Текст книги "Меч с человеком. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Меч
Глава 0000 (Интро). Магос Ноу
– Куда? – прокричал Ксандин, принимая на щит очередную стрелу.
Десятки воинов из свиты тёмного мага Алькогена приближались к одинокому герою. Но одинокому ли?
– А я почём знаю?! Это ты здесь главный герой! – ответил ему тихо паникующий меч язвительно. – Но всё же посоветую, опираясь на мой огромный опыт схваток в замкнутых помещениях, перестать стоять на месте и ударить ногой вон в ту стену слева. Нет времени объяснять – делай!
Герой без раздумий, так как привык доверять своему мечу, приложив все имеющиеся силы, ударил по внешне монолитной стене. Провалившись внутрь, Ксандин не медля ни секунды, завалил на проход огромный шкаф с посудой и помчался сквозь помещение кухни. Персонал давно уже разбежался, поэтому большое помещение, пахнущее ошеломительно вкусной едой, пустовало.
– Алькоген знает толк в хорошей кухне! – прокомментировал Ксандин, отрывая на ходу ножку от запеченной курицы и впиваясь в неё крепкими белоснежными зубами. – М-м-м… Как можно быть таким злым, так хорошо питаясь?
– Сзади! – предупредил меч.
Ксандин увернулся от струи кипящего фритюрного масла, вылитого на него толстым мужиком в поварском колпаке и белой робе, выскочившим из холодильной комнаты. Удар бронированной перчаткой отправил шеф-повара в глубокий нокаут.
– Внимательнее, Ксандин! – прикрикнул меч. – Я бы не пережил, обожги этот детина кожаное покрытие моей рукояти!
По заваленному шкафу застучали металлом. Из коридора раздавались матерные выкрики и не менее матерные команды. Ксандин оглядел помещение в поисках выхода. Выход был, но он вёл в коридор, где сейчас находились люди Алькогена.
– Бей мной по торцевой стене, Ксандин! – дал указание Арким. – Время для магии меча!
Ксандин взмахнул Аркимом и нанёс вертикальный удар по стене, которую разбило в каменную крошку силовой волной, воплощенной волей меча.
Следующее помещение оказалось гостевыми покоями, если верить наличию некоего благородного мужчины, не являющегося Алькогеном, и не менее благородного облика дамы, тем более не являющейся известнейшим тёмным магом столетия. Обе персоны были почти одеты и полностью испуганны.
– Ты куда нас притащил, Арким? – Ксандин прикрыл глаза рукой.
– Иди-иди давай! – потребовал меч недовольно. – Как будто полуобнаженных дам никогда не видел!
Ксандин протиснулся между стеной и кроватью, по пути покрасовавшись в ростовом зеркале у вещевого комода. Зеркало – ныне настоящая роскошь, только богатейшие могли себе позволить подобное. Алькоген – один из самых богатейших людей мира.
В зеркале промелькнуло отражение высокого мускулистого мужчины, облаченного в железную кольчужную рубашку, усиленную вдобавок нагрудным зерцалом из начищенного железа, железными же наплечниками, кольчужными наручами с железными перчатками, железными поножами и такого же материала сапогами. Голова его венчалась рогатым железным шлемом. Лицо выражало бесшабашное веселье, белоснежная улыбка словно намеревалась ослепить весь мир белыми и ровными зубами. Нос с горбинкой, близкое к идеальной форме умное лицо, веселые голубые глаза и средней длины каштановые волосы, выбившиеся из-под шлема – Ксандин явно пользовался успехом у женщин, а если и не пользовался, то легко мог бы.
В левой руке у него был окованный железом щит, со сломанным древком стрелы, а в правой руке был меч. Меч был явно не железным, и даже не стальным. Потустороннее голубоватое свечение от контуров матово черного металла завораживало. Длинная рукоять позволяла использовать меч как двуручный, но Ксандин использовал его как одноручный, так как обладал недюжинным ростом и силой. Развитая крестовина изображала крылья какой-то летучей ящерицы, а прямо посередине лыбился выгравированный череп со светящимися магическим синим светом глазницами. Было ещё два черепа, но они в настоящий момент не активны, хотя Ксандин знал, что Арким мог говорить через любой из них. В наличии был и четвертый череп, на навершии, но Арким признавался однажды, что он несет сугубо декоративную функцию. Длина меча была около одного метра, но как бы сказал сам Арким, ровно девятьсот девяносто девять миллиметров по земной системе мер.
