Текст книги "Код Андрея Рублева"

Автор книги: Надежда Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

И вот апофеоз: сообщается, что «в начале XVIII века Нижегородский кремль утратил свое боевое значение и превратился в памятник старины».

То есть вся эта бодяга с осадами продолжалась аж до 18-го века.

Выходит, что не только древней истории доверять нельзя. 18-й век – это ведь всего 250–300 лет назад!

В общем, в полном соответствии с оценкой Ломоносова, получается, что наша российская история «дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы». Ты, Артем, можешь вообще хоть как-то это все объяснить?

– Легко.

– Ни фига себе.

– Вот именно. В общем, орлы, смотрите сюда.

Я придвинул к себе ноутбук и заодно листочек бумаги и ручку. Техника-техникой, но рассуждая, я люблю почиркать на бумаге, мне так удобнее.

– Значит, в истории Нижегородского кремля вы обнаружили ключевую дату – XV–XVI век. А чем характеризуется это время?

Иван закатил глаза вверх и влево и выдал скороговоркой:

– Правление Ивана Грозного, Ливонская война, крымский хан Девлет-гирей сжигает Москву. Потом Федор Иоаннович, Борис Годунов и Смутное время.

– Молодец. Но, если заглянуть в энциклопедию, то примерно к этому же периоду относится и появление такого государства, как Московия.

Энциклопедия КМ:

МОСКОВИЯ, название Русского государства в иностранных источниках 16–17 вв.

По площади эта Московия (историки иногда называют ее «русское централизованное государство») немного превышала современную Московскую область. И ее границы можно определить по тем крепостям-кремлям, которые были возведены для их защиты.

С востока это был Нижний Новгород с его новопостроенным каменным кремлем – передовым военно-инженерным сооружением этого времени.

С юга – Тула и Коломна.

На западе – Смоленск.

На северо-западе – Новгород.

Когда говорят, что в России сменилась династия, и на трон вступили Романовы, то обычно подразумевают, что под их властью оказалась вся страна целиком.

На самом деле Романовы воцарились лишь в небольшой Московии.

Да, это была столица. Да, в их руки попали символы царской власти. В том числе шапка Мономаха, царские облачения и даже большая государственная печать.

Однако, реально в их власти оказалась лишь крохотная часть державы Рюриковичей.

Не случайно, на одном из первых своих портретов в царском облачении Михаил Романов изображен без державы.

Михаил Федорович

И такое положение вещей существовало почти до конца XVIII века. Или точнее до 1775 года, в котором закончилась война с Пугачевым, а сам Емельян Иванович был казнен.

– А при чем здесь Пугачев? – как всегда не утерпел, выскочил с вопросом Иван.

– А при том, что помимо русского централизованного государства (Московии), где правили Романовы, было и другое, нецентрализованное русское государство, для которого Нижний Новгород являлся западной границей.

– Ты хочешь сказать, что Пугачев не присваивал себе императорского титула Петра III, а на самом деле…

– Совершенно верно. Он действительно был царем и правил на огромной территории. Столицей его был Тобольск, а по крови он принадлежал к династии Рюриковичей. Кстати, на известных портретах легко проследить, что он действительно нес в себе фамильные черты Рюриковичей.

Симеон Гордый, Дмитрий Донской, Великий князь Василий II, Пугачев

– Постой, – сказал Иван и встал. Глаза его заблестели от какой-то озарившей его мысли.

– Ну.

– Насколько я помню, Михаила Романова избрали на царство по той причине, что династия Рюриковичей пресеклась. Но если Пугачев… Получается, что в Сибири-то представители рода еще оставались.

– Ну да, – произнес я. – Что-то не понимаю всплеска твоего энтузиазма.

– Да как же, – разгорячился Иван. – Но ведь Андрей Боголюбский – он же Рюрикович! И если Пугачев… Получается, что потомки Христа действительно могли выжить!

– Не могу сказать ничего определенного. С одной стороны известно, что Пугачев после пыток был казнен на Лобном месте на Красной площади при большом скоплении народа.

– Блин. Прям, как Христос…

– С другой стороны, кое-где сообщается, что на самом деле был казнен не сам Пугачев, а какой-то казак, принявший на себя сначала его имя, а потом и его мученическую судьбу.

И, наконец, с третьей стороны, известно, что Пугачев, как истинно христианский царь, был женат. Царицу звали Устиньей.

