Текст книги "Код Андрея Рублева"

Автор книги: Надежда Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

8.15. Курский вокзал. Напутственный хлопок Артема по плечу. Краткая напутственная речь на тему «Хватит тухнуть перед компьютером». И вот пригородная электричка уже мчит наших приятелей в славный город Владимир.

Некоторое время просто осваивались. Вертелись на сиденьях, глазели в окно…

– Слышь, а тебя не ломает ходить по церквям? – не вытерпел, наконец, Иван.

– В смысле «не ломает»?

– Ну, в смысле ты же мусульманин, а церкви, куда мы пойдем, православные… Или у вас тоже веротерпимость?

– Вообще-то терпимость, но ты прав. Когда я был маленький, мне казалось, что христиане – это неверные. И относился соответственно. А отец, когда это заметил, велел мне пойти в церковь и купить там свечи. Помню, я тогда очень удивился: зачем ему свечи, он же и так может… Но раз отец велел, пошел. Вот так я первый раз был в церкви.

– И как впечатления?

– Ничего страшного.

– Ну молодец…

Некоторое время молчали, глядя на пробегающий за окном пейзаж. Потом Али спросил:

– А твой отец кто?

Иван некоторое время молчал, как бы не услышав вопроса. Только чуть вздернул плечо, отгораживаясь. Потом шмыгнул носом и неохотно признался:

– Он погиб.

– Прости. Давно?

– Мне было пять лет.

Иван снова сделал паузу, не отводя неподвижного взгляда от монотонной полосы леса, бегущей вдоль железнодорожного полотна. Потом, как бы через силу, продолжил:

– Ты знаешь, я его почти не помню. Он был механиком на атомной подводной лодке, а там ресурс хода такой, что они могут хоть целый год не всплывать на поверхность.

В общем, дома отец почти не бывал, да и был я тогда еще слишком маленький.

Но помню, как однажды мы ездили на острова – у отца был свой катер. На обратном пути поднялся ветер, взметнулись огромные волны. Наш кораблик против них казался маленьким, как спичечный коробок против горы.

Было очень страшно. Мама и я сидели в рубке, а отец стоял у штурвала и смеялся. Он вообще был веселым, но в тот раз (я потом понял) он смеялся для того, чтобы нам было не так страшно.

А потом он начал во весь голос декламировать «Песню о буревестнике». Наш катер то ухал глубоко вниз, то карабкался отважно навстречу очередной, вздымающейся волне, вода перекатывалась по палубе, ударяла по крыше рубки, а отец, напрягая голос, кричал нам сквозь гром моря: «То волны крылом касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и – тучи слышат радость в смелом крике птицы. Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике. Он кричит, пророк победы: «Пусть сильнее грянет буря!».

Голос у Ивана подозрительно задрожал, и он совсем отвернулся к окну.

Но через минуту он справился и продолжил почти спокойно.

– Ты знаешь, раньше мне было обидно, что он так рано умер. Бросил нас с мамой. А потом я понял, что он иначе не мог.

– Расскажи, – тихо попросил Али.

– Ну, это совсем короткая история, – Иван криво улыбнулся. – Нам с мамой прислали письмо, где было всего несколько фраз. Во время боевого дежурства лодки в одном из отсеков начался пожар. На атомной подводной лодке это неограниченное повышение температуры.

Те, кто там был, побежали в соседние отсеки, и пожар, следом за ними, перекинулся туда. Тогда капитан со своего мостика заблокировал люки этих трех отсеков так, чтобы открыть их ни изнутри, ни снаружи было невозможно.

Люди, которые остались внутри, были обречены.

Как нам потом сообщили, мой отец был единственным, кто побежал не от пожара, а навстречу ему.

В последний момент, он открыл люк своего отсека – трое успели выскочить, а он нырнул туда.

Не знаю, зачем он это сделал. Такой пожар на подлодке погасить в принципе невозможно, но он был механик, и, может быть, он думал, что сумеет что-то предпринять…

Те, кто остались внутри сначала очень кричали.

Но потом отец сказал им, что нужно составить послания родным.

