Текст книги "Журнал Наш Современник №6 (2001)"

А.Казинцев • Как слышите, Владимир Владимирович? (Наш современник N6 2001)

Александр КАЗИНЦЕВ

КАК СЛЫШИТЕ,

ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ?

Загадка Путина, или власть обстоятельств

Ни слова о Путине! – говорил я, обдумывая статью. О л и ч н о с т и президента, растасканной по газетам, обращенной в ярмарочную шараду. Только об объективных тенденциях, обстоятельствах, с которыми он столкнется. Пусть другие разгадывают ребус: мартовская годовщина всех обратила в авгуров.

Ему льстят. Его демонизируют. Алюминиевый магнат О. Дерипаска спешит объявить Путина воплощением русской национальной идеи: “Только Путин, как вероятный моральный лидер реформ, имеет шанс на успех, прорыв, место в истории. Я бы назвал это миссией Путина. В этом, как мне кажется, простая загадка (и отгадка) так называемой русской идеи” (цит. по: “Независимая газета”. 26.04.2001). Чеченский правозащитник С. Ковалев стращает западных обывателей, выдавая Путина за Гитлера: “Гитлер был великим реформатором в том смысле, что он поставил свою страну вверх тормашками, усилил эффективность власти и предписал всем немцам единую идеологию. Путин делает сегодня в России то же самое” (“Нойе Люцернер цайтунг”. 27.01.2001). Безвестная воронежская бабуся умильно поет в телекамеру: “Мне, старухе, пенсию прибавил”, – искренне веря, что Путин в Кремле знает ее заботы и, когда доходит до края, спешит подбросить деньжат...

Первые перья страны – Виталий Третьяков и Александр Проханов – возносят и клянут его попеременно, сочиняют для президента программы и предсказывают очередной шаг. Редактор “НГ”, видимо, от восторга даже перешел на английский: “Why do we need mr. Putin?” – вопрошает передовица.

Предсказания оборачиваются конфузом, преувеличения остаются преувеличениями, но работа продолжается. Поразмыслив, я пришел к выводу, что в самой “неразгаданности” Путина – его характеристика. Не личности – феномена ВВП (как фамильярно именуют его журналисты). Что, быть может, важнее личностной характеристики! В конце концов, год назад избиратели проголосовали за Путина не благодаря его человеческим качествам (опросы общественного мнения показывают: людям и сегодня немного известно о своем избраннике), а потому, что увидели в нем воплощение своих надежд. Зачастую разнонаправленных: разброс мнений отображен в установках двух фракций, прошедших в Думу под эгидой Путина, – “Единства”, с его позднесоветской ментальностью*, и СПС с антисоветской, антисоциальной истерией.

Неуловимый – но всем приятный. Невыразимый – но внятный всем. Не левый – не правый. Точнее, и левый и правый понемногу. С либералами – либерал, с державниками – державник. С русскими – русак, с евреями... Не надо! “Золотая середина”, “господин Никто”, “президент надежд” – каждый может выбрать из копилки газетных трюизмов.

Может быть, такой президент и нужен сейчас России. Личности импозантные – гении, а то и просто горлодеры – приходят во власть, чтобы т р а т и т ь. То, что было скоплено до них. На характерные персонажи в Кремле мы насмотрелись. Все, что можно (и что нельзя!), растратили. Пусть уж лучше будет “золотая середина”. Даже “граничащая с посредственностью”, как с ехидцей заметил один журналист. Вспомним Ельцина – сполна оценим того, кто пришел на смену.

Если писать о личности – только об этом. Сопрягая особенности Путина с нуждами страны. Пытаясь понять – хорошо или плохо, гибельно или удачно, что Россию на очередном вираже возглавил пластичный, легко приноравливающийся к обстоятельствам человек.

Первое, самое очевидное последствие выбора: за успех Путина надо платить. Мы уже платим! С марта 2000-го страна живет бесплодным ожиданием перемен. К годовщине избрания газетные листы трещали, словно от избытка статического электричества: “Кадровая ситуация не то замерла, не то зависла” (“Век”, №9, 2001). “Надо надеяться, что либо к весне, либо к концу года собственно путинские люди встанут наконец во главе ключевых государственных институтов. Вот тогда можно будет говорить уже о путинском правлении, а не о переходном этапе, вот тогда транзит от Ельцина к Путину и закончится” (“Независимая газета”. 30.03.2001).

