Текст книги "Код Андрея Рублева"

Автор книги: Надежда Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Однако в этом созвездии великих имен есть еще одно – к сожалению практически неизвестное широкой публике. Это Поджо Браччолини. Именно этот итальянский гуманист обнаружил и пустил в обиход сочинения Квинтилиана, Нония Марцелла, Проба, некоторые трактаты Цицерона, Лукреция, Петрония, Плавта, Тертуллиана, Марцеллина, Кальпурния Секула и т. д.

Впечатляет?

Казалось бы, обнаружения единственного трактата Цицерона достаточно, чтобы навсегда вписать свое имя в историю, а тут человек обнаружил десятки трудов знаменитейших античных авторов и … вот благодарность потомков – его никто, кроме узких специалистов, не знает.

Между тем обстоятельства, при которых Браччолини обнаруживал каждую из рукописей, настолько загадочны, что впору по каждой снимать серию «Индианы Джонс».

Например, в приложении к современному изданию трудов Тацита (Л., Наука, 1969 год), сообщается: «С середины 20-х годов XV века итальянские гуманисты начинают разыскивать рукописи Тацита в Германии».

Уже в это фразе содержится загадка. Ну, в самом деле – считается, что знаменитый античный римский историк Тацит жил в 1 веке н. э. Затем его труды и даже имя были забыты более чем на тысячелетие (историки указывают: «у средневековых писателей XI–XIII веков знакомства с Тацитом обычно нет»).

То есть о том, что был такой выдающийся историк, до начала эпохи Возрождения фактически никто не знает. И вдруг, его труды начинают разыскивать. С чего бы вдруг?

Для сравнения: известие о том, что может быть найдена неизвестная ранее рукопись Достоевского, безусловно произведет фурор. Но если вам предложат найти неизвестную рукопись неизвестного романиста XIX века Василия Пупкинского, вряд ли это кого-нибудь заинтересует всерьез.

Можно было бы предположить, что первая найденная рукопись Тацита оказалась гениальной, и после этого исследователи бросились искать другие его труды. Однако в том же приложении к современному изданию ясно указано, что первая рукопись была найдена в 1475 году, а адресно искать труды именно Тацита начали на полвека раньше – «середины 20-х годов XV века». Право, загадка…

Но обратимся к истории находки этой самой первой рукописи Тацита.

Итак, жил в XV веке один из самых ярких писателей эпохи Возрождения Поджо Браччолини. Несмотря на то, что он был автором первоклассных исторических и моралистических книг и властителем дум своего века, широкий образ жизни заставлял его постоянно искать дополнительные доходы.

Как же можно было покрыть постоянный финансовый дефицит?

Оказывается, в то время для образованного, блестяще владеющего пером человека это был не вопрос. Ибо «розыски, приготовление и РЕДАКТИРОВАНИЕ античных авторов … в XV веке были ОЧЕНЬ ДОХОДНОЙ СТАТЬЕЙ».

Ну, когда дело дает доход, да еще высокооплачиваемый («очень доходная статья»), всегда найдется много желающих им заняться.

И вот, в ЗАБЫТОЙ, СЫРОЙ башне Сен-Галленского монастыря, в «которой заключенный ТРЕХ ДНЕЙ НЕ ВЫЖИЛ БЫ», Поджо Браччолини и его напарник обнаружили КУЧУ древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и др. Открытие это сделало не только сенсацию, но прямо-таки литературную эпоху». (Амфитиатров А. Собрание сочинений в 8 тт., т.4. СПб, Просвещение, 1911 г)

Вообще говоря, сенсацией должен был стать сам факт, что в таких жутких условиях рукописи 1-го века н. э., пролежавшие на сыром полу полтора тысячелетия, вообще сохранились.

Чтобы в полной мере оценить этот факт, расскажем историю из недавнего прошлого:

В период расцвета социализма широкое распространение получил обычай отправлять послания далеким потомкам. Текст печатали на бумаге, вкладывали в герметичную металлическую капсулу и вмуровывали в фундамент какого-нибудь памятника. И вот настало время, и в Комсомольске-на-Амуре была вскрыта капсула, адресованная строителями города в 2000 год. Всех ожидало полное разочарование – за неполных 70 лет (с 1932 года) бумага истлела в труху!

