Текст книги "Книга Легиона"

Автор книги: Наль Подольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Больно грамотный ты, – проворчала Марго. Ее раздражал застой в делах.

– Чисто полицейский ход мысли, – пожал он плечами.

В последующие несколько ночей Платон ассистировал Володечке самостоятельно, а Марго в одиночку отсыпалась в своей постели.

Володечка не менял своего поведения, он отсиживал свои пятичасовые смены неподвижно, с терпением стерегущего добычу животного, и неизменно отказывался от кофе и бутербродов, так что в конце концов Платон перестал что-либо ему предлагать.

В первый раз телепат пошевелился во время шестого дежурства в час тридцать ночи. Как удалось подглядеть Платону из коридора, он довольно долго что-то старательно рисовал на бумаге. Хотя на столе лежал диктофон, и Володечка согласился с присутствием этого прибора, он заранее объявил, что включать его не намерен, дабы не подвергаться воздействию дурной энергии, исходящей от этого неправедного изобретения.

С результатом его стараний Платон смог ознакомиться в пять, по окончании смены. На листе бумаги были жирно нарисованы три стрелки, с некоторым разнобоем указывающие примерно одно направление, южное. Также имелась запись корявыми печатными буквами: «Приказ разрезать свои руки и вены тоже так штоб сильно текла кровь очень сильный приказ даже мне хочитца это зделать но не буду». В дополнение ко всем добродетелям Володечка был еще и малограмотным.

Через день Марго получила соответствующее дело, по порядку уже сто четвертое. Покойника обнаружили и вызвали «скорую» только утром, но по медицинскому заключению самоубийство было совершено в первой половине ночи. Марго нашла врача, писавшего заключение, и пыталась добиться от него уточнения времени.

– От часа до трех, точнее сказать не могу. Да вам-то какая разница?

– Значит, разница есть, если спрашиваю, – хмуро огрызнулась она.

– Я понимаю… да вы не сердитесь. Только если вы сомневаетесь, то напрасно: здесь самоубийство чистое, без подвоха. – Его лицо выражало недоумение и покорность.

Марго стало совестно: чего же она так? Усталый пожилой человек, и она его разбудила после ночной смены – мог бы и послать ее подальше.

– Да, вы совершенно правы, так оно и есть. Но поверьте, это действительно важно, иначе не стала бы вас беспокоить. Извините, пожалуйста.

– Ну что вы, – почему-то смутился врач, – это моя работа.

Итак, концы с концами вроде бы сходились, но Платон, повинуясь своей занудной методичности, продолжал пасти по ночам телепата и тратить Лолитины доллары, пока тот не зафиксировал еще один сигнал. На это раз запись гласила: «Приказание сибя убить сильней чем впрошлый раз откуда идет не знаю идет со всех сторон мне сичас не нравитца это дело потому что хочитца убить себя». Отдельно, внизу листа, имелась любопытнейшая приписка: «Все время попадаитца слово легион мне нравитца это слово».

Когда Марго получила на службе папку, подтверждающую достоверность донесения Володечки, с ним расплатились согласно с договоренностью, добавив поощрительную десятку премиальных, и предупредили, что его услуги могут еще понадобиться в будущем.

Ни Марго, ни Платон больше не сомневались: с помощью телепатов можно с достаточной степенью надежности перехватывать импульсы, инициирующие самоубийства. Но эта возможность, увы, ничего не могла дать, если не удастся найти способа блокировать или подавлять эти дьявольские сигналы. Платон заявил, ему нужно думать и консультироваться, но сначала следует отыскать место, где находится предполагаемый источник импульсов.

Линии, проведенные на плане от обеих квартир в направлениях, указанных телепатами, пересеклись на обнесенной забором территории складов. Выбрав из окрестных многоэтажек самую высокую и забравшись на открытую лестничную площадку верхнего шестнадцатого этажа, Платон и Марго долго разглядывали в бинокль это место, выглядящее внешне уныло и буднично и тем не менее казавшееся обоим теперь зловещим.

