяк? – Она дружелюбно улыбнулась. Очень крупная, светлая, безмятежная, вероятно бретонка. – А вы, как я понимаю, младший брат мсье Мориньяка? Замечательное сходство! Комплимент вашим родителям от меня! Такая разница в возрасте и такое сходство!
– Скажите, доктор… – начала я, не решаясь ни произнести при Луи «что с моим мужем?», ни разубеждать ее насчет их родства.
– Доктор Анье. – Она показала пальцем на буквы, вышитые на ее халате, и тут же потеряла ко мне всякий интерес, разглядывая Луи, как экспонат кунсткамеры. – А кровь у вас с братом случайно не одной группы, мсье?
– Случайно одной, доктор Анье, – суховато ответил Луи, но тоже почему-то не стал открещиваться от «брата». – Вы нам скажете, что с ним, или нет?
– Да-да, пройдемте в палату, там все, что вам нужно подписать, мадам, – небрежно бросила мне она, повела нас в глубь коридора и опять обратилась к Луи: – А вы случайно не делали анализ костного мозга?
Я пошатнулась: только сейчас до меня начало доходить, к чему клонит эта безмятежная докторша: кровь, костный мозг!
– При таком-то родственном сходстве, – выразительно глядя на Луи, продолжала она.
Я почувствовала, что теряю чувство реальности…
– Прекратите! – воскликнул Луи, ловко подхватывая меня. – Разве вас не учили, доктор, как сообщать родственникам о проблемах их близких?
– А что сообщать? – басовито удивилась она. – Никаких особых проблем. Выбираясь из машины после аварии, мсье Мориньяк поранил обе руки и какое-то время не сможет писать и самостоятельно держать ложку. Но ни вывихов, ни переломов! Небольшое сотрясение мозга, сутки-другие в его возрасте лучше полежать, а так все в порядке. Проходите, господа! – Она распахнула перед нами дверь палаты.
Глава 24,
в которой до дома Нестора мы доехали молча
Мне не пришлось называть даже адрес. О своем любимом писателе Луи знал буквально все – вплоть группы крови, совершенно случайно совпадавшей с его. Нестор попросил привезти ему одежду: чтобы зашить и перевязать руки, пиджак и рубашку пришлось разрезать, а брюки были порваны и в крови. В больнице Нестор предполагал провести дня два-три, его страховка позволяла и не такие медицинские услуги.
– Конечно, если здесь прилично кормят. Дома-то у меня все равно нет няни, – с деланной жизнерадостностью говорил он, разводя в стороны своими забинтованными по локоть руками.
В больничной распашонке в игривый горошек и с завязочками на шее он выглядел ужасно жалким и безнадежно старым по сравнению с Луи, а их противоестественное сходство еще больше усиливало впечатление.
Пока я заполняла и подписывала за Нестора стопку разных формуляров и анкет, бестактная доктор Анье продолжала задавать «братьям-близнецам» вопросы об их общих детских болезнях, о ходе физического развития, о пристрастиях в еде и тому подобном и черновато шутила по поводу донорства органов. А «братья», не сговариваясь, подыгрывали ей! Мне же было не по себе от их «солидарности» – от этой всей ситуации, определенно не самой счастливой в жизни обоих, неприятно веяло мистикой.
Мы покинули Нестора вместе с доктором Анье. Заметив, что она собралась уходить, мой мудрый муж заявил, что очень устал и хочет поспать до ужина.
– До завтра, дорогая, – сказал он и потрогал забинтованной рукой свою щеку, давая понять, что ждет поцелуя.
Я поцеловала его щеку, он – мою. Доктор Анье умилилась.
– А братья? – спросила она.
Назойливая дура, подумала я, а Луи как ни в чем не бывало шагнул к изголовью Нестора, похлопал его по плечу, звонко чмокнул возле уха и произнес:
– Поправляйся скорее! Ты нам нужен здоровым.
– Я постараюсь, брат. Береги ее.
– Все-таки фамильное сходство – великая вещь, – задумчиво произнесла доктор Анье уже за дверью и покачала головой. – Я вам завидую, господа, честное слово. Только я не знала, что у писателя Мориньяка есть брат. Вы тоже писатель, мсье?
