Текст книги "Рандеву с замком"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7,
в которой мы ждали лифт

Я стояла на полшага позади Уоллера. Мне казалось, что от его напряженной спины волнами расходится злоба. Подошел лифт. Уоллер открыл дверь и опять шагнул первым. Развернулся, я увидела его лицо.

– Мы торопимся, мисс.

Я вошла, хлопнув дверью, нажала на кнопку первого этажа.

– Мистер Уоллер, поверьте, мне очень неловко за сегодняшнее недоразумение. Особенно из-за костюма. Честное слово, я верну вам деньги!

– Вы уже говорили об этом, мисс. У меня хорошая память. – Он смотрел в пол.

Дальше мы спускались в полном молчании. Таким же образом пересекли холл. Швейцар почтительно проводил нас к тому же самому «линкольну». Шофер распахнул дверцу, и Уоллер нырнул в машину опять первым, определенно нарочно «забывая» про меня. Или теперь он держится на американский манер?

– Говорят, в Америке женщины не жалуют мужчин, которые ведут себя с ними по-джентльменски? – едко спросила я.

– Назовите водителю ваш адрес, мисс Пленьи, вот сюда. – Уоллер показал на переговорное устройство.

Я назвала. Уоллер нажал на какую-то кнопку и вдруг резко притянул меня к себе. Следующее, что я почувствовала, были его руки и губы. Причем были они сразу и везде! Хотя на самом деле его руки всего лишь держали меня за плечи и прижимали к его груди, а губы – касались моих, но его язык, властно раздвинув мои зубы, энергично обследовал мой рот, и дыхание Майкла вливалось в мои легкие, опьяняя и сводя с ума в жемчужной и одновременно огненной темноте – не знаю, в какой момент я закрыла глаза, но именно из-за этой спасительно-опасной темноты, куда я нырнула, опустив веки, и из-за твердого языка Майкла, хозяйничавшего в моем рту, мне и казалось, что он везде, и я в полной его власти…

Но власти его языка и рук было определенно недостаточно, чтобы унять жар, помчавшийся внутри меня от моего нёба, которого касался язык Майкла, глубже, внутрь, по легким, через живот, к моим ногам, суматошно соображавшим, как бы им устроиться так, чтобы между ними тоже оказался язык Майкла. Ну, не обязательно язык, у него ведь наверняка есть для этих целей другой, еще более подходящий инструмент, который, забравшись между моих ног, замкнет эту вольтову дугу, от его языка пробивающую насквозь мое тело…

Я даже застонала – так мне хотелось, чтобы это произошло! – впиваясь своими пальцами в плечи Майкла.

Он вдруг отпрянул, отстраняя меня. Я открыла глаза. Увидела низ его лица, воротник рубашки, сбившийся на сторону галстук, свои руки, все еще вцепленные в его плечи там, где начинаются рукава пиджака.

Голова кружилась. Вся картинка – подбородок Майкла, галстук, пиджак, мои руки, покачиваясь, плыли перед глазами. Но руки сами собой отцепились от Майкла, брезгливо ощутив не его плечи, как мне мнилось с закрытыми глазами, а портняжную подбивку ватой или чем-то там еще под шелковисто-шероховатой льняной тканью его пиджака. А мои глаза, привыкнув к свету, обнаружили выше подбородка Майкла его губы с улыбкой. Но улыбка не принадлежала ему! Это была совершенно чужая улыбка! Улыбка мистера Уоллера – моего клиента…

Глянцевая улыбка мистера Уоллера гипнотизировала меня. Я содрогнулась: как я посмела целоваться с клиентом!

– Так тебе больше нравится? – ласково спросил Майкл, заглядывая мне в лицо, и улыбка – странное дело! – опять была его.

Показалось, с облегчением подумала я.

– Ну, Эле! Ты не ответила. Это уже джентльменское поведение?

– Что? – рассеянно спросила я, продолжая наблюдать за его улыбкой. Все-таки показалось мне или нет?

– Эле. – Не меняя выражения лица, Майкл взял в свои ладони обе моих руки; по моей спине побежал ток, я невольно прикусила нижнюю губу. – Ты ничего не хочешь рассказать мне?

Я кашлянула, прочищая мгновенно пересохшее горло.

– О чем?

Молча, но не выпуская моих рук, он выразительно повел бровью. Я растерялась.