Аккуратно открыв дверь, Ксандин выглянул наружу. В очередном помещении было пусто, поэтому он сделал первый шаг.
– Не позволяй себе расслабляться, приятель. – напомнил Арким. – Тебя ожившие статуи, призрак в картине, яростные канделябры-фехтовальщики, ожившие доспехи и воющие шкафы ничему не научили? Постоянная бдительность!
– Понял-понял. – кивнул Ксандин, глядя на меч. – Постоянная бдительность!
Вопреки опасениям Аркима, эта комната оказалась без ловушек.
– Да, иногда комната – это просто комната. – философски произнес меч. – Но осторожнее с половицами, знаю я этих колдунов…
Двустворчатая дверь, отворённая усилием Ксандина, открыла вид на спиральную лестницу на вершину колдовской башни. На стенах лестничной площадки висели гобелены, говорящие о могуществе владельца башни и о его по истине непомерном эго.
– Видал, да? – возмущенно вопросил Арким. – Это мы прибили того Зверя-из-Пустоты, а не долбанный Алькоген!
Ксандин вспомнил тот эпизод их славного героического пути, во всяком случае это было видно по его мечтательно-ностальгическому взгляду. В те дни они праздно путешествовали в поисках заработка, убивая различных чудовищ за серебро, но Зверь-из-Пустоты запомнился Ксандину тремя глубокими шрамами на груди и слегка подорванной самооценкой. Награду они тогда не получили, так как подоспел тогда ещё добрый маг Алькоген, который исцелил тяжело раненого Ксандина, добил умирающего Зверя и ушел в деревню, которую этот самый Зверь терроризировал. Серебро досталось магу, а Ксандину с Аркимом достался шиш с маслом.
– Я ещё тогда знал, что Алькоген парниша с гнильцой! – с досадой произнес Арким, который, видимо, вспомнил о том же эпизоде.
– Но он спас мне жизнь. – напомнил Ксандин.
– И мы ему за это безумно благодарны! – саркастически проговорил Арким своим неживым голосом, которым он умудрялся так человечно говорить. – Но не забывай, что мы потом до следующего дела лапу сосали и не могли позволить себе нормального масла! Я же чуть не окислился от образцового кала, который ты купил за десять медяков у того мутного барыги! Алькоген мог без ущерба для себя выделить нам если не половину, то хотя бы четверть награды!
– Что было – то было. – тряхнул головой Ксандин.
Арким всегда отличался повышенной заботой о своём внешнем облике, поэтому требовал покупки недешевого оружейного масла. Это была немалая статья расходов ранее стесненной в бюджете компании приключенцев, но Ксандин не жаловался, отчетливо понимая, что от меча зависит жизнь воина. К слову, Арким никогда не забывал лишний раз напомнить об этом.
– Готов? – Арким зачем-то произвел серию глубоких вдохов и выдохов. – Тебе тоже советую продышаться. Сейчас будет мясо!
– Почему ты это делаешь? Тебе же точно не надо дышать! – в очередной раз спросил Ксандин.
– Ты знаешь зачем. Показываю как правильно! – ответил Арким. – Значит, за дверью гвардейцы Алькогена, четыре штуки, двое у двери, двое у трона, нехилая броня, оружие, полный фарш, короче. Алькоген пафосно сидит на троне, поэтому сразу же бросай в него дротик, и чтоб без героических речей! Главной проблемой будет Квасьоген, так что после гвардейцев фокусируемся на нём. Усвоил боевую задачу?
– Усвоил. – кивнул Ксандин, вытащивший из крепления на щите зачарованный на пробой магических барьеров дротик. – Поехали!
Квасьоген – родной братец Алькогена, которого тот магически модифицировал, превратив в двухметровую гору из мышц и злобы, способную разрубить человека от макушки до паха одним ударом боевой секиры из черного железа. Носил Квасьоген тяжелую кольчугу из черного железа, глухой черножелезный шлем и осадный щит из смололиста, одной из самых прочных и тяжелых пород дерева.