– Нет, – ответил Луи. – Всего доброго, доктор Анье. Спасибо вам. – И за руку потащил меня к выходу.
– Редкостная дура, – сказала я. – Просто идиотка!
– Не суди строго, – сказал он. – Мы действительно похожи.
– У вас действительно одна группа крови?
– Действительно.
– Откуда ты знаешь?
– Мориньяк – мой любимый писатель. Я знаю про него все! Группа крови указана в его интернет-сайте. Слушай, хочешь, вернись, поболтай с ним? Я подожду в машине.
– Не стоит. Поехали. Мелани наверняка волнуется, потеряла нас.
– Вряд ли. Она знает, что я с тобой. Еще только четыре без четверти.
– Четыре? Значит, прошел всего час? А мне показалось – целая вечность…
– Это впереди у нас с тобой целая вечность, садись. – Он распахнул передо мной дверцу машины. – Давай заедем сразу за его вещами, чтобы завтра тебе не тратить на это время.
– Наверное, я и так потратила на него слишком много времени. Надо было развестись пять лет назад.
Луи внимательно посмотрел мне в глаза, улыбнулся, приведя в движение полосочку между усами и губами, и аккуратно тронул машину с места.
Без единого слова. Я тоже промолчала. Зачем толковать о каких-то пяти годах, когда впереди вечность? Но внутри я чувствовала беспокойство, и чем больше мы приближались к дому Нестора, тем сильнее меня от этого беспокойства трясло.
Взгляд консьержки – любопытство, недоверие, недовольство плюс недоброжелательность – окончательно выбил меня из колеи. Мои руки задрожали так, что я едва попала на нужную кнопку лифта, а перед дверью Нестора отдала ключи Луи – я бы все равно не справилась с ними.
Мы вошли в квартиру. Огромный холл с мохнатым серебристо-изумрудным ковром. Ворс такой длинный, что ноги приятно провалятся по щиколотку, если снять туфли. Я так и сделала. Луи захлопнул дверь.
– Как ты? – спросил он. – Здесь очень красиво!
– Да, – сказала я. – Все хорошо. – И вдруг зарыдала в голос, бессильно опускаясь на этот самый мохнатый ковер.
– Что ты? Что ты, моя милая, что ты? – Луи моментально встал на колени рядом и прижал мою голову и плечи к себе. – Ну ведь все хорошо. Ты сама сказала, что все хорошо. Нестор поправится, ничего особенно страшного с ним не произошло! Ты просто переволновалась. Ты совсем не виновата ни в чем! Обычная авария. Их каждый день случается миллион! И бывает гораздо хуже – переломы, травмы позвоночника, даже летальный исход. А он всего лишь порезал руки. Все заживет! Ну не плачь! Не нужно! Расскажи мне всю свою беду! Расскажи! Все-все! Я пойму. Тебе станет легче. Поверь мне!
Он гладил мою голову и спину, легко целовал волосы, но ни остановить слезы, ни рассказать ему свою «беду» я не могла. Разве могла я сказать ему, что зарыдать меня заставила жуткая мысль. Глядя на эту шикарную квартиру, я вдруг подумала, что, если бы Нестор разбился сегодня в машине, все это великолепие досталось бы одной мне. Я его законная жена! И мы бы стали жить тут с Луи и Мелани. Она была бы счастлива – она так любит все красивое… И от этой жуткой, предательской мысли мне стало страшно и стыдно. Ужасно страшно и страшно стыдно! А от бинтов под рубашкой Луи пахло больницей… И в этом была какая-то жестокая закономерность – Луи вышел из больницы, а Нестор попал. Конечно, по сравнению с тем, что было с Луи, раны Нестора – пустяки! Но все равно – кровь…
– Нет, Луи, – прошептала я. – Это я виновата! Я дала роману кровавое название, и теперь сплошная кровь вокруг меня! Мне страшно, Луи! Мне так страшно!
