Текст книги "Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи"
Автор книги: Мухаммед ал-Карахи
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Глава о сражении в крепости Салатау
В конце весны 1263 [1846/47] г. к имаму пришло от Идриса, наиба Гергебиля, тайное, с просьбой о помощи, сообщение о том, что русские идут против их крепости. Имам выступил с вооружением и снаряжением. Когда он достиг плато Хунзаха, его встретили Кибид Мухаммед ат-Тилики и Гази Мухаммед ат-Тилики. Они сказали имаму: «Здесь нет сведений об этом». Имам пошел дальше и остановился на равнине селения Куруда и здесь услышал грохот пушек. Имам полетел птицей и когда поднялся на гору Ифут, то увидел русских, отступающих от крепости после нападения на нее с осадными лестницами и разрушения из пушек одной ее части.
Воронцов проклятый отступил оттуда с большим уроном среди своего войска. Когда Воронцов увидел, что смерть от холеры по причине жары в той местности стала многочисленной, то отступил от крепости. Он ушел с войсками и остановился на горе Дурчали.
Затем дошла до имама [весть] о том, что Воронцов проклятый направился против крепости Салатау. Имам поднялся со своими товарищами и остановился в стороне Дарада, а наибы с их ополчениями [206] вернулись по своим местам. Проклятый оставался там около месяца, затем выступил против крепости Салатау. Имам призвал на помощь наибов с их войсками.
Затем он поставил в крепости двух наибов, каждого из них с половиной его регулярных войск, а остальных выставил снаружи для охраны дороги от выходящих из крепости и направляющихся в нее и для сражения с врагами с тыла и флангов. Неверные повели наступление на крепость с флангов, а также сверху снарядами, которые разрушали крыши и взрывали землю. Осажденные сделали вылазку из крепости. Они завязали битву и множили среди русских урон убитыми и ранеными, даже среди офицеров и глав.
Те, кто находились с проклятым Воронцовым из христиан и прочих, неоднократно беседовали между собою о том, что пули солдат не поражают цели, даже одна из сотни, между тем как те [т. е. войска имама] не сделают ошибки, у них ни одна пуля не упадет на землю. И это – помощь Аллаха всевышнего. Конец.
Рассказ. В Салатау к Воронцову пришло письмо от царя: «Я посылаю к тебе молодого человека, одного из искреннейших моих приятелей и любимейших друзей для того, чтобы он приобрел у вас большой чин и высокое звание. Почти его прибытие и сохрани его достоинство».
Воронцов послал для встречи и сопровождения этого молодого человека 3 тысячи лучших всадников. Они встретили его у Кизляра и повернули обратно с ним и его слугами, радуясь и развлекаясь до тех пор, пока не приблизились к равнине Салатау. Несмотря на то, что сопровождавшие окружали его с четырех сторон и поместили его в середину, пролетела маленькая слабая пуля и со звуком «зирт» поразила этого молодого человека позади уха. Он [207] упал, его принесли к Воронцову, и он умер. Из него вынули внутренности, положили ему в нутро лекарства и отослали его труп туда, откуда он пришел. И хвала Аллаху, владетелю миров.
Когда проклятый Воронцов увидел силу находившихся в крепости и многочисленность урона среди своих войск, то он погнал свои войска перерезать дорогу в крепость. Эти войска после сильной борьбы взяли дорогу. Дело стало таковым, что не осталось никакого пути для входа в крепость или выхода из нее, кроме как только посредством прорыва преград и рядов войск неверных. А наряду с этим осажденные все множили урон среди неверных до того, что они отсылали оказии с ранеными через каждые три дня.
Проклятый Аргут был ранен пулей в лицо. И сколько, сколько раненых и убитых из их больших и великих [начальников]! Три раза плакал проклятый Воронцов и рвал на голове волосы от раскаяния. Он гонял войска на штурм крепости около 16 раз. В то время была среди обеих сторон сильная холера. Затем неверные пошли на хитрость. Они построили рядом с крепостью с наружной ее стороны укрепленную башню, возвышающуюся над теми, кто находился в крепости. Они сделали под крепостью подкопы, заложили в них порох и подожгли его для того, чтобы взорвать и расколоть [стены] крепости. Когда же это не ослабило осажденных, то русские, да оставит их без помощи Аллах всевышний, начали портить воду и осквернять ее, бросая туда трупы и помет животных. Таково было дело.