Как бы то ни было, Браччолини повезло. Как считается, он не только смог разъять найденную КУЧУ на отдельные рукописи, но и прочесть то, что в них было написано.

Теперь обратимся конкретно к обстоятельствам находки первых книг Тацита – так называемых Первого и Второго Медицейского (видимо от «Медичи»?) списков, которые ныне хранятся во Флоренции. Их значение для истории огромно, так как они «… дают ПОЛНЫЙ СВОД ВСЕГО, ЧТО ДОШЛО ДО НАС ОТ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ТАЦИТА» (Амфитеатров).

Итак, в ноябре 1425 года Поджо из Рима уведомил богатого флорентийца Никколо Никколи о том, что «некий монах» предлагает ему партию древних рукописей. И в числе их «несколько произведений Тацита, нам неизвестных» (Амфитеатров)

Казалось бы в это время и сам Тацит никому не известен, тем не менее, Никколи немедленно соглашается купить их. Но сама собой напрашивающаяся и очевидно выгодная для обеих сторон сделка почему-то затягивается на много месяцев. «Поджо тянет дело под разными предлогами… На запрос Никколи Поджо дал довольно запутанный ответ, из которого ясно только одно, что в ту пору книги Тацита у него еще не было… С монахом Поджо что-то немилосердно врет и путает: монах – его друг, но, будучи в Риме, почему-то не побывал у Поджо… книги находятся в Герсфельде, а получить их надо в Нюрнберге и т. д.» (Амфитеатров).

Раздраженный Никколи вытребовал себе «обнаруженный» Поджо каталог книг. И тут вдруг обнаруживается, что «в каталоге никакого Тацита не оказалось».

В такой странной волоките недоразумений, имеющих вид искусственности, проходит 5 (ПЯТЬ!) лет. Между Никколи и Поджо Браччолини идет постоянная переписка, причем позднее выяснилось, что даты некоторых писем ФАЛЬСИФИЦИРОВАНЫ. Зачем?!

Не менее странно, что в ходе этих письменных переговоров Браччолини внезапно, в одном из писем просит Никколи выслать ему (!?) другой экземпляр Тацита, будто бы уже находящийся у Никколи. Что за ерунда!?

Но вот, наконец, обещанные труды античного историка представлены научной общественности. Теперь, должно быть все вопросы отпали? Как бы не так!

Оказывается, в настоящее время во Флоренции хранятся лишь КОПИИ Первого и Второго Медицейских списков, изготовленные, естественно в XV веке, а оригиналы бесследно исчезли.

Чтобы понять всю эту цепь довольно бессвязных ситуаций, попробуем выстроить некую схематичную последовательность:

1. Браччолини постоянно нуждался в деньгах.

2. За находки рукописей платили очень дорого. Даже КОПИИ с рукописей античных авторов стоили фантастические деньги. Например, продав Альфонсу Арагонскому КОПИЮ рукописи Тита Ливия, Браччолини купил себе виллу во Флоренции.

3. «Древние» авторы, как оказалось, писали на той же блестящей латыни, которая как раз к XV веку достигла «прежних» сияющих высот. То есть на той самой, на которой Браччолини писал свои собственные произведения.

4. Браччолини – талантливый автор и … блистательный подражатель. «О богословских вопросах … он умеет говорить языком, который без подписи Браччолини ВСЯКИЙ принял бы за язык какого-нибудь из отцов церкви». Кроме того, он автор известной «Истории Флоренции», написанной по типу Тацитовой летописи.

Поневоле возникает вопрос: а не сам ли Браччолини написал все то, что так дорого продал Никколи и что «… дает ПОЛНЫЙ СВОД ВСЕГО, ЧТО ДОШЛО ДО НАС ОТ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ТАЦИТА»?

Вы думаете такое невозможно? А вот, оказывается, однажды Поджо Браччолини буквально за руку поймали при ИЗГОТОВЛЕНИИ ФАЛЬСИФИКАТА. Он выпустил в свет «Комментарии Кв. Аскония Педиана». Хотя оригинала, с которого Поджо якобы прочел текст, никто никогда не увидел, успех «Комментариев был огромен». До тех пор, пока не выявилось, что это подлог. Амфитеатров пишет, что «ученый мир быстро разобрал, что дело тут неладно».

