Текст книги "Малышка Мелани"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 5,
в которой мой муж легок на помине
– Ну и? – отрекомендовалась я в стиле Нестора.
– Только что звонил, – доложил тот. – Цена снижена до двадцати пяти!
– Тоже неплохо, – сказала я, усаживаясь на диван, расстегнула молнию сумки и полезла внутрь. Ничего, кроме моего пустого кошелька. – Еще какие новости, Нестор?
– Ты поужинала?
– Нет. Ты же звонишь каждые пять минут, я и приготовить-то еще не успела. – Я раскрыла свое так называемое портмоне, заглянула во все отделения, естественно, вовсе не рассчитывая обнаружить там что-либо.
– Правда? А с чего это ты такая добрая? Ласковая, не огрызаешься?
– Я же тебе говорю: нашлись моя сумка и портмоне. Приятное событие.
– Тебе их что, доставили на дом?
– Ага. Как ты догадался? – Я прижала трубку к уху плечом и теперь инспектировала не менее пустые отделения сумки.
– Методом дедукции. Слушай, ты, кажется, утром что-то говорила о сексе?
– Я? О сексе?
– Ну не я же! Вот я и стал вспоминать, когда мы с тобой в последний раз им занимались?
– Мы с тобой? На позапрошлое Рождество. – Вдруг мне показалось, что под подкладкой сумки что-то есть, как будто какой-то листок бумаги. Я углубилась в недра и, обнаружив порванную подкладку, добавила: – А уж когда ты, дорогой, занимался без меня, я не знаю.
– На позапрошлое? Да? Полтора года назад? Точно? Ты ничего не забыла?
– Я все прекрасно помню! – Я просунула руку под подкладку и схватила двумя пальцами этот листок. – Мы были на банкете той самой телефонной компании, которую ты скрыто рекламируешь в своих книгах. – Я изловчилась и вытянула его. Сложенная вчетверо страничка из какого-то журнала. Еще не развернув, я, кажется, поняла, что это. – У тебя все положительные герои пользуются только их услугами!
– Правильно, и они подарили нам с тобой по аппарату! И целый год, между прочим, я не платил ни гроша за наши с тобой разговоры. А как я раздобыл для тебя микроволновку последней модели? Вот что значит мудрая реклама, дорогая!
Потертая журнальная страница вполне сносно сохранила на себе подробности нашей с Нестором свадьбы. Я – в фате и в грандиозном тортообразном платье. Нестор в нормальном черном смокинге и с усами! Просто вылитый Луи! Правда, у Луи усы аккуратные, такая изящная каштановая дорожка, а у Нестора – могучие, как хвосты каких-нибудь персидских котов…
– А что можешь рекламировать ты в своем любимом девятнадцатом веке? Антиквариат?
Господи, как же я забыла, что имиджмейкеры порекомендовали автору детективов отрастить к свадьбе усы! Якобы усы придадут будущему супругу более патриархально-семейный вид и это очень в духе направленности его романов! На самом же деле Нестор ненавидит брак – помеха творчеству – и, если бы не требования имиджа – писатель-семьянин, – я бы никогда не стала мадам Мориньяк. Надо же, усы Нестора начисто выветрились из моей памяти! Они остались лишь на фотографиях, собственно, как и наш брак…
– Антиквариат в рекламе не нуждается! Да твоим читательницам и не по карману приобрести гобелен какого-нибудь поставщика Двора Его Величества!
…Не свадьба, а рекламная акция… Впрочем, даже ради рекламы никаких усов Нестор не отрастил и тогда эти идиоты их ему просто приклеили! Мы боялись целоваться, но они все равно быстро отпали: у Нестора оказалась аллергия на «правильный» клей, и крайне важный элемент имиджа присобачили только что не слюнями…
– Эй, Надин, ты чего молчишь? Обиделась?
– Я нашла в сумке вырванную страницу из какого-то журнала с репортажем о нашей свадьбе, – нарочито бодро отозвалась я. – Ты с усами! С ума сойти! А я забыла.
– Правильно. А еще хвалишься, что не забываешь ничего! Ну-ка, с трех раз, о чем я тебя просил сегодня?
