Текст книги "Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир"
Автор книги: Н. Глобус
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
ДРАМА, КОТОРАЯ ПОТРЯСЛА МИР
БАНДИТЫ И ЗАЛОЖНИКИЗаложники: ученики и классный руководитель четвертого «Г» класса средней школы № 42 города Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР Наталия Владимировна Ефимова (Дзагоева), шофер автобуса Вахтанг Гвиниашвили.
БАНДА ЯШКИЯНЦАЯшкиянц родился в 1950 году в Ташкенте. Отец его, Левон Александрович, уроженец города Шуша Нагорно-Карабахской автономной области, прожил достойную жизнь. Участник Великой Отечественной войны. В 1942 году был ранен на территории Северной Осетии, под Моздоком. Окончив ускоренный курс танкового училища, командовал танковым взводом. Во второй раз был ранен под Ригой. Третье ранение получил под Тильзитом. После войны – директор обувной фабрики в Ташкенте. Депутат Ташкентского городского Совета народных депутатов. Делегат девятого съезда Компартии Узбекистана. Был членом партии свыше пятидесяти лет. Умер в 1985 году. Мать, Наталья Павловна, живет в Ташкенте.
Родители прожили достойную жизнь. А вот сын пошел по скользкой дорожке. Человек от рождения не глупый, он мог бы добросовестным трудом обеспечить себе и семье приличную жизнь.
Мог, но не захотел. Иной путь к успеху манил его – легкий и быстрый. В 1967 году семнадцатилетний Павел Яшкиянц был осужден на два года лишения свободы за кражу. Освобожден в том же году по амнистии в связи с полувековым юбилеем Октябрьской революции. Не оценил гуманного акта общества. Несколько месяцев болтался без дела. На следующий год поднялся в криминальной квалификации на ступеньку выше и был осужден уже к четырем годам лишения свободы за грабеж. Отбыл срок наказания на этот раз от звонка до звонка.
Освободился в 1972 году, нигде не работал, продолжал совершенствование в уголовном ремесле. В том же году Яшкиянца судили в третий раз по статье 91-й Уголовного кодекса РСФСР – за разбой. Тогда ему дали десять лет. Итого к двадцати двум годам всего шестнадцать лет лишения свободы! Был освобожден условно досрочно в 1979 году.
В свою третью отсидку как будто бы взялся за ум. Во всяком случае, в уголовном деле попалось мне на глаза свидетельство об окончании Яшкиянцем в 1975 году восьми классов вечерней школы при исправительно-трудовом учреждении. Правда, документ не из образцовых. В нем одни тройки и только две четверки – по истории и географии.
Из акта судебной экспертизы: «Вспыльчив, неуравновешен. В местах лишения свободы вскрывал себе вену, пил ацетон, объявлял голодовку. Охладел к семейной жизни. Болезненное самолюбие. С пятнадцати лет употребляет наркотики. Первого декабря 1988 года дважды ввел себе в вену эфедрин. Любит приключенческие фильмы и фильмы ужасов. Не терпит замечаний и возражений. Мысль о бегстве за границу вынашивал в течение нескольких лет. Об этой подготовке говорит с бравадой. Свойственны позерство и рисовка. За границей хотел создать отличные условия для семьи, нанять для дочери гувернанток.
Следует считать вменяемым.»
Выйдя последний раз на свободу, Яшкиянц, кажется, сделал попытку жить по-людски. Приехал в город Бе-лореченск Краснодарского края, работал слесарем в автоколонне, одновременно учился на шофера. Вскоре сел за руль грузовой машины. К тому времени у цего уже была своя семья. В 1979 году он женился на девушке, у которой были не только замечательнее голубые глаза и имя – Наташа, но и трогательная фамилия – Танюшкина. В восьмидесятом Наташа родила Павлу первого сына. Его назвали в честь отца Павлушей. А еще через год родился и второй сын – Саша.
Яшкиянц продолжал употреблять наркотики. Работая на грузовой машине, он обслуживал а том числе и аптеку, и это «облегчало» ему жизнь наркомана. Начались скандалы в семье. Бросил молодую жену с двумя сыновьями-крошками и в конце восемьдесят третьего зарегистрировал брак с двадцатичетырехлетней Тамарой Фотаки. У них родилась дочь Ил ария. Но через два года и этот брак был расторгнут.