– О чем? – «Майкл»? Или «мистер Уоллер»?

Машина мягко, но неожиданно остановилась, и голос шофера сообщил в переговорное устройство:

– Приехали, мсье.

– Уже? – Майкл отпустил меня и поправил галстук.

– Да, мсье.

– Хорошо. – Майкл нажал на кнопку, разрывая связь. – Ты действительно живешь так близко от «Павильон де ля Рен»?

– Близко, – эхом отозвалась я, с опозданием подумав: как жаль, что я до сих пор не завела себе отдельного от брата жилья.

– Что ж, – сказал Майкл, первым выбираясь из машины – вымуштрованный шофер открыл уже с улицы дверцу, – идемте, мисс Пленьи. – И, галантно протянув руку мне, добавил: – Я стараюсь выглядеть джентльменом. Что скажете, мисс Пленьи, у меня неплохо получается?

– Неплохо, мистер Уоллер.

– Я рад, мисс Пленьи.

Я направилась к своему подъезду. Майкл шел, деликатно отставая на полшага, сзади. Значит, все-таки «мистер Уоллер»? Или только при шофере, а потом – «Майкл»? – мучительно размышляла я. Нет, и потом «мистер Уоллер», ведь при брате и его жене я не могу вести себя с клиентом фамильярно. Ох! Я ведь не предупредила Майкла, что живу не одна. Надо было сказать ему об этом в машине и попросить подождать.

– Прошу вас, мисс Пленьи. – Майкл распахнул передо мной дверь подъезда.

Привычный запах кошек и вековой пыли. Зачем же я веду Майкла сюда? Он ведь богач, он – мистер Уоллер! Наш подъезд не годится для носа богача. Вы комплексуете, Элен Пленьи? – одернула я себя. Где же ваша гордость? Кошки – тоже твари Божьи, а вековая пыль – антиквариат. Парижский подъезд не обязан быть продезинфицирован, как операционная…

– Проходи, Эле. Что-то не так?

«Эле»! Гора с плеч!

– Майкл, мне очень неудобно, но… Но я живу не одна! Может быть, ты подождешь меня здесь? Я… Я быстро схожу за документами! Это не займет много времени!

– Та-а-к, – протянул он. – Не одна?

– Да, с братом. С братом и его женой. Он женился полгода назад. Мы всегда жили вместе. Это квартира наших родителей. Майкл, пожалуйста, я быстро!

– Замечательно, – сказал Майкл, взял меня за руку и повел к лестнице. Дверь парадного хрипло захлопнулась. – Так, лифта тут у вас нет. Значит, с братом?

– Да… – Я поднималась по выщербленным ступеням. Никогда еще родной подъезд не казался мне таким убогим.

– Консьержки тоже нет. А твой брат, значит, женился полгода назад? И вы все живете в квартире ваших родителей? Да? Я все правильно понял?

– Да…

– И «Павильон де ля Рен» оказался поблизости совершенно случайно? И документы ты забыла дома?

– Я не забыла их, Майкл! Мэтр Ванвэ назначил оглашение завещания на завтра!

– Да-да, я помню. Ты работаешь на мэтра Ванвэ.

Его губы начали раздвигаться в улыбку, но я не успела понять, чья она, Майкла или мистера Уоллера, потому что эта неопределенная улыбка уже прижалась к моим губам, моя спина – к стене подъезда, мои глаза закрылись, руки сами собой обхватили Майкла за шею, а его язык…

– Майкл, – переведя дыхание, прошептала я. – Пожалуйста, Майкл, не надо! Нас могут увидеть!

– Твой брат? Его жена?

– Майкл, соседи… – Я готова была разрыдаться, потому что вела напряженную борьбу со своим телом. Оно жутко, страстно, по-звериному, до беспамятства требовало продолжения!

– Эле, Эле. – Он укоризненно покачал головой, а в его глазах скакали искринки. – Бедная, глупая, запутавшаяся, сладкая девочка Эле… – И опять его язык прорвался сквозь мои зубы, а его дыхание яростно потекло в мои легкие.

Хлопнула дверь подъезда. Кто-то начал подниматься по лестнице.

– Майкл! Скорее! У меня отдельная комната! – Я схватила его за руку и потянула за собой вверх по ступеням. Рука Майкла горела точно так же, как и моя. – Скорее, Майкл, скорее! Последний этаж!

