Текст книги "Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир"

Автор книги: Н. Глобус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ СОЛДАТ В ЛЕБАХЕ

Был понедельник, 20 января 1969 года. Раннее утро. В караульном бараке 261-го парашютно-десантного батальона бундесвера в Лебахе отдыхали четыре солдата. Трое в своих постелях, в спальном помещении, а четвертый, дневальный, сидел на стуле в соседней комнате для караульных. Ефрейтор Шульц, пятый из _ этой группы, возвращаясь с проверочного обхода, вошел в общую комнату, снял винтовку и поставил ее к стене.

Караул у склада боеприпасов считался спокойным, но скучным постом. Батальон квартировал в пяти километрах отсюда. И оживление в жизнь караульного барака вносили лишь солдаты, приходившие за боеприпасами.

Шульц как раз собирался разбудить свою смену, как вдруг из кочегарки послышались странные звуки. Понять их причину ефрейтор не успел. Дверь распахнулась, и в барак ворвался мужчина в военной куртке оливкового цвета. Неизвестный сразу же начал стрелять. Шульц почувствовал сильный удар в грудь справа, но все же бросился навстречу нападавшему. Но нарвался на нож. Шульц, тщетно пытался защититься: он получил семь ножевых ранений. В то же время выстрелы слышались и из караульной, и из спального помещения. Шульц обессилел. Но, теряя сознание, хотя и расплывчато, он все же видел, что происходило вокруг. Еще один мужчина, одетый так же, как и его напарник вошел в общую комнату. Заметив, что Шульц, еще жив, бандит выстрелил в него. Ефрейтор потерял сознание.

Налетчики быстро собрали оружие солдат и, схватив ключи, отправились к бункерам, где хранились боеприпасы. Их интересовали ружейные патроны. В это время Шульц пришел в себя. С трудом выбравшись из дома, он спрятался под военную машину. И как раз вовремя: бандиты вернулись.

«Эй, куда же делся этот?» – растерянно спросил более рослый мужчина, не найдя Шульца. «Пошли, надо сматываться!» – нервно ответил другой. Подхватив оружие, боеприпасы, контрольные книги караула, неизвестные исчезли»

Прошло много времени, прежде чем Шульц решился покинуть свое убежище. Он ползком добрался до караульного помещения. Однако поднять по тревоге батальон не удалось: преступники перерезали телефонный провод.

Почувствовав жажду, Шульц, потянулся к ведру с водой. Оно опрокинулось, раненый слизнул немного жидкости с пола. Добравшись до спального помещения, он потерял сознание. Ефрейтор очнулся через несколько часов. У ворот сигналила автомашина. На ней приехали унтер-офицер Шмидт и ефрейтор Хекерт. Раненый с трудом дополз до двери барака, но снова упал.

К этому моменту трое солдат были уже мертвы, четвертый скончался спустя шесть недель в больнице, так и не придя в сознание. Шульц попал в лазарет с очень опасными огнестрельными и ножевыми ранениями. Но выжил.

Министр внутренних дел ФРГ Бенда был немедленно проинформирован о случившемся. Он распорядился поручить централизованное расследование этого уголовного дела Федеральному ведомству уголовной полиции (БКА) в соответствии с параграфом 4 положения об этом учреждении. Непосредственное руководство расследованием политических преступлений – компетенция Генеральной прокуратуры ФРГ. Не миновало ее и следствие по делу «Лебах». Его взял в свои руки Верховный прокурор Бубак, застреленный террористами весной 1977 года. Он «прославился» расследованием преступлений группы «Баадер-Майнхоф». Специальная комиссия «Лебах» насчитывала более ста сотрудников, отозванных преимущественно из группы безопасности (или III отдела) БКА и уголовной полиции земли Саарланд.

Группа занялась расследованиями по делу «Лебах». Убийство солдат было расценено как «коллективная акция с политической подоплекой». Не придавая своим действиям огласки, к работе подключились ведомства по охране конституции и служба военной контрразведки ФРГ (МАД).

Они занялись соответственно поисками политических сил, на которые могло пасть подозрение в организации лебахского налета, и координацией расследования в рядах бундесвера.

В следах и уликах на месте преступления недостатка не испытывали, даже несмотря на то, что многие из них были уничтожены любопытными, репортерами и солдатами еще до прибытия уголовной полиции. Выяснили, что бандиты проникли на территорию склада боеприпасов, перекусив проволоку в заборе.

