Текст книги "Красная сирена"

Автор книги: Морис Дантек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Они спустились в долину и поехали на восток, через тридцать километров Сорван приказал свернуть на узкую дорогу, ведшую к №124. Он внимательно смотрел на карту, ведя указательным шльцем по отметкам, и одновременно следил за гридорожными указателями. В какой-то момент последовал приказ повернуть, на сей раз – на маленькую дорожку, углублявшуюся в Серра-Калдуэйро.

– Вот, когда они сверрнуть на этот доррога, Кеслер последний рраз связаться с нами.

Дорсен замедлил ход и включил ближний свет. Он прищурился, чтобы лучше видеть смутно белевшую дорогу, которая вела к склонам высоких, поросших лесом холмов, неровной линией вытянувшихся у горизонта.

Именно здесь они и наткнулись на машину Кеслера.

Что-то было не так. Она валялась у обочины, у подножия каменистой гряды, поросшей соснами и кедрами, на боку, странным образом удерживая равновесие. Машина была совершенно изуродована, в лунном свете они ясно разглядели борозду, которую она пропахала среди кустов у склона под дорогой, обвивавшейся вокруг горы. Эге, да ведь тачку Кеслера скинули с вершины холма, и она докатилась до самой дороги, до этого места. Сорван рассматривал кучу металла молча, сжав зубы, в его глазах горел мрачный огонь.

С трудом выйдя из машины, хромая и опираясь на трость, он подошел к перевернутому «сеату».

Дорсен вышел следом, за ним последовали французы.

Они обошли машину и направили фонарики на дорогу по обе ее стороны и на склон холма. Они искали тело Кеслера, но никто ничего не увидел.

– Они могли его пришить выше, на дороге, не в машине, – пробормотал Дорсен, стараясь не повышать голос.

Сорван посмотрел на капот «сеата», присел перед радиатором.

– Это точно тот гад с пулеметом… Ладно, – сказал он, выпрямляясь, и добавил, бросив взгляд на темный левый склон холма: – Надо спихнуть тачку туда… Давайте.

Французы поставили машину на колеса: поднялось облако пыли, раздался грохот железа и звон бьющегося стекла.

Потом вместе с Дорсеном они уперлись в груду искореженного металла и столкнули ее в каменистую ложбину, поросшую колючим кустарником и соснами, на дне которой струилась мелкая речушка, извивавшаяся между холмами и пригорками.

– Поехали дальше… Надо находить Кеслерр…

Не говоря ни слова, они вернулись в «опель».

Сорван сразу схватился за микрофон и вызвал Мончике.

Соединившись, он зарычал по-болгарски:

– Антон? Ну?

– Ничего, шеф. Ничего. Ни тачек, ни гостей. Никаких новостей.

Сорван заворчал:

– Будь ты неладен! На каком языке тебе объяснять: я спрашиваю, есть ли новости от Кеслера, а ты должен сказать – да или нет, ясно?

Сорван произнес это таким тоном, что у Дорсена похолодела спина.

– Ясно, шеф, ясно! Нет, нет, никаких новостей от Кеслера нет.

Сорван молча прервал связь, взглянул на дорогу. Подъехав к участку, откуда свалился «сеат» Кеслера, Дорсен включил фары на полную мощность. Земля была усеяна обломками металла и осколками плексигласа, сверкавшими в электрическом свете, как слюда. Они вышли и обшарили кусты у дороги. Сорван нашел следы «сеата» и другой машины. Эта машина уехала отсюда на восток.

Но тело Кеслера они так и не нашли.

Сорван велел Дорсену погасить фары, потом присел на пассажирское сиденье. У его ног, опиравшихся на землю, поблескивали плексигласовые звездочки. Он посветил фонариком на карту:

– Так, эта доррога вести на № 2, вот туда… Но наша теперрь в двадцать четырре километра от Мончике…

Он посмотрел на Дорсена и французов, которые шли к машине от кустов, отрицательно качая головами.

– Деррьмо, – проворчал болгарин, – что этот сукин сын делать с тело Кеслера?

Дорсен на мгновение запнулся. То, о чем он подумал, было намного хуже.

«Святые угодники! – думал он. – Если Кеслер жив и сицилиец заставит его говорить, мы все влипли…»

Сам того не желая, он вздрогнул, увидев, что болгарин внимательно смотрит на него, продолжая освещать карту фонариком.

– Моя думать то же, что и ты, Доррсен… (Его голос звучал почти нежно.) Моя как рраз думать, как скорро Кеслер расколется. Что ты думать, твоя его знать хоррошо, да?