Имам ранее приказал тем, кто находился вне крепости, наносить ущерб неверным со всех сторон и не давать им ни покоя, ни досуга в их лагерях с целью вызвать досаду и раздражение врага до того, чтобы враги озлобились на этих [нападающих извне] и сердца их наполнились гневом и яростью. [208]
Когда осада находящихся в крепости и [лишения] различного порядка затянулись до 3 месяцев, то они ночью покинули крепость без разрешения имама. А имам уже в ту же ночь послал к ним помощь со снаряжением и провиантом. На следующий день имам при сборе наибов и ополчений сказал следующее: «Что касается этого проклятого Воронцова, то не он одержал победу над нами, а мы над ним. И этого никто не знает, кроме как я и он». Конец.
А подтверждение слов имама состоит в том, что рассказывается о войсках русских, находившихся в селении Ухлыб. Когда эти войска приготовились к стрельбе из пушек по установлению их закона при прибытии к ним Воронцова и уже выстрелили один раз, то к ним быстро побежал адъютант Воронцова и [издали] знаками показал им, чтобы они этого не делали. Подойдя же к стрелявшим он сказал, что Воронцов запретил это. Будучи спрошен о причинах подобного запрета, он ответил: «Чему ему [Воронцову] радоваться и веселиться? Разве вы не видите вон тех?» И он показал на оказию, везущую раненых. Один конец этой оказии уже достиг селения Ухлыб, а другой еще не вышел из Цадакара.[121]121
В рукописи А: «а другой конец ее был на далеком расстоянии от Ухлыба».
[Закрыть]
Затем он сказал: «Поистине, эти мюриды вышли из крепости Салатау не из-за нашей победы над ними. Они оставили ее по причине осквернения воды, которой они пользовались, и из-за отсутствия мест, где ее можно достать для [нужд] их религии». Передают также о том, что убыль в их регулярных войсках убитыми в Салатау [составляла] 17 тысяч человек, кроме убитых из числа находившихся с ними жителей различных вилайетов и кроме тех, кто умер от холеры. И хвала тому, царству которого нет ни ущерба, ни конца.
Глава о сражении в крепости Гергебиль
В начале лета 1264 [1847/48] г. имаму сообщили [прося о помощи] о том, что русские идут против крепости Гергебиль. Имам выступил с вооружением и снаряжением и остановился на горе Ифут, а его войска спустились на равнину Гергебиль. Затем в один из дней эти войска выступили против громадных русских войск и бились сильным боем до тех пор, пока не прогнали русских обратно в их основной лагерь. Затем пришли русские издалека. Они пересекли горы сзади крепости и постепенно окружили ее со всех сторон. На местах, возвышающихся над крепостью, они построили башни. Затем они прервали дорогу для входа и выхода из крепости. Когда усилилась осада находившихся в крепости, то они ночью ушли из нее.
Дополнение. Эта крепость была построена там без одобрения имама. И после ее постройки он не обращал на нее много внимания и в то же время не хотел, чтобы ее совершенно оставили. Конец.
Русские принялись разрушать крепость, жечь селение и срубать деревья. Жителям Гергебиля и мухаджирам из той стороны имам приказал поселиться на обширной местности Ули. Обе стороны [войска имама и русские] стояли без движения некоторое время, ведя пушечную перестрелку.
Некоторые ополченцы из войска имама пошли и, укрывшись в садах Гергебиля, наносили поражения тем, кто отделялся от основных сил русских войск. Когда же русские начали отступать, то эти, укрывшиеся в садах, с боем напали на них с тыла. Когда же битва усилилась против отступавших, то они повернули обратно, атакуя и нападая. Там у мюридов были некоторые потери. В этой схватке пали смертью праведников ученый (довольный милостью Аллаха) наш брат Абу Бекр ал-Чиркави, наиб и ученый Хаджар [210] ал-Хихали, ученый Шихша, муфтий Аварии, ученый Хаджияв, сын ученого Мухаммеда ат-Тануси, Химмат ад-Убуди и ряд других. Да наделит их и нас Аллах всевышний благоденствием рая, и хвала Аллаху, владетелю миров, царю, судье и владыке.