О солидности владельцев территории свидетельствовали не только ее размеры, приблизительно с футбольное поле, но и прежде всего забор – высокий, сплошной, в две доски, увенчанный наверху метровой паутиной колючей проволоки на консолях. На переднем плане, сразу за проходной и воротами виднелись четыре эллинга – серебристые, длинные, с выступающими полукольцами ребер, они напоминали гигантских гусениц, улегшихся рядком отдохнуть. А за ними, в дальней части площадки, стояли два трехэтажных здания и несколько легких металлических построек, похожих на большие гаражи. Между зданиями время от времени с деловитым видом курсировали какие-то люди, судя по одежде и манере держаться, «белые воротнички». Там явно размещались учреждения, причем активно функционирующие. Несколько раз из здания в здание проследовали люди в белых халатах.

– Значит, все-таки лаборатория, – задумчиво и негромко пробормотал Платон.

Насмотревшись вдоволь, они удалились восвояси, возбужденные, особенно Марго, тем, что в этом деле впервые появилось нечто видимое и осязаемое, помимо трупов. Но оба понимали, что их отделяет глубочайшая пропасть от того момента, когда на преступника можно будет надеть наручники. И в глубине сознания маячил неисчезающий проклятый вопрос: а есть ли у этого преступника руки как таковые? Если это – чистый обособившийся разум, то на что ему можно надеть наручники, или что – вместо наручников?

Платон продолжал консультации с парапсихологами, экстрасенсами и прочими мистагогами, а Марго занялась более прозаическими материями, отысканием владельца серебристых эллингов и предполагаемой лаборатории за колючей проволокой. Это оказалось не слишком сложным, но результат получился не вдохновляющий.

Территория принадлежала концерну «РАП», что расшифровывалось, как «Российское авиационное приборостроение». Это был один из осколков, и отнюдь не мелких, бывшего советского оборонного комплекса. Узнать о концерне не удалось практически ничего, кроме того, что он владеет десятками объектов во всех концах страны общей стоимостью более четырех миллиардов долларов. Подобно тому, как в термитнике поддерживается температура и состав воздуха каменноугольного леса точно такие, какими они были сто миллионов лет назад, на предприятиях концерна сохранялся уклад ушедшего в прошлое режима, защищенный от контакта с внешним миром барьерами повышенной секретности, отлаженным механизмом слежки за поведением и настроением сотрудников и специфической системой оплаты труда, ставящей во главу угла лояльность по отношению к фирме и личную преданность начальству.

Выяснить даже в общих чертах, чем занимается филиал РАПа на Охте, Марго не удалось. Ей пришло в голову, что хоть что-нибудь о делах концерна может знать Паулс: ведь в конце концов, как в любой специфической социальной сфере, среди предпринимателей должны циркулировать свои сплетни и бытовать свой бизнес-фольклор.

Лола, без сомнения, была польщена, что Марго к ней обратилась за помощью интеллектуального характера, но без подготовки сказать ничего не могла. Обещала разузнать, что сумеет.

Со свойственной ей пунктуальностью она позвонила точно в оговоренный срок, через два дня. Честно предупредив, что сведения весьма скудные, тем не менее передавать их по телефону не пожелала. Марго подумала было, что Лолита просто ищет повода выпить с нею, да заодно и разжиться свежими новостями о ходе расследования – но оказалось, нет. Она боялась говорить об этом концерне даже дома, и вдвойне – по телефону. Стало быть, ее интуиция, причудливый гибрид женского инстинкта и чутья дельца, уже увязала это военно-промышленное чудище со своим злополучным покойным братцем. А ведь Марго ни словом не обмолвилась, откуда идет ее интерес к концерну.

Информация, действительно, была скромной. В Петербурге РАП имеет четыре объекта: два завода, конструкторское бюро и склад комплектующих деталей и готовой продукции. Склад располагается на Охте, несомненно, именно его Марго и наблюдала в бинокль три дня назад.