Интересно, проголосовали бы избиратели Путина за него, узнай они, что и год спустя в стране не закончится “транзит” от предыдущего президента к нынешнему? Что перемен в правительстве следует ожидать лишь к лету, а в жизни – в лучшем случае – к следующей зиме. А это фактически минус два года из четырех, отпущенных Путину, чтобы поднять и “запустить в работу” разрушенную Ельциным страну.

Скорее всего, все равно бы проголосовали. Во всяком случае, по данным РОМИР, 81,6 процента опрошенных избирателей Путина заявили, что и год спустя не жалеют о своем выборе (“МК”. 28.03.2001). “Он старается!” – вот мнение большинства”. Однако поддержка далеко не безусловна. Если в прошлом году 49 человек из 100 высказывали беспокойство, что Путин не сформулировал конкретную программу, то сегодня это беспокоит 59 из 100 респондентов. Причем среди лиц с высшим образованием процент еще выше: “беспокоит” – ответили 34 процента, “очень беспокоит” – 32. 66 процентов интеллектуалов хотели бы все-таки знать, к у д а ведет страну “президент надежд”. К ним присоединяется 56 процентов так называемых бюрократов. А это уже серьезно: бюрократия – опора любого режима (данные ВЦИОМ. “Известия”. 26.03.2001).

Несколько ниже число тех, кто с подозрением относится к связям Путина с “семьей”. За год оно снизилось с 55 до 46 процентов. И все-таки это очень высокий процент, свидетельствующий о том, что Путину пока не удалось зарекомендовать себя как вполне самостоятельную фигуру. В какой-то мере справедливо утверждать, что он оказался з а л о ж н и к о м сил, выдвинувших его во власть. Не сумев быстро сформировать новую команду, он вынужден расплачиваться за низкий рейтинг правительства (17 процентов) и собственной администрации (2 – ! – процента) (“Советская Россия”. 24.2.2001).

О том, какие нравы царят в этих высоких присутствиях, поведал отставной представитель президента в Архангельской области П. Поздеев: “Если взять крупных сотрудников правительства и администрации президента, то практически все они принадлежат к каким-то кланам... Там не говорят, что такой-то сотрудник хорошо работает или плохо. Там другими категориями оперируют. Говорят: он чей? Этот Альфа-банка. Этот ЛУКОЙЛА. Этот Газпрома. И всем понятно, чьи интересы будут они отстаивать. Поэтому ситуацию срочно нужно ломать. Иначе у Путина нет никаких шансов что-то сделать” (“Завтра”, № 9, 2001).

Действительно, мы видим: зависла не только кадровая реформа – откладывается, срывается принятие важнейших хозяйственных решений. “15 апреля рабочая группа при Госсовете по реформе энергетики не выполнила поручение президента – не представила главе государства доклад о состоянии отрасли с анализом вариантов вышеозначенной реформы, – насмешливо рапортуют “Известия”. – Ссылки на болезнь начальника группы – томского губернатора Виктора Кресса – не слишком спасают положение”. Журналист не без яда прибавляет: “К 15 мая должны заболеть те, кто отвечает за концепцию пенсионной реформы – именно в этот день концепция должна быть готова” (23.04.2001).

Конфузом закончилось обсуждение амбициозной программы российской десятилетки, подготовленной (и широко разрекламированной) Г. Грефом. В результате шестичасовой дискуссии в правительстве программа была разделена на две части (“размножение делением” – не упустили случая съязвить газетчики – “Независимая газета”. 23.03.2001). Первая, определяющая экономическую политику на 2002—2004 годы, принята к исполнению. Вторая – стратегическая – фактически положена под сукно.

Результат закономерный, если учитывать едва ли не принципиальный дуализм при формировании реформаторских команд. Параллельно с ультралибералами Грефа над разработкой экономической стратегии трудился коллектив “левого” хабаровского губернатора Ишаева. Реформу энергетики наряду с Чубайсом опекать поручено Крессу. Не говоря уже о менее известных разработчиках десятка других энергетических программ. Пенсионная реформа существует в шести вариантах.

