Текст книги "Злая война"

Автор книги: Надежда Навара

Соавторы: Александр Навара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Тот присмотрелся и кивнул.

– Когда начнется, сделай так, чтоб они там и остались. Бери себе двоих мужиков в подмогу.

Снизу поднялся Роджер.

– Лестница два. Этаж четыре, – лаконично доложил он.

– Сколько? – спросил Мартин.

– Четверо плюс сталкер.

Командир и снайперы, они же – резерв. Чингачгука при себе держат, ненадежный, один раз уже облажался.

Мартин бросил последний взгляд на поле. «Псы» неторопливо занимали позиции для атаки.

– По местам, мужики. Малой, ты знаешь, что делать. Бакс – за старшего. Дай им выйти на плотину и зажми.

Трижды просигналил в окно фонариком, передал его заместителю со словами: «Повтори дважды с интервалом в минуту» – быстро вышел из квартиры и поднялся наверх.

– Лишние подсумки долой. Оставьте по три магазина на ствол и столько же гранат к подствольникам. Попрыгайте, – скомандовал он наемникам, прикрывавшим лестницу, убедился, ничего не гремит, и распорядился: – За мной по одному. Легче пара над горшком, тише мыши.

С точки зрения военной науки командир должен был пустить бойцов вперед или вообще послать вместо себя на задание того же Бакса. Однако аномалии не были коньком ветерана, а эта пара не разбиралась в них и вовсе.

Мартин закинул за спину автомат, забрался на лестницу, осторожно снял растяжку и убрал гранату в карман разгрузки. Чуть приоткрыл люк и осмотрелся. Чисто. Выбрался в тамбур надстройки и осторожно выглянул наружу, держа наготове пистолет с глушителем. На крыше никого. Что ж, на войне лень – союзница смерти. Пеняйте на себя, дружочки.

Наемники, прикрывая друг дружку, короткими перебежками по противоположной, невидной снизу, стороне крыши добрались до соседнего тамбура. Подле открытой двери растеклось пятно зеленоватого цвета. Вот почему за крышей не следят, на холодец понадеялись. Переступить длины шага не хватит, а прыгать – шум поднимешь. Ну, это они зря. Не учли высоту дверного проема.

Мартин убрал пистолет в кобуру, передвинул автомат на грудь, указал пальцем на аномалию, потом подергал себя за пояс сзади. Встал у самого края ловушки, почувствовал, как его крепко ухватили за ремень, начал подаваться вперед, ухватился вытянутыми руками за низкую притолоку и дернул, сначала осторожно, потом сильно. Держит. Поджал ноги и повис. Его качнули, как маятник, и он мягко поставил подошвы на безопасное место внутри тамбура. Оттолкнулся руками и выпрямился. Вновь достал пистолет и припал на одно колено над люком. Выждал и обернулся. Пошел. Питон благополучно повторил его трюк, а затем помог напарнику, приняв его на руки по эту сторону.

Наемники выбрались на площадку пятого этажа. Четвертый, говорите? Мартин достал две эфки, показал их бойцам, те кивнули и тихо сняли автоматы с предохранителей. Выдернул зубами чеки, держась спиной к глухой стене, командир бесшумно спустился на два пролета и остановился перед площадкой, прячась за углом.

«Я вам говорю, они и на даче парами ночью дежурили, – уверял кого-то Чингачгук. – Точно…»

«Shut up, stalker, [20]20
  Заткнись, сталкер (англ.).


[Закрыть] – оборвал его хрипатый голос и перешел на русский с акцентом: – Тебья не спросить».

И снова на английском: «Paul, target report». [21]21
  Пауль, цели.


[Закрыть]

«Two targets are identified and confirmed. Wait… I see more. Look to the left from broken stacker, Chet. Do you see a couple fucking bastard? Where are they going?» [22]22
  Две цели опознаны и подтверждены. Погоди… Я вижу еще. Посмотри левее от сломанного погрузчика, Чет. Видишь парочку долбаных ублюдков? Куда это они собрались?


[Закрыть]

«Who cares. Just take them, man, [23]23
  Кого это волнует. Просто возьми их, мужик.


[Закрыть] – ответил первый голос и скомандовал: – Готов! Под счьйот три!»

