Текст книги "Малышка Мелани"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Аннотация
Жить под одной крышей с супругом-писателем – сложно, но, когда на стезю творчества ступает и вторая половина, оставаться вместе просто невозможно. И Надин уходит от своего успешного и знаменитого мужа. Была еще одна причина: он категорически не желал детей, полагая, что они будут отвлекать его от работы. За пять лет упорного труда Надин написала десять романов и стала известной писательницей, но она по-прежнему страдает, стоит ей увидеть счастливых родителей с детьми. Судьба сводит ее с замечательным парнем, полицейским Луи. Это – любовь с первого взгляда. К тому же у Луи есть очаровательная маленькая дочка Мелани, которая немедленно признает в Надин свою мать…
Глава 1,
в которой солнечные зайчики
Кубики льда сказочными алмазами громоздились в прозрачной миске. Ряды промытых стаканов, никелированные детали кофеварки, разноцветные бутылки на полках за спиной буфетчицы, часики на ее руке – все служило радостными трамплинами для солнечных лучей. Они скользили, преломлялись, разбивались, отскакивали радужными брызгами, и буфетчица невольно прищурила глаза, зачерпывая сияющим ковшичком щедрую порцию ледяных бриллиантов, усмехнулась ведомым ей одной мыслям и, продолжая улыбаться, отправила сокровища в кувшин с прозрачно-лимонным напитком. Кувшин сразу ожил – солнечные зайчики прекрасно чувствовали себя в лимонадных глубинах. Официант поставил его на поднос, потеснив серебристые креманки с мороженым, добавил светящиеся от чистоты стаканы и понес через распахнутые двери кафе к столикам на улице. Путешествие кувшина, креманок и стеклянных стаканов под открытое небо привело зайчиков в восторг: они запрыгали от кувшина к окнам кафе, отразившись от них – к окнам и блестящим спинам проезжавших мимо машин, от машин – на лица прохожих, а самый проворный умудрился скользнуть по поверхности моего кофе.
Я торопливо сделала глоток – ясно же, от визита солнечного зайчика кофе непременно стал вкуснее – и подумала, как хорошо, что я не заказала себе каппуччино: пышная пенка вряд ли бы смогла заинтересовать солнечного шалунишку, а вот маслянисто-коричневый глянец кофе по-турецки – то, что надо. Замечательно. Глоток, еще один. Нет, я не буду торопиться, пять минут не решат ничего. Я вернула недопитую чашку на столик, блаженно вытянула ноги и, прикрыв глаза, подставила солнцу лицо.
Чудесный день! День чистого неба и сплошного света. А самое главное – в моей сумке лежит мой готовый роман. Мой роман! Мой десятый роман! Написать десять романов – это ведь что-то значит? Значит что? Я – настоящая, профессиональная писательница! Да! И это здорово! Пять лет полунищенского творчества-затворничества были не зря!
И, как положено настоящей писательнице, сижу и наслаждаюсь жизнью в парижском кафе. Через несколько минут допью кофе, встану и отнесу роман в редакцию. И очень удачно, что я сдам рукопись сегодня – естественно, не рукопись, а распечатку и дискету, – потому что тогда я через две недели получу гонорар и, соответственно, будет на что жить, пока я напишу следующий – одиннадцатый! – роман.
Денег в моем портмоне должно хватить на эти две недели. И как удачно, что все еще не развалился принтер и картридж заявил о своей кончине как раз на последней странице – некоторые строки получились не очень четко, но я подправила авторучкой. Так что деньги, скопленные на новые печатные принадлежности, остались целы – они лежат в письменном столе, – и это так приятно: знать, что у тебя еще есть деньги, кроме тех, что в портмоне. Но самое главное: пока я полночи воевала с принтером, в моей голове сам собой сложился новый сюжет, поэтому ничто не помешает мне завтра засесть за новый роман прямо с утра.