И они, все 28 человек, по очереди через корабельную связь стали прощаться.

Капитан поклялся, что лично передаст семьям все записанные на пленку послания. Это обещание он выполнил.

Отец говорил самым последним. Поэтому сумел сказать только несколько слов. Самых простых. Он сказал мне: «Береги маму. Учись. Будь достойным человеком». И еще сказал, что он нас любит. А потом было только шипение пустой пленки.

На этом месте Иван, уже не скрываясь, зло вытер рукавом глаза, и, упрямо вздернув задрожавший подбородок, закончил с явным усилием, но внешне почти спокойно:

– После пожара лодка была в плавании еще полгода. Боевое задание она выполнила полностью.

Во Владимире было солнечно и ветренно, и потому не жарко. Прямо с перрона открывался вид на какие-то полуразвалившиеся деревянные строения, над которыми, словно белые лебеди над помойкой, возвышались белоснежные стены и золотые купола церквей.

Сориентировавшись на местности путем опроса местных жителей, мальчики отправились в сторону прямо противоположную манящим взгляд церквям – единственный проход располагался именно там. Проход этот представлял собой некрутую лестницу и, судя по табличке на одиноком, явно нуждающемся в ремонте доме, назывался «Богословский переулок».

Поднявшись по лестнице, наши герои оказались в цивилизованной части города. Автострада, по которой не создавая толкучки, катили машины, имела гордое имя «Большая Московская».

– А мы сувениры будем покупать? – поинтересовался Иван, углядев на противоположной стороне улицы вывеску антикварного магазина.

– У тебя много денег?

– Нет, но понимаешь… По Носовскому и Фоменко, владимирский князь Андрей Боголюбский – это Иисус Христос. Разве не прикольно купить крестик на земле, по которой ходил Христос, а?

Али в ответ как-то неопределенно приподнял бровь.

– А, ну да, – спохватился Иван. – Я забыл, что ты мусульманин.

Дорога некруто забирала вверх, мальчики шли легко и глазели по сторонам.

– Интересно, а вот эта белая стена – это здешний кремль или что другое?

– Кремль.

– Что-то больно низкий. По Фоменко Владимир был столицей мира. Влади-мир. Типа как Влади-восток или Влади-кавказ. Но в столице мира крепостная стена должна быть громадная, верно? А тут запросто перелезть можно, – Иван повертел головой по сторонам. – Особенно, если ты подсадишь. Попробуем?

– Нет.

– Да не боись, никто не видит!

– Если заберут в милицию, то тебя отпустят, а про меня скажут, что арабский террорист хотел взорвать русскую святыню.

– Блин. Трудно тебе жить.

– Как всем.

Минут через 15–20 приятели вышли к цели своего путешествия. Дмитриевский собор – один из старейших храмов России, прославленный своей уникальной белокаменной резьбой, стоял над городом.

Князь Всеволод, по повелению которого, как считается, был построен этот собор, оказался талантливым ландшафтным дизайнером – место выбрано на изломе высокого правого берега Клязьмы, и храм будто парил над бескрайними просторами левобережья.

Мальчишки подошли к собору с севера и первое, что бросилось в глаза – красивая надпись поперек запертой двери: «Дорогие молодожены! Желаю счастья, но предупреждаю, что барабанить в двери храма – ПЛОХАЯ ПРИМЕТА! Князь Всеволод».

– Народ здесь с юмором, – оценил Иван. – Жаль только, что заперто.

– Если дверь в храм заперта, – невозмутимо изрек Али, – значит вход с другой стороны.

– Ты прям Саади… – Иван задрал голову, и принялся внимательно изучать фигуры на фасаде. Али в это время рылся в сумке, извлекая фото и видеокамеры.

– А ты знаешь, – произнес мурманчанин, – Артем об этом не говорил.

– О чем?

– Ну ты видишь, вот этот ряд фигур. Смотри, точь-в-точь как на соборе Нотр Дам в Париже.

– М-м…

– Да не тупи! Видел же в Интернете изображения. На фасаде Собора Парижской богоматери над арками главного входа расположен скульптурный ряд королей, в разное время правивших Францией.