Действуя но известному принципу: с глаз долой, из сердца вон – Фотаки поменяла белореченскую квартиру на орджоникидзевскую, устроилась на работу на трикотажную фабрику. В восемьдесят шестом году в Орджоникидзе приехал и Яшкиянц. Поступил работать водителем в пассажирское автопредприятие № 1. Ему дали место в общежитии. Но вскоре он переехал жить к Тамаре на улицу имени Ноя Буачидзе, 219.
Вот его жизнь перед последним преступлением. Пройдет еще немного времени, и Яшкиянц начнет' обдумывать план террористической операции, подыскивать надежных, с его точки зрения, исполнителей.
Первым кандидатом в банду стал Владимир Муравлев. А что за жизнь за плечами у этого «супермена»?
Родился в 1962 году в городе Орджоникидзе. Отец его, Александр Иванович, заместитель директора молочного завода. Мать, Лариса Александровна, рабочая фабрики «Ацамаз». Сестра Ольга работает и учится заочно, вышла замуж, родила. Нормальная семья, каких тысячи и тысячи. Если б не сын, который не любил работать, но очень хотел,в то же время жить «красиво».
Окончил восемь классов. Дважды, в 1978 и 1980 годах, был судим за кражи. В 1981 году поступил работать электриком на завод железобетонных конструкций. Затем – служба в армии. Демобилизовавшись, устроился рабочим на завод «Магнит», но через четыре месяца уволился по собственному желанию. Работал электриком на заводе «Бином». Но и оттуда ушел через полтора года. Следующие четыре месяца числился токарем завода «Пневмооборудование». Уволился. Поступил в автошколу, получил права водителя второго класса. Четыре месяца работал водителем автобуса на пассажирском автопредприятии № 1, где и произошла «историческая» встреча двух будущих «единомышленников» – Яшкиянца и Муравлева. Правда, на время они расстались. Муравлев вернулся слесарем на завод «Бином», но через четыре месяца, в июле восемьдесят восьмого, вновь уволился и около пяти месяцев болтался без дела. Именно в это время он и сошелся близко с Яшкиянцем и приступил вместе с ним к осуществлению варварского замысла.
Из акта судебно-медицинской экспертизы: «Рос здоровым ребенком, но до четырех лет плохо говорил. Сейчас говорит по-русски и по-осетински. Учился плохо. Первый раз был осужден за кражу куртки в магазине. Второй раз – за угон автомашины. Спокойный, уравновешенный человек. Легко попадает под чужое влияние. Эпизодически курил анашу. Вводил в вену эфедрин, смешанный со столовым уксусом и марганцем. Считает себя неудачником. Часто думает о родителях и сестре. Хотел искать в Пакистане военнопленных «афганцев» и помогать им.
Следует считать вменяемым.»
Третьим кандидатом в банду стал Герман Вишняков. Он родился в 1966 году в Орджоникидзе. Отец – Лев Никитович, мать Анна Петровна. Два брата. Учился в средней школе № 18. После восьмого класса хотел поступить в кулинарное училище. Не смог: В другом, профессионально-техническом училище, приобрел профессию плиточника. Работал потом и слесарем вместе с отцом.
Службу в армии проходил в группе советских войск на территории Польши. Окончил школу военных поваров, получил удостоверение повара четвертого разряда. Сначала готовил пищу для солдат, а потом и в офицерской столовой.
После армии вместе с Муравлевым учился в автошколе. Получив права, устроился водителем на автотранспортное предприятие № 1. Автобус ему дали старый, разбитый. Едва ли не все время машина стояла на ремонте. Свободного времени было много. Чем же заполнял его Вишняков? Осенью и зимой восемьдесят седьмого Герман вместе с Муравлевым часто выезжали в Чечено-Ингушетию для сбора конопли и изготовления наркотиков. Весь 1988 год Вишняков практически не работал. Деньги были нужны, много денег. Но где их взять? Поэтому идея Яшкиянца о сказочно быстром обогащении ему также пришлась по душе.