Сюжет просто замечательный. Два друга, два бравых кавалера в камзолах и париках – действие романа происходит в восемнадцатом веке – влюблены. Пьер де Бельи – в героиню, например Мари, дочку бессердечного барона, который хочет выдать ее за старого противного маркиза-царедворца, а Поль де Арну – в некую графиню, соединению с которой тоже препятствуют некоторые обстоятельства. У кавалеров нет иного выхода, как тайно и романтически под покровом ночи увезти своих возлюбленных. Поль настаивает, чтобы первой похитить именно его пассию, а затем – Мари. Он будет ждать там-то и там-то, а Пьер тем временем, не вызывая ни в ком подозрений, должен встретиться с графиней у дуба и доставить ее в условленное место. Пьер приходит к дубу, и вдруг выясняется, что графиня – вовсе не девушка, а лошадь невероятных кровей и статей по кличке Графиня! Понятно, Пьер оскорблен – он шевалье, а не конокрад. Друзья ссорятся, в результате чего героине, так и не дождавшейся под другим дубом своего ненаглядного, приходится бежать из дому самостоятельно, в мужском платье, потому что иначе наутро ее обвенчают со старым графом.
На поиски Мари отправляются все – не только Пьер и старый обманутый граф, но и любитель лошадей Поль. Между прочим, по долгу службы – оказывается, что Мари, покидая родительский кров, положила свои драгоценности в первую попавшуюся шкатулку и вместе со шкатулкой унесла письмо, хранившееся в потайном ящичке. В письме заключен некий государственный секрет, а Поль, ни много ни мало, служит по департаменту, так сказать, госбезопасности. Все переживают массу невероятных, страшных, опасных, пикантных и курьезных приключений. В результате, естественно, заговор раскрыт, Мари с Пьером идут под венец, а Поль женится на единственной дочери противного царедворца, конечно же она – хозяйка Графини.
Все мои романы всегда заканчиваются свадьбой, которая предполагает дальнейшую безмятежную семейную жизнь наконец-то соединившихся возлюбленных, потому что я пишу дамские любовные романы. Конечно, бывают и мужские лав-стори, но там герои расстаются. Это в лучшем случае, но чаще героиня обязательно умирает. Понятно, так удобнее – герой опять свободен и можно писать продолжения с новыми угасающими героинями до бесконечности. Или в мир иной отправляются оба, даже у классиков, например, Ромео и Джульетта.
Ладно, оставим классиков в покое, я не в той весовой категории, чтобы судить, но лично мне очень жалко убивать своих героев. Даже самых плохих. Я ведь придумала их сама, так сказать «родила». Они мои дети. Как же я убью собственных детей? И потом, положа руку на сердце я совершенно не хочу «рожать» отъявленных мерзавцев. И вообще, совершеннейших негодяев на свете не бывает. Нет, бывают, конечно, но ведь все-таки не в таких количествах, как на страницах романов и в кино.
А счастливая семейная жизнь после свадьбы? Бывает? Вы сами-то, мадам писательница, так уж безмерно и безмятежно счастливы в браке? И вы никогда не убивали собственных детей?
Я вздрогнула и открыла глаза. Небо сияло голубизной, солнечные зайчики весело выскакивали из всех мало-мальски зеркальных поверхностей, официант нес куда-то новую порцию лимонада с бриллиантовыми кубиками, блестящие креманки с разноцветными горками мороженого, на подносе позвякивали и переливались стаканы… Он вдруг встретился со мной глазами и, улыбаясь, предложил на ходу:
– Еще кофе, мадам? Или мороженого? Сегодня очень жарко для кофе.
– Да, очень жарко, – кашлянув, согласилась я.
От вопросов про семейное счастье и убийство детей перехватило в горле. Причем там, в моих мыслях, их задал голос Нестора Мориньяка – популярного автора детективов и моего все еще мужа. В последнее время мы общаемся в основном по телефону, ничего странного, что он для меня превратился в бесплотный голос.
– Лучше все-таки принесите мне еще кофе, мсье, – попросила я официанта и, чтобы сделать ему приятное, добавила: – Очень удачный сегодня, как никогда.
– У нас всегда удачный кофе, мадам, – дружелюбно возразил тот и с полным подносом застрял возле моего столика. – Просто вы забыли. Редко заглядываете, мадам.
– Я бываю у вас раз в два месяца. – Действительно, перед тем как расстаться с рукописью – сложный момент, – я выпиваю чашку кофе в этом кафе напротив издательства и только потом иду в здание. – Неужели вы меня помните, мсье? – не поверила я.
