Текст книги "Расправить крылья"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 34, в которой Арнульф засомневался

А имею ли право рассказывать историю Марты, засомневался Арнульф, ведь роман-то еще не напечатан. Но ведь я не собираюсь выдавать ее за свою!

– Эта история из книги Марты ван Бойгк. Только книга еще не опубликована.

– Как же ты прочитал ее?

– Марта сама прочитала ее мне.

Ирен вскинула брови.

– Она моя приятельница, – объяснил Арнульф и почувствовал, как напряглась Ирен при упоминании женского имени.

Почему так? – подумал он. Ирен то совсем своя и понятная, ведь я же угадал про серьги, я ведь не знал, что они у нее уже были, но совершенно точно описал их; и она тоже – то без слов понимает меня, а то вдруг странно реагирует на самые простые вещи и как будто отгораживается невидимой ширмой. Почему у меня не может быть приятельницы? Разве у нее самой нет знакомых мужчин? Или почему она вдруг обиделась, когда я захотел ее нарисовать, можно сказать, увековечить ее облик, и попросил доску? Неужели непонятно, что я не могу рисовать на коленке?

– Она жена моего друга, – все-таки добавил он, невольно понижая статус Марты.

– У твоего друга жена писательница? – недоверчиво переспросила Ирен.

Неужели она меня ревнует? – удивился Арнульф.

– Он сам, между прочим, известная фигура на вашем телевидении.

– Ну, телевидение, это неинтересно, сплошное вранье и кретинские сериалы. – Ирен махнула рукой. – А она – настоящая живая писательница?

– Что в этом особенного? Я пишу картины, она – книги, вернее, дамские любовные романы.

– А разве бывают романы, чтобы в них была любовь без дам? – Ирен пожала плечами, серьги тонко зазвенели. – По-моему, все романы – дамские.

– Есть же еще и детективы, – возразил Арнульф, но Ирен как будто не услышала его.

– А как будет называться этот роман? – спросила она.

– Не знаю.

– Жалко. Я купила бы, а ты договорился бы с ней, чтобы она дала мне автограф.

– Тебе нужен автограф Марты? Ты ее поклонница?

– Нет, автограф был бы предлогом, я спросила бы ее кое о чем, может быть, она сказала бы мне правду, поскольку она не чужой человек, а твоя знакомая.

– О чем же ты хочешь ее спросить?

Арнульфу стало смешно от дипломатических ходов Ирен. Ведь можно прямо сейчас подняться на этаж выше и расспрашивать Марту хоть до самого утра.

– Я спросила бы, пишет она про то, что было с ней или с ее знакомыми на самом деле, или придумывает все из головы? Ты не смейся Арни, я не совсем серая. Моя кузина – профессиональная пианистка, но она играет то, что написали другие. Ты вот сейчас смотришь на меня и рисуешь то, что видишь.

Не совсем так, хотел сказать Арнульф.

– Но вот как нарисовать или написать то, чего не было, чего не существует? – Ирен пытливо смотрела на него, и Арнульф почувствовал, что ей это действительно важно знать. – Ты же тоже придумываешь картины про своих медведок. Как? Как ты это делаешь?

Глава 35, в которой нужно просто подняться над суетой

– Нужно просто забыть про все, подняться над суетой…

– Расправить крылья. Это я уже слышала. – Ирен укоризненно покачала головой. – Я спрашиваю серьезно!

– Ирен, милая, но ведь ты же делаешь выкройки. Ведь тоже сначала ничего не было, потом ты «построила» лекала, и фабрика сшила платья, которые придумала ты.

– Нет. Я ничего не придумываю. Я просто покупаю готовую модель малой полнотной группы, которая сейчас пользуется максимальным спросом, и на ее основе рассчитываю лекала больших размеров, чуть-чуть изменив форму воротника или добавив, например, манжеты.

Ирен принялась подробно объяснять технологию всего процесса, но Арнульф не особенно прислушивался, а старательно следил за ее мимикой и выражением глаз. Вдруг она виновато вздохнула.

– Арни, ты же понял, я всего лишь ворую чужие модели.

Арнульф пожал плечами, он не знал, как возразить, честно говоря, он мало что понял из ее монолога про полнотные группы, вытачки и проймы.

