Текст книги "Журнал Наш Современник №6 (2001)"
Автор книги: Наш Современник Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Что бы сказал Маяковский по поводу старательного китайца, если, выступая в 1927 году на диспуте "Упадочное настроение среди молодежи (есенинщина)", поэт-трибун ровно через 70 лет после рождения Григорьева приводит строку как образец поэтической ничтожности: "И если ты даже скапутился на этом деле, то это гораздо сильнее, почетнее, чем хорошо повторять: "Душа моя полна тоски, а ночь такая лунная". Маяковский перевирает – у Григорьева сильнее, с внутренней рифмой: "Душа полна такой тоской...".
Ну а что касается гражданственности и язвительности родной песни, то и здесь классики прошлого могут дать урок любому. Поэт-гусар Денис Давыдов, певец битв и пирушек, слагает "Современную песню", которая оставалась современной и во времена Маяковского и Блока, заявлявшего: "Я художник, а следовательно – не либерал", – и уж особенно точна в наши либеральные времена бывших завлабов и заведующих отделами "Правды" и "Коммуниста":
Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных бредней дурачок,
Корчит либерала.
Сегодня тоже многие корчат из себя либералов, демократов, защитников интересов народа, но сами представители плебса права голоса не имеют. На рубеже веков подлинным выразителем чаяний и мировоззрений простолюдина был настоящий бард в самом современном понимании, крестьянский поэт-самоучка Прохор Горохов. Как звучит! Он родился под Малоярославцем, работал в Москве водопроводчиком, рабочим завода Зингера, состоял в подпольной социал-демократической партии. Кажется, Михаил Горбачев решил воссоздать ее. Интересно, прижился бы среди боссов-социалистов на иномарках Прохор Горохов, который пел под свою семиструнку "Долю мастерового":
Головушка закружится
От этой кутерьмы:
Все деточки голодные,
Чахотка у жены.
Пользовался популярностью и его жестокий романс "Изменница". Лев Аннинский полагает, что первый шедевр жанра бардовской песни был создан фронтовиками Сергеем Кристи, Владимиром Шерейбергом, Алексеем Охрименко "в 1949 или 1959 году – точнехонько в середине века". Он восторгается этой балладой-стилизацией:
Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной,
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.
Но чем это отличается от строк Горохова 1901 года?
Но вот начало осени;
Свиданиям конец,
И деву мою милую
Ласкает уж купец.
"Нет, это потрясающе!" – восторгается критик, цитируя дальше:
Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой, люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!
Ну и у Прохора герой берет не протез, а сразу топор:
Стояла ночка темная,
Вдали журчал ручей,
И дело совершилося:
Теперь я стал злодей.
А в начале века была популярна еще одна надрывная песня про васильки и изменницу Лёлю:
Я ли тебя не любил,
Я ли тобой не гордился,
След твоих ног целовал,
Чуть на тебя не молился...
Как поет современная группа: "Я готов целовать песок, по которому ты ходила...".
Ничто не ново под луной – пусть читатель сам делает выводы, слышит душой и поет лучшие песни – исповеди сердца, поэтические откровения без деления на века, периоды, кланы и признанные авторитеты. Московской авторской песне, если даже прогневить дух такого автора, как Иван Васильевич Грозный, – более 200 лет, она даже старше Пушкина, чей юбилей мы не так давно отметили.
Е.Матвеев • Пушкин после юбилея (Наш современник N6 2001)
ПУШКИН ПОСЛЕ ЮБИЛЕЯ
Много отрадно-радостных дел посвящено Пушкину, вдохновлено им. 10 февраля 2001 года в печально-памятную 164-ю годовщину гибели Пушкина в святых местах Пушкиногорья, где на вечном покое находится его прах, открылся очередной VIII Всероссийский Пушкинский театральный фестиваль, который продлился до 16 февраля и, хочется верить, задал тон многим последующим Пушкинским мероприятиям в первом году нового века.
Но хочется поделиться некоторыми горестными размышлениями по поводу отдельных публикаций на Пушкинскую тему, появившихся после юбилея поэта. Вот, например, "русская элегия" в журнале "Наш современник" № 11 за 2000 год Олега Осетинского "Чудное мгновенье". В одной из глав этой "элегии" под заголовком "Год 1825, июнь. Тригорское" автор по-своему изображает общеизвестную сцену прощания Пушкина и А. П. Керн в Тригорском: "А утром, когда любезная, но уже спокойно-рассеянная Анна Петровна сидела в карете, прибежал, запыхавшись, Пушкин, растолкал без церемоний провожающих, быстро прыгнул на ступеньки кареты, протянул Анне Петровне книгу.