Из акта судебно-медицинской экспертизы: «Мать не занималась детьми, пьянствовала. С 1980 года остался с отцом. Увлекался шахматами, светомузыкой. Следует считать вменяемым».
Четвертым в банде был Анастасов. Он родился в 1963 году в Семипалатинске, через два года вместе с родителями переехал в Орджоникидзе. Окончил восемь классов, потом в профессионально-техническом училище приобрел профессию электрика. Один год работал в дорожно-строительном управлении, потом – электриком на пассажирском автопредприятии № 1. Окончил курсы шоферов.
В восемьдесят втором-восемьдесят четвертом Владимир Анастасов служил в армии, в десантных войсках. Вернувшись, женился на женщине с ребенком, чем вызвал гнев родителей. Молодые супруги решили жить самостоятельно. Уехали в Семипалатинск. Жена Марина работала в столовой, Владимир – на заводе строительных материалов. Дали комнату в общежитии. Играл в заводском инструментальном ансамбле. Зарабатывал неплохо. Оба были вполне довольны жизнью. Но по настоянию тещи, которая скучала по внучке, возвратились в Орджоникидзе.
Анастасов устроился работать бетонщиком в строительную организацию. Марина работала на чулочной фабрике. Сняли квартиру. Жили бедно. Душу Анастасова все больше точил червь неудовлетворенности. А потребности росли. Он уже начал пробовать анашу. На нее тоже нужны были деньги. И немалые.
И этот парень тоже без сомнений примкнул к банде Яшкиянца.
Из акта судебно-медицинской экспертизы: «Посещал музыкальную школу сначала по классу фортепьяно, потом баяна. Научился играть на ударных. Работал маляром. В армии играл в ансамбле на ударных инструментах. Играл в ансамбле в Семипалатинске, имел побочные доходы. Работал, по его словам, добросовестно, но зарабатывал в Месяц по 80—100 рублей. Болел гонореей. Сожалеет о содеянном. В колонии готов работать с утра до вечера. Следует считать вменяемым».
Тофий Джафаров... Родился в 1960 году в городе Орджоникидзе. Мать – Вера Ивановна Коровина. Отец погиб в автомобильной катастрофе, когда Тофию было всего три года. В школе учился плохо. Дневную бросил, потом учился в вечерней, но и ее бросил. Книг, по его собственным словам, терпеть не может. Хотел выучиться на экскаваторщика. Тоже не хватило духу. Служил в армии. Демобилизовавшись, поменял много мест работы в поисках хорошего заработка. В 1981 году женился. В 1983 году родилась дочь. Выучился на шофера. Работал водителем автобуса на городском маршруте. В это время и познакомился с Яшкиянцем, Муравлевым, Вишняковым. В 1987 году бросил жену с двумя детьми. Жил в незарегистрированном браке с водителем трамвая Ларисой Марисовой. Пил. Начал интересоваться наркотиками. Джафаров поначалу без особых колебаний принял предложение Яшкиянца...
Из акта судебно-медицинской экспертизы: «В школе учился плохо. Был воспитанником оркестра при военном училище. Играл на валторне. С 1983 года по 1985 год сменил десять мест работы. Систематически употребляет алкоголь. В ответ на замечание жены мог избить ее. Жил одним днем. Не имел в жизни никакой цели. Общительный. Характер вспыльчивый, но отходчивый. Следует считать вменяемым».
В этом составе в октябре 1988 года банда приступила вплотную к разработке и осуществлению террористического акта особой дерзости.
«В АВТОБУСЕ ЗАЛОЖНИКИ... ДЕТИ...»ПЕРВОЕ ДЕКАБРЯ, ЧЕТВЕРГ
Шестнадцать часов тридцать минут. К пятиэтажному зданию Северо-Осетинского обкома партии на юго-восточной окраине города Орджоникидзе подъехал белый, с темно-синей полосой автобус ЛA3-697 с государственным номерным знаком СЕЛ 04-04 и бортовым номером 426.
Он остановился не на улице Пушкинской, куда выходит фасад административного корпуса, а в переулке с южной стороны. Соседнее с обкомом четырехэтажное здание занимает в основном прокуратура республики, а небольшая часть – помещения для постоянно действующих курсов и гостиница. В глубине переулка фасадом на Пушкинскую стоит семиэтажный жилой дом.