– Налить тебе вина? – предложил он, чтобы не молчать, и потянулся к кувшину.

– Не надо. Оно слишком терпкое или молодое еще… Это не мой вкус. У меня есть другое. Подожди. – Ирен поднялась и пошла из гостиной. – Ничего, что я встала? – спросила она в дверях.

– Ничего. Я все равно собирался прикреплять новый лист.

Ирен тут же вернулась с бутылкой такого же вина, какое они пили накануне.

– Открой, это гораздо лучше, – она протянула Арнульфу штопор, – и расскажи мне про Джоконду. Не бойся, я не украду историю твоей приятельницы. Я даже письма не умею писать.

Они выпили.

– История называется «Улыбка жены синьора Франческо».

– Но при чем здесь Джоконда?

– Молчи и слушай.

Глава 36, в которой человек работал за столом

Благообразный длиннобородый человек сосредоточенно работал за столом в просторной комнате. Перед ним лежали чертежи различных машин, математические расчеты, рисунки человеческих тел и каких-то странных крыльев. Часть мастерской занимали чистые холсты и закрытые чехлами картины. Шум с улицы прервал его мысли.

Он знал причину этого шума. Утром соседи кричали ему: «Маэстро! Выходите на улицу! Сегодня все должны веселиться – синьор Франческо женится на дочери Герардини!» Сейчас свадебный поезд проезжал мимо его дома. Художник нехотя встал и подошел к окну.

Жених что-то кричал толпе, размахивая одной рукой, а другой – обнимая свою невесту. Вдруг она подняла глаза и заразительно улыбнулась художнику. Он невольно улыбнулся в ответ и помахал рукой. Потом медленно прикрыл ставни и вернулся к своим занятиям.

Однажды привратник доложил:

– Синьор Леонардо, к вам пришли.

Художник медлил выходить к посетителю – в последнее время он предпочитал одиночество.

– Добрый день, маэстро. – Изысканно одетый гость учтиво поклонился и представился: – Я Франческо дель Джокондо.

– Знаю, – ответил художник. Он всегда хорошо запоминал человеческие лица и сразу вспомнил ту шумную свадьбу.

– Синьор Леонардо, я хочу заказать вам портрет моей жены. Он должен сохранить ее молодость и красоту.

– Лучше бы сохранилась она сама, – пошутил художник.

– Да, конечно, но, увы, это невозможно, – развел руками синьор Франческо. – За работу я предлагаю вам двести флоринов.

Леонардо задумался. Заказчики любят присутствовать в мастерской художника и делать замечания по ходу работы. Он не терпел этого. К тому же в последние годы он больше занимался механикой и гидротехникой, чем живописью. Но сейчас двести флоринов не помешали бы – хотелось продолжить опыты, а кошелек сильно истощился.

– Я знаю вас как большого мастера, – продолжал синьор Франческо, – и верю, что это будет лучший портрет во всей Флоренции. Может быть, вы хотите больше?

– Я принимаю ваше предложение.

– Мы придем к вам завтра вместе с женой, и вы скажете, какое платье подойдет ей больше всего. Я закажу лучший наряд во всей Флоренции.

– Зачем? – Леонардо поморщился. – Вся Флоренция и так знает о вашем богатстве. Пусть синьора приходит в обыкновенной одежде, какую носит дома. И еще прошу, чтобы во время работы здесь никого не было, – он помедлил, – даже вас.

Синьор Франческо нахмурился. Эти постоянные чудачества художников! Вечно они норовят остаться наедине с женщиной. Впрочем, этот не похож на повесу.

– Хорошо, – после паузы сказал заказчик. – Я полагаюсь на вас, синьор. Но хочу сказать: если портрет мне не понравится, я не заплачу вам ни флорина.

В ответ художник чуть наклонил голову.

Жена синьора Франческо приходила каждый день и неподвижно сидела несколько часов на просторной скамье. Потом прощалась с маэстро и уходила. Он почти не разговаривал с ней.

Он достиг таких вершин художественного мастерства, которые покоряются не многим, и что значит этот банальный заказ по сравнению с его научными теориями и расчетами? Но почему-то он старался как можно меньше оставаться наедине с портретом и подходить к нему только во время сеансов. Он забросил свои опыты и все чаще бродил по городу.

