Текст книги "Синдбад-Наме"
Автор книги: Мухаммад аз-Захири ас-Самарканди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Рассказ о царевиче и везирах
– В минувшие часы, давние времена, прошедшие месяцы и умершие годы, – начала невольница, – царствовал в Кабуле некий падишах, похвального поведения и достойных помыслов, красивой наружности и правдивой души. Он избрал законом справедливость и благоденствие страны. Люди говорили о его прекрасных душевных качествах и описывали его высокие деяния. Он был украшен сокровищами благородства, одет в одежды великодушия.
Был у него единственный сын, благородный юноша редкой красоты и добродетели, усердный и богобоязненный, украшенный царскими достоинствами. На челе его запечатлены были следы прозорливости, блистали лучи проницательности.
Отец сосватал сыну благородную дочь *хакана Чина и стал готовить пышную свадьбу. И вот наступили дни свидания, и настал срок соединения, и было решено, что царевич отправится во владения хакана Чина. Когда пришла пора отправляться, падишах велел приготовить все необходимое для дальней дороги и произнес:
*Пускай Аллах тебе поможет впредь,
А мы должны Аллаху славу петь.
И падишах поручил сына везирам, чтобы те охраняли его высокую особу и сопровождали его в качестве спутников. Они двинулись в *Чин в сопровождении отряда отборных слуг и свиты вельмож.
А на пути их был источник, известный под названием «Родник хана». Он находился в долине, расположенной поодаль от проезжей дороги. Вода этого родника обладала чудодейственной силой: если пил ее мужчина, то облик его изменялся, и он превращался в женщину. Везиры знали об этом свойстве источника, но они скрыли его от царевича, не приподняли завесы над тайной.
Царевич был страстный охотник и очень любил гоняться за дичью. В один прекрасный день ему захотелось поохотиться. Он вскочил на коня, породы укай, из рода коней *Муавии, белоснежного, с чулками на задних ногах, со звездой на лбу, *Муштари по красоте, перескакивающего через скалы, пролетающего степи, статью подобного скале, повадками – туче, ржанием – грому, бегом– молнии, устрашающего, как гроза, с крупом онагра, с глазами газели.
В узде он бьется, словно в челку его забрался муравей,
А волны гривы серебристой напоминают водопад.
Когда он иноходью мчится, небесный рай в нем воплощен,
Когда он яростью охвачен, то, кажется, бушует ад.
Вихрь уступал ему в быстроте, ослепительная молния на расстоянии двух коней отставала от поднимаемой им пыли.
*И нападает, и убегает, от нас уходит, на нас идет, —
Словно камень, которым играет горный бушующий водоворот.
* * *
*Пришпорь его сегодня ты, он мир мгновенно обежит,
Ты только ахнешь, а уж он в день завтрашний тебя примчит.
Царевич на своем скакуне ехал впереди свиты, разя дичь. Вдруг перед ним пронесся онагр, похожий на *Бурака, подобный молнии, быстрый, как ветер, резкий, как пламя:
На спине его пятна Когда он скачет,
Небеса – на хвосте у него пятно,
И трясется земля, и летит на землю
Из небесного колоса вниз зерно.
Царевич погнал коня, а онагр бежал перед ним. Он так мчался, что исчез из видимого пространства и обозримых просторов. Царевич был уже утомлен погоней, а конь – бегом, так как летний зной метал искры и пламя играло язычками.
Когда онагр исчез с горизонта, шахзаде захотел пить, ибо жара все увеличивалась. И вот по воле небес и желанию бога он остановился перед «Родником хана». Не зная о свойствах воды этого источника, он сошел с коня и подошел к нему. Дав коню отдохнуть, он выпил несколько глотков воды. И как только вода заполнила его желудок, его мужской облик изменился на женский.
Увидев это и вполне убедившись в происшедших изменениях, царевич очень испугался и склонил в раздумье голову на колени. Из глаз его фонтаном полились скорбные слезы, печальные капли потекли по его щекам.
Везиры, увидев шахзаде в таком состоянии, отвернулись и покинули его. Прибыв к падишаху, они заявили, что царевича растерзал лев.
Падишах был очень опечален смертью сына, он долго скорбел и, согласно обычаю, не выходил семь дней из своих покоев, соблюдая траур, привязав полу скорби к вороту печали. Он беспрестанно говорил:
Наши беседы больше в мире не прозвучат,
Не расцветем мы, встретeсь, словно весною сад.