Закончился традиционный отсчет, и из квартиры послышались сухие аплодисменты выстрелов, щелчки затворов и стук гильз об пол.

«Holy shit! Nice shooting, Paul. Go ahead, guys!». [24]24
  Срань господня! Отличная стрельба, Пауль. Вперед, парни!


[Закрыть]

Пум-м-м. Сигнальная ракета, прямо война как на картинке.

«Караульных сняли. Надеюсь, били в голову, как бы конфуза с зомби не вышло», – подумал Мартин и начал собственную считалочку под нарастающие звуки стрельбы на улице.

На раз он чуть присел, заглянул за угол и отпустил спусковые рычаги гранат. На два метнулся вдоль двери и закинул подарки через коридор в комнату: «Осколки!» На три прижался к стене по другую сторону от входа и выхватил пистолет.

Грохнули взрывы, помещение наполнилось дымом, стонами и разноголосым матом.

– Пошел!

Мартин открыл беглый огонь по силуэту человека на фоне кухонного окна напротив. Бруно рыбкой занырнул в квартиру и проехался на животе по полу в стороне от входа, щедро поливая свинцовым дождем всех, кого успел заметить в просветах дверей, живой – мертвый, при штурме помещений патроны не жалеют. Мартин выщелкнул опустевший магазин, бросил беретту и потянул под руку хеклеркоховскую машинку. В это же время в квартиру ворвался Питон и угостил обитателей дальней комнаты длинной очередью. Мартин, не отходя от входной двери на случай, если внизу на этажах часового оставили, бил короткими, кроша податливую межкомнатную перегородку на уровне груди.

* * *

– Сигналят нам. Сейчас начнется, – оповестил соратников Капрал, была его очередь нести вахту наблюдателя. – Ангел, расчехляй свой машинган. Дайс, ты у нас – хирург-окулист. Излом, со мной наверх к контролеру, будешь его вдохновлять. Предупреждаю сразу, издали. Сдрейфит, паскуда, рвану его в мелкий фарш. Ну все, мужики. Аккуратнее. Берегите дыхание, забег у нас длинный.

Опытный солдат знает, человеку-правше, у которого правая рука ведущая, удобнее и быстрее даются все движения, связанные с поворотом влево. Отсюда стрелять в условиях, когда надо двигаться или разворачиваться влево, куда как результативнее и быстрее. Правда, есть одна закавыка, удобнее-то удобнее – на открытой местности. Укрытие, как правило, выбирают тоже слева от себя, тогда прикрыты корпус и большая часть головы. Для встречного огня остаются доступными руки, плечо и небольшой кусок черепушки. Если правша опрометчиво выбрал укрытие со своей рабочей стороны, придется ему стрелять с левого плеча, а мастеров на все руки не так уж и много. Попытается вести огонь по привычке, и мишенью противника станет значительная часть туловища и вся голова. Ну, и самая очевидная ошибка, когда стрелок шмаляет напропалую поверх укрытия, подставляясь открытой головой, плечами и верхней частью корпуса. В реальном бою, в отличие от постановочных киношных перестрелок, патроны с пулями.

Есть несколько несложных правил. Ведешь скоростной огонь по нескольким целям, начинай с крайней правой, налево-то разворачиваться удобней, уже проходили. Если группа противника движется на тебя фронтально, первым поражай замыкающего и постепенно переноси огонь вперед (без фанатизма, разумеется, думать тоже надо, а то получишь штык-нож в пузо или прикладом в лоб). Человек глаз на затылке не имеет, и есть неплохой шанс безнаказанно сократить число врагов. Если же первым срезать идущего во главе, то остальные мгновенно рассредоточатся, залягут и откроют ответный огонь. Кстати, нынче командиры впереди строя, наганом размахивая, не бегают, а в задних рядах запросто могут оказаться.

Если враг не выдержал и драпает в полный рост, а кто-то залег в укрытии и отстреливается, уничтожь его, пока он не достал тебя. Бегунец – цель крупная и легкая, всегда успеешь.

