Текст книги "Чародейка из Вавилона (СИ)"
Автор книги: Настя Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 21. Кровные родственники
Они привезли тело.
Сделали экспертизы. Опознания, на которые меня не позвали – но позвали мать.
К вечеру сделали акт: генерал Зотов А.И. убит в результате ножевого ранения.
Ножевое ранение! Какая нелепость! Сильнейшего боевого мага Вавилона убили холодным оружием оборванцы-дикие!
Это просто какой-то страшный сон.
***
На кладбище было не протолкнуться, все сплошь – высокие чины в темной форме ОМП. Живые цветы в их руках казались искусственными.
Погребение прошло, как в тумане. Мать надела черное и не проронила ни слезинки, но хотя бы не улыбалась, большое спасибо. Рядом с ней была Агата, которая с философским видом повторяла: «Вот оно как бывает, вот оно как…», Жанны не было – у нее оказался слишком серьезный перелом, и она все еще восстанавливалась дома. Талий Джонас произнес что-то сдержанное, как и полагалось. Вадя держал меня под руку и выглядел растерянным.
Я чувствовала на себе многочисленные взгляды, в том числе матери, но никак не реагировала. Слезы закончились вчера, и теперь пришло лишь опустошение.
После церемонии я быстро зашагала прочь, чтобы избежать разговора с матерью. За забором я остановилась и поняла, что совсем не помню, на какой из этих двух десятков машин я приехала.
Я нервно поправляла черный шелковый шарф, когда сзади подошли Вадя с Талием Джонасом.
– Идемте, Рина. Мы вас отвезем.
***
Потом появился адвокат.
Дядя завещал мне дом и все, что в нем есть.
Но раз мне еще не исполнилось двадцати одного, магические предметы пока должны перейти на хранение в ОМП. А поскольку у них нет описи всего магие-содержащего имущества господина Зотова, я должна честно и добросовестно САМА передать все, что обнаружу. В идеале – в присутствии компетентных уполномоченных сотрудников.
На этом моменте адвокат покосился на Талия Джонаса, и я поняла, что за соблюдением этого требования ответственны ОМП, и это уже на их совести.
Я не хотела, чтобы по дому бродили посторонние люди и переворачивали все вверх дном.
Талий Джонас захотел САМ помочь мне.
***
Мы вдвоем медленно продвигались по дому, и если бы я не была так удручена, посчитала бы это очень романтичным и флиртовала бы на полную мощность. Но сейчас было совсем не до этого. Не в доме дяди, во всяком случае.
Снаружи ждал грузовик с двумя солдатами – они грузили все находки, за нами следовали двое слуг. Эти двое, парень с девушкой, которые в тот ужин с Вадей раз сто рассыпали вилки и перепутали бокалы, лишь изображали траур – они без конца переглядывались и чуть ли не цвели, в плохом смысле напоминая мне мать в утро после ужасного известия. И зачем только дядя держал при себе эту парочку? Третью служанку, которая скорбела по-настоящему, я отправила на рынок, едва мы пришли. Почему-то я не могла выносить ее рядом с собой. И мне померещилось, что она тоже – когда она проходила мимо нас с Талием Джонасом, зыркнула, как озлобленный маленький зверек.
Я думала, слуг придется вернуть государству. Но оказалось, что дядя перенанял с исправительных работ всех трех каторжан на десять лет вперед. Возможно, младшую отдать и стоит, даже несмотря на то, что деньги за нее не вернут. Зачем мне сразу трое слуг? Но об этом я собиралась подумать позже.
***
Талий Джонас не стал изымать абсолютно все магические предметы, только те, что он посчитал опасными в использовании. Я составила опись трех дюжин амулетов, когда мы добрались до огромного воскрешающего, который дядя хранил в кладовой.
Я остановилась, глядя на этот гигантский, почти в мой рост, агрегат, и в горле стоял ком.
– Он не мог… сработать? – выдавила я.