– Точно! – заорал Иван. – Была царица, значит могли быть и дети. И я нигде не встречал упоминания, что дети Пугачева тоже были казнены. А это значит…

– Это значит, – скучно продолжил я, – что вероятность действительно отлична от нуля. Но шанс я по-прежнему определяю, как 1 из 150 миллионов.

– Не, неправильно, – замотал головой Иван. – Население России сейчас меньше, чем 150 миллионов.

– А кто сказал, что речь идет о населении России? Владения Пугачева простирались и на Америку вплоть до Калифорнии, и на Китай… Так что 1 шанс из 150 миллионов – это еще с очень большой форой. В реальности, я считаю, вероятность значительно ниже.

– Блин…

– Простите, что я перебиваю, – напомнил о себе Али. – Но мы отклонились от темы.

– Да?

– Разумеется. Вы увлеклись Пугачевым, но до сих пор совершенно не ясно, какая же тайная причина, заставила Екатерину Великую создать из незамысловатой Егошихи город Пермь, из не примечательного Хлынова – прославленную Вятку, а из скромной подмосковной Рогожи дубликат Богородска? Чем небольшая Богородск оказался так важен? Чем он привлек к себе такое внимание?

– Да, действительно отвлеклись, – признал я. – Давайте вернемся к тому, с чего мы начали. То есть к Московии.

Итак, здесь воцарились Романовы, которые претендовали на то, чтобы считаться Государями Всея Руси, но на деле владели крохотной территорией, едва превышавшей площадь Московской области.

В документах и на захваченной ими государственной печати значились города и земли, которые им не принадлежали. Значит, нужно было или признать, что эта печать не их, а сами они не вполне законные; или предъявить общественности все города, перечисленные на печати.

Сначала это было сделать затруднительно, так как сил было маловато. Но после победы над Пугачевым стесняться стало некого. Началась эпоха переименований, обозначенная в истории, как административная реформа.

Понятно, что переименования-подлоги делали не по любому поводу, а только в самых значимых случаях. Таких, например, как Пермь и Вятка.

– Но Богородск-то на большой государственной печати не указан, – резонно заметил Иван.

– Верно. Но тут вот какая вещь: первоначально, пока Романовы владели только Московией, Богородск находился на недоступной для них территории – на правом берегу пограничной Оки.

И, видимо, он был для Екатерины настолько важен, что даже захватив (после разгрома войск Пугачева) эти земли, императрица решила не рисковать и перенесла исторически важное название поближе к центру своей вотчины – в Подмосковье.

Чем же был так важен небольшой уездный городок?

Во-первых, его имя даже в современной, урезанной истории неразрывно связано с именем Богородицы. И это при том, что Россию называют «Домом Богородицы», а реку Оку, на которой стоит Богородск, «Поясом Богородицы».

Во-вторых, легенда связывает основание города с иконой Рождества Богородицы. А в первоначальном, неискаженном виде речь, скорее всего, шла не об иконе, а именно о Рождестве Богородицы. Такая версия снимает целый ряд нелогичностей. Например ту, что «жители села установили большой престольный праздник, приходящийся на 21 сентября» или «что торговые гости ехали в село Подолец именно «к Богородице»…

И в-третьих, Богородск расположен совсем неподалеку от земель Владимирской области. Той самой, где жил и правил Андрей Боголюбский – Христос.

Как видите, все выстраивается…

– Да до этого-то мы и сами дошли, – безапелляционно заявил Иван. – Но ты не можешь не признать, что все твои рассуждения – своего рода косвенные улики. Никаких конкретных доказательств у нас нет.

– А вот вам и предложили поехать с Егором Николаевичем… Езжайте, ищите. А то критиковать чужие версии, развалясь на мягком диване, мы все молодцы.

* * *

Поезд от Москвы до Нижнего Новгорода идет семь часов. Два черных джипа Егора Николаевича, громадные и стремительные, словно голодные звери, преодолели дистанцию за 4,5 часа. И то только потому, что в Коврове на полчаса останавливались по делам.

Иван и Али ехали в той же машине, что и босс. Тот всю дорогу работал: читал какие-то документы, вел переговоры по сотовому, и с гостями за все время перекинулся только парой малозначительных фраз. Зато тот водитель, который повез мальчишек из Нижнего в Богородск оказался общительным, и завел разговор сразу же, как только машина вырвалась из тесноты городских улиц на простор автотрассы.

– А что парни, девушки-то у вас уже есть?

– А то, – сказал Иван.

– Есть, – кивнул Али.

– Это правильно. У нас слишком долго пели, что «первым делом, первым делом самолеты», так что теперь ни самолетов, ни народонаселения.