Глава о нападении на Ахди
Осенью этого года имам выслал под предводительством мудира Данияль-султана войска и пушки со снаряжением и солдатами. Данияль-султан взял крепость Ничик и забрал там в плен около 300 человек из отступников и их глав. Когда имам догнал войска, то он освободил этих пленных, а их глав отослал в крепость Ыриб. Войска спустились в Ахди и нашли местных жителей обрадованными приходу имама, горящими желанием встретиться с ним. Были рады даже женщины и дети. Войска имама осадили крепость, бывшую в Ахди, и сражались против нее. Жители Ахди наиболее сильно [по сравнению с другими войсками имама] сражались и атаковали крепость, в связи с чем множество из них было убито. Некоторые же из жителей Ахди, отступники, находились в крепости среди русских.
В один из дней хаджи Яхья ал-Чиркави попал начиненным пушечным ядром в пороховой погреб крепости. Огонь зажег погреб, и он взорвался. Стена со стороны этого погреба рухнула. И не осталось никаких препятствий для проникновения в крепость, кроме промедления самих же наибов и их нерасторопности. Но никто не бросился на штурм крепости, кроме Мисигулава ал-Анди. Но эту брешь уже заградили и укрепили мешками с провиантом. Находившиеся в крепости в связи с осадой страдали от сильной жажды. Затем от рук самих же осажденных попал огонь на хранившиеся у них в башне начиненные пушечные ядра, отчего сгорели некоторые их солдаты. [211]
Имам приказал подложить под стену в одной из сторон их крепости порох. Порох подожгли, стена раскололась на две половины, внутренняя половина стены продолжала стоять, а наружная рухнула. Дело находившихся в крепости пришло в расстройство, они убежали с места битвы в дома, расположенные внутри крепости. И [опять] никто не бросился на штурм крепости, кроме одного только наиба Кадия ал-Ишичали. И вот, в то время когда войска имама были заняты осадой и битвой, вдруг на горе, со стороны Ширахаля, показался проклятый Аргут с многочисленным войском. Они начали спускаться [с горы] к войскам имама. Изменился цвет лица народа, заколотились их сердца, высохли их рты и притихли их голоса и речи. Враг же после спуска открыл стрельбу из пушек. Те, кто был занят осадой крепости, вернулись обратно в селение. Осажденные вышли из крепости, они даже сами бросались в воду от сильно мучившей их жажды. Осаждавшим ничего не осталось, кроме бегства.
Как раз в это же время к имаму пришли с радостной вестью два посланца от наиба, которого имам поставил с всадниками числом, не превышающим 500 человек, для наблюдения за округом Хазра. Посланцы сказали: «Мы встретили там [в округе Хазра] некое войско, мы их обратили в бегство, поубивали, забрали в плен и раздели». Конец.
Рассказ. Рассказал его один христианин, взятый в плен в этой битве [в округе Хазра], принявший затем ислам и ставший хорошим мусульманином. Он сказал, что их [т. е. войск, разбитых наибом] было около 500 всадников, они пришли из Куба, области отступников и христиан, и расположились в том месте [где напал на них наиб]. Они ожидали холостого выстрела в воздух, который должен был сделать [как условный знак] Аргут для совместного наступления с двух сторон на войска имама. Они пили и ели, не представляя себе никакого нападения на [212] них ни с земли, ни с неба. Их верховые животные были пущены на пастьбу. Часть солдат была в воде, некоторые спали, другие же сидели, не обращая внимания на оружие. Сперва на них подул мягкий приятный ветер, затем их окружили какие-то всадники. Они увидели их, как будто бы они покрыли все лицо земли, среди них было множество расшитых и белых знамен. Напавшие некоторых из них взяли в плен, некоторых раздели, а остальные спаслись. Их оружие и верховые животные остались в руках напавших. Конец.
Когда пришли эти два посланца, успокоилось волнение войск, их души наполнились мужеством, пришли в движение их желания [борьбы] и повысились их голоса.
