Текст книги "Синдбад-Наме"

Автор книги: Мухаммад аз-Захири ас-Самарканди

Первый везир приходит к шаху

И первый везир вошел к шаху, воздал положенные почести и приветствовал его словами:

– Да будет жизнь счастливого шаха и прославленного правителя согласна с разумом и справедливостью. Его царствование процветает благодаря правильному пути, прославился он благородством. Помощь и величие Аллаха сделали благородные нравственные качества шаха оглавлением достоинств и добродетелей всех людей, заглавным листом похвальных и достойных качеств потомков Адама; его просветленный разум читает сокровенные веления бога на скрижалях судьбы, его благородному рассудку доступны тайны предопределения, которые выходят на сцену бытия из скрытого небытия; падишах обладает совершенным умом, полнотою здравого рассудка и предельным благородством. В силу всего этого не следует и не подобает принимать решения о наказании, столь ужасном, что представить его не в силах человеческий разум, из-за выдумок и клеветы глупой коварной женщины. Ибо, если солнце выглянет из-за завесы сомнения и покрывала подозрений уже после того, как будет подписан указ о таком наказании, после свершения казни, то не спасут и не помогут ничем ни раскаяние, ни отчаяние, будут бесполезны и бесцельны скорбь и горесть, а разум не скажет:

 
Пусть пыль рассеется – труд будет не тяжел
Узнать, кто под тобой: скакун или осел!
 

– А ведь всевышний Аллах сказал: *«О вы, верующие, если к вам явится грешник под видом пророка, то вы убедитесь, что народ поражен невежеством, и вы будете раскаиваться в своих поступках». Если шах не приостановит этого дела, если он не проявит осторожности и предусмотрительности, если не отделит истины от лжи, лицемерия от искренности, то будет обманут, как тот муж, который был обманут попугаем из-за козней и хитростей своей жены. А когда выяснилась истина, когда раскрылась тайна, то раскаяние было бесполезным, а отчаяние – бесцельным.

– Как это случилось? – спросил шах. – Расскажи мне.

Рассказ о муже, его жене и попугае

– Да будет всегда счастливой и благополучной жизнь справедливого падишаха, – начал везир, – а всемогущий и всевышний *Изед да будет покровительствовать и споспешествовать ему!

Рассказывают, что в давние, древние времена была у одного человека жена. И была она обуреваема дьявольскими соблазнами и плотскими вожделениями. Она ступила на стезю страстей и похоти и постоянно заводила любовные шашни с молодыми и красивыми мужчинами.

А у мужа ее был попугай, красноречивый и искусный в словах и речах. Что бы ни произошло в доме, доброе или дурное, прибыль ли получалась или убыток, он все сообщал хозяину, рассказывал ему обо всех событиях и делах.

Однажды вечером кто-то из друзей мужа устроил пиршество и пригласил его, как это подобает делать добрым друзьям и искренним братьям. Муж испросил у жены разрешение и, выходя из дома, подошел к клетке попугая и заговорил с ним:

– О бдительный страж и рассудительный хранитель! Сегодня ночью постарайся не спать и наблюдать. До утра натирай глаза свои *сурьмой бодрствования, присматривайся ко всему проницательным взглядом и внимательным рассудком. Что бы ни случилось, – благородное или низкое, благочестивое или развратное, доброе или злое, – ты все должен запомнить. Когда же утренняя заря высунет голову из своего воротника и я вернусь домой, то целиком положусь на все сказанное тобой и буду вести счет событиям согласно твоим речам, которые чисты от корысти, не запятнаны грязной скверной.

Попугай выразил свою радость и промолвил:

 
То, что ты делаешь, вполне согласно с нашими мечтами,
Ты радость дал моей душе твоими, господин, словами!
 

Как только муж ступил за порог, жена написала записку своему возлюбленному, описала муки разлуки чернилами страсти и отправила ее к любовнику с доверенным лицом.

 
*Мое измученное сердце страсть безнадежная сожгла,
И горячей огня геенны его остывшая зола!
 

* * *

 
Горю я любовной тоской, – не спрашивай ни о чем;
Хочу повидаться с тобой, – не спрашивай ни о чем;
 
 
К любимому я стремлюсь, но нет мне ни в чем удачи;
Я сам себя бью, дорогой, – не спрашивай ни о чем.
 