Недалеко от этого места обнаружили насадочный фильтр фотокамеры «Поляроид». Поскольку эта деталь не принадлежала одному из прибывших репортеров, предположили, что ее потеряли преступники. Эта мысль, как выяснилось впоследствии, оказалась верной. Убийцы пользовались двумя разными пистолетами. Из оружия калибра 9 мм были убиты дневальный и трое спящих солдат. К нему же относится и одна из огнестрельных ран Шульца. Остальные выстрелы в ефрейтора были произведены из другого пистолета калибра 6,35. Найденные пули и гильзы позволили установить: большой пистолет – П 38 – типичен для оснащения бундесвера; меньший – «Шмайсер» – выпускали до войны в Зуле в очень ограниченных количествах. А поскольку оба пистолета не были зарегистрированы в отделе экспертизы огнестрельного оружия БКА, криминалисты сделали вывод: это оружие не использовалось ранее при каких-либо известных преступлениях. Предположение, оказавшееся впоследствии ложным, сбило специальную комиссию с верного пути и не позволило раскрыть преступление раньше.

21 января, через день после нападения, ефрейтор Шульц пришел в себя. На допросе он описал ход событий и внешность преступников. Память, замутненная шоком и болью, подвела его в одном важном пункте. Шульц сказал, что налетчики были разного роста. Высокий натянул капюшон военной куртки на голову скрывая лицо. А его низкорослый напарник, выстреливший в ефрейтора первым, был светловолос и с бородой. Уголовная полиция сделала словесный портрет и передала его в розыск. Но, как оказалось позже, бороду носил высокий и темноволосый преступник. Так что розыск пошел по ложному следу. Тем не менее в начале расследования создалась иллюзия, что преступление уже раскрыто.

21 января специальная комиссия получила сведения о 22-летнем помощнике каменотеса Хельмуте Скупине из Хайлигенвальда в административном округе Цвайб-рюккен. Сообщили, что за два дня до налета на склад боеприпасов в Лебахе Скупин поинтересовался вначале у своего знакомого Фреди Шмидта, а затем и у двух· других молодых людей, не хотят ли они помочь ему в «операции по приобретению оружия» на складе боеприпасов в Штамбахе у Цвайбрюккена. Все трое не изъявили никакого желания. Со складом боеприпасов в Штамбахе ничего не случилось.

Когда стало известно о налете на склад в Лебахе, Фре-ди пошел в полицию. Скупина арестовали и начали проверять его алиби. Оно было не без изъянов. В вечер преступления Скупин просидел в баре «Пондероза» в Мерхвайлере всего лишь в 15 км от Лебаха примерно до 1 часа ночи. Затем он якобы отправился домой и лег спать. Его семья подтвердила это, но как можно доверять родственникам подозреваемого? Однако все же нашелся беспристрастный свидетель. Знакомый Скупина показал, что в 5 час. 50 мин., он встретил его в Хайли-генвальде и подвез на машине в Нойкирхен. Ну, а время с 1 часа до 5 час. 50 мин.? Скупин не смог доказать свое алиби на эту часть ночи. Чисто теоретически у него была возможность совершить преступление.

Помощник каменотеса Скупин служил в бундесвере в мае 1967 года. Именно в это время из оружейного склада было украдено 12 пистолетов. До сих пор ни вор, ни оружие найдены не были. Скупина допрашивали и по этому поводу. Допрос вели регирунгс-криминальрат из группы безопасности Шуц и руководитель специальной комиссии «Лебах» – старший прокурор Бубак. В течение трех часов помощник каменотеса все отрицал, но потом сознался в краже пистолетов. В светлое майское утро 1967 года он, не торопясь, прошел на оружейный склад и взял 12 пистолетов. Дежурный унтер-офицер в этот момент преспокойно храпел на диване.

Скупин не считал себя героем. Он в общем-то даже не знал, что делать с оружием. Он спрятал пистолеты за своим домом, где они и были найдены. Этот факт явился решающим для специальной комиссии: Скупин участвовал в Лебахском налете! Оставалось выяснить – «с кем?», так как, бесспорно, в налете участвовали, как минимум, два преступника.