Всю эту науку Дайс освоил еще на срочной в армухе. Там же, будучи от природы левшой, переучился работать с правой руки, кому охота стреляные гильзы личиком ловить. Позднее, когда появилась возможность пользоваться оружием с отражателем выброса для комфортной стрельбы с левого плеча, он поднаторел и в этой дисциплине, очень даже пригодится.

Осваиваясь на Причале, наемники первым делом наметили для себя хорошо укрытые огневые позиции и пути переходов между ними. Жизнь «сидячей утки» коротка. Солдат как сперматозоид, его удача от подвижности зависит. Главное, не дать противнику по себе пристреляться.

Капрал оказался в самой сложной ситуации. Контролера и сохранить надо, и возможность перемещений ограничена – потеряет зомби из виду, те разбегутся.

С первого захода «Псы» положили всю четверку подставных, пустили с того берега сигнальную ракету и почти сразу же дали залп из РПГ по пакгаузам. Били не прицельно, прикрывая идущую на прорыв штурмовую группу. От взрыва случайной гранаты неподалеку мутант наложил в штаны в буквальном смысле – вонища пошла, мама не горюй. Слетел с НП, как тетерев-косач с ветки в снег, и на карачках дал задний ход.

«Куда собрался, сука?! Назад в траншею! – заорал на труса наемник. – Излом, быстро впердоль ему в сраку. Ногой!»

Подручный Капрала сообразил, на сей раз взрывать контролера рановато, и могучими пинками вернул беглеца на место.

– По тебе стрелять не будут. У тебя грим природный, хрен твою харю чумазую на фоне ржавчины заметишь, – ободрил пораженца наемник и потребовал: – Поднимай команду, чего вошкаешься. Давай, как учили!

Трое зомби выбежали из ворот склада, рассыпались по территории, залегли и открыли огонь по переправе. Контролер периодически тасовал «бессмертных» с места на место, отвлекая на них внимание противника. Один караульный из побитой четверки тоже оживился, видно, башка уцелела.

Окна во втором подъезде пятиэтажки полыхнули огнем и окутались белесым дымом.

– Снайперов кончили, работаем спокойно, мужики, – крикнул Дайс.

Сбоку залаяла бельгийская игрушка Ангела. Серб расчетливо обстрелял переправу, прижимая атакующих к земле.

Дайс поймал в прицел вражеского бойца и плавно нажал на спусковой крючок. Штурмгевер коротко плюнул огнем, подстреленный наемник словно о корягу споткнулся, схватился за грудь и полетел с плотины головой вниз в зыбучие пески. Дайс, пригибаясь, быстро перебежал на новое место. Вовремя. Позицию, с которой он ушел, плотно обстреляли.

Не заладилась у «Псов» атака. Передовая засада так и не вышла из шлюза, резерву вместе с командиром – каюк. Ударную группу зажат и на переправе и долбят и с фронта, и с тыла. Другие бы на их месте уже драпанули. Наемники – народ бывалый, к своей и чужой крови привычные, головы в бою не теряют. Поняли, рассеяться и уйти не дадут. Крепко зацепились – на уничтожение, надо прорываться и лучше – вперед, там огонь не такой плотный и прицельный. Уцелевшие «Псы» вжарили по пятиэтажке из РПГ, развернули в тыл пулеметчика – он открыл шквальный огонь по окнам, – остальные пошли на отчаянный штурм, забрасывая территорию Причала гранатами, ручными и из подствольников.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, не сообрази Дайс – главная проблема не те, что почти выбрались на Причал, а оставленный на плотине наемник с пулеметом. Вот его-то он и снял удачным выстрелом. Сразу же стало легче. Обстрел из пятиэтажки накрыл «Псов», и их шансы свелись к нулю.

Все же двоим посчастливилось вырваться, и они, отстреливаясь, ушли вверх по реке. Преследовать удачливых беглецов не стали. Если подумать, не так уж им и пофартило, Зона ночью свирепая.

Злая война

Наемники собрали трофейное оружие и боеприпасы. Мартин решил не обременять отряд лишним весом, пополнил запас патронов и гранат к подствольникам, еще оставил два РПГ и выстрелы к ним, всего-то пяток набралось. Остальное велел прикопать в укромном месте, кто его знает, может, когда и пригодится.

Трупы «Псов» похоронили в зыбучих песках у плотины: негоже мертвецов, хоть бы и бывших врагов, на поживу падальщикам оставлять.