Конечно, по сравнению с ельцинским волюнтаризмом, когда удар кулака по столу зачастую подменял (или закрывал) дискуссию, соревновательный подход к разработке реформ, особенно болезненных – энергетической, пенсионной, – благо. Но велика вероятность, что правительство при таком методе работы превратится в “дискуссионный клуб”. О чем, не скрывая скепсиса, предупреждают наблюдатели.

В конечном счете и само правительство оказывается лишь одним из органов разработки и принятия экономических решений. Оно обставлено – и в известной мере заслонено – параллельными структурами: администрацией президента, Госсоветом, Центром стратегических разработок Германа Грефа. Помимо министров кабинета, существуют по крайней мере две группы управленцев, из которых в случае необходимости можно было бы сформировать костяк двух правительств, причем альтернативных. Правительство ультралибералов: Илларионов, Греф, Кудрин. И правительство государственников из бывших силовиков, а ныне представителей президента в федеральных округах, приобретших серьезный опыт руководства, в том числе и хозяйственной деятельностью крупнейших регионов. Среди них выделяются Виктор Черкесов и особенно Георгий Полтавченко, фактически генерал-губернатор гигантского Центрального округа, включающего столицу. В последнее время он не раз выступал с развернутыми экономическими декларациями, в которых ведущая роль в управлении рынком отводится государству. Что может восприниматься как полемика с официальными воззрениями его патрона, высказанными в Послании Федеральному собранию. Или, что также не исключено, как выражение заветных мыслей Путина.

К слову сказать, о Послании. Как известно, оно выдержано в образцово либеральном духе. Что не удивительно, если учесть, что экономический раздел прорабатывался в Минэкономразвития. Критики слева поспешили заключить, что Путин наконец раскрылся. Нина Жукова, глава “Союза реалистов”, патетически нарекла выступление “Гвозди, забитые в гроб надежд”. “После Послания, – считает она, – все россияне и весь мир наконец-то получили ответ на давно волновавший всех вопрос: “Кто вы, Владимир Владимирович?” Теперь все яснее ясного – законченный либерал, мало чем отличающийся от российских “прочикагских” либерал-демократов, угробивших великую страну в первые же годы своего всевластия. Президент в течение целого года убеждал народ, намекая на ревизию ельцинского режима и восстановление попранной социальной и экономической справедливости. Теперь маска сброшена” (“Независимая газета”. 19.04.2001).

Вполне возможно, Жукова права. Нельзя не согласиться с осуждением юродской готовности облегчить бегство капиталов за рубеж, критикой путинских предложений по либерализации валютного законодательства. Единственное, что обнадеживает: минимум конкретики (ни цифр, ни сроков). И еще – отсутствие энтузиазма у закоренелых либералов, к которым, по видимости, апеллировал президент. “Разрешите считать Неделю реформ российской экономики законченной, – кисло откликнулись “Известия”. – Прошла она примерно так же, как в советские времена проходили Дни культуры какой-нибудь Калмыкии в какой-нибудь Каракалпакии – пафосно и безрезультатно” (23.04.2001). Столь же скептически оценили речь на Западе. “Расплывчатой, неконкретной” назвала ее Би-Би-Си.

Похоже, наши зарубежные наставники в области экономического либерализма сочли Послание пиаровским ходом, призванным отвлечь внимание Запада от состоявшейся в тот же день кадровой зачистки НТВ. Если такая трактовка верна, Путин не достиг цели: западные СМИ сосредоточились на излюбленной теме “защиты свободы слова”, почти не уделив внимания речи президента.

Как бы то ни было, рассматривать выступление Путина перед Федеральным собранием как его последнее слово при выборе экономической стратегии опрометчиво. Даже безотносительно к тому, что, вполне возможно, оно было произнесено более для чужих ушей, дабы убаюкать слух западных контролеров. У ВВП сегодня в принципе не может быть последнего слова в сфере экономики.

За медлительным, зачастую противоречивым формулированием позиции Путина проглядывает осторожность (если не растерянность) человека, не слишком хорошо разбирающегося в экономике и не готового ею управлять. Это тоже издержки его стремительного возвышения. Повторю сказанное мною год назад: Путина не готовили на первые роли. В Кремле при Ельцине он не был своим. Во-первых, потому что русский, во-вторых, потому что “кагэбэшник”. Понятно, что и чужим он не был – сотрудничество с Собчаком могло сойти за рекомендацию. И все-таки Путина подобрали “со дна корзины”, перебрав более привлекательные фигуры (Кириенко, Степашин), сгинувшие в правительственной чехарде. На вершине власти ВВП оказался, не имея ни ясного плана действий, ни команды, ни досконального знания экономики.