Имам приказал кривому Мухаммеду Эфенди тал-Хуми направиться к тем спускавшимся [русским] с 20 товарищами имама для битвы с ними и отражения их. И народ пошел против тех, даже женщины и дети. Они сражались, убивали и прогнали русских. Русские стали подниматься [на гору], отступая, а сзади них войска имама сражались с ними, наступая, до тех пор, пока те не поднялись на вершину горы. Тогда вышедшие из крепости вернулись обратно, укрепились в ней и опять были осаждены как раньше. В один из дней начальник крепости отправил находившихся там отступников из Ахди обратно в их селение, поклявшись им, что эта крепость будет завтра взята. Когда же они пришли в Ахди то имам послал их и некоторых из тех, кто находился в селении, в крепость селения Ыриб в качестве заложников. Среди них был их ученый, поэт Мирза Али. На следующий день со стороны Хазра пришел проклятый Аргут. Войска имама для сражения вышли на обширную равнину и там сражались.
Пали смертью праведных Осман наиб Ири, муфтий Ири, ученый Мухаммед, сын Маруфа ан-Нукуши, два [213]ученых, мухаджир Хаджияв, сын Цитави ал-Хучути, и Мухаммед, сын Абд ал-Латыфа ал-Элисуви, оба товарищи Данияль-султана, и ряд других. Затем войска имама отступили, а враги нападали на них сзади, раздевали, брали в плен и убивали. Все войска имама отступили, и он сам вернулся. Однако люди селения Ахди не нападали на них сзади, подобно всем прочим отступникам. Имам поставил наблюдателей из своих товарищей в теснине дороги для того, чтобы они отобрали у ополченцев все то, что последние взяли у жителей этих селений, и возвратили обратно владельцам. Конец.
Затем из числа тех, кто был забран в плен в этом сражении, некоторые умерли в руках русских, некоторые были обменены на тех, кто был взят оттуда заложниками, и на начальников крепости Ничик. Большинство из тех, кто был там взят в плен или убит, были люди Данияль-султана.[122]122
В рукописи А глосса: «т. е. из округов Караха и Кывсыра, правителем которых был Данияль-султан. От сына автора».
[Закрыть] По его возвращении, утешая его, я написал ему письмо, в нем вот эти два стиха:
Заключение. Сочинил это поэт Мирза Али, будучи огорчен заключением его здесь и гневаясь.[124]124
В рукописи К глосса: «Эта касыда из сборника произведений поэта [Мирзы Али] ал-Ахди. Когда он попал в заключение к имаму и Данияль-султану, то Данияль пообещал ему ответить на его письмо [в которой заключалась касыда], но промедлил несколько дней, желая исполнить данное обещание и забыв вследствие того, что постигло его из событий печалей при разлуке с ним [Мирзой Али?]. От автора».
[Закрыть] [214]
Поистине, я – чужеземец. Моя книга – мой друг.
Поистине, я – одинок. Горе мое – мой собеседник.
Я был поражен заботой и скорбью настолько, что
Где же мне равный? где мне подобный?
Я удален от всего, что у меня было.
Где же мое дешевое? где мое дорогое?
Пришли уж в расстройство моя мысль, мой ум и мое понимание.
Ну, как я буду беседовать с плохим размышлением?
Я не мог понять того, что прошло надо мной,
Будь то в четверг или среду.
Не было для меня приятным то, чем я питался,
И горькой мне была прохладительность чаши.
Я жалуюсь Аллаху на мое огорчение и мою трудность,
Я стал слабым, презренным не имея покровов [защиты].
Спроса на меня не осталось ни у какого народа,
Мои чистые деньги для них стали как мелочь копеек.
Надеялся я на пользу от людей этого времени,
Но они оказались общиной людей злосчастий.
Я встал перед ними, чтобы их возвысить,
А мое стояние им показалось подобно сидению.
Я служил им, дабы были они благодарны.
Любой из них возглавляемый был надо мной возглавляющим.
А они погубили справедливости и благодарны не были.
Искомое нами они заменили обратным ему.
Для каждого мужа, который хранит обещания,
Уединенность сердец – лекарство для душ.
Веселость лица – доказательство верности,
Нет пользы от грозного и угрюмого.
Содействия моего владыки заставляют распускаться узлы
И отсекают бедствия так же, как отсекают секиры. [215]
Аллах! тяжелое сделай легким для нас.
Обрадуй, милосердный, мои несчастия-беды.
О истина! Приведи меня к истине, о мой владыка.
К истине того, кто не шел как эти язычники.
