Текст книги "Волчонок"

Автор книги: Надежда Башлакова

– И что ты ему ответила? – Заворожено спросил я. Я ведь не мог понять, что она делает здесь, если её дед понял, с кем именно его внучка имеет дело. Неужели сбежала? Но по её хоть и раскрасневшемуся, но всё ж таки такому честному и безмятежному лицу не скажешь, что пришла она сюда, ослушавшись старшего родственника.

– Правду. Я ведь всегда говорю только правду. – Напомнила она, задумчиво надув пухлые губки. – Что бабушка твоя человек и что ты живёшь с нею и что мать твоя тоже человек.

– А он?

– Только кивнул и больше ничего у меня уже не спрашивал.

– Странно.

– Что странно? – Не поняла она.

– Его реакция странна. – Пробормотал я задумчиво.

– Так что же тут странного? – Снова не поняла лисичка.

– Ну, разве он не понял, что мы с тобой ещё встретимся?

– Понял, думаю, он же не совсем глупец. – Она безразлично пожала плечами.

– Но почему же тогда он не….

– Не запретил мне с тобой видеться? – Закончила она мой невысказанный вопрос.

– Можно и так сказать. – В очередной раз поразился я её догадливости. Эта девчонка прямо-таки всё схватывала на лету, ей и объяснять-то ничего толком не нужно было. Она уже с полуслова всё понимала. Или она понимает так только меня?

– А зачем? Если бы ты хотел меня загрызть или причинить какое иное зло, то сделал бы это уже давно, то есть в нашу первую с тобой встречу. Зачем встречаться для этого ещё раз? Обычно оборотни, что пошли по кривой дорожке не больно-то тратят время на разговоры.

– Возможно, – согласно кивнул я, – но откуда это знает он?

«Тем более что этого не знаю даже я, будучи тем самым оборотнем», – хотел добавить я, но промолчал.

– Раньше, когда он ещё не осел в наших краях, он был великим воином и много странствовал, и среди его друзей было немало оборотней. – Охотно объяснила она.

– Правда? – Не поверил я, но у неё было такое искренне лицо. С другой стороны, возможно ли, чтобы человек дружил с оборотнями, да ещё и не с одним, а сразу с несколькими.

Она, молча, кивнула в ответ.

– А разве такое бывает? – Решил я уточнить на всякий случай, так как верилось мне в это с большим трудом. Мой народ всю жизнь был изгоем, по крайней мере, я так думал. Нас травили трусливыми собаками, загоняли, вонзали колья в сердца, обливали святой водой и жгли. Мы издавна были нечистью для людей, что считали себя выше нас и могущественнее, даже неграмотные крестьяне были того же мнения. Так неужели воины, что стояли гораздо выше крестьян в иерархической лестнице человечества, относились ко мне подобным более лояльно. Или для этого надо было быть избранным с обеих сторон?

– Да. Я же тебе говорю, мой дед прежде был воином, поэтому-то он и знает то, чего не знают многие. Истинные оборотни, раз обретя друзей, уже никогда их не предают. Это из кодекса чести оборотней, их свода законов. Вероятно, он посчитал нашу дружбу именно такой.

Я так и застыл на месте. Оказывается, в мире живёт множество истинных оборотней, ну если даже и не множество, то и я, по крайней мере, далеко не единственный, что общаются с людьми, дружат с ними, а главное у моих собратьев существует своеобразный кодекс. Это всё очень интересно, конечно. Вот если бы мне еще, хоть что-нибудь узнать из этого кодекса. Но, даже если я больше ничего и не узнаю, то, по крайней мере, теперь уж буду знать точно, что друзей предавать мне, ни в коем случае не полагается.

«Никогда не предам ни лисичку, ни Ворона», – твёрдо решил я. Но я ведь и так не стану, как и не собирался делать этого раньше до того ещё как услышал об этом оборотневом своде законов. Так что очень сомневаюсь, что я бы их в любом случае предал, если бы даже и не знал этого пункта из кодекса оборотней.

До меня не сразу и дошло, что дед лисички, оказывается, подумал, что мы с ней друзья и принял это. А это значит, что он не будет пытаться убить меня и насылать на мой след односельчан. И понимание этого наполнило мою душу гордостью за себя самого. Я гордо выпятил грудь, вернее мне казалось, что это выглядит гордо, а со стороны, скорее всего, это смотрелось более чем глупо. Так вот я покровительственно взглянул на лисичку сверху вниз, как-никак она теперь мой младший друг, и спросил.