– Боюсь, что нет, – негромко ответил Талий Джонас. – Принцип его работы предполагает тесный контакт в момент смерти, – он помолчал и мягко предложил: – Если хотите, я проверю.
Я с трудом кивнула.
Талий Джонас коснулся этого массивного устройства, и то завибрировало. Камни в пазах приглушенно засияли. Я затаила дыхание…
Сияние погасло, амулет затих. Талий Джонас покачал головой.
Я длинно выдохнула.
– Его тоже придется забрать. Он неустойчив.
Я кивнула и сделала запись в описи. Пряди упали на лицо и скрыли его несчастное выражение.
Мы должны были закончить подвалом, в котором дядя создавал амулеты, занимался магией и иногда что-нибудь изобретал, и… не смогли попасть внутрь. Магический замок на двери не смог вскрыть даже Талий Джонас.
– Чары завязаны на живую кровь. Здесь нужен ключ крови, – произнес Талий Джонас, и я перестала дышать под его пристальным взглядом. Обожемой, он ТОЧНО ЗНАЕТ, чем я занималась в его кабинете, казалось, целую вечность назад. – Не сомневаюсь, что ваших талантов хватит для его сотворения, – многозначительная пауза чуть не отправила меня в обморок, но Талий Джонас не стал меня больше мучить. – Однако, я надеюсь на ваше благоразумие, Рина. Вы ведь не станете открывать подвал раньше магического совершеннолетия?
– Нет, – прошептала я, надеюсь, не слишком испуганно. Сейчас во мне не было того боевого духа, что тогда позволил нагло импровизировать в его кабинете, сейчас я была совсем НЕ В ФОРМЕ, и лепетала, как несмышленыш. Надеюсь, он этим не воспользуется.
– Сложно сказать наверняка, но отсюда я не чувствую сильного магического фона. Не думаю, что внизу хранятся опасные вещи. Должно быть, ваш дядя этим замком просто защищал слуг, окажись те излишне любопытными, – Талий Джонас еще некоторое время постоял у двери и развернулся. – Мы закончили.
Я кивнула и расписалась в описи.
– Вы… останетесь на обед? – предложила я. Потому что это просто вежливо и ничего такого не значит.
– Спасибо, но я должен попасть на заседание Ассамблеи. В другой раз, – пообещал он и забрал опись. Неподвижный взгляд его льдисто-голубых глаз задержался на моем лице. – Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью, Рина.
– Спасибо, господин Джонас, – я часто заморгала и улыбнулась. – Я очень это ценю.
За ним закрылась дверь, в окно было видно, как отъезжает грузовик и его служебная машина.
Я несколько раз глубоко вдохнула, посмотрела на двух слуг, которые изображали подобострастное послушание, и тоже взяла свое пальто.
Лучше разберу завал на работе. Поесть успею и позже.
***
Наверное, это карма.
Вечером я едва затолкала в себя безвкусный ужин, который приготовили эти трое – подавал его каторжанин, потому что второй служанке я тоже запретила показываться с кухни, меня просто раздражали перемигивания этой ПАРОЧКИ. После салата и несладкого чая я ушла в дядин кабинет.
Минуту я стояла в его центре, обхватив плечи руками, и пыталась сдержать эмоции. Кажется, еще только вчера мы с дядей сидели тут и обсуждали, какой факультет мне лучше выбрать. И вот…
На столе в рамочке стояла единственная фотография с прошлогоднего бала в честь Дня Памяти. На ней я – в блестящем платье и с распущенными, завитыми локонами волосами, и дядя, такой энергичный, такой красивый – мы беззаботно смеялись, а люди вокруг смотрели на нас с улыбками.
Я хотела взять фото – и резким неосторожным взмахом руки задела графин на столе.
Он упал, с оглушительным звоном раскидав по паркету крупные осколки.
Я вскрикнула. Секунду смотрела на остатки графина – и разрыдалась. Опустилась на корточки, чтобы зачем-то собрать осколки – пальцы не слушались и дрожали – неловко сжала ладонь – и острый край разрезал кожу.