Скупин, находясь в тюрьме в полной изоляции, отрицал свое причастие к Лебахскому налету. Но «фараоны из Бонна» настаивали на своем. О, они знали, что он из себя представляет! Скупин построил дом в своем родном саарландском лесу, где часами сидел у костра, фантазировал, видя себя в мечтах то Робин Гудом, то охот-ником-звероловом, приручающим дикую лисицу, наблюдал за играми белок, стрелял из украденных пистолетов в жестяные банки и в стволы деревьев. Посчитали что этот толстый, полуинтеллигентный парень прямо-таки создан для серьезного дела – «коллективной акции с политической подоплекой». Но в конце концов полиции пришлось признать, что Скупин не имеет ничего общего с Лебахским налетом. В декабре 1969 года он предстал перед судом за кражу оружия и безрезультатное подстрекательство к налету.

Тем временем за сведения об убийцах солдат были назначены крупные вознаграждения. Министерство обороны ФР-Г выделило 50 тысяч марок, министр внутренних дел земли Саарланд – 10 тысяч, а двое частных лиц, не пожелавшие себя назвать, пожертвовали еще 8 тысяч марок. Потерпев неудачу со Скупиным, специальная комиссия решила пойти по другому пути.

Предположили, что убийцы отлично знают местность. Может быть, они когда-то служили в 261-м парашютно-десантном батальоне? Проверили всех отслуживших солдат этой части. И опять криминалистам не повезло.

Как выяснилось позднее, не все документы были в наличии, отсутствовала именно та информация, которая могла натолкнуть розыск на преступников.

«ГОРЯЧИЙ» СЛЕД

28 января 1969 года гамбургская газета «Бильд-цайтунг» получила анонимное письмо с приложением – страницей из Лебахского караульного журнала. Десять дней спустя аналогичное послание, но уже с двумя страницами – 31-й и 32-й из «черновой тетради для посетителей» Лебахского караула – пришло в журнал «Дер Шпигель». Караульные журналы были украдены бандитами вместе с тремя ружьями, двумя пистолетами и ящиком боеприпасов. Оба письма, отпечатанные на пишущей машинке марки «Олимпия», бросили в почтовый ящик почтамта во Франкфурте-Цайле. Авторы признавались в совершении убийств, обещали прислать третье сообщение на имя Верховного прокурора Бубака. Послание гласило: «Вы имеете дело с мафией, и мы повторим в ближайшие одиннадцать недель налет с оружием на нужный нам объект».

Эта корреспонденция получила регистрационные номера 1081-13/10 в «списке улик» специальной комиссии «Лебах». А за почтовым ящиком на почтамте во Франк-фурте-Цайле день и ночь велось наблюдение с помощью передвижной телеустановки. Регистрировались все поступающие письма и проверялось их содержание. Дежурившая у телекамер группа криминалистов была готова в любой момент начать преследование вызывающих подозрение лиц.

Но значительные затраты на технику и работу многих людей себя не оправдали.

Третье письмо было отправлено не из Франкфурта-Цайле и адресовано не прокурору Бубаку. Посланное из маленького итальянского городка Ноли, оно пришло в понедельник, 17 февраля, на имя мюнхенского финансового маклера Рудольфа Мюнемана. Адресату предлагалось за гонорар в 800 тысяч марок заключить договор о ненападении. Приводился пример странной смерти промышленника Кванта, о которой писала западногерманская пресса. Оказывается, это убийство было делом рук преступников из Лебаха. Помимо Мю-иемана еще 86 известных общественных деятелей ставились перед выбором между смертью и заключением договора с шантажистами. А сам финансовый маклер из Мюнхена обязывался иметь названный гонорар в наличных деньгах к следующему воскресенью. Плюс ко всему Мюнеману вменялось в обязанность напечатать приложенное объявление в газете «Франкфуртер Аль-гемайне». Четыре страницы текста, отпечатанного на уже известной машинке «Олимпия», фотография украденного в Лебахе оружия, снятая фотоаппаратом «Полароид», и две вырезки из газеты также входили в послание.

Шеф мюнхенской полиции сразу почувствовал, что финансовый маклер Мюнеман возмущен. К нему немедленно были направлены сотрудники, специализирующиеся на делах о шантаже. А уголовная полиция поместила в газете требуемое объявление и подключила магнитофон к телефону маклера.

Вымогатели не Заставили себя долго ждать. Они звонили несколько раз. Но каждый разговор был слишком коротким для определения их местонахождения.