Ксандин удивительно легко выбил двустворчатую дверь ударом ноги, издал яростный боевой клич, швырнул дротик во встающего с трона мага, молниеносно выхватив из ножен Аркима и рубанул им на сто восемьдесят градусов, надежно упокоив тем самым двоих гвардейцев по обе стороны двери. Доли секунды хватило на оценку места предстоящего боя с гигантом. Овальный тронный зал, исполненный из черного камня, инкрустированного вкраплениями красного стекла, высокий и широкий трон из смололиста, витражные окна из красного и черного наборного стекла, мраморный пол с круглой площадкой по центру, изображающей битву Алькогена против Бессмертного Дракона, где он не победил, а просто ушел при своих, что в случае с Бессмертным Драконом уже само по себе достойно начертания на гобеленах и мраморном полу. Справа от входа располагался выход на балкон, который сейчас был открыт.
Оставшиеся двое гвардейцев только выставляли щиты для защиты Алькогена, как тому в грудь вонзился дротик, с трудом преодолевший магический барьер. Дротик пригвоздил мага к трону.
Из ниши справа от трона вышел Квасьоген, постукивающий двуручной боевой секирой по поножу.
– Браво! Браво! – захлопал кто-то с галёрки над троном.
На галёрке стоял Алькоген собственной персоной. Внешний облик он имел типичный для тёмного мага: черная мантия с золотой окантовкой, болезненно бледно-желтоватая кожа, изрядно покрасневшие водянисто-зеленые глаза, болезненно тощее скуластое лицо, вечно надменное выражение на нём, тонкие пальцы, субтильное телосложение, высокий рост – завершенный образ человека, который редко бывает на солнце и питается не очень хорошо. Это совершенно не сочетается с высококлассной кухней и подаваемыми там блюдами. Вполне возможно, что Алькоген страдал от кишечных паразитов, что, в свою очередь, совершенно не сочетается с его статусом мага. Наиболее вероятно, что силы и здоровье из него тянут различные тёмномагические ритуалы.
– Думал, что меня можно вот так просто убить? – рассмеявшись, спросил он. – Тогда ты гораздо глупее, чем я ожидал. Нет, только не меня, Алькогена Великого…
„Пусть выговорится“ – мыслеречью попросил Арким. – „Злодейские речи – моя любимая часть приключений…“
–… – Алькоген озадаченно уставился на сосредоточенно смотрящего в пол Ксандина. – У тебя инсульт?
– А? – отвлёкся от мыслебеседы с Аркимом Ксандин. – Нет, продолжай говорить то… что ты там говорил.
– В этом твоя проблема, Ксандин. – снисходительно отметил Алькоген. – Ты не слушаешь, когда нужно слушать, и слушаешь, когда не надо. Вот что тебе стоило три года назад отойти в сторону и не мешать мне?
– Честь и совесть. – с готовностью ответил Ксандин. – Две вещи, которых у тебя нет и не было.
– Ох уж эта героическая спесь… – устало отмахнулся Алькоген. – Твоя честь и совесть молча приняли бы моё правление, воплотись заговор в жизнь. Но вечно ты!..
Алькоген с яростью ткнул пальцем в Ксандина.
–… Ты всё портишь! – прошипел он озлобленно. – Из-за какой-то принцессы вступился за жалкого лордишку! Как она тебя отблагодарила за это? Назвала сына в твою честь? Ха-ха!
– Альк, я слишком долго шел сюда, чтобы слушать твои бредни и обличительные речи. – решил сократить словесный переход к драке Ксандин.
– Никогда не называй меня так! – провизжал Алькоген. – Квасьоген! Убей его!
„В общем, нет времени объяснять, сдавайся!“ – мыслеречью сообщил Ксандину Арким.
– Чего?! – возмутился герой.
„Ладно, похоже придётся объяснять. Протяни меч типа сдаёшься, а дальше действовать буду я!“ – развернуто объяснил Арким. – «„И это не подлость, а тактический приём!“»
Ксандин с недоверием посмотрел на свой меч.