Своего погибшего – не повезло Бруно, достала его пущенная наудачу граната из РПГ, аккурат в висок осколок чмокнул, – закопали на берегу возле Причала.

Сложили поверх свежей могилы холмик из бетонных обломков, чтоб мутанты не разрыли. Капрал вбил в изголовье колышек с табличкой: «Бруно честный ландскнехт». Ангел разлил по сто грамм. «Помянем, братья-солдаты, товарища нашего. Славный был боец. Пусть ему спокойно лежится». Имущество покойного по обыкновению поделили. Баксу достался комбинезон, свой-то у него еще с ранения драный был: «Спасибо тебе, друг, за подарок. На том свете сочтемся». Вот и вся церемония.

Расположились на ночлег в том же складе, где оборону держали. Выставили караул, перекусили остатками дневных пайков, и отбой.

Ангел с Капралом неторопливо чаевничали у костерка, тихо болтая меж собой. Подле них крутился верный излом, ловя подачки и попутно приглядывая за контролером. Тому нахлобучили на башку камуфляжную панаму, чтоб не зыркал. Дайсу отчего-то не спалось. Ему всегда после боя заснуть было тяжеловато. Не то чтоб трупы снились. Сказки все это. Вот когда своего первого человека убиваешь, это да, помнишь долго. Может, еще второго. А когда война стала ремеслом, не задумываешься как-то. Привыкаешь, что ли. Только и фиксируешь: попал – не попал. Остальное не важно. Если не ты его, так он тебя. Адреналин по-другому поводу гуляет. Бой – он всегда бой.

Дайс подсел к товарищам. Ему налили чайку.

– Говорил я тебе, посчитаемся за Мертвый город. Вот и посчитались, и заметь, почти на том же месте, – продолжил Ангел разговор с приятелем. – Добрый знак. Будет нам удача и дальше.

– Знак-то добрый, – буркнул Капрал. – Только, я считаю, не списан их должок.

– О каких долгах речь, мужики? – поинтересовался Дайс.

– Да так, – дернул щекой Капрал.

– Была когда-то в Зоне компания наемная, и был у той компании капитан. Мартином звали. Славные храбрецы, большие дела честно делали, – распевно, как сказку сказывают, начал серб. – База у них тут неподалеку была, в Мертвом городе…

– Была да сплыла, – зло сплюнул Капрал. – Подставил нас сучонок Волкодав. «Свободу» натравил, вояк подтянул и сам с «Псами» пришел. Из всех наших мужиков, больше трех десятков, только шестеро в том бою выжили.

– Такая уж у ландскнехтов доля. Сами выбирали, – грустно вздохнул Ангел.

– Доля не доля, а встречу шакала – загрызу, – пообещал наемник.

– А чего это вы все про ландскнехтов поминаете? – спросил Дайс, прихлебывая чаек. – Вроде они того, давно сгинули. И дисциплинка у них хромала, и мародерством промышляли. Я даже слышал, слово «мародер» от фамилии капитана какого-то пошло.

– Ну ты скажешь, капитан. Выше бери, – возмутился Капрал. – Один Мероде был графом и генералом, другой – швед и полковник. Кто именно кумом вышел – неизвестно. Только и тот, и другой попозже жили. Лет этак на двести.

– Вы что, оба два? Историки? – Дайс с удивлением уставился на друзей.

– Ага. Любители. Вообще, люди разные попадаются, это верно, – согласился Ангел. – Вот ты, к примеру, по найму на жизнь зарабатываешь, а с чего начиналось зольднерское ремесло, не знаешь.

– Это у нас Ангел большой любитель старины. Я-то так. Наслушавшийся уже. Я тебе по секрету скажу. Наш кашевар вообще-то университет закончил, – заговорщицки понизил голос Капрал.

– И закончил, и что? Можно подумать, ты академиев не кончал.

– А у меня не считается.

– Да ладно, мужики, чего сцепились-то. Лучше давайте про ландскнехтов. Интересно же.

Ангел достал из нагрудного кармана плоскую фляжечку-заначку, отвинтил крышку, плеснул себе в чай жидкости янтарного цвета – надо же, сибарит, коньком запасся, – пустил по кругу, вновь укупорил и устроился поудобнее.