Расстались мы. Место встречи, увы, неизвестно нам.
Ужель не вернет свиданье тягчайшую из утрат?
А царевич у родника обратился с мольбой к всеславному владыке, скорбно вздохнул и произнес:
– О всемогущий, Превративший жало комара в меч, покаравший *Немрода, *сделавший ком земли средством победы *Дауда, превративший утробу рыбы в обиталище для *Юнуса, извлекший из груди скал *верблюдицу Салиха. Во имя могущества твоего сжалься надо мной, освободи меня от этих чар, избавь от срама и замени мужским этот женский облик, который ты послал мне:
О господи! Всеведущ ты и благ,
И я душой перед тобою наг.
Простишь меня, скажу: безмерно добр!
Решишь карать, скажу: да будет так!
Всевышний бог внял ему и повелел ангелу, приставленному к тому роднику, коснуться своим крылом тела царевича. Вернувшись в свое прежнее состояние, шахзаде восславил бога, преклонив в молитве колени, и дал обет раздать милостыню и подаяние, совершать *молитвы сверх пяти предписанных. Потом он сел на коня и отправился через бескрайнюю пустыню в путь к отцовскому дворцу.
Ничего – ни живого, ни мертвого – не было там, кроме звезд;
Ни зверей и ни птиц, – только ветра холодного вой.
Спустя десять дней царевич прибыл к отцу, приложил к очам прах перед его троном и рассказал о всем случившемся, о том небрежении, которое проявили везиры, скрыв от него тайну родника и ввергнув его в позор и скорбь. Шах опечалился этим и приказал наказать дурных советников, согласно велениям закона.
– А природа этих везиров, – продолжала невольница, – такая же, как и у тех. И я уповаю на всевышнего бога, что их постигнет такая же кара.
Козни глупцов для них же самих превратятся в источник бед,
Гнев сильных мира – находка, она нашедшим приносит вред.
Произнеся эти слова, она покинула тронный зал, рыдая и плача, стеная и причитая. Падишах стал размышлять о божьем гневе и о возмездии в том мире и отдал приказание казнить царевича, чтобы эта казнь послужила символом его справедливости и заглавным листом законов владычества.
Седьмой везир, который был *3ухалем благородства и *Муштари счастья, услышав эту весть, послал человека к палачу с просьбой: «Не спеши с казнью, пока я не отправлюсь к шаху и не скажу ему о том, как порицают люди поспешность в вопросах смерти».
Cедьмой везир приходит к падишаху
Везир с высокими помыслами, на которого упала *тень Хумая, отправился в тронный зал.
– Да будет вечно и неизменно тело шаха, – начал он, – являющееся основой процветания других людей, да продолжает его ангелоподобный дух подниматься по ступеням моральных совершенств и обретения похвальных деяний.
Украшающий весь мир разум падишаха, от стыда перед которым бездействует ^волшебная чаша, из зависти к которому заржавело зеркало солнца на вращающемся куполе небес, знает, что в трудных делах и при тяжких несчастьях нет лучшего качества, чем размышление и рассуждение, и нет более порицаемого обычая, чем поспешность и торопливость. Вняв благоразумию и предусмотрительности, мудрый не торопится подписывать решение важных дел и чрезвычайных обстоятельств. Мудрецы, осмотрительные люди и благоразумные мужи не одобряют тех, кто следует советам женщин и смиряется перед их хитрыми кознями. Законы и обычаи разума гласят, что «женщины – западня шейтана», то есть у женщины характер и природа злых духов. Когда ее натура и страсть пожелают чего-либо, то природная алчность и душевное желание опускают перед разумом и рассудком завесу неведения, страсть сердца и вожделение тела становятся стеной против веры и религиозного чувства, женщина подавляет стыд и скромность и предается страстям, приникает лицом к ступне вожделения и наступает пятой на лицо стыдливости.
Хотя они *3ухрой, Плеядами горят,
Но место лучшее для них – угрюмый ад;
Они причина войн, позора и обид,
На них идет калым, они – источник трат.
– Ведь столько совершенных мудрецов и превосходных мужей из-за бесед и дружбы с ними подвергались бедствиям и несчастьям, выставив на арену гибели и уничтожения движимое и недвижимое имущество, терпение и добродетель. Истории *Хабила и Кабила, *Харута и Марута, *Юсуфа и *Дауда известны и распространены в сказаниях и легендах, записаны в свитках и рукописях.