– Прости, там действительно только склад? – недоуменно перебила Марго. – И никаких производственных или исследовательских подразделений?

– Нет… склад, он и есть склад. А почему он у тебя вызывает сомнения? – в свою очередь удивилась Лола.

– Да так… объясню чуть позднее. Сначала ты договори до конца.

– Говорить почти нечего. В смысле платежей и поставок концерн вполне корректен, но его все равно недолюбливают. Это можно понять: промышленные монстры никому не нравятся. Руководство концерна не агрессивно, и за последнюю пару лет здесь у нас они никого не сожрали, видно мелкая дичь им не нужна. Но их все равно боятся. Тоже понятно: слишком большая сила за ними. Ведь они не только авиаприборы делают, а еще и системы вооружения. Но есть и другое: о них говорят чаще всего с омерзением. Вот это парадоксально – могучая фирма, ведет себя вроде бы пристойно, а все время ползут гаденькие слухи. Будто оружие поставляют кому попало, в том числе откровенным бандитам, и зеленый свет им дают чуть ли не прямо из Кремля. Будто втайне от всего мира разрабатывают космическое оружие, запрещенное международными соглашениями. Будто у них иногда бесследно исчезают люди, и концов найти невозможно. Будто у них целый штат колдунов, напускающих порчу на тех, кто стоит у них на дороге. И все остальные сплетни примерно в таком же духе. А конкретного – ничего. Странно.

– Да, не густо, – согласилась Марго. – Теперь послушай меня.

В течение всего ее рассказа Лола сидела тихо, не шевелясь и не задавая вопросов. Впрочем, отметила Марго с удовольствием, она была напугана не слишком сильно.

– Странно… уж к чему-чему, а к оборонке мой покойный братец отношения не имел. Папаша – да, а тот нет. Ладно, это лирика, как ты говоришь… Так тебе что – хотелось бы побывать в этих домишках на складе?

– Хотелось бы… – недовольно передразнила ее Марго. – Если бы, да кабы… Небось, в спальню президента проще пробраться, чем туда. А ты чего спрашиваешь? Вопрос риторический, или как?

– Или как… Пока ничего не знаю. Тем более, ничего не обещаю. В жизни расклады бывают разные, сама знаешь. Попробую выяснить, нельзя ли под них подкопаться.

– Ты что такое надумала? – вскинулась Марго.

– Пока ничего. Если надумаю, поставлю тебя в известность.

На том и расстались. Марго волей-неволей погрузилась в дела служебные. Удивительное совпадение: и Платон, и Лолита сейчас вели себя по отношению к ней одинаково. Оба что-то разнюхивали, а ей предлагали передохнуть, постоять в сторонке.

Платон являлся домой только ночевать. Днем он торчал в библиотеках, а вечерами якшался с экстрасенсами, магами, лозоходцами и прочей шушерой, и возвращался поздно, голодный и одуревший. У Марго давно не было так много свободного времени, и – странное дело – вместо того, чтобы сесть почитать книжку или, на худой конец, к телевизору, она предпочитала навещать обе пустующие квартиры в «зоне» и прогуливаться там по улицам, на которых ей была знакома уже каждая выбоина в асфальте. Ее тянуло туда.

Она с детства знала расхожую присказку, что преступника-де тянет на место преступления. Но, всю взрослую жизнь имея дело с преступниками, знала также, что это чисто литературная выдумка. Преступники стараются держаться подальше от места правонарушения… может быть, потому что тоже знают эту присказку с детства. А она не преступник… и вот болтается в «зоне»… Чего она ждет от этих прогулок?.. Скорее всего, ничего.