Любовник, постигнув смысл букв, понял, что преграды в эту ночь устранены, что счастье будет достигнуто, и подумал: «Если бы не этот благоприятный случай, пребывать бы мне в тоске». И он без промедления отправился шагом вожделения на свидание с любовницей.

Ту ночь они провели в веселии и радости на ложе удовольствий; от самых сумерек до наступления утра они вкушали чашу наслаждений. А попугай всю ночь сквозь прутья клетки подсматривал за их поведением, запечатлевая его на страницах своего сердца, и говорил:

 
Осел пускает ветры, – в огне горит железо!
 

* * *

 
*Ты мирно спишь, но знай уже теперь:
К утру событья постучатся в дверь!
 

* * *

 
«Я бодрствую!» – не говори, коль ты храпишь в спокойном сне,
Ты веселишься? Так не плачь: «Никто не сострадает мне!»
 

Когда подул утренний ветерок и негр ночи помазал лицо белилами, когда лучи солнца погасили свет *3ухры, когда золотой светильник солнца потушил серебристое сияние луны, когда разорвалось *ожерелье Плеяд и стало наступать настоящее утро, глашатай утра возвестил:

 
Когда бы утро сну не ставило препон,
То в мире всех людей легко сразил бы сон.
 
 
Ведь утро – это царь, а звезды – люди царства,
Они издалека несут ему поклон.
 

* * *

 
Запястья светлые ее от ветерка похолодели,
И лишь тогда проснулся я под пологом ее постели.
 

Любовники проснулись от хмельного сна и пришли в себя. Они простились, и он сказал на прощание:

– Ночь свидания была мгновенна, как молния, как бесследно исчезающая вспышка фосфора. Когда же мы встретимся снова?

Едва любовник вышел из дома, вошел хозяин и приветствовал свою супругу. Жена отвечала ему, кокетничая и жеманничая:

 
Ах, как страдаю в муках я, но жизнь я не кляну:
Высокие особы дань отдали вину.
 

– Я ни на миг не сомкнула глаз ночью, переживая разлуку и одиночество, страдая от того, что ты далеко от меня. Ни на минуту не могла я успокоиться, страшась и беспокоясь за тебя. Я молилась Аллаху на случай, если вспыхнет ссора или возникнет внезапно какая-нибудь опасность, а ты почему-либо не сможешь встретить ее десницей предосторожности и сообразительности. Давай, уединимся на часок и освободим сердца от беспокойства прошедшего.

Муж поблагодарил многократно жену и подумал: «Слава Аллаху, жена всей душой верна мне, она – преданный друг мой».

Они пробыли некоторое время наедине и отдохнули. Потом муж вышел из комнаты и спросил попугая:

 
Что ты увидел из того, на что смотреть тебе велел я?
 

* * *

 
*Покажут дни тебе, насколько был ты глуп:
Все сообщит тебе тот, кто живет без пищи.
 

– Вчера ночью эта комната была местом свидания любовников, – отвечал попугай, – не успел ты выйти, как вошел юноша со станом, подобным кипарису в саду, и лицом, как месяц на небе. Ему завидует кипарис на берегу ручья, пред ним стыдится *кумир Кандагара. Его кудри источали мускус, солнце хваталось за полу его красоты, отражение его прелестей так озаряло комнату, что светильник тускнел, стыдясь за себя. Розы его щек превратились в цветник, скамью и палисадник. При виде его душа восклицала:

 
И повторяла все: «Бывает так иль нет?
От лика юноши берут ли розы цвет?»
 

Сердце из груди подавало голос:

 
Сказки о *египетском Юсуфе можете в колодец вы швырнуть,
*Тюрок мой улыбчивый явился, перед ним скорей откройте путь.
 

– До полуночи пришелец и твоя жена пили прозрачное вино, потом слились друг с другом, словно розовая вода с водой, словно молоко с вином. Они не выпускали друг друга из объятий, словно пламя и свеча, словно мотылек и свет:

 
Она явилась; благовонья ее одежды не касались,
И все-таки она, как мускус, распространяла аромат.
 

* * *

 
Ты можешь быть красив, – тебя я не терплю;
Любовника всегда сильнее я люблю,
 

Услышал муж эти слова, им овладело бешенство, закипела в нем ярость. Схватил он палку и стал бить жену по рукам и ногам. Чем больше кричала жена, тем больше колотил ее муж, приговаривая: *«Съевший жаркое да пожнет бедствия».