– Блондинку трудно забыть, мадам. – Официант кокетливо изогнул бровь. Забавный парень, лет на десять моложе меня. – Имей я замок, обязательно пригласил бы вас на выходные.
– Так все дело в замке?
– Конечно, мадам.
В моей сумке завякал мобильник. Она лежала на соседнем стуле. Терпеть не могу пакетов, поэтому для того, чтобы отнести рукопись в редакцию, я всегда пользуюсь большой старой полуспортивной сумкой.
– Извините. – Я полезла в сумку. – И вы уверены, что я бы согласилась?
– Вы тоже уверены, мадам, – шепотом произнес он, лукаво подмигнул и поволок свой поднос дальше.
Вытащить мобильник из-под рукописи с самого дна сразу не удалось. Я переложила сумку на колени и только тогда извлекла вопящего малютку. Я раскрыла аппаратик, сказала:
– Слушаю, – и, вешая сумку на спинку своего стула, машинально проследила, как официант подошел к столику, за которым сидел молодой красный от жары толстяк и хорошенькая девчушка лет пяти.
– Переключи телевизор на канал «Культюр», – потребовал живой голос мужа. – Там повтор интервью, которое я давал им в субботу.
– Нестор, я не дома, – терпеливо объяснила я, невольно рассматривая толстяка и девочку.
Конечно же очаровательное существо с картинки – его дочка: те же круглые выпуклые глаза, такой же вздернутый носик, но изящный, а не картошка, как у папы.
– Не дома? – удивился Нестор. – Нет, ты только посмотри, Надин! Какие мерзавцы! Обязательно надо было посадить меня так, чтобы была видна их дурацкая пудра!
Отец и дочка смотрели друг на друга одинаковыми влюбленными глазами, девочка болтала без умолку, и даже мне было слышно, как она повторяла через слово: «Папочка, папочка»!
– Нестор, ты звонишь мне на мобильный! Я в кафе!
– Ну и что? В любом кафе есть телевизор. Пусть переключат на «Культюр»! Ты же не видела это мое интервью! А я в новом смокинге! Помнишь, ты еще говорила, что не стоит покупать белый, а я купил!
Девчушка кормила своего папочку мороженым с ложки. А папочка тем же манером потчевал ее.
Оба были совершенно счастливы. Если бы я тогда не поддалась на уговоры Нестора и не сделала аборт, то сейчас у меня была бы такая девочка, думала я, а муж продолжал рассуждать, что белый смокинг – это очень благородно и что он в нем вовсе не похож на официанта! Тогда, десять с лишним лет назад… Значит, моя девочка была бы старше этой малышки. Ну да, ей было бы почти десять…
– Я бы сказал, что скорее похож на Бонда, – рассуждал Нестор. – В смысле, на Джеймса Бонда в исполнении…
А я убила, да именно убила, такую вот девчушку, такую вот маленькую радость… А теперь проповедаю, дескать, как постыдно убивать вымышленных героев в романах! А сама убила, вернее заказала убийство профессионалу – гинекологу…
– Нестор, я пью кофе на улице. И очень спешу. Если я сегодня не сдам рукопись, то не попаду в ведомость на оплату этого месяца, и придется ждать еще…
– Глупости! Сейчас одиннадцать утра! Успеешь! Да ни в одной редакции в такое время никого нет! Потому ты и пьешь кофе в том кафе напротив, поджидая, когда к дверям издательства подойдет твоя редакторша. Да? Я угадал?
Я не спорила.
– Угадал, угадал.
А девчушка тем временем нежно вытирала платком перепачканную мороженым широкую физиономию своего папочки и заодно – блестящую от пота родительскую грудь под расстегнутым воротничком рубашки. У ее папочки не было шеи – круглая стриженая голова и красные щеки сразу же переходили в грудь и плечи…
– Конечно, я всегда угадываю. Элементарно, Ватсон!
– Нестор, давай, я позвоню тебе вечером, часи…
– Слушай, Надин, а как иначе сказать: кайфовать, тащиться, балдеть? Ну, в смысле, что он, когда ее…
– Наслаждаться.