Мальчики вежливо промолчали. Но говорливый шофер, ничуть не смущаясь, продолжал развивать тему:

– Вот в старину на Руси был правильный обычай. Мужчина-воин, если был единственным сыном у матери, носил в левом ухе серебряную серьгу. А если был к тому же последним мужчиной в роду, то носил две серьги. Когда нужно было послать кого-то на опасное дело, командир выходил перед строем и командовал: «Равняйсь!» Все головы поворачивали вправо, и сразу было видно кого можно послать в огонь, а кого пока подержать в тылу. Чтобы успел жениться, сыновьями обзавестись…

Вишь, каждый род берегли, чтобы не пресекся. Чтобы не оборвалась ни одна ниточка в бесконечной пряже человечества. А сейчас что? Тьфу!

Шофер ожесточенно сплюнул, но видно молчание не было его призванием, так что через минуту он заговорил снова:

– Ну а с девушками-то как? Серьезные намерения имеете, или так, время провести, побрандахлыстничать?

Иван в свои 14 лет такими вопросами пока не задавался, поэтому предпочел промолчать. А Али ответил легко, как о чем-то давно решенном:

– Я, конечно, женюсь. Девушка у меня хорошая, родители подобрали и обо всем договорились, еще когда мы маленькими были. Так что закончу учебу и женюсь.

– Опа, – сказал Иван. – А ты ее хоть видел?

– Конечно. Мы росли вместе.

– Но ты ее любишь?

– Конечно.

– Погоди, а если ты встретишь другую? Ну, знаешь, любовь, как обвал, с первого взгляда и на всю жизнь. А тебя уже с другой обручили. И как быть? Послушаешься родителей или пойдешь за своей судьбой?

Али ничуть не смутился вопросом.

– Вы, городские, чаще всего думаете, что ваши родители либо недостаточно мудры, либо враги вам. Это не так.

– Но говорят же: «Браки свершаются на небесах», – продолжал горячиться Иван. – То есть не по договору родителей, а по велению сердца. Разве нет?

– А как вы определяете веление сердца? Знакомитесь на дискотеках или на увеселительных прогулках. Я уж не говорю про то, что на дискотеке темно, накурено, шумно и пьяно, так что ни рассмотреть, ни расслышать друг друга нельзя. Я считаю, что сам принцип порочен: вы знакомитесь на отдыхе, значит выбираете того, кто лучше других умеет ОТДЫХАТЬ. Удивительно ли, что более половины браков распадается. Жизнь ведь не только праздник.

– Так ты предлагаешь знакомиться на работе? – уточнил Иван.

– Я ничего не предлагаю. Вы сами можете решать. Но на мой взгляд неразумно скучиться в больших городах, где никто никого не знает, жить друг у друга на головах, а всю землю оставить пустой.

В деревенской жизни каждого человека видно насквозь. И ясно кто чего стоит.

В городах вы придумали критерий: дескать, неудачник тот, у кого из окон видно МКАД. Соответственно, у кого виден Кремль, тот удачник. Самим не смешно?

– Ну, у вас тоже есть смешные моменты, – сказал водитель, который по сути был согласен с Али, но обиделся, что нас, великороссов, учит жизни черненький пацан. – Вот, например, служил я в армии, и были у нас там узбеки. Ты ведь из Узбекистана, мальчик?

– Да.

– Так вот. Наибольшим уважением у узбеков пользовались так называемые «чистые узбеки». То есть не какие-нибудь метисы с русскими или украинцами, а чистокровные.

Сидит такой «чистый» – на вид страшнее атомной войны, лицо – как переваренный пельмень, а его все за это уважают.

Вот сосватали бы тебе родители, из соображений престижа, такую чистокровную «красавицу», вот ты бы запел…

– Национализм в какой-то мере присущ любому народу, – ничуть не смутившись, ответил Али. – И я понял, почему вы это сейчас сказали. Но родители не могли мне сосватать такую узбечку по двум причинам. Во-первых, у нас в роду другое понимание престижа. А во-вторых, я – не узбек.

– То есть как?

– Ну, например, вы же не думаете, что в России живут только русские…

– А, в этом смысле… – водитель сосредоточенно уставился на дорогу, переваривая полученную информацию. А Иван уставился на Али.

Молчание сгустилось от невысказанного вопроса. Но потом Иван все же не выдержал:

– И кто же ты?

– Я араб.

– Опа!

Богородск никогда не был большим городом. И хотя сейчас в нем кое-где как бы прорывается городской пейзаж, по сути, он как был, так и остается большим собранием традиционных русских домов, построенных рядом на небольшой территории.