К южному крылу дома примыкает детский сад. К нему ведет узкая асфальтированная дорога, начинающаяся прямо у подъезда гостиницы. Те родители, которые имеют личные автомашины, по этой дороге утром привозят, а вечером отвозят своих ребятишек из детсада.
Основная часть площади между этими тремя зданиями отведена под стоянку для машин. Здесь ежедневно с утра до позднего вечера стоят несколько, а то и десятки автомашин всевозможных марок: личные «Жигули», служебные «Волги», а зачастую и автобусы различных марок, привозящие или увозящие на экскурсии и на предприятия слушателей постоянных курсов, гостей, в том числе и зарубежных, останавливающихся в небольшой комфортабельной обкомовской гостинице.
Поэтому мало кто из случайных прохожих обратил внимание на JIA3-697, который зарулил в переулок и встал на проезжей части, почти напротив входа в гостиницу. Правда, внимательный глаз мог заметить: окна автобуса занавешены чем-то серым и плотным, вероятно, одеялами.
Коротенький зимний день клонился к вечеру. В автобусе, куда сумеречный свет проникал только через лобовое стекло, было темновато. Молодая женщина на переднем сидении, пристроив на коленях сумочку и сложенный в несколько раз плакат, взглянула в лицо стоящего перед ней худощавого мужчины.
– Что писать-то?
Мужчина, сжимающий в руках обрез, нервно вскрикнул:
– Я же сказал – ультиматум!
– Я... не знаю... как это...
– Еще учительница называется... И чему только ты их можешь научить?
Он ткнул обрезом в салонную темноту. На сиденьях автобуса по двое, по трое жались мальчики и девочки лет десяти. Глазенки их были испуганные, настороженные.
Поставив одну ногу на сиденье и склонившись над женщиной, человек с обрезом властно бросил через плечо:
–Пацаны! Наблюдение – вкруговую! А ты пиши. Бы-ы-стро! И начал диктовать:
– Группа вооруженных лиц захватила автобус с детьми... Сколько у тебя в классе пацанов?
– Вообще-то тридцать шесть. Но вот пятеро, к счастью, почему-то опоздали. Тридцать один...
– Да уж. Это точно. Некоторым мамашам повезло... Пиши: тридцать один человек. Дальше... И требуют высказать ультиматум. Для этих целей женщина вашего аппарата должна передать милицейскую рацию для контакта с нами. Рацию передать со стороны окна водителя. Вот и все. Теперь подпишись.
Женщина подписалась.
– Все?– Дай-ка сюда!
Мужчина с обрезом прочитал написанное. Потом обратился к другой женщине, сидевшей рядом и судорожно прижимавшей к груди девочку лет четырех.
– Ну-ка, Тома, теперь ты черкни два слова. Вот здесь. Крупно: «Умоляем, спасайте!» Та-а-к. Вот теперь порядок.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ СОРОК МИНУТ.
Человек с обрезом в руке сквозь ветровое стекло увидел красные «Жигули». С профессиональной наблюдательностью отметил про себя номер: СЕЖ 89-99. За рулем сидел Берко. Машина на тихой скорости ехала по скользкому асфальту. Как раз у ЛАЗа водитель должен сделать левый поворот.
– Пацаны! Быстро отвязать дверь! – приказал человек с обрезом.
Взяв в левую руку плакат, он выскочил на улицу и, прикрывая бумагой ствол, шагнул навстречу машине. Берко затормозил. Через мгновение произошло непредвиденное и нелепое. Над самым его ухом раздался выстрел. Несколько осколков разбитого ветрового стекла впились ему в лицо. В салоне сразу же запахло пороховой гарью. Рядом с ним на сиденье упало что-то белое, и он услышал:
– Передай это ментам поганым!
Семнадцать часов. Автобус с террористами и заложниками. Человек с обрезом, ведущий наблюдение за обстановкой, воскликнул:
– Менты! Приготовиться!