Возле двери квартиры я уже сама, не дожидаясь инициативы Майкла, повисла на его шее и губах.

– Все, Майкл, все, – через какое-то время заставила себя сказать я, нажимая на кнопку звонка. – Все.

– Все? – Он повел бровью и поправил галстук. – А как же твоя отдельная комната? Я хорошо запомнил про комнату.

– Да, конечно, но если дома брат… – Я позвонила еще раз; никто не открывал.

– Он вооружен?

– Шутишь! – Я расхохоталась: вопрос был задан исключительно серьезным тоном. – До зубов! Автомат, два револьвера и маленькая гаубица на кухне! – И позвонила еще раз.

– Ну если гаубица. – Он задумчиво покусал губы. – Эле, а ты уверена, что это твоя квартира?

– То есть? – Я полезла в сумочку за ключами, еще до конца не веря своей удаче: похоже, ни брата, ни Софи дома нет! – Конечно, моя. – Я вставила ключ в замок и повернула его два раза как обычно. – Добро пожаловать! Путь свободен!

– Там никого нет?

– Похоже, – сказала я и вошла в квартиру.

Майкл неуверенно перешагнул порог. Я закрыла дверь за ним. Из-за габаритов нашей прихожей, вернее ее отсутствия – после входной двери сразу начинается коридор в разные стороны, – в процессе закрывания замка я была совсем рядом с Майклом, буквально касалась его груди и вполне рассчитывала на активизацию его куртуазных действий, но Майкл словно окаменел.

– Похоже на общежитие в колледже, – наконец произнес он явно для того, чтобы не молчать. – Коридор и много дверей.

– Раньше у нас была очень большая семья, – из тех же соображений сказала я. – Проходи, вот мои апартаменты. – Я распахнула перед ним дверь своей комнаты. – Сейчас я достану бумаги из стола, и мы можем возвращаться в «Павильон де ля Рен», – нашла нужным добавить я, раз Майкл, похоже, передумал насчет продолжения поцелуев.

– Я бы не оказался от кофе, Эле и от… – Он потер нос. – От экскурсии по замку. Любопытно, понимаешь ли, знать, как живут… – от носа пальцы Майкла двинулись к его бровям, – как живет во Франции средний класс.

– Я могу выписать чек за костюм от Диора прямо сейчас! – вспыхнула я.

– Перестань, Эле. – Майкл почесал нос. – Это подарок. Тем более я уже помог тебе испачкать его побелкой на лестнице.

– Где?!

– На спине, вот тут.

Он сделал шаг назад, и я почувствовала, как его рука пытается что-то отряхнуть с моей спины. Движение было деловым, но, понятно, волновало.

– Может, мне лучше снять жакет?

– Неплохая идея, Эле. Но не сейчас.

– Кофе? Экскурсия по замку?

– Кофе подождет тоже. Сядь. – Майкл по-хозяйски плюхнулся на мою кровать и потянул меня за руку, естественно, я тут же села рядом. – А теперь давай, моя девочка, выкладывай все.

– Что, Майкл? – Я бы вскочила с кровати, если бы мистер Уоллер крепко не держал меня за руку. Именно мистер Уоллер, не Майкл! Поэтому я переспросила иначе: – Что именно, мистер Уоллер?

– Слушай, Эле. – Он отстранился, разглядывая меня, как неодушевленную статую, но не выпуская из своей руки мое запястье. – Тебе идет волноваться. Так красиво вдыхаешь и выдыхаешь. – Свободной рукой он погладил и похлопал мою грудь, как хозяин – сытую собаку. – Давай, давай, рассказывай. Ну, детка, не моргай ресничками. Заплачешь, носик покраснеет, будешь такой мокренькой, сопливенькой, некрасивенькой, – противным тоном засюсюкал он, сильнее сдавливая мою грудь.

– Прекратите! Я закричу!

– Сколько угодно, дорогуша. Сюда могут ворваться все твои братья изо всех комнат с револьверами и гаубицами. Только они не посмеют мне сделать ничего. Понимаешь? – Он резко дернул меня на себя. – Не по-сме-ют! Эй, братцы! Где же вы?!

– Это омерзительно!