Только вряд ли Нестор стал бы наслаждаться от общения с ребенком. Его же раздражает любой шум, мешающий драгоценному творчеству, – хоть пылесос, хоть стиральная машина. А тут ребенок…
– Наслаждаться? Наслаждаться… На-слаж-даться… Нет, не в том смысле! Ты вечно думаешь о сексе! Я говорю о том, что он балдеет, когда ее видит!
– Он теряет голову от ее вида, – рассеянно предложила я еще один вариант; солнечные блики играли в кудрях девочки.
– Он теряет голову от ее вида… Нет, Надин, это не то! Ты же понимаешь, что это совсем не то! Он энергичный человек, владелец компании. Он не может терять голову! Он не какой-нибудь твой напудренный маркиз в панталонах!
– Да, я поняла…
Мне бы все равно пришлось уйти и воспитывать ребенка одной, и этих моих десяти романов, из которых, даже по мнению Нестора, два шедевра, естественно, тогда бы не было. Какое уж творчество с младенцем…
– Ну-ну! Надин! – напомнил о своем существовании Нестор. – Энергичный человек, владелец компании…
Я с завистью смотрела на счастливых папу и дочку, совершенно поглощенных друг другом среди этого сияющего дня, среди игривых солнечных зайчиков. Выходит, я променяла такую вот девчушку на десяток тонких книжонок, которые прочитают где-нибудь в метро и выкинут в урну.
– Ну же, Надин! Ну давай, покрути извилинами! Ты что там, уснула?
– Напудренный герой в смокинге дает интервью в прямом эфире! – с раздражением выпалила я, очень отчетливо представляя, как летят в урну не только мои книжки, но и шедевральные детективы мэтра Мориньяка.
Официант тем временем принес мне новую чашку кофе и, заговорщицки подмигивая, прошептал:
– Замок!
Я вежливо улыбнулась в ответ и покивала, мол, хорошая шутка, но вы же видите, я разговариваю по телефону, так что уходите, не мешайте. На самом деле я бы с большим удовольствием поболтала с этим кокетливым парнем, чем продолжать пустопорожнее общение с Нестором, но официант загородил от меня папу и дочку, а мне так хотелось еще чуть-чуть понаблюдать за счастливыми людьми.
– Ты включила телевизор? Умница! Ну и? Как тебе мэтр Мориньяк? А? Белый смокинг и седина – идеальное сочетание! Да все женщины Франции…
– Балдеют, тащутся, кайфуют от его вида!
Официант хмыкнул по-свойски и ушел, блеснув подносом. Девочка и папочка тянули лимонад через соломинки из одного стакана и все так же с обожанием смотрели друг другу в глаза. А на стакане играли зайчики.
– Вот видишь, слово «наслаждаться» тут тоже не подходит. И женщины Франции вряд ли теряют голову, увидев меня. Чтобы описать такое состояние, нужно какое-то другое слово. Только литературное, Надин. Мой герой – эстет, по большому счету жаргон для передачи его мыслей не уместен.
– Очень рада, что эстет. Все, все, Нестор, поговорим потом. – Я решительно отключила мужа, залпом проглотила вторую чашку кофе и набрала номер редакции.
Там меня уже ждали. Я сложила мобильник и, не в силах отвести взгляда от девчушки, которая сейчас неумелыми пальчиками старательно застегивала папину рубашку, потянулась к сумке рукой с мобильным: убрать телефон и достать портмоне, чтобы расплатиться с официантом.
Но рука скользнула в пустоту. Я повернула голову. Ни малейшего намека на мою сумку!
Глава 2,
в которой табличка на двери
«Старший инспектор Буже, инспектор Виньо», – прочитала я, судорожно дергая дверную ручку. Она превосходно поворачивалась вверх и вниз, но на дверь это не производило ни малейшего впечатления. Я перечитала табличку еще раз, и еще, и только тогда сообразила, что тяну дверь на себя, хотя она явно открывается внутрь. Я толкнула ее и резко влетела в кабинет, видимо от расстройства не рассчитав свои силы.