Кровь крупными каплями падала на битое стекло, а я в оцепенении отряхивала от него руки, как от песка.
Кровь и не думала останавливаться, я нашла салфетки, но – внезапно передумала. Вместо салфеток я поднесла к ране стакан, что стоял возле графина и чудом уцелел.
Я подумала о Ваде, который каким-то образом сумел нацедить целый фиал собственной крови. Мысли настроились на рабочий лад, и слезы тут же высохли. Талий Джонас был прав – так справиться легче.
Мне нужно чем-то плотно себя занять.
Нет, я не буду создавать ключ прямо сейчас. Я же обещала. Просто поэкспериментирую с кровью. Если все получится – заморожу образец и сделаю ключ, когда он мне понадобится. Все честно.
Это будет сложнее, чем с кровью Вади. Талий Джонас его отец, совпадение ДНК пятьдесят процентов. У нас с дядей должно быть не больше двадцати пяти.
Я с нездоровой завороженностью смотрела, как кровь из ладони капает в стакан, и очнулась, когда меня отчего-то замутило. Прижала к порезу салфетку и отправилась в ванную. Перевяжу руку и заодно поищу волос или что-нибудь еще с образцом ДНК.
Чары только остановили кровь, но не залечили рану – в целительстве я была несильна. Зачарованный бинт должен помочь куда лучше, их я нашла целую дюжину рулонов, половину правда пришлось выкинуть – вышел срок годности, и чары на них выдохлись. У дяди тоже не было таланта к целительству, и он собрал весь доступный арсенал амулетов и снадобий. Переберу их на досуге.
Вот и волос. А слуги не слишком-то усердствуют с уборкой. Впрочем, вдруг это не его, а того каторжанина? Он тоже темный. Нужно проверить.
Я вернулась в кабинет и достала из сумочки ДНК-анализатор, который так кстати забыла отдать Ваде. Положила волос, мазнула собственной кровью. Пока работал амулет – надо бы его зарядить, слишком долго стал думать – я проверила чары несвертываемости на стакане. Вроде бы все работает. Они несложные, и я отлично натренировала их, пока делала ключ для Вади. О, а вот и готов результат.
Я взяла анализатор.
Что.
Что.
Нет, подождите.
Что?
Пятьдесят процентов?
Сердце заколотилось от…
Нет, об этом нельзя и думать. Анализатор разрядился, вот и все. Сейчас я вкачаю в него энергии, и…
Повторный анализ занял целую ВЕЧНОСТЬ.
Я закусила ноготь и была близка к тому, чтобы содрать лак, прежде чем…
Пятьдесят процентов.
Что?
Этого не может быть. Слишком точно для СОВПАДЕНИЯ.
Может, это материн волос? Но не сошла же я с ума, она всю жизнь была блондинкой и ни разу не красилась.
Я перестала гипнотизировать анализ и сходила в ванную.
Зубная щетка. Забытая в шкафчике зубная нить. Жесткий волос-завиток с… ну, надеюсь, с ноги.
Пятьдесят процентов.
Я утонула в кожаном кресле кабинета, глядя на дурацкий анализатор и сходя с ума.
Если у дяди внезапно не гостил мой погибший восемнадцать лет назад отец, то это значит…
Это значит только одно. Мой дядя – мой отец.
А может, все не так? Может, я ЕГО дочь, но не ЕЕ? Может, он овдовел, и они договорились, что так будет лучше? Это объясняло бы и ее нелюбовь ко мне. Я всегда чувствовала, что она меня не любит, всегда.
Я схватила анализатор и вылетела из кабинета.
Это легко проверить. Я ДОЛЖНА проверить.
***
Пятьдесят процентов.
Четыре теста. Я даже сравнила ИХ ДНК между собой. Брат и сестра, и при том НЕ близнецы. Я уже готова была допустить самую безумную теорию.
Но правдой оказалась самая безумная.
Моя дядя… этот человек – мой отец.