Но может быть другие находки Поджо все-таки имели место и более он не фальшивил? Может быть так.

Тем не менее, всем его «находкам» всегда сопутствуют сходные обстоятельства: «дальний монастырь на недоступно далеком севере», «таинственные монахи без имени, места происхождения и проживания». И оригиналы, которые необъяснимо исчезают до того, как их могла увидеть широкая публика. А предъявляются ученому свету только свеже изготовленные КОПИИ. Причем проверить их на соответствие оригиналам невозможно – те исчезли!

Итак, чем же были находки Поджо Браччолини? Действительно ли чудом сохранившимися подлинниками, полторы тысячи лет провалявшимися на полу в сырых склепах заброшенных северных монастырей?

* * *

– Нет, ну погоди, – Иван замахал на меня рукой. – Ты говоришь просто жуткие вещи. По-твоему получается, что никакой древности не было, что Браччолини сам написал всю древнюю классическую литературу, что Скалигер, составляя последовательность событий истории, основывался бог знает на чем и вообще делал ошибки в тысячелетия… И этого никто не видел? Не замечал? Не верю!

– Хороший вопрос. – Я поводил мышкой по экрану компьютера и на мониторе высветился заголовок и ряд портретов с подписями.

Кто и когда критиковал:

Де Арсилла

Роберт Балдауф

Жан Гардуин

Эдвин Джонсон

Вильгельм Каммайер

Исаак Ньютон

Николай А. Морозов

Уве Топпер

Герберт Иллинг

М. В. Ломоносов

Теодор Моммзен

– Ба! – удивился Ванька, увидев портрет Ньютона. – А этот-то что здесь делает?

– Чем тебе не угодил сэр Исаак?

– Но он физик!

– Это клеймо?

– Нет, просто я считаю, что естественно-научные методы в истории не применимы. Вспомни хотя бы знаменитого академика Фоменко. Он математик, уважаемый человек, но когда начал писать книги по истории, то такого наворотил!

– Угу. Значит, считаешь, не применимы. А как же радиоуглеродный метод, о котором ты спрашивал? Это ведь тоже естественно-научное исследование. Что же ты в одном месте признаешь, в другом не признаешь? – я подержал паузу, рассматривая мягко зарумянившиеся племянниковы уши, и завершил: – Нужно быть последовательным.

– Ладно, ладно – буркнул Иван. – Ногами пинать не обязательно… И чё там Ньютон написал по истории?

– Ну, наверно излишне напоминать, что сэр Исаак исключительно ответственно относился к своим работам. Его девизом было «Гипотез не строю». Он способен был десятилетиями проверять свое научное предположение и если уж какой-то результат выносил на публику, то был уверен в нем на 200 %.

Ванька кивнул:

– Физичка нам говорила.

– Так вот, помимо трех известных законов, Ньютон вывел еще и закон всемирного тяготения.

– Ага, когда ему яблоко на макушку грохнулось!

– Если бы Ньютон ограничился изучением тел, действующих исключительно в поле земного тяготения, он не назвал бы закон ВСЕМИРНЫМ. Он был очень точен в формулировках.

– А какая разница? Что на Земле, что в космосе – закон-то один и тот же.

– А вот это ему нужно было доказать. В его время это было вовсе не очевидно.

– Ничего себе, – Иван почесал макушку. – И как же это в его время можно было сделать? Это ж надо в космосе эксперименты ставить…

– Верно. Космическими ракетами он, разумеется, не располагал, но зато мог наблюдать движение тел, которые изначально находятся в космосе. То есть наблюдать движение планет и звезд.

– А-а, астрономия…

– Разумеется. Но поскольку Ньютон отличался потрясающей научной добросовестностью, он не ограничился записями современных ему астрономов. Он отправился проверять действие выявленной им закономерности в глубины веков.

– Это как?

– Разумеется, не на машине времени. Просто Ньютон поднял самые древние из доступных ему книг, где фиксировались лунные и солнечные затмения. То есть он стал изучать Библию.