– Интересно ему, – проворчал. – Ладно, слушай, все равно делать пока нечего. Сначала было…

– Слово, – вставил Капрал. Ангел закатил глаза. – Все-все-все. А ты, парень, на лекцию нарвался.

– Сначала появились отряды наемников у швейцарцев. Они считались лучшими во всей Европе. И до того втянулись в это ремесло, что, почитай, каждый десятый в стране шел в наемники.

– Ну да. Вроде как папу до сих пор охраняют. Говорят, старейшая гвардия на сегодняшний день. Я, когда в Риме был, видел. Форма у них еще странная. Цветастая. Говорят, ее Микеланджело придумал.

– Это ты верно все подметил. Только Микеланджело позже был. Не так чтобы сильно, но, считай, почти на век промахнулся. Ну так я продолжу?

– Ага. – Дайс устроился поудобнее и отхлебнул из своей кружки.

– Так вот. У Швейцарии в те времена крупные проблемы были. Население достигало самое большее половины миллиона. Страна суровая. Работа на земле тяжелая, а вознаграждение за нее никакое. А теперь прикинь, в такой ситуации держать под ружьем кучу народу. От всякой страны, находящейся даже в более благоприятных условиях, чем тогдашняя Швейцария, требовалось совершенно исключительное напряжение сил. А если речь идет о продолжительном времени? Считай, что напряжение становилось просто недопустимым для страны.

В общем, в результате таких чисто экономических соображений швейцарцы пришли к стратегии на уничтожение. Заметьте, не надо сюда приплетать никакой политики. Не было ее. Экономика. Чистой воды экономика. Швейцарцам, как и всем остальным, надо было, чтоб поля и луга непрерывно обрабатывались. Да еще мужчины, способные носить оружие, могли оставлять землю лишь на короткое время. Потому они и старались как можно быстрее с врагами разобраться, то есть сделать свою кровавую работу, на которую нанимались, как можно скорее и основательнее. Им еще поля обрабатывать надо было. Рассеять рыцарей и пеших слуг феодального войска могучим ударом своей квадратной колонны было еще недостаточно: надо было отнять у них возможность снова собраться.

– Ага, переубивать всех на хрен, – влез Капрал.

– А ты что хотел? Верным средством обеспечить полное отсутствие желания рыцаря сунуться со своей ордой на твою землю была только смерть этого рыцаря. Все остальное не прокатывало. В общем, в результате дошло до того, что швейцарцам строго запрещалось брать пленных. Все, кто попадал в их руки, – уничтожались. Ну и о грабеже никогда не забывали.

– Что? Тоже экономика? – Дайс оторвался от созерцания огня и уставился на Ангела.

– А как же. Жить-то всем хотелось лучше. А где в скудной стране еще заработаешь. Только на войне, награбив у побежденных. Тем-то богатства уже без надобности будут, – разъяснил Ангел. – Дошло дело даже до того, что швейцарцев заставляли перед каждой битвой клятву приносить, что грабить павших будут не раньше, чем битва закончится.

– А если кто в плен сдавался?

– Можно было рискнуть. Но не всегда помогало. Вот, например, когда в бургундской войне мирный город Штеффис на Нейенбургском озере осмелился оказать слабое сопротивление швейцарцам, все жители его были перебиты. Гарнизон замка, взятого штурмом, с башен живьем побросали. Мужиков, которые спрятаться успели, связали одной веревкой и утопили в озере, как котят. Разобравшись с защитниками, швейцарцы разграбили городок подчистую. Как хроники писали, «так что женщинам и детям не осталось никакого имущества». Эта «бесчеловечная жестокость» встретила некоторое, правда, слабое порицание даже в самом Швейцарском союзе. Ага. Как деток пожурили, что нельзя дяденьку молоточком по пальчикам лупцевать. Основные-то приемы войны от этого не изменились. Главное, потому, что безумный ужас, который внушали швейцарские наемники, им только на руку был. Слава швейцарского наемника, их строя и тактики летела буквально перед строем.

– А ландскнехты тут причем?

– А ты не перебивай – быстрее узнаешь.