“Год поучился работать президентом, осмотрелся”, – с барской покровительственностью отозвался о нем завсегдатай кремлевских коридоров Г. Сатаров (“Независимая газета”. 30.03.2001). К чести Путина, оказавшись в неожиданной роли, он удержался от размашистых жестов на публику, столь свойственных прежнему хозяину Кремля. Не наломал дров – и это обнадеживает.

Да и сделано не так уж мало. Правда, больше в политике. И надо отдать должное, многие из первоочередных шагов прямо отвечают чаяниям патриотов. Прежде всего сохранена целостность страны. На исходе лета 99-го, когда Путин пришел во власть (еще в качестве премьера), Россия стояла на грани распада. Одна из республик, фактически выделившаяся из РФ (Чечня), напала на другую (Дагестан). Госсовет третьей (Татарстана) запретил посылать в район конфликта призывников и даже добровольцев. То есть по сути поддержал мятежников. Симпатии к ним продемонстрировали главы еще нескольких республик в составе РФ, осудившие действия федерального центра. Несколько месяцев промедления, вакуума власти – и страна начала бы распадаться, как бумажный куль. Теперь она скреплена двойным обручем: восстановленные властные вертикали подстрахованы структурами новообразованных федеральных округов. Восстановлено (хотя бы в общих чертах) правовое и экономическое пространство. Понижен статус региональных баронов, которые два года назад ни во что не ставили Москву.

Не менее впечатляет возрождение международных связей с нашими традиционными союзниками. Скажите, кто несколько лет назад мог предположить, что президент “новой России” побывает в КНДР, во Вьетнаме, на Кубе, где, между прочим, произнесет достойные советских лидеров инвективы в адрес США: “Аналогичные попытки абсолютно доминировать в международных делах были на протяжении истории не единожды, и чем они заканчивались, тоже известно” (“Независимая газета”. 20.04.2001)? Да и в контактах со странами Запада Путин переориентировался с Америки на Германию, к чему давно призывали противники мондиализма. Вспомним и отказ продлить соглашение с МВФ – этот акт восстановления национального достоинства России.

Наконец, экономический рост. Как бы ни объясняли его игрой случая, благоприятной конъюнктурой цен на нефть и прочими внешними факторами, он налицо. Впервые за много лет показатели пошли не вниз, а вверх, и разве только закоренелый оппозиционер не обрадуется этому. Прирост ВВП составил 7,7 процента, инвестиций в основной капитал – 17,7, валовая продукция промышленности увеличилась на 9 процентов (“Век”, №9, 2001).

Впрочем, что это мы сами себя нахваливаем! Послушаем, как ругают нас заокеанские “друзья” – иной раз осуждение стоит дороже похвал. В докладе ЦРУ сенатскому комитету по разведке “Всемирная угроза 2001: национальная безопасность в меняющемся мире” России уделено немало места. “Почти нет сомнений, что президент Путин пытается восстановить некоторые черты советского прошлого – статус великой державы, сильную центральную власть и стабильное и предсказуемое общество – иногда за счет соседних государств или гражданских прав отдельных россиян... Москва продолжает считать главным источником бюджета доходы от продажи оружия и технологий. Все чаще она их использует как инструмент улучшения отношений с региональными партнерами – Китаем, Индией и Ираном. Москва рассматривает эти связи как способ глобального ограничения влияния США. В то же время Путин пытается препятствовать влиянию США в бывших советских республиках и восстановить Россию в качестве главной державы региона” (“Независимая газета”. 9.02.2001).

