Текст книги "Расправить крылья"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21, в которой я вернулась домой

Я вернулась домой с новоделом из Арабских Эмиратов, с бутылкой вина и с кое-какими продуктами. Рисунок моей ноги по-прежнему лежал на журнальном столике, а персиков на полу уже не было. Я обнаружила их в холодильнике, убирая туда продукты. Но я точно помнила, что оставила фрукты на полу в гостиной. Значит, Арнульф был здесь без меня и как заботливый «медведка» собрал персики?

Глава 22, в которой путь в ванную комнату бесконечен

Путь в ванную комнату мадам Накорню был бесконечен, словно дорога в замок Спящей красавицы. Арнульф и не предполагал, что в городской квартире могут быть настоящие джунгли. Во всех комнатах, а их он насчитал не меньше десятка, в горшках и горшочках, в кадках и кадочках, в ящиках и ящичках на полу, на столах и стульях, на шкафах и диванах произрастали, цвели и отпочковывались, размножались усами и воздушными корнями, а также пускали корешки в бутылях всевозможные растения.

По стенам с облупившимися обоями и проглядывающей кое-где дранкой вились плющи и лианы, пальмы возносили свои ажурные лапы к лепным некогда потолкам, на мощных ветвях фикуса дремали коты, на подоконниках зрели помидоры, цвели огурцы и кактусы.

А хозяйка этого домашнего сада неторопливо вела своих гостей по зеленому лабиринту одной ей известной тропой, спотыкаясь о расщелины паркета и с вожделением поглядывая на банку кофе. Мадам Накорню со знанием дела рассказывала Марте, неосторожно похвалившей ее оранжерею, о дренаже и подкормке, об искусственном опылении и прививке и о некоторых проблемах взаимоотношений мужских и женских особей лимонницы обыкновенной.

Наконец мадам Накорню щелкнула выключателем, и сиротливая лампочка на мохнатом от пыли шнуре осветила ванную комнату с землистым кафельным полом, пирамидами цветочных горшков вдоль стен, тазами с анютиными глазками и с грандиозной ванной на могучих львиных лапах, в которой среди веселенькой зеленой тины таинственно цвели перламутровые лилии.

– Вот, полюбуйтесь, милочка, – мадам Накорню показала рукой на потолок, – свеженькие подтеки. – Но в ее голосе уже не чувствовалось прежней уверенности. – Это все ваша итальянская джакузи.

Они были свеженькими во времена старика Ноя, подумал Арнульф, почувствовав невероятную скуку. Неожиданно кто-то хрипло возгласил:

– Джакузи, джакузи!

Арнульф вздрогнул. В дверь ванной заглядывал большой пестрый попугай. Он распушил гребень, наклонил голову набок и еще раз прокаркал:

– Джакузи!

– Какая прелесть! – умилилась Марта.

– Это мой Капрал, – представила попугая мадам Накорню.

– Прелесть. – Марта на всякий случай дополнительно похвалила Капрала и наконец-то протянула кофе птицевладелице. Банка мгновенно перекочевала в руки старушки. – Пожалуйста, мадам Накорню, не говорите ничего вашим соседям про маленькое недоразумение. – Марта выразительно посмотрела на бабулю. – Вы меня понимаете?

– А ваш муж, милочка, знает про мсье сантехника? – неожиданно спросила та, поглаживая банку будто кошку. – Или ему тоже ничего не говорить?

– Дело ваше. – Марта демонстративно обиделась. – Пойдемте, мсье. – Это относилось уже к Арнульфу.

Старушенция иронически хмыкнула и тайной тропой повела их к выходу.

– Ладно, никому не скажу, – смилостивилась она, выпуская мнимых любовников на площадку. – В следующий раз, мсье слесарь, – она сделала ударение на слове «слесарь», ослепительно продемонстрировав свою вставную челюсть, – вы можете ретироваться через мой балкон. Мне всегда нравились авантюрные мужчины! Помню, в двадцать восьмом году, когда я в первый раз вышла замуж, мой первый амант…

Это никогда не закончится, тоскливо думал Арнульф, потому что бабуля перешла уже к истории с пятым амантом и вторым мужем, Марта терпеливо внимала, а Арнульф тщетно пытался уловить хоть какие-нибудь звуки из квартиры Ирен. Но тут выше этажом остановился лифт, и знакомый мужской голос заговорил громко, весело, но не совсем членораздельно:

– Спасибо, спасибо, Сесиль! Конечно, Рене, неси все к нашим дверям, звони, не стесняйся! Ну, что вы там застряли? Клод, Виктор! Да моя Марта всегда рада! Осторожнее, Клод, не разбей кувшины, это же такая экзотика! А где Мадлен? Теофиль! Ну что за дела? Как ты мог забыть ее на первом этаже, да еще вместе с Гийомом и бабником Франсуа!