Вежливый, с приятным французским акцентом голос назвал определенную километровую отметку на автостраде Мюнхен – Аугсбург, где следует положить требуемую сумму. Мюнеман же настаивал на личной встрече с «партнером по договору» для передачи денег. Звонивший попросил чуточку терпения: для выяснения этого обстоятельства он должен получить согласие из Парижа. Через полчаса просьба была удовлетворена, тогда же договорились о встрече.

Но в машине Мюнемана на совещание отправился не он сам, а дублер из сотрудников мюнхенской полиции. В багажнике, оснащенном радиопередатчиком, лежал второй полицейский с автоматом. Но шантажист не появился. Уголовная полиция, забыв отозвать контрольный вертолет из района операции, спугнула преступников. Контакт с ними был прерван. Снова совершив ошибку, полиция упустила реальный шанс схватить бандитов.

Попытка шантажа Мюнемана, содержавшаяся в тайне, стала известна общественности. Однако сотрудники розыска попытались скрыть ее взаимосвязь с Лебахским налетом. Надеялись, что шантажисты объявятся вновь.

Привлеченный к сотрудничеству Интерпол должен был собрать в Ноли сведения об отправке письма. БКА послало в Италию своего сотрудника. Его поиски привели к некоему Джузеппе Катинелле, работавшему кельнером в Ноли. Он скрывал, что имеет во Франкфурте-на-Майне автомашину «Альфа Ромео». Как выяснилось, Катинелла был во Франкфурте во время отправки писем в редакцию и Мюнеману. Но полиции в Ноли не удалось арестовать Катинеллу – он исчез. Впоследствии стало известно, что этот итальянец не имеет ничего общего с делом «Лебах».

В последний день февраля шантажисты вновь дали о себе знать из Карлсруэ. Извещая Мюнемана о телефонном звонке, они отправили ему телеграмму без подписи. Сотрудник специальной комиссии сразу же выехал в Карлсруэ. И выяснилось: отправитель телеграммы – д-р Сардо, проживающий по адресу: Париж XII, улица Флобера. Служащий почты вспомнил, что только по настоятельному требованию этот человек написал свой адрес. Возраст – лет 30-35. Внешность: рост 175 см, стройный, с коротко остриженными темными волосами. Говорит на немецком языке без акцента. Однако проверка в Париже показала, что имя и адрес вымышлены. На «д-ра Сардо» и Катинеллу был объявлен международный розыск. А специальная комиссия тем временем решила подключить к расследованию передачу телевидения ФРГ «По делу XV ведется следствие» и с этой целью связалась с автором программы Б. Циммерманом.

4 марта 1969 года председатель окружного суда Меркель из Ландау доложил своему начальнику – председателю земельного суда Томасу – о неприятном инциденте. Оказывается, несколько месяцев тому назад из хранилища суда исчез вместе с соответствующими документами пистолет «Шмайсер», конфискованный 21 февраля 1968 года у винодела Густава Л иди из Франкенвайлера. Томас был страшно напуган: пропал именно «Шмайсер» – оружие, которое разыскивают все. Еще более фатальным выглядело то обстоятельство, что расстояние между Ландау и Лебахом всего 80 км. Председатель земельного суда немедленно позвонил обер-прокурору Трэгеру в Карлсруэ, которого знал лично. Через своего коллегу Бубака Трэгер послал в Ландау сотрудника специальной комиссии. Но восторга этот визит не вызвал. Прокурор оспаривал возможную взаимосвязь между пропажей оружия и убийством солдат. В конце концов, незадачливого представителя специальной комиссии попросту выставили. Он уехал из Ландау, не проверив сведений Томаса. Это был самый большой промах специальной комиссии. Таким образом, уголовная полиция не использовала наиболее перспективный шанс изловить преступников.

«Шмайсер» не был в свое время послан на экспертизу в Федеральное ведомство уголовной полиции, как это следует по предписанию в случае обнаружения огнестрельного оружия. «Да и к чему?» – рассуждали простодушные полицейские из пфальцского Ландау, экономя свои силы и деньги. А в результате их небрежность помешала раскрыть налет на склад боеприпасов в Ле-бахе уже через несколько часов после преступления. А пока в бумаги специальной комиссии председателем земельного суда Томасом была внесена 28-я улика – «Шмайсер».