– А нам говорили, что он на старости сошел с ума и ударился в богословие. У Стругацких даже есть теория на эту тему. Дескать если какой ученый слишком глубоко проникнет в тайны Вселенной, то та начинает сопротивляться и выдает всякие там эффекты типа сумасшествия, или внезапного появления пьяного солдата, который зарубил Архимеда… В общем, в таком духе.

– Это ты излагаешь «За миллиард лет до конца света». Читал. И Стругацкие во многом правы. Только не в том, что Ньютон сошел с ума. А в том, что его объявили сумасшедшим.

– Ну ни фига себе. А за что?

– Ньютон – автор нескольких глубоких работ по хронологии. В частности им написаны сейчас практически неизвестные труды «Краткая хроника исторических событий, начиная с первых в Европе до покорения Персии Александром Македонским» и «Правильная хронология древних царств».

То есть Ньютон фактически начал создавать свою хронологию, отличную скалигеровской. Некоторые события, например, поход аргонавтов, он удревнил – перенес из Х века до н. э. в XIV век до н. э. Но в основном, его хронология существенно короче. Например, начало правления первого египетского фараона Менеса (Мены) сейчас датируют примерно 3000 годом до н. э. А Ньютон утверждал, что этот фараон правил не ранее 946 года до н. э. Таким образом, сдвиг вверх по оси времени составляет примерно 2000 лет.

Вставка:

Дата начала правления Менеса исключительно для египтологии, так как даты всех последующих династий отсчитывают именно от нее. И что же мы имеем?

Крупнейший немецкий египтолог Г. Бругш писал: «Когда любознательность читателя останавливается на вопросе: можно ли считать окончательно установленными в хронологическом отношении какие-нибудь эпохи и моменты истории фараонов, и когда он обратится за разъяснениями к таблицам, составленным разными учеными, то он с удивлением остановится перед самыми различными мнениями в вычислениях фараонических годов, сделанных представителями новейшей школы. Например, немецкие ученые так определяют время восшествия на престол Мена, первого фараона:

Боек относит это событие к 5702 году до Р.Х.,

Унгер – к 5613 году до Р.Х.,

Бругш – к 4455 году до Р.Х.,

Лаут – к 4157 году до Р.Х.,

Лепсиус – к 3892 году до Р.Х.,

Бунзен – к 3623 году до Р.Х.

Разность между крайними выводами этого ряда чисел ПОРАЗИТЕЛЬНА, – продолжает Бругш, – так как она составляет 2079 лет… Самые основательные работы и изыскания, проведенные компетентными учеными для проверки хронологической последовательности царствований фараонов и порядка перемены целых династий, доказали вместе с тем неминуемую необходимость допустить в списке Манефо ОДНОВРЕМЕННЫЕ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ЦАРСТВОВАНИЯ, чем значительно уменьшается сумма времени, потребная для владычества над страной тридцати династий Манефо. Несмотря на все открытия в этой области египтологии, числовые данные находятся до сих пор (то есть в конце XIX века – А.Ф.) в весьма неудовлетворительном состоянии».

К нашему времени положение не улучшилось. Современные таблицы также по-разному оценивают дату вступления на престол Мены, а именно, около 3100 года, около 3000 года и т. д. Полное колебание этой «даты» достигает 2700 лет. Если же мы учтем мнения других, например французских, египтологов, то ситуация еще более обострится:

Шампольон дает 5867 год до н. э.,

Лесюер – 5770 год до н. э.,

Мариэтт – 5004 год до н. э.,

Шаба – 4000 год до н. э.,

Мейер – 3180 год до н. э.,

Анджеевский – 2850 год до н. э.,

Вилькинсон – 2320 год до н. э.,

Пальмер – 2224 год до н. э. и т. д.

Разница между «датировкой» Шампольона и «датировкой» Пальмера составляет ни много ни мало 3643 года. ТРИ ТЫСЯЧИ ШЕСТЬСОТ ЛЕТ! Комментарии излишни.

* * *

– А когда на самом деле правил этот фараон Менес?

– Вопрос не простой. Требует дополнительных исследований.

– Ага! А я уж думал, у тебя на все ответ есть. Но, вообще говоря, идея Ньютона мне лично не нравится. В самом деле, вспомни, как эффектно Наполеон обратился к своим солдатам в Египте: «Сорок веков смотрят на вас с вершин этих пирамид». А Ньютон, хоп, 20 веков вычеркнул. Оставил какой-то жалкий огрызок.

