Текст книги "Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир"

Автор книги: Н. Глобус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

ОПЕРАЦИЯ, НЕ УКРАСИВШАЯ ИСТОРИЮ УГОЛОВНОЙ ПОЛИЦИИ

Прибывшей полиции оставалось только подобрать пули и гильзы. Посетители ресторана мало чем могли помочь: все произошло слишком быстро. Отдел экспертизы огнестрельного оружия Федерального ведомства уголовной полиции установил, что стреляли из тех же 9-миллиметровых пистолетов, что и во время нападения на «Хеллерхютте», стрельбы по дорожным указателям и деревьям в окрестностях Лампрехта. Полиция сразу раскусила замысел преступников инсценировать нападение, чтобы отвести подозрение от Лампрехта.

Проводились облавы и проверка транспорта, были мобилизованы все агенты полиции. Поступило свыше тысячи сигналов о подозрительных лицах, в том числе о Бернгарде Киммеле.

За Киммелем установили наблюдение. Проверили круг его знакомых.

В это же время поступило заключение экспертизы, что обнаруженный у ресторана «Тотенкопфхютте» след от обуви идентичен следу, оставленному преступником на месте преступления во время одного нераскрытого случая взлома сейфа. Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Наблюдение за Киммелем усилили и, когда была получена достоверная информация о том, что Киммель хранит различное огнестрельное оружие, его арестовали. Это произошло 21 января 1961 года.

Киммеля подвергли обстоятельному допросу. Сначала он все упорно отрицал, но через четыре дня признался в совершении ряда взломов и вызвался проводить полицию к своим тайникам в Пфальцском лесу. Единственным его условием было присутствие при этом его невесты Тилли. Полиция приняла условие.

9 февраля сотрудники франкентальской комиссии по расследованию убийства во главе с криминальратом д-ром Флейшманом привезли его в Лампрехт.

Прикованный наручниками к одному из полицейских и сопровождаемый двумя другими, Киммель шагал извилистой дорогой к каменоломне Брехлох. Сзади шла Тилли. Собственно говоря, она должна была остаться у машины, но Киммель дал ей незаметно знак, и она пошла следом. Полицейские хотели отправить ее назад, но в этот момент пошел дождь. На Тилли был только свитер: она явно замерзла, на нее было жалко смотреть. Киммель быстро оценил ситуацию и предложил ей свое пальто. Для этого было необходимо снять наручники. Полицейские вытащили пистолеты и освободили его руки. Киммель медленно пошел под дулами их пистолетов к крутому откосу, метров 10—15 высотой.

«Здесь поблизости мой тайник», – сказал он, делая вид, что ориентируется на месте. Внезапно Киммель сделал большой прыжок и соскочил с крутого склона. Несколько раз перевернувшись, он снова вскочил на ноги и помчался в чащу. Полицейские выпустили ему вслед восемь пуль, но ни одна не достигла цели. Пока они искали удобный спуск с крутизны, беглеца и след простыл.

Тем временем Киммель отыскал свой тайник, который, действительно, был совсем рядом, вытащил оттуда пистолет П 38, автомат и три магазина к нему по 40 патронов в каждом, похищенные в свое время во французском гарнизоне.

Киммель не собирался бежать куда глаза глядят. Осторожно подкравшись к полицейским машинам, он увидел Тилли. Она стояла под присмотром криминальрата Флейшмана и глазами искала своего возлюбленного. Полицейские были заняты поисками Киммеля в подлеске у каменоломни, момент был весьма благоприятный, и Киммель подал Тилли знак. Она заметила его, но не видела возможности бежать и отрицательно покачала головой.

Это привлекло внимание одного из полицейских, который тоже увидел Киммеля. Полицейский крикнул: «Стой!» – и бросился к нему, стреляя на ходу. Тот отпрыгнул за дерево, тремя очередями по верхушкам деревьев загнал полицейских в укрытие и вместе с Тилли, которая под прикрытием огня успела перебежать к нему, скрылся в зарослях. Сотрудникам полиции достались лишь насмешки общественности и взбучка от шефа.