8 марта в распоряжении следователей еще не было ни одного реального шанса для поимки преступников. Но вот в этот день, вечером, к дому № 15 в Ремагене подъехал голубой «Фиат спорт». Из него вышел молодой человек в элегантном темно-синем костюме с большим букетом красных тюльпанов в руках. Ни машина, ни внешность мужчины не производили особого впечатления. В глаза бросались лишь тюльпаны, ведь гадалки предпочитают получать от своих клиентов деньги, а не цветы. А здесь жила самая известная в ФРГ предсказательница Маргарете Гуссантьер, которую все называли мадам Бухела.

Ее клиенты – сливки боннского высшего общества, поэтому не удивительно, что мадам посетил адвокат принцессы Евы Эсфандиари – д-р Сардо, вежливый молодой человек. Сама же принцесса была матерью скандально известной бывшей шахини Сорейи. Д-р Сардо объяснил, что у его клиентки большие неприятности: ее легкомысленная дочь вновь попала в сети Амура, и шах может лишить Сорейю содержания. Но это было бы ужасно как для нее, так и для принцессы.

Мадам Бухела согласно кивала головой. Ей было понятно стремление принцессы Эсфандиари заглянуть в будущее ее дочери. В конце концов, такие желания давали ей средства к существованию. Но д-р Сардо сказал в заключение нечто такое, что не понравилось Ремаген-скому оракулу. Она, мадам Бухела, должна встретиться с принцессой в нейтральном, но укромном месте. Об этом не могло быть и речи. Клиентке придется все-та-ки пожаловать к ней. Недоверие ясновидящей вызвал также обещанный гонорар: дорогие меха из фамильного состояния. Никто еще не предлагал столь высокую цену за один-единственный взгляд в будущее. Мадам Бухела ответила, что охотно поможет принцессе, но встреча может состояться только в ее доме в Ремагене. Д-р Сардо пообещал передать разговор своей клиентке и сообщить ее решение.

Через несколько дней он появился снова. На этот раз его сопровождал молодой светловолосый человек, которого д-р Сардо представил как личного секретаря принцессы. Посетители преподнесли красные розы и предложили прорицательнице поехать с ними в Бад Годесберг, в иранское посольство. Это еще больше насторожило мадам Бухелу: для нее не было секретом, что это посольство находится в Кельне. Незаметно она попросила случайно присутствующего клиента записать номер автомашины посетителей. Он был: КА-А29.

Сардо и его приятель удалились, несолоно хлебавши. Но уже 2 апреля молодой адвокат явился опять. Мадам вновь записала номер того же «Фиата». На этот раз он выглядел так: LD-X733. Последовавшая беседа закончилась согласием д-ра Сардо уговорить принцессу приехать в Ремаген. Назначили и день встречи – 4 апреля, страстная пятница. Однако в назначенный срок принцесса не появилась. А мадам Бухела получила телеграмму с отказом, и с тех пор она больше не слышала о д-ре Сардо.

В пятницу, 11 апреля, по второй программе телевидения ФРГ прошла передача «По делу XV ведется следствие». В ней подробно рассказывалось о розыске по делу «Лебах», о попытке шантажа финансового маклера Мюнемана, транслировались записанные на пленку голоса вымогателей и сделанный по показаниям свидетелей словесный портрет.

Мадам Бухела видела эту передачу. На следующий день она сообщила верховному комиссару уголовной полиции Висману, которого знала лично, номера автомашины ее новых знакомых. Информация была срочно передана специальной комиссии «Лебах». Как оказалось, номер КА-А29 принадлежал украденному автомобилю, а другой – LD-X733 – был зарегистрирован на имя некоего Вольфганга Дица из Ландау. Выяснился любопытный факт: до 19 января 1969 года Диц работал судебным секретарем в суде первой инстанции в Ландау! Именно там пропал пистолет «Шмайсер».

Наконец произошло то, что должно было случиться пятью неделями раньше. Сотрудник специальной комиссии отправился во Франкенвайлер к виноделу Лиди, у которого в феврале 1968 года конфисковали пистолет «Шмайсер». Там его ожидал неприятный сюрприз.