Значит, по аналогии, этот ряд фигур – священнослужители и князья в разное время правившие Россией.

– Аналогия кривая.

– В смысле?

– Собор Парижской богоматери – 14-й век. А здесь – конец 12-го.

– Я про то и говорю, – кивнул Иван. – Идею они у нас откровенно слямзили. Но интересно другое: личности этих наших святых как-то идентифицированы? В смысле, мы знаем, кто они?

Али пристально вгляделся в фигуры.

– Лица у всех разный. Одежда разный.

– И над головами изображения – типа гербы – разные. И в руках у них разные предметы. У большинства крест, вон у того, справа, – кадило, а вон у этого – свиток.

Они стояли, задрав головы, изучая фигуры северного фасада.

– В центре, смотри, – человек с книгой. По композиции очень похоже на иконы, где Христос восседает на троне. Кстати, тут и трон изображен, и под ногами этакий ромбик имеется, как на иконах.

– Смотри правее. Через одного – интересный фигура. Видишь, над головой орел – почти, как ваш герб. Только одноглавый.

– Ага. А все вместе это напоминает деисусный ряд на алтаре. В центре, как будто Иисус, справа Иоанн Креститель. Гляди, какая у него одежда – по-моему на самом деле изображена звериная шкура – непременный атрибут Крестителя. К тому же он босой – единственный среди всех фигур… А вот слева скульптура не очень понятная. По смыслу тут должна быть дева Мария… Хотя, при некотором желании можно представить, что изображена как раз женщина с завернутым в ткань младенцем. В общем, очень похоже на деисусный ряд.

– Апостолов двенадцать, – резонно заметил Али. – А фигур десять.

– Э, гляди-ка, у самого левого над головой тоже орел, как на гербе.

– Предлагаю, давай все заснимем, потом распечатаем, разложим на столе и будем изучать.

– Давай. Ты – видео с максимальным увеличением, а я – фото с общими планами. Чтобы потом не перепутать где что видели и где какая фигура, ага?

Али молча кивнул, и некоторое время оба сосредоточенно возились с аппаратурой.

– Слышь, а ты заметил? – сказал, наконец, Иван, опуская затекшие от долгого напряжения руки.

– Что?

– Картинки на самом верху, прямо под крышей, расположены вполне осмысленно. Например, вверху слева – сцена, сильно напоминающая поклонения волхвов. Изображена фигура с ребенком на коленях, и по две склонившиеся фигуры с обеих сторон.

– Волхвов было, вроде бы, трое…

– Ну, может это поклонение пастухов. Их число не определено.

– А что в центре?

– Некто на троне. Что-то вроде царства божия, где даже звери живут в мире. Видишь тут львы, птицы, все собираются к престолу э-э… Ну, в общем, к какому-то престолу. Надо, блин, спросить бы у кого-нибудь. Или хоть путеводитель купить. Как думаешь, здесь где-нибудь продают путеводители?

Али пожал плечами.

– Ну и справа под крышей три каких-то фигуры. У них над головами три птицы и под ногами три птицы. Символика непонятна, ничего предположить не могу.

– Может это символ Троицы?

– Гадать можно сколько угодно. Это не наш путь.

– Да?

– Да! Артем сказал: «Ищите все необычное». Вот и пойдем.

– В смысле дальше?

– Почему нет?

Переместившись к западному фасаду, мальчики повторили трудоемкую процедуру подробной фиксации на цифровые носители всех деталей белокаменного декора храма.

– Ну как? – спросил Иван, снова первым завершив съемку.

– Есть несколько деталей.

– Например?

– Например, здесь в скульптурном ряду над центральным входом не десять фигур, а только девять. Причем в центре – птица, напоминающая одновременно и Солнце, и голубя, которым обычно обозначают святой дух.

– Интересно. На северном фасаде в центре был человек, похожий на Христа. То есть бог-сын. Здесь – голубь, который святой дух. Тогда на южном фасаде должен быть бог-отец, то есть Саваоф.