– Извините… – И невольно зажмурилась от яркого, после сумрака коридора, света, через распахнутое окно заливавшего тесную комнатенку.
Все завалено папками и бумагами. Стопы скоросшивателей на полу. Мужчина и женщина в полицейской форме приникли к компьютеру – два темных силуэта на фоне слепящей синевы.
– У меня украли сумку! Там рукопись!
Они обернулись. Экран мгновенно потемнел, и по нему поплыли рыбы.
– Мне сказали, что нужно обратиться к вам! У меня украли сумку! Сумку, понимаете, такую большую, спортивную! В ней рукопись! Понимаете, рукопись в сумке! Ее украли! Белую с синим! Матерчатую!
Женщина улыбнулась, покивала и сняла очки. Они повисли у нее на груди на цепочке, блеснув стеклами. Мужчина улыбнулся тоже. Каштановые усы, а под усами – губы. Только не сразу губы, а сначала такая узенькая полосочка кожи между аккуратно подстриженными усами и улыбающимся ртом…
– Понимаете, я пила кофе и разговаривала по мобильному. И одновременно подошел официант. Такой молодой! Он все время со мной кокетничал. Он меня помнит! Он сможет подтвердить, что у меня была сумка. Белая с синим! Он видел, как я доставала из нее мобильник. – Я обратилась к женщине, чтобы не смотреть на эту полосочку под усами ее напарника. – В кафе напротив! На улице! В смысле, напротив редакции, а не вашего участка!
Женщина покивала снова, но уже без улыбки, хотя все так же не произнося ни слова. Молчание раздражало и подчеркивало мою беспомощность. Я невольно перевела взгляд на мужчину, впрочем избегая рассмотреть на его губы. Но его глаза тоже улыбались! Они были добрыми и усталыми, а сам полицейский – очень молодым. Это я только сейчас поняла, что он очень молод и больше похож на детского доктора из сериала про хорошую больницу, чем на «фараона»…
– Сумка висела на стуле и ее вдруг украли! А в ней рукопись! Официант видел мою сумку! Я должна сдать ее в редакцию сегодня! Понимаете, сегодня! Да вы вообще слышите меня?!
– Успокойтесь, мадам, – наконец-то заговорила женщина, освобождая от бумаг соседний стул, а мужчина поднялся мне навстречу. – Присаживайтесь. Сейчас составим протокол, и вы расскажете все по порядку. Луи, где у нас тут чистые бланки? – обратилась она к своему коллеге, тоскливо обводя взглядом бумажные бастионы. – И дай ей воды, что ли…
Луи – королевское имя, мелькнуло в голове. Забавно, но ему идет это имя. Если бы он был не полицейским, а актером, то прекрасно сыграл бы доброго молодого сказочного короля, например, короля каких-нибудь эльфов. Конечно, у сказочного короля должны быть именно такие глаза, четко очерченные брови и нос с маленькой горбинкой, и именно такая по-юношески тонкая фигура – банальная форма полицейского сидит на нем, как сшитый по косточке гвардейский мундир от личного портного короля, – а что касается улыбки и наверняка шелковистых усов, то здесь Луи – вне конкуренции. И еще странное ощущение, что я знала его раньше. Причем близко и хорошо. Или он напоминает мне кого-то из моих знакомых?…
– Эй, очнись, Луи! Дай воды потерпевшей! Присаживайтесь, не стойте как Вандомская колонна, мадам!
Я и Луи вздрогнули одновременно и опустили глаза.
– Благодарю, – смущенно пробормотала я, неловко приземляясь на стул и остро чувствуя, что Луи смущен не меньше. Не только амикошонскими ухватками своей коллеги, но и этим, нашим с ним общим коротким выпадением из реальности.
– Вам минеральной или, может быть, хотите пива, мадам? – спросил он, шагнув к маленькому холодильнику, как и все в этом помещении, погребенному под бумагами.
– Пива? – машинально повторила я. У него был заботливый, совсем домашний голос. И спрашивал он таким тоном, как если бы я оказалась в этом кабинете не потому, что меня ограбили, а просто заскочила переброситься парой слов с приятелями. Нет, правда, почему Луи так мне знаком?… – Да, пива, если можно, конечно. – Я виновато посмотрела на полицейскую даму. – Очень жарко сегодня.