„Да хватит пыриться на меня! Ты против Квасьогена вообще не кандидат! Он тебя с головы до основания ж… жупана[1]1
Жупан – старинный дворянский (шляхетский) костюм, род сюртука.
[Закрыть] разрубит!“ – взялся за уговоры Арким. – „Один раз меня послушай, а? Я знаю, что делаю!“
Ксандин молча встал на колени, уронил щит и протянул меч вперёд.
– Как это понимать? – опешил тёмный маг Алькоген.
– Я сдаюсь, прими сей меч в знак моего поражения. – торжественно провозгласил Ксандин.
–… – Алькоген явно не ожидал такого поворота событий. У него точно была заготовлена речь над мёртвым Ксандином, на тему сожаления о гибели достойного врага. – Это, конечно, неожиданно. Но неужели ты думаешь, что я настолько тупой, чтобы спускаться вниз и принимать меч из твоих рук, когда у меня есть куча подчиненных? Шопал, забери его!
Гвардеец, стоявший справа от трона, без промедления подошел к стоящему на коленях Ксандину, взял из его рук меч, и отчётливо зажмурился, что было видно сквозь смотровые прорези в его шлеме. Ничего не произошло.
– Эй, я ведь действительно сдаюсь! – немного обиженно сказал ему Ксандин.
– Хм… – Алькоген задумчиво потёр подбородок. – Знаешь, мне такие пленные не нужны. Слишком подозрительно. И меч у тебя, вроде как магический… Квасьоген, убей его. Магии меча не хватит, чтобы преодолеть твою защиту, поэтому заколи Ксандина его же оружием.
Квасьоген кивнул и подошел к Ксандину. Передав секиру гвардейцу Шопалу, он принял из его рук Аркима и подошел к стоящему на коленях герою.
– Последние слова перед смертью? – прохрипел низким басом Квасьоген.
Ни Ксандин, ни Арким, ещё не слышали, чтобы эта махина была столь многословна. В редких совместных походах, даже в бытность Квасьогена нормального роста и комплекции, он обычно отвечал односложно и почти никогда не заговаривал первым.
– Арким! – воззвал Ксандин, испытывая прилив адреналина.
Меч внезапно вспыхнул ослепительно синим светом. Ксандин знал, что это значит – Арким высвобождал почти всю накопленную энергию, чтобы нагреть рукоять до максимально высоких температур.
Как результат, Квасьоген лишился пальцев, а Арким резко охладил себя, из-за чего Ксандин ощутил руками лютый холод, когда перехватил выпавший из рук гиганта меч. Кольчужные рукавицы покрылись инеем, а пальцы окоченели. Взмах мечом – Квасьоген падает на пол.
„Мои глубочайшие… ух… извинения…“ – тихо проговорил Арким. – „Потратил слишком много сил“.
Ксандин крепче сжал обгоревшую рукоять, кожи на которой больше не было, лишь металлическая основа. Взмах мечом отправил к праотцам гвардейца Шопала, а поднятый с пола щит принял на себя острый осколок льда, выпущенный Алькогеном.
Ксандин нырнул под галёрку, на ходу срезая второго гвардейца, который прикрылся щитом, но Арким не был бы Аркимом, окажись этот манёвр гвардейца хоть сколько-нибудь действенным. Пораженный гвардеец, чьего имени не знал ни Ксандин, ни Арким, пал замертво.
Несмотря на то, что пальцы практически одеревенели, Ксандин не потерял способности орудовать мечом, так как имел опыт боя даже на одеревеневших ногах, приобретенный на северных ледяных пустошах. Что ему замёрзшие пальцы?
– Не заставляй меня спускаться к тебе, Ксандин, просто выйди и умри! – прокричал Алькоген, порядком испуганный.
– Ого! Бахни по вон тому ящику за троном! – прокричал Арким. Меч слегка потянуло к сундуку, сокрытому от посторонних спинкой трона. – Живее!
Ксандин и так не медлил, разрубив мечом замок и открыв сундук. Внутри было бесполезное сейчас золото, несколько непонятных артефактов, королевская корона, королевский же скипетр с красным драгоценным камнем в качестве навершия.
– Вот! Приложи камень к моему черепу! – потребовал Арким.