Милицейская машина остановилась неподалеку. Из нее торопливо вышел офицер и бегом взбежал по лестнице на крыльцо гостиницы. Там его ждали женщина и мужчина с перевязанной головой. Они были сильно возбуждены, энергично жестикулировали руками, показывая на автобус.
«Ну, вот и началось, – не то со страхом, не то с радостью подумал человек с обрезом. – Мент прискакал. Только бы не дуб, только бы не дуб попался!»
К обкому по звонку первым прибыл помощник начальника Ленинского райотдела милиции майор Михаил Та-зеевич Аркаев. Выслушав сбивчивый рассказ, он сразу же оценил обстановку и, расстегивая на ходу кобуру, бегом, прыгая через ступеньки, направился к автобусу.
«Спеши-спеши, мент проклятый – шептал человек с обрезом, кладя палец на курок. – Я тебя давно жду тут. Прямо соскучился!»
Автобус стоял темный и таинственный. Ни звука, ни шороха. Аркаев хотел открыть дверь, но на ней не оказалось ручек. Еще не зная, с кем имеет дело, он отнес это к обычной расхлябанности. «А, черт, вечно эти бесхозные машины! Куда ГАИ смотрит?»
Тогда попытался заглянуть внутрь салона. Но все окна были плотно занавешены.
– Эй, кто здесь есть? A-ну, открывайте! Милиция!
В это время водитель милицейской, машины Захаров, по собственной инициативе придя на помощь майору, попытался открыть дверь, просовывая в щель то ли отвертку, то ли гвоздь. В салоне раздался отборный мат:
– Немедленно отойти от двери! Буду стрелять!
Занавес над одним окошком приподнялся, и Аркаев увидел направленное на него дуло и нечеткие черты лица над ним.
– Кто вы такие, что хотите? ,
– Немедленно рацию! И не вздумайте сделать глупость – у нас полный автобус динамита. Разнесем вдребезги ваш обком. Из автобуса донесся испуганный крик ребенка:
– Дяденька, они с ружьями!
За Аркаевьш, буквально через три-четыре минуты, на место происшествия прибыла милицейская группа: заместитель министра внутренних дел Северной Осетии полковник Батагов, заместитель начальника Ленинского райотдела милиции майор Хуадонов, оперативный уполномоченный Акопян.
Хуадонов вслед за Аркаевьш попытался вступить в контакт с предполагаемыми нарушителями. Лучом карманного фонаря он искал какую-нибудь щель в окнах, чтобы заглянуть в салон. Ему казалось в высшей степени странным: произведя выстрел, преступник не скрылся, а вошел в автобус, который преспокойненько стоит не только рядом с обкомом – с прокуратурой! У потерпевшего Берко все лицо было в крови, но он сказал, что ничего страшного – просто царапина. Кто и почему стрелял в него, он, Берко, не знает. Тогда не псих ли какой? Это тем более опасно.
Окно открылось. В нем показалась голова с усами скобочкой и глазами навыкате. Человек молча направил на Хуадонова дуло.
– Ты, парень, не шути!
– Это ты, мент, не шути! Сказано – быстро рацию! А то...
И он слегка ткнул дулом в оконное стекло.
– Какую рацию? Зачем?
– Без разговоров! В автобусе заложники. Дети. В салоне бензин. Так что без шуток. Ну!
Батагов распорядился передать в автобус милицейскую рацию. Подходя во второй раз к автобусу, Хуадонов услышал плач детей.
– Дяденьки, не стреляйте, в автобусе бензин! Не стреляйте, дяденьки!
У майора сжалось сердце.
В боковом окне водителя стекло немного опустилось. Просунулась детская рука. Майор вложил в нее рацию. Рука исчезла.
Окно опять закрылось.
– Я принес вам рацию. Куда ее?
СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ.
С помощью рации установлена двухсторонняя связь правоохранительных органов с неизвестными, забаррикадировавшимися в автобусе.
Бататов: Алло, в автобусе, вы меня слышите?
Голос из автобуса: Да, я слышу.
– Кто вы такие, что хотите? Почему стреляли в человека?
– Моя фамилия Яшкиянц. Зовут Павлом. Три судимости. Последний раз за бандитизм. Десять лет. Устраивает, мент, моя биография? Теперь я буду спрашивать. Кто ты?