Винодел Лиди, посмотрев телевизионную передачу, где население призывалось помочь в розыске пистолета, которым ой в свое время владел, еще в конце января напомнил полицмейстеру Шранцу из Франкенвайлера о конфискованном оружии. Но Шранц, отдавший в прошлом распоряжение об изъятии «Шмайсера» Лида, не принял это к сведению. Он успокоил винодела, сказав ему, что оружие послано на экспертизу в БКА. А это не соответствовало действительности. Тем не менее сотруднику специальной комиссии невероятно повезло. Оказалось, что винодел сохранил на память пулю от своего «Шмайсера». Ее послали на экспертизу в БКА. Полученный ответ гласил: «Пули калибра 6,35 мм, обнаруженные в караульном помещении в Лебахе, идентичны пулям Франкенвайлеровского пистолета». Стало ясно,, что 20 января в ефрейтора Райнхарда Шульца стреляли из пистолета, украденного в суде первой инстанции в Ландау. Обнаружили и вора: Вольфганг Диц, он же д-р Сардо, бывший судебный секретарь в этом суде. Полученные сведения позволили ответить на все остальные вопросы.

У Дица был друг – ровесник – банковский служащий Ганс-Юрген Фукс. В Ландау их называли «парочка». Где Диц, там и Фукс. Неразлучные приятели не изменили себе и в Лебахе. Следствие столкнулось и с еще одним неприятным сюрпризом: Ганс-Юрген Фукс служил с 1967 по 1968 годы в Лебахском парашютно-десантном батальоне. Склад боеприпасов не составлял для него секрета: Фукс сам не раз охранял его. Во время военной службы Ганса-Юргена исчез пистолет П-38, ставший одним из орудий Лебахского преступления. В свое время Фукс находился под подозрением, однако против него не было улик. Не значился Ганс-Юргон и в документах о странной пропаже оружия. Более того, имя Фукса отсутствовало в списках, которые батальон представил специальной комиссии для проверки солдат.

Да, невероятно легко удаются кражи юружия в бундесвере и других официальных учреждениях! Не меньшее удивление вызывает и чрезвычайно легкомысленное отношение к подобным фактам. Но это еще но все. Всплыла очередная сенсационная новость: пишущая машинка «Олимпия», на которой печатались письма Мюнеману и в редакции, являлась инвентарной собственностью суда первой инстанции Ландау. Либо Диц изготовил послания еще до налета на склад, либо у него был доступ к машинке уже после совершения преступления. Отсутствие имени Фукса в важных документах 261-го батальона и письма, написанные с целью шантажа, позволили предположить, что преступление было подготовлено заранее.

В поисках следов «парочки» специальная комиссия «Лебах» вышла на третьего члена преступного союза. Им оказался «фаворит» Фукса, зубной техник Гернот Венцель. Он заканчивал военную службу в лазарете в Кобленце. (Преступники не блистали моральной чистотой.) По настоянию Ганса-Юргена Дицу приходилось терпеть соперника.

Но лишь только уголовная полиция решила арестовать Дица и Фукса, бандиты исчезли. Это никого не удивило – «парочка» часто отбывала в неизвестном направлении. Поэтому, отказавшись от дорогостоящих розыскных мероприятий, стали спокойно на месте поджидать приятелей. В Ландау дополнительно послали 30 полицейских. Подъездные шоссе к маленькому городку Южном Пфальце, насчитывающем 30 тысяч жителей, находились под постоянным наблюдением.

И вот 25 апреля один из постов сообщил о прибытии Дица и Фукса. Голубой «Фиат» остановился перед квартирой Вольфганга, где обоих и арестовали. На допросах первым потерял самообладание Венцель. Он утверждал, что имел лишь смутное представление о готовящемся налете. Он же добровольно выдал тайник, где лежало украденное в Лебахе оружие.

Однако арестом трио – Фукса, Лица и Венцеля – расследование Лебахского уголовного дела об убийстве солдат отнюдь не заканчивалось. Первоначальная версия уголовной полиции о политически мотивированном насильственном преступлении была опровергнута попыткой шантажа финансового маклера Мюнемана. А вот предположение, что налет задуман как начало серии грандиозных вымогательств и как средство запугивания потенциальных жертв, – соответствовало действительности в наибольшей степени.

Так же, как и в других скандальных уголовных делах, в процессе против убийц солдат в Лебахе многое осталось неизвестным. Фуко намеревался изучать психологию, но стал банковским коммерсантом. Мечта Дица – профессия художника-модельера. Однако по настоянию родителей он занялся юриспруденцией. Они встретились еще в годы учебы – в коммерческом училище. А сдружили их общие интересы. Оба презирали лицемерие и жестокость общества. Мещанская атмосфера маленького городка выводила их из себя. Диц и Фуко вместе читали стихи, оба предпочитали классическую музыку, строили фантастические планы о морских путешествиях на яхте и о покупке фермы в Южной Америке.