Но даже бессмысленная настойчивость иногда вознаграждается. Бесцельные прогулки Марго принесли неожиданный урожай. Она дважды видела в «зоне» Володечку-телепата. Любопытно было уже то, что, стало быть, существовали причины, способные заставить Володечку подняться с койки не в одиннадцать, а по крайней мере в восемь вечера. В первый раз он мелькнул на другой стороне улицы, и пока она стояла у светофора перед непрерывным потоком машин, пропал без следа. Во второй раз ей удалось «сесть ему на хвост», и она пасла его в течение более двух часов. К ее удивлению, он, как и она сама, шлялся по улицам без видимой цели, методично каждые пятнадцать-двадцать минут выпивая по банке пива. Надо думать, в пиве полно живой праны… однако, куда же в него столько лезет… этой жидкой праны?

Марго в качестве топтуна была полным дилетантом, и мало-мальски внимательный человек мгновенно бы ее разоблачил, но Володечка, к счастью, был настолько занят процессами в астральном и ментальном мирах, что убогая реальность его не занимала.

Ее подмывало подойти к нему и спросить, какого черта ему здесь надо, но она воздержалась от этого шага: наверняка, в лучшем случае, вылепит что-нибудь заумное и хамоватое. Лучше оставить его в покое – так хотя бы есть шанс, что при очередном контакте что-нибудь выболтает. Впрочем, в мыслях Марго появление Володечки в «зоне» само собой увязалось с его же текстом: «Все время попадаитца слово легион мне нравитца это слово». Это ее почему-то настораживало.

Она рассказала об этом эпизоде Платону, но тот не был заметно обеспокоен:

– Надо как-нибудь придумать предлог, чтобы навестить его и прощупать, – обронил он рассеянно и, похоже, тут же забыл о телепате.

Тот, к величайшему изумлению обоих, через несколько дней сам дал о себе знать телефонным звонком, последовавшим точно в полночь.

– Ну, сколько еще это будет продолжаться? – задал он Марго свой коронный вопрос, из чего она заключила, что Володечка ее идентифицировал как ведьму.

– Вы о чем, собственно? – с искренним удивлением откликнулась она.

– Не умышляй на Легиона. Он – Спаситель.

– Уверяю вас, я ничего не злоумышляю.

– Обмануть меня хочешь? Кишка тонка.

– А кто такой Легион? И какое вы имеете к нему отношение?

– Легион знает все. Про тебя тоже знает. Я ему рассказал. Он тебя накажет. В последний раз говорю, перестань вредить Легиону. – Не дожидаясь ответа, он бросил трубку.

Платона неожиданное выступление Володечки почему-то развеселило:

– Значит, он болтался по «зоне», чтобы попробовать съякшаться с Легионом и наябедничать на тебя. Заметь – не на меня, только на тебя. Укротитель ведьм, ничего не поделаешь. – Он сдержанно засмеялся.

Марго не к месту подумалось, что она давно не слышала его смеха. Чувства юмора он не потерял, но оно проявлялось теперь или саркастическими усмешками, или сухой мимолетной улыбкой.

– Подожди веселиться, посмеешься потом, – решилась она призвать Платона к порядку. – Думаешь, он действительно умудрился вступить в контакт с Легионом? И действительно смог донести на нас?

– Не берусь судить, но уверен: сейчас это не имеет никакого значения, в любом случае от Легиона следует ждать гадостей. – Он перестал улыбаться, и лицо его сделалось тоскливым и настороженным. – А вообще, ты права. Нам нужно с ним разобраться.

– С кем именно?

– С обоими. Но сначала с Володечкой. Только немного позднее, чтобы не спугнуть раньше времени.

Но жизнь и Легион рассудили по-своему. Через несколько дней Марго получила папку с делом о самоубийстве гражданина Гурдыбова Владимира, не работающего, не женатого, закончившего свой земной путь в возрасте тридцати четырех лет.

– Вот и ответ. Выходит, сумел-таки наладить контакт, – мрачно усмехнулся Платон.

– Но что это значит? Наказание за надоедливость? Или за то, что сунулся, куда не надо? Или… божественный черный юмор?

– Как знать… Скорее всего, подвернулся под руку в качестве биологического сырья.

– Так или иначе, – отрешенно резюмировала Марго, – смертность среди телепатов пока стопроцентная.