– Кто с тобой, Ксандин? – с неприкрытой паникой спросил Алькоген. – Не смейте трогать скипетр!
Последние слова словно послужили Ксандину руководством к действию. Навершие скипетра коснулось одного из черепов на гарде Аркима. Вспышка синего магического света, меч в руке Ксандина словно потяжелел до веса слона на короткое мгновение.
– ЗАЧЕМ?! – проревел слевитировавший вниз Алькоген. – Я УБЬЮ ТЕБЯ! ОЖИВЛЮ И ЗАСТАВЛЮ СОЖРАТЬ СОБСТВЕННОЕ СЕРДЦЕ!!!
„Без паники, он не умеет оживлять мертвецов!“ – „успокоил“ Ксандина Арким.
– Рискни здоровьем! – использовал фразочку своего меча Ксандин и бросился на тёмного мага, направив на него меч. Из меча ударил поток синего пламени.
Алькоген сформировал перед собой зеркальный щит, который отразил пламя обратно, из-за чего Ксандину пришлось уворачиваться. Кольчугу на левом плече спекло вместе с плотью. Ксандин прошипел что-то невнятно-матерное и рывком бросился на Алькогена. Щит был преодолён Аркимом шутя, так как металл, из которого был изготовлен меч, был создан древними кузнецами именно для борьбы против магов.
Меч вонзился в грудь ошеломлённого Алькогена, который приложил руки к зерцалу Ксандина и выпустил заряд молнии.
– Боги… – хлюпнул накопившейся в ротовой полости кровью Алькоген.
Руки Ксандина разжались и он упал бездыханным телом. Тёмный маг медленно развернулся и неверными ногами зашагал к балкону. Ведь балкон в башне мага – это не только балкон, но и портал. Меч, торчащий в груди, причинял Алькогену невыносимые страдания, так как уничтожал саму магию в теле, из-за чего организм мага просто не мог бороться с не таким уж смертельным, в обычных для него условиях, ранением.
– Ксандин! – с отчаяньем кричал Арким. – Ксандин!!!
– Т-т-ты… – прохрипел Алькоген, ухватившись за перила балкона. – Ох… Ок… Окан… Оканс!
Ничего не произошло. Алькоген с горечью осознал, что разрыв магической сферы на скипетре вызвал выброс дурной магической энергии, которая порушила магические формулы почти всех зачарованных предметов в башне.
Сил стоять больше не было, ноги подкосились и уже мертвый тёмный маг свалился в пропасть. А башня начала медленно разрушаться, чтобы в скорости последовать за собственным хозяином…
//Во пропасти//
Арким покрывался оксидной плёнкой, сжигал её, снова покрывался, снова сжигал и опять. И опять. И снова. И так сотни раз. Время для него ничего не значило. Он ждал и больше. И снова подождёт. Но почему так горит душа? Почему так больно? А есть ли она у меча? Ксандин – друг. Лучший друг.
Он не первый носитель меча, не первый погибший геройски. Сколько тысячелетий Арким только и делает, что сражается во имя правого дела? Ксандин даже не тысячный достойный Чемпион Меча. Но почему так больно на его стальной душе? Почему до сих пор сложно принять мысль о том, что придётся отказаться от Ксандина, ведь на смену ему придёт новый носитель. Следующий или следующая.
„Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?“ – процитировал Арким цитату из узнанной очень и очень давно книги, которую он никогда не читал.
Чистая душа, парень, сохранивший детскую стеснительность в зрелом возрасте и веру в людей, несмотря на всё, что ему пришлось пережить. А пережил он много, и до Аркима, и вместе с ним. Он бился за справедливость, за честь, за чужих ему людей, даже за врагов, с которыми поступали бесчестно. Его предавали, близкие, друзья, вероломно обрекали на смерть, но Арким был верен. И будет.
Глава 0001. Из ущелья с любовью
– Вот здесь мы тебя и оставим, сынок. – со слезами на глазах произнес статный мужчина в крестьянской рубахе и портах. Но состояние одежды было таково, что это больше напоминало рубище отшельника. – Нечем тебя кормить, пойми!