– Вот, вторая глава "Онегина". В лавке не купите! Еще не разрезана.
– Автограф есть? – Анна Петровна умело скрыла зевок".
На самом деле эту сцену Анна Петровна описывает так: "На другой день я должна была уехать в Ригу... Он пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр II главы Онегина, в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами: "Я помню чудное мгновенье..." и проч. и проч. Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю" (Керн А. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1974, стр. 36). 175 лет минуло, но и сейчас поражает своей пронзительностью эта сцена.
Под заголовком "Год 1825, июнь. Царское Село" автор заставляет М. И. Глинку говорить:
"...Я только что прочел новую главу "Онегина"... "Бывало, когда гремел мазурки гром, В огромной зале все дрожало, Паркет трещал под каблуком..." (стр. 33 журнала).
Глинка М. И. в июне 1825 г. мог читать только I главу, напечатанную в Петербурге в феврале 1825-го. Цитированные строчки из V главы напечатаны только в 1828 году.
Под заголовком "Год 1836. Петербург". О. Осетинский передает разговор:
К. Брюллов – Глинке (разговор в мастерской художника):
"...Помнишь, у Пушкина: "Я, уважая русский дух, Простил бы им их сплетни, чванство, Фамильных шуток остроту, Порою зуб нечистоту, И непристойность, и жеманство. Но как простить им модный бред и неуклюжий этикет!.." (стр. 38 журнала).
К. Брюллов этих слов Пушкина знать не мог, также их не знал и Глинка. Эта характеристика дамского окружения псковского губернатора осталась в черновиках "Онегина" и стала известна исследователям творчества поэта после его гибели.
Далее: под заголовком "Год 1836. Петербург". Пушкин говорит Глинке: "На прошлой неделе собрались у Яковлева, на Фонтанке, годовщину лицейскую отмечать... И сколько же нас было, представь? Семь человек...
Глинка: "Я видел Корфа, он говорил..."
Пушкин: "Ну да, он был, дьячок – мордан!.. Буффон, князь, Медведь, Матюшка, Мясожоров – и все! Дельвиг умер. Большой Жанно сам знаешь где. Горчаков в Лондоне...
Предчувствия у меня дурные. Письмецо вот сегодня получил, подметное!.."
Да, поленился уважаемый О. Осетинский заглянуть в популярные книги. На последней лицейской сходке с участием Пушкина 19 октября 1836 г. было не семь лицеистов, а одиннадцать, автор "элегии" отказал в праве присутствовать Мартынову, Гревеницу, Юдину, Илличевскому, Комовскому, Стевену, но почему-то поместил в компанию "семерых" "Матюшку" (Матюшкина) и "князя" (?), не участвовавших в сходке. "Горчаков в Лондоне..." – опоздал автор "элегии" почти на десятилетие, в Лондоне давно след Горчакова простыл, Александр Михайлович в это время был в Вене.
И снова каскад несуразностей:
Пушкин – Глинке: "В двадцать пятом году я в Михайловском платил долги книгами... Великопольскому. Экземплярами второй главы "Онегина". Эх, в деревню, капусту поливать – вот мечта!" (стр. 38 журнала).
Глинка: "Прав поэт: "Самостоянье человека залог величия его" (стр. 43 журнала).
Пушкин "экземплярами второй главы "Онегина" долги платить в "двадцать пятом году" не мог, так как вторая глава опубликована в 1826 году. "Самостоянье человека – залог величия его" – эти слова неоконченного стихотворения Пушкина стали известны только исследователям после его гибели.
Удивительны и некоторые другие публикации на пушкинскую тематику.
В "Книжном обозрении" "Независимой газеты" (№ 49 от 28 декабря 2000 г.) Александр Зайцев под рубрикой "Событие" публикует заметку "Последний памятник второго тысячелетия", в которой с восторгом повествует о том, что "В канун католического Рождества 24 декабря в селе Михайловское Псковской губернии был торжественно заложен и сразу же открыт, наверное, последний монумент второго тысячелетия – памятник Пушкинскому зайцу". Автор утверждает, что "По словам Битова, он размышлял над историей легендарного зайца пятьдесят один год". Андрей Битов – писатель и по его предложению создан и установлен заяц. Но если так долго Битов "размышлял", то ему надо было знать, что не "метрах в 200 от усадьбы ему перебежал дорогу заяц", а перед Вревом, т. е. в двух десятках верст от Михайловского. В Тригорском прекрасно знали об этой поездке, и впоследствии дочь хозяйки имения М. И. Осипова рассказывала М. И. Семевскому:
"...слышим, Пушкин быстро собрался в дорогу и поехал; но, доехав до погоста Врева, вернулся назад. Гораздо позднее мы узнали, что он отправился было в Петербург, но на пути заяц три раза перебежал ему дорогу, а на самом выезде из Михайловского Пушкину попалось навстречу духовное лицо. И кучер, и сам барин сочли это дурным предзнаменованием. Пушкин отложил свою поездку... " (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974, т. I, стр. 425). Кстати, С. Гессен считал этот рассказ дочери П. А. Осиповой самым достоверным.