Глава 23, в которой Марта торопливо распрощалась

– Всего доброго, мадам Накорню, – торопливо распрощалась Марта и потянула Арнульфа за рукав, – похоже у нас гости. – И уже на лестнице пожаловалась ему на ухо: – Вот зараза! «Здоровый образ жизни»! А как напьется, тащит домой целую толпу! Будто в Париже ресторанов нет! Теперь до утра… Жюль! Милый! – Марта повисла на шее мужа. – Как я соскучилась! Сесиль, проходи скорее. Рене, Клод! Как я рада! Виктор, ты отлично выглядишь!

Лифт доставил еще одну порцию гостей, а Жюль, по-медвежьи облапив Арнульфа, укоризненно изрек:

– Зря ты, Арни, с нами в Шенонсо не поехал. Там такая красотища!.. Но теперь я тебя никуда не отпущу, пока ты не выпьешь со мной! Господа, это мой друг и первая любовь Марты! Маро, девочка, ты должна выпить с нами за любовь! Где мое вино из Турени? Арни, я привез настоящее вино, из бочки!

– Жюль, милый, – Марта выглянула из квартиры, – иди домой, мы все тебя ждем…

– Маро! – Жюль отцепился от Арнульфа и, едва удерживая равновесие, направился к жене. – Моя девочка! Арни, – он погрозил ему пальцем, – это моя девочка!

Марта умоляюще посмотрела на Арнульфа.

– Твоя, Жюль, конечно, твоя, – сказал Арнульф, помогая Марте водворить мужа в дом.

– А где твоя? – вдруг вполне осознанно спросил Жюль. – Давай сходим к ней! – И подмигнул.

Арнульф не успел ничего ответить, потому что из кухни с его рисунками в руках появилась Сесиль.

– Патрон, а я все равно посмотрела картинки вашего приятеля! – Девица кокетливо помахала бумагами перед носом своего шефа. – И ничего вы мне теперь не сделаете…

Она ведь тоже пьяная, сообразил Арнульф.

– Дай сюда, глупышка, – Жюль скроил строгую мину. Сесиль еще разок взмахнула листами, но отдала. – Арни, – Жюль неловко перебрал рисунки и потащил Арнульфа к дивану. – Арни, ты гений… – Он грузно плюхнулся на диван. – Ты не отдавай их Маршану, Маршан…

Пьяный идиот, ведь сейчас все разболтает! – ужаснулась Марта и громко сказала:

– Жюль, мы же хотели выпить.

К ее ужасу, Жюль не отреагировал даже на предложение выпить.

– О, Маршан! Он… Знаешь, Арни, какой жук этот Маршан!

– Ха! – согласился бородатый мужчина, оделяя вновь прибывших бокалами темно-рубинового вина. – Еще бы!

– Ну! – Жюль залпом опустошил свой бокал. – Ты ему расскажи, Виктор, про портрет неизвестного!

Глава 24, в которой Виктор отлично заработал на портрете

– Расскажу, – степенно отозвался Виктор. – Я тогда отлично заработал на портрете…

– Неизвестного явления природы! – уточнила пьяненькая Сесиль и захихикала. – Можешь называть меня Сиси, – она подмигнула Арнульфу, – между прочим, я умею позировать.

– …И Маршан продал мою мазню как работу самого…

– Арни, – вдруг сказала ему на ухо Марта, – по-моему, она уже дома.

– …Он, естественно, узнал, но не стал судиться с Маршаном, потому что я собственноручно написал хвалебную рецензию про это полотно, назвав его удачным экспериментом великого мастера…

– Ты уверена? – прошептал Арнульф.

– Что это еще за тайны Мадридского двора? – обиделся Жюль. – Кажется, здесь все свои.

– …И потом сам навалял с десяток таких же «неизвестных», ну вы знаете: «Портрет неизвестного-2», «Портрет неизвестного-3»… – невозмутимо вещал Виктор.