Затем муж вышел из дому, а жена стала ломать голову: «Кто же выдал мою тайну? Кто разоблачил мои секреты?» И она подумала о служанке, которая пользовалась ее доверием и расположением. Стала она упрекать ее, стыдить. Служанка же поклялась верой и привела бесчисленные доказательства своей невиновности:

– Я не рада раскрытию этой тайны. Во имя твоего довольства и покоя я согласна на все бедствия и тяготы для себя:

 
*Твое довольство – довольство мое, его предпочту я всему,
И тайна твоя – это тайна моя, не выдам ее никому.
 

* * *

 
Я твою скрываю тайну, ибо тесен мир;
В нем не хватит, друг мой, места для твоих скорбей.
 

– Утром хозяин подошел к клетке попугая, – продолжала служанка, – и завел с ним разговор. Насколько я понимаю, проскакав на коне мысли по ристалищу разумения и удалив пыль сомнения с лика солнца достоверности, подозрение может пасть лишь на попугая. По моему убеждению, раскрыть тайну и разгласить секрет, обнаружить скрытое и распространить сокровенное мог только он. Ведь хозяин обращал к нему ласковые речи, убеждая следить и наблюдать за тобой, внушая ему сообщать о всех твоих поступках и делах. В охране и наблюдении за тобой, за твоими поступками и словами он полностью положился на искусность и умение попугая, на его расторопность и проницательность. Не видишь ты разве, что большую часть своего времени он проводит, перешептываясь с попугаем? Надо придумать что-нибудь и избавиться от птицы. Или же следует немедленно растоптать человеческие чувства и плотские страсти, чтобы в любую минуту не приподняли *дастар с подноса.

И всю ночь она говорила хозяйке подобные речи. А та отвечала:

– Ты верно говоришь и тонко подмечаешь! Этот попугай оклеветал меня и оговорил, подверг меня опасности и неприятностям. Надо придумать наказание за его непохвальное усердие и неуместное подстрекательство.

Прошло немного времени. Муж по великодушию простил этот грех жены, забыл свои подозрения и сомнения и стал считать, что ничего как будто и не было.

И вот тот друг опять устроил пиршество и пригласил его в гости. Перед уходом муж подошел к клетке и сделал соответствующее наставление попугаю:

– Мой искренний друг, – начал он, – мой настоящий товарищ! Ты должен оправдать мое доверие, показать свое благочестие и преданность и не быть беспечным и нерадивым. Бодрствуй до самого утра и будь, насколько это возможно, бдительным и расторопным, рассудительным и понятливым; наблюдай за действиями и слушай речи, ибо *«тот, кто украсил небо звездами, сжег возмутившихся демонов падающими метеорами». Если и на этот раз я узнаю о недостойном поступке и порочном поведении жены, то я освобожу себя от позора и бесчестия совместной жизни с ней. И будь она даже солнцем, я не взгляну на нее; будь она живой водой, я и глотка не выпью:

 
Коль ты в воду превратишься, не умоюсь никогда,
Если ты землею станешь, будет ложем мне вода.
 

– Я полностью доверяю тебе и полагаюсь на твои поступки, на твои добрые советы и искреннее сочувствие. Если бы ты в эти ночи не мог подглядывать и наблюдать за ходом событий преданным взором, я расторг бы этот союз и брак. Ведь даже с гуриями вышнего рая, при лживом характере допустим *тройной развод. Говорят же:

 
*О них и память ты забудь: нет верности у них,
Их клятвы легче ветерка, что дует по утрам.
 

* * *

 
Женщина – что туча, а мужчина – месяц,
И светить не может месяц из-за тучи.
 
 
И мужчина худший – лучше и достойней
Женщины прекрасной, даже самой лучшей.
 

Попугай ответил на его просьбу с любезностью:

– Отправляйся со спокойной совестью на луг шуток и пастбище пирующих и пей с вечера и до утра чашу веселия среди базилики и вина. Я же не позволю себе и тени беспечности и нерадивости, наблюдая за их действиями и поступками. Повиновение приказам мужей державы и велениям власть имущих является одним из условий соблюдения законов величия души. Оберегать же честь гарема и исполнять религиозные предписания обязан тот, у кого есть разум и благородство, величие духа и мужество. Тот, кто беспечен и нерадив на этом пути, лишается доверия в беспорочной дружбе и чистом товариществе, его общение и сообщество с братьями и друзьями превратится в зловещий восход и начало всех несчастий, в сердцах сострадательных братьев он будет бездомным, в глазах друзей-советчиков – презренным.