– Ну не знаю…

– А чего? Сейчас сбегаем, проверим!

– Погоди. Тебе не кажется странным, что по твоей версии бог оказывается в одном ряду с людьми? Пусть со святыми – они все с нимбами, но все-таки с людьми, а?

Иван с чувством почесал в затылке.

– Э-э… Ну, вообще-то, Христос – это земное воплощение бога. Сын человеческий. То есть он реально ходил по земле, лечил, утешал, помогал. И женщина у него была. И, судя по тому, что мы обнаружили на Рублевском Спасе, возможно был даже ребенок… То есть Христос – достаточно земной, чтобы его изобразить в одном ряду.

И заметь, если опять-таки верить Фоменко, то владимирский князь Андрей Боголюбский – это как раз Христос. А значит у него здесь были родственники. Получается, что изображение Христа и князей, как равных, допустимо и даже логично. Они родственники. Согласен?

– Не знаю. Вам, христианам, виднее.

– Сделай лицо попроще. И лучше скажи, ты знаешь, что такое палетка Нармера?

– Типа ты умный, да?

– Типа я серьезно спрашиваю.

– Нет, не знаю.

– Палетка – это такая штука из камня – небольшая фигурная табличка, на обеих сторонах которой вырезаны рельефы. Считается, что на ней символически изображено очень важное событие – объединение фараоном Нармером (или в другом прочтении Менесом) Верхнего и Нижнего Египта.

«Палетка Нармера»

– И что?

– Эта палетка знаменита настолько, что ее приводят в каждом иллюстрированном учебнике по древней истории.

– И что?

– А то, что на палетке символ объединения изображен как два зверя с длинными переплетенными шеями.

– И что?

– Тебя заклинило? Посмотри вон слева вверху – две птицы с переплетенными шеями. Очень сходная символика.

– Угу.

– Чего угу?

– Не понятно к чему ты хочешь пристегнуть этот символ. К объединению чего с чем?

– Я не собираюсь ничего никуда пристегивать. Просто отмечаю, что здесь и на палетке Нармера сходная символика.

– Ну да. Там звери, тут птицы…

– Пошел на фиг! – раздельно и с чувством произнес Иван. – Артем сказал: «Ищите необычное». Такие птицы с шеями – это необычно. Или нет?

– Необычно, – согласился Али.

– Что и требовалось доказать.

Перешли на южный фасад. Здесь было солнечно и потому празднично. На смотровой площадке, нависающей над самым обрывом, резвилась группа младших школьников, выведенная на экскурсию. Их мамы и папы фотографировали собор и были единственными, кто хоть как-то слушал экскурсовода. Детишки просто шумно наслаждались прогулкой и природой, время от времени оглядываясь на старших и делая на минуту внимательные мордочки.

Иван, демонстративно поднимая в рабочее положение фотоаппарат, первым делом посмотрел в центр фигурного ряда над главным (и, кстати, гостеприимно открытым) входом в храм.

Здесь обнаружилась скульптура, которую при желании можно было принять за Саваофа. Но в глубине души Иван признавал, что Али прав. Бог в одном ряду с людьми… это слишком самонадеянно. Даже кощунственно.

Тем более, что некстати вспомнилась подробность о палетке Нармера. Там все фигуры были изображены в разном масштабе. Фараон – гигант, жрецы – в половину его размера, знаменосцы – еще вдвое меньше. А тут все одного роста, как равные… Не, не может быть.

К счастью, вверху слева обнаружилась рельефная картина, которая привлекла его внимание. И он забыл о злосчастной идее с Саваофом.

Изображена была сцена крещения. С облака бог-отец ниспускал вниз, на землю свой дух в виде голубя-Солнца. Под ними склонившийся Христос принимал крещение от Иоанна Крестителя, а справа и слева композицию завершали фигуры двух благословляющих архангелов.