В 1264 [году] я был посажен в тюрьму глубокую,
Заключен был в темницу темную.
Посылай же молитву и мир преславному,
Пока тянутся строки и длится бумага.
И Мирза Али взывает к своему владыке:
О владыка, будь для меня [защитником] и уничтожь творящего против меня козни.
В параллель стихам Мирзы Али я сочинил стихи в утешение путем назидания и с призывом благословения для тех, кто остался там из пленников. Мои слова:
Я прославляю владыку главного посланника,
Молитва над ним и сладостный мир.
Что за удивление – жалоба сотворенного
На того, кто перед людьми стоит на молитве,[125]125
т. е. на имама, главная обязанность которого стоять на молитве впереди всей общины, представительствовать перед аллахом от молящихся.
[Закрыть]
Объединив все условия и выполнив все основания
Словом и делом, молится с возглавляющим сердцем,[126]126
т. е. молится от чистого сердца, соблюдая все правила моления.
[Закрыть]
С умыванием и омовением, с обращением молитвы в сторону «кыблы»,[127]127
«Кыбла» – сторона по направлению к Мекке, куда поворачиваются лицом мусульмане во время совершения молитвы.
[Закрыть]
С сохранением времени [молитвы] и покрытием покровами.
У него – и еда и питье, но он хотя бы похлебки или воды
[Всегда] недостаточной тронул. [216]
Нет, он обязательно дождется утешения трудностей,
Посредством милости тайной, или дорогого подарка.
Беседует с ним тайно сердце сокрушения,
Отсекая примеры людей, имеющих позорные мысли.
Нет пользы, которую бы мог принести любой возглавляющий из них,
И нет вреда, который могла бы оттолкнуть мощь их возглавителя.
Хвала за то, что мечеть – место твоего испытания,
И за то, что ты не был испытан ни в какой церкви.[128]128
т. е. что ты был наказан в мусульманской среде, а не среди христиан.
[Закрыть]
Когда бы ни захотел устроитель всего какое-либо дело,
[Он совершает его], вырывая насаждения человека.
Да, и я жалуюсь, [прося] Аллаха о братьях в религии,
Которые остаются в оковах, пленниками у русских.
Разве они могут совершать молитву, [находясь]
В заключении у противника – сурового врага.
Над ними надзиратель сердитый, упорный,
С неприятной речью и злоперечащим нравом.
Какое уж там омовение, какое уж обращение к кыбле
И соблюдение времени молитвы для этого узника.
Откуда им питье и пища,
Чистые и очищающие в тюрьме «аруса».[129]129
Значение слова «арус» в данном контексте непонятно, обычно его значение – «жених». А. Б. автор ошибочно употребил его в значении «русский».
[Закрыть]
О владыко, владыко, владыко, ты – избавление от
Заботы опечаленного и от скорби в тюрьму заключенного.
Ты – освобождение каждого беспорочного пленника
Для исповедания веры и благодеяний вопреки злу. [217]
Этим утешает Карахский в горе сердце ахдийца,[130]130
т. е. сердце Мирзы Али ал-Ахди.
[Закрыть]
Сведущего в стихах, и «корону голов».[131]131
«Корова годов» – вероятно, прозвище Мирзы Али ал-Ахди.
[Закрыть]
Я подражаю стихам безупречным, декламацией их
В возвышенном их расплавлении, как свет солнц.
В 1264 [году] мы восхваляем Аллаха, нашего владыку, за то,
Что он наградил нас оставлением заблуждений.
Да благословит он и ниспошлет молитву над преславным,
Вестником радости, предостерегающим и стирающим всякие мерзости.
Глава о сражении в крепости Чох
В 1265 [1848/49] г., когда проклятый Аргут направился против крепости Чох и начал расширять к ней дорогу, имам собрал войско на поле Хутуб и устроил там совещание с наибами, пригласив и хаджи Мусу, наиба крепости Чох. А до этого сообщили этому наибу тайную весть о том, что намерение врагов – взять две горы: первая гора – Сугур и вторая – Али Мамад, находящаяся справа от первой. Имам приказал наибам приготовить завалы на подступах к этим горам и укрепить их посредством земляных работ и построек. Наибы вышли до наступления рассвета и начали в темноте укреплять эти горы, а имам, придя туда, расположился между этими двумя горами, [наблюдая, чтобы] не было упущений в этом деле.