Была немедленно развернута самая крупная операция по розыску в истории земли Рейнланд-Пфальц, но схватить Киммеля и его подружку не удалось.

Впоследствии государственный секретарь Картхаузен признался, что эта операция «не украсила» историю уголовной полиции. Выяснилось, что беглецу без особого труда удалось несколько раз пройти кольцо полицейских кордонов радиусом 10 километров вокруг района его бегства. Он переночевал вместе с Тилли внутри этого оцепления в кабинке открытого бассейна, потом захватил автомобиль вместе с водителем и заставил его возить их по кишащему пблицейскими патрулями району.

Однажды, сидя в такси, он даже пристроился в колонну патрульных машин, оборудованных радиостанцией, которые как раз выезжали на розыск.

Только в Иггельбахе, маленьком местечке в двенадцати километрах от Лампрехта, Киммель чуть было не попался. Он решил пообедать там у своего бывшего коллеги по работе. Пока они с Тилли и хозяином квартиры обедали, жена незаметно сбегала в ближайший ресторан и вызвала полицию. Не прошло и трех часов, как, сверкая синими огнями и сигналя, к дому подъехала полицейская машина. Понятно, что ни Киммеля, ни Тилли они уже не застали.

Вероятно полиции еще долго пришлось бы вести этот розыск, если бы Киммель в конце концов сам не явился с повинной. Проскользнув в очередной раз через полицейский кордон, Киммель появился у своей тетки в Лампрехте, чтобы перекусить чего-нибудь. Тетка поставила перед ним его любимое блюдо и заодно уговорила сдаться полиции.

Наконец-то можно было заняться другими членами банды. Правда, оказалось, что Бруно Файт успел бежать через Ливию и Геную в Сингапур. Там он раздобыл старый баркас и с тремя приятелями вышел в открытое море. Его розыском занялся Интерпол. Тем не менее Файту по всей видимости удалось бы добраться до Австралии, если бы его баркас не затонул вблизи острова Тоби. 13 сентября 1961 года Файта подобрал в море американский крейсер. В январе 1962 года в соответствии с подписанным еще в 1930 году соглашением между Германией и США он был выдан в Нью-Йорке сотруднику уголовной полиции ФРГ.

В это время Киммель и его дружки уже ожидали начала процесса. Никаких проблем с Аль-Капоне из Пфальца у полиции больше не было. Добровольно явившись в полицию, он не колеблясь сознался во всех своих преступлениях.

Поскольку большую часть их Киммель совершил еще несовершеннолетним, он сначала предстал перед отделением по уголовным делам несовершеннолетних земельного суда Франкенталя.

Спустя четыре месяца суд присяжных рассматривал дело об убийстве Карла Верца и другие преступления банды. Учитывая вынесенные отделением по делам несовершеннолетних наказания, суд присяжных принял 8 февраля 1962 года следующее решение: шеф банды Бернгард Киммель как опасный рецидивист приговаривался к 14 годам тюрьмы. Луц Цетто, в результате выстрелов которого наступила смерть Верца, приговаривался к пожизненному заключению.

Он пытался убедить суд, что хотел выстрелить по ногам Верца, но был обвинен в преднамеренном убийстве. Ровно через два года после убийства Карла Верца, в новогоднюю ночь 1962—1963 годов, Луц Цетто отравился в тюрьме.

Хартман был приговорен к девяти годам восьми месяцам тюрьмы. Крац к девяти годам шести месяцам, а Барч к четырем годам и десяти месяцам. Бруно Файт и Тилли "Дон отделались тюремным заключением сроком соответственно в два и три года.