– Смертность везде стопроцентная, – небрежно отмахнулся Платон.

Долго осмысливать гибель Володечки Марго не пришлось, потому что через два дня позвонила Паулс.

– У меня для тебя сюрприз, – промурлыкала она из трубки. Таких бархатистых оттенков в ее голосе Марго давно уже не слышала.

Она отправилась к Лоле немедленно. Ее ожидал накрытый стол и праздничная тональность общения: Лолита явно была довольна собой. И вполне обоснованно, как стало ясно после первых же ее слов.

Марго не могла вникнуть во все детали ее повествования, но общий смысл его сводился к тому, что с подачи Паулс ее фирма перекупила у другой компании более шестидесяти процентов риска по страховке объектов РАПа в Петербурге. Оказывается, это обычная практика в страховом деле. Далее последовали подробности, в которых Марго разобраться не могла, но главный результат заключался в том, что Лола имела право, и даже была обязана, провести инспекцию объектов страхования. И она, ни много ни мало, намеревалась на Охтинский склад запустить Марго и Платона под видом инспекторов.

– Авантюра, – было первой реакцией Марго.

– Ничего подобного. Все будет по закону. Ты и твой… напарник… напишете мне заявления – прошу, мол, принять меня на временную работу на должность внештатного инспектора… Остальное я беру на себя. Получите удостоверения. И ничего особенного тут нет – у нас разные люди работают.

– И что же – они нас так прямо и пустят на свой сверхсекретный объект? Не проверяя, кто мы такие?

– Так прямо и пустят, – развеселилась Лола, – со страховыми инспекторами не спорят. И к тому же вот эти контракты, – она махнула рукой в сторону журнального столика, где лежал ворох деловых бумаг, – содержат для тебя небольшой подарок.

– Мне начинает казаться, сегодня у меня день рождения.

– В договоре о страховании склада на Охте значатся только эллинги, гаражи и помещения для охранников. И ничего более – ни производственных площадей, ни конструкторских бюро, ни лабораторий. Улавливаешь?

– Не совсем. Пусть так… но что это конкретно для меня означает?

Лола сокрушенно покачала головой:

– Означает, что ты можешь высказать удивление и неудовольствие по поводу наличия на территории не обозначенных в документах подразделений. Можешь даже намекнуть на необходимость пересмотра существующего договора ввиду наличия в нем серьезных погрешностей. А в качестве поблажки – уже твоя добрая воля согласиться подписать документы, если ты, конечно, не обнаружишь в этих зданиях никаких факторов, повышающих риск страхователя.

– И они нас туда впустят?

– Не просто впустят, а любезнейше пригласят. И ты сможешь совать нос, куда вздумается, – нет ли где чего взрывоопасного, пожароопасного, токсичного или повышенной радиации. Они тебе и газоанализаторы, и счетчик Гейгера принесут, если захочешь… Ну как тебе это?

– Оказывается, у меня еще и Новый Год, кроме дня рождения… А ты с нами не пойдешь?

– Ни в коем случае. Это дело инспекторов, как раз уровень их компетенции. Появление директора в такой ситуации означало бы некий демарш с непонятными целями, и началась бы долгая разборка. Это во-вторых. А во-первых – я скорее повешусь, чем полезу в такое место… Ладно, давай-ка малость расслабимся. По-моему, я честно заработала часок отдыха.

– Не сомневайся… Но я все еще окончательно не уверовала: неужто для страховых инспекторов не существует никаких барьеров?

– Страховые компании такая же сила, как и банки. Страхователь имеет право на полную информацию о предмете страховки. Нашей работе никогда не мешают, это обходится слишком дорого. – Лола настроилась на благодушный лад. – Во время Второй мировой войны немецкие подводные лодки торпедировали американские транспорты сразу по выходе из портов, будто заранее знали час и минуту отплытия. Оказалось, немецкие компании перекупали часть риска у американского Ллойда, и, соответственно, получали право на информацию о рейсе. Время отплытия передавалось по кабелю в Германию за двое суток до выхода корабля. Самое любопытное: когда ФБР докопалось в чем дело, эту практику удалось прекратить далеко не сразу, и какое-то время суда продолжали тонуть. Ни одно судно в мире не может выйти из порта без страховки, а на страховые компании оказать давление очень трудно. Даже правительству.