Если следовать логике рассуждений Битова, то нам, видимо, надо ожидать нового предложения этого писателя после долгих "размышлений" об изготовлении памятника "духовному лицу", повстречавшемуся Пушкину "на самом выезде из Михайловского".
Сам Андрей Битов в журнале № 12 за 2000 г. публикует подборку материалов из будущей книги "Вычитание зайца", а во вступлении к этой статье "размышляет", что случилось бы с Пушкиным, если бы ему не встретился заяц, т. е., видимо, Пушкин был бы на Сенатской площади 14 декабря. Но почему бы тогда не пойти по пути, подсказанному декабристом С. Г. Волконским, который предполагал, что, если бы Пушкин был на Сенатской площади, он поплатился бы ссылкой в Сибирь и тогда не было бы роковой дуэли... Вся эта история намного сложнее, и ее превращать в театральный фарс не следует и нужно из всех этих "рассуждений" "вычитать зайца" и серьезно отнестись к чрезвычайно драматическому событию в жизни Поэта.
А г-ну Битову, редакции журнала "Звезда", да и многим другим редакциям, публикующим материалы о Пушкине, почаще заглядывать в энциклопедии, и тогда не будет таких грубых ошибок и искажений фактов: "Пушкин закончил лицей 1 ноября".
26 декабря и газета "Новости Пскова" разразилась хвалебной заметкой А. Тиханова "Последний памятник тысячелетия", удивительно, как А. Битов заразил многих журналистов "зайчатиной". Чего стоят здесь хвалебные слова: "уважение к зайцу", "заяц ворвался в мировую литературу", "175-летие перебегания зайцем Пушкину дороги на Сенатскую площадь", "церемония открытия памятника" и пр. и пр.
Эти несколько последних публикаций и событий, связанных с Пушкиным, свидетельствуют о (мягко сказать) непочтительном отношении авторов к Поэту. Недавно скончавшийся выдающийся литератор, историк Вадим Валерианович Кожинов в своей книге "Великое творчество и Великая победа" (М., 1999) пишет, что англичанин А. Бриггс с почтительным изумлением открывает, что на родине Пушкина "к нему относятся как к личному другу, как к кровному родственнику и как к полубогу". А сам Кожинов, размышляя на эту тему, делает вывод: "Пушкин предельно близок каждому русскому, но одновременно он недосягаемый полубог, стоящий выше кого бы то ни было, по крайней мере, из людей русской культуры".
Е. П. Матвеев.
Псков
В.Морозов • «...За други своя» (Наш современник N6 2001)
«...ЗА ДРУГИ СВОЯ»
"Шаг в бессмертие"
Псков, 2001
В подзаголовке книги значится: "Подвигу 6-й роты гвардейского Краснознаменного 104 парашютно-десантного полка посвящается". Это второе, дополненное издание книги о несокрушаемой силе русского воинского духа, которую еще раз продемонстрировали наши воины в Чечне, сражаясь с умелым и коварным противником, превосходящим их по численности почти в тридцать раз (!). Как известно, из девяноста десантников, не дрогнувших в смертный час, в живых остались только шестеро. Сами собой вспоминаются слова некогда широко известной песни о безымянной высоте: "Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят..." Подвиг отцов в Великой Отечественной осенил души героев нового поколения. Некоторые публицисты, писавшие о шестой роте, сравнивали их мужество с ратниками Куликова поля, с защитниками Брестской крепости. А поэт-воин, полковник-"афганец" Виктор Верстаков написал так:
Погибшая, бессмертной
Ты стала наяву
В бою под Улус-Кертом,
Как в битве за Москву.