Синьор Франческо не появлялся в мастерской. Лишь однажды на улице именитый флорентиец учтиво раскланялся с художником, но не спросил ни о чем. Леонардо был даже рад этому.

Работа над портретом близилась к концу. Сегодня, очевидно, она будет позировать в последний раз. Молодая женщина пришла и вела себя так же, как и в прежние дни. Только в ее глазах художник заметил что-то новое. Она тщательно пыталась это скрыть.

– Вы любите своего мужа? – почему-то спросил он.

– Да, – просто ответила она и улыбнулась куда-то в глубину.

Кисть в руке художника дрогнула, и он некоторое время не мог прикоснуться к холсту. Словно неведомый свет наполнил его мастерскую, и, ощутив прилив новых сил, художник понял, что на портрете она должна остаться именно такой, как есть сейчас, сию минуту!

Он уверенно положил на холст несколько мазков и отошел в сторону. С полотна на него смотрела и улыбалась именно та женщина, которую хочется видеть всегда, все века и тысячелетия! Неужели это создано его руками? Леонардо долго стоял с опущенной кистью.

– Может быть, я уже могу уйти? – услышал он ее тихий голос и вздрогнул от неожиданности.

– Да, можно. Скажите мужу, я сообщу, когда будет готов портрет. Краски должны как следует просохнуть.

– Прощайте же, синьор.

– Да-да, – рассеянно отозвался художник, – придется переписать задний план…

Синьор Франческо был в отличном расположении духа.

– Ну, маэстро, вы помните наш уговор?

– Да, помню.

Леонардо откинул покрывало с портрета. Синьор Франческо сделал шаг вперед, потом остановился, шагнул назад. С полотна улыбалась его жена. Мягкие волосы падали ей на плечи. Казалось, сейчас она поднимется с места, глубоко вздохнет и пойдет хлопотать по хозяйству.

Синьор Франческо попытался оторвать взгляд от портрета, но какая-то неведомая сила снова возвращала его туда. Внезапно он побледнел, расширившимися глазами впился в картину. Чуть заметная жилка на нежной шее жены, жилка, которую он так любил целовать, билась на полотне.

Женщина была живой.

Синьор Франческо провел рукой по глазам, отгоняя наваждение.

– Возьмите деньги, маэстро, – глухо проговорил он. – Здесь двести пятьдесят флоринов. Я отказываюсь от портрета. В моем доме не могут быть две жены.

Леонардо убрал деньги в шкатулку.

– Я не берусь утверждать, что на портрете именно ваша жена, – заметил он.

– Тогда кто же, по-вашему?

– Это и для меня неразрешимая тайна. – Неожиданно художник принялся страстно толковать о Вечной Женственности, о Прекрасной Даме…

Он бредит, с ужасом подумал синьор Франческо. Даже его самого пугает это сверхъестественное сходство. Я предложу жене позировать другому художнику.

– Знаешь, Лиза, я не стал забирать у него твой портрет.

– Очень хорошо, Франческо. – Его жена облегченно вздохнула. – Я так боялась, что в старости буду ревновать тебя к этому портрету. Ой! Франческо! Положи мне свою руку на живот! Чувствуешь, как стучится наш малыш? Скоро нас будет трое! – Мона Лиза дель Джокондо улыбнулась мужу и, не в силах дольше скрывать переполнявшую ее радость, открыто и счастливо рассмеялась.

Глава 37, в которой Мона Лиза загадочно улыбается

– Значит, Мона Лиза загадочно улыбается потому, что ждет ребенка, а еще никто не знает об этом благодаря широким платьям? – спросила я. – Ребенок начинает стучаться месяцев в пять, неужели она до сих пор ничего не сказала даже мужу, которого она, как уверяла, любит? От него-то зачем ей было скрывать?

– Не думаю, чтобы она от него скрывала. И потом, это совсем не важно, скрывала она или нет. Главное, что она его любит! Когда она отвечает на вопрос об этом, она улыбается чему-то очень интимному, что связывает их обоих!

– Их как раз и связывает будущий ребенок! Кто у них родился – мальчик или девочка?

– Какая разница? Неужели ты не понимаешь, что речь идет о том, что предшествовало ребенку!