Эта полная гармония дала трещину, когда Фуко летом 1963 года познакомился с близким по духу Гернотом Венцелем. Служивший тогда в бундесвере Диц, долго не мог пережить измену приятеля. Фуко стал лидером трио, а Венцель и Диц оспаривали его благосклонность. Теперь уже втроем мечтали о яхте и ферме, хотя и понимали, что осуществление их планов стоит больших денег. Моральные соображения в расчет не принимались. И в конечном счете троица пришла к преступлению.

Первый налет состоялся 8 июня 1965 года. Фуко, переодетый женщиной, совершил нападение на городскую и окружную сберегательную кассу в Ландау, где работал служащим до 1962 года. Он ударил главного кассира, но вынужден был бежать без добычи. Кассир умер. Полиция и пресса напрасно разыскивали тогда «светловолосую леди из банка». «Банковская леди» взяла реванш: у своих родителей Фуко украл 2 тысячи марок. А подделанный с помощью Венцеля чек принес еще 1500 марок. На эти деньги оба укатили в Испанию. И уже в феврале 1966 года ограбили один из мадридских музеев – похитили драгоценности и антиквариат на сумму в 40 тысяч марок. С добычей вернулись приятели в Ландау. А Диц помог им сбыть краденое.

Эта троица не раз еще предпринимала дорогостоящие путешествия. Зрели планы новых грабежей. Но Венцель оказался непригодным для такого рода акций. Кроме того, на рождество его призвали на военную службу.

Пока Венцель пломбировал солдатам зубы в лазарете. Диц вновь оказался в фаворе у Фукса. Его первым заданием было нападение на гадалку в Париже. Но парень испугался, и налет сорвался. Подобная участь постигла и другие задания такого рода.

1 апреля 1967 года Фукса также призвали на военную службу. Во время несения караула у склада с боеприпасами в Лебахе «лидер» замыслил преступление, которое и осуществил с Дицом 20 января 1969 года.

План тщательно разрабатывался. Вплоть до налета отдельные его детали неоднократно обсуждались и изменялись. В момент нападения Венцель находился в кобленцском лазарете. Заранее извещенный партнерами по телефону он мысленно желал Фуксу и Дицу удачи. Несколько часов спустя он же помог налетчикам спрятать захваченное оружие в «дупле бука» у деревни Зильц.

Однако троица не собиралась останавливаться на достигнутом, хотя и придавала лебахской операции особое значение. В дальнейшем планировалось провести целую серию вымогательств. Были избраны и первые жертвы: финансовый маклер Мюнеман из Мюнхена, торговец картинами Фридрих Кон из Штуттгарта, торговец почтовыми марками X. Ц. Швенн из Франкфурта и гадалка Бухела из Ремагена. От трех бизнесменов Фукс, Диц и Венцель намеревались получить наличные деньги. Что же касается предсказательницы, то ей была уготована иная роль. Предполагалось, что, похитив ее и вынудив сообщить пикантные подробности из личной жизни высокопоставленных лиц, бандиты смогут шантажировать сильных мира сего.

Несмотря на то, что Фукс, Диц и Венцель полностью признались в совершенных преступлениях, некоторое время спустя они попытались изменить свои показания. Однако попытка все отрицать ни к чему не привела. 7 августа суд присяжных Саарбрюхкена приговорил Фукса и Дица к пожизненному заключению. Процесс был показательным и проводился не в здании суда, а в городском Доме конгрессов перед тысячью зрителей. Поданная обвиняемыми кассационная жалоба была отклонена 28 мая 1971 года Верховным федеральным судом ФРГ.

О Фуксе, мечтавшем когда-то стать императором преступного мира, заговорили еще раз в 1974 году. Тогда, в декабре месяце, он участвовал в дискуссии об условиях заключения членов группы «Баадер – Майнхоф». Фуко заявил: «Я, как арестант с опытом длительной, тотальной и отупляющей изоляции, самым решительным образом опровергаю утверждение, что одиночное заключение по существу равносильно уничтожению личности».

А вот слова Юргена Барча из его прощального письма, адресованного стражам тюрьмы Дуйсбург-Хамборн: «Если бы я был не таким, каков есть, и однажды очутился бы среди Вас, то, поверьте мне, из меня вышел бы неплохой служащий!»

(Г. Файкс. Полиция возвращается. – М., 1983)