– Ангел, ну ты просто учитель какой-то. Профессор. Ты б еще с истории Древнего мира начал, – хмыкнул Капрал.

– Надо было б, так и начал бы. В общем, в пятнадцатом веке до императора Максимилиана дошло, что и Священной Римской империи неплохо бы иметь свои пехотные войска. И желательно профессиональные. Успешно противостоять рыцарям могла только пехота, вооруженная пиками и знающая толк в военном деле. В результате были созданы войска по типу подразделений швейцарских наемников. Вербовались туда в основном люди безденежные. В одном строю бок о бок сражались и обнищавшие крестьяне, и безземельные дворяне…

– Это те, которые наследства не получили. Земли же все старшему сыну переходили по наследству. А младшему что делать? Вот он и шел на войну. Благо войн было предостаточно, – вставил свое слово Капрал, прикуривая от тлеющей ветки.

– Точно. Так вот, дворяне, несостоявшиеся ремесленники, крестьяне. Поступить в наемники мог любой. Кстати, именно в этих войсках впервые перестали на сословия внимание обращать. Жалованье зависело не от того, какого ты рода-племени, а от того, с чем на службу пожаловал. Если только что не голый-босый, платили по минимуму, если в полной экипировке с оружием – получай полное жалованье. А уж ежели ты мечом владеешь и с ним пришел – то тебе двойное жалованье полагалось.

– С мечом, – хмыкнул Капрал. – Хороший такой ножичек был. Немаленький. Эта дура, кстати, около шести килограммов весила, примерно 14 фунтов. И длина не слабая – считай сто шестьдесят семь сантиметров, а некоторые экземпляры и поболе.

– Сколько-сколько? В те времена рост мужика был в районе ста семидесяти! – удивленно уставился Дайс на Капрала. – Как же они этой штукой махали-то?

– Ха! Ты еще среднюю температуру по больнице припиши, – осклабился тот. – Хотя меч-цвайхандер, двуручник то есть, не на маленького человечка рассчитан. Им еще пользоваться надо было уметь. Я как-то видел правильный ролик. Красиво выглядит. То его в землю мечник упрет, то на плече устроит. В общем, не только кистями держит. А против строя с пиками двуручники – милое дело. Представь себе, перед сшибкой выходят элитные бойцы с такими монстрами. Главная задача – копья пообломать к чертям собачьим.

– Слушай, я вроде на картинке какой-то видел такой меч. У него еще края волнистые были.

– Были такие. Только стремно очень было с волнистым-то мечом ходить. Это все равно что сейчас атомной бомбой воевать. Можно, но сцикотно. От такого меча очень раны плохие получались. Заживали очень плохо. Дело чаще всего гангреной заканчивалось. Потому если на поле боя с ним выйдешь, то, считай, никто с тобой особо милостивиться не будет. Солдатский кодекс того времени гласил: «Носящий лезвие, волне подобное, должен быть предан смерти без суда и следствия». А как показывала тогдашняя практика, смерть без суда и следствия была очень мучительной.

Неправильным оружием такое лезвие считалось. Нечестным. Некоторые вообще думали, что такие клинки отравлены или на них заклятие лежит.

Дайс поежился и придвинулся поближе к костру.

– В общем, нормальная такая пехота была. Тяжелая, – продолжил Ангел. – Максимилиан тоже не лыком шит. Он, когда свои отряды создавал, сразу понял, что сбродом управлять легче, если им и пряник выдать, и кнут прописать. С пряниками оказалось все просто. То, что мог позволить себе ландскнехт…

– А почему ландскнехт-то?

– А, тут все просто. Само слово чуть позже появилось. Где-то в семидесятом, что ли, году. Его вроде Петер фон Гагенбах придумал, когда набирал наемников для Карла Смелого. Буквально «ландскнехт» – слуга государства. Тут ведь еще одна заковырка с названием получилась. В какой-то момент, где-то лет через тридцать, ландскнехт, ну слуга государства, превратился в ланцкнехта – воина, вооруженного пикой. Все же мечи – мечами, а главным оружием пики были.

– Угу. Понял. Так что там у них за привилегии были?