(Г. Файкс. Полиция возвращается. – М., 1983)

УБИЙСТВА СЕКСУАЛЬНОГО МАНЬЯКА

Снежный ураган заметал улицы Манчестера, когда официантка Джоан Мейсн после двух часов ночи вышла из ресторана, в котором работала, и поехала домой. Это было в ночь с 13 на 14 января 1964 года. Над большей частью Нью-Гемпшира дул сильный ветер и валил снег. В Манчестере с середины предыдущего дня все выглядело так, будто небо решило сбросить весь свой запас снега.

Джоан Мейсн потребовался почти час, пока она на своей машине добралась до Дональдстрит и остановилась перед домом № 51, в котором жила с двумя своими детьми. Смертельно усталая тридцатичетырех летняя женщина посмотрела в комнату, где спал ее тринадцатилетний сын Давид, услышала его спокойное дыхание и пошла дальше, чтобы посмотреть на дочь Памелу. Но постель четырнадцатилетней девочки стояла нетронутой.

В полдень Джоан Мейсн приняла по телефону приглашение для Памелы посидеть вечером с ребенком, и с 17 до 18 часов за Памелой должны были заехать родители малыша. Сама Джоан к этому времени уже ушла на работу. Она была уверена, что Памела никогда никуда не пойдет с незнакомым человеком. Поэтому, предположив, что из-за снежной бури Памела осталась у одной из своих подружек, она легла спать.

Когда Джоан проснулась через несколько часов, Паме-t 502 лы все еще не было дома, и первый же разговор с Давидом породил у нее чувство тревоги. По рассказу Давида, они поужинали накануне в половине шестого вечера. В 18 часов раздался звонок. Брат проводил Памелу до дверей и видел, как она в своей куртке цвета морской волны, зеленых вязаных рейтузах, меховых сапожках и с зеленой сумочкой в руке исчезла на улице в снежной вьюге. Из-за густого снега он не видел, на какой машине за ней приезжали.

Однако Давид был убежден, что Памела никогда не сядет в подозрительную машину. Джоан Мейсн тоже старалась успокоить себя подобными рассуждениями, но все же позвонила в школу, чтобы узнать, не отправилась ли Памела прямо туда, не заходя домой. Получив отрицательный ответ, она стала искать в записной книжке адрес семьи, куда Памелу пригласили посидеть с ребенком. Этот адрес продиктовал ей позвонивший по телефону мужчина. Спустя час, взволнованная и испуганная, она сидела перед сержантом полиции Уименсом в городском отделении полиции Манчестера. Адрес, который она записала, был ложным. Произошло нечто загадочное.

Макгрейнан, начальник полиции Манчестера, состоящей из 120 человек, тотчас объявил розыск Памелы и призвал полицию штата Нью-Гемпшир в Конкорде и Национальную гвардию на помощь. Манчестер с 88 000 жителей принадлежал к десяти американским городам с самым низким уровнем преступности и надеялся сохранить за собой эту репутацию.

Однако Макгрейнана преследовало воспоминание об исчезновении и жестоком убийстве другой девушки, которое произошло в его городе четыре года тому назад, 1 февраля 1960 года. Он не мог забыть то убийство Сандры Валадес, восемнадцатилетней дочери рабочего, и обстоятельства, связанные с ним, прежде всего затрудненные снегопадом и морозом поиски исчезнувшей. За прошедшие четыре года не удалось установить убийцу. Он все еще был на свободе, может быть, в Манчестере.

Макгрейнан не разочаровывал Джоан Мейсн в ее надежде на похищение. Он не препятствовал ее выступлению по телевидению с обращением к таинственному неизвестному: «Кем бы вы ни были, ради бога не причиняйте моему ребенку вреда. У меня нет денег.

Но если вы требуете выкуп, я достану деньги».

В глубине души начальнику полиции хотелось верить, что события 1960 года не повторятся. Но надежда и реальность – две разные вещи. Сведения, которые он получил от Барбары Джексон, одной из подруг Памелы Мейсн, рождали в нем подозрение, что вечером 13 января был применен нрвый трюк ради удовлетворения низменной страсти какого-то чудовища.