Конечно, каждый русский патриот вспомнит и совсем другие знаковые поступки Путина. Прежде всего участие в праздновании Хануки, которое красочно расписали газеты соответствующего толка. “Прошлой ночью в Еврейском общественном центре сливки еврейского общества справляли Хануку... Вместе со всеми веселились президент Российской Федерации Владимир Путин и специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников”, – выстрелил информацию “Коммерсантъ” (23.12.2000). Корреспондент живо передает и восторги бывшего израильского премьера Нетаньяху, приехавшего на праздник: “Посмотрите, что произошло: президент России зажег ханукальную свечу!”, и забавы подгулявших еврейчиков: “На скрипке заиграл Саша Фельдман, представленный как “золотая скрипка Америки, России и Болгарии”. Он показывал чудеса акробатики, играя сначала у себя за спиной, потом у себя на голове, а потом у себя между ног, крепко зажав смычок бедрами”. Путин – отмечается тут же – “не отрываясь смотрел на акробата”.

Ну что же, в конце концов Путин, кем бы он ни был ныне, в душе офицер из провинции, а господа офицеры, особенно кутнув, любят такие штучки. Интерес к искусству более серьезному (не со смычком “между ног”) требует иного культурного багажа. Но вот то, что сделал президент затем, русский офицер себе не позволил бы! “После этого, – расписывает газета, – президент снова подошел к микрофону.

– Про ваш конфликт с палестинцами... Есть вещи, которые я не могу позволить себе как президент в своем сегодняшнем положении, – сказал он и на мгновение замолчал. – Не обо всем я могу говорить...

Зал замер. Стало очень тихо.

– Но – разделяю! Разделяю...

Зал взорвался овацией и криками”.

Что тут сказать? Разве что: “Не разделяю, господин Путин!”

И даже не потому, что пока президент России веселился вместе со “сливками еврейского общества”, израильские солдаты в Палестине стреляли по школьникам. Политика, как говорится, грязное дело, и тот, кто желает измараться, всегда найдет резоны. Но политика – это еще расчет и выгода. Я понимаю резон Путина: ему нужно было заручиться поддержкой “своего” главного раввина Берл Лазара в борьбе с главным раввином Гусинского. Он стремился показать Западу, что конфликт с “Медиа-мостом” не затрагивает интересов евреев как нации. И это ему удалось – день и ночь твердя о “преследованиях” концерна Гусинского, западные СМИ так и не объявили их проявлением “антисемитизма”.

Однако не сошелся же свет клином на Западе и на евреях! Существует огромный арабский, исламский мир. Влиятельный, вспыльчивый и – прямо скажу – опасный для своих врагов. Не случайно даже США заискивают перед ним. И стремятся компенсировать поддержку Израиля (от этого им никуда не деться!) покровительством исламскому экспансионизму в других частях света. В том же Косово. Так зачем восстанавливать эту силу против России? Тем более имея Чечню в кавказском подбрюшье? Не разумнее ли использовать давние, еще советских времен, связи с арабским миром для организации поддержки нашей страны, в том числе для урегулирования чеченской проблемы? Да и возвращение на ближневосточный рынок, в частности рынок вооружений, обещает России гораздо больше выгод, чем может дать показательная дружба с Израилем.

В минусе у Путина и досадно невнятная реакция на выход США из соглашения по ПРО. Ее озвучил И. Иванов. Замечу попутно: когда-то министра иностранных дел СССР А. Громыко прозвали на Западе “мистером Нет”. Затем от имени “новой России” выступал некто А. Козырев, этот человек “Чего изволите?”. Игоря Иванова впору наречь “мистером Извините”. Он всегда с таким испугом оглашает державное мнение России, будто и впрямь боится, что посреди его речи раздастся грозный окрик из Вашингтона. Таких министров, да, к сожалению, и такую Россию уважать на Западе не будут! Там в цене сила, что еще раз подтвердила реакция Белого дома на жесткую позицию Пекина в авиаконфликте у острова Хайнань. Понятно, за спиной китайского МИДа стоит процветающая экономика и полтора миллиарда китайцев, а за спиной Иванова с Путиным – разваленное производство и вымирающая Россия...

Словом – свет и тени. Любимая формула советских журналистов-международников вполне пригодна для характеристики первого года Путина. Это не разрушитель России (во всяком случае, не явный разрушитель, в отличие от Ельцина), но и не лидер русских патриотов. Впрочем, тут можно вспомнить слова Юрия Болдырева в интервью “Независимой газете”: “А чем мы так отличились, что такое хорошее сделали, чтобы нам так повезло, чтобы преемник (Ельцина. – А. К. ) в душе имел свои иные приоритеты, соответствующие нашим интересам?” (28.03.2001).