– С привилегиями было все в порядке, – усмехнулся Ангел. – Нам такие, если на наше время перевести, и не снятся. «Их жизнь настолько коротка и безрадостна, что великолепная одежда – одно из их немногих удовольствий. Я не собираюсь отбирать его у них», – сказал Максимилиан. И понеслось. Слышал, что в Средние века были для каждого сословия ограничения в одежде? Типа, если ты, друг ситный, крестьянин, то ходить тебе только в темном без единого украшения. Еще кому-то там можно было и светлое на праздники одеть и серебра немного. Наемникам можно было носить все. Не знаю, видел, нет портрет Генриха VIII? Так вот, моду на буфы с разрезами, неимоверными рукавами и гульфики гипертрофированные именно ландскнехты ввели. Эти чудики вообще зачастую носили рукава разного цвета. Особо озабоченные и портки с разноцветными штанинами. А еще на всякие ландскнехтские чудачества даже инквизиция глаза закрывала. Ты еще кого в Средневековье помнишь, кому можно было колдовать? А ландскнехтам и это прощалось. Представляешь, вокруг инквизиция колдунов на костре сжигает, а ландскнехты при себе чуть ли не полный комплект «юный волшебник» таскают. И вообще, у ландскнехтов очень модно было иметь какой-нибудь талисман, сделанный из субстанции, способной сегодня у человека с нежным желудком вызывать рвоту. Вот ты б стал носить на груди ладанку с жабьей икрой, приправленной кровью младенца и пометом крысы?

– Дурной, что ли?

– А вот они вполне могли и не такое на себе таскать. Но! – Ангел поднял указательный палец. – Самым шиком считалась «das Nothemd». Это такая нижняя рубашка, сотканная и сшитая обязательно девственницей и обязательно в ночь перед Рождеством, в сравнении с которой не котировалась лучшая миланская броня.

– Нормальная такая скорость работы у девственниц была, – поперхнулся Дайс. – И зачем, спрашивается, станки изобретали, если одна крошка за одну ночь и полотно соткет, и рубашку сошьет, и еще на службу в церковь успеет.

– Да ладно тебе, – улыбнулся рассказчик. – Может, она несколько лет только рубашками на ночь глядя и занималась. Исключительно раз в году – на Рождество.

– Ага, а потом отправлялась в монастырь, потому что становилась старой девой. – Это опять Капрал влез. У него долго молчать не получалось.

– Ну были способы и попроще. Вот, например, по мнению опытных вояк, самым надежным колдовством была бумажка, исписанная волшебными значками, проглоченная и запитая вином. Только вино надо было обязательно перед употреблением перекрестить. А бумажку ни в коем случае. Лечиться ландскнехты предпочитали тоже дедовскими методами, а не у полковых фельдшеров. В общем, ворожбой занимались все: кто-то для защиты в бою, кто-то для меткости выстрела, кто-то для удачи в игре в кости.

– Вот шулеры! – присвистнул Дайс, любовно нащупав в кармане заветные кубики.

– Вот так-то.

– И что, действовало? – поинтересовался Дайс.

Капрал переглянулся с Ангелом:

– Хочешь, давай проверим. Коньячок еще остался на запивку. Напишем подходящее выражение, вон Ангел придумает что-нибудь в рифму.

– Я в рифму только матом, – усмехнулся тот.

– Не, матом неправильно будет. Слушай, вроде там еще кто-то в кирасе ходил с бесовскими надписями, – подсказал Капрал.

– Не, не путай. Это пораньше было. В Италии, по-моему. Тут ландскнехты ни при чем. Наемники же не с швейцарцев и немцев начались. У Македонского вон тоже наемники были.

– А… – Капрал поправил уголья, чтоб тепла шло побольше.

– А что там с кнутами?

– Когда ландскнехты только в силу входить стали, то некоторые отряды нанимались к любому, кто больше заплатит. В том числе и к королю Франции – злейшему врагу императора. Максимилиан эту практику довольно быстро пресек. Для начала приказал всем германцам, находящимся на жалованье у французов, домой вернуться. А потом ввел кодекс ландскнехта. По этому кодексу германцам просто запрещалось воевать против Священной Римской империи.

– Слышь, Ангел, а причем тут Римская империя? Рим же в Италии? Причем тут Германия-то?