– Что же?

Арни смутился, мне стало смешно. Между нами были такие громы и молнии, а он стесняется произнести вслух слово «секс»!

– Например, первая брачная ночь, – наконец все-таки нашелся он.

– Сомнительно. – Я пожала плечами. – В те времена какие-либо фантазии на эротические темы были позволительны только куртизанкам. А женщины круга жены синьора Франческо воспринимали это дело лишь как неизбежный супружеский долг ради потомства. Брак без детей наводил на суеверные мысли о проклятии. Поэтому вполне логично, что Мона Лиза радуется тому, что скоро станет матерью. То есть сможет доказать, что она хорошая, полноценная жена.

– Ты исключаешь любовь между ними? – не выдержав, прервал мои разглагольствования Арни. – Ты не веришь в ее любовь к мужу?

– Охотно верю. – В знак искренности я даже приложила руку к груди. – Но именно в любовь, а не в то, что ты назвал «брачной ночью», – я решила выразиться поделикатнее, а затем переменить тему. Какой смысл рассуждать о чужой любви, когда можно заняться своей? – Лучше покажи мне, что у тебя получилось. – Я потянулась к доске, на которой он рисовал, пристроив ее на коленях.

– Ничего не вышло, – виновато сказал Арни, неохотно поворачивая ко мне доску с приколотой выкройкой рукава. – Я заболтался.

Опять почему-то только часть меня: губы, подбородок, край щеки, ухо с ажурной сережкой, подвижная тень от нее на моей шее, немного плеча, пряди волос.

– А по-моему, здорово. Сережка качается как настоящая!

– При чем здесь сережка?.. – Он полез в карман и вдруг спросил: – У тебя есть сигареты? У меня только зажигалка.

– Вон, около телевизора. А пепельница на книжном шкафу рядом с часами. – Я машинально взглянула на циферблат. – Надо же, начало восьмого, а на улице такая темень!

– Там дождь идет, – объяснил Арни, вставая за сигаретами.

– Не знала, что ты куришь.

– Да. Нездоровый образ жизни: сигареты, кофе…

Он явно старался пошутить. Неужели он так переживает, что «ничего не вышло»?

– Давно сказал бы, что хочешь кофе. А может, подогреть остатки мяса?

– Спасибо. – Он улыбнулся и опять посмотрел на меня «нездешним» взглядом. – Ты очень красивая.

Я взяла блюдо и пошла в кухню.

Кофе на дне банки не хватило бы даже для одной порции. Но я точно помнила, что где-то должна быть новая банка.

– Только у меня нет кофеварки! – крикнула я ему, углубляясь в шкафчик. – И кофе растворимый!

Глава 38, в которой давно наступило утро

Что же мне делать? – растерялся Арнульф обнаружив, что давно наступило утро. Марта обещала в десять пойти с ним на выставку посмотреть картины.

Когда ночью Арнульф и Сесиль вернулись в квартиру Рейно, похоже, никто, кроме Марты, не заметил ни их возвращения, ни их отсутствия. Жюль спал на диване, а его соратники пили, сидя на полу возле, и заплетающимися языками бурно обсуждали что-то чрезвычайно волнующее. Богатырский храп Жюля вовсе не смущал их, не смутил он и Сесиль, тут же присоединившуюся к мужчинам.

– Ты уже совсем вернулся? – спросила Арнульфа бодрая Марта. – Тебе постелить где-нибудь?

– Да. Нет. Видишь ли… – Он совсем растерялся, он не знал, как теперь вести себя с ней после того, что ему поведала Сесиль.

– Эти идиоты спугнули вас? Извини, я не могла ничего поделать, когда Виктор полез вниз по веревке. Вы поссорились?

– Нет, Ирен ничего не видела, она была в ванной.

– Тогда какие проблемы? Пошли, я помогу тебе спуститься. Надеюсь, ты все еще сохраняешь тайну своего появления? – Марта немного оживилась. – Знаешь, я уговорила Жюля, – она бросила ироничный взгляд на храпящего супруга, – пока он еще соображал, купить ли у тебя картину.

– Что ты, Марта! Я подарю тебе какую захочешь!