– Испытывать ощущение счастья! Быть счастливой! Приходить в восторг! Чувствовать радость! Или просто радоваться!
– Молодец, – протянул он. – Давай одевайся, пойдем ужинать. Я сегодня намахал одиннадцать страниц! Жрать охота!
– Что?
– Сначала нужно спросить не «что», а «куда», и тогда ты будешь знать, во что тебе одеться. В ресторан! Бриллианты и вечернее платье!
– Ты с ума сошел! Какие еще бриллианты?
– Ну, бриллиант. Я же тебе дарил кольцо с камнем!
– Я его проела…
– Это ты с ума сошла! Муж подарил ей кольцо на свадьбу, а она его проела! Как ты могла?!
– Не было денег. И вообще, мы пять лет живем отдельно!
– Пять лет?
– Ну, почти пять.
– Ладно, – Нестор вздохнул, – придется купить новое. И мое синее платье ты тоже «проела»?
– Оно висит у тебя в шкафу и сто лет как вышло из моды!
– Не ворчи, надевай, какое есть. Между прочим, могла бы и раньше сказать, а то теперь уже все магазины закрыты!
– Если хочешь, можешь заехать за мной и привезти синее.
– И ты два часа будешь переодеваться? Нет уж. Бери такси и приезжай в «Пети Гаврош». Там шведский стол и пускают в чем попало.
– В джинсах?
– Хватит, Надин. Или ты опять хочешь поссориться?
Глава 6,
в которой я благодарно прошептала
– О! Нестор!..
Муж закряхтел и, резко скатившись вбок, со стоном подергался на простыне, крякнул еще раз и уронил голову.
– Прерванный половой акт? – Отдышавшись, я уже открыла глаза. – Это ведь страшно вредно.
– Библейский способ контроля за приростом населения! – Нестор приподнялся на локте, звонко чмокнул меня в губы и не менее звучно хлопнул по моему бедру. – Дорогая, ты была великолепна! Кажется, так принято формулировать в подобных случаях? – Встал с кровати и начал натягивать трусы.
– Куда это ты собрался?
– Домой. Спешно записывать эротическую сцену. Пока свежи впечатления. – Он уже влезал в брюки.
– Вообще-то, знаешь, Нестор… – Я кашлянула и облизнула губы. – У меня тоже есть компьютер. Если лень включать, вон стопка бумаги.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Это странно?
– Почему же ты сама не осталась у меня в позапрошлое Рождество?
– А ты предлагал?
– По-моему, ты моя законная жена.
– Ты еще помнишь об этом?
– А ты? Или у тебя кто-то есть?
– Нестор, это важно?
– Значит, есть?
– Нет, конечно.
– И у меня нет. Только ты, Надин.
– Перестань. В жизни не поверю, чтобы полтора года у мужчины не было женщины!
– И правильно сделаешь, потому что с того Рождества прошло год и меньше пяти месяцев.
– Это правда?
– Посчитай сама. Рождество было в декабре, а сейчас середина мая. Январь, февраль, март, апрель… – Он загибал пальцы.
– Я не о том, ты же понимаешь!
– Понимаю.
– Этого не может быть! Я тебе не верю!
– Как хочешь. Но я-то тебе верю!
– Женщины устроены по-другому, Нестор.
– Вряд ли. Тут дело совсем не в том… А! Ладно. – Он махнул рукой, одернул пиджак, сунул галстук в карман, наклонился и снова поцеловал меня. – Пока! Я захлопну дверь, не вставай.
Я схватила его за рукав.
– Подожди! Ты не сказал, в чем дело.
– В любви.
Я не поверила своим ушам.
– Не смотри на меня так, Надин. Я люблю тебя. Вот и все. Я пошел. Спокойной ночи.
– Ты никогда мне этого не говорил! Даже когда мы обменивались кольцами!
– Кольцами мы обменивались днем, а сейчас ночь. Спокойной ночи, дорогая.
– Ты… Я… Нестор! – Я попыталась подняться с постели, но он осторожно взял меня за плечи, вернул на подушку и подоткнул одеяло.
– Не сегодня, Надин. Пожалуйста… Я не хочу, чтобы ты потом жалела, что я остался. Ничего, Надин, ничего. Только, пожалуйста, не надо торопить события.