– Я – полковник, заместитель министра внутренних дел Северной Осетии Батагов. Устраивает?
– Вполне. Какими располагаешь полномочиями?
– В смысле?
– Так ты что, мент, еще ничего не понял? Тебе что, твои мусора не докладывали? У нас в автобусе заложники – тридцать детей, учительница и шофер. В обмен на них мы требуем...
Голос на несколько секунд смолк.
– ...Мы требуем самолет для вылета за границу, два миллиона денег в иностранной валюте и один миллион золотом. Это наш ультиматум. – Срок – сорок минут...
Как же дети оказались заложниками? После занятий четвертый «Г» вместе со своей учительницей Наталией Владимировной выехал общественным транспортом на экскурсию в республиканскую типографию: захотели посмотреть, как делаются книжки. Когда выходили из здания, к ним подошел мужчина и спросил: «Ребята, вы с Бама?» (Бамом жители Орджоникидзе называют отдаленный микрорайон города, где расположена сорок вторая средняя школа). «Да!» – хором ответили дети. «А мы ваши шефы. Вон наш автобус. Нам сказали, чтобы мы доставили вас в школу. Садитесь? Только тихо, не толкаться». «Ура-а-а!» – закричали дети и гурьбой ринулись в гостеприимно раскрытую дверь автобуса. С ними и учительница.
Дверь захлопнулась, и все они с этой минуты стали заложниками банды.
«ЯШКИЯНЦ НЕ ДУРАК...»Какую сверхзадачу ставили перед собой в этом рейсе бандиты? Быть каждую минуту, каждое мгновение начеку; не дать возможности «мудрецам», «ментам», «кэгэбэшникам» осуществить свои планы – захватить автобус, перестрелять их «как куропаток». Что для этого нужно? Быть в форме, не расслабляться! Да это слово звучало чаще других: «Не расслабляйтесь, пацаны! Не расслабляйтесь!»
Форма поддерживалась не только усилием воли и внутренней «мобилизацией», но и с помощью наркотических средств. Яшкиянц заставлял учительницу делать уколы себе и другим членам банды. У бедной Наталии тряслись руки от страха. А Яшкиянц, получив «кайф» и, став вдруг необыкновенно добреньким, подтрунивал:
– А еще учительница. И чему вас только учат в ваших университетах? Не мандражь, Натаха, я тебя тоже научу ширяться. Не пробовала? Напра-а-сно, напра-а-сно... Ты знаешь, какой кайф? Раз попробуешь, за уши потом не оттащишь. Вот улетим с тобой в какую-нибудь восточную страну, там ты всему научишься. Там знают в этом толк! Или прямо сейчас начнем курс обучения? Добра этого хватит. Спасибо ментам – дали от пуза. Давай руку!
– Да вы что, Павел, ей-богу!
– Ха-ха-ха... Не бойся, дуреха, это сначала только страшно. А потом...
– Павел, да отстаньте вы от меня, ради бога, у меня же дети на руках... Вон девочка расплакалась.
– Иди утешь.
Но девочка не только не успокоилась, когда подошла к ней учительница и взяла ее на колени – ее начала бить дрожь.
– Эвелина! Эвелиночка! Ласточка моя, котеночек мой, что с тобой? Что с тобой? Ты испугалась чего-нибудь? Не пугайся. Ты видишь – все нормально. Еще немного, и нас отпустят домой.
– Я хочу к ма-а-а-ме.
– Потерпи немножко.
– Я бою-у-сь, я хочу к ма-а-ме.
– Павел, отпустите ребенка! Вы же видите, что с ней.
– Маленькая хитрунья!
– Какая хитрунья? Вы посмотрите, ее же всю колотит. Ну, успокойся, воробышек.
– Ладно. Я сейчас добрый. И я задолжал мусорам...
По условиям договора Яшкиянц обещал отдать за бывшего дружка Кривоносова десять заложников. После того, как Кривоносов отказался сесть в автобус, штаб, выполнивший ультиматум банды, требовал с Яшкиян-ца, чтобы он выполнил свое обещание, хотя бы частично. У «Коралла» он ответил категорическим отказом. Несговорчивость бывшего дружка пробудила в нем тогда агрессивность – состояние, в которое он впадает при всякой неудаче. Теперь, после приема наркотика, он «подобрел».