– Извини, Жюль, просто я хотел покурить на балконе, ты же не куришь, – нашелся Арнульф, удивив Марту, которая вовсе не была уверена в возвращении Ирен.

– Здрасьте, приехали! – Жюль потянулся к пачке сигарет на столике. – Я всю жизнь, с семи лет, курю! Скажи лучше, что собрался улизнуть к своей пассии! – Он старательно подмигнул и взял Арнульфа за руку. – Господа, предлагаю выпить за возлюбленную моего друга! А потом вы все станете свидетелями захватывающего зрелища. Сиси, приготовь камеру!

– Жюль, Жюль, – забеспокоилась Марта, – не надо никаких шоу. Хорошо сидим, ты еще не рассказал нам про Шенонсо. – Она потрепала мужа по щеке. – Расскажи, милый, а Арни принесет нам с кухни бутерброды. Арни, если тебе нетрудно… – Марта выразительно посмотрела в сторону балкона. – Виктор, ты забыл свои обязанности виночерпия!

Компания занялась наполнением бокалов, а Арнульф скользнул к балкону, но замер в дверном проеме, услышав:

– Добрый вечер, мадам Накорню! Новые растения? Они цветут?

Это был голос Ирен! Она здесь, совсем рядом! Но она разговаривает с этой несносной старухой, значит… Арнульф осторожно выглянул. Так и есть. Слева, опершись на цветочные ящики, стояла любительница «авантюрных мужчин».

– У тебя все в порядке? – спросила она у Ирен.

– Спасибо. Все хорошо.

По шагам Арнульф догадался, что Ирен ушла с балкона, но старушенция уселась в кресло, на колени ей прыгнул кот. Она явно никуда не торопилась.

Глава 25, в которой я с трудом доживала этот день

Я с трудом доживала этот день, смутно надеясь, что к ночи Арнульф – ну и имечко! – появится. Я вышла на балкон. Из квартиры над моей доносилась музыка, смех и задорные возгласы шумной компании. Справа со своего балкона деловито наблюдал за улицей соседский пятнистый дог. Он посмотрел мне в лицо, махнул хвостом и опять сосредоточился на прохожих. Бедолага, подумала я, тебе бы по травке побегать.

– Добрый вечер, Ирен!

На балконе слева появилась соседка. Я знала ее с детства, она была в приятельских отношениях с моей бабушкой.

– Добрый вечер, мадам Накорню. У вас новые растения? Они цветут?

– Должны. – Она потрогала пальцем листья и как-то недоверчиво посмотрела на меня. – У тебя все в порядке?

– Спасибо. – Неужели у меня действительно такой несчастный вид, что заметила даже она? – Все хорошо.

Глава 26, в которой мадам Накорню созерцала луну

Мадам Накорню созерцала луну. А чего, собственно, я переживаю, подумал Арнульф, какая такая необходимость лезть через балкон? Ирен дома, значит, я могу спокойно спуститься по лестнице и позвонить в ее дверь.

Он резко повернулся. Из сумерек комнаты два десятка глаз с интересом смотрели на него. Магнитофон ритмично басил и тоже таращился на Арнульфа своим горящим оком.

– Она не одна? – сочувственно поинтересовалась Сесиль с колен Виктора.

– Кто? – растерялся Арнульф.

– Прекрасная соседка, – сказала девушка из второй порции гостей. – Клод, налей ему. И мне тоже.

– Мы так переживаем за тебя, Арни, – Жюль прикурил очередную сигарету, – так переживаем! – Он ударил себя в грудь и предпринял попытку встать с дивана.

– Да, – подтвердил Клод и протянул Арнульфу бокал.

– Ты должен, Арни! – Попытка Жюля не увенчалась успехом, и диван жалобно скрипнул. – Ты, и больше никто!

– За тебя, Арни! За тебя! – завопила вся компания, обступив Арнульфа.

А один из мужчин неожиданно запел поставленным голосом, заглушая магнитофон: «Тореадор, сме-ле-е-е в бой! Там ждет тебя любовь!» – и полез обниматься. Жюль, наконец-то преодолев земное притяжение, тоже тянул к нему руки.

Арнульф попятился.

– Марта! Что все это значит?