– Нестор! – Я решительно села на кровати, я же чувствовала, что он колеблется. – У меня в кухне есть бутылка вина. И… и новая зубная щетка!
– И станок, которым ты бреешь под мышками. – Он провел рукой по своей щеке, выразительно корябнув предполагаемую утреннюю щетину. – Кстати, о кухне. Кроме вина я видел там у тебя сигареты. Ты что, закурила на старости лет?
– Курю, Нестор. Только когда пишу. А так, в обычной жизни, я про них забываю.
– Говоришь, в обычной? Ха! – Он задумчиво хмыкнул.
И мне вдруг стало страшно. Я же собралась прямо с утра садиться писать историю про кавалеров и Графиню, но в присутствии Нестора это будет невозможно! Он займет мой компьютер, это еще в лучшем случае! А в худшем…
– Ладно, поезжай, – дружелюбно сказала я. – Только сразу позвони, как добрался.
– Лучше утром. – Жалобная улыбка. – Что со мной случится? Зачем среди ночи будить тебя из-за пустяков? У тебя такие сонные глазки.
– Поезжай. – Мне сделалось смешно. – А то договоришься до ушек и носиков.
– Да. – Он кивнул. – Терпеть не могу пошлые штампы. Так я забыл, что ты придумала вместо «балдеть»?
– Шалеть, дуреть, слетать с катушек, двигаться рассудком!
Он неожиданно наклонился и, жарко обняв, скинул с меня одеяло, начал целовать мои губы, шею, плечи и одновременно стягивать с себя пиджак. Мне ничего не оставалось, как помочь мужу избавиться от остальной одежды. Он был ужасно родной, правда, немного потный, и на лице уже успела к вечеру появиться некоторая небритость, но все равно даже запах пота Нестора, даже его шершавые щеки и особое, только его почмокивание, когда он отрывался от моих губ и от остальных участков тела, чтобы глотнуть воздух, были родными и желанными.
Господи, ну зачем мне кто-то другой? Если я знаю каждую ложбинку тела Нестора, каждое его заветное, особо чувствительное местечко, и он тоже знает, что я моментально воспаряю в небеса от поцелуев в шею, в мочки ушей, в ладонь и в изгиб локтя. И когда он вот так, как сейчас, перебирает пальцами «по швам» – то есть по моим бокам, от подмышек к коленям, а потом энергично переворачивает меня на живот и, обдавая жаром, рисует своим языком невидимую спираль на моем позвоночнике – от шеи до копчика и обратно.
– О, Нестор! Нестор! – шептала я и уже совсем не думала о том, что будет завтра…
Глава 7,
в которой Нестор все-таки ушел
Было около четырех ночи. Я очень хорошо запомнила расположение стрелок: маленькая – на четверке, большая – возле одиннадцати. А когда меня разбудил телефон, стрелки часов словно по волшебству поменялись местами. Я зевнула. Наверняка – Нестор. Комнату заливало солнце.
Я встала, потянулась, влезла в халат и только тогда побрела к аппарату. Но он замолчал. Я еще не успела пожалеть, что вылезла из постели, как в кухне заныл мобильник.
– Совсем спятил? Я же дома!
– И уже треплешься по телефону? С кем? С суперполицейскими, которые доставляют сумки на дом?
– Ни с кем я не треплюсь! И вообще, зря я тебе вчера про него в ресторане рассказала! – Естественно, не упоминая о своей бывшей симпатии к моногамному Луи. – Теперь будешь попрекать до самой смерти!
– Ну чего ты злишься с утра? Опять не с той ноги встала? Классный сюжет! Хорошо, что рассказала. Нравы современных блюстителей закона. Я записал, пригодится. Ты тоже запиши про толстяка-папашу и девочку. Запиши, не ленись, а то забудешь.
– Запишу. Еще какие указания?
– Записывай, быстро одевайся и приезжай. В два часа приедут снимать гения современности. В кругу семьи и в домашнем интерьере. Канал «Культюр»! Поняла? Если хочешь, можешь прихватить свои брошюры. Очень симпатичный сюжет: великий писатель вырастил романье [1]1
Автор романов (искаж. фр.).