– Как прошла свадьба?

– Спасибо, всё было прекрасно. Жалко только, что тебя там не было. – Смущённо добавила она.

Так мы и гуляли втроём весь день, а за ним и целый вечер. А когда лисичке пришло время идти домой, я снова её проводил до подступов к деревне и остановился лишь там, где закончился лес, и впереди разрослись кудрявые деревенские огороды, за которыми уже непосредственно расположились и сами уютные тёплые домишки, один из которых и был домиком моей новой подруги.

И только уже подбираясь к дому, я вспомнил, что так и не спросил у лисички её настоящего имени.

– Ну, что прячешь-то свой подарок? Такое добро не в мешке надо таить, а на видном месте держать. Показывай, давай, проверю правильность вышивки оберегов. А-то кто их разберёт этих девчонок, можа чаго и напутала. – Произнесла Травка, когда я почти незамеченным проскочил в погружённый в тягостную полудрёму дом. Почти звучало условно, если учесть, что, несмотря на то, что я прекрасно вижу в темноте, я умудрился наткнуться на стоявший чуть в стороне от порога горшок и с грохотом расколотить его. А Ворон к тому же уже с порога изъявил своё желание незамедлительно покушать (вот троглодит, жрёт без продыха!) громким ржанием, да ещё и поскрёб беспокойными когтями по деревянному полу (паразит!), чем выдал меня так и вовсе с потрохами.

Хотя, если честно, я серьёзно подозревал, что Травка и без этого нашего шумного возвращения была уже в курсе нашего приближения, так как на столе стоял приготовленный кувшин молока и полная тарелка тёплых блинов, а рядом с ней точно такая же, но только с кашей.

И как только она умудряется быть в курсе всего, что со мной происходит? Хотя это и не удивительно, если учесть, что бабка моя истинная ведьма ровно настолько, насколько сам я истинный волкодлак. Или быть может всё это только потому, что она на самом деле испытывает по отношению ко мне подлинную любовь?

Глава 8. Волчий оборот

Как хочется считать себя

человеком выдающимся, лелеять

мечты о своей исключительности, а

на самом деле быть человеком

вполне рядовым, ничем не

выделяющимся из толпы, обычной

серой и пасмурной людской массы.

Он мечтал стать оборотнем. Это стало его навязчивой идеей с самого раннего детства. Он не знал, почему так происходит, но не мог избавиться от этой заветной мечты и от тех фантазий, которые она у него вызывала. Ещё будучи совсем маленьким ребёнком его очень завораживал волчий вой, что раздавался в тёмное время суток каждый раз, когда свирепые и по большей части ночные хищники становились на охотничью тропу. Слушая с открытым ртом всевозможные байки о ведьмах и оборотнях, то есть то, что маленьким детям в принципе слушать было вообще противопоказано, он впитывал в себя все эти истории, а некоторые из них и пытался воплотить в жизнь.

Собирая воедино все эти были и небылицы, складывая в кладовую своей памяти все те знания, что уже успел почерпнуть за свою недолгую жизнь, он совершенно точно знал, что рано или поздно всё это попробует воплотить в жизнь.

Первым в его списке способов оборотиться было прочтение заговора, который ему однажды удалось подслушать. Пугливая ребятня шёпотом передавала его, неведомо кем, когда и при каких обстоятельствах услышанный, из уст в уста, понятия не имея, является ли он истинно верным или ложным, правдой или же чьим-то досужим домыслом, основанном на непроверенном факте. Но как бы там ни было, он решил проверить это и уже этим же вечером приступил к совершению обряда. Тем более что всё благоприятствовало его свершению. Как раз именно сегодня в окрестностях деревни мужики убили волка таскавшего мелкий домашний скот, и Питеру даже удалось стащить его тело и укрыть в погребе родительского дома. Он подумал, что если соединить воедино несколько способов превращений, то результат превзойдёт все его ожидания, оказавшись стопроцентно положительным. Питер ещё с утра неумело ободрал с волка шкуру и вырезал его филейные части, а также отрубил голову серого хищника, но так, чтобы она при этом составляла с ободранной шкурой единое целое, и теперь всё это ожидало его всё в том же подполе.

Как только родители уснули, он выбрался из-под одеяла, разделся догола, стянув через голову длинную ночную сорочку, в которой до этого момента спал и небрежно кинул её на кровать. Вряд ли она ему пригодится после того, что он собирался совершить. Затем он вышел из дома и только тогда зажёг заранее приготовленную свечу.