Мир рассыпался на куски, как порушенная мозаика, которая внезапно оказалась слишком хлипкой, скрепленной ложью и недоговорками.
«Ты не знаешь, что за человек был твой дядя».
Вот теперь, кажется, знаю. Лучше бы не знала.
Глава 22. Подвал
– Рин, ты как? – Вадя пристал на перерыве между лекциями.
Наверное, я и правда выглядела ужасно, если даже Вадя заметил.
Полночи меня трясло – от ужасных мыслей, а может, от холода, потому что полночи я слонялась по городу. Я не могла до конца ОСОЗНАТЬ всплывшую, как известно, что, правду.
Омерзительно.
Это НАСТОЛЬКО омерзительно, что меня даже тошнило.
Потом, когда ноги начали запинаться о каждый неровный кусок брусчатки, а патрули и темные силуэты по углам стали проявлять интерес, я пересилила себя и вернулась к дому. Долго стояла у крыльца. Но куда еще я могла пойти? К матери? Ни за что. К Ваде? Я не была готова обсуждать ЭТО с кем бы то ни было.
А здесь…
Здесь не было никого. И, в конце концов, это теперь МОЙ дом.
И если еще раз за спиной мелькнет хоть одна тень…
Мне померещилось движение за углом, и я взбежала по ступеням.
Вторую часть ночи я провела в кабинете, зачаровывая кровь для амулета.
– Рина? – окликнул меня Вадя, когда я в сонном анабиозе уплыла мыслями к сегодняшней ночи.
– Мне нужна твоя помощь, – просто сказала я.
***
Вечером Вадя принес книгу, золото, аметисты и бутылку бренди.
Я скептически посмотрела на бутылку, на что Вадя заметил, что согласно исследованиям британских ученых, легкое опьянение улучшает кровоток и энерготок. Я хотела напомнить о запрете на магию в состояниях измененного сознания и о том, что не все исследования минувшего одинаково полезны, но не стала.
А надо было. Потому что после первого же бокала я просто уснула на кушетке в кабинете.
***
Вадя навис надо мной с ножом в руках, и я сначала подумала, что это продолжение кошмаров, которые мучили меня всю ночь. Вид у него был соответствующий: растрепанные волосы, круги под глазами, заляпанная красным футболка.
– Вадя? – прошептала я.
– У меня закончилась кровь, – тоже шепотом ответил Вадя и отпустил мою руку, которую, по всей видимости, собирался кромсать. – Я почти доделал!
Я села и взглянула на часы. Пять утра. Бутылка на столе наполовину пуста, зачарованный стакан с багровыми разводами – пуст полностью.
– Маньячина, – я потерла лицо – на ладонях осталась тушь и мерцающая «Галадриэль». Кошмар, совсем забыла, что не умылась. Нужно срочно в ванную.
– Рина! Чуть-чуть крови! – взмолился Вадя.
– Вампир-наркоман, – я посмотрела на стол, заваленный окровавленными склянками, и не сдержала нервного хихиканья. Это по меньшей мере жутко, по большей – негигиенично. Надо будет это все убрать, нехорошо, если слуги будут копаться в склянках с моей кровью. Конечно, они не маги, но мало ли. Я вздохнула и протянула палец.
Вадя, зайка, сразу его перебинтовал после зверской процедуры.
Я оставила его в кабинете и ушла к себе в комнату. Приняла душ. Переоделась. Накрасилась и причесалась. Привычные утренние ритуалы помогли прийти в себя, и я даже чувствовала себя отдохнувшей. Разбудила слуг и вернулась в кабинет.
– Девяносто восемь, – Вадя не поднимал головы от пробирки. Его локти упирались в склянки и в рамку с фотографией, ту самую, с бала, которая мне так нравилась, и на которую я теперь просто не могла смотреть. Я быстро засунула ее в ящик стола, Вадя этого даже не заметил.
Среди завалов я нашла собранный ключ и принялась привычно править за ним руны – то, что у кое-кого руки растут из жопки, мы выяснили еще в пятом классе Базовой ступени, на первом занятии по Рунам.