– Жюль проболтался. Шоумен, – Марта индифферентно пожала плечами и выпустила дым через нос. Она сидела на диване, не присоединяясь к общему безумию, и любовалась своей игрушкой из трубочек и палочек. – Не переживай, Арни, не опускай крылья. Все будет хорошо.

Хромированные трубочки и палочки покачивались и, вероятно, звенели.

Глава 27, в которой я сбежала от соседки

Я сбежала от соседки в комнату. Но там было совсем не хорошо, потому что все напоминало об Арнульфе. Отчего меня так сразу потянуло к нему и так же сразу был неприятен Вендоль? Почему я хочу просыпаться и видеть рядом с собой Арнульфа, которого знаю так же мало, как и этого нового компаньона?

Я же занялась с Арнульфом тем самым, что мне хамовато-простодушно предлагал Вендоль. Он ведь вполне логично рассудил: ему будет скучно одному в купе, а мне, поскольку я живу одна, тоже скучно – в пустой квартире, так почему бы нам не поразвлечься в поезде? Некоторые любовники специально покупают билеты на поезда дальнего следования ради ночи вместе и находят это вполне романтичным.

Интересно, как я отреагировала бы, если бы такое времяпрепровождение предложил мне Арнульф? Почему я в общем-то ничего не имею против Вендоля как делового партнера, а вот в качестве партнера любовного он вызывает у меня лишь омерзение? А Мишель Леду никакого омерзения у меня никогда не вызывал, хотя я так же никогда не могла представить его в роли своего любовника или мужа.

С Мишелем мы познакомились, когда я училась на третьем курсе. В первый день занятий я почему-то опоздала и почти вбежала в аудиторию. Все уже дружно конспектировали. Я достала чистую тетрадь, но что-то насторожило меня.

Я привыкла быть в центре внимания. Я – староста группы, член студенческого совета от нашего курса, отличница и, наконец, просто эффектная женщина, но почему сегодня никто не заметил моего появления! И я вдруг по-звериному осознала, что на моей территории появился чужак. Я окинула свой курс хозяйским взором и действительно обнаружила в компании девчонок моей группы неизвестного чернявого усача.

Он мне сразу не понравился. Я всегда терпеть не могла мелких тощих вертлявых умников, тем более с растительностью на физиономии. Но мало того что он вел себя, как козел в цветнике, он еще смел задавать самые каверзные и позволительные только мне вопросы, вызывая удовольствие преподавателя и одобрительный шум аудитории.

Вместо того чтобы слушать лекцию, я изобретала всевозможные варианты для обуздания нахала с усами. Но в перерыве он сам подошел ко мне, протягивая руку и дружелюбно улыбаясь.

– Мишель Леду.

– Ирен Валье, – сухо представилась я, раздосадованная еще больше, что первый шаг сделал он, и достала свой синий «галуаз».

– Мне сказали, что ты староста группы, – все так же беззаботно улыбаясь, но без тени восхищения произнес Леду, глядя на меня снизу вверх.

– Зажигалка-то хоть у тебя есть? – оборвала я его, за нами наблюдал весь курс.

– А как же, – спохватился он, – на небе и на суше! – Он щелкнул массивной старомодной штуковиной.

– И что это ты на небе делал? – Мой голос звучал удивительно мерзко.

– Я два года прослужил в десантных войсках, потом три года на международных линиях стюардом…

– Стюардессой, что ли? А я всегда считала, что мужиков в стюардессы не берут!

– Жирных туда не берут! – выпалил он, но вдруг осекся.

Окружающие малоделикатно захихикали, отчего я даже закашлялась. Леду виновато и быстро переменил тему.

– Я же к вам из Лиона перевелся. Я там три курса закончил, а с четвертого за хвосты выгнали. Я и завербовался в армию. А потом вдруг ощутил совершенно бескорыстную любовь к деньгам и понял, что для этого лучше всего заняться бизнесом! Но тут нужен исходный капитал, – он многозначительно подмигнул, – я и подался в небесную обслугу. И вот теперь решил, что хватит, пора получать диплом, а его надо получать в столице, одновременно завоевывая ее рынок! Я считаю, что совсем не важно, каким ты был – бедным или богатым, – но стать желательно самым богатым! А самая ценная информация – это мнение преуспевающего человека!

Я уныло слушала разглагольствования Леду и понимала, что мне придется уступить майку лидера этому наглому недомерку.