– Глупенькая моя суеверная, добрая, милая фея, – он взял в руки мое лицо, приподнял и заглянул в глаза. – От доброй феи не может быть никакой крови, никакого зла! Спроси Мелани, даже она знает, что вокруг доброй феи не может быть ничего плохого! – Луи говорил, его губы двигались, и усы, и эта самая тоненькая полосочка… – Вставай, вставай! Где здесь кухня? Наверняка в холодильнике есть какой-нибудь сок или газированная вода.
– Поцелуй меня…
Он улыбнулся и осторожно поцеловал мои мокрые щеки.
– Поднимайся! – Его усы сделались мокрыми от моих слез и блестели. – Я тебе помогу. – Он потянул меня за руку. – Вставай!
– Не так, Луи. В губы!
На какое-то мгновение он застыл. Глубоко вздохнул. Я увидела, как дрогнул уголок его губ, – наверное, ему еще больно так глубоко дышать, успела подумать я. Обнял меня распахнутыми руками, прижимаясь ртом к моим губам, и мы рухнули на этот самый ворсистый ковер.
Поцелуй был долгим-предолгим. Как вечность, о которой говорил Луи. И во мне все сияло и переливалось. Наверное, вечность тоже так сияет и переливается в безмолвии… Вечность – это что-то такое космическое, что-то, что сияет и переливается там. Ну да, конечно, все, что есть любовь, приходит оттуда, оно живет там, сияя и переливаясь в радужном счастливом безмолвии…
– Еще, Луи, еще… – шептала я.
– Моя, моя единственная… моя самая добрая фея, – шептал он и целовал, гладил меня, но не куда попало, а именно туда и там, где мне было особенно приятно, словно он заранее знал, что надо целовать и ласкать именно – сгиб локтя, шею дорожкой к плечу, бок от талии к коленям… И наш шепот вовсе не разрушал сияющего безмолвия принадлежавшей только нам вечности…
Но почему-то Луи вовсе не пытался раздеть меня и вовсе не торопился приступить к самому главному, словно одежда совсем не мешала, впрочем, она действительно не мешала его нежности. Может быть, в ласке через одежду было что-то неестественное, но это было настолько пленительно и остро – чувствовать через тонкую ткань летнего платья его горячие руки и обжигающие губы. И загадочное прикосновение усов… Но мои руки отнюдь не устраивало, что они не чувствуют живой кожи.
– Еще, еще! – шептала я и начала расстегивать пуговицы его рубашки.
– Не стоит. – Он бережно сжал мои руки, поцеловал пальцы. – Там бинты, тебе будет неприятно.
– И гипс до колен? – задыхаясь от желания, буквально простонала я.
– Нет… – Он отстранился, опустил глаза, перевел дыхание и, смущенно улыбаясь, спросил: – Ты хочешь… Хочешь, чтобы я раздел тебя? Ты… ты уверена?
– Ты странный. – Кашлянув, я облизнула пересохшие губы. – Зачем спрашивать? Да еще в такой момент!
– Я люблю тебя, я не хочу сделать тебе больно!
– Что ты сказал?
– Больно в моральном смысле. Я не хочу, чтобы ты потом сожалела об этом!
– Не то! – Я затрясла головой. – Не то! Что ты сначала сказал?
– Что люблю тебя. Разве ты не знаешь?
– Но ты никогда не говорил мне об этом!
– Но ведь это и так ясно. И потом, у меня не было на это времени, ты же ни разу не навестила меня без Мелани. Для посетителей были и утренние часы.
Я вздохнула.
– Извини. По утрам я…
– Молчи! – Он поцеловал мои губы. – Ничего не говори. Не оправдывайся. Я все понимаю. Тебе нужно время. Сегодня я это особенно понял. У тебя еще не все кончилось с мужем. Он тебя любит. Очень любит! Настолько, что, даже отпуская тебя ко мне, попросил беречь! Меня попросил. Понимаешь, меня! Своего соперника. Парня, который уводит у него жену! Знаешь, Надин, я не представляю, как бы повел себя в аналогичной ситуации. – Он сел на ковре и обнял свои колени. – Я так ждал, когда закончатся эти два месяца, мечтал, что выйду из больницы и мы с тобой будем вместе. Я видел тебя во сне днем и ночью! Твое лицо, грудь, волосы. Мне даже снился запах твоих волос! Я так рвался к тебе, уговорил врачей. Я бы не пережил в больнице последнюю ночь! Я бы все равно сбежал.