Явился слуга с подносом, на котором была тарелка поджаренных бутербродов с ветчиной и сыром и графин с соком. Он на секунду застыл, выпучил глаза на окровавленные стекляшки. Затем с максимально невозмутимым видом поставил завтрак на единственный свободный уголок стола, поклонился и ушел.
– У меня как получилось сразу до пятидесяти поднять, я сразу воодушевился, – сообщила Вадя, прервавшись на бутерброд.
– Да… Это просто… прорыв, – выдавила я, поперхнувшись соком.
Мы доделали амулет за час. Полвосьмого он был готов.
– Только не говори, что собираешься сейчас просто пойти на лекции! – возмутился Вадя, когда я начала собирать сумку. – Мы должны посмотреть, что там!
Если честно, я собиралась воспользоваться поводом и увести его на занятия, а потом осмотреть подвал В ОДИНОЧЕСТВЕ. Но согласна, это было бы совершенно несправедливо.
– Какая у тебя первая пара?
– История минувшего, – Вадя умоляюще сложил руки.
– У меня – Амулеты, – вздохнула я. Фонарева меня прибьет. Уже второй пропуск за неделю. – Ладно, пошли.
***
Здесь было светло и просторно. И почти так же шикарно, как во всем остальном доме.
Одна огромная комната с толстыми звуко– и магие-поглощающими стенами была отведена под экспериментальный зал, где этот человек изобретал и практиковал экспериментальные чары. Сейчас здесь было пусто. Другая комната – завалена разными деталями, обломками, материалами. И третья – секретный кабинет. Большой стол ломился от бумаг, стеллажи на стенах едва вмещали книги и папки. Возле черного кожаного кресла лежала раскрытая тетрадь и ручка. Фраза на бумаге была оборвана на середине. «Прогн. выбр. м/р т.о. прев. ожид…» – будто что-то его отвлекло, и он бросил ручку.
– Странно, – заметила я. В тетради было полным-полно других заметок, не более внятных, чем последняя. И все же прежние, насколько я понимала эти сокращения и шифры, были закончены, хотя смысл от меня ускользал. Он изучал выбросы маградиации – если м/р это маградиация, но вот выбросы от чего? Дезинтеграционных бомб?
– Очень странно, – эхом отозвался Вадя. – Ты только посмотри на это, твой дядя изучал… катастрофу, – Вадя пораженно шуршал какими-то бумагами. – Здесь заметки о затонувших материках. Расчеты уровня Океана. Всякое такое. А это – смотри, здесь штампы «Возрождения», корпорации Рамона. Это времен минувшего.
– Что там?
– Какие-то разработки. Формул просто куча. Чертежи… Схемы энергопотоков. О, карта, – обрадовался он и тут же скис. – Затонувших земель. Тут… надо разбираться.
Я бы предложила показать это все Талию Джонасу, но Вадя не согласится. Да и я… грубо нарушила обещание, и недели не прошло.
Вадя увлеченно перебирал бумаги, и волнение на его лице то и дело сменяла досада – он ни черта не понимал.
Я попыталась дешифровать кое-что из дневника, но это было еще хуже. Этот человек то и дело переходил на мертвые языки типа французского и немецкого, на них тоже сокращал просто безбожно, использовал сленг и скриптограммы, и все вместе это было просто нечитаемо. Хорошо хоть, задом наперед не писал. А, нет, писал – вот как раз три страницы подряд, еще и читать наверняка следует снизу вверх.
Я с разочарованием отложила дневник и оглядела стеллажи. Книги, много научных книг. Папки с зашифрованными названиями. Целая коробка флеш-камней, он не любил работать с ними напрямую, вероятно, все данные с них распечатаны и разложены по полкам и на столе. Что говорить, он был по натуре исследователь и изобретатель.
И редкий мудак, подсказал внутренний голос.
Я скривилась и подошла к единственной стене, не занятой полками. Ох, да это непростая стена.