– Еще чего! Жюль вполне в состоянии купить. Я еще не знаю, как у меня сложится завтрашний день, поэтому давай сходим на твою выставку прямо с утра, часиков в десять. Ты не против?..

Что же мне сейчас-то делать? – мучился Арнульф. Если мы с Ирен начнем пить кофе, вполне понятно, чем это закончится, так что ни о каком походе на выставку «часиков в десять» думать не придется, потому что я наверняка усну. А Марта будет ждать, она искренне хочет мне помочь! Что бы я без нее делал! У нее и без меня проблем достаточно, я не могу ее подводить. К тому же она пока мой единственный потенциальный покупатель. Конечно, я продам ей любую картину совсем задешево, но все равно это сразу же исправит мое положение…

– Только у меня нет кофеварки! – услышал он из кухни голос Ирен.

Сказать ей, что мне нужно уходить? Арнульф покосился на входную дверь. Всего два шага. Сказать: Ирен, у меня есть покупатель, мне пора. Но до десяти еще больше двух часов! Может быть, ничего не говорить, выпить кофе и заставить себя не спать? Нет, я точно усну.

– Кофе растворимый! – сообщила Ирен и поинтересовалась: – Ничего?

– Ничего! – ответил Арнульф.

И что я, собственно, переживаю? Я сейчас быстренько поднимусь к Марте и перенесу все на завтра! Спущусь и буду пить кофе с Ирен сколько захочется!

Он шагнул к двери, осторожно открыл замок и уже собрался произнести: «Ирен, я сейчас вернусь!», но, отворив дверь, онемел, чуть не столкнувшись с Сесиль.

– Да ты прямо телепат, Арни! Я еще не успела позвонить, а ты уже открыл! – восхитилась она. Рядом с ней пьяно улыбался рыжий мужчина из компании Жюля. – Можно нам с Клодом немножко побыть у вас?

– Проваливай! – придушенно прорычал Арнульф.

– Что там, Арни? – спросила из кухни Ирен.

– Все хорошо! – отозвался он и, оттесняя незваных гостей, невольно захлопнул дверь за собой. – Убирайтесь! Живо!

– Ты бездушный человек, Арни! – гордо выдала Сесиль, а из своей квартиры вдруг выглянула мадам Накорню.

– Что здесь происходит? Это опять вы, мсье слесарь?

– Доброе утро, мадам, – поздоровался Арнульф, подталкивая упирающуюся сладкую парочку в направлении лифта.

– Теперь уже с бригадой?

Несмотря на ранний час, ехидная старуха передислоцировалась на лестничную площадку и пристально наблюдала за тем, как подошел лифт и «мсье слесарь» запихал в него «бригаду», а сам отправился вверх по лестнице пешком.

Арнульф позвонил в квартиру Марты. Все равно, раз мадам Накорню подслушивает под дверью, нечего и думать вернуться нормальным путем к Ирен. Старуха не упустит возможности ляпнуть какую-нибудь гадость, когда Ирен откроет ему.

– Решил дать своей возлюбленной поспать пару часиков перед работой? Молодец, – похвалила Марта, впуская его в квартиру.

– Знаешь, я даже не подумал об этом, – признался Арнульф. – Я просто хотел предупредить тебя, что не успею к десяти. Но ты, как всегда, права. Ирен действительно нужно хоть сколько-нибудь поспать… – Он запнулся, не зная, говорить ли Марте о том, что к нему снова заявилась Сесиль. – Ты думаешь, она заснет без меня?

– С тобой-то она точно не заснет. А так хоть успеет привести себя в порядок. Пойдем, тебе тоже надо поспать, Арни. – Марта повела его куда-то в глубь квартиры. – Все чистое, я поменяла постель сразу после отъезда Юбера.

– Какого Юбера?

– Арни, я безумно устала. Потом. – Марта зевнула, прикрыв рот рукой, и ушла.

Вот идиот, подумала она, ну что ему было не остаться у своей красотки! Кто мог подумать, что он явится предупреждать, вместо того чтобы в десять сидеть в своем зале! И на этого балду – Марта покосилась на спящего на диване мужа – тоже никакой надежды! Напился, приволок всю свою студию! Она вернулась и заботливо прикрыла «балду» пледом, покачав головой. Маршану не позвонил, чуть все не испортил!