– Луи. – Я пододвинулась и положила голову ему на плечо. – Луи, я тоже все время думала о тебе. Знаешь, как я называла тебя в мыслях? Сказочный король эльфов, сказочный король Луи. Правда, я не придумала это сейчас. Я назвала тебя так сразу, как только увидела в первый раз. Тогда, в участке. Ты сидел на фоне солнечного окна. И сам был такой волшебный, светлый. Ты угостил меня пивом и я так боялась брать банку! Я боялась прикоснуться к твоим пальцам! – Я погладила его сложенные в замок руки. – А сейчас я трогаю тебя, и это такое счастье!
– Спасибо, фея. – Он повернул голову и легко поцеловал меня в висок. – Ты – это счастье. Я очень боюсь потерять тебя. Но, даже если ты решишь вернуться к нему, я не буду пытаться помешать. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. И вовсе не обязательно, чтобы со мной.
– Глупый, глупый Луи-король! – Я растрепала его отросшие за время, проведенное в больнице, волосы. – С чего ты взял, что я вернусь к Нестору?
– Он любит тебя.
– Тогда спроси, кого люблю я.
– Об этом не спрашивают. Об этом говорят, когда находят нужным.
– Пойдем. – Я встала и потянула его за руку. – Пойдем, я скажу тебе это в моей спальне. Будет как бы наша первая брачная ночь.
– Нет! – Он замотал головой, и его глаза были испуганными, как у нашкодившего ребенка.
– Не бойся, Луи-король. Я никогда в жизни не спала там с мужем. Я вообще всего лишь один раз спала с ним в этом доме. Полтора года назад.
Луи непонимающе захлопал ресницами.
– Эту квартиру он купил накануне нашей свадьбы. Тут работали дизайнеры, а жили мы совсем в другом доме. В день венчания мы только фотографировались здесь, и в тот же вечер улетели в свадебное путешествие на Мальту. Почему на Мальту? Там мало французов, это привлекательно для таких популярных людей, как Нестор. Никто на улице не узнает. Мы вернулись через неделю, и в газетном киоске в аэропорту купили журнал с моим рассказом. Да, это был мой первый опубликованный рассказ. Нестор гордился страшно! Но до появления рассказа в печатном виде. Он приревновал меня к творчеству. Конкурент в одном доме! Я тогда еще этого не понимала и ужасно обиделась, когда он сказал, что я без него ничего не стою, что я бездарность, и все такое. Мы поссорились прямо в такси, которое везло нас из аэропорта сюда, уже в новую квартиру. В такси это была еще ссора, а дома разразился жуткий скандал! Я заперлась в своей спальне, но он вовсе и не рвался ко мне. У Нестора сложное отношение с сексом, хотя физически он вполне здоровый человек. А на рассвете я собрала кое-какие свои вещи и ушла, пока он спал. Между прочим, в ванне. Нестор, когда перепсихует, всегда спит в ванне. Обычно я боялась, что он захлебнется, но тогда мне было наплевать. Я ушла, потому что боялась совсем другого: что он проснется и все опять станет, как раньше. Это ведь был далеко не первый наш крупный скандал. Так что, Луи-король, идем в спальню. Только по дороге заглянем в кухню, в холодильнике наверняка есть что выпить.
– Может, не стоит, Надин? Получится что-то вроде мести. Ему и без того несладко: авария, потом увидел рядом с тобой меня. Я ведь намного моложе, да еще это идиотское сходство…
– Наверное, ты прав. Подло мстить. Но, знаешь, у меня еще одна проблема. – И, осторожно, подбирая слова, я рассказала о своих опасениях заниматься любовью по соседству с Мелани.
– Тогда поступим так, – предложил Луи. – Ты иди собирай для него вещи, а я позвоню и предупрежу Мелани, что мы с тобой еще пару часиков погуляем. Едем к тебе!