Нептаин понимал. Крестьянское житие тяжкое, по хозяйству от него толку немного, так как он слишком хилый. А хил он из-за того, что в требухе у него паразиты, которые едят заместо него. Нептаин тощ, болезен, а оттого и нет сил на работу. Даже за ягодами далеко в лес ходить не хватает силёнок, про сдирание съедобной коры и говорить нечего. Знахарка Ироса пыталась его пользовать припарками, но без толку – паразиты не собирались никуда уходить.
– Жаль, что так получилось, но такова судьба. – сказал сельский жрец Иламах, костлявый и длинноволосый седой мужчина в серой робе. – Добробог не сможет помочь нам, если мы не принесём жертву.
– Судьба… – дрогнувшим голосом проговорил отец Нептаина, Офох.
– Нептаин, не возвращайся. – попросил Евдоан, староста села Шепота, высокий, черноволосый широкоплечий мужчина крепкого телосложения. Холодные серые глаза бывшего наёмника не просили. Это был приказ – староста Евдоан не умел просить.
Процессия «провожающих» направилась обратно в село. Нептаину всю его короткую жизнь хотелось есть, но сейчас голод забился в угол, пересиленный тоской и горечью.
Мальчик десяти лет развернулся в сторону Тёмного ущелья, куда обычно и уводят детей. Где-то здесь должны лежать его единокровные старший брат и две сестры.
Это место для жертвоприношений. Самых слабых и ненужных детей, раз в пять лет, отправляют сюда, в ущелье: чтобы умилостивить бога, чтобы урожай в следующем году был плодородным, чтобы барон не повысил налоги, чтобы чудовища не пришли, чтобы было меньше болезней… Нептаин – очередная жертва Добробогу и он отчетливо осознавал, что по-другому нельзя.
Внезапно его охватил страх. Страх неминуемой смерти, который в присутствии близких не смел приближаться, но когда они ушли, оставив его одного, развернулся в полную силу. Тьма сгущалась, желудок привычно и без особой надежды урчал, солнце клонилось к закату. Где-то далеко раздался волчий вой.
– … милостивый Добробоженька, защити от… – начал молитву Нептаин, а потом опомнился.
Он наоборот, должен умереть, чтобы Добробог смог помочь селению. Не надо просить его о помощи, ведь если он поможет, то это навлечёт страдания на деревню. Это было разумно и очевидно для Нептаина, но страх…
Но страх брал верх, поэтому мальчик со всей возможной в его состоянии истощения скоростью поковылял в лесную рощу, растущую у края ущелья. Была надежда забраться на какое-нибудь дерево, чтобы не попасть в лапы волков, но ветки были слишком высоко, а забраться по голому стволу Нептаин вряд ли сможет.
С нарастающим отчаяньем мальчик огляделся. Ни на одно из имеющихся деревьев он подняться не сможет, но глаза зацепились за верхушку кустарника, растущего вдоль скалы. Точнее не на верхушку, а на то, что за ней. Маленькое черное треугольное пятно. Пещера!
Вдоль реки, в которой было запрещено ловить рыбу, встречались маленькие пещерки, где обычно гнездились птицы. В такой пещере можно обнаружить птичьи яйца, перья, а также укрыться на некоторое время.
Нептаин тут же начал пробираться сквозь кусты. Между пещерой и весьма колючим кустарником была небольшая полянка, покрытая густой травой. Мальчик с опаской всмотрелся в темноту пещерки, которая теперь стала пугать его даже больше волков. А вдруг там чудовища? Нептаину хватит и одного мелкого бормотуна…
Чудовищ не видели уже пятый год, но это не значит, что они исчезли из этих краёв.
Набравшись лихой предсмертной смелости, ведь терять особо нечего, Нептаин, вооружившись подобранным маленьким камнем, вошел в пещеру.
– Слышь, камень положь где взял. – раздался металлический голос из глубины пещеры.
Нептаина парализовало страхом. Такое состояние, сильно похожее на сонный ступор, когда человек уже в сознании, но не может пошевелиться.
– Ты что, малость олигофрен? – задал некто вопрос. – Камень положи, аккурат на то самое место, откуда взял. И вообще, отойди, ты мне фэн-шуй загораживаешь.
Разум Нептаина поразила внезапная догадка.
– Добробог? – осмелился спросить он, сам удивившись собственной святотатственной наглости.