Переместив взгляд к центру, Иван разглядел человека с развернутым свитком, поднявшим правую руку в благословляющем жесте. Интересно, что над ним были видны рельефы с изображением двух людей поменьше. Композиция живо напомнила иконы из серии «Спас в славе», где в центре изображался Христос на троне, а в четырех углах – четыре евангелиста: Иоанн, Марк, Лука и Матфей. Здесь правда фигур, похожих на евангелистов было всего две. Но может остальные не уцелели? Свободного места вокруг достаточно…

Иван подумал и решил, что не будет сообщать Али о своих идеях. Тот уже продемонстрировал душевную черствость и нежелание разделять энтузиазм младшего соратника. Не стоило подставляться еще раз.

В самой правой части, как бы завершающей смысловую композицию, Иван углядел нечто, что обычно именовалось «Полет Александра Македонского на грифонах». Когда-то в школе учительница рассказывала об архитектурных шедеврах России и показывала этот рельеф на картинке. Иван тогда, помнится, очень удивлялся объяснениям. Непонятно было: зачем на христианском храме изобразили Александра Македонского, который, кстати, жил до Христа, и, стало быть, являлся язычником. И с какой стати великому полководцу вздумалось летать на грифонах? А если и числился за ним такой грех (например, после затяжной пирушки), то какой гад запечатлел его в столь непотребном виде?..

– Сцена вознесения, – произнес над ухом Али.

– Чего?

– Гляди, человек как бы вырастает из некого ящика. Вероятно, это вознесение Иисуса, вышедшего из гроба.

– Думаешь?

– По смыслу так. Вы пишете слева направо. Значит, сюжет развивается в этом же направлении. Тогда последней сценой должно быть вознесение Христа. На нее больше всего и похоже.

Иван снова с хрустом почесал многострадальный затылок. Да, пожалуй, возразить нечего. И смысла в таком толковании больше, чем в подозрительном полете бог весть откуда здесь взявшегося древнего полководца да еще на грифонах (!). Грифонов-то он где раскопал?

Народ вокруг безмятежно гулял и был далек от душевных страданий юного исследователя. Иван мимолетно им позавидовал и обернулся к Али:

– Храм открыт. Войдем?

Внутри было светло, прохладно и как-то пустынно. Возможно оттого, что вокруг возвышались белые, без привычных росписей стены, а потолок вообще возносился под небеса.

Мальчиков встретили две приветливые толстые тетечки, которые охотно продали им билеты, иллюстрированную памятку, посвященную Дмитриевскому собору, и предложили приобрести разрешение на фотографирование, которое в течение всего дня будет действительно во всех соборах и музеях Владимира.

– Мы подумаем, – сказал Иван, и они прошли к центру экспозиции.

Перед ними была громадная стеклянная витрина, заключающая в себя четырехметровый ажурный крест. Первое, что бросалось в глаза – большой полумесяц в основании. По форме, материалу и технике изготовления он выглядел как некая органичная часть креста. Как единое целое.

– Полумесяц, – намекнул Али.

– Ну да. – Иван понял, что может блеснуть эрудицией. – Нам историчка объясняла, что кресты практически всех старинных церквей на Руси имеют в основании полумесяц. Ученые выдвинули множество версий, чтобы объяснить этот факт. Некоторые утверждают, что полумесяц – это символ чаши, в которую с Креста стекала кровь распятого Иисуса. Другие считают, что это как бы чаша с зерном для причастия. А третьи полагают, что полумесяц – это своеобразная ладья богородицы, на которой царица небесная путешествует и тем самым как бы соединяет мир земной и мир небесный. Вот что знаю. Видал, какой умный?

– Видал, – согласился Али. – Значит, о символике полумесяца все думают по-различному, но то, что это полумесяц никто не оспаривает. Так?

– Я понял, к чему ты клонишь. Ты считаешь, что если символ мусульманства выглядит, как символ мусульманства, так это он и есть, верно?

– А ты не знаешь, почему международное общество помощи раненым, больным, военнопленным и пострадавшим от стихийных бедствий называется «Общество красного креста и полумесяца»?

– Тоже мне проблема. Допустим, идет бой. Санитары ползут, чтобы оказать помощь раненым, и нужно, чтобы по ним никто не стрелял. Естественно, нацепить на них символы и креста, и полумесяца. Дескать, они для всех свои.