– Там Элис. Пришла договариваться с тобой насчет завтрашнего дня. Обалдела, когда услышала мой голос, но поклялась до завтра никому не говорить на работе, – сообщил он, когда я вернулась из гардеробной. – Передает тебе привет. Я ей рассказал, что Мориньяк попал в аварию, она же его страстная поклонница. А Мелани рисует во дворе. Маленькая заговорщица! Не проболталась про меня даже тете Элис. Давай сумку, я понесу.
Мы вышли из подъезда, и среди припаркованных у дома машин я увидела пижонский «кадиллак» Нестора. Ничего удивительного, что я заметила его только сейчас, когда мы шли сюда, я была в диком состоянии. Но на какой же машине он попал в аварию? Неужели купил себе новую? Точно, то-то он собирался поразить мое воображение, когда бравировал утром, что, мол, мы еще посмотрим насчет развода. И умудрился тут же разбить новенькое авто. Действительно, черная полоса у бедолаги, подумала я, усаживаясь в «порше» Луи.
– Знаешь, Луи-король, давай ко мне заезжать не будем. С какой стати заставлять Элис ждать, пока мы… – Ох, ну как же сказать? «Заниматься любовью», «сексом», «трахаться»? Почему же ни одно слово не подходит?
Я мучалась с подбором слова, а Луи лукаво смотрел на меня в зеркальце заднего обзора и покусывал верхнюю губу. Усы и полосочка под ними шевелились.
– Ты все понял, – жалобно сказала я и, пряча глаза, добавила: – Не делай так, а то я готова прямо сейчас, в машине…
– Как?
– Ну, ртом, усами…
– Так? – С тем же лукавым видом он повторил этот жест и дополнительно потер губы друг о друга.
– Ну тебя, – сказала я. – Перестань!
– В машине, конечно, пошло для феи и короля, – сказал он, поведя бровью. – Но мне нравится твоя идея!
– Тогда ищи укромное место! – авантюрно фыркнула я.
Мы переглянулись как заговорщики, проехали еще метров триста, и Луи свернул в какую-то арку.
Во дворе на куче песка спала собака, по подобию клумбы прыгали воробьи, некоторые окна на этажах были раскрыты. Но мне было уже все равно. Мы переглянулись еще раз и одновременно откинули спинки.
– Мы сумасшедшие! – сказала я.
– Конечно, – согласился он. – Надо было сначала отстегнуть ремни безопасности.
Сделать это было недолго, и в следующую минуту мы уже целовались, давясь смехом и расстегивая друг на друге одежду.
– У тебя восхитительные губы! – шепнула я, целуя их по очереди. – Особенно вот это место! – Я лизнула языком мою любимую полосочку под усами. – Просто сказка! Ну иди, иди сюда! А глаза! Луи! Какие у тебя глаза и брови! – Все это я тоже поцеловала, а он кончиками пальцев нежно гладил мое лицо и шею. – Ну, милый, ниже, еще ниже! Смелее! – Я сама переместила его руки себе под юбку и занялась «молнией» на его брюках. – Смелее, мой родной! Ну, ну, ну, еще! Еще! Глубже! Глубже! Задержи! О! Еще! И целуй, целуй меня! Я так долго этого ждала! – Я сидела на нем верхом, прижималась как можно сильнее и целовала каждый сантиметр его лица.
Солнце било мне в глаза, но я не закрывала их, потому что мне хотелось рассматривать Луи. Его закрытые глаза с дрожащими от страсти веками, четко вычерченные брови, его нос с раздувающимися тонкими ноздрями, его губы, то, как, сдерживая стон, он покусывает их и хрипловато дышит. Как вздымаются под расстегнутой рубашкой его плечи. И левое напрягается под белым бинтом, поддерживающим повязку на его груди. Сейчас я так любила его! И даже этот запах лекарств, смешанный с удивительно приятным и каким-то уютным запахом его пота, капельки которого я слизывала с его лица и с шеи, и эти завитки отросших волос за ушами… Я не могла существовать без него, я ведь его часть, я должна с ним слиться, только так мы больше не потеряемся никогда! Боже! Я сливалась! Сливалась! Сливалась! Во мне все дрожало! Кипело! Клокотало! Боже!
– О, Луи! Ты – это я! – пробормотала со стиснутыми, чтобы не закричать, зубами. – Я люблю, Боже, как я люблю тебя!