Спустившись в подвал, он собрал в мешок все, что ему требовалось для свершения обряда, и отправился в лес, что начинался сразу же за самыми огородами.

Отойдя на безопасное расстояние, с которого никто не должен был рассмотреть отблеска костра, он вытащил из кустов заранее заготовленный хворост и вскоре огонь уже сухо потрескивал, освещая небольшое пространство вокруг себя, а заодно и вокруг скорчившейся недалеко от него в три погибели детской фигурки.

Тогда мальчишка приступил к следующей фазе своего плана. Вытянув изуродованное тело хищника из мешка, он достал нож и принялся уродовать его дальше. Несмотря на то, что основная работа с мёртвым волком уже была проведена, то есть шкура содрана, голова покоилась на ней, но отнюдь не на шейных позвонках, а также вырезаны мягкие местинки волчьего тела, что вполне могли оказаться съедобными, он до сих пор ещё не был до конца выпотрошен. Собственно говоря, этим мальчишка теперь и собирался заняться.

Весь перепачкавшись в волчьей крови, он наконец-то добился желаемого результата, но отнюдь не своей конечной цели. Шкура, сердце, мозг и филейные части волка уже лежали перед ним на траве, всё же остальное, в чём не было больше нужды, валялось чуть в стороне бесформенной кровавой массой.

– Что дальше…. – Задумчиво пробормотал скрючившийся над всем этим безобразием маленький человечек и тут же приступил к дальнейшим действиям.

Вначале он слегка обжарил волчью плоть, но слишком торопился, и мясо при этом получилось полусырым, то есть с кровью, но может быть, оно так было и к лучшему. Затем он, полностью нагой, с полным отсутствием брезгливости, натянул на себя ту шкуру, которую так страстно желал иметь своей собственной. Влажная кровавая масса неприятно липла к коже, но он того совсем не замечал. Мечта, к которой он так стремился, казалось, приблизилась к нему на расстояние одного шага. Вот она, стоило только пошевелить рукой или ногой и ты дотронешься до неё, коснёшься того заветного о чём мечталось, что ждалось. Он ощущал невообразимое возбуждение, испытываемое им ранее только единожды, когда он впервые повстречал истинного оборотня. Оборотня, которого его родня и соседи, в конце концов, чуть не пришибли. А жаль! Теперь он вряд ли поделится с ним своими секретами, а о том, чтобы он отдал ему часть своей жизненной силы и речи идти не могло. Но ничего, он упрям, он всё равно добьется того, чего так страстно желает и как знать, может им ещё придётся встретиться и тогда они ещё посмотрят, кто из них сильнее.

Он уселся на траву, скрестив ноги, и принялся впиваться белыми зубами попеременно, то в не прожаренное мясо, то в сырые волчьи мозги, то в такое же сырое сердце. Что ж, пища эта была не столь приятна на вкус как его излюбленные лакомства, но и не так противна как могло бы показаться на первый взгляд. Пожалуй, он даже очень бы желал, чтобы она стала его каждодневной едой. И от этих мыслей он и впрямь начал чувствовать себя волком и оттого-то ему вдруг показалось, что процесс трансформации уже задействовался. Но обряд ещё не был завершён, так что не стоило останавливаться на достигнутом.

Мальчишка доел всё без остатка, даже пальцы кровавые облизал, потом затушил огонь, встал на четвереньки и в таком состоянии, побросав на месте своего столь позднего ужина, всё как есть, отправился к тому сараю, где старый волк перед тем пошалил. Там должна была остаться уйма волчьих следов, а прошедший перед тем небольшой дождик должен был наполнить водой хотя бы один из них.

Так и есть, один чёткий отпечаток лапы он и правда нашёл. Мальчишка знал, что этот отпечаток принадлежит именно тому волку, в шкуру которого он был обряжен и чьей плоти он недавно вкусил. Тогда он дождался, пока луна поднимется настолько, чтобы начать отражаться в этой небольшой странного вида лужице. Когда это произошло, он понял, время пришло!

Наклонившись к этому едва заметному даже при свете полной луны следу, он на собачий манер принялся хлебать из него грязную дождевую воду. Несмотря на подмешанную в неё летнюю грязь, она приятно поползла по пищеводу, сразу же, как только он её глотнул, при каждом новом глотке смывая вместе с собой и остатки звериной крови, что имели неосторожность задержаться в человеческом рту. Ощущение становления волком несколько возросло. Значит, он на правильном пути. Быть ему после сегодняшней ночи оборотнем. Как пить дать быть!