– О, конечно. Люди почему-то устроены так, что если сказать, что наши предки десятки тысяч лет чесали репу и ни на шаг не продвигались по пути прогресса, все будут гордиться древностью человечества. А если начать с цифрами на руках доказывать, что наша цивилизация за неполных два тысячелетия совершила бросок от первобытных племен к покорению космоса, все обижаются и кричат, что их лишили истории.

– Ты не отвлекайся. Сам сказал: сегодня считается, что Ньютон был не прав. Я правильно понял?

– Да, – вынужден был признать я. – Идеи Ньютон в области хронологии не приняли. Но и не опровергли! Современные историки комментируют его работы так. – Тут я нажал на соответствующую иконку в компьютере и зачитал: – «Это плод сорокалетнего труда, напряженных поисков, огромной эрудиции. В сущности Ньютон рассмотрел всю основную литературу по древней истории и все основные источники, начиная с античной и восточной мифологии».

Но, далее современные комментаторы неизбежно приходят к мысли, что Ньютон ошибался. «Конечно, – пишут они, – не имея данных археологии, тогда еще не существовавшей, скованный презумпцией достоверности библейской хронологии и верой в реальность того, что рассказывалось в мифах, Ньютон ошибался не на десятки и даже не на сотни лет, а на тысячелетия, и его хронология далека от истины даже в том, что касается самой реальности некоторых событий».

– О как! Значит, современные-то историки, получив новые данные от археологии и расшифровки древней письменности, выводы Ньютона все-таки опровергли, а?

– А вот это уже отдельная песня.

Немеркнущие краски изразцов из дворца Рамзеса III

(Из книги Иммануила Великовского «Народы моря»)

Арабская деревушка Тель эль-Иахудия, или «Рот еврея», на востоке Дельты Нила скрывала в своих недрах руины дворца Рамзеса III. Когда-то его стены украшали найденные в большом количестве глазурованные изразцы. Богатые рельефные рисунки на голубом фоне, главным образом растительного характера, поразительно напоминают персидское искусство. Как древнее, так и современное. Часть изразцов несет на себе иероглифическое имя Рамзеса III.

Помимо научного и чисто эстетического удовлетворения при виде столь совершенной работы, археологи получили еще практически неразрешимое затруднение. Оказывается «наиболее важная особенность (изразцов) состоит в том, что на обратной стороне некоторых из этих изделий имеются греческие буквы, очевидно, оттиснутые в процессе изготовления», – сообщает Т. Х. Льюис, ориенталист и эксперт-искусствовед, на чей суд были отданы эти изразцы (T. H. Levis, "Tel-el-Yahouden",Transactions of the Society of Biblical Archaology, VII, 1881, p. 182).

Более всего они напоминали инициалы художника, который их изготовил, и были нанесены еще до обжига.

Казалось бы, ну и что? Да вот беда, считается, что буквы, которыми проставлены инициалы, появились, самое меньшее, на четыре столетия позже. Проблема не может быть решена, даже если предположить, что использованный здесь греческий алфавит возник из финикийского на несколько столетий раньше, чем принято считать. Дело в том, что буквы на египетских изразцах выглядят не так, как ранние греческие буквы седьмого века, а как классические буквы времен Платона.

Налицо существенное противоречие: имя Рамзеса III указывает на XII век до н. э., а судя по греческим буквам – самая ранняя дата – четвертый век до н. э.

Выход из трудной ситуации, как казалось мог бы быть найден, если бы подлинность греческих букв могла быть оспорена. Увы. «Когда-нибудь забрезжит свет вокруг этой тайны», – писал Ф. Л. Гриффит (один из участников раскопок в Тель эль-Иахудия), когда осознал масштаб проблемы и возникший тупик (Griffith in Naville. The Mound of the Jew, p. 41).

Ситуация такая, как если бы проводя раскопки в поле, вы нашли бы в земле несколько образцов древнего оружия с геральдическими эмблемами какого-то древнего правителя, который умер восемь веков назад, а на внутренней стороне вы обнаружили бы четкое клеймо Челябинского тракторного завода. Если при этом лучшие эксперты уверяют вас, что вы не являетесь жертвой нахального шутника, и это оружие действительно принадлежало Людовику VII во время его крестового похода, то вы вслед за Гриффитом, имя которого стало одним из самых значительных в египтологии, повторите: «Эта проблема связана с большими трудностями».