– Родная! Милая! Да! Да! Люблю! Ты успела? Да! Да! Сейчас! – Он вдруг сильно схватил меня за талию, ощущение его силы доставило мне еще радости, и вдруг оторвал от себя, отодвигая по коленям.
– Зачем! – От обиды у меня выступили слезы: мало того, что они внешне похожи, так еще и снова этот джентльменский половой акт! Я торопливо прижалась животом к его животу, и по моему горячими толчками потекло его семя. – Зачем ты это сделал?! Я так хочу ребенка!
– Милая, милая! Милая моя! – Он обнял меня. Мне показалось, что его глаза тоже влажные. – Я тоже очень хочу! Только от тебя! Но пойми, во мне сейчас столько химии, антибиотиков, всякой дряни! Надо подождать пару месяцев. Успокоиться, не курить. Мы же хотим здорового принца?
– От меня, наверное, разит табаком, как от Элис?
– Ничего, пока это не страшно. – Он поцеловал мои пальцы. – А мне все равно теперь с пробитыми легкими курить нельзя. Одевайся, нужно убираться отсюда. Фея, ты не забыла, где мы?
– В сказочном королевстве, Луи-король! – Я поцеловала его под подбородком и отстранилась, чтобы перебраться в кресло. – Боже! У тебя бинт в крови!
– Вот видишь, – он поспешно застегивал рубашку, – я же говорил, что тебе будет неприятно.
– При чем здесь слово «неприятно»? – Я же чувствовала, что он взволнован. – Прошло два месяца, а рана кровоточит! Это же опасно!
– Не бери в голову, Надин. Это не рана. Это шов от катетера. Зарастет рано или поздно.
– Они не должны были тебя выписывать, пока все не заросло! Не имели права!
– Пожалуйста, не волнуйся. Завтра я пойду на перевязку. Врач предупреждал, что еще какое-то время при нагрузке шов может кровить. Это нормально.
– Значит, тебе пока нельзя было напрягаться!
– Я больше не буду, моя фея. Договорились? Все хорошо?
Я вздохнула. Луи поцеловал меня. Мы пристегнули ремни и поехали с чужого двора. Собака сонно зевнула, посмотрела на воробьев, перевернулась на своей песочной куче и, видимо вспомнив про обязанности, нехотя гавкнула машине вслед. Было занятно наблюдать за ней в зеркальце заднего обзора.
– Любишь собак? – спросил Луи. – Да? Я тоже.
– Слушай, а ведь у Нестора полно цветов! Наверное, надо было их полить.
– Пока солнце, все равно поливать нельзя. Можем съездить на закате или когда стемнеет.
– Лучше я позвоню его домработнице. Она польет.
– Прекрасно. Одной проблемой меньше.
– Ты случайно не насчет спальни?
Он повел бровью, притормаживая перед светофором.
– Извини, Луи, я не буду больше даже шутить на эту тему, пока у тебя все как следует не заживет.
– Да нет же. Просто я подумал, что раз у тебя проблема насчет Мелани за дверью, то можно было бы под этим предлогом съездить туда перед сном. А когда ты сказала про домработницу, обрадовался, что этой проблемы больше нет. Поэтому твой вопрос про спальню застал меня врасплох.
– Луи, это слишком сложно! – Мне сделалось смешно. – Я не умею читать мысли и даже таких попыток не предпринимаю!
– Умеешь, Надин, не спорь, – совершенно серьезно сказал он. – Конечно, не обязательно, чтобы получалось всегда. Но иначе ты бы не смогла стать для Мелани мамой. Если честно, то это было бы трагедией для меня.
– Ты знаешь, что Элис рассказала мне все?
– Я это понял, Надин, хотя она мне ничего не передавала. Она ведь иногда забегала ко мне по утрам.
– Ты очень обижен, что я не делала так?
– Не будем возвращаться к этому. Мы уже обсудили. Тебе нужно было время. Мне тоже. Вот, теперь оно началось. – Он быстро посмотрел на меня и улыбнулся. – Мы еще пока плоховато понимаем друг друга, но, по-моему, все идет хорошо?
– Да, – благодарно сказала я. – Все хорошо.