Действительно, у тех ревнителей Отечества, которые сегодня желают обрести в Путине “вождя нации”, Пожарского вкупе с Мининым и с Ляпуновым в придачу, впору поинтересоваться: а как насчет пятой части имущества – нижегородцы и прочие понизовцы передавали ее вождям? Как насчет “жен и детей” – “в кабалу отдадим”, только бы “подать помощь Московскому государству”? А сами – готовы ли к подвигу? Не у развалин сожженной поляками Москвы, так у стен Дома Советов, расстрелянного Ельциным. За лидером надо идти в бой. За него надо сражаться. Его надо в ы с т р а д а т ь.

Конечно, Путин – независимо от того, искренен или нет декларируемый им патриотизм, независимо от того, каким богам (и людям) он служит – как человек, как характер, – далек от традиционных русских представлений о лидере. Но поглядим на себя, жители “новой демократической России”. Не столь же далеки и мы от образов “героических предков”, от идеала “граждан Отечества”?

Но вернемся к Болдыреву. Его выступление заслуживает пристального внимания. Во-первых, потому, что Ю. Болдырев до недавнего времени один из руководителей Счетной палаты, человек прекрасно информированный. Во-вторых, потому, что в первом призыве “демократических” политиков он был самым молодым и едва ли не самым многообещающим. Поэтому его нынешние признания звучат как приговор этому движению, нанесшему невосполнимый урон России.

Разомлевшим от самодовольства симпатизантам Путина (“мы избрали”, “наш президент”) Болдырев напоминает: “Ведь изначально не мы его выбрали. Выбор сделали Ельцин и его окружение, поставив перед преемником, надо полагать, весьма четко определенные задачи. И вряд ли среди них фигурировала такая, как обеспечение торжества закона и справедливости в каком бы то ни было понимании”.

Поучительна (особенно в устах ветерана Счетной палаты) характеристика человека, усадившего Путина на кремлевский трон: “Почему Ельцин был так дорог и олигархическим группам, и верхушке бюрократии, и их обслуге? Почему они искренне не за страх, а за совесть боролись за его переизбрание? Потому, что он действительно был гарантом – гарантом их безнаказанности, что бы они ни делали, как бы ни разворовывали, ни загоняли без всякой нужды в безнадежные должники и ни уничтожали страну.

Почему Ельцин был так дорог Западу? Потому что он был гарантом того, что Россия и дальше будет разваливаться, а значит, не будет ни в чем ни для кого (кроме уличных попрошаек) конкурентом.

Пойдет ли Путин по иному пути или будет преемником и в этом? Слова ведь говорились хорошие, но год уже прошел”.

На вопрос корреспондента: “Вы считаете, что для оптимизма оснований нет?” – последовал емкий ответ, содержащий по сути программу первоочередных мер по оздоровлению системы: “Я бы сказал так: если нам с президентом все-таки повезло, то есть, если он станет наводить порядок в управлении госсобственностью и бюджетом, в финансовой системе и Центробанке, возвращать под контроль страны стратегические ресурсы и изымать в пользу общества природную ренту, ограничивать возможности спекулятивных сделок на финансовых рынках и выводить страну из долговой кабалы, то тогда нам повезло по-крупному. А уж если нам не повезло, а точнее, е с л и в с е и д е т п о п л а н у (разрядка моя. – А. К. ), в полном соответствии с логикой преемственности, то и не повезло нам – тоже всерьез и надолго”.

Скорее всего, предположение о возможном везении было всего лишь риторической фигурой, потому что на вопрос: “На что же рассчитывать?” – Болдырев отвечает: “Если иметь в виду трезвый расчет – не на что. Можно только надеяться”.

И далее три постулата надежды: “...Есть тем не менее некая логика власти. Ведь никому не интересно быть президентом чего-то эфемерного, фактически не существующего или разваливающегося на глазах. Это во-первых. Во-вторых, президентом стал человек, воспитанный изначально как государственник, представляющий картину скрытых мировых холодных войн, больших и малых конфликтов интересов, в разрешении которых в средствах никто себя особенно не стесняет. И здесь либеральные иллюзии неуместны. Равно как и представления о добрых дядях за рубежом, заинтересованных в том, чтобы мы стали сильными и самостоятельными. И в-третьих, те, кто привел нынешнего президента к власти, неделикатно возгордились своей ролью. Это любого самолюбивого человека должно тяготить, вызывая желание тем или иным способом сбросить с ног колодки обязательств”.