Дорсен сразу понял, почему Сорван взял его с собой.

– Кеслер не заговорит. Это крепкий орешек. Казалось, Сорван взвешивает его слова. Потом,

словно приняв какое-то решение, ткнул пальцем в карту:

– Возврращаемся в Мончике… Нет смысла искать Кеслерр. Как веррнемся, прредупредить Вондт…

Дорсен переминался с ноги на ногу;

– Сорван? Я вот что подумал…

Болгарин холодно посмотрел в его сторону, теперь уже бесстрастный, как всегда.

– Моя слушать, Доррсен…

– Вот что… Если сицилиец Тревиса тут шарил, это не означает, что мы себя выдали, понимаете?

Сорван не издал ни звука в ответ.

Дорсен продолжал:

– Может, дело как раз в том, что Тревис и живет где-то здесь. А Кеслер, он за ними проследил до самой хаты или почти что, а потом они его заметили и захватили, вместе с Тревисом.

Сорван оставался бесстрастным, как скала. На его губах появилась было легкая усмешка, но тут же исчезла.

– Знаешь, прро что я думать, Доррсен? Моя думать, что Кеслер подставиться, что этот киллер Тревиса его застррелить. Что этот сицилиец прроследил вашего Кеслера до это место.

И Сорван показал на темные горы.

– Пошли, здесь нечего делать.

Когда Дорсен развернулся, Сорван взглянул в его сторону и бросил:

– Прросто моя надеяться, что он продерржится парру часов, ваш шеф. Пока наша смываться…

Дорсен побледнел и больше не проронил ни слова. Когда они доехали до подножия Серра-ди-Мончике, радиоприемник ожил.

– Да, Кайзерр, – прорычал болгарин.

На связи был де Вламинк, человек Кеслера. Его голос с металлическими нотками звучал обреченно:

– Черт, вы сказали, чтобы мы позвонили, когда увидим фары… Ну так сообщаю вам, Сорван, что у нас тут фары со всех сторон.

– А, черрт, что это… – подскочил гигант.

В тот же момент француз, сидевший справа, махнул рукой в сторону долины.

– Смотрите, – холодно сказал он по-английски.

Они уже объехали холм. Справа открывался вид на темную долину, за которой возвышался массив Серра-ди-Мончике.

Горы были усеяны бесчисленными угрожающе мигавшими синими огоньками.

Когда небо окрасилось в нежно-розовый цвет, Хьюго решил действовать. Полюбовавшись еще мгновение на игру пены на серебристых волнах, он вышел из машины. Вытянулся во весь рост на песке, быстро сделал несколько гимнастических упражнений и проглотил еще две таблетки возбуждающего средства. Пинту спал на заднем сиденье, Кеслер – на пассажирском, прикованный за правое запястье наручниками к дверце.

Но спал он вполглаза – стоило Хьюго сесть, как он тут же проснулся.

Поежился, провел свободной рукой по волосам и принялся спокойно ждать развития событий.

Хьюго вставил в магнитолу кассету «Паблик Имидж Лтд». Ему требовался мощный допинг – жесткая музыка, которая поддержала бы его силы. Сделав это, он освободил южноафриканца.

Теперь он действовал в полном соответствии с методом Барроу-Москевица: держал в поле зрения дорогу, пляж и Кеслера справа от себя и одновременно наблюдал за тем, что происходило за машиной, в зеркало заднего вида.

Пинту тоже проснулся и выпрямился на сиденье.

– Ну, шоу продолжается? – спросил он, зевая. Хьюго улыбнулся в ответ.

– Давай узнаем новости…

Он заметил, что Кеслер слегка поежился. В его интересах, чтобы вся операция прошла гладко.

В телефонной кабинке в Алмансиле Хьюго собрался с мыслями и набрал номер дома в Аямонте. Все те же меры безопасности.

Голос Аниты. Невероятно напряженный, под маской светской уверенности в себе – огонь.

– Это Анита, я слушаю.

– Добрый день, Анита, это Хьюго, хочу узнать новости.

– Операция закончилась. Все прошло более или менее гладко. Человек сто полицейских окружили дом. Два человека попытались выйти, их застрелили, остальные сдались.

Хьюго не удержался от вздоха.

– Хорошо… Это значит, что теперь мы можем отпустить Кеслера и спокойно заниматься Тревисом.

– Нет.

Ее «нет» было слишком твердым.