Памела Мейсн и Барбара Джексон пользовались одной доской объявлений в автоматической прачечной на Са-ут-Мин-стрит, предлагая свои услуги в качестве сиделок при ребенке. Днем 13 января Барбаре позвонил мужчина. Он спросил, не посидит ли она вечером с его ребенком. Когда она поинтересовалась его адресом, то он уклонился от ответа и спросил, не может ли она дать ему адрес какой-нибудь своей подруги, которая согласится посидеть с ребенком. Когда она ответила отказом, он повесил трубку. Мужчина, звонивший в тот же день в дом Памелы Мейсн, не отказался назвать имя и адpec, но, видимо, он заготовил ложные данные исходя из предыдущего опыта.

Трюк, примененный убийцей Сандры Валадес четыре года тому назад, был, несомненно, другой природы, хотя точно об этом никто нцчего не знал. Может быть, в тот морозный вечер он предложил Сандре подвезти ее из города домой, в район Смит-роуд? Макгрейнан помнил также и о надеждах родителей Сандры, считавших, что она осталась ночевать у какой-нибудь подруги или в худшем случае, что девушку похитили. Иллюзии не рассеялись даже тогда, когда через несколько часов после исчезновения Сандры сторож гидроэлектростанции нашел у сетки уловителя канала меховой сапожок девушки, а два парня в двух милях южнее этого места обнаружили ее библиотечную карточку и страховую книжку.

Прошло много дней поисков, в которых принимали участие полиция штата, Национальная гвардия и вертолеты, пока один шестнадцатилетний юноша во время поездки по склону холма у Дерри-роуд не заметил «что-то красное», проглядывавшее сквозь таявший снег. Когда он приблизился к этому месту, то обнаружил пропавшую. Она лежала лицом вниз, красная блузка разорвана, а длинные лыжные брюки разрезаны ножом. Во время вскрытия в больнице МУР Дженерал установили, что девушка была изнасилована и убита четырьмя выстрелами в голову и спину. Выстрелы произведены из оружия 22-го калибра.

Многолетние поиски убийцы, который, как предполагали, имеет старый «Шевроле» (так как 1 февраля около 21 часа видели застрявший в снегу на Смит-роуд «Шевроле», и хозяин его отказался от предложенной помощи), оказались безуспешными. В 1963 году после проверки семисот подозреваемых пропали последние надежды найти убийцу.

Если Макгрейнан 14 января 1964 года питал еще некоторые надежды, что исчезновение Памелы Мейсн не будет повторением дела Валадес, то для этой иллюзии у него оставалось только семь дней. Вечером 20 января шофер пекарни Чэрленд, проезжая по Девяносто третьей дороге штата, южнее Манчестера, заметил что-то черное в тающем сугробе снега. Он находился в это время на высоте Лондон-дерри и машину не остановил. Ночью он вспомнил о розыске Памелы Мейсн и на другой день, 2-го января, проезжая мимо сугроба, остановился. Сначала он увидел учебники и зеленую сумочку, а затем безжизненное тело, на котором были зеленые рейтузы, голубая куртка и меховые сапожки. Вскоре прибыли лейтенант Кинг и инспектор уголовной полиции Манчестера Леклерк, а также сержант Макбин из полиции штата. Памела Мейсн была найдена.

Кинг и Леклерк с подавленным чувством заметили входные отверстия пуль в голове Памелы. Они увидели, что под верхней одеждой девушка была совершенно голой. Ее белье исчезло, а колотые и резаные раны сделали ее довольно полное тело неузнаваемым. Нахлынувшие воспоминания о судьбе Сандры Валадес невозможно было сдержать. Кинг приказал доставить труп в ту же больницу, в которой производилось вскрытие трупа Сандры Валадес.