Намек, содержащийся в последних словах, может быть проиллюстрирован крутым маршрутом Б. Березовского, “равно удалившегося” от обжитого им Кремля аж на Лазурный берег за безопасной французской границей... Симптоматичны и попытки Путина избавиться от правительства, перешедшего к нему от Ельцина вместе с троном. Рискну отнести к их числу нашумевшую историю с вотумом недоверия, инспирированным в Думе. Никто не рассматривал ее в этом плане. А стоило бы...

Напомню.

18 января 2001 года в аэропорту Нью-Йорка при странных обстоятельствах арестован Павел Бородин, доверенное лицо Ельцина.

30 января Ельцина кладут в ЦКБ.

8 февраля Путин принял лидера одной из прокремлевских фракций Думы Г. Райкова и сказал (по версии депутата): “Правительство у нас большое, и не все его члены выполняют возложенные на них функции... Кадровые замены будут в обязательном порядке” (“Независимая газета”. 9.02.2001).

20 февраля лидер фракции КПРФ заявляет, что коммунисты начинают сбор подписей для внесения в Думу вопроса о судьбе правительства.

Последующие события показали, что у Зюганова были контакты с Путиным. Нетрудно предположить, что отставка кабинета устраивала обоих. Коммунисты подтверждали свой имидж боевой оппозиции, изрядно поблекший за последний год. Путин чужими руками устранял навязанных ему министров. Это в стиле президента: устранить Лужкова с помощью Березовского (Доренко на ОРТ), Березовского – с помощью Устинова, Бородина – с помощью Бертоса (?), Гусинского – с помощью Коха. Почему Касьянов должен стать исключением?

Впрочем, до поры аналитиков не слишком занимала инициатива КПРФ: в нынешней Думе у коммунистов нет большинства. Все изменилось 5 марта, когда лидер путинской фракции Б. Грызлов заявил, что “Единство” проголосует вместе с коммунистами. Заявление, правда, вышло путаным. К правительству – уверял Грызлов – у его фракции нет претензий, КПРФ она поддержит лишь для того, чтобы коммунистов же и наказать. Предлагалась схема: Дума голосует против правительства – президент распускает Думу – на новых выборах “Единство” берет половину мест, а коммунисты проигрывают. Комбинация со многими неизвестными, которую стыдно предлагать даже в качестве дымовой завесы. В самом деле, все в расчетах Грызлова вызывает вопросы: распустит ли Путин Думу (особенно, если он сам намеревался чистить правительство*), одержит ли победу “Единство” (никак не зарекомендовавшее себя за два года думского сидения), утратит ли поддержку КПРФ (при росте протестных настроений на местах). Единственное, что не было гадательным: фракция Грызлова голосует против Касьянова. Но это и вызывало главный вопрос: что же произошло, если проправительственная фракция решает голосовать против правительства?

Произошло вот что – смотри заметку, набранную петитом в “Независимой газете” от 3 марта: “Вчера многие зарубежные СМИ вышли с сообщением о том, что Борис Ельцин находится при смерти”. Но уже 6 марта РТР заверяет: экс-президент идет на поправку и скоро выпишется из больницы. В “Единстве” вспыхивают споры: как голосовать. Грызлов просит Путина о срочной аудиенции. Но тот принимает не Грызлова и не Касьянова (еще более заинтересованного во встрече), а “возмутителя спокойствия” – Геннадия Зюганова. Казалось, яснее не намекнешь и тугодуму Грызлову: “Тореадор, смелее в бой иди!..”

Однако накануне голосования Грызлов вновь меняет позицию и заявляет, что “Единство” не будет голосовать за вотум недоверия. Какое событие предшествовало этому зигзагу? Тот же столбик петита в “НГ” от 13 марта информирует: “Президент России Владимир Путин посетил Бориса Ельцина вчера на государственной даче в Подмосковье... После получасовой беседы с Путиным выписанный накануне из Центральной клинической больницы Борис Ельцин совершил прогулку на свежем воздухе...” Накануне голосования Путин убыл на кратковременный отдых в Хакасию. Коммунисты оказались в меньшинстве. Правительство Касьянова устояло.