– Жарко, – согласилась она, а в ее глазах солнечным зайчиком играло лукавство. – Значит, вы пили кофе за столиком на улице, разговаривали по телефону, видели официанта, а в это время неизвестный незаметно унес вашу сумку, в которой находилась некая рукопись?
– Да, роман, – уточнила я, заставляя себя не смотреть, как руки Луи открывают пивную банку: вот два крепких пальца повернули колечко, один поддел его, и из прорези запенилось пиво. – Я должна сегодня сдать роман в редакцию, иначе я не скоро получу гонорар!
– Угощайтесь, мадам. – Рука Луи предлагала мне баночку.
Я поблагодарила, не решаясь взглянуть ему в глаза, и протянула руку. Я видела только запотевшую жестянку и пальцы Луи. Мне вдруг стало страшно: я сейчас буду брать ее и наверняка дотронусь до его пальцев. А что, если я не смогу удержать банку, коснувшись Луи?
– Вы можете положить свой мобильный на стол, мадам, – сказал он. – Никто не возьмет.
Кажется, я покраснела: какая же я идиотка – тянусь к пиву рукой, в которой зажат мобильник!
– Да, конечно, спасибо, офицер, – пробормотала я, не в силах расстаться с мобильником – как-никак, мое единственное имущество, уцелевшее после кражи, – и, умудрившись не дотронуться до Луи, взяла банку левой рукой. – Вы угощаете пивом всех потерпевших, господа?
– И даже клошаров! – хохотнула полицейская. – Вы еще плохо знаете нашего Луи, мадам! Это не человек, а сущий ангел! Клошары всего Парижа…
– Будет тебе, Элис, – кашлянув, перебил Луи. – Мадам обокрали, а ты плетешь про каких-то клошаров!
– Психотерапия, Луи. Видишь, потерпевшая расслабилась, улыбается и сейчас поможет нам спокойненько составить протокольчик. Не так ли, мадам? От пива-то полегче?
Я старательно кивнула, обнаружив, что стремительно хмелею от двух глотков пенистого напитка, Меньше всего на свете я предполагала встретить такое обхождение и сервис в полиции, не говоря уж о своей неадекватной реакции на усы и губы какого-то там «фараона» Луи, который вовсе не человек, а ангел, и который угощает пивом всех клошаров Парижа… Ох, только не нужно смотреть на его усы и губы, особенно на эту полосочку между ними…
– Ты мне дашь бланк, Луи, или нет? Ну вот, давно бы так. Пейте, пейте, не стесняйтесь, мадам. И мне дай попить, Луи! Минеральной, конечно! Я при исполнении!
Она отвернула крышечку и стала наливать из бутылки в стакан, на фоне окна вода засветилась в нем, как в рекламном ролике: радужно и нарядно. Офицер Элис подмигнула мне, выпила минеральную залпом.
– Итак, ваше имя, мадам, адрес, год рождения! – торжественно поинтересовалась она.
– Надин Мориньяк, улица…
– Мориньяк? – перебил офицер Луи. – Как Нестор Мориньяк? Вы однофамилица или…
– Да, я его жена, но мы, как бы это сказать, мы просто дружим.
Луи напряженно впился в меня глазами.
– Но на самом деле мы расстались! Правда. Только никто не должен знать, что мы уже пять лет не вместе!
– Не вместе? – уточнил Луи.
– Нет! Но вы ведь никому не расскажете, господа? Это актеры женятся по сто раз, им положено! – Я переводила взгляд с Луи на Элис, силившуюся что-то сказать. – А писатель должен быть стабильным семьянином! Пожалуйста, сохраните все в тайне. Это так важно для его имиджа! Не подводите издатель…
– Так рукопись его? Самого Нестора Мориньяка? – охнув, хрипло выдала наконец офицер Элис. – Слушайте, это ведь очень серьезно! Мы найдем, мы обязательно…
– Это моя рукопись, я пишу под псевдонимом Леокадия де Орфез, – сухо сказала я и, отметив, что у очередной поклонницы таланта моего официального супруга тут же разочарованно вытянулось лицо, с вызовом добавила: – Или вы считаете, что рукопись другого автора искать не обязательно?