– О, тут вообще все запутано. Ну, во-первых, Германии как таковой тогда по определению не было. Германцы же себя упорно считали наследниками Римской империи. Даже императора выбирали. И назывались громко – Священная Римская империя германской нации. Кстати, они потому так часто в Италию с мечом ходили, что считали своим долгом вернуть себе Рим. А то как же – Римская империя и без Рима. – Ангел хохотнул. – Ладно, чтоб понятнее было: ландскнехты не могли воевать против германцев. Это основное. Там еще много разных уложений было. Кто, чего и как может или не может. Можно сказать, первый воинский устав в истории. За нарушение законов писаных и неписаных наказывали быстро и жестоко.

– Ты ему про разновидность казни расскажи, – вставил Капрал.

– Да уж. Нормальная такая казнь. После суда, а судили обычно свои же, нарушившего прогоняли сквозь строй. Ты Толстого читал? «После бала»?

– Угу.

– Угу-угу, – передразнил Капрал, – вот ведь филин нашелся.

– У Толстого сквозь строй прогоняли, в котором солдаты были с прутьями. Ландскнехта гнали сквозь строй, вооруженный пиками. А за строем шел один из судей. Типа проверял, чтоб никто не филонил. Если вдруг засечет, что кто-то преступника пожалел, так сразу жалельщик через этот же строй сам пройдет. В общем, до конца строя редко кто доползал.

– Зато позор смывал. Кровью, – опять встрял Капрал и подбросил дровишек в костер.

– Это да. Кстати, с ландсхнехтов пошло на похоронах салют оружейный давать и знамя разворачивать. Только смысл этого действа другой был. Ведь когда один из них преступление совершал…

– Только то, что считалось преступлением по ландскнехтскому кодексу, ну или по неписаным правилам. Между прочим, никакой анархии! – перебил его Капрал. – В полках обязательно должен был быть юрисконсул, шультхайс, который должен был правильно толковать статьи этих правил и применять их на практике. А потом еще один был, с него Петр Первый потом прапорщика слепил. Забыл, как назывался. Так его задача первейшая – защищать интересы простых солдат перед офицерами. Адвокат такой своеобразный.

– Слышь, брате, может, сам рассказывать будешь?

– Молчу, молчу, молчу.

– Так вот, считалось, если кто-то из ландскнехтов преступление совершил, то он покрыл свой отряд позором. В знак позора сворачивалось знамя. После суда и похорон казненного считалось, что позор смыт со всего отряда. То есть отряд возродил свою честь. Стал существовать снова. Знамя в этот момент торжественно разворачивали и давали салют в честь возрождения. Так-то вот. Так что первые салюты имели куда больший смысл. В честь живых давались.

– Да уж, веселое житье-бытье. Условия некомфортные, битвы кровавые и жестокие, наказания за проступки мягкими никак не назовешь. Что ж туда столько народу-то шло? – удивился Дайс.

– Ну не так и много. Ландскнехты – не швейцарцы, а германцы. Если б туда столько же немцев шло, сколько швейцарцев, то это да, войско огромное было. А так, по прикидкам, их было где-то десять-двадцать тысяч одновременно. Для германских государств не так чтоб. Да и платили наемникам в общем-то неслабо. Прикинь, за месяц можно было заработать столько, сколько удачливый фермер за год едва поднимет. Так что если повезет, то на безбедную старость скопить вполне себе можно было.

Кстати, именно из-за платы чаще всего неприятности у нанимателей случались. Да и полковники наемников из-за нее свой авторитет теряли.

– Как это?

– Да механизм прост, как палка. Дали человеку поручение нанять пару сотен солдат. Выделили под это дело деньжат. Естественно, часть оплаты при себе оставить хочется. Но ведь нанимателю надо товар лицом показать. Что вот типа все твои две сотни в полном составе. Вот и придумали, прохвосты. Практически при каждом ландскнехте в отряде была своя женщина: или сестра, или дочь, или жена. Иногда, но редко, мать могла с ним идти. В общем, от женщин толку было много. Их хоть и называли шлюхами, да смысл другой вкладывали. Баба и часть вещей – добычи – за своим мужиком таскала, и готовила, и на поле боя помогала, если что.