– Не очень, Эле. – Уоллер выпустил меня, встал и заходил по комнате. – Рассказывайте, мисс Пленьи, – неожиданно устало добавил он. – Я уже давно очень многое сам понял.

– Что? Что? Что вы поняли?

– Давай все по порядку, Эле. – Он опять сел рядом и погладил меня по плечу, как если бы он был терпеливым наставником, а я – маленькой капризной девочкой. – Брунсберри вместе с Брунаром должны были встретить мою финскую кузину в аэропорту сегодня около трех часов дня под расписанием рейсов, устроить ее в гостиницу и все такое. Я собирался прилететь только завтра. У меня есть в Париже и более важные дела, чем передавать кузинам картины. Есть, есть, ты уж поверь мне, Эле. Но так случилось, что я прилетел сегодня. Я плохо переношу разницу во времени, была возможность вырваться, я и прилетел заранее, чтобы, прости за интимную подробность, выспаться. Прилетел и звоню Брунсберри: мол, я уже в Париже. Брунсберри тут и сообщает мне, что уже битый час торчит в пробке, а встречать финку он отправил Брунара одного, дескать, тот лучше ориентируется в парижском транспорте, но, раз уж мистер Уоллер все равно в аэропорту, не желает ли он самостоятельно встретить мисс Финляндию? Думаю, ладно. Тем более что как-то мне сразу не понравилась идея Брунсберри отправить этого самого Брунара, – о котором я услышал впервые! – одного на такую ответственную рандевушку. Хотя, честно признаться, Эле, зная запредельную лень бабушкиного фаворита, я не особенно удивился, но потом, когда увидел тебя… – Майкл замолчал, хмыкнул, встал и опять заходил по комнате. – Я честный человек, Эле. – Он остановился и прямо посмотрел мне в глаза. – Когда я увидел тебя, я обрадовался этой самой пробке и даже лени Брунсберри! Я возблагодарил Небеса! Ты потрясающая красавица, Эле! Но… Но это не меняет ничего, мисс Пленьи. Это только усугубляет и вашу вину, и в целом всю ситуацию.

– Мою вину?

– Чья это затея, Эле? Брунара или Брунсберри?

– То есть?

– Все-таки я уверен, идея принадлежит Брунсберри. Какая идея? Выдать тебя за мою кузину в аэропорту независимо от того, что настоящую кузину встретит этот сомнительный мистер Брунар. Впрочем, и его кузина сомнительная… Не смотри на меня так, Эле, лучше честно расскажи мне все, как есть на самом деле. Ну совершенно не хочется приплетать сюда полицию!

– Полицию?

– Ты запредельно красивая женщина, Эле! И я с большим удовольствием завалил бы тебя сейчас на этой кровати, чем продолжать по-джентльменски расспрашивать тебя! Проклятье! – Уоллер сжал кулаки и ударил по своим коленям. – Проклятье! – повторил он. – У меня на носу предвыборная кампания, и я не хочу светиться ни в какой полиции! Пусть тысячу раз прав я! Тысячу раз! Этот чертов карниз должен был свалиться на меня!

– Боже… Кажется, я начинаю понимать…

– Ты фиговая актриса, Эле! Красивая, но бездарная, как все красивые бабы! Рассказывай! Рассказывай! – Он схватил меня за плечи и затряс. – Иначе я!.. Иначе я!.. – И вдруг начал рвать на мне одежду. – Я больше не могу, Эле! Я хочу тебя! Пусть это будет стоить мне жизни, но я хочу тебя!

– Нет! Нет!!! – из последних сил заорала я, стремясь остановить не столько Майкла, сколько себя. – Никогда!

– Дура, – сказал Уоллер и моментально обмяк. – Дура… Сколько он пообещал тебе?

– Кто?

– Да откуда я знаю кто? Тот, на кого ты работаешь!

– Я работаю на мэтра Ванвэ.

– Рассказывай! Даже в Америке знают, что у вашего мэтра Ванвэ в его хваленой конторе нет женщин! Я не пожалею денег, я найму частного сыщика и он выведет Брунсберри на чистую воду! Это он составил моей бабушке это идиотское завещание!

– В случае вашей смерти замок отходит мисс Крийспулайнен? – пролепетала я, потому что мои мысли судорожно распихивали одна другую, заставляя мой несчастный мозг работать.