– То есть мы всегда воевали. Так?

– Э-э…

Иван заморгал от усиленной работы мысли. Разумеется, ему мгновенно пришло на ум то, что в христианстве и мусульманстве так много общей истории и общих святых, что они могли произойти только из единого корня. И возможно, старинный крест Дмитриевского собора, где символы обеих религий представлены, как единое целое, как раз это и подтверждает. Но стоило ли произносить перед Али такие банальные истины? Кроме того, нельзя было не признать, что крест был значительно больше, а полумесяц скромно ютился у его основания. Это было очевидно, но говорить об этом тоже не стоило. Поэтому Иван только прокашлялся и произнес:

– У тебя есть своя версия?

– Есть.

– Тогда излагай, не тяни время!

– Помнишь ли ты, с чего начинается «Повесть временных лет»?

– Думаешь, я совсем неграмотный? Конечно, помню.

– Итак?

– Первое, о чем сообщает Нестор в «Повести временных лет» это договор русских с греками. По сообщению Карамзина: «Драгоценнейший и древнейший памятник истории Российской, сохраненный в нашей летописи».

– Дату не запомнил?

– Слушай, в свете новой хронологии, даты – самая ненадежная вещь на свете.

– И все-таки.

– 911 год. В любом случае договор, в силу особой важности, был подтвержден после смерти князя Олега его наследником и наследником византийского императора. Как сейчас говорят – был пролонгирован. По-моему, лет через 30.

– Ага. Так значит, договор был между русскими и Византией.

– Вообще-то он называется «Договор русских с греками». Но по сути ты прав. Кстати, я вспомнил, что в договоре византийцы именуются христианами, а русские – русинами.

– Не голова, а дом свиданий.

Иван сначала опешил от неожиданного комплимента, а потом сообразил, что Али имел ввиду «дом советов» и засмеялся.

– Ладно, давай дальше. Надеюсь, ты не просто так пудришь мне мозги этим договором…

– Надейся. Итак, договор был важный. Но опубликовать его для населения было нельзя – газет не было, народ не умел читать. Но нужно было какое-то напоминание – некий памятник. Чтобы все видели и помнили.

– Дальше, дальше.

– А дальше я скажу, что полумесяц был старинным символом Царьграда. Того самого, на вратах которого вещий Олег прибил свой победный щит.

– Оба-на!

– И этот крест – символ договора о мире, вечной дружбе и взаимопомощи.

– Оба-на!

– Тебя заклинило?

Улицы во Владимире имеют некую особенность. Например, если ехать по Большой Московской на восток и никуда не сворачивать, то вскоре обнаружишь, что она превратилась в Большую Нижегородскую. А далее, так же без предупреждения, – в Добросельскую.

Дорога, впрочем, была ухоженной, городской автобус – комфортабельным, так что запланированная еще в Москве поездка в Боголюбово рождала положительные эмоции.

– Артем что-то давал тебе читать по поводу церкви Покрова на Нерли, – сказал Али, которому достаточно быстро надоело смотреть по сторонам. – Может, пока едем, просветишь меня?

– Ты не поверишь.

– Во что?

– Мы сейчас едем по территории рая.

Али даже не моргнул. И произнес вполне хладнокровно:

– А подробнее?

– Как сказал Артем, в средние века существовала очень распространенная, известная во всех странах Европы легенда о царстве Пресвитера Иоанна. Дескать, был некий исключительно богатый и могущественный правитель – властелин трех Индий.

Причем (мне больно тебе об этом говорить, но придется), титул «Пресвитер» намекает на то, что сам Иоанн и все его царство были сугубо христианскими.

– Ну и…

– Легенду можно было бы воспринимать, как чистую фантазию – этакий средневековый фантастический роман. Но, как известно, вымысел не оставляет материальных следов. А эта легенда их оставила.

– От Красной Шапочки осталась красная шапочка.

– Можешь не иронизировать. Сохранилась переписка, причем не где-нибудь, а в государственных и ватиканских архивах. Переписка Иоанна с византийским императором Мануилом Комниным, с римским императором Фридрихом и с римским папой.