(Подробности см. И. Великовский. «Народы моря» – Ростов на Дону, «Феникс», 1997 год, часть 1, гл. 1)

– Нет, ну ты подумай, – мрачно произнес Иван. – И что, вся древняя история с такими (тут он повертел кистью у виска) «проблемами»?

– В общем, да.

– А Скалигер-то куда смотрел? Он же когда составлял свою хронологию, о чем-то думал, на чем-то основывался?.. Ладно, допустим компьютера не имел и в астрономии просчитался, но какая-то логика в его построениях была? Или нет?

– Безусловно. Он брал за основу какие-то более-менее связные и длительные по времени куски древних записей, оставшиеся, ну скажем, от Римской империи. А все прочие события привязывал к этому костяку. Это разумно и удобно, учитывая, что Римская империя охватывала практически весь цивилизованный мир. И, как пишет известный современный американский хронолог Э. Бикерман, «все остальные датировки древней хронологии можно связать с нашим летосчислением при помощи прямых или косвенных синхронизмов с римскими датами».

– Ага! – живо произнес Иван.

– Существуют некие таблицы – фасты, в которых, как считается, велась погодная, то есть по годам, запись всех должностных лиц античного Рима. Эти таблицы могли бы, в принципе, служить надежным «скелетом» хронологии.

Пусть, например, в неком тексте упомянут римский консул. Поскольку к настоящему времени составление последовательного списка консулов за период в 1050 лет от Юния сына Марка Брута и Тарквиния Коллатина (якобы 509 год до н. э.) до Василия (якобы 541 год н. э.) в основных чертах завершено, то все просто. Находим в списке имя упомянутого консула и, ссылаясь на дату, даваемую его консулату в списке, мы привязываем описываемые события к временной шкале.

– Просто и разумно, – одобрил Иван.

– Однако, сами историки (в частности Г. Мартынов) указывают, что в фастах имеются «ПОСТОЯННЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ, какие мы встречаем у Ливия на каждом шагу, в именах консулов, более того, частый пропуск их и, вообще, ПОЛНЫЙ ПРОИЗВОЛ В ВЫБОРЕ ИМЕН… Как согласовать с этим НЕВОЗМОЖНУЮ ПУТАНИЦУ в именах военных трибунов?… ФАСТЫ ИСПЕЩРЕНЫ НЕПРАВИЛЬНОСТЯМИ, В КОТОРЫХ ПОДЧАС НЕВОЗМОЖНО РАЗОБРАТЬСЯ».

И более того, наиболее связные документы, на которые, казалось бы можно было опереться, при более тщательном рассмотрении, по мнению того же Г. Мартынова оказываются ПОДЛОЖНЫМИ, СФАБРИКОВАННЫМИ МНОГО ПОЗЖЕ.

– Стоп-стоп-стоп, – замахал руками Иван. – Кто такой это Г. Мартынов? И почему его мнению мы должны доверять больше, чем, скажем, тому же Скалигеру, который не только провел фундаментальнейшую – ты сам говорил – работу, но и добился всеобщего признания. Ему поверил весь мир. Его выводы занесены во все учебники. Выстроенная им хронология является общепризнанной…

– Меньше пафоса, коллега. Не знаю, заметил ли ты, но наш разговор из области научной, той, где царят строгие факты и твердо доказанные гипотезы, начинает перемещаться в область «верю – не верю»?

– А ты, похоже, хочешь сказать, что в той истории, которую мы изучали в школе, вообще нет ни слова правды?

– Нет, отчего же… Какая-то правда, там безусловно есть. Но обратил ли ты внимание, доверчивый мой, что в школьном курсе истории, все страны изучаются по отдельности? Причем совершенно не ясно: ни как они возникли, ни как развивались, ни как погибли.

– Я не согласен. Например, про Римскую империю все очень даже ясно расписано. Там была эта, капитолийская волчица и у нее близнецы Ромул и Рем. Они основали Рим, который потом стал Римской империей. А потом пассионарность упала, и Рим разрушили варвары.