Уоллер громко хмыкнул и до хруста сплел свои пальцы.

– Ну! Этой мисс из ванной! Только лично я сильно сомневаюсь, что она и есть Крийспулайнен.

– Да… Учительница из Финляндии, впервые попавшая в Париж, вряд ли бы стремглав полезла в ванную.

– Эле! – взмолился Уоллер. – Ну давай, давай, сдавай ты своих подельщиков! Клянусь, никакой полиции не будет! Кто ты на самом деле? Чья это квартира?

– Я Элен Пленьи. Я действительно работаю в «Гранд Жюст». И это наша с братом квартира.

– Да в «Гранд Жюст» одни мужчины! И квартиру ты сняла нарочно рядом с «Павильон де ля Рен», чтобы выманить меня и прикончить, если не пройдет номер с карнизом! Ну давай, убивай! Чего ты тянешь?

– Вы сошли с ума, – медленно и очень отчетливо произнесла я, но он не слышал меня.

– Или ты должна приготовить кофе, чтобы дать знак своему сообщнику? Ага, я понял! Он войдет, когда мы будем заниматься любовью! В газетах напишут: «Труп Уоллера был обнаружен в одном парижском притоне. В порыве ревности его убил сожитель некой красотки, известной под кличкой»…

– Прекрати! Прекрати, Майкл! Я сейчас принесу тебе воды!

– Воды? А что, интересно, ты в нее подсыплешь? – У него были совершенно безумные глаза. – Или уже все подсыпано? А? Ты хоть скажи, не крысиный яд? Хотелось бы чего-нибудь поприличнее! А то заголовок: «Вскрытие показало крысиный яд»…

– Заткнись! У тебя паранойя!

Он вдруг закрыл лицо руками и словно окаменел.

– Мистер Уоллер, Майкл, – медленно заговорила я, его неподвижная поза и тишина становились невыносимыми. – Мы можем прямо сейчас позвонить мэтру Ванвэ, и он подтвердит, что я работаю у него. Мы с ним в некоторой степени родственники – он отец жены моего брата.

Майкл оторвал руки от своего лица и смотрел на меня. В его глазах было отчаяние.

– Правда, Майкл. – Я робко погладила его по руке. Почему-то я чувствовала себя очень виноватой. – Хочешь, я могу показать тебе их свадебные фотографии. Там есть и я, и мэтр Ванвэ.

– Допустим. – Майкл кивнул, наблюдая, как мои пальцы гладят его кисть. – Но что ты делала в аэропорту?

– Это чистое недоразумение, Майкл, честное слово! Видишь ли, мой брат работает на телевидении, и однажды он писал монолог героини для детской познавательной передачи про животных…

– В аэропорту, Эле! – перебил Уоллер.

– Сейчас расскажу, но ты не поймешь, если не будешь знать всей истории по порядку.

Глава 8,
в которой все по порядку

– Итак, мой брат Виктор писал монолог ведущей – маленькой Парижанки, которая любит природу. Мол, Парижанка очень любит животных, у нее дома живут кролики и белая пантера, но все боятся пантеру и никто не хочет с ней дружить. А еще у нее на балконе цветут кентерберийские колокольчики, и от них так много меда, что он заливает соседский балкон, и поэтому пришлось завести малалелукских пчел, чтобы собирать мед. А вслед за пчелами прилетели пеликаны и фламинго, и, вероятно, многие видели не раз, как на рассвете к Сене на водопой спешат лани и буйволы, так вот, это тоже ее питомцы.

Писал Виктор, естественно, ночью, потом отправил творение своему патрону мсье Рейно по электронной почте и лег спать. А утром выясняется, что Рейно не получил ничего. Видимо, от усталости Виктор неправильно набрал его адрес. Не долго думая, Виктор исправил адрес и послал монолог туда, куда надо. А вечером, ожидая уже текстов от других привлеченных авторов, Виктор вошел в сеть и обнаружил странное послание.

«Поздравляем! Вы успешно прошли отборочный этап. Для дальнейшей координации наших совместных действий просим срочно прийти по такому-то адресу в такие-то часы», – причем послание – ответ на монолог Парижанки, отправленный моим братом не туда.

Брат с женой посмеялись над таким забавным явлением, но как люди творческие и авантюрные решили сходить вместе по указанному адресу, тем более что это недалеко от той клиники, где наблюдают за беременностью Софи, его жены.