– Меня к вам на курс ниже взяли, – продолжал Леду, – но все равно еще программное обеспечение досдавать. А шесть лет назад и предмета такого в природе не существовало…

– Хочешь, – я даже воодушевилась, – я тебя поднатаскаю. У меня дома компьютер, можем начать прямо сегодня. – И уже покровительственно добавила: – Ты за меня держись, со мной не пропадешь!

Мое пошатнувшееся реноме было восстановлено хотя бы отчасти.

Я уже тогда жила в квартире с видом на Нотр-Дам, правда, в более спартанской обстановке: за неимением лучшего места мой новейший компьютер стоял прямо на широком подоконнике. Квартиру на набережной Орлеанов бабушка завешала мне, а мебель, барахло и старинный рояль – моей трепетной кузине-пианистке, которая уволокла к себе на улицу Эмиля Золя все, вплоть до вешалки и коврика из прихожей.

– Париж! – восторженно произнес мой гость, глядя в окно поверх моего тогдашнего монитора, похожего на старомодный телевизор. – Мне даже не верится, что я теперь парижанин. Да в моем родном Клермон-Ферране все просто сдохнут от зависти, когда я поселюсь в квартире с видом на Эйфелеву башню и открою здесь собственное дело!

– Я и сама хотела бы собственное дело, – сказала я, подумав, что не стоит удивляться беззастенчивой алчности и честолюбию Леду, раз он родом из Оверни: оверня [5]5
  Город Клермон-Ферран находится в исторической области Овернь. Парижане традиционно не любят выходцев из Оверни, после войны скупивших в Париже и вокруг него много земли и собственности. За патологическую жадность и стремление к накопительству парижане пренебрежительно называют их «оверня». – Прим. пер.


[Закрыть]прямо-таки типичная! – Но мои родители смотрят на это иначе, они – люди науки, а я пока студентка.

– Ты бы работала!

– Работаю, вот «пентиум» купила… А открывать дело – это же такие деньги!

– У меня есть, – беспечно заметил Леду и вытащил из карманов какие-то цилиндрики, перевязанные резинкой. – Посчитать хочешь?

Он снял резинки – я даже потеряла дар речи. Цилиндрики с шуршанием превратились во внушительные пачки денег. Я хотела спросить, почему он не держит их в банке, но не успела, потому что зазвонил телефон.

– Привет, – сказала я в трубку. – Я тебе потом позвоню. Я сейчас не одна.

– Я помешал? Мне выйти? – засуетился Леду.

– Да это Жаклин, моя кузина. Между прочим, – неожиданно даже для себя сообщила я, – она как раз собралась переезжать, а у нее из окон видно Эйфелеву башню…

– Эйфелеву башню?

– Ну. Хочешь, прямо сейчас и посмотрим.

– Ирен! Как же мне действительно с тобой повезло!

– Жаклин, у меня тут один приятель интересуется твоей квартирой.

– Зачем?

– Жить собирается.

– А где же буду жить я? – испугалась кузина.

– Ну, можно к ней? – спросил меня Леду нетерпеливо.

– Мы сейчас приедем, – сказала я в трубку.

– А он интересный? – спросила Жаклин.

– Квартира нужна ему срочно. – Я была невозмутима.

– Ты мне толком объясни, – начала сердиться Жаклин. – Ты что, мной торгуешь?

– Да, его интересует квартира именно на улице Эмиля Золя, – деловито повторила я. – Мы уже едем.

– Он хоть кто? Сколько лет?

– Вот и хорошо. – Я повесила трубку и кивнула Леду. – Пошли. Возьмешь такси.

Жаклин восхищенно смотрела на моего усатого спутника.

– Жаклин, это Мишель Леду – мой однокурсник. Показывай апартаменты! – Я подмигнула кузине.

Она понимающе закивала.

– Вот, пожалуйста, лоджия, вид на Эйфелеву башню.

Но овернец мало интересовался жильем, а взволнованно пожирал глазами белесые кудри кузины и модные тощие ноги от ушей. Причем Жаклин явно была выше его сантиметров на десять.

– А я музыке учился, у меня папаша – скрипач, – глупо сообщил он, заметив наконец занимавший половину квартиры концертный рояль. – Можно, я для вас поиграю?

– Я, пожалуй, пойду, – сказала я.

Глава 28, в которой мне позвонила жадина Жаклин

Первой мне позвонила жадина Жаклин.