– Ваш адрес, мадам Мориньяк? – вместо ответа спросила Элис, напустив на себя оскорбленную деловитость; дескать, искать похищенное у граждан – наш долг, и личные пристрастия не играют тут никакой роли.
– Улица…
Дверь с грохотом раскрылась.
– …Знает что! – энергично закончил начатую в коридоре фразу плотный, коренастый, похожий на бобра седой мужчина в штатском. – Сколько можно, Буже! Развели тут! – Он широко обвел рукой заваленное бумагами помещение. – Сто лет у вас компьютер, а зайти невозможно! Гвианский архив какой-то! И окно настежь! А это, между прочим, служебная документация! Ну как улетит что?! – Он снова взмахнул рукой, нарочито задев ею стопку бумаг, и служебная документация радостно запорхала на пол. – Я вам разрешил делать это вместе с Виньо! И вы вдвоем не можете навести у себя порядок! Вдвоем! А это еще что? – Он ткнул пальцем в звякнувшую от его железного ногтя банку, едва не заехав локтем по моему носу. – Пиво? В рабочее время? Я тебя спрашиваю, Буже! Что это за бардак?
Элис Буже и Луи Виньо вытянулись в струнку перед патроном. Я хотела было сказать, что пиво пила я, что его сотрудники гостеприимно угостили потерпевшую в терапевтических целях, но тут в моей руке задребезжал мобильник. Разгневанный патрон ошеломленно уставился на меня, явно заметив только сейчас. Но это продолжалось лишь мгновение.
– Где протоколы по делу о прачечной? Где, старший инспектор Буже? – с новым напором забасил он. – Лето наступило? Теплом повеяло? Курортное настроение?
– Извините, господа, – прошептала я, демонстрируя всем звонящий мобильник, и бросилась в коридор.
– Почему я должен приходить за ними сам? Почему до сих пор протоколы не у меня на столе? – гремело за моей спиной.
– Слушаю, – прошептала я в трубку, бесшумно закрывая дверь за собой.
– Я забыл, когда кличка собаки, кавычки надо?
– Не надо, Нестор.
– Ты уверена? – засомневался он. – А если такая фраза? В сторожку вбежала собака лабрадорской породы по кличке…
– Во-первых, на собаке не написано, как ее зовут, это должно выясниться по ходу событий, – перебила я. – А во-вторых, давай не сейчас. Я в полиции.
– Где?
– В полиции!
– В полиции? Что ты там забыла?
– Меня ограбили, Нестор! Пока я болтала с тобой в кафе по телефону, у меня украли все!
– Что «все»?
– Сумку! А в ней все! Распечатка, дискета – сегодня же срок сдачи романа! Портмоне, документы, косметичка…
– И ты пошла в полицию? – хмыкнул он. – Чтобы они искали твою косметичку? Ну ты даешь!
– Не смешно, Нестор.
– Во-первых, распечатку ты еще вполне успеешь сделать сегодня новую и сдать в срок, ты же, надеюсь, не выкинула файл из компьютера?
– Не выкинула… Но у меня сдох картридж, и принтер тянет едва-едва, я всю ночь развлекалась!
– Ну и ладно! Ты у них старый автор, объяснишь ситуацию, возьмут без распечатки. И вообще, что там у них за дела? Дискеты, распечатки! Анахронизм какой-то! У них что, нет электронной почты? Подожди, сейчас закурю. – Я услышала, как он щелкнул зажигалкой и не спеша затянулся. – Пункт второй: документы скорее всего подбросят, а насчет кредиток срочно сообщи в банк. И третье: по поводу пропажи романа переживать не стоит, вряд ли кому-то придет в голову издавать твой шедевр под своей фамилией.
Конечно, никаких кредиток у меня не было. Во всем же остальном Нестор, как всегда, был прав, но слово «шедевр» он произнес с иронией, и мне очень хотелось сказать ему что-нибудь обидное, однако я промолчала, потому что в этот момент патрон Элис и Луи величаво покинул кабинет, прошествовал мимо, одарив меня снисходительной улыбкой и не потрудившись закрыть дверь за собой.