Пришли. На дверях табличка: «Доктор Марамбель». И пустая приемная, действительно напоминающая приемную врача. Но тогда при чем здесь отборочный этап? Постучали в дверь. Женский голос: «Войдите!» – что они и сделали.

Сидевшая за столом дама лет пятидесяти изумленно уставилась на них и спросила:

– Чем могу быть полезна? – недвусмысленно глядя на огромный живот Софи.

Софи сказала, что они получили такое-то послание про отборочный этап. Дама расхохоталась:

– Так ведь мы – брачное агентство, а у вас, мадам, мсье, похоже, все в порядке! Странно, зачем вы послали нам письмо? Ведь на нашем баннере сказано открытым текстом: «Одинокая принцесса! Рыцарь ждет вас в замке!» – и ссылка на сайт, где наши правила и Е-мэйл.

И тут мой находчивый братец возьми да ляпни, что написала про белую пантеру его сестра, а сейчас она в отъезде и они пришли в ее интересах. Дама подобрела и сказала, что в общем-то у них так не положено, но уж очень, видимо, незаурядная личность ваша сестра – обычно все пишут про рост и вес, а тут такая романтика! – поэтому она разрешает брату заполнить анкеты за сестру. Что Виктор с Софи тут же и сделали, чуть не помирая со смеху, который оба сдерживали с великим трудом.

Естественно, я не пришла в восторг от поступка моих веселых родственников. Да и узнала я об этом не сразу, потому что в то время была в Жолимоне по делам наследства тогда еще живой миссис Уоллер, которая через мистера Брунсберри попросила меня сделать фотографии всех картин и художественных коллекций, имеющихся в замке, в права наследства которым она вступила через мое посредничество как представителя «Гранд Жюст». Фотографировать я толком не умею, тем более речь идет о таких серьезных вещах, как картины. И я позвонила брату, чтобы он нашел мне хорошего фотографа – Виктор работает на телевидении и знает весь Париж. Но брат сказал, что получится гораздо лучше, если снять все не на фото, а на видео, американская дама сможет рассмотреть картины в интерьерах и, может быть, не захочет увозить ценности из Франции, чтобы не портить дизайна. Мой брат очень патриотичен. И буквально на следующий же день примчался сам с видеокамерой в руках. Вот тогда-то Виктор и поведал мне о Парижанке с белой пантерой, о мадам Марамбель и обо всем остальном. И, повторяю, никаких восторгов по этому поводу я не испытала.

– Конечно, сеструха, тебе решать, – виновато начал выкручиваться мой брат, – будешь ты или не будешь знакомиться с женихом через брачную контору, но, видишь ли, дело в том… – И рассказал, что агентство доктора психологии мадам Марамбель сотрудничает исключительно с очень богатыми людьми, преимущественно заокеанского происхождения. – Жених оплачивает пребывание свое и потенциальной невесты в течение минимум недели в неком, – тут брат хитро усмехнулся, – неком живописном замке. Если все проходит хорошо, пара может арендовать этот замок для брачной церемонии и даже для медового месяца. Удовольствие не для бедных.

– Как называется замок? – холодея, спросила его я.

Брат подмигнул.

– Угадай с трех раз.

Я была дико оскорблена! Как брат посмел торговать мною! Я тоже патриотка, мне не нужны заокеанские миллионеры!

– Никто не заставляет тебя с ходу ложиться под этого миллионера, – грубовато обрезал мои возмущения брат, – но на твоем месте я бы не отказался пожить здесь недельку за чужой счет, а там… кто знает?

От последнего аргумента я просто взвилась!

Виктор принялся убеждать меня, что и среди богатых парней тоже встречаются хорошие, что как раз-то в бедности ничего хорошего нет, что все браки распадаются именно из-за того, что мужчина не способен обеспечить семью. Я же напирала на любовь как основу семейных взаимоотношений. В результате мы чуть не поссорились, а потом сошлись на том, что мадам Марамбель уже начала поиск кандидатуры и отказываться неудобно.

– Ты же ответственный человек, сестричка.

Этот довод оказался решающим для меня, и я пообещала Виктору, что загляну к доктору Марамбель, когда вернусь в Париж.