Услышав эти речи, муж похвалил попугая: ему понравилось, что попугай прозорлив и проницателен, что он полон преданности и оберегает величие души, и сказал ему:

– Тысячи жизней да будут принесены в жертву другу, который может дать такое слово и обещание ради воскрешения законов благородства:

Бог украсил все равнины обитаемой земли Благородными сынами – старыми и молодыми.

Попугай полагался на свой здравый ум и достоинство, он не слышал со слов отцов *шариата выражения «женщины – силок шайтана» и не знал, что

 
Даже *див страшится женщин,
Коль хитрить они взялись,
 
 
В хитрости, коварстве, кознях
Уступает им *Иблис.
 

Муж вышел из дому, а попугай решил бодрствовать, натер глаза *сурьмой бессонницы и стал наблюдать сквозь прутья клетки.

Жена меж тем решила:

– С этим попугаем надо поступить хитро, что бы он не разузнал, не разнюхал о моих проделках. Его свидетельства становятся, между мной и возлюбленным, а его бодрствование и бдительность препятствуют нашему соединению. Но как только его слова уклонятся от правды и в них появится противоречия и несуразности, он лишится доверия мужа. И после этого, что бы попугай ни говорил, муж сочтет это бредом безумца и болтовней глупца, и как бы тот ни доказывал и ни настаивал, муж примет все за фантазию и вымысел.

И жена велела служанке поставить недалеко от клетки попугая лампу, накрытую тазом. Вокруг на стенах они повесили несколько зеркал. На крышу же поставили ручную мельницу, приведя жернова ее в движение. Потом понадобились веер и сито. Служанка лила воду на веер, с веера она падала на сито и капала подобно дождю. Время от времени лампу выхватывали на мгновение из-под таза, так что свет ее, будто молния, отражался в зеркалах, висящих на стенах. Тяжелые жернова ручной мельницы, задевая друг за друга, гремели, и в комнате казалось, что это гром. Всю ночь так продолжалось: отраженные лучи создавали впечатление молнии, движение жерновов мельницы – грома, а дуновение веера и вода, льющаяся сквозь сито, – ветра и дождя. А попугай, пережив шум «грозы», сверкание «молнии», дуновение «ветра» и беспокойство, причиняемое «дождем», думал: «Этой ночью буря снесет до основания весь мир или же ливень затопит вселенную!»

И он не переставал дивиться и изумляться. Когда бы попугай ни открывал глаза, он видел только молнию, слышал только гром, дождь и ветер, и вновь прятал голову под крыло.

На другой день, когда подул утренний ветерок и цветник утра зарделся на востоке, хозяин вернулся в свой дом. Он остановился перед клеткой и заговорил:

– Дай мне того, что исцеляет меня, и вылечи меня старым вином. Скажи, пили ли в эту ночь любовники сладостный напиток прошлой ночи? Вели ли они себя как в тот раз?

– Этой ночью из-за ветра и дождя, сверкания молнии и грома ум не мог мыслить, а зрение – воспринимать, – отвечал попугай, – и поэтому я не наблюдал и не подглядывал. С того момента, как ты вышел за порог дома, беспрестанно продолжались *потоп Нуха, *гроза Худа и *муки племени Самуда. От грома сотрясались небеса и содрогалась земля. Всю ночь я дрожал от холода в клетке, трепеща от страха перед громом, и читал строки Корана: *«Хвала тому, кого хвалит гром». Я вздыхал и повторял:

 
Казалось, что ночные звезды боятся нападенья грома,
И долго свет их застилался большими облаками пыли.
 

– Эй, попугай! – закричал хозяин. – Ты что, с ума спятил? Или ты лишился рассудка? Мне теперь ясно как божий день, что ты измеряешь ветер и бьешь по разбитому кувшину. И если, не дай бог, ты сочинил бы всякие небылицы и наплел бы глупостей, а я и моя законная жена развелись бы, то моя жизнь по вине твоего подстрекательства и наговора пошла бы прахом, а жена моя, которая по целомудрию и добродетели все равно что пресветлая *Фатима и великая *Хадиджа, была бы облита грязью из-за твоей болтовни и бреда. Пусть будет дозволено пролить кровь того человека, кто поверит в подобную ложь и обман, по законам наказания его тело должно истлеть и исчезнуть, и не будет в том греха против благородства. Чтобы ты впредь не надоедал мне, чтобы не говорил лживых слов, которые ранят своей мерзостью душу и слух…

 
Если даже двести лет будет литься дождь,
Он не смоет пыли бед, поднятой тобой.
 