– Не трать время, Надин, – советовал Нестор. – Езжай домой, сделай новую дискету. Говорю тебе, плюнь ты на эту полицию, это только в романах и в кино они что-то находят!
И популярный автор детективов принялся без запятых рассуждать о разнице между реальной, книжной и киношной жизнью, плавно переходя к рассмотрению образа сыщика как неотъемлемого персонажа современной литературы. Я терпеливо ждала паузы – года полтора назад для удобства коммуникации муж сам снабдил меня мобильником и сам же оплачивает услуги телефонной компании – и через полуоткрытую дверь невольно слышала диалог между Элис и Луи.
Сначала Элис обозвала своего патрона старым маразматиком, а Луи похвалил ее за то, что она сумела сдержаться и не высказала свое мнение начальству в глаза. В ответ Элис заметила, что министерство иностранных дел много теряет ввиду того, что Луи не избрал карьеру дипломата.
– Подумаю над этим на досуге, – весело парировал Луи и зашуршал бумагами.
– …Рассматривая образ частного сыщика в отличие от, скажем, сыщика на государственной службе, – читал лекцию Нестор, – мы можем представить себе…
И я вдруг очень отчетливо представила себе улыбку «сыщика на государственной службе»: как раздвигаются губы и слегка ползут вверх усы, и как изгибается нежная полосочка под ними…
– …в роли сыщика может выступать кто угодно: женщина, мужчина, ребенок, старик, старушка…
– Ладно, Луи, давай с протоколами потом, – сказала Элис. – Шеф пока угомонился. Давай, зови свою фею!
Я вздрогнула.
– Она не моя фея, – сказал Луи.
– Ой, я же видела, как вы смотрели друг на друга!
– Никак не смотрели, она замужем, Элис.
– …в свою очередь сыщик тоже может быть кем угодно: героем, другом героя, злодеем, рассказчиком, даже объектом любви, например, если сыщик – женщина, или, наоборот, если функции героя в произведении исполняет женщина…
– Но она же ясно сказала, что они не живут вместе!
– Она нарочно, Луи, для тебя сказала!
– Меня не интересуют женщины, у меня есть Мелани!
– Тебе двадцать восемь лет, Луи, и Мелани тебе вовсе не жена. А эта блондинка очень даже…
– Прекрати, Элис, все слышно!
О Боже! – опомнилась я, прикрывая ладонью крошечные дырочки микрофона. Только этого не хватало! Я шепнула:
– Пока, Нестор, моя очередь, – и отключила связь.
– Ну и что? Пусть знает, что ты свободен.
– Элис, да замолчи ты!
По коридору в мою сторону направлялась неопрятная старуха, прижимая к себе что-то большое, замотанное грязной тряпкой. Она рассматривала таблички на дверях и довольно громко повторяла:
– Виньо, Виньо, Виньо, Луи Виньо…
Мне ничего не оставалось, как заглянуть в кабинет.
– Прошу прощения, господа.
– Заходите, заходите, мадам, – закивала Элис; Луи не поднимал глаз от какой-то бумаги. – Извините, что заставили ждать, но наш шеф…
– Мне звонили из редакции, – перебила я. – Я давно должна быть там. До свидания.
– Но протокол! – растерялась Элис.
– Но ваша рукопись! – воскликнул Луи.
Я едва выдержала его взгляд.
– У меня есть оригинал в компьютере. – Лишь сейчас я поняла, что Луи безумно похож на моего Нестора! Просто брат родной. Только намного моложе, и Нестор никогда не носил усов. – Я очень спешу. Я зайду в другой раз.
Я отступила в коридор, плотно закрыла дверь, но все равно расслышала:
– Ну и язык у тебя, дорогая!
Дорогая? – изумилась я. Почему «дорогая»? Что у них за отношения? И не жена Мелани…
– Ты тут до утра собралась стоять? – недовольно спросил резкий старческий голос за моей спиной. – Мне к Луи надо!
Я обернулась. Старуха смотрела на меня снизу вверх и в круглых очках походила на глазастую обиженную кошку. От ее засаленного плаща и узла в руках сильно несло рыбой.
– Извините, – сказала я.