Наконец все формальности с замком по поводу наследства миссис Уоллер были завершены, я стала собираться в Париж, но неожиданно позвонил мистер Брунсберри.

– Скончалась миссис Уоллер, – сообщил он мне, а также о том, что, естественно, она оставила завещание, где среди прочих пунктов есть и пункт про Жолимон, а среди наследников упоминается некая Ииркии Крийспулайнен или ее потомство, которую или которое следует разыскать срочно, так как без передачи ей «одной любой картины по ее же собственному выбору» основной наследник – мистер Уоллер, внук миссис Уоллер, – не может вступить во владение замком.

На поиски этой самой Крийспулайнен, а она, по мнению покойной, проживает в Европе, отводится неограниченное время, в течение которого управление Жолимоном возлагается на фирму «Гранд Жюст», представляемую мадемуазель Элен Пленьи, которая, фирма, по своему усмотрению может возобновить гостиничную деятельность в замке, так как расходы на содержание замка в нынешнем состоянии ложатся на «Гранд Жюст». Если же поиски загадочной наследницы «одной любой картины» или же ее потомства ни к чему не приведут – в случае ее смерти или смерти всего потомства, что должно быть юридически подтверждено, – то замок вместе со всеми картинами достается мистеру Уоллеру или его старшему сыну. Если же Крийспулайнен или ее потомство будут обнаружены после смерти Уоллера и его старшего сына, то она наследует «одну любую картину» плюс замок. Если факт смерти Крийспулайнен будет установлен после смерти мистера Уоллера и его старшего сына, то замок достается «Гранд Жюст», если у Уоллера нет других детей.

Видимо, Уоллеры богаты настолько, что потеря замка – сущий пустяк, изумлялась я, слушая информацию из-за океана.

Тем временем мистер Брунсберри выразил сожаление по поводу того, что мисс Пленьи теперь предстоит задержаться в Жолимоне, чтобы уже от имени фирмы вступить в наследство, и заверяет, что это ненадолго, потому что он сегодня же наймет частного детектива для поисков этой Крийспулайнен, а гонорар детектива будет зависеть обратно пропорционально от затраченного на поиски времени.

Надо сказать, что при этом телефонном разговоре присутствовал Брунар – он зашел проститься со мной перед моим отъездом в Париж. Он почувствовал мое состояние и вежливо спросил, что случилось. Мы не самые близкие друзья с Брунаром, но тогда я так расстроилась, что придется опять начинать всю эту волокиту с описями имущества и прочей канцелярщиной, что кое-чем поделилась с ним.

– Умерла Кэролайн Уоллер. А я должна теперь уже от имени «Гранд Жюст» управлять замком до тех пор, пока не будет найдена некая Ир… Ииркии Крийспулайнен! – на одном дыхании – кстати, лучший способ для запоминания сложных имен, а хороший юрист просто обязан уметь их запоминать – выпалила я.

Брунар изумленно покачал головой – он не первый, кто завидует этому моему профессиональному умению, – криво усмехнулся и сказал, что он был уверен, что рано или поздно эта особа – Брунар никогда не употребляет слов «женщина» или «дама», всегда только презрительное «особа» – выплывет и что частный детектив вряд ли понадобится.

– Мадам Флер никогда не теряла из виду эту особу и всегда переписывалась с ней, а лет эдак двадцать пять назад, затрудняюсь назвать точнее, эта Ирен, – мадам Флер, кстати, звала ее Ирен, – даже приезжала сюда в гости со своей дочерью. Ее, кажется, все тоже называли Ирен или как-то в этом роде, потому что финские имена просто не произносимы! Удивляюсь, как вам удалось запомнить имя этой особы.

– Дело техники, – скромно сказала я.

– Если мне не изменяет память, младшая Ирен родилась в сорок седьмом, значит, ей сейчас под шестьдесят.

– Пятьдесят шесть, – моментально сосчитала я.

– Да, несомненно. – Брунар кивнул и брезгливо добавил: – Надеюсь, она в добром здравии, может быть, и старшая Ирен жива. В рабочем кабинете мадам Флер есть записная книжка, так что мы с вами, дорогая мадемуазель Пленьи, без труда разыщем адрес этих финских особ.