Заместитель шефа манчестерской полиции Ливитт достал на аэродроме Гринир Филд снегоуборочную машину, которая растопила снег на месте обнаружения трупа. Однако Ливитт не нашел ни малейшего следа исчезнувшего белья, только кожаную мужскую перчатку и белую дамскую вязаную перчатку. В сумочке Памелы Мейсн отсутствовали красное портмоне, фотография и удостоверение личности, как будто убийца пытался затруднить идентификацию своей жертвы.

Тем временем доктор Мануэль А. Виллаверде закончил вскрытие. Из головы погибшей он извлек две пули 22-го калибра, одна из которых полностью, а вторая несколько меньше деформировались. Четыре глубоких колотых раны зияли в груди и в затылке. В желудке находились остатки яичницы, которую Памела Мейсн приготовила на ужин для себя и своего брата перед отъездом. Виллаверде сделал вывод, что девочка была убита через два-четыре часа после приема пищи.

Следов изнасилования он не нашел. Но ему бросилось в глаза, что на одежде не имелось следов борьбы и повреждений, причиненных ножом. Может быть, убийца раздел девушку, а верхнюю одежду натянул потом уже на труп? Может быть, он разъезжал с ним в снежную пургу, пока не спрятал в сугроб. Предположений было так много, что ответить на них никто не мог. Одежду взял Ливитт. Так как на рейтузах он обнаружил видимые невооруженным глазом волосы, то взял пробы волос потерпевшей, чтобы установить, принадлежат ли эти волосы Памеле Мейсн или кому-нибудь еще.

Инспектора Леклерк и Гленнон, а также сержанты Макбейн и Дуайон из полиции штата взяли на себя основную часть расследований. Аналогия с убийством Сандры Валадес казалась столь очевидной, что сначала все внимание обратили на подозреваемых, которых подвергли проверке в годы с 1960 по 1963. Это были люди, имевшие судимость, бродяги, владельцы старого «Шевроле» и огнестрельного оружия 22-го калибра.

Снова начался бесконечный поиск. Только случайная находка или свидетель, видевший 13 января вблизи места обнаружения трупа машину, могли ограничить круг поисков. И действительно, первые сведения поступили от двух музыкантов, Джозефа А. Бьюши и Джерарда Гравеля, которые поздним вечером 13. января возвращались из Дерри домой в Манчестер. Около 21 часа 30 минут они проезжали мимо места, где потом нашли Памелу Мейсн, и видели застрявший в сугробе старый «Понтиак», за рулем которого сидел едва различимый сквозь пелену снега мужчина. Они крикнули ему, не нужна ли помощь, но он ответил отрицательно. Бьюши и Гравель смогли подробно описать автомобиль, но не водителя.

Если убийца Памелы Мейсн был тот же человек, который убил Сандру Валадес, то, значит, он поменял машину и следует теперь сконцентрировать внимание на поисках «Понтиака». 23 января поступило второе сообщение. В полицию Хейверилл, расположенную сразу по ту сторону границы между Нью-Гемпширом и Массачусетсом, позвонил хозяин местного ресторанчика «Кома-Тэйверн» Уильям Дж. Лемир. У него барменом работает некий Бенни Спиро,' который одновременно является развозчиком хлеба. Коллега Спиро из Манчестера, некий Эдвард Кулидж, навестил Спиро час тому назад. При этом возник следующий разговор. «Ты не мог бы оказать мне одну услугу. Вечером 13 января после 17 часов у меня было свидание, и моя жена что-то об этом пронюхала. Я сказал ей, что все время с 17 часов был у тебя в «Кома-Тэйверн». Если она тебя спросит...» – говорил Кулидж. «Если речь идет только о твоей жене, то я тебе помогу. Когда она позвонит, я скажу ей, что ты был здесь...» – «речь идет не только о моей жене. Может статься, что придет полиция...»

Полиция Хейверилла поставила в известность полицию штата в Конкорде. Быстро был установлен адрес Эдварда Г. Кулиджа. Двадцатисеми летний шофер обычной внешности проживал со своей женой Джоан и маленькой дочерью Марией на Симе Драйв, 302. Выяснилось, что он находился среди подозреваемых по делу Сандры Валадес, потому что владел «Шевроле».