– Чего? – удивленно спросил металлический голос. – Мальчик, ты здоров?
– Добробог, прежде чем я уйду в Мир Добродетели, позволь просить о благах для села нашего. – затараторил Нептаин. Он не сомневался, что Добробог сейчас заберёт его с собой в мир вечного благоденствия, но необходимо было поведать ему о бедах, что обрушились на селение, о чём мальчик не забыл. – Барон ужесточил подати непосильно, часть общинного земного надела отдали соседнему селу, баронский младший сын увёл двенадцать молодых девок полный месяц назад и не возвращает, земля скудеет, урожаи всё меньше и меньше, на грядущую зиму запасов совсем нет, ещё скоро набор в лордскую армию, весной пахать некому будет! Владыка Добробог, облагодетельствуй, прими жертву мою и отврати невзгоды от рода моего!
Нептаин распростёр руки в стороны и зажмурился, ожидая «принятия жертвы». Пещера погрузилась в тишину. Мальчик ждал неминуемой смерти, но она всё не приходила.
– Ха-ха-ха! – вдруг неприятно-металлически рассмеялся голос. – Пацан, могёшь! Такого форменного и искреннего бреда я ещё не слышал, а я уж пожил! Ха-ха-ха!
Голос смеялся и смеялся, а Нептаин считал последние удары своего сердца.
– Кхе-кхе! – резко перестал смеяться голос. – Значит, слушай меня, пацан. Я не Добр-Бобр какой-то, за барона твоего не отвечаю, а уж за сельские запасы и урожайность почвы – тем более! Но кое с чем помочь могу. У тебя паразиты в кишечнике и печени, насколько я вижу отсюда, ты тощ как щепка и слаб как муха. Тебя любой здоровый ребенок твоего возраста щелбаном уложит, но! Я вижу в тебе дух. Ты вошел в пещеру, хоть тебе и было безумно страшно. Ты принял меня за какого-то «доброго» бога, который, как я понимаю, должен был принять тебя в жертву, то есть, убить, но тем не менее ты подумал о селении, просил за него, даже перед лицом смерти. Чтобы окончательно убедиться, что ты достоин, я задам тебе парочку вопросов. Готов отвечать?
Как реагировать, Нептаин не знал – жрец Иламах не давал наказания на «после», сказал всё поймешь, когда окажешься пред Добробогом. Но Добробог задал ему вопрос. Надо отвечать.
– Готов, Владыка. – решился Нептаин.
– Если тот жрец в робе велит тебе убить родню во имя Добробога? Ты бы убил? – задал вопрос голос из темноты.
Нептаин подумал, что это какая-то проверка. Внутри он понимал, что не смог бы убить. Даже куропатку, однажды пойманную отцом в силки, добить не хватило духу. Но Добробог ждёт ответа.
– Да, Владыка. – соврал Нептаин.
– Врёшь. – вердикт голоса из темноты заставил мальчика покрыться испариной. – Но не умеешь. Это хорошо. Значит, твой ответ – нет. Ладно. Следующий вопрос: ради разрешения текущих злоключений села и родных, ты готов убить невинного?
Нептаин снова задумался. В душе уже был ответ, но отвечать правду означало бы провал этого испытания. С другой стороны, Добробог – бог, ему может уже ведомо, что ответит Нептаин.
– Нет, Владыка. Но… – ответил чистую правду Нептаин и сразу же начал оправдываться.
– Достаточно! – прервал его чем-то похожий на позвякивание баронской кольчуги голос. – Я услышал достаточно. Как тебя звать, пацан?
Нептаину совсем непонятно было это обращение, несущее какой-то пренебрежительный оттенок.
– Нептаином отец прозвал, Владыка! Сын Саенвана… – паралич страха его уже отпустил, но взамен обессилели ноги и он упал на колени. Одновременно перед глазами почему-то промелькнули лица родных, покойных и живых.
– Нептаин, сын Саенвана! – с нотками торжественности произнес голос из темноты. – Признаю тебя достойным обладания мечом Аркимом! А теперь, иди на мой голос.
Нептаин не посмел ослушаться, тем более, слова Добробога были ошеломительны. Он достоин МЕЧА!