Нет, ну все надо делать самой! И так ситуация каждую минуту грозит выйти из-под контроля. Звонить Маршану домой в такую рань? Неудобно, да и он сразу занервничает. Интересно, а во сколько Маршан открывает свою галерею на бульваре Клиши? В десять, в одиннадцать? А зачем мне его галерея, если я наверняка найду Маршана в офисе уже в девять! – осенило Марту. Я же помню, как на каком-то банкете его секретарша жаловалась мне, что патрон является в контору ни свет ни заря!

Ничего – Марта вошла в ванную и взглянула на свое отражение в зеркале, – сейчас выпью какую-нибудь транквилизирующую гадость, приму прохладный душ, и вперед, мадам Рейно!

Глава 39, в которой я придерживала кухонную утварь

Левой рукой я придерживала рвущуюся на волю кухонную утварь, а правой искала кофе в глубинах шкафа. И вдруг мне показалось, нет, я точно была в этом уверена, что Арнульф открыл входную дверь и разговаривает с кем-то.

– Что там, Арни?! – крикнула я ему, нащупав банку.

– Все хорошо.

– Что именно? – Я потащила упирающуюся банку наружу.

Он не ответил, а потом я услышала хлопок двери, но сразу броситься в прихожую я не могла, потому что тогда вывалила бы все из шкафа.

– Арни! Ты где? Арни! – позвала я, выпуская банку.

Она радостно звякнула обо что-то, и к моим ногам все-таки полетели кастрюли, крышки, банки, но от старинной мясорубки я успела отскочить вовремя.

– Арни! Арни!

Естественно, ни в прихожей, ни тем более в гостиной его не оказалось. Я выбежала на балкон. Там было мерзко и сыро. Зачем я ищу его на балконе? Я же слышала, как хлопнула дверь!

Я метнулась в прихожую, трясущимися руками повернула замок, выглянула в коридор и молниеносно закрыла дверь, рассмеявшись не хуже Джоконды из рассказа Арни.

Да, я всего лишь на мгновение выглянула в коридор, но этого мгновения хватило, чтобы разглядеть не только спину стоявшей подбоченясь соседки, но и Арни, который поднимался по лестнице.

Как же все просто! Арни забирается ко мне через балкон, и наверняка еще прошлой ночью бдительная мадам Накорню видела это, потому-то она и поинтересовалась, все ли у меня в порядке. А сегодня она выследила его, прокараулив всю ночь под дверью. Мне даже стало ее жаль. Чего не спится?

Но, в принципе, какое мне до нее дело? Если бы я даже и выбежала в коридор с криком: «Арни! Арни!», я лишь порадовала бы старуху. Только зачем? Он решил улизнуть, выбрал очень подходящий момент, а я как дура погналась бы следом, умоляя остаться?

Конечно, мог бы и по-человечески сказать, что уходит. Но ему, вероятно, просто нравится появляться и исчезать загадочно. Ну и на здоровье! Хотя все-таки шестой этаж старинного дома, опасно… Интересно, он лезет с крыши или с седьмого этажа? Нет, с крыши вряд ли, вход на чердак всегда закрыт, нужно иметь ключи. Скорее всего, с седьмого. Но для этого все равно нужно договориться с хозяевами квартиры…

Какая разница, все равно непонятно, как он узнал, где я живу. Охранник в офисе не скажет. По адресной книге? Да в Париже сотня Ирен Валье! Стоп, а вдруг он мой сосед сверху? Я даже уставилась в потолок, словно могла просветить его взглядом.

Придет вечером, я и спрошу. А вдруг не придет? Придет! Но почему же и вчера, и сегодня он сбежал? Да очень хорошо, что сбежал! Мы ведь едва-едва не поссорились.

«Все хорошо!» – я очень ясно услышала его голос. Конечно! Я вошла в гостиную и прямо из бутылки допила вино. Все равно оставалось на донышке.

За окном моросил дождь, под дверью в позе американского пехотинца стояла соседка… Но у меня действительно все было хорошо! В спальне несогласно завякал будильник. Я пошла на его зов, безжалостно отключила звонок и, не раздумывая, забралась в постель.

Впервые в жизни я не вставала, а ложилась спать по сигналу будильника!