Наша компания, пользуясь тем, что была на колесах, первым делом поехала к городскому краеведческому музею.

Для скромного городского музея не нашлось какого-либо старинного здания с затейливой архитектурой. Зато он располагался в живописном месте – посреди старого парка, некогда ухоженного и до сих пор хранящего остаток былой красоты.

Возле самого входа в хранилище местных краеведческих реликвий росли две громадные, в три обхвата липы, многоцветную кору которых можно было изучать, как палитру Ван Гога.

Мальчишки поднялись по ступенькам к весьма обыденной двери под вывеской «Исторический музей» и обнаружили, что она заперта. Причем, судя по общему впечатлению, это было ее основное состояние. Знаете, как на железнодорожных переездах пишут: «Нормальное положение шлагбаума – закрытое»

Обойдя здание кругом, наши искатели исторических фактов обнаружили гораздо более солидный вход, табличка над которым сообщала, что здесь расположен Центр внешкольной работы. Льющаяся из окон фортепианная музыка подтверждала эту информацию.

Зайдя вовнутрь и поплутав немного по пустым, но чистым лестницам и переходам, путешественники обнаружили сидящую в кресле женщину в зеленом халате. Видимо, техничку.

– Не знаете почему музей закрыт?

Тетечка приветливо посмотрела снизу вверх.

– Знаю.

– Ну и…

– Что «ну и»?

– Почему закрыт-то?

Тетечка провела рукой, механическим привычным жестом, оправляя воротничок халата и поинтересовалась:

– Не местные?

– Это имеет значение? – удивился водитель.

– Местные летом в музей не ходят.

– И как же?

– А так. Нина Ивановна тоже ушла. На огороде работать надо. Зарплата-то у музейщиков знаете какая?

– А что, она одна здесь работает?

– Да нет. Девочка ей помогает, студентка. Но она сейчас на каникулах. А вы чего хотели-то?

– Да вот интересуемся, почему у вас город так необычно называется. Какой бог тут у вас родился.

– А, это про Богородицу что ли? Так в церковь пойдите. Батюшка все расскажет.

Церковь в Богородске найти не сложно. Во-первых, город небольшой и все дороги ведут к храму, а во-вторых, если сумеете заблудиться, то любой встречный охотно покажет, а при необходимости даже проводит.

Церковь была небольшая, бело-голубая и шатровая, что явно указывало на ее позднее происхождение. Впрочем, территория вокруг была ухожена, выделялась особой чистотой, аккуратностью и ярким газоном с цветами. У ворот, как положено, скромно стояли нищие.

Степенно подав милостыню, мальчики в сопровождении водителя вошли в храм. Службы в это время не было, но в наших церквях никогда пусто не бывает. Вот и сейчас по каким-то своим делам под невысокими сводами сновали старушки в платочках…

Попросили позвать батюшку. Пояснили зачем. Согласились немного подождать.

Батюшка оказался молодым и приветливым. Но в тот момент, когда он только вышел из служебных помещений, произошла небольшая заминка. К нему без предупреждения обратился богомолец – чистенький худощавый мужчина явно трезвого образа жизни и предпенсионного возраста. Проблема богомольца была проста: он отправился в путь, не рассчитав денежные средства, и теперь нуждался в 32 рублях 50 копейках на проезд.

Батюшка замялся. С одной стороны, надо было бы как-то помочь. С другой – ведение храмового хозяйства не позволяло роскошествовать. Вот, например, за роспись стен мастерам еще не все выплачено. Ремонт крыши тоже потребовал многих усилий. За отопление и воду нужно платить каждый месяц, чтобы не отключили. А тут еще пожарный инспектор приходил и составил акт за то, что пожарной сигнализации нет и пути эвакуации отделаны горючим материалом… Грозил закрыть храм, если нарушения не будут устранены. А стройматериалы сколько стоят, а? Вот тут и задумаешься.

Иван решил проблему одним движением. Он дал чистенькому 100 рублей. Сказал:

– Берите. Мы в храме Господнем должны помогать друг другу.

– Но тут много.

– Пусть будет с запасом. Мало ли что в дороге бывает.

– А как вернуть-то вам? – спросил рассыпавшийся в благодарностях богомолец.

– Не надо. Потом отдадите кому-нибудь, кто у вас попросит помощи.

– Ну, спаси вас Господь.

Этот небольшой эпизод произвел на батюшку весьма благоприятное впечатление. Он охотно согласился побеседовать о Богородице, а потом даже вышел с нашими приятелями на улицу и на местности, очень доступно показал как и где найти место, на котором стоял храм с новоявленной иконой.