Не договорив, он в ярости сунул в клетку руку, вытащил попугая, оторвал ему голову, лапки и крылья и бросил на улицу.

В это время мимо дома случайно проходил какой-то приятель хозяина. Увидев попугая в таком плачевном состоянии, он спросил у того человека:

– За какой проступок ты так жестоко наказал его? Зачем пролил его кровь, как кровь Дозволенных для еды животных? Ведь этот попугай был таким красноречивым и говорливым. Его крылья пестротой напоминали весенний луг, а клюв – блестящий рубин.

Хозяин рассказал ему все. Приятель его был человеком сообразительным и проницательным, прозорливым и дальновидным. Он стал упрекать хозяина за поспешность:

– Разве ты не знаешь, – сказал он, – что когда накопятся невзгоды дней и осложнения времени, когда нагромоздятся трудности и бедствия, то к ним следует поднести пробный камень разума, взвесить их на чаше весов рассудка? Разве ты не знаешь, что, толкуя сны и обдумывая события дня, следует советоваться с мудрецами и надежными советчиками? Разве ты не знаешь, что птицы, хвала Аллаху, не лгут, не замышляют обмана и козней, а утверждают лишь то, что видели и слышали? Почему ты сначала не расспросил и не разузнал, что действительно случилось? Почему не проявил простой предусмотрительности и предосторожности? Ведь о коварстве и хитрости, лживости и лицемерии жен написано много книг. Даже *Иблис, при всем своем колдовстве и умении, теряется перед загадками их коварства и хитрости. Если хочешь установить истинную подоплеку всего этого, то отошли под каким-нибудь предлогом из дома жену и подвергни пыткам служанку, которая должна быть поверенной домашнего очага и хранительницей тайн. Заставь ее рассказать о происшедшем, и приподнимется завеса.

Одобрив совет друга, муж вошел в дом и приступил к исполнению его замысла. Он стал угрожать служанке, которая была подругой и поверенной тайн жены. Та поведала ему о случившемся подробно и обстоятельно, от начала и до конца. И лицо невесты правды показалось во всей своей красе из-под покрывала сомнений и подозрений. И понял муж, что попугай, как *волк в истории Юсуфа, ни в чем неповинен, что он стал добычей меча, как безгрешная *верблюдица Салиха, что постигшая птицу кара была на самом деле насилием и грубой жестокостью и что впоследствии он сам будет наказан за эту несправедливость и пожнет плоды своей вспыльчивости. Он уразумел, что поступок его был вызван поспешностью, наваждением дьявола и настойчивостью больного воображения. Горе и скорбь овладели им, тоска и забота терзали его.

По страницам щек его лились слезы раскаяния, и повторял он, печалясь и тоскуя:

 
Вспомнил я дни, проведенные с милою вместе.
Плачу я горько. Какие жестокие муки!
После захода зажгутся ли новые звезды?
Снова увижу ли милую после разлуки?
 

* * *

 
Какие чары у тебя, о жизнь отнявшая мою?
В разлуке горестной с тобой кровавые я слезы лью!
 

Так выяснилось, что он ступил на стезю оплошности и на путь насилия, что он видел лицо своих мыслей через кривое зеркало. Но раскаяние было бесполезным, сожаление – тщетным. Ему оставалось только повторять:

 
О, если б вы, мои друзья, со мною рядом были тут,
Как те невзгоды, что теперь без устали меня гнетут!
 

* * *

– Я рассказал эту сказку для того, чтобы падишах не приступал к исполнению наказания, которое является лишь насилием и несправедливостью, ибо завтра он раскается в отданном повелении и будет осуждать собственные поступки, как тот муж, убивший попугая. И тогда он всю жизнь будет сожалеть и горевать о своей поспешности в наказании, ибо коварство женщин превосходит величие разума и возможности ума. Даже самые мудрые мужи попадают в сети их хитростей и поддаются обману их проделок и кокетства. Если шах не утомлен этими разговорами, то я расскажу повесть о коварстве женщин и их плутнях.