Ребята погибли – но выполнили боевую задачу, не пропустив более двух тысяч ваххабитов, запертых в Аргунском ущелье, поставивших своей целью во что бы то ни стало прорваться в сторону Ведено и далее – в Дагестан. От пленных "чехов" и по радиоперехвату узнали, что руководил прорывом Хаттаб, который так инструктировал свое воинство: "В безвыходном положении сдавайтесь, но только не десантникам". Знал, поганец, с кем имеет дело и чем оно может закончиться. А сдавшихся десантников не было ни одного! Многие подорвали себя последней гранатой, бросившись навстречу врагам. Безымянная высота 776, где приняла свой последний бой шестая рота, стала называться в солдатском фольклоре Горой Смерти. Четыреста головорезов из отборного отряда "Джимар" нашли на ее склонах свою погибель. Алексей Комаров, один из немногих оставшихся в живых, рассказывал, что с бандитами сходились в рукопашной схватке. В ход шли ножи, лопатки, приклады, руки, ноги... Помните классическое стихотворение Юлии Друниной?
Я только раз видала рукопашный -
Раз наяву и тыщу раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне!
29 февраля 2000 года в 12.30 разведдозор обнаружил засаду боевиков и рассеял их огнем из автоматов. Это стало первым боевым соприкосновением с боевиками, общая численность которых еще не была известной. А закончился бой только утром 1 марта, когда истекающий кровью командир батальона подполковник Марк Евтюхин вызвал по рации огонь артиллерии на себя.
Подполковник С. Тютюнник, побывавший на Горе Смерти вскоре после сражения, заканчивая свой очерк о героях шестой роты, пишет: "Вроде бы и размытое у нас понятие, этот самый патриотизм, а вот глядишь – у десантников повально имеется. Всем бы в России хоть каплю того, что было в душах у подчиненных гвардии майора Сергея Молодова. Тогда ничего не страшно. Страшно, если сердца пусты, если память мертва, если в церковь при первой возможности не сходим и свечку за упокой не поставим, если убитых горем матерей, жен и детей павших забудем, если дело начатое не закончим. Не дай Бог, эти страхи оправдаются – тогда зря мужики на высоте полегли. Тогда накажи нас, Господи, ибо достойны наказания!"
Чтобы память не омертвела, а души наши не зачерствели, издана эта книга – о каждом солдате, сержанте, офицере шестой роты помещен короткий очерк, фотография. Вглядываешься в эти молодые красивые лица – и читаешь на них особенную мужскую печать, которой не сыщешь, хоть глаза прогляди, в новомодных цветных журналах, рекламирующих Бог знает что и черт знает кого! Уж не буду заикаться об осточертевших "кувшинных рылах" телевизионных шутов, которые вчера еще плясали на гробах погибающих в Чечне мальчишек, а сегодня порой находят для них и доброе слово. "Перестроились". Но Каинову отметку, хоть кирпичом рожу надраивай, не вытравишь.
Пока не было войны, пока не заполыхала великая держава "локальными конфликтами", мы, пожалуй, без особого трепета выслушивали армейских замполитов о м а с с о в о м героизме наших воинов в годы Великой Отечественной войны: знали об этом – и всё, а сердце учащенно не билось. И вот – яркая молния подвига "крылатой пехоты". Двадцать два настоящих мужчины удостоены звания Героя России, шестьдесят три – Ордена Мужества. "Почти десять лет нам твердили, что не осталось у России защитников, что нищая армия уже почти ни на что не способна, – говорит командир Псковской (76-й) воздушно-десантной дивизии гвардии генерал-майор С. Ю. Семенюта, – но перед лицом коварного и подлого врага наши солдаты и офицеры доказали, что они по-настоящему радеют о чести Отчизны, являются ее настоящими патриотами".
Скорбная книга – книга памяти, поэтому закончу свой обзор словами двух горожан Новоржева, пришедших проститься с рядовым воином Сережей Михайловым:
– Господи, на самом большом празднике не бывает столько людей, сколько собрало нас сегодня общее горе.
– Россия сегодня горюет чаще, чем празднует...
На территории 104-го воздушно-десантного полка сейчас строится часовня, где будут проходить церковные службы по убиенным воинам, куда могут зайти солдаты и офицеры, чтобы поставить поминальную свечу и помолиться за души тех, кто "положил живот за други своя". Для тех, кто хотел бы и мог помочь строительству часовни, сообщаем финансовые реквизиты.
ГРКЦ-ГУ ЦБ РФ Псковской области, г. Псков
БИК 045805001
ИНН 6027035361
ОКПО 24141047
ОКОНХ 97920
№ 40503810800000000046
Наименование: текущий.