Можно, конечно, предположить, что некий шутник, чтобы позабавить почтеннейшую публику, сочинил письма от имени сказочного Пресвитера Иоанна. Но вряд ли императоры включились бы в этот розыгрыш, а тем более стали бы хранить эту переписку в государственных архивах вместе с прочей дипломатической почтой.

Словом, можно считать, что наличие царства Пресвитера Иоанна имеет документальное подтверждение.

– Дальше.

– Дальше необходимо выяснить, где располагалось это царство. Имя Иоанн, разумеется, сразу наводит на мысль о России. Тем более, что его титул – властитель трех Индий, напоминает то, как именовали русских царей: Милостию божией Великий Царь и Государь Великия, Малыя и Белыя Руси.

Таким образом, у нас три Руси, а в письмах Иоанна – три Индии. А учитывая, что…

– Да-да, это я нашел в словаре, что на старославянском ИндЕя означает «далекая страна».

– Вот именно.

– И что?

– А то, что далее в своем письме Иоанн сообщает, что в его царстве, изобилующем молоком и медом, «течет одна из рек рая».

– Хм…

– Погоди, я еще не закончил. Не знаю, читал ли ты Библию, но там во второй главе книги «Бытие» есть географическое описание местности, в которой расположен рай.

Там говорится: «И насадил Господь бог рай в Едеме на востоке». Это раз.

«Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки». Это два.

Далее идет описание земель, по которым текут реки, берущие начало в раю. Но это применимо к различным местностям, так что оставим это за кадром. В принципе нам достаточно пункта 2. Фактически здесь сообщается о некой, сравнительно небольшой по площади местности, откуда берут начало четыре знаменитые реки, текущие в разные стороны.

– Почему в разные?

– Указано, что они обтекают разные земли. Если бы текли в одну сторону, то и земля была бы одна, согласен?

– Допустим. И что?

– А то, что если изучить географическую карту, то во всем мире можно найти только одну возвышенность, на которой берут начало четыре великих реки, текущие на север, восток, запад и юг. Это Валдайская возвышенность. А реки, соответственно Северная Двина, Волга, Западная Двина и Днепр.

Так что если мы верим тексту Библии, то должны признать, что рай находится в России. Или более конкретно – в Тверской области, на Валдайской возвышенности. То есть совсем недалеко отсюда.

– Но ты сказал, что мы едем по территории рая.

– Ну преувеличил немного… – Иван смущенно почесал ухо. – Но заметь – не соврал!

Али вздохнул, взглянул в окно и сказал:

– По-моему, сейчас наша остановка. Нам выходить…

Принято говорить, что церковь Покрова на Нерли находится в Боголюбово. Но это не так. На самом деле она построена в заливных лугах, на искусственно насыпанном острове и большую часть времени, начиная с ранней весны, окружена водой. По этой причине, в советское время храм очень долго стоял совершенно заброшенным. Служб там не было, экскурсантов не возили из-за бездорожья. «Да что там смотреть, – снисходительно объясняли тем, кто проявлял интерес. – Изнутри стены не расписаны, снаружи – нуждаются в реставрации. В общем, ничего путного там нет».

Говорят, внимание властей к этому храму было столь незначительно, что его даже собирались взорвать. Единственное, что помешало осуществлению этой радикальной идеи – удаленность храма от жилых районов. Кто-то догадался подсчитать, что использование камня от взорванной церкви не окупит затрат по его вывозу. Начальство поразмышляло над экономическими выкладками и махнуло рукой: раз так, пусть стоит.

Энциклопедия КМ:

ПОКРОВА НА НЕРЛИ церковь, во Владимирской обл.; выдающийся памятник владимиро-суздальской школы. Входит в «Золотое кольцо» России. Построена в 1165 в полутора км от Боголюбово. Стоит в стороне от селений, среди пойменных лугов и озер, при впадении реки Нерль в Клязьму. Белокаменный одноглавый четырехстолпный храм крестово-купольного типа отличается исключительной гармонией пропорций, изяществом каменной резьбы, пластической обработкой стен. Резной убор храма, над которым трудились 13–14 мастеров, прост и немногосложен. В резьбе храма складываются начала раннего владимирского стиля. Храм Покрова на Нерли в точности повторяет собор Рождества Богородицы (12 в.) в Боголюбском замке. Место для храма было точно указано князем Андреем Боголюбским.