К удивлению детективов теперь он ездил на «Понтиаке», похожем на описанный Бьюши и Гравелем. Дуай-он и Леклерк провели опрос соседей Кулиджа. 28 января Дуайон посетил некую Дороти Мэхью, подругу Джоан Кулидж. Всю вторую половину дня 13 января до самой ночи она играла с Джоан в карты в квартире Ку-лиджей. В 14 часов она видела Эдварда Кулиджа, вернувшегося домой после работы. Вскоре он снова ушел. Около 17 часов он ненадолго заглянул домой, но только на одну минуту, так что даже не выключал мотор своего «Понтиака» Потом исчез до 23 часов 15 минут, вернувшись домой в совершенно мокрых брюках.

В тот же день в 19 часов 30 минут Дуайон и Леклерк посетили дом Кулиджа и нашли хозяина, как сами выразились, «чрезвычайно приветливым». С готовностью он показал свой «Понтиак», в котором, однако, оба полицейских не нашли ничего необычного. На вопрос об огнестрельном оружии он также охотно показал женное охотничье ружье «моссберг-410», карабин заря-«мартин» и охотничье ружье «ремингтон-26». На вопрос, не имеет ли он оружие 22-го калибра, последовал ответ, что раньше у него был револьвер, но его украли.

С такой же предупредительностью он рассказал о том, что делал 13 января: возвращение с работы в 14 часов, поездка снова в пекарню, подготовка к поездке следующего дня приблизительно до 17 часов, поездка домой и пребывание в доме с 17 часов 10 минут до 19 часов 30 минут, в 19 часов 30 минут поездка за продуктами в торговый центр Манчестера на «Понтиаке». Увидев, что магазины уже закрыты, он заехал в «Сака-клаб», чтобы пропустить стаканчик. Затем решил проехаться в Хей-верилл, несмотря на снегопад, так как предполагал, что магазины т£м еще открыты. Но магазины Хейверилла тоже уже закрылись. То там, то тут он вступал в разговор с продавцами, которые как раз уже закрывали кассу. В том числе он разговаривал с Рональдом Свитом из «Лафайетт Фрит». Затем он заглянул в «Кома-Тэйверн» и по Девяносто третьей дороге поехал в Манчестер. Около 22 часов при выезде на шоссе, ведущей в Дерри, он застрял в сугробе, отклонил предложение прохожих помочь ему и выбрался сам. Около 23 часов был дома.

Дуайон и Леклерк на первый раз довольствовались этой беседой. Прощаясь с ними, Кулидж заявил, что в любое время готов прийти в полицейский участок, если возникнут еще какие-нибудь вопросы.

2 февраля Кулиджа пригласили в полицейский участок, где его ждали Ливитт, Леклерк, Гленнон, Дуайон и Макбейн. Он вынужден был признать, что сказал неправду относительно своего места пребывания во второй половине дня 13 января, но выкрутился, заявив, что в Хейверилле у него было свидание с замужней женщиной, о чем в присутствии жены он не мог говорить и предпочел соврать, хотя его жена знала, что его не было дома. Он «как человек чести» отказывался «выдать» имя дамы своего сердца.

Затем он отказался от версии с замужней женщиной и рассказал о поездке в автомашине с незнакомой девушкой. И наконец, предложил третью версию. По ней получалось так: из дома он уехал в 17 часов и направился в «Сака-клаб», чтобы поиграть в карты со своим знакомым Джорджем Влангисом. Между 18 и 19 часами Феррис Эболь, ресторатор клуба, сервировал ему обед. Затем он поехал в Хейверилл «поискать какую-нибудь женщину». Ему не посчастливилось, и в конце концов он приехал в «Кома-Тэйверн».

Он не мог понять, почему там никто не хочет вспомнить о его посещении. Что касается возвращения в Манчестер, то он настаивал, что застрял в сугробе не под Лондондерри, а при выезде на дорогу, ведущую в Дерри.