Мы нашли книжку, а в ней – адрес. Я позвонила Брунсберри, тот радостно заверил, что его патрон мистер Уоллер обязательно отблагодарит мсье Брунара. Брунсберри записал финский адрес – я диктовала ему по буквам – и пообещал, что срочно свяжется с наследницей «любой картины» и сообщит как о результатах, так и о плане дальнейших действий расторопной мисс Пленьи.

«Расторопная мисс Пленьи» достаточно быстро возобновила, к радости управляющего гостиницей Жолимона, бизнес и вернулась в Париж ждать известий от мистера Брунсберри. Мэтр Ванвэ остался очень доволен моей деятельностью.

– Отдыхайте пока, вы хорошо поработали, мадемуазель Пленьи, – сказал он. – Далеко не любому влиятельные клиенты окажут такое доверие, даже встречаясь лично, а тут по телефону да плюс некоторый доход от гостиницы экстра-класса! Доведите это дело до конца, моя дорогая Элен, а там посмотрим. – И разулыбался совсем по-отечески.

Так что теперь у меня появилось время навестить доктора Марамбель, и, к моему изумлению, сваха оказалась симпатичной! Во всяком случае, даже если «жених» не придется мне по вкусу, я была уверена, что протеже доктора Марамбель не затащит меня в постель против моей воли.

– Я уже подобрала вам жениха высшего класса! Он готов оплатить неделю пребывания в Жолимоне – естественно, у вас и у него будут отдельные номера! – и он прибыл бы уже, но в замке были какие-то технические проблемы, гостиница не работала, сдвинулись все заказы. Клиенты очень недовольны, – доверительно жаловалась мне мадам Марамбель. – Потерпите немного, моя милая, я уверена, из вас получится отличная пара!

Естественно, сваха даже не подозревала о связи между мной и замком Жолимон, и я сочла, что целесообразнее так и оставить ее в неведении.

И вот однажды, а вернее вчера утром, когда мы завтракали с Софи и Виктором, позвонила возбужденная мадам Марамбель.

– Мадемуазель Пленьи! Ваш жених прибывает в Париж завтра и в три часа дня будет счастлив встретиться с невестой в аэропорту! Самое удобно место для встречи двух незнакомых людей – а как доктор психологии я вас уверяю, что никаких фотографий не нужно, словесный портрет благоприятнее, – это место рядом с эскалатором на втором этаже. Там никто не задерживается и одиноко стоящий человек сразу привлечет внимание! Но неплохо, если вы напишете на бумажке свое имя и будете держать ее в руках! Время встречи – три часа дня ровно! Жених прилетит около часа, но наверняка будет задержка с багажом и с очередью на таможенный досмотр.

– Рандеву в аэропорту – то, что надо! – одобрил Виктор и очень уместно, по его мнению, напомнил, что они с Софи познакомились именно рядом с самолетами, а это важно, потому что все браки свершаются на небесах.

Мы переглянулись с Софи – мы хорошо ладим с женой брата, она всегда на моей стороне, – но зазвонил телефон, и Виктор, как обычно, первым схватил трубку.

– Это тебя. Некоторый Брунсберрри! – с тремя «р» провозгласил он.

Мистер Брунсберри радостно сообщил мне, что завтра мы наконец-то покончим с этим затянувшимся делом. Завтра мисс Финляндия – понятно, что у мистера Брунсберри тоже проблемы с финскими именами, – прибудет в Париж. Сам же Брунсберри вылетит сегодня, и он был бы счастлив сегодня же вечером поужинать со мной в любом ресторане по моему выбору, но он тяжело переносит разницу во времени, и вот еще какие проблемы:

– Финка очень заинтересована в том, чтобы предварительно осмотреть картину, это первое. Она сразу сказала, что хочет «коровок», поскольку с ними связано много их семейных воспоминаний, и подробно описала картину, которая, судя по вашим видеоматериалам, висит в спальне мадам Флер. Во-вторых, вполне вероятно, что для вывоза картины из страны потребуется специальное разрешение, лучше бы узнать об этом заблаговременно, мисс Пленьи, и, в-третьих, естественно, желательно покончить со всем этим в Париже сразу, поскольку отпала необходимость возить мисс Финляндию для выбора картины в замок. Поэтому я вас очень прошу, мадемуазель Пленьи, не могли бы вы сами привезти эту картину в Париж? А завтра часиков в пять вечера мы бы с вами встретились в моем номере, отель «Павильон де ля Рен».