Кто прекрасного Юсуфа мог так мучить и терзать,
Что он сделает с другими? От него добра ли ждать?
– И если падишах в поспешности бросил в пасть крокодила смерти единственную в своем роде жемчужину своего бытия только из-за навета корыстолюбивой и поклепа недобродетельной женщины, клятвы которой насквозь противоречивы, а разум ущербен, то он, несомненно, раскается в принятом решении, точно так же, как тот падишах-женолюб. А когда повеление исполнено, раскаяние не поможет, сожаление не спасет и не принесет пользы.
– Как это случилось с тем падишахом? Расскажи, – попросил шах.
Рассказ о государе-женолюбе
– В незапамятные времена, – начал везир, – в далекие годы жил-был падишах по имени Пируз, внушавший страх, облеченный в одеяния величия, украшенный сокровищами добродетели.
*На него возлагали надежду, гнева его боялись,
Утром и вечером пил он чашу похвальных дел.
При всем своем величии и строгости, благородстве и проницательности он не мог устоять перед кокетством женщин и был опутан их локонами и кудрями. Он всегда был в плену розовых щек луноликих и ранен шипом разлуки с кудрявыми красавицами. Ни одной ночи не проводил он без пиров и оргий.
Однажды шах пустил с крыши дворца в небо сокола, то есть стал смотреть на крыши и двери домов, думая поймать газель или захватить в силок красивую паву. В ожидании дичи и ветерка, пастьбы и колодца он горячил коня страсти на ристалище вожделения, вонзая в него шпоры поисков. В этот момент дозорные его взгляда и передовой отряд его зрения наткнулись на лицо луноликой, в лучах яркой красоты которой солнце сгорело, как мотылек, и испепелилось в пламени зависти, словно свеча. Она была прекрасна, пленительна, как луна, и светла, как солнце, щеки ее рдели как *Муштари; обликом она походила на *3ухру. Благодаря её изяществу, стройности, луноподобному лику, благоухающим кудрям, жасминовым ланитам огонь ее любви был живой водой для душ, прах ее порога – местом, которое лобзали сердца.
Любя кокетку, выбьешься из сил, ее расположенья достигая,
Но жизнь отдавший в жертву красоте за это обретает гурий рая.
Падишах, увидев ее кокетство и грацию, красоту и прелесть, влюбился и стал жаждать свидания. Он тут же приказал узнать, где находится дом и обиталище, местопребывание и жилище той черноокой гурии, *подобной созвездию Близнецов, и кто ее муж.
– Ее муж, – ответили ему, – богатый, состоятельный купец, сейчас он поехал по торговым делам в дальнее путешествие, в Ирак.
Падишахом овладело желание увидеться с ней, и он произнес:
Когда, когда смогу прильнуть к тебе? Я преклоненьем встречу твой приход!
Так вновь разбогатевший человек к сребру и злату жадно припадет.
Когда ночь, темная, как агат, набросила на плечи серебристую накидку, а на лицо черное покрывало, когда небо украсило плащ цвета сурьмы жемчужными ожерельями,—
Как будто мрак и алая заря,
И ворон с красным клювом надо мною,
А в середине неба месяц плыл —
Или щека в кудрях была луною? —
переодетый падишах вышел из дворца с одним из приближенных и направился к дому купца. Когда добродетельная женщина увидела, что падишах ищет сближения с ней и домогается ее расположения и любви, она встретила его приветливо, выразила радость и сказала:
Без спутника и без проводника
Явился слон в жилище паука.
Извинившись, женщина пошла готовить угощение. А в доме купца была одна книга. Принеся ее, жена предложила:
– Пока я займусь приготовлением угощения, пусть падишах почитает эту книгу.
Падишах взял книгу, стал листать ее и дошел до того места, где было написано: «К тому, кто постучится в чужую дверь пальцем, постучат кулаком».
Судьба, что для твоих души и тела, как сам ты говоришь, нехороша,
Не может быть хорошей для другого: и у него есть тело и душа.
Эти слова произвели на шаха сильное впечатление: невеста этой мысли показала ему свой лик из-под завесы слов и шатра речи. Он понял, что ступил на неверный путь, открыл для себя врата грехов и преступлений, что, совершая недозволенное религией и поступая вопреки разуму, он удалился от благородства и величия души, что он недостоин быть причисленным к великодушным мужам, что путь удовлетворения похоти приводит только в пучину ада, что разумный и благородный муж сторонится мирских соблазнов, дабы избежать загробного возмездия.