– Я задолжал мусорам, а Яшкиянц не фрайер, он привык отдавать долги... Вахтанг, тормозни-ка!
Шофер остановил автобус (это уже происходит по дороге в Минеральные Воды к аэропорту).
Яшкиянц посмотрел через ветровое стекло. Впереди идущая машина ГАИ выключила мигалку и фары. Он бросился через весь автобус к заднему стеклу. Приподнял одеяло.
Идущая следом машина ГАИ тоже остановилась, соблюдая дистанцию, указанную Яшкиянцем. Встала и кавалькада. У всех автомобилей был включен приглушенный ближний свет.
Это было впечатляющее зрелище. Светящаяся змейка уходила к самой линии горизонта. Яшкиянц усмехнулся со злорадством и гордостью: «Сто-сто пятьдесят машин. А то и больше! Вон какой эскорт провожает тебя, Паша! Как какого-нибудь главу государства! Кто же это? Неужели, все менты и кэгэбэшники? Наверное, и родители увязались. Да, конечно, и родители. Сотни людей, и у всех мысли обо мне. Бандит! Злодей! Куда везешь детей? Каждый готов разорвать меня на куски. А не сунется! Яшкиянц не дурак. Он все предусмотрел. Он диктует вам свою волю! Что хочу, то и делаю. Вот захочу сейчас – и отдам вам одного ребенка! Просто так! Берите, пока я добрый... Подброшу ментам пищу для размышления...»
Тем временем в машинах сопровождения, оборудованных радиопереговорными устройствами, раздалась команда:
– Внимание! Членам группы обеспечения сохранять спокойствие. Из машин не выходить! Вести наблюдение за автобусом. Сейчас мы выясним причину остановки.
Батагов:
– Павел, почему остановился автобус?
Яшкиянц:
– Шеф, хочу вернуть вам должок.
– Десять детей? Спасибо! Ты просто молодец?
– Десять... держи карман шире. Одну девочку.
– Но почему? Мы же договаривались о десяти.
– Десять в обмен на Кривоносова? За одного подонка десять детей? Берите одну, пока я добрый. А то и ее не получите.
– Хорошо, хорошо. Как это сделаем?
– Пусть ваш человек – один! – подойдет к автобусу с левой стороны. К окошку водителя. Только без глупостей! Без глупостей, говорю, полковник! И вы ее получите с рук на руки...
Шофер бережно передал девочку в руки Хуадонова. Нежно прижимая к груди трепещущее, словно у пойманного воробушка, тельце, Хуадонов бегом направился к штабной машине. Первой спасенной заложницей была Эвелина Чебакоури.
Двадцать три часа тридцать минут. Москва, Министерство иностранных дел СССР.
В одиннадцать часов ночи на квартире заместителя министра иностранных дел СССР Б. Н. Чаплина раздался телефонный звонок.
– Чаплин у телефона.
– Борис Николаевич, добрый вечер! Извините за поздний звонок. Дежурный. Эдуард Амвросиевич срочно приглашает вас в министерство.
– Выезжаю.
В приемной Чаплина встретил помощник министра Михаил Иванович Сорокин – как всегда собранный, аккуратный, немногословный. Причина, по которой вызвали заместителя, оказалась в самом деле экстраординарной!
– Борис Николаевич, – обратился к нему министр. – Надо сделать все возможное и невозможное, чтобы удовлетворить требование террористов и тем савдым спасти детей. О беде, в которую попали маленькие заложники и их учительница, знает Михаил Сергеевич Горбачев. Политбюро, правительство дают нам все необходимые полномочия для выполнения этой очень трудной задачи.
Автобус с детьми приближается сейчас к Минеральным Водам... Оттуда террористы предполагают вылететь в одну из стран Ближнега Востока... Впрочем, это пока предположительно. Обеспечением их вылета в указанные страны и займется группа под вашим руководством. Вся необходимая оперативная информация по делу – в Комитете госбезопасности у товарища Крючкова.