На следующий день он назначил каждому наибу место его битвы и пребывания. Наибы приготовили [к битве] надлежащим образом отведенные им места.
На третий день после этого пришел проклятый (Аргут) с его шайтанами. На битву с ним вышли некоторые люди и сражались. Затем проклятый приблизил большие пушки, поставив их у крепости на [218] расстояние полета стрелы, выкопав рвы и соорудив навесы над этими пушками. Русские открыли из этих пушек стрельбу по крепости. Они стреляли большими снарядами по крепости и всем войскам, расположенным вокруг нее. Эти снаряды причиняли такой урон, что даже палатку имама из предосторожности перед этим ущербом передвигали три раза на разные места. Затем неверные, да оставит их без помощи Аллах всевышний, взяли гору перед крепостью и гору сзади крепости и стреляли, и стреляли без конца до тех пор, пока не разрушили большую часть стен крепости, находившихся внутри строений, и башню, которая возвышалась над крепостью. Враги заставили тех, кто был в крепости, скрываться в подземных норах, сделав их, таким образом, не имеющими даже возможности стрелять по русским.
Когда дело пришло к такому положению, то склонились рога наибов, твердость оставила ополченцев, а их мужество и храбрость ослабели. Тогда имам собрал всех наибов, включая и наиба крепости. Он делал им выговоры и ободрял их. Он им сказал: «Истинно, вот те, начальники русских, работают и день и ночь над усилением их положения и возвышением их дела. Они держатся за свой закон и руками, и ногами, и коленями и зубами по приказу какого-то христианина. А вы не придерживаетесь религии Аллаха всевышнего, который есть ваш владетель и создатель, кроме как двумя сторонами вот этих – мизинца и большого пальца», и он обвел вокруг этих двух пальцев.
Затем он поклялся наибам: «Поистине, я не оставлю желтой чалмы на ваших головах, если вы задумаете отступить, оставив эту крепость в руках этого проклятого. Лучше и не мечтайте об этом». Затем он сказал хаджи Мусе: «Чтобы ты у меня берег и укреплял со своими товарищами место той башни [219] на вершине крепости! Если ты только сойдешь с нее, то я непременно пробью твою голову до мозга и набью ее солью». На этом и разошлись.
Хаджи Муса укрепил это место, наполнив множество мешков землей и сделав из них стену, за которой они скрывались. Весь народ принялся носить на плечах бревна из далеко отстоящего леса во время летней жары, и это в то время, когда они постились. Они заваливали этими бревнами и землей бреши в стенах крепости, чтобы сделать такие стены, за которыми можно было укрыться.
Люди хаджи Мусы и отряды прочих наибов, таким образом, получили возможность защищать крепость. Зашивался рот каждого, кто говорил о том, что неверные возьмут эту крепость. Как-то ночью неверные захватили находившийся вне крепости источник воды, [которым пользовались осажденные]. Когда об этом узнал имам, он послал одного своего товарища из людей хаджи Мусы с сотней людей последнего и сотней людей Сугратля для того, чтобы напасть и прогнать неверных с этого места и не дать им возможности отрезать [от крепости] этот источник. Посланные напали на русских, поубивали их и обратили в бегство так, что они даже оставили одну из своих пушек. Затем русские вернули свою пушку и отошли от источника.
Затем неверные начали применять разные хитрости для того, чтобы поджечь деревянные завалы стрельбой из пушек зажигательными снарядами. Тогда имам для тушения возникающих пожаров приказал наполнить большой пруд в крепости водой, наносив ее извне [крепости]. Когда увидал Аргут проклятый, что он не ослабит осажденных любой хитростью и не сможет взять крепости любым коварством, то принялись неверные однажды ночью стрелять из каждого «просверленного и выдолбленного» [т. е. из всех орудий и ружей] до тех пор, пока не отступили в конце той же ночи.[220]
Когда утром осажденные узнали об отступлении русских, то пошли вслед за ними, сражаясь и убивая их. Пришло облако. Оно окутывало преследующих до тех пор, пока последний из врагов не поднялся на гору Чальда-Раала. Когда же облако рассеялось, преследующие вернулись обратно. В яме было найдено около 13 мер пороха, оставленного русскими.