*В слове «бесчестие» буква «нун» из слова «похоть» украдена,
Поэтому бедный похоти раб будет бесчестьем сражен,
Я унижен, побежден. О любви жестокой сила!
Неужели мать любви и бесчестье породила?
Падишах тут же встал со своего места, извинился перед достойной женщиной и дал клятву более не ступать с вожделением ни в чей гарем, смотреть на чужих жен лишь с уважением и скромностью. Но, покидая дом, падишах по ошибке надел не свои башмаки.
На другой день купец вернулся из путешествия, увидел башмаки и опознал их. Заподозрив жену в измене, он выгнал ее из дома. Женщина прожила некоторое время в доме своих родителей, но муж не приходил за ней. Тогда братья жены повели зятя к падишаху и принесли жалобу:
– Мы сдали в наем этому человеку плодородную целинную землю. Он обрабатывал ее долгое время, а теперь вернул назад и не хочет платить арендной платы.
Падишах обратил лицо к купцу и спросил его о причинах отказа от жены, приведения в негодность земли.
– Да будет владыка нашего времени, шах земли, повелитель вселенной всегда славиться и вечно царствовать, – ответил купец. – Я не жаловался на эту землю. Но когда я вернулся из последней поездки, то увидел на ней следы львиной лапы. И я стал опасаться, что у меня не будет сил справиться со львом.
Падишах понял, что купец – муж той женщины, и заявил:
– Да, лев ступил на эту землю, но не принес никакого вреда и не совершил насилия. Успокойся на этот счет и не оставляй землю без ухода.
Купец, услышав подобную речь падишаха, радостно вернулся домой, попросил прощения у жены, обошелся с ней ласково и привел опять в свой дом.
Для любого венценосца отреченье неизбежно, – вечно царству не сиять.
О судьбы непостоянство! То она узлы завяжет, то распутает опять.
– Я потому рассказал эту историю, – продолжал везир, – чтобы падишах не торопился с подобным приговором, дабы не раскаиваться и не сожалеть о последствиях. Мудрецы считают целесообразным помедлить и подумать даже после подписания приговора, в особенности, когда дело идет о пролитии крови, казни человека, лишении жизни живого существа. Ведь шах и сам знает изречение, что «поспешность– от дьявола». А люди в своих поступках подражают этим стихам Корана: *«О вы, которые уверовали! Если к вам прибудет грешник с вестью, то знайте, что из-за невежества пострадает целый народ, и вы раскаетесь в том, что вы сделали». И великие мужи изрекли: «В делах жизни, если ты разумен, не верь словам женщин и будь предусмотрителен, ибо хитрости и коварству женщин нет предела, и разум и рассудок не могут и не способны измерить и исследовать их». Если даже человек положит на это всю жизнь, то не перечислит он и частицы их. Если падишах позволит, я расскажу о тонкостях их хитрости и коварства.
– Говори! – приказал шах.
Рассказ о мужчине, собиравшем истории о коварстве женщин
– В незапамятные времена и минувшие дни, – начал везир, – некий муж, выдающийся человек своего времени, дал обет странствовать по свету и собирать рассказы о хитрости женщин и искусстве их козней, чтобы после женитьбы находиться под сенью безопасности и покровом предосторожности. Он решил не жалеть времени, если даже уйдет на это вся его жизнь.
И он сел на коня путешествия, взобрался на мула странствия, тронул гнедого коня и простился с близкими и родными.
Шлю привет я скитаньям, что дарят родник,
Что пустыню, где северный ветер, дарили,
Странно мне, что, разлуки холмов не боясь,
Мы когда-то в долине свиданья бродили.
Переходил он из одной пустыни в другую, словно резкий ветер, и пересекал пространства шагами путешествия.
От подножья к подножью, из степи в степь,
Из долины в долину, к скале от скалы.
В каждом городе, который посещал, он виделся с мудрейшими мужами и говорил с ними о своем деле. И вот в один прекрасный день в конце странствия ему указали на человека, который, охваченный тем же желанием, потратил цвет своей жизни на то же дело и написал труды и сочинения о коварстве женщин. И отправившись к этому ученому мужу и рассказав ему свою историю, он оставался у него тридцать три года, не отличая дня от ночи, и переписал все книги о коварстве и кознях женщин.