– Рассказывай! – ответил шах.

Рассказ о воине, его любовнице и слуге

– Жизнь падишаха, родившегося под счастливой звездой нашего времени, да продлится во владычестве над миром и в державном царствовании тысячу лет! Рассказывают, что жил в давние времена в одной стране мужчина, занимавшийся воинским ремеслом. У него была любовница, стройная и кокетливая, миловидная и живая. Она была хороша, как весенний цветок, не знала она себе равных по томности и изяществу,

 
*Солнце, эту девушку увидев, устыдясь, на небо не вернется,
Ветка, эту девушку увидев, восхитившись, к ней не прикоснется.
 

У этого воина был слуга с лицом белее луны. Красотой своей он был подобен солнцу, у него была походка плавная, как у ангела, облик *пери и при всем этом хороший характер. В своей *шустерской кабе он походил на месяц и *Тира, на гурию и пери, принявших облик человека. Короче говоря, красоту его можно было бы выразить словами поэта:

 
Больше красы, чем во всей вселенной, вижу я в нежных ее чертах,
Если возлюбленная обманет, то обратится влюбленный в прах.
 
 
Эта колдунья чарует взглядом… Нет, я не вижу ее очей,
Если опять не несут мне смерти искры лукавства в ее глазах.
Однажды воин написал записку, в которой говорилось:
Опять привет послал творец тому, кто сердце мне испепелил разлукой,
Не выросли на дереве цветы, и не пришла пора расстаться с мукой.
 

* * *

 
*Ты знаешь, познал я только тебя,
И явно, и тайно одну любя.
Он отправил письмо к возлюбленной с тем слугой и поручил ему сказать:
Приди, услада души моей, я жизнь тебе отдаю – приди,
Дай хоть мгновенье побыть с тобой, кипенье сердца унять в груди!
 

А в записке той были слова восхищения и любви, говорящие о страсти и муках разлуки. Он писал:

«Надеюсь, ты решишься утомить свои ножки и соизволишь посетить мой дом, чтобы побеседовать со своим рабом и обласкать его, ибо минуты свидания проносятся мгновенно, как мысль в мозгу, миг единства скоротечен, как вспышка фосфора. Если в терновнике судьбы расцветет роза, то это редкостная жемчужина и драгоценный дар счастья:

 
Осушим же кубки и чаши с игристым вином. Вставайте!
 

* * *

 
Есть ночь, есть вино, одинок твой слуга – приходи.
Спеши, о кумир, ведь блаженная ночь впереди!»
 

Когда юный слуга прибыл в дом любовницы воина и стал передавать ей его послание, привет, поклоны и благословения, она взглянула на него. Увидела она стройного, как кипарис, юношу, с лицом, подобным месяцу, со щеками словно розы, обликом напоминающего солнце, – юношу, по лицу которого бежала вода красоты, а *за ушами скрывалась Зухра, и воскликнула:

 
Привет, о вестник! Восстань скорее, восстань с колен,
Благословен твой лик лучезарный, благословен!
 

* * *

 
*Все реки красоты земной впадают в твой ручей,
И солнце клонится с небес, пленясь красой твоей.
 

Чистота лица его говорила о верности намерений: *«Двое самых великодушных из его жилища, быть может, помогут нам». Пламя в груди женщины вспыхнуло от давнишней страсти: «Ты поразил меня, так приблизься, ты нашел меня, так бери же! Нельзя отказываться от такого лакомого куска, не глотать такое сладостное зелье».

Иначе говоря, она была очарована его жестами, полными неги, и взглядами, увлеклась будто ста тысячами сердец и, став рабыней его кудрей и родинки на щеке, беспрестанно повторяла:

 
Силки кудрей прекрасной кого не обольстят?
Тоска по завиткам их доходит до Плеяд,
 
 
Терпенье в торопливость ты можешь превратить,
Твои глаза разумных в безумцев обратят!
 

А воин между тем приводил в порядок свой дом, украшал комнаты для гостей в надежде, что с минуту на минуту или появится его возлюбленная, или придет весть о ее прибытии; что уголок его осветится лучами ее красоты, комната наполнится благоуханием ее локонов и превратится в цветник.