– Блеск, – оценил я. – Кстати, у меня имеется вот такая любопытная книжица. – Я извлек с полки «Задачник по истории России» С. Г. Смирнова. – Тут в конце, на странице 199 приводится табель оценок успеваемости в Академии Генерального штаба (1880 г.) Читаю:

«Ученик знает некоторые отрывки из преподанной науки, но и те присвоил себе одной памятью. Он не проник в ее основание и связь частей, составляющих полное целое. Посредственность сия, может быть, происходит от некоторой слабости природных способностей. Отличные дарования при легкомыслии и празднолюбии влекут за собой те же последствия. Успехи посредственные, оценка „два“».

– Какая еще «слабость природных способностей»! – завопил Иван. – И вообще у меня по истории «пять»!

– Тогда расскажи, на основе того, что вы учили в школе, как в Египте появилось столь мощное развитое сельское хозяйство – каналы, запасающие воду во время разливов Нила, высокая культура обработки земли…. Я уж не говорю про такое сложное строительство, как возведение пирамид.

– Ну… а в чем проблема? Люди постепенно научились обрабатывать землю… Это естественно.

– Для цивилизованного человека может и естественно. А как первобытный мог догадаться, что если определенным образом обработать землю, потом бросить в нее зерно, сложным образом ухаживать за всходами, то через полгода (!), в течение которых нужно как-то добывать другую пищу, чтобы не умереть с голода… Словом, что после сложных процедур и длительного времени он получит что-то нужное?

– Не вполне тебя понимаю…

– Скажу иначе. История древнего Египта написана так, словно там изначально существовала высокая земледельческая культура. Но она не возникает на пустом месте – должны быть какие-то пробы, постепенная отработка технологий выращивания… Ничего этого нет. Историки, разумеется, замечали эту логическую дыру в своих построениях. И отодвигали начало египетской истории в более глубокую древность. Но это давало ответа на поставленный вопрос. Тогда снова отодвигали в древность, образуя дурную бесконечность. Отчасти по этой причине и возникло огромное количество датировок правления первого фараона Менеса. Мы это уже рассмотрели.

Я остановился, потому что почувствовал, что Иван более меня не слушает. Печален сидел он у окна и глядел вниз. На кроны деревьев, под которыми гуляли люди, сверкали лаком припаркованные машины. Оттуда доносились голоса, детский смех, стуканье мяча об асфальт.

– Что загрустил? – спросил я, усаживаясь рядом.

– Обидно.

– Почему?

– Вот так живешь, стараешься, учишь… Думаешь, что уже знаешь о мире что-то важное. Надежное… А ты все разрушил.

– Ну, что значит разрушил? – пробормотал я. (Вот черт, осел дипломированный, увлекся, понимаешь, умствованиями, а у человека картина мира рухнула. Процесс не простой и крайне болезненный. Одно дело знать, что ты стоишь на каком-то твердом основании и четко осознаешь себя в мире, а мир в себе. И вдруг обнаруживаешь, что все вокруг фикция, и ты, лишившись опоры, барахтаешься в пустоте, безнадежно пытаясь ухватиться хоть за что-то привычное…) – И вовсе не все я разрушил, – бормотал я, лихорадочно соображая как поправить положение. – Так, несколько ложных представлений…

– Все! – трагически произнес Иван. – Просто ты не все еще успел высказать.

– Но, видишь ли, – я мучительно подбирал слова, стараясь не суетиться в мыслях, – когда мы отказываемся от ложных представлений, то получаем возможность увидеть реальную картину мира. Уверяю тебя, это дорогого стоит.

– О, конечно! Узнать, что Библия написана в 15-м веке, что римской империи не существовало, что не было никаких Пелопонесских войн, Афин, Спарты, подвига царя Леонида в Фермопильском ущелье…

– Ну-ну, не горячись. Подвиг – это такая вещь, что живет в веках. Несмотря ни на что. 300 спартанцев погибли, защищая Родину, но не сдались. И пусть это произошло не в то время и не в том месте, которые указаны в учебнике, величие их духа от этого не становится меньше. И может наш долг в том и состоит, чтобы понять, оценить…

– Я очень люблю царя Леонида, – смущенно признался Иван, поднимая на меня влажный взгляд. – В детстве у меня был фильм «300 спартанцев»…

– Мне тоже спартанцы глубоко симпатичны, – обрадовался я. (Все-таки счастье, что детская психика так пластична. Помнится, когда мне один восточный мудрец поломал картину мира, я бился в истерике почти трое суток). – Но подвиги совершают не только воины.