Когда имам увидел произведенные в крепости разрушения, он сжалился над теми, кто находился в ней. Это даже заставило его заплакать. Проклятый Аргут оставался там [на горе Чальда-Раала] несколько дней. Имам приказал всем наибам построить стены крепости, так же как они были до прихода проклятого, дабы рассердить и разгневать Аргута. Эта битва длилась около 2 месяцев.
Когда я получил радостную весть об отступлении этих неверных, я сочинил касыду, и вот она:
О как прекрасны радостные вести приходящего брата.
Уста его как будто бы меда изливают.
Хвала Аллаху, разливающему радостные вести потоком.
Благодарность моему владыке за удаление варваров.
Молитва над идущим с мечом истинной веры.
И мир над защитником достойных защиты.
Над его семьей и сподвижниками – львами его общины,
Мечами его доказательства, стирающими заблуждения,
И над следующими по их пути и в войне и в мире,
Продающими свои жизни, домогаясь благоволения.
А затем. Аллах он – владетель содействия и помощи
В победе и избавлении, устранитель забот.
Пришел враг со снаряжением и вооружением —
Аргут с главарями людей отступничества.
Намерение их – одолеть укрепление в [селении] Чох
И поселиться в нем, путем изгнания оттуда людей шариата. [221]
Старания их подкреплялись их подкопами и ухищрениями,
Такими, что множество их не мог счесть созерцающий.
Всем тем, что важно и всем тем, что ничтожно
Они усилили битву выше всякого разумения.
Затем имам, повелитель правоверных, возвысил
Руководство свое над намерением гордого кафира.[132]132
т. е. неверного.
[Закрыть]
Шамиль ополчил свои великие войска и
Управлял своими наибами наиблестящим порядком.
Тогда стал обратным исход дела неверных.
Стремления их улетели по путям потерь и погибели.
Ночью они все разбежались, повернули обратно и отступили
Туда, откуда они уж не уповают вернуться впоследствии.
Спроси проклятого, спроси у солдат: «Каковым вы нашли
Имама пред лицом битвы при встрече?»
Как будто бы он – скала, нет, даже – горная вершина,
Пик которой вонзен в глаз нападающих.
Спроси наибов, спроси ополченцев, сообразно желанию —
Как среди них проходило его руководство?
Как он поражал!? И какое благоразумие и решимость
В его заботах об охранении мест, вызывающих опасения!?
И сколько, сколько его слова противоречили стремлениям разным,
Но исход этих слов приходил сообразно желаемым целям.
И сколько, сколько раз помыслы его бывали совпадающими
С тем, что Аллах желал в сокровенном.
О вы, наибы и управители, все вместе, усвойте себе
Качества наисовершенного в джихаде халифа.
Послушно и покорно трудитесь для споспешествуемого
И тогда в делах достигнете желаемых целей. [222]
Соблюдайте его слово, опасайтесь его действий,
Выполняйте его приказания, воздерживайтесь от противоречий.
О владыко, продли жизнь Шамиля, ибо им обрадовано время,
Он – укрепляющий нашу религию, оживляющий наши пределы.
Он – пасущий людей истины всех в совокупности
Долготой его жизни на самом высоком месте стояния.
Даруй победу его наибам, исправь его управителей
В устройстве войск и исправлении подданных.
Содействуй их ополчениям, убереги их всех
От нарушений шариата на путях его искажения.
В день цветущий шаваля 1265 года наш подарок и
Лучшее приветствие преславному пророку.
Это – Мухаммед Тахир, выправленный в своем изломлении
Словами для всякого дела во всяком благе.
О владыко, хвала тебе за ислам, за его истинность,
Дай нам жить и дай умереть при чистоте устремлений.
(Своими словами «выправленный в своем изломлении словами для всякого дела» [Мухаммед Тахир] хотел сказать, что он был расслаблен и сломан для «вершины горба», т. е. для лучшей из форм служения исламу [священной войны] в виду слабости и болезни в суставах так, что трудно было ходить и стоять, и Аллах всевышний выправит его в день воскрешения путем сотоварищества с совершавшими газават. Ведь сказал наш сейид Мухаммед, да будет над ним молитва Аллаха всевышнего и мир: «человек – с тем, кого он любит»).