Всё так же стоя на четвереньках, он принялся слегка раскачиваться из стороны в сторону, читая услышанный недавно заговор и заученный им наизусть. Слова слетали с уст сами собой, и шёпот его разносился по окраине тихого ночного леса, куда редко приближалось любое дикое зверьё, считая эту его часть полностью отвоеванной человеком, а потому осквернённой, далеко, устремляясь всё больше в сторону от деревни, стремясь туда, куда стремилась и его душа.

– В те поры поучился Волх ко премудростям:

 
А и первой мудрости учился
Обёртываться ясным соколом,
Ко другой-то мудрости учился он Волх
Обёртывается серым волком,
Ко третьей-то премудрости учился Волх
Обёртываться гнедым туром-золотые рога.
А как исполню-ка я все премудрости
И как стану-ка я волком серым
Волком серым с душою злющею
Отплачу тогда я всем своим обидчикам
И не быть впредь моим врагам человеками.
 

Дочитав последнюю строку, он издал некий звук, очень отдалённо напоминающий волчий вой, хотя ему это казалось совсем не так, так как он себя и впрямь уже считал оборотнем. Оттого-то он и забрался под ближайшую ель, полностью скрывшись под её зелёнными лапами, свернулся калачиком, да так и уснул под нею до самого утра, да до утра позднего.

Поутру его разбудил тихий смех, да чьё-то глупое хихиканье.

– Посмотрите на него, в кого вырядился. – Прошептал кто-то тоненьким голоском.

– Чучело огородное. – Согласился с ним голос другой.

Мальчишка резко открыл глаза, но взгляду его предстал только коричневый ствол, да обширные зелёные лапы дерева, что так любезно предоставило ему свои ветви в качестве убежища. Значит тот, кто произнёс эти слова, находился где-то позади него. А где он сам, собственно говоря, вообще находится?

И тут воспоминания стремительной волной пронеслись от его кладовых памяти в разные стороны, да разошлись по всему телу. Ну, конечно же, он же теперь волк!

Мальчишка вздёрнул руку вверх и испытал самое большое разочарование в своей жизни. Оно было сравнимо разве что только с тем, как если бы волки выбили у тебя всё скотину, а дикие кабаны перекопали от начала до конца весь огород, а у твоего злющего врага – соседа, всё осталось нетронутым. Да, наверное, даже и в том случае оно не было бы столь убийственно сильным по сравнению с тем, каковым оно было теперь.

Он просто никак не ожидал этого после того, что произошло нынешней ночью. Но никаких сомнений и быть не могло! Его поднятая вверх рука, так рукой и оставалась разве что теперь на ней красовалась с изрядно подсохшей кровью вонючая привязанная к ней волчья лапа, что являлась продолжением всей остальной волчьей шкуры, что и покоилась теперь на всём его теле. Губы, щёки, нос и всё лицо его покрывала сухая воняющая железом корка, она несколько стягивала кожу и создавала тем самым дискомфорт. Только теперь он заметил, что вокруг него с противным жужжанием летали мухи, множество мух, то и дело, приседая на его покрытую засохшей кровью кожу. Но не это всё было самым главным на этот момент!

– Проснулся. – Вновь произнёс первый голос, а за ним со всех сторон раздалось повторное хихиканье.

Питер резко обернулся и подскочил. В нём больше не было той волчьей лёгкости, которую он ощущал ночью, не было того возбуждения и осознания близости осуществления мечты. Тело его всё чесалось, во рту неприятно першило и сохло, а волчья шкура на обнажённом теле теперь казалась не второй кожей, а невообразимой обузой. Стоило же ему увидеть, кто именно его разбудил, и она тут же незамедлительно прибавила в весе.

Вокруг столпились почти всего его сверстники из деревни, что и раньше-то не особо его жаловали. Теперь же они все, как один, показывали на него пальцами и смеялись на этот раз уже во всю свою лужёную глотку. Круговерть одновременно таких знакомых и таких ненавистных лиц, звон унижающих его голосов, устремлённые в него пальцы, всё поплыло вдруг перед глазами Питера. Как разъярённый зверь, загнанный в угол зверь, которому уже больше нечего было терять, он вдруг взревел, заставив своих врагов на мгновение опешить, и бросился на ближайшего из обидчиков, оттолкнул его в сторону и кинулся отсюда прочь.

Он бежал, а те, кто его разбудил, уже вновь смеялись ему вослед, отойдя от первоначальной оторопелости. Даже тот мальчишка, что так неожиданно оказался на земле, уже пришёл в себя и веселился от души.