Первый на Руси храм, посвященный новому празднику – Покрову Богородицы. Простота облика определила его царственную красоту и силу.

Мальчики вышли из автобуса возле церковной ограды. Тетенька, у которой они спрашивали дорогу, пояснила, что выходить нужно в центре Боголюбова, возле монастыря. Так что едва увидев храмовые стены и шпиль колокольни, мальчишки выскочили из автобуса и тут же убедились, что сделали это рановато. Но что делать – пришлось довольно долго идти вдоль трассы.

Наконец, перед ними оказался указатель «К храму Покрова на Нерли» и дорога, которая ответвлялась под прямым углом на юг и вела довольно круто вниз, к железнодорожному полотну.

Место было по-деревенски безлюдное. Кой-какие домишки с кривыми крышами и убогими заборами теснились по сторонам. И из-за заборов не доносилось ни петушиных криков, ни собачьего лая. Похоже все, кто мог, уже переехали в городские квартиры, а здешние развалюшки использовали как дачи.

Пройдя по пустой дороге метров сто, наши путешественники вышли к двум широким лоткам, обильно заполненным пестрым сувенирным товаром. Продавцы, видимо, где-то рядом присутствовали, но мальчики не выглядели перспективными клиентами, так что к ним никто не вышел.

Осмотрев стандартный туристический набор – в наличии были вездесущие матрешки, яркая хохлома, открытки с видами Владимира и почему-то вошедшие в моду деревянные палицы с деревянными же шипами, наши герои перебрались через рельсы, миновали двух тетенек, развесивших между деревьями ажурные пуховые платки, и оказались на площадке, где несколько человек, сидя на бревне, ждали транспорт.

С этого места церковь Покрова была уже видна. К ней, через луга, то исчезая в ложбинках, то вновь проявляясь на взгорках, вела мощеная камнем дорожка. Но разукрашенные конные повозки, которых ожидали туристы, почему-то дорожкой не пользовались, а делали широкий, почти до самого леса, объезд. И на таком расстоянии фигурки лошадок казались маленькими, как будто игрушечными. Но может туристов возили дальней околицей, потому что им нравилось кататься?

– Пешком пойдем или подождем? – спросил Иван, заглянув в лицо странно серьезного и как будто подобравшегося Али.

– Пешком, – кратко ответил тот и, не вдаваясь в споры, тут же двинулся вперед по ровно уложенным камням.

– Говорят, дорожку только в прошлом году проложили, – сообщил Иван, вприпрыжку догоняя приятеля. Тот не ответил. Он весь, как стрелка компаса на север, был направлен на видневшийся впереди храм и шел так, словно его туда тянула невидимая сила.

Между тем день уже клонился к вечеру. Солнце стояло еще высоко, но тени уже стали длинными, и мальчики шли, будто ведомые ими.

Освещение изменилось. Облака, подсвеченные заходящим солнцем, казались фиолетовыми, и весь воздух вокруг стал как будто сиреневым.

Церковь впереди светилась белым цветовым пятном на фоне дальнего леса и луговой зелени. И как будто совсем не приближалась.

– Ой, дождик, – пискнул Иван, ощутив на лице нежное прикосновение первых капель грибного дождя, и завертел головой в поисках убежища. Бежать было некуда. Приятели уже прошли половину пути и находились посреди чиста поля.

Али шагал вперед, никак не реагируя ни на восклицание Ивана, ни на тонкие, микроскопические искры дождя, которые испарялись сразу после прикосновения. Иван, поневоле вынужденный брести следом, заметил, что волосы Али от капелек воды стали сверкать, словно на них набросили тончайшую бриллиантовую сетку.