– Самого храма сейчас нет. Его взорвали, – сказал священнослужитель, стоя на тротуаре в развевающихся под ветром черных одеяниях. – Но место мы знаем. И недавно установили там деревянный крест.

– Это далеко?

– Да нет. Если пойдете по этой дороге, метров через 200 там будет небольшой рынок. Там курами торгуют, лопатами, саженцами и всяким инвентарем. Потом увидите киоск с комбикормом. Как дойдете, сразу за ним посмотрите налево. За бетонным забором будет видно вершину нашего креста.

– А почему за забором? – удивился водитель.

– Видите ли, эта территория принадлежит кожевенному заводу. Мы несколько раз обращались к ним и в городскую администрацию с тем, чтобы выкупить у них часть земли или хотя бы взять в аренду. Но они не соглашаются. Только крест и разрешили установить.

– Но пройти туда как-то можно?

– Если в заводоуправлении разрешат, то пожалуйста. У них контора и вход вон с той стороны. Попросите, они люди добрые и, думаю, не откажут.

Тепло распрощавшись с батюшкой, наши путешественники сначала решили пойти коротким путем и осмотреть то, что видно через забор. Удивляла только примета: «место, где торгуют курами». Сейчас, слава богу, в эпоху продовольственного изобилия курятиной торгуют везде…

Однако, как оказалось, батюшка был исключительно точен в описаниях. Ибо у бетонного, выше человеческого роста глухого забора торговали ЖИВЫМИ курами – товаром для здешней местности весьма актуальным.

Не отвлекаясь на вялых хохлаток, сидящих со связанными ногами в корзинах, мальчики долго вставали на цыпочки, стараясь разглядеть серый крест за серым забором на фоне беспорядочно, как бурьян, разросшихся веток. Видно было плохо.

На всякий случай сделали несколько фото и пошли кланяться заводской администрации.

Вопрос, как и предсказывал батюшка, решился с первой попытки. Путешественников не стали мутырить, спросили только знают ли они куда идти и без проблем пропустили через проходную.

И вот, миновав будку с внимательным охранником, наши друзья оказались на заводской территории. Слева возвышались уродливые, но большие каменные корпуса, откуда отчетливо пахло технологией выделки шкур.

Прямо вперед вела запущенная асфальтовая дорога, которая растворялась в том, что сейчас называют «индустриальный пейзаж». Имели место обломанные куски бетонных плит, ржавая цистерна, из которой натекла солидная лужа солярки, белеющие горки щебенки и потрескавшаяся земля, пропитанная остатками нефтепродуктов.

За всем этим богатством, практически у самого забора на взгорке виднелся деревянный крест. Вокруг него буйно росла крапива.

– Чем-то напоминает фильм «Сталкер», – сказал Иван, когда они, аккуратно прощупывая ногами почву, миновали остов полурассыпавшейся тракторной тележки.

– Во блин, а я гайки не взял, – пошутил водитель, оказавшийся знатоком творчества Тарковского.

Еще несколько усилий, и все трое оказались возле заросшего бурьяном пригорка из щебенки. Отсюда было видно воспетое в легенде Озеро – оно располагалось метрах в 20 за забором.

– Глядите, видимо как раз сюда и вышел из зарослей наш купец, – сказал Иван и, забывшись, шагнул. Водитель едва успел подхватить его под локоть – под ногами ощущались полностью скрытые зеленью бугры и ямы и какие-то ржавые железяки, так что резкие движения не приветствовались.

Но вот последние несколько шагов и компания подошла на расстояние, когда до креста стало можно дотянутся рукой. Иван чуть подался вперед и осторожно потрогал пропитанную каким-то составом древесину.

– С ума сойти, – прошептал он. – Неужели действительно это то самое место, где родилась пресвятая Богородица, непорочная божья матерь?

Хотелось как-то прочувствовать момент. Сделать что-нибудь особенное, соответствующее месту и случаю… но в голову ничего не приходило.

Иван покосился на Али и увидел, что тот попросту молится. Как обычно. Хорошо ему.

Страшно стесняясь присутствия водителя, Иван все же поднес руку ко лбу и дважды торопливо перекрестился. И тут же, словно кто-то нарочно выжидал этой секунды, на колокольне близлежащего храма зазвучали колокола.

– Дневная служба закончилась, – прокомментировал водитель. И тоже широко перекрестился в сторону видневшихся на востоке куполов.