Он сразу почувствовал, что, если попытается возражать, обожжется. «Ну что нее, против огня попробуем лед», – сказал он сам себе, чтобы при-ободритьса

– Я люблю, чтобы все было ясно. Вы хотите сказать, что готовы отказаться от своего обещания?

Наступило молчание, предвещавшее приближение грозы.

– В доме было всего шесть человек… а этого Сорвана, их главаря, не оказалось… И Вондта не было… Кстати, я должна вам кое-что про него рассказать, вечером я звонила в Амстердам, так вот, он бывший полицейский…

– Анита, слушайте меня внимательно. (Его голос был совершенно ледяным.) Я дал слово Кесле-ру, и вы тоже дали слово, так что не пытайтесь уйти в кусты. Нравится вам это или нет, но через час я освобожу нашего типа, говорю это совершенно серьезно…

– В таком случае знайте, что я потребую ордер и на ваш арест! И я прикажу закрыть границу для человека по фамилии Кеслер или Сименс. Это я тоже сделаю через час!

Да, обстановка накалилась до предела.

– Эй, чего вы от меня хотите? Чтобы я тащил его за собой до самого убежища Тревиса?

– Нет. Я скажу, что вам следует сделать: вы сдадите его полиции в Алмансиле. Я сейчас же свяжусь с ними… А вы вернетесь сюда. Теперь я сама буду вести это дело.

– Надеюсь, вы шутите? Так-то вы понимаете партнерство? Мне – вся черная работа, а вы будете лавры пожинать, так, что ли?

– Не прикидывайтесь идиотом. Если их главарь еще на свободе, это значит, что ситуация практически не изменилась. Алиса по-прежнему в опасности. Мадам К. действует, а этот Кеслер представляет собой потенциальную угрозу, хотя и дает нам информацию… Я сказала вам вчера: он замешан в этой истории с кассетами. Во всяком случае, он не мог не знать о некоторых вещах…

– Мы топчемся на месте, Анита, повторяю вам, что мы дали ему слово. Может, для вас это ничего не значит, но мне кажется, мы должны сохранить остатки достоинства, понимаете?

– А я вам повторяю, что в обмен на его свободу нам нужен Сорван – как минимум, а у нас его нет. И мадам К. по-прежнему дергает за веревочки-Хьюго лихорадочно соображал. Зараза, вот ведь упрямая, он такого не ожидал.

– Ладно. Предположим, я вытяну из него сведения, которые нам помогут найти Вондта или мадам К., тогда вы пересмотрите свою позицию?

Долгая пауза.

– Послушайте, Хьюго, зачем вам эта игра в посредника? Вы что, его адвокат? Уверена, вы не стали бы сочувствовать ему, если бы знали всю подноготную этой истории и то, чем занимался Кеслер…

– Я и прошу, чтобы вы меня просветили.

– Не сейчас.

Так бы и отлупил ее, честное слово.

– Ладно, – продолжил он, – а что насчет нашей сделки? Если он сдаст нам Вондта или Кристенсен?

– Скажите, что я гарантирую ему снисходительность судей, ну, скажем, определенное понимание, если он сдаст нам верхушку. Мне нужна Ева Кристенсен. Не меньше.

Вот ведь ослица твердолобая эта фараонша из Амстердама!

Хьюго чуть было не рассмеялся, но желание веселиться быстро прошло.

Теперь надо было проиграть с Кеслером новую ситуацию, и ошибиться нельзя.

– Вы не облегчаете мне жизнь, Анита, – бросил он перед тем, как повесить трубку.

За несколько секунд он обдумал стратегию дальнейшего поведения. Главное, чтобы Кеслер ни о чем не догадался.

Он сел за руль и сразу тронулся с места, сохраняя спокойное и сосредоточенное выражение лица человека, занятого только машиной.

Свернул на шоссе к Фару, потом на узкую дорогу, поднимавшуюся по склонам холмов в северном направлении.

Кеслер напрягся – едва заметно, но Хьюго заметил.

Пора действовать.

– Обговорим твой выезд из страны. Полиция согласна, но нужно еще кое-что сделать.

Сероглазый мужчина средних лет по-прежнему сосредоточенно следил за дорогой, но напряжение понемногу отпускало его.

Доехав до холмов, он нашел лесную тропинку и без колебания свернул на нее. Они очутились в золотисто-зеленом шатре, полном восхитительных ароматов, врывавшихся в салон через опущенные стекла. Верхушки живого свода колыхались под свежим бодрящим ветерком, словно потоки света лились с ветвей.