[Закрыть], так сказать, в собственном коллективе. Домохозяйка, создавшая на досуге десяток шедевров! Думаю, Рейно клюнет. У него у самого женушка пописывает. Ты помнишь Рейно? Толстый такой, болтливый, а она – как жердь и вечно в черном. Жуть! Вспомнила? Так что пора тебя раскручивать, Надин, никуда тут не денешься, все, пора. Ну, чего молчишь, мадам романье?
Я опять, как ночью, когда Нестор признался мне в любви, с трудом верила своим ушам. Неужели я победила?
– Благодетель! Мог бы сказать мне вчера.
– Вчера? А что было вчера? А, ну да… Вчера я забыл. Слушай, кончай трепаться, не тяни время. Лови такси и приезжай.
– Вообще-то я собиралась садиться за новый роман.
– Не придумывай. Ты и так как пчелиный улей! Имеешь право на личную жизнь.
– Что?
– На личную жизнь, говорю! Давай, чтоб через полчаса была у меня.
– Нестор, но мне надо хотя бы принять душ. Я не буду у тебя раньше, чем часа через полтора.
– Пятнадцать минут! А душ примешь тут, экономь воду! И заодно войдешь в образ. У меня для тебя потрясающий пеньюар!
– Пеньюар? Я должна сниматься полуголой?
– Почему полуголой? В пеньюаре. Такой, знаешь, апельсинового цвета. Из шелка, до пят. Сплошные кружева, прямо как в твоем восемнадцатом веке. Получится очень камерная интонация. Такой, знаешь, литературно-патриархальный дом. Жена – в пеньюаре, муж – в халате с позументами пьют утренний кофе и обсуждают стилистические особенности Аполлинера. Трогательно и интимно.
– Аполлинера? Где тут патриархальность?
– Ну тогда Басё! Или, если хочешь, Сэй Сёнагон. Все-таки женщина. Мы же, в основном, будем раскручивать тебя. Да, чуть не забыл. Купи по дороге кофе в зернах, а то у меня только растворимый.
– Хорошо, но деньги за кофе отдашь, – заявила я, удивляясь собственной отваге и поглядывая на полуразвалившиеся старые туфли, в которых хожу дома. – И еще для твоей съемки мне нужно купить к пеньюару приличные тапочки!
– Не нужно! К нему есть шлепанцы. На шпильке! И мех спереди. Такие, знаешь, пушистые помпоны, как хвостики кролика. Тоже рыжие. Все! Пятнадцать минут! Пока.
– Пока. – Я отключила связь и направилась в ванную.
Чудеса, да и только! Неужели, правда, я победила? Не ради же красного словца, он признался ночью, что меня любит? В наших отношениях что-то радикально изменилось. Он больше не смотрит на меня, как на постельную принадлежность и бесплатную машинистку, а как на равную себе! Он готов меня раскручивать. Как-никак канал «Культюр»! И готов возобновить отношения! Просто просил не торопить события.
Это после пяти-то лет?…
Ну, был пятилетний тайм-аут – просто годы моего учения. Но они же пролетели незаметно за письменным столом! А с его стороны – годы проверки истинности чувств. Просто Нестор – творческий человек, на это обязательно надо делать скидку. Теперь я сама такая – писательница с десятью романами – и мне тоже хочется без конца говорить о своем творчестве. И никто лучше Нестора этого не поймет.
Нестор – свой, почти родной. Мы двенадцатый год знаем друг друга, а двенадцать лет что-нибудь да значат. И именно Нестор помог мне стать тем, кто я теперь – писательница. Романье, иронично назвал он. И Нестор помог бы мадам романье больше, если бы эта заносчивая блондинка с темными кругами под глазами не была такой гордой, размышляла я, разглядывая себя в зеркало, пока набиралась ванна. Душ – не душ, но, встав с постели, я не могу выйти немытой на улицу.
А не прихватить ли к Нестору новую зубную щетку? Там он в привычной обстановке, уезжать среди ночи ему никуда не надо. Утром зубная щетка может очень даже пригодиться…
Я хмыкнула, сбросила халат, шагнула в воду, и, естественно, в ту же секунду зазвонил телефон. Перебьешься, дорогой! Все, что не договорил, скажешь у себя дома. Я уселась в ванне поудобнее и налила шампунь себе на голову. А телефон все звонил. Ну, Нестор! Ну, неугомонный! Отстань, надоело!