Марго на нее поглядывала с изумлением. Она была однозначно уверена, что Лолку, кроме секса и жратвы, всерьез не занимает ничто. И то, с каким, можно сказать, воодушевлением она вещала сейчас о своей профессии, не вязалось с этим мнением. Ей захотелось спровоцировать Паулс на дальнейшие откровения.

– Но как это у тебя получилось? Нельзя же в любой момент купить, что вздумается? Придется, наверное, переплатить, а ты ведь не можешь действовать своей фирме в убыток?

– Разумеется, не могу. Все дело в конъюнктуре, стечении обстоятельств. История, кстати, довольно забавная. – Лола скинула туфли и залезла в кресло с ногами. – Наши конкуренты, компания «Сирин», – учредители астрологического бюро, и у них постоянная тесная связь. Кроме того, их обслуживают какие-то маги. Магическая страховка сделок, разоблачение происков враждебных фирм и тому подобное… понятное дело, на астральном уровне – это нынче в моде, слыхала наверное?

– Я думала, это все – шутки. Неужто – всерьез? – Марго совершенно растерялась.

– Многие предприниматели, и заметь, не из худших, учитывают советы магов вполне серьезно. И уверены, что это им помогает. А дельцы в основном – люди практичные, свою выгоду животом чуют. В «Сирине» больше верят астрологам, хотя и магам тоже. Так вот, еще полгода назад астрологи определили по звездам, что со следующего года иметь дела с РАПом будет опасно и убыточно. Они обратились к магам, и те поддакнули астрологам… Информация эта – сама понимаешь, секретная, но у меня там есть свои источники… Одним словом, они уступили часть сделок недорого. А наш директорат – им что… пропели мне хором хвалебную песнь.

– И вправду, забавно… Только трудно поверить, что все это делают взрослые люди.

– Как сказать… Жизнь сложна. Но опыт показывает: если человек крепко верит, что ему что-то помогает или вредит, то оно действительно помогает или вредит. – Лола явно пришла в философское настроение.

– Ты уж извини, мне пора. – Марго решительно поднялась. – Мы с тобой еще пофилософствуем, случай представится.

В назначенный срок Марго и Платон получили удостоверения внештатных инспекторов страхового общества «Ковчег», и Лолита снабдила их ворохом должностных инструкций, копий договоров и бланков протоколов инспекции. Позвонив по номеру телефона, указанному в соответствующем договоре, они были приглашены проинспектировать Охтинскую площадку следующим утром.

Подходя в восемь утра к двери монументальной проходной, осененной кружевным плетением нависающей сверху колючей проволоки, Марго чувствовала себя маленьким человечком из мультяшки, проникающим в замок злого волшебника. Платон же полностью вошел в образ педантичного служаки, и въедливый взгляд придиры и крючкотвора не обещал владельцам предприятия ничего хорошего.

За проходной уже ожидал специально приехавший администратор и его секретарша, и они их встретили радостно, словно дальних, но любимых родственников, приехавших из Австралии или Канады. Начали с эллингов. Платон и впрямь почувствовал себя инспектором. Он с такой настырностью лез во все мелочи, то требуя акты об испытаниях системы пожаротушения, то промеряя рулеткой проемы аварийных выходов или расстояния между нагромождениями складированной аппаратуры, что Марго стала задаваться вопросом: а не забыл ли он, зачем, собственно, сюда пришел? Ей самой очень скоро осточертели гидранты, огнетушители и датчики аварийной сигнализации, и она уже начала было злиться на Платона: в конце концов, терпение хозяев тоже не беспредельно, и нужно, чтобы его хоть сколько-то осталось на финал.