– Сестренка! Я ничего ему про квартиру не сказала, мы и не говорили про нее вовсе. Мы играли на рояле в четыре руки! Я сразу поняла, ты просто искала повод для нашего знакомства! Ты больше чем кузина! Это же просто чудо какое-то, а не человек! И какое красивое имя – Мишель! Я без ума от счастья! Он назначил мне свидание у Эйфелевой башни!

– Могли бы и дома кофейку попить. Завтра дождь обещали.

– Я не хотела тебе говорить, но он сделал мне предложение, и я почему-то согласилась… Все-таки он твой близкий друг, ты не стала бы знакомить меня с кем попало.

Через полтора часа на связь вышла вторая сторона, позвонив непосредственно в мою дверь.

– Иретта! – заорал с порога чудо-человек с красивым именем. – Делай что хочешь, но, умоляю, прикрой меня в институте на месяц!

– Я что, деканат?

– Ты лучше! Ты настоящий друг! У нее такая фигура! Это женщина моей мечты!

– А я мужик, по-твоему?

Восторги на минуту угасли.

– Я тебя обидел? Я сделал что-то не так? Как же нам теперь быть? Я хотел с ней на месяц в Грецию смотаться…

– Ну и мотайся, мне-то что. – Я постаралась произнести это как можно гаже.

– Я – подлец?

– Дурак ты. Она только что мне звонила, я искренне рада за вас.

– Значит, поможешь? – повеселел Леду.

Я пожала плечами, я пока и сама не понимала, зачем их познакомила.

– Только у меня еще одна просьба. Ну пожалуйста!

– Нашел благодетельницу!

– Ты правда самая настоящая моя благодетельница! – Он приложил руки к груди, а потом зачем-то вытащил из карманов свои капиталы. – Можно, я их у тебя оставлю? А?

Я только усмехнулась. Оверня и есть оверня.

– Боишься потратить все сразу на любимую женщину?

– Да. Я хочу, чтобы нам с ней и потом было на что жить. Я же говорил тебе, что собираюсь открыть собственное дело, а деньги, которые мне были нужны на квартиру с видом на Эйфелеву башню, экономятся при помощи моей крошки Жаки. Так что часть этой суммы мы с ней имеем полное право потратить на романтическое путешествие, а другую часть…

Он еще долго рассуждал в том же духе, и я чувствовала себя не очень уютно. Тем более что его денег никогда не хватило бы на квартиру с видом на Эйфелеву башню. Впрочем, вероятно, все влюбленные овернцы таковы… Только в кого он влюблен, в Жаклин или в Эйфелеву башню?

А на что ты рассчитывала, когда повела его к кузине? – спросила я себя. Но ответа не находилось.

– Так я оставлю здесь мои деньги?

Я растерянно кивнула.

– Давай вместе пересчитаем, чтобы потом не было недоразумений, и вместе спрячем их там, где ты скажешь. – Он уже разглаживал свои скрученные сбережения на столе.

– Может, еще и номера перепишем? – съязвила я.

– Иретта, я тебе доверяю, ты ж теперь моя родственница!

– Не нравится мне это.

– Что?

– Я никогда не держу деньги дома, тем более такую сумму. Может, ты все-таки откроешь счет в банке?

– Знаешь, мой дед хранил деньги в банке, а его брат – дома. Теперь у моего дяди в Клермон-Ферране бар, ресторан, гостиница, – Леду выразительно загибал пальцы, – и танцплощадка, а мой папаша играет там на скрипке. Нет уж, спасибо большое, банки мне ни к чему! Денежке люб дом да оборот!

И только, когда влюбленный овернец удалился, я наконец поняла, какое счастье мне привалило! Леду не будет целый месяц, я пущу его деньги в оборот! А если я прогорю? Нет, я-то уж точно не прогорю, я знаю, во что их вложить!

Вот тогда-то я и сделала свои первые лекала от сорок восьмого до пятьдесят восьмого размера и на деньги Леду сшила по ним первые собственные изделия. Мишель и Жаклин вернулись, когда я, не удержавшись, закрутила его капитал вместе с прибылью во второй раз. Я панически боялась встречи с Леду, но в результате он чуть не пустил слезу и повторил раз сто:

– Ты лучший компаньон в мире, Риретта! Эйфелева башня, жена-парижанка и оборот! Оборот! Боже! Большего счастья я не мог и желать!