Помяни их, Господи, во царствии Твоем!..
Вячеслав МОРОЗОВ
С.Семанов • «Ромео и Джульетта» в исполнении «новых нерусских» (Наш современник N6 2001)
«Ромео и Джульетта»
в исполнении «новых нерусских»
Великосветская мелодрама в жанре пародии
Журнал "Профиль", 2001, № 1; "Комсомольская правда", 26 янв. 2001 г.
Действующие лица:
Ромео – Вавилов Андрей Петрович, президент банка "Международная финансовая инициатива" с мая 1997 г., ранее – первый заместитель министра финансов России, родился в 1961 г. в Перми. Женат, увлекается лыжами, теннисом, охотой. (Из официальной справки.)
Джульетта – "девочка из-под Киева", артистка, игравшая роли только в быту (имя не называем, никому пока оно не интересно).
Тибальд – муж артистки, московский чеченец неизвестного рода занятий.
Прислуга дорогущих отелей, продавцы ювелирных, автомобильных, меховых и цветочных магазинов, водители, охранники, чеченцы.
(Примечание: сотрудники Прокуратуры, Налоговой полиции, МВД и ФСБ Российской Федерации в действии не участвуют.)
"Глянцевый" журнал "Профиль" напечатал, а "Комсомольская правда" воспроизвела, как нечто значительное, пошлую пародию на классическую драму. Но не в стихах она исполнена, а на убогом репортерском жаргоне для "богатых читателей". Ромео тут, естественно, миллионер (миллиардер?), разбогатевший точно так же, как все наши Абрамовичи, Березовские и далее до скончания русского алфавита. Услужливый репортер показывает, так сказать, "внутреннюю жизнь" и даже "личные отношения" этой публики. Сцены получились впечатляющие. Ну, не Шекспир, конечно, но перед нами "картина, достойная кисти Айвазовского" (Березовского, сказал бы классик сегодня). В этом трагифарсовом повествовании особо бросается в глаза восторженное подобострастие репортера к этим самым "богатеньким" и всему их modus vivendi. Присмотримся же.
Сюжет развивается по канонам истинно классическим (в данном жанре!). Сразу вспоминается песенка популярного некогда эстрадного исполнителя Лещенко: "Встретились мы в баре-ресторане..." Так и в нашей истории: Ромео и Джульетта познакомились в баре "Палас-отеля" (без пачки "зелени" заглядывать туда не посоветуем никому). Он, как положено, влюбился в нее с первого взгляда, сразу стал ее "ангажировать" (раньше в подобной среде выражались в таких случаях столь же пошло, но хоть по-русски – "клеиться"). Она возражала, все-таки замужем, а Тибальд-чеченец очень ревнив... Но репортер опускает подробности и деловито заключает: "В конце концов она сдалась". Понятно, в "Палас-отелях" иначе не положено...
Ромео начинает бурные ухаживания за любимой (помните сцену на балконе у Шекспира?). Ну, балкон, ночной покров и прочая и прочая чепуха не для банкиров и замминистров финансов! Он "посылал ей огромные букеты – величиной со стол!" – умиляется карьерно-комсомольский репортер и уточняет: "Такие, что не проходили в двери, и приходилось открывать огромную заднюю дверь". Но что такое цветы для героев нашего (новонерусского) времени? Так, трава, никакого делового применения. Но Ромео был как раз деловар, поэтому он "присылал гигантские плюшевые игрушки – медведей, тигров, и в каждой лапе – пакеты с деньгами. Меньше пяти тысяч долларов не было никогда!" – восклицательный знак тут поставил сам репортер...
Думаете, водопад соблазнов достиг апогея? Да нет, что им каких-то пять тысяч "зелени". Читаем далее: Джульетту "привезли в элитный магазин: "Выбирайте все что хотите и сколько хотите". Супруга бедного Тибальда не растерялась и увезла "роскошные вечерние туалеты, бальные платья, изящные и чудовищно дорогие дамские сумочки, туфельки, часики, тушь для ресниц". Скучно перечислять дальнейшие подробности – про шампанское "Дом Периньон" или как Джульетте как-то утречком "чуть ли не с поклоном принесли ордер и ключи от нового жилья,– как оказалось, роскошного" – и прочий подобный набор, что в ходу у современных купчиков.