Наконец, был осмотрен последний, четвертый эллинг, и Марго облегченно вздохнула, но администратор у самого выхода вдруг как-то незаметно и ловко завел их в стеклянный вольер, где, словно редкостное животное, обычно обитал сменный начальник охраны объекта. Сейчас там его не было, а взамен почему-то обнаружился накрытый стол, с водкой, коньяком и недурными закусками.

Платон был неподражаем. Не спеша осмотревшись, он объявил с полной невозмутимостью:

– К этому помещению претензий не имеем. Давайте, продолжим осмотр.

– Но это все! Больше ничего нет.

– Почему же нет? – Платон извлек из кейса пачку бумаг. – Вот здесь значатся еще гаражи… и подсобные помещения.

– Их никто никогда не смотрел. Ну подумайте сами, что может быть в подсобках? Или в гаражах?

– Как, что? Вот, здесь записано: огнетушители, пожарная сигнализация, условия хранения горюче-смазочных материалов… Из-за этих вещей, знаете ли, начинается пятьдесят восемь процентов пожаров.

Последние цифры Платон выдумал на ходу, экспромтом, но они добили администратора:

– Хорошо, идемте.

Действие инспекционно-трудового спектакля переместилось в гаражи, и к концу его Марго не могла решить, кого больше допек Платон – администратора или ее саму.

По выходе из последнего гаража Платон с картинным изумлением, разведя руками, вперил взор в здания, ради которых и был затеян весь этот балаган.

– А это что?!

– Подсобные помещения, – бодро отрапортовал администратор.

– Вы, наверное, шутите? Капитальные трехэтажные строения – какие же это подсобки? И к тому же, там люди. Вон, видите? И свет почти во всех окнах.

Администратор совсем потерял лицо:

– Здесь всегда было пусто. Вот ей-богу, были подсобки. Людей поместили временно, пока проектное бюро ремонтируется. Завтра их уже тут не будет, поверьте, пожалуйста… как говорится, под честное слово, а уж я… – Он загнанно огляделся. – Я в долгу не останусь.

– Да нет, что вы, – брезгливо отстранился Платон, – это все несерьезно. Нужна новая генеральная экспертиза и новый договор…

– Умоляю, не надо. Вы меня режете. Да вы зайдите туда, – администратор боязливо покосился на ближайшее здание, – хоть на первый этаж, в вестибюль. И увидите сами – ничего там особенного… Ну что вы, право… Давайте заглянем.

– У меня нет полномочий решать такие вопросы. А если что случится? Мне отвечать… Нет, нельзя.

– Ничего не случится! Уверяю вас, ничего совершенно! Ну, хотите, осмотрите все целиком, оба здания! Походите, посмотрите, убедитесь… Только я их предупрежу, а то, знаете, научные работники все-таки. – На протяжении всей последней тирады он косился на злополучные строения, и выражение страха на его физиономии не вязалось с ласковыми интонациями голоса.

Восприняв молчание Платона, как согласие, он рысцой направился к входу в ближайшее здание:

– Одну секундочку, я сейчас. Ровно одну секунду…

– Ну, ты и ловкач, – покачала головой Марго, – заставил-таки беднягу уламывать нас туда заглянуть… Грамотно сделано.

– Для нас любопытны два нюанса, – академическим тоном заметил Платон. – Первое: ему не велено именно сюда без спросу приводить посторонних. Второе: он панически боится этих зданий или их обитателей.

Тем временем вернулся администратор с вымученной улыбкой на лице:

– Ну вот, я же говорил, все устроится… полный порядок, – затараторил он суетливо, а затем добавил шепотом, словно приглашал принять участие в заговоре: – Идемте.

Интерьеры здания поражали, начиная с вестибюля и коридоров. Крашеные белой масляной краской стены, на полу линолеум, но на этом линолеуме – мягкий ворсистый ковер толщиной сантиметров в пять, а у голых стен – диваны темно-зеленого бархата, наводящие на мысль о номерах «люкс» в провинциальной гостинице.