Но слуга оказался счастливее хозяина, а любимая оказалась менее верной, чем любящий ее:

 
Добро пожаловать, гонец! Вводи верблюда поскорей,
Ведь для меня лицо твое лица пославшего милей.
 

Слуга потребовал, чтобы прежде чем *сборщик свидания получит подать для своего *дивана, расплатились с ним за его службу привратника. Женщина ответила:

– Я и тебе спою те же песни и дам вознаграждение.

Юноша поклонился и прочел такие стихи:

 
Благородно почитанье тех, кто беззаветно любит,
Только души благородных страсть мучительная губит.
 

– Цель любви и смысл страсти, – продолжал он, – внимательно читать каждую тайну, начертанную на страницах сердца любимого. Именно об этом говорится в изречении: «Сердца – зерцала для сердец».

 
Пускай тела разлучены – что значат расстоянья,
Когда друг другу шлют сердца издалека посланья.
 
 
Весь мир – и запад и восток – открыт для душ влюбленных,
Повсюду в мире место есть для нового свиданья!
 

– Тот, кому недоступны тайны любви, не человек, а грубое животное. Зато там, где обитает чистота человеческой природы, вино приобретает цвет того сосуда, в который оно налито.

 
*Прозрачно стекло, прозрачно вино,—
И схожее вновь соединено.
 
 
Ты видишь только вино, а не чашу,
Ты видишь чашу, а не вино.
 

Язык влюбленных выдает их переживания, тайна одного становится тайной другого, все секреты делаются общими.

 
Я буду с тобою всегда, мой друг, и здесь, и в дальней стране.
Я тайны свои подарю тебе, а ты свои тайны – мне.
 

Когда сливаются воедино вино и души, когда соединяются утренняя пора и утреннее вино, тогда начало любви бывает сладостным, а конец– позорным. Воин, видя, что слуга задерживается в убежище наслаждения и на пастбище вожделения, стал беспокоиться. Он опоясался мечом и отправился к дому возлюбленной. По дороге он говорил сам себе:

 
Клянусь Аллахом, если ты, как месяц, скроешься за тучу,
То и тогда меня клинок не отвратит от луноликой.
 

Остановившись у ворот, он дернул колокольчик, давая о себе знать. Тут слуга воскликнул:

– Ах! *«Многие желания кончаются смертью». О женщина! Ты захотела погубить нас обоих и навлекла эту судьбу и на себя и на меня. Что ж мне делать? Кто поможет мне в беде?

– Не бойся и не теряйся, – ответила ему любовница. – Войди в этот чуланчик и спрячься в темноте.

С этими словами она открыла дверь и вышла навстречу воину. Тот вошел в дом и спросил:

– Почему ты так задержалась? Зачем заставила меня ждать так долго? Я отправил к тебе рано поутру гонца, вручив ему письмо, а сам ожидал тебя.

– О смысл моей жизни! – ответила любовница. – О краса веселья! Что ж, хотя басни о записке и гонце и чистейшая ложь, их приятно слышать! Если бы твой гонец действительно прибыл, я оказала бы ему почести, как рабыня. Я уже собиралась, не требуя услуг и не прося посланца, прийти к тебе и обрести счастье свидания с тобой. Но в тебе оказалось столько великодушия и доброты, что ты сам пришел ко мне!

 
Величие ты проявил опять,
Любимого мне разрешив обнять.
 

– Входи же! Как бы ни была тесна комнатка, свиданию и объятиям ведь это не мешает!

И они тут же вошли в альков и легли в постель. Но не успели они перейти от поцелуев и объятий к шароварам, не успела еще зима разлуки обернуться весной единения, как подоспел хозяин дома и дернул за колокольчик у двери.

– Идет твой муж! – встревоженно вскричал любовник. – Он затеет драку со мной, схватит меня за шиворот и разразится скандал. Если об этом прослышит правитель, он разругает меня в пух и прах. Спрятала бы ты меня в этот чуланчик!

Любовница испугалась – ведь в чуланчике был слуга – и сказала:

– Не бойся! Вытащи меч из ножен, распахни будто в ярости и гневе дверь дома и, выйдя из дома, начни угрожать и мне, и мужу. Ни на кого не обращай внимания и ступай своей дорогой.

Воин так и поступил. Он обнажил меч, выбежал из дому, грудь нараспашку, и стал кричать:

– Немедленно этому будет положен конец! И каждый будет наказан по заслугам! У трона султана мне не понадобятся ни * хаджиб, ни привратник!