Немедленная проверка в «Сака-клаб» свидетельствовала, что Феррис 13 января не подавал обед Кулиджу, который, правда, заезжал в «Сака-клаб», но это было раньше или около 17 часов, и вскоре он ушел. Влангис 13 января в клуб вообще не приходил. Из Хейверилла пришло известие, что Кулиджа не видели там ни в одном магазине.

Но зато 22 или 23 января он навестил Ричарда Е. Лу-сина, управляющего «Сикес Сто», чтобы уговорить его дать подтверждение своему ложному алиби. Лусин помнил слова Кулиджа: «Мне нужно алиби, и я был бы тебе благодарен, если бы ты мне помог. Когда случилась история с Санарой Валадес, моя машина была конфискована на три недели. Я боюсь, что в связи с новым убийством они снова начнут меня таскать».

Когда Кулиджу сообщили об этих показаниях, он сознался, что искал алиби не из-за жены, а из страха, что снова попадет под подозрение, как это было во время расследования дела Сандры Валадес. На это Ливитт возразил ему, зачем искать ложных свидетелей, если человеку нечего скрывать. Тут Кулидж стал жаловаться на провалы памяти. Он не знает точно, где ему довелось побывать в тот день. Наконец, он заверил, что один клиент «Сака-клаб» должен помнить о нем. Теперь он вспоминает, что от 17 до 19 часов играл в карты с Хасидом Насура в «Сака-клаб»

Тем временем наступил вечер, и Насура нигде нельзя было найти. Противоречия в показаниях Кулиджа были так значительны, что Ливитт, вспоминая волосы на рейтузах Памелы Мейсн, снял у Кулиджа пробы волос. Тем временем Макбейн поехал на Симе Драйв, чтобы обыскать дом. Джоан Кулидж открыла дверь и молча, угрюмо наблюдала, пока полицейский производил тщательный обыск. Когда Макбейн попросил ее показать оружие мужа, то совершенно неожиданно помимо трех ружей, о которых говорил Кулидж, она принесла еще четвертое: «моссберг-райфл» 22-го калибра.

Встревоженный Макбейн еще раз осмотрел «Понтиак» и обнаружил патроны 22-го калибра и серые брюки с подозрительными пятнами. Эти брюки, как подтвердила Джоан, Кулидж носил 13 января, и она покорно вручила полицейскому также черно-красную охотничью куртку, которая была на Кулидже в тот роковой день. Поздно ночью Ливитт отпустил Кулиджа пока домой.

Винтовку «моссберг» и несколько пробных пуль, которые Ливитт выстрелил из нее, на следующий день отправили лейтенанту Бодуа в полицейскую лабораторию штата в Конкорд. Гленнон и Леклерк снова отправились проверять запутанные данные Кулиджа о его алиби.

К середине дня в «Сака-клаб» они встретили Хабида Насура. Он хорошо помнил день 13 января. Около 17 часов появился Кулидж. Насура предложил ему сыграть. Но вопреки своим привычкам Кулидж в этот раз отказался. Самое позднее в 17 часов 30 минут Кулидж покинул клуб через черный ход. В следующие дни полицейские служащие установили новых свидетелей, с помощью которых Кулидж пытался обеспечить себе ложное алиби.

Он обращался по этому поводу к Лоренсу Пентолиросу, сыну владельца «Хоупес-Диннер» в Пластоу, а также к Энтони Норшия, шоферу пекарни из Массачусетса, с которым был знаком очень поверхностно. Обоим он объяснил, что в связи с убийством Памелы Мейсн он попадет под подозрение полиции. Одному шоферу, Джону Эраховиту, он сказал 21 января, т. е. до обнаружения трупа Памелы Мейсн, что полиция будет его подозревать из-за девушки и ему теперь действительно необходимо алиби, спросив, не может ли Эраховит помочь ему подтвердить алиби на 13 января.