– Ого, – только и сказал Вадя, когда я потянула за неприметный шнур, и огромное непроницаемое полотно поднялось наверх. Перед нами открылась гигантская схема с тысячью стикеров, вырезок, заметок и целой паутиной стрелок и натянутых ниточек.
В центре красовалось фото Рамона из учебников. Часть линий шла к большой букве А, обведенной кругом, и стикерам рядом с ней. Я попробовала разобрать, что там написано – бесполезно. Другая часть – к слову Бойня в окружении множества зашифрованных заметок и графиков. Линии также вели к гипотезам о смерти Рамона – как если бы она не казалась ему столь однозначной. С этой стороны доски крупно выделялось имя Талия Джонаса.
Я застыла, глядя на фото. Замер и Вадя.
– Не знаю, что насчет остального, – он махнул рукой на «А», «Бойня», «Возрожд.», «П.Н.» и другие блоки. – Но здесь, по-моему, все ясно.
– Что – ясно? – хрипло спросила я. Почему-то мне очень, ОЧЕНЬ не понравилось фото Талия Джонаса в ТАКОМ контексте.
– Он подозревал его в убийстве Рамона, – Вадя ткнул в дату смерти Рамона, рядом с которой стоял жирный вопросительный знак. – Может…
– Это бред, Вадя, – перебила я.
Он покосился на меня и промолчал.
Мы провели в подвале больше часа.
Я все рассматривала схему. Что-то в ней казалось неправильным – помимо имени Талия Джонаса в центре дюжины подозрений неизвестно в чем – от него также тянулись нитки к «Бойне», «А» и «Возрожд.» И еще той фотографии этого человека, которую мы нашли на камне из сейфа – где он молодой, с лицом, как отбивная – она почему-то была рядом с блоком «П.Н.» – Вадя с маньячным запалом предположил, что это Пик Невозврата. Но было и что-то еще…
Время подходило к третьей лекции, и я принялась собираться.
Вадя попросил взять дневник – он хотел попробовать расшифровать записи. В другое время я бы не отдала. Хранила бы, как память, пыталась прочесть сама. Но сейчас мне не хотелось даже держать его в руках дольше необходимого. Неловкое, тянущее чувство в груди, как будто это я кого-то предала, мешало ясно мыслить и хладнокровно действовать.
– Забирай.
Вадя еще немного побродил вокруг схемы, посетовал, что не взял фотоаппарат, но записать картинку-воспоминание напрямую на один из камней не решился.
Когда я уже запирала комнату, он все же тихо сказал:
– Если твой дядя подозревал в чем-то моего отца… и у него были доказательства… – он тяжело вздохнул, а я не успела попросить его заткнуться. – Это он мог его убить, Рина.
Я даже не стала ничего отвечать. Мы уже почти прошли лестницу наверх, когда я поняла, ЧТО мне не понравилось на схеме.
– Подожди-ка.
Я быстрым шагом вернулась в подвальный кабинет, включила свет и подняла ткань. Еще раз внимательно осмотрела всю схему.
– Что-то не так? – Вадя не отстал ни на шаг.
– Да. Где на этой схеме Кварта?
Ну не могло такого быть, чтобы в своем глобальном исследовании он забыл про главного виновника торжества. Да она должна быть… в центре.
Где сейчас гордо висело фото Рамона.
– А Кварты здесь и не должно быть, – тихим странным голосом сказал Вадя.
Я резко к нему обернулась, чувствуя неладное. Он весь как-то подобрался. Посерьезнел.
– Ты что-то знаешь?
Смутная догадка никак не желала принимать форму. Или я не желала ее осознавать.
– Кварта не имеет никакого отношения к катастрофе, – сказал Вадя с абсолютной убежденностью.
И я вдруг отчетливо поняла, ЧТО он скрывал все это время. ОТКУДА брал свои идеи.
– Они тебя завербовали, – выдохнула я.
– Нет. Они мне помогали.
Еще один кусочек моего мира обвалился, как штукатурка со стены старого, ненадежного дома.
И ты, Вадя?!