И он, выкрикивая подобные несуразные угрозы, ушел прочь. Муж же, видя его ярость и гнев и слыша его угрозы, подумал:

– Может, он перепутал дом, собираясь напасть на какого-нибудь мусульманина? Да защитит нас Аллах от этого дерзкого шайтана и наглого насильника!

И он в растерянности вошел в дом и обратился к жене:

– Что за шум? Что случилось? Кто этот человек и кому он угрожает?

Жена подбежала к мужу и воскликнула:

– О муж! Преклонись перед богом в молитвах и восхвали его! Поклянись, что ты раздашь милостыню нищим, раз всевышний бог отвратил от нас такую беду.

– В чем дело? – спросил муж. – Радость спасения велика, но что страшного могло случиться?

– Я сидела ни о чем не ведая, – начала жена, – и вдруг в дом вбежал юноша, скрываясь от кого-то, испуганный и дрожащий. Его лицо побледнело от ужаса, страх перед наказанием похитил его разум и рассудок. Он стал заклинать и униженно просить спрятать его в доме. Он умолял: «Купи мою душу и пожертвуй ею ради спасения своей души! За мной следует жестокий насильник, бессердечный убийца, он хочет лишить меня жизни». Гонимый испугом и страхом, ужасом и боязнью, он вбежал в чулан, прикрылся всякой рухлядью, и в ту же минуту в дом, словно пламя, ворвался тот насильник с мечом в руке. Он рычал, как лев, как барс, ревел, как дракон, как крокодил. Мне показалось, что это бесстрашный *3аххак нападает на *Джамшида или же *Бахрам сражается с *Анахитой. Он накинулся на меня: «Куда исчез этот юноша? Куда ты его спрятала?»

– Я стала говорить, что ничего не знаю, утверждать, что мне ничего неизвестно: «Я не видела такого человека, ни имени, ни прозвища его не слышала!» Он некоторое время упорствовал и настаивал, обещал и угрожал. Но все было тщетно! Тогда он разразился бранью и вышел из дома. Я же в страхе, *«немая, глупая, слепая», смотрела вслед ему, пока всевышний бог не отвратил эту беду и не сделал его глухим и слепым. Не дай бог, если бы при всей его ярости и гневе тот юноша попался ему! Жизнь этого несчастного подверглась бы смертельной опасности.

– А где же этот юноша? – спросил муж.

– Да в чуланчике!

И она позвала его. Юноша вышел и глазам мужа предстало прелестное видение – безбородый изящный отрок. Муж обошелся с ним любезно, обласкал его и предложил:

– Побудь у нас, чтобы у меня было время оказать тебе благодеяния и милости. Ты мне словно сын, а моя жена для тебя – мать. Всегда приходи к нам и будь ласков в обращении!

Так любезно обошелся он с юношей и одновременно поблагодарил за находчивость жену: ты, мол, вовремя нашлась и тем самым *приберегла на дорогу в Судный день такой драгоценный и редкостный припас. И он произнес, восхваляя ее:

 
Если просит чистый духом у обманщика поддержки,
То с обманщиком отныне он разделит и грехи.
 

* * *

– Я рассказал эту историю и довел до слуха падишаха под видом притчи поучительную повесть, чтобы возвышенному уму государя стало ясно, до чего доходят лживость, коварство, лицемерие и хитрость женщин, чтобы он не обращал внимания на их клевету, поклепы, измышления и ложь, ибо, хотя у женщины ума мало, она издевается над совершенным умом мужчины и словно гиену заманивает его в западню своих хитростей сетями слов. А если падишаху для очищения совести нужен пример из жизни великих предков, то можно вспомнить повести об Адаме и Еве, *Юсуфе и Зулейхе: они всегда служат образцом назидания. Если хоть один человек и мог торговать с женщинами с выгодой, то это был Адам, чье тело и дух были в райской обители, чей лик и нравственные свойства были указателем лучшей книги. И раз уж шаху известно все это, то, значит, он знает и то, что никогда в этой обители бытия и тлена не следует надеяться на благородство и величие души и характера женщин. Поэтому не следует по наущению какой-то женщины, из-за клеветы ее бросать жизнь шахзаде в губительный и смертельный вихрь. Ведь шахзаде – полюс неба достоинств, центр круга добродетелей.