Какая же шекспировская драма может быть без трагических обстоятельств?! Нет-нет, у нас тут все, как у классика. Оба главных героя состояли в законном браке, вот суть трагизма. Тибальд-чеченец был "очень религиозный", но "в деньгах она никогда не нуждалась". Чем не супруг – и не бедный, и по-мусульмански непьющий. В приличном вроде бы браке состоял и Ромео, супруга его в ту пору обучалась в Соединенных Штатах и, пока муж попивал "Дом Периньон", конспектировала лекции американских доцентов. Ну, приближенный Ельцина Ромео развод свой быстренько обставил и вскоре показал Джульетте паспорт с соответствующим штампом.
С Тибальдом все получилось куда как сложнее...
Весь российский народ и весь цивилизованный мир уже знают, что там, где действуют чеченцы, порой возникают дела крутые. Так и в нашем случае. В приступе ревности "очень религиозный" Ромео свою неверную Джульетту поколотил. Она была Джульеттой эпохи "реформ", яд глотать не стала, а тут же позвонила по мобильному к приятелю своего Ромео. Тот тут же примчался, но "не один, а с отрядом ОМОНа" и увез малость побитую Джульетту. Вовремя. Репортер с почтительным придыханием сообщает: "Как выяснилось, сразу после этого во дворе появился муж (наш Тибальд то есть) с командой чеченских бойцов". Ничего себе страсти! Старомодного Шекспира надо забыть навек, подумаешь – поединок Ромео и Тибальда на шпагах! А тут задействован целый отряд спецназа и команда чеченских боевиков! Сражение под Ватерлоо, да и только. И ведь не в мелком итальянском городишке действие происходит, а в столице великой страны, да еще среди бела дня. Тут читателя (зрителя) в дрожь кидает...
Впрочем, напомню, что перед нами все же не великий драматург, а всего лишь жалкая пародия на него. Ничего трагического, разумеется, не случилось с нашими героями, и омоновцы, и чеченские боевики оказались в данном случае похожими на плюшевых тигров, что дарил влюбленный Ромео своей Джульетте в начале их романа.
Затем были еще приключения у обоих любовников, но уже куда помельче, уже без вооруженных статистов. Он крепко стал попивать, а она с горя попала в автоаварию и оказалась в больнице. Но все закончилось хорошо. В описании этих сцен репортер впадает в тон поистине эпический, цитируем: "И была свадьба. Двухэтажная квартира была вся уставлена розами – негде повернуться! Продавцы цветочных магазинов до сих пор вспоминают, как от их опустевших палаток отъезжали машины, наполненные ведрами цветов..." Заметим, однако, что Ромео заразился от чеченского Тибальда восточной ревностью: на свадебном торжестве он танцевать с Джульеттой "разрешил только Черномырдину, с которым был дружен". Ну, истоки их дружбы понятны, как-никак в одном кабинете министров трудились, бок о бок...
Кажется, у перекормленных молодоженов очень скоро возникли неурядицы, и дело обернулось "разлукой", но нас их пустяковые судьбы нисколько не интересуют. А интересует нас совсем другое.
Прокурор Устинов, обратите внимание на расходы Мистера Твистера-Вавилова, бывшего министра.
Главный ныне мент страны Грызлов, кому у нас подчиняются отряды ОМОНа?
Пожарник Степашин, что-то ныне контролирующий, проверьте хотя бы оптовую торговлю цветочных палаток.
Нет повести печальнее на свете...
Не читайте «Комсоправду», дети!
P. S. Наши заметки уже были сданы в редакцию, когда в "Московском комсомольце" появилась заметка о криминальной деятельности Вавилова в бытность его "серым кардиналом" российских финансов. Ну, этот известный орган славится пристрастием к двум сюжетам – рекламе публичных домов (на их "комсомольском" языке это именуется "досуг"), а также выливанию компромата на разного рода высокопоставленных мошенников. В обоих сюжетах московские комсомольцы разбираются досконально, тут им доверять можно. В заметке живописуются финансовые махинации Вавилова, принесшие нищей российской казне (то есть нам с вами, читатели) многомиллионные убытки. В баксах, разумеется. Мелькают многие известные деятели, в частности украинская "панночка", сидевшая недавно в киевской тюрьме по обвинению в большущих мошенничествах. Ну, теперь-то Устинов с Грызловым, может быть, и встрепенутся?..
И самое-самое пикантное: "комсомольцы" напоминают, как все Рублевское шоссе было увешано огромными рекламными щитами с изображением нашей Джульетты и надписью: "Любимая!" Подписи Ромео там не было, но все знали, кем эти щиты были оплачены. Из нашего кармана, понятно.
Сергей Семанов