Родители Питера не разделили всеобщего веселья по поводу выходки сына. И когда он, прокравшись огородами домой, уже без шкуры на себе, но по-прежнему голый, окровавленный и к тому же весь в грязи, принялся отмываться, разъярённый отец мало что не пожалел сына, но ещё и безжалостно его выпорол. И что самое обидное, мать на это раз и не подумала даже за него вступиться. Не разжалобили её и его искренние слёзы боли и обиды. А от этого обстоятельства любви у него к ней отнюдь не прибавилось.

Это была первая, но далеко не единственная его попытка стать оборотнем.

Однажды он и ещё несколько мальчишек и девчонок повстречали в лесу волка. Все кроме него с визгами кинулись прочь. И только он один остался стоять на своём месте и продолжал смотреть хищнику прямо в глаза. Нет, не от излишней храбрости, отнюдь, а всё от того же жгучего желания изменить свою истинную сущность. Душа его уже давно принадлежала волку, теперь дело оставалось за малым, изменить тело, но только это самое изменение никак не желало приходить к нему самостоятельно. Оттого-то он и старался использовать каждый хоть маломальский, но шанс стать тем, кем он желал. Это, в конце концов, стало его навязчивой идеей, его мечтой, его смыслом жизни, а затем и самой его жизнью.

И вот теперь он смотрел на волка и только шептал.

– Укуси, укуси, ну же давай смелее.

И волк укусил.

Только тогда, почувствовав боль, Питер по-настоящему испугался и закричал. От такой неожиданности опешил даже волк, а тут и взрослые вскоре подоспели. Тогда мальчишка отделался только несколькими рваными ранами, но для себя всё равно решил, что это не способ приблизить его мечту. Ему хотелось это сделать как-то, побезопаснее что ли. Но, даже приняв это решение, он ещё какое-то время ожидал, что возможно, то всё же был оборотень, и процесс перевоплощения в его крови уже начался. Но день сменялся другим, неделя неделей, прошло несколько полнолуний, а изменений он в себе никаких не замечал. Значит, не сработал и этот способ. А проще говоря, волк оказался всего лишь волком.

Кое-что это, правда, в его жизни изменило. Сверстники хоть и продолжали смеяться над ним, но все вроде бы как стали испытывать к нему и некоторую долю уважения, к слову сказать, вполне заслуженную. А значит, он претерпел ту боль не зря!

Далее был испробован способ с перекидыванием. Тот нож, которым прежде был освежёван волк, Питер припрятал, и вот пришло время доставать его из закромов. Его и тот пояс, который он загодя успел вырезать из волчьей шкуры, прежде чем её предали огню.

Тогда он снова ушёл в лес, отыскал гладкий ивовый пень и воткнул в него тот самый нож. Он снова произнёс уже хорошо знакомое заклинание-заговор, основательно к тому времени врезавшееся в мальчишескую память, и перекувыркнулся через пень. И из этого опять ровным счётом ничего не вышло.

После этого последовали попытки перекинуться через обручи и коромысло, через двенадцать ножей и через топор, через верёвку и ветку дерева, через огонь на печном шестке и просто против солнца. И этих попыток было ещё великое и великое множество, но и они ни к чему не приводили, по-прежнему не давая желаемого результата.

Было у него и множество других способов и идей, не связанных с перекидыванием. Он даже как-то однажды обратился за помощью к одной знахарке, за что и получил клюкой по хребту.

Почему у него ничего не выходило? Всё это было только людским вымыслом? Или просто не было у него того колдовского дара, что должен был при этих обрядах непременно присутствовать? И может ли быть такое, что не настолько сильным желанием души он обладал, чтобы в итоге смог осуществить задуманное?

Нет, тут мы не правы, ибо в душе своей он уже давно был скорее волком, чем человеком. Мало кто из живущих людей обладал настолько сильным душевным стремлением к осуществлению своей мечты. И оттого-то мне кажется, что на тот момент просто ещё не пришло его время.

Став же подростком, он уже так и вовсе перестал делать какие-то резкие движения на пути к своему перевоплощению, полностью смирившись с судьбой, положившись на её стремительный бег и оставив свои бесплодные попытки. И она оправдала его ожидания, незамедлительно явившись к нему, будто бы только и ждала этого его полного и безоговорочного разочарования. Но этого, наверное, и следовало ожидать, ведь, как уже говорилось выше, всему своё время.