Хьюго с наслаждением вышел из машины, жестом пригласив спутников следовать за ним.

Пинту по-прежнему не выпускал из руки пистолет.

Кеслер шел за ними, отстав на несколько метров. Он выглядел слегка встревоженным. Лицо Пинту было замкнутым, но не агрессивным, он тоже не понимал, что должно произойти.

Хьюго повернулся к сероглазому и сказал:

– Есть небольшая проблема… Сорван и Вондт сумели улизнуть из ловушки. Скорее всего, с несколькими подручными.

На лице Кеслера появилось удивительно сосредоточенное выражение.

– Ну вот… Теперь полицейским нужна мадам Сам-Знаешь-Кто… Ты сможешь уйти, но нам нужна верхушка… Извини.

Ему была противна эта ложь с примесью фальшивой жалости.

Сероглазый ответил не сразу. Он переварил информацию, не спуская глаз с Хьюго.

– Я уже говорил вам, что ничего не знаю. Госпожа Кристенсен уехала из Амстердама и отправила нас с Вондтом сюда на поиски Тревиса. Сорван занимался Алисой под наблюдением Вондта. Только ему известно, где находится госпожа Кристенсен.

Хьюго задумался:

– Напряги память. Надо вспомнить все… иначе мне придется сдать тебя фараонам.

Он медленно вынул «ругер» из кожаной кобуры. Резко взвел курок. Диктофон, висевший у него на поясе, крутился медленно, слегка вибрируя.

Углы рта Кеслера дернулись в нервной гримасе, он вздохнул:

– Вчера… Вондт что-то такое говорил о мысе Сагриш. Там у него была назначена встреча.

– С Евой Кристенсен?

Кеслер ответил не сразу. Видя, что Хьюго терпеливо ждет ответа, он пробормотал, не разжимая губ:

– Вондт так не сказал, это запрещено, но я совершенно точно знаю, что с ней. На девяносто девять процентов,

Хьюго широко улыбнулся: – Ну, вот и прекрасно… надо было мне сразу сказать… Больше ничего?

– Нет, он упомянул, что едет к мысу. Это все. Я ведь объяснил – вся информация строго разграничена.

Хьюго поднял руку без оружия в знак примирения:

– Ну ладно, ладно… А теперь поговорим о том, чем в действительности занимается госпожа Кристенсен.

Кеслер закрылся, ушел в себя, но Хьюго не обратил на это ни малейшего внимания.

– Прежде всего, что тебе известно о кассетах? Кеслер уставился на какую-то точку в лесу, между ним и Пинту.

– Выражусь яснее: ты хочешь, чтобы тебя допрашивал я или та легавая из Амстердама?

– О чем вы?

– Я задал вопрос!

– Не знаю, о чем вы.

– Не держи меня за идиота. Я в курсе истории с ужастиками, так что колись. В чем была твоя роль?

Кеслер опустил голову:

– Я уже говорил вам, что занимался только Амстердамом. И только вопросами безопасности.

Хьюго знал, что Кеслер врет и что-то скрывает, но не представлял, как лучше надавить на него.

Вдруг он вспомнил одну деталь из рассказа Алисы о ее жизни в амстердамском доме.

– Ты видел ту кассету?

– Какую?

– Которую Алиса стащила у родителей.

– Не понимаю.

– Я тебе не верю. Алиса рассказывала, что ты часто куда-то возил кассеты из дома в Амстердаме и что-то привозил обратно. Коробки, полные видеокассет… Туда, обратно… Слушай, даю тебе десять секунд на размышление, потом стреляю в колено, и ты вернешься к этому разговору на больничной койке, причем беседовать придется с полицией всего континента…

Кеслер внимательно посмотрел на Хьюго и Пинту, опустил голову:

– Ладно… я вам все скажу, но за это вы меня отпустите.

– Нет, этого я сделать не смогу. Придется спросить разрешения «у девчонки из полиции». В твоих интересах не тянуть волынку, чем раньше ты заговоришь, тем скорее сможешь уйти.

Он удивлялся своей способности громоздить одну ложь на другую.

– Прежде всего, в двух словах, твое настоящее имя, сколько лет, чем занимался…

– Ладно… Мне сорок четыре года, я родился в Нидерландах, но почти всю жизнь прожил в Южной Африке… Я… что вы хотите узнать?

– Кто ты на самом деле. Я люблю знать, с кем договариваюсь о серьезных вещах. Что ты делал в Южной Африке?