А когда его дело стало подходить к концу, вознамерился он вернуться на родину и вскоре отправился в обратный путь. По дороге караван остановился в одном селении. Один из местных жителей пригласил нашего путешественника к себе, повязался поясом служения гостю и внушил домочадцам мысль хорошо обращаться с ним:
Наш дом – это нашего гостя дом,
Да будет он дома в краю чужом!
Сам хозяин пошел куда-то по делу. Гость втащил в комнату свой сундук с книгами и поставил в стороне.
– Что у тебя в сундуке? – спросила его жена хозяина. – Откуда ты везешь все это? Что это такое, для чего предназначено?
– Это книги и рукописи, – ответил гость.
– О чем эти книги? – опять спросила женщина.
– О коварстве и хитрости женщин, о кознях и проделках их, – был ответ.
Женщина изумилась, стала расспрашивать, и он рассказал ей свою историю.
– Выучил ли ты все хитрости, которые способны поместиться в женском разуме и приходят им на ум? – спросила она.
– Да, – ответил он, – а женщина, которая была красива и грациозна, только улыбнулась и начала строить ему глазки, кокетничать и заигрывать. Гость в вожделении забылся, и они, забыв о скромности и стыде, долго предавались любовным утехам. Поскольку дома никого не было, они выбрали отдаленную комнату и уединились там. Когда окончились любовные ласки и прекратились страстные объятия, жена хозяина вдруг дико закричала:
– О люди! Избавьте меня от этого насильника!
Гость, увидев такой оборот дела, от испуга и страха упал без сознания. Тут подоспели люди и спросили женщину:
– Что случилось с тобой? Из-за чего ты так кричала и вопила?
– Мой муж, – отвечала она, – приводит каждый день голодного гостя, сам старается и меня заставляет кормить смертельно голодного человека быстро, так, чтобы пища застревала у него в горле и оправдались слова всевышнего бога: *«Он пьет глотками, не может легко глотать, и к нему приходит смерть со всех сторон, но он не мертвый». У этого мужчины только что застряла кость в горле.
Я испугалась, что он умрет и сделает нас рабами стражи и султана. Поэтому-то я и кричала.
Гость меж тем пришел в себя, слышал ее слова и сидел молчаливый, словно рыба. Люди побрызгали на него водой, усадили и сказали:
– О муж! Ешь помедленнее, глотай куски в меру и по надобности, чтобы не угодить более в беду и не стать мишенью для стрелы смерти и дротика напасти, чтобы не подвергнуть себя беде, а людей – позору.
Когда ты голод удовлетворил,
Все кушанья едины для тебя!
– Впредь я буду идти именно этим путем, – ответил им гость, – и не преступлю черты, указанной вами.
Когда ушли люди, женщина сказала:
Уплатить старинный долг – справедливое решенье,
Но не думай, будто ты этим сделал одолженье!
– Записал ты эту хитрость? Знал ли о ней? – спросила она.
Он ответил:
Это ночь после ночи и день после дня,
Так и месяц за месяцем вечно идет.
И он понял, что измерить море чашами и пересчитать пустыню по песчинкам легче, чем познать хитрость женщин. Он тут же вынул из сундука свои книги и сжег их со словами:
У логовища льва обуздывай свой гнев;
К познанью не стремись, когда познать не можешь;
И знай: осиных жал ты испытаешь яд,
Когда осиное гнездо ты потревожишь.
– Клянусь, – продолжал он, – я больше не ступлю в это море и не нырну в эту пучину. Я убедился, что ни одна тварь божья не может состязаться с вами.
*Скитался я по свету, пока с теченьем дней
Не стало возвращенье добычею моей.
* * *
Искал я выгод в мире, а потом
Я потерял и то, с чем свой покинул дом.
* * *
– Я рассказал эту историю для того, – продолжал везир, – чтобы падишаху стало известно, что хитростям и коварству женщин нет счета, рука разума не сможет достать их, нога рассудка не сможет ступить на них. Да не скроется от просвещенного внимания падишаха гороскоп, составленный мудрецами при рождении шахзаде. Там говорилось о семи днях опасности вследствие учетверения *3ухаля под его звездой и об исчезновении опасности спустя семь дней ввиду сокращения несчастия и приближения счастья. И вот уже эти семь дней прошли, и кончились времена тягот и часы напастей.
Выслушав эту речь и вняв доводам, падишах приказал отвести царевича в темницу. Везир покинул его, и беседа прекратилась.