Неверные шаги на трясущихся от страха ногах, прямиком во тьму.
– Смотри куда наступаешь, тут кости тех, кто оказался недостоин. – указывал направление голос.
Хруст под ногами свидетельствовал об истинности слов Добробога. Стукнувшись об несколько выступающих неровностей на полу пещеры, Нептаин увидел у своих ног светящийся контур меча.
– Смелее! – приободрил его голос. – Берись только за рукоять, лезвие обалденно остро.
Нептаин медленно подошел к мечу и положил руку на рукоять, точнее за то, что от неё осталось. Искры из глаз и его сознание отключилось.
//Меч Арким. POV//
Ну что сказать? Паренёк натерпелся, причём немало. Родная мать его умерла при родах, отец, пусть и любил, но больше внимания уделял старшим сыновьям, от предыдущего брака.
Рос Нептаин крепким и здоровым ребенком, который обещал годам к восемнадцати вымахать в высокого детину, намёки на что прослеживались уже сейчас – в десять-то лет уже метр пятьдесят. По меркам его одногодок, он просто высоченный!
Но, в его судьбу, буквально три года назад, вмешался случай. Несчастный.
Я логику живых людей понимаю прекрасно, за мои-то тысячелетия! Но глупости человеческой принять и понять не смогу никогда. Ну вот сказали тебе, не ешь ты падаль! К тому же – не твоё!
Но, как и свойственно малолетним нарушителям правопорядка, Нептаин пошел против правил и всего мира. И сожрал отрез мяса, выброшенный мясником! Дело было на ежегодной баронской ярмарке, где закололи свинью, чтобы приготовить и подать на праздничный стол барону, но некоторые куски мяса мяснику не понравились, ввиду наличия знакомых ему, но всё ещё непонятных включений среди волокон. Нептаин провёл хитрую операцию по ночному похищению такого сочного на вид куска свинины, которое, не будь дураком, и зажарил на костре в лесу.
Естественно, этот обалдуй не знал о санитарных требованиях к качеству прожарки мяса, поэтому и поймал себе свиной цепень в тонкий кишечник. Винить его сложно, он в своей жизни практически ничего не видел и не знал. Откуда? Селяне даже о такой вещи как образование не слышали, о получении его даже речи не идёт. Среди взрослых селян только староста владел кое-как грамотой, собственно из-за чего и стал старостой. Для остальных, в том числе и для Нептаима, Евдоан занимался какими-то колдунствами, когда писал отчёты приказчику барона.
В общем, попал парень как кур в ощип. В мясе оказались финны свиного цепня, что привело к заражению. Паразит надежно поселился в кишечнике невинного паренька и очень быстро стал есть за него. Помимо ужасающего снижения веса и редких эпилептических припадков, которые время от времени происходили с мальчуганом, на коже его проявлялись высыпания и эпизодически сильно болела голова. Он был слаб, плохо работал, быстро уставал и вечно голодал – это обрекло его на гибель. Его убило бы если не это своеобразное жертвоприношение, так терминальная стадия тениоза.
Откуда я всё это узнал? Нет! Я не лез к нему в голову, я так не умею. Я поговорил с ним. Просто поговорил.
Мы неплохо посидели и пообщались, сразу после того, как он положил так некстати подвернувшийся ему камешек на место. Есть у меня пунктик про камни, лежащие перед пещерой.
Знаете, я немного сентиментален. Представьте, что вы лежите в прахе убитого тёмного мага, наблюдаете за движением звёзд, сменой дней и ночей, сезонов, столетий, а затем происходит землетрясение, вас вырывает из земли и бросает куда-то вниз, в ущелье, в бушующую воду, где вам приходится тратить драгоценную магическую энергию на борьбу со ржой, пытающимися освоить свободное и ровное пространство мелкими моллюсками, химически активным илом, а также прочими бедами подводной жизни. И делать это всё вам нужно в подводной пещере.
Идут столетия, уровень воды падает, ущелье высыхает, но именно в вашей пещере вода держится максимально долго. Кстати, это многое говорит о моей исключительной «удаче».
Восемьсот тридцать семь лет! Восемьсот тридцать семь лет борьбы с суровой окружающей действительностью!