Нестор, видимо, телепатически обиделся: телефон умолк. Но тут же завопил снова. Да хоть обзвонись, все равно не подойду, твердо решила я. И не сняла трубку даже перед тем, как выйти из дому, хотя от назойливости мужа у меня уже звенело в голове: все это время, пока я спешно приводила себя в порядок и убирала постель, телефон умолкал лишь на считанные минуты.
Глава 8,
в которой я похожа на солнечную фею
– Не надо, не льсти так уж откровенно, Нестор!
– Нет, правда-правда, дорогая. Знаешь, я был не очень уверен, покупая сегодня это сложное портновское сооружение рыжего цвета. Я как-то привык видеть тебя в голубом, в синем. Ты же блондинка. Но этот солнечный апельсин просто потряс мое воображение! А, думаю, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Кстати, хочешь? У меня в холодильнике есть брют.
– Ты купил пеньюар сегодня? Утром? Правда? Ты встал ради того, чтобы купить мне подарок?
– Сегодня утром. Правда. Пойдем в кухню. Но я не вставал. Вернее, я не ложился. Я писал. Знаешь, так хорошо писал. – Он открыл холодильник и достал бутылку. – Легко-легко! Я давно не писал так легко. Знаешь, такая хорошая получилась постельная сцена. Философская, психологическая. А потом врываются эти! Плохие ребята. – Он хмыкнул. Пробка элегантно хлопнула в его руках, из горлышка заструился парок и аромат. – Перестрелка! Кровища! Дай-ка мне с полки бокалы.
– Но ты же накануне намахал одиннадцать страниц! – Я поставила бокалы на стол. – Ого, «Дом Периньон»!
– Ну и что? Ты же любишь шипучку сурового монаха [2]2
Дом Периньон – так звали монаха, который изобрел шампанское. Он действительно принадлежал к бенедиктинцам очень строгой монашеской Конгрегации Сен-Ван. Дом – вежливое обращение к духовному лицу от лат. «доминус» – «господин».
[Закрыть]? – Шампанское красиво пенилось, он протянул мне бокал.
– Нестор. – Я взяла бокал и пристально заглянул мужу в глаза. – Что с тобой? Ты меня удивляешь, я бы даже сказала, пугаешь. Ты никогда не был таким.
– Старею, Надин. Начинаю постигать простые радости. – Он улыбнулся и потянул меня за свободную от бокала руку. – Пойдем, я удивлю тебя еще больше.
Муж повел меня через всю квартиру – двухэтажную, мы переехали в нее накануне свадьбы, и я была уверена, что расчетливый Нестор быстро избавится от этой махины, приобретенной все в тех же рекламных целях. Только чувствовалось, что хозяину вовсе нет никакого дела до дизайнерских интерьеров и он пользуется лишь кухней и кабинетом, превращенным в спальню, гостиную и я не знаю во что еще. Но он не избавился от хлама.
Это не хлам, а газеты и предметы, вдохновляющие великого гения детективного жанра, обиделся мой же собственный внутренний голос.
Пардон, миль пардон! – усмехнулась я и тут же подумала, что одну из комнат для гостей вполне можно было бы переоборудовать в кабинет для меня и что я, оказывается, ужасно соскучилась по этой бестолковой квартире и с большим удовольствием провела бы ближайшую ночь в здешней спальне. Я же сама выбирала обои и мебель для нее.
Ну и проведи, согласился внутренний голос; тем временем мы вышли на лоджию. Что тебе мешает? Зубную щетку ты, помнится, взяла. И не молчи, восхищайся!
– Боже мой, Нестор! – Лоджия утопала в цветах. – С тобой точно что-то случилось! Ты не выносил даже натюрморты! Или решил подражать Ниро Вульфу? Кто ухаживает за этими клумбами?
– Я. Правда, я. Говорю же тебе, Надин, старею. Сорок пять. Делаюсь сентиментальным. Знаешь, как трогательно вылезает из земли зеленый хвостик? Распускается бутон?