– Помесь борделя с психушкой, – пробормотала себе под нос Марго.

Администратор тотчас уставился на нее вопросительным и преданным взглядом.

– Нет, нет, это я так, про себя… пустяк, – отмахнулась она от него.

Против ожиданий, на выходящих в коридор дверях не заметно было ни щелей электронных запоров, ни даже простейших кодовых замков, а только старые добрые замочные скважины.

Платон бесцеремонно открывал все двери подряд. Сначала они попали в биологическую лабораторию. Она занимала весь первый этаж и, как все в этом здании, была крайне странной. Приятно поражало обилие света и удивительно чистый воздух. Везде вдоль окон красовались экзотические растения, прекрасные представители тропической флоры. Помимо казенных лабораторных столов и высоких вертящихся кресел и табуретов, кое-где нелепейшим образом красовались обитые шелком козетки, пуфики, и даже ломберный стол с зеленым сукном.

Черт-те что, недоумевала Марго, неужели они тут все – сумасшедшие? Только сейчас она обратила внимание, что в пределах видимости нет ни одного человека.

– Из персонала кто-нибудь есть? – громко и важно спросил Платон.

– Есть, есть, а как же, – откликнулся непонятно откуда выплывший улыбчивый толстяк в очках и белом халате, – Епифанов, руководитель лаборатории.

– У вас всегда так пусто? – позволил себе удивиться Платон.

– Нет, просто научные сотрудники приходят позже. У нас не регламентированный рабочий день.

– Давайте, осмотрим ваши площади. – Платону отлично удавалась роль туповатого служаки.

– Конечно, конечно. – Толстяк гостеприимным жестом указал на проем следующей двери и повел их по анфиладе таких же светлых комнат.

Администратор и секретарша следовали на приличном расстоянии, но все же таком, чтобы хорошо слышать любой вопрос посетителей.

Платон на ходу оглядывал обычные предметы лабораторного обихода – клетки с мышами и крысами, стойки с пробирками, микроскопы, бинокуляры, томографы, даже два электронных микроскопа, термостаты, компьютеры. Была и незнакомая ему аппаратура, о назначении которой он не мог даже приблизительно догадаться.

– Это что, все – биология? – поинтересовался он строгим голосом.

– Именно, именно биология, – откликнулся их гид, чему-то радуясь, вероятно – простодушию неотесанного инспектора.

На лице Платона отразилась усиленная и тяжелая работы мысли:

– А… постойте… при чем здесь авиация? Вы же, кажется, самолеты делаете?

– Мы все на свете делаем! – еще больше развеселился ученый. – В том числе системы жизнеобеспечения. В стратосфере и в космосе, в условиях невесомости и перегрузок. И тут уж без биологии – никуда… Но, вообще-то, учреждение у нас уникальное: мы позволяем каждому заниматься тем, что ему интересно. Для любого человека науки это – великое счастье. Редкая фирма может позволить себе подобную роскошь… Впрочем, что это я… вряд ли вас занимают такие материи.

– Почему… познавательно. Но вы правы, это нас не касается, – пробурчал угрюмо Платон, заметив повышенное внимание на физиономии администратора. – С открытым огнем работаете?

– Что вы, что вы! У нас все только на электричестве.

– Болезнетворные бактерии не разводите?

– Нет… не разводим, – задыхаясь от смеха, еле выдавил из себя толстяк и, только утерев платком слезы, нашел в себе силы продолжить экскурсию. При своей тучности он ухитрялся двигаться так плавно, что казалось, он не идет, а катится, будто огромный мячик.

Внимание Платона привлекли ряды стоек с пробирками, в коих кишели многочисленные черные точки. Ага, похоже, дрозофилы… и, значит, генетика… это уже след в сторону Легиона, и космос тут не при чем.

– А это еще что за пакость? – Он шагнул к стеллажам с пробирками, чтобы убедиться, что не ошибся, не преминув при этом скорчить брезгливую мину.