10 февраля подключившийся тем временем генеральный атторней Нью-Гемпшира Уильям Майнард принял решение арестовать Кулиджа. Но, памятуя об ошибках, которые часто содержатся в показаниях свидетелей, решил подождать результатов лабораторных исследование винтовки «моссберг», изъятой у Кулиджа.

Лейтенант Бодуа в Конкорде занимался сравнением оружия. Он доложил, что обе пули, извлеченные из трупа Памелы Мейсн, по всей видимости, выстрелены из винтовки «моссберг», принадлежащей Кулиджу. Но из-за сильной деформации пуль исследования представляли большую трудность. Поэтому Бодуа, в распоряжении которого были ограниченные технические возможности конкордской лаборатории, выступал за то, чтобы обратиться за советом в более крупную лабораторию. Это касалось и обследования одежды Памелы Мейсн, Кулиджа, а также «Понтиака» в поисках следов. Тогда генеральный атторней обратился в криминалистическую лабораторию при университете соседнего штата в Кингстоне.

Там пришли к выводу, что пули, которыми были убиты Памела Мейсн и Сандра Валадес, выстрелены из «моссберг-райфл». Однако еще до окончания этого теста, на основании первоначального сравнения огнестрельного оружия, произведенного в Конкорде, Левитт 19 февраля появился на Симс Драйв и арестовал Кулиджа. Последний заявил, когда на него надели наручники: «Моя винтовка в тот вечер все время была в доме».

Кулидж во время последующих допросов все больше и больше запутывался в противоречиях, но категорически отрицал какую бы то ни было свою причастность к убийству Памелы Мейсн. Дьюрфи и Гаррисону важно было с помощью исследования следов доказать, что Кулидж касался тела Памелы Мейсн или что девушка находилась в «Понтиаке» Кулиджа. Эта попытка, как выяснилось позже, во время судебного разбирательства, оказалась малоуспешной.

В понедельник 17 мая 1965 года, в переполненном зале суда Манчестера судья Роберт ф. Гриффит объявил процесс над Эдвардом Г. Кулиджем открытым. Оставив в стороне дело Сандры Валадес, суд обвинял Кулиджа в убийстве Памелы Мейсн.

Адвокату Райнольдсу почти ничего пока не удалось противопоставить показаниям свидетелей, которые разоблачали противоречивые высказывания Кулиджа о дне убийства и его фальшивое алиби. Ничего не смог он возразить также против заключения экспертов по огнестрельному оружию: Памела Мейсн, а также Сандра Валадес были убиты пулями из винтовки Кулиджа, хотя, собственно говоря, привлечение вещественных доказательств по делу Валадес при разборе дела об убийстве Памелы Мейсн противозаконно.

Спокойствие Райнольдса, однако, бросилось в глаза наблюдателям на процессе, и они заподозрили, что за этим спокойствием скрывается «ход конем». И действительно, Райнольдс приготовил для процесса особый сюрприз. Он имел возможность доказать, что эту винтовку, «моссберг-райфл», Кулидж получил лишь к рождеству 1961 года в качестве награды за участие в соревновании, организованном «Кока-Кола-Боттлинг компани». Таким образом, если эксперты обвинения утверждают, что этой винтрвкой была убита не только Памела Мейсн в январе 1964 года, но и Сандра Валадес в феврале 1960 года, то их работа ошибочна и, следовательно, не представляет ценности.

Однако выяснилось, что «моссберг-райфл» не имел номера серии, следовательно, нельзя было доказать, что «моссберг-райфл» Кулиджа является именно тем оружием, которое он получил в рождественские дни 1961 года. Но Кулидж сам решил свою судьбу, когда выступал в качестве свидетеля по своему собственному делу. Во время перекрестного допроса он так запутался в сети противоречий, что 23 июня присяжные признали его виновным и суд приговорил его к пожизненным каторжным работам.

(Ю. Торвальд. Следы в пыли. – М., 1982)