– Но ведь я же была здесь осенью. Когда тебя снимали, кажется, итальянцы. Ничего этого не существовало и в помине! Когда ты успел?
– С января. Знаешь, я был на съемках. По моей книге новый сериал. «Кровавый кактус». Ну, ты помнишь, там еще маньяк орудует в ботаническом саду, а международные террористы в собственных целях закладывают под пальмой бомбу. В январе продюсер позвал меня посмотреть, что там получается и как в этом ботаническом саду. Понятно, что не в настоящем, павильон. Заодно команда Рейно отсняла сюжет про мое посещение съемок. Интервью, то-се. Ну, не важно. Главное, знаешь, я там вдруг впервые понял, как я люблю растения, цветы. Правда-правда! Мне так жалко было, когда там каскадеры по ним валялись. Каскадерам-то с актерами что – кровь, раны всякие нарисованы, а цветы… – Засигналил домофон, Нестор ринулся с лоджии, договаривая на ходу: – Знаешь, растения-то все – изничтожили и в помойку! Но они ведь живые! Живые цветы!
Я даже не поняла, радоваться мне или расстраиваться по поводу столь бурно проснувшейся сентиментальности в Несторе. Только мне сделалось его ужасно жалко. Это не сентиментальность, это одиночество. Или писатель не может быть не одиноким? В веселой компании не напишешь ничего. Чтобы писать, нужно уединение. Правильно, это не одиночество, а уединение. На общение нет времени! Я ведь тоже, когда ушла от Нестора, не особенно переживала из-за разрыва с родственниками и подругами и шарахалась от любых знакомств.
Но ты же заинтересовалась Луи?
Прекрати! – оборвала я свой внутренний голос. Надоел! Ты сам не знаешь, чего от меня хочешь!
А ты знаешь?
Знаю! Я хочу быть с Нестором. И он тоже этого хочет. Мы одинаковые, а его дом – большой! И у нас получится прекрасное творческое уединение!
Ну-ну, скептически хмыкнул внутренний голос, что ж раньше-то не получалось?
Но я не обратила на него внимания, потому что Нестор позвал меня и начал на все лады расхваливать перед телевизионщиком мои романы, а команда Рейно активно расставляла аппаратуру и передвигала мебель, дабы эффектнее снять писательскую чету в интерьере.
Конечно, меня немного покоробило, когда перед камерой Рейно с ходу заговорил о новом витке в жизни мэтра, однозначно давая понять, что за псевдонимом Леокадия де Орфез скрывается вовсе не женщина, а сам мастер прозы. Что вот так, по примеру каких-то там восточных монахов, Мориньяк взял новое имя – женский псевдоним и начал с самого начала, с самого низа – с романов в тонкой обложке. Камере были продемонстрированы мои книжонки. У меня перехватило дыхание.
Но тут заговорил Нестор. Кстати, поверх рубашки и джинсов он действительно нацепил потрясающий атласный халат с позументами и кистями. Темно-вишневый халат с золотыми штучками. И его красноречию надо отдать должное, потому что к концу съемок, по меньшей мере, выходило, что ученик – то бишь я – превзошел своего учителя. Правда, в его монолог мне так и не удалось вставить ни слова.
Затем нам был продемонстрирован отснятый материал. Я себя не узнавала! Что может сделать с обычной женщиной какой-то пеньюар и руки профессионального гримера! А на прощание Рейно заверил меня, что после выхода передачи в эфир я проснусь знаменитой и что мне придется научиться отбиваться от настырных издателей и малокультурных – следует понимать не от «Культюр» – продюсеров.
Телевизионщики ушли. Нестору позвонил его издатель, и, пока он подробно рассказывал ему о состоявшейся съемке, я перемыла чашки – мы же перед камерой пили кофе! – и пошла в ванную, раздумывая, переоблачаться ли мне в нормальную одежду или еще покрасоваться в пеньюаре. Нестор громко болтал уже со своим агентом, рассуждая, что выгоднее: писать роман или сразу сценарий? Для кино или телесериала с тем же сюжетом? Я решила переодеться – пеньюар был из синтетики, я плохо переношу ее.