Дадим теперь слово Носовскому и Фоменко:

В нашей книге «Империя» мы подчеркнули то поразительное обстоятельство, что принятая сегодня версия русской истории была создана в XVIII веке, причем исключительно ИНОСТРАНЦАМИ. А именно, немцами Миллером, Байером, Шлецером и др. Возникает естественный вопрос – куда же смотрели русские ученые? Как русское образованное общество могло позволить столь бесцеремонное вмешательство в такую важнейшую область науки и культуры как отечественная история? Ведь ясно, что разобраться в отечественной истории иностранцу труднее, чем своему.

ПОЭТОМУ ПОЛЕЗНО ПРИПОДНЯТЬ ЗАВЕСУ НАД СЕГОДНЯ УЖЕ ПОЧТИ ЗАБЫТОЙ ИСТОРИЕЙ ЯРОСТНОЙ БОРЬБЫ, КОТОРАЯ ВЕЛАСЬ В XVIII ВЕКЕ В АКАДЕМИЧЕСКИХ КРУГАХ ВОКРУГ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ. Воспользуемся уже редкой сегодня книгой М. Т. Белявского «М. В. Ломоносов и основание Московского университета», изданной Московским университетом в 1955 году к 200-летию его основания. Оказывается, борьба за русскую историю была существенной частью борьбы русского общества XVIII века за право иметь отечественную науку. В ту эпоху это право было под большим вопросом. Во главе движения русских ученых стоял знаменитый М. В. Ломоносов. Во главе иностранцев, желавших, – при нескрываемой поддержке романовского императорского двора, – подавить русскую национальную научную школу, стоял историк Миллер.

В 1749–1750 годах Ломоносов выступил против новой в то время версии русской истории, создаваемой на его глазах Миллером и Байером. Он подверг критике только что появившуюся диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа российского». Ломоносов дал уничтожающую характеристику трудов Байера по русской истории: «Мне кажется, что он немало походит на некоторого идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге вертением, закрутив свою голову, дает сумнительные, темные, непонятные и СОВСЕМ ДИКИЕ ОТВЕТЫ». Так началась борьба за русскую историю.

«C этого времени занятия вопросами истории становится для Ломоносова такой же необходимостью, как и занятия естественными науками. Более того, в 1750-х годах в центре занятий Ломоносова оказываются гуманитарные науки и в первую очередь история. Ради них он идет даже на то, чтобы отказаться от обязанностей профессора химии… В переписке с Шуваловым он упоминал свои работы «Описание самозванцев и стрелецких бунтов», «О состоянии России во время царствования государя царя Михаила Федоровича», «Сокращенное описание дел государевых» (Петра Великого – М.Б.), «Записки о трудах монарха». Однако НИ ЭТИХ ТРУДОВ, НИ МНОГОЧИСЛЕННЫХ ДОКУМЕНТОВ, КОТОРЫЕ ЛОМОНОСОВ НАМЕРЕВАЛСЯ ОПУБЛИКОВАТЬ В ВИДЕ ПРИМЕЧАНИЙ, НИ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ, НИ РУКОПИСИ II И III ЧАСТИ I ТОМА (имеется в виду труд Ломоносова «Древняя Российская История» – Авт.) ДО НАС НЕ ДОШЛО. ОНИ БЫЛИ КОНФИСКОВАНЫ И ИСЧЕЗЛИ БЕССЛЕДНО».

Правда, первая часть «Древней Российской Истории» Ломоносова была все же опубликована. Но история ее публикации чрезвычайно странная. «ИЗДАНИЕ ЕЕ ВСЯЧЕСКИ ТОРМОЗИЛОСЬ и, начав печататься в 1758 году, КНИГА ВЫШЛА ИЗ ПЕЧАТИ ЛИШЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЛОМОНОСОВА». То есть по крайней мере через семь лет. Напомним, что Ломоносов умер в 1765 году.