– Я… Работал в армейских разведподразделениях, потом в полиции.

Ах вот как? Хьюго прекрасно представлял себе, какого рода работу мог выполнять Кеслер в Соуэто или в лесах Трансвааля.

– А что заставило тебя работать на частных лиц здесь, в Европе?

– У меня были проблемы…

– Какие именно?

Кеслер переступил с ноги на ногу:

– Какие бывают у полицейских.

Он явно не хотел распространяться на эту тему.

– Проехали… Вернемся к делу. Как ты поступил на службу к Кристенсен?

– Когда мне пришлось уехать из Африки, я сбежал в Испанию, потом в Голландию, а там познакомился сначала с Вондтом, а потом с Вильхей-мом Брюннером. Он меня и нанял.

Хорошо. Теперь Хьюго яснее представлял себе психологию собеседника.

– Твои функции?

– Безопасность дома в Амстердаме и…

– Это ты мне уже говорил. Меня интересуют кассеты. Чем ты занимался во всей этой истории с кассетами?

– Так… В мои функции по обеспечению безопасности входило наблюдение за тем, чтобы с «особой» продукцией мадам Кристенсен все шло гладко.

– Что это значит?

– Главное, чтобы Маркенс хорошо делал свое дело.

– О чем ты? Кеслер колебался.

– Повторяю: объясни толком! Кеслер выдохнул:

– Чтобы все тела исчезали…

Хьюго смотрел на него, все еще не понимая:

– Тела?

Растерянное молчание.

– Я буду отрицать, что говорил с вами об этом, понятно?

– Я просто хочу все выяснить, а потом делай что хочешь.

– Ладно… Маркенс и еще несколько человек занимались уборкой тел… после съемок фильмов. Это я нанял Маркенса и еще двух или трех ребят, они занимались безопасностью студии, а потом все подчищали.

Хьюго смотрел на стоявшего перед ним человека и никак не реагировал. Происходящее казалось ему сценой из скверного кино.

– Позволь уточнить. Ты мне говоришь, что Ева Кристенсен регулярно снимала такие фильмы, а ты руководил командой, которая убирала тела, я правильно понял?

Лицо Кеслера исказила непонятная гримаса. Он молча кивнул.

«Ублюдок», – подумал Хьюго. Так и есть, в конце двадцатого века на свет появился гибрид голливудского менеджмента и администрации нацистских концлагерей смерти. Его это даже не удивляет, отметил он про себя, чувствуя горечь во рту и резь в желудке.

Теперь надо идти до конца, как в той маленькой боснийской деревушке, когда он спустился в подвал.

– Сколько было фильмов, хотя бы приблизительно?

Очень длинная пауза, нарушаемая шумом ветра и шелестом ветвей. Человечный и одновременно трагичный контрапункт.

– Точно не знаю, все-таки это была не совсем моя епархия…

«Не совсем, – повторил про себя Хьюго. – Нет, конечно, каждый из вас отвечал за один маленький винтик машины. Техника разделения ответственности, восходящая к Эйхману, но в современной версии».

– Сколько?

Вопрос прозвучал как выстрел.

– Не знаю… Один или два в месяц…

– И в течение какого времени?

– В таком темпе – примерно года полтора… О боже!

– Сколько трупов в фильме, в среднем? Хьюго казалось, что звук его голоса идет из колбы с жидким гелием.

–Что?

– Сколько мертвых тел вы убирали после каждой съемки?

Жидкий гелий вот-вот растечется…

– Сколько?

– Три, четыре, пять – точно не знаю… Примерно…

Хьюго быстро подсчитал в уме. Небольшой рекорд, совершенно невероятный.

– Как это происходило? Как вы находили девушек?

– Не знаю. За это отвечали другие люди.

– Кто?

– Насколько я знаю, Сорван. И какой-то врач. Куча народу, у них была целая команда. Съемки проводили в Голландии…

– Где именно?

– Не знаю… Все было…

– Разграничено, да, я понял.

Хьюго запоминал сведения, как живой компьютер.

Судя по всему, Пинту кое-что понимал по-голландски: его жизнерадостное лицо изменилось – бледный, с заострившимися чертами лица и сжатыми губами, он рассматривал Кеслера с видом человека, заметившего ядовитого паука, которого следует как можно скорее раздавить.

Хьюго ощущал, как в нем постепенно нарастает какое-то новое чувство.

Он остановил запись.

Презрительным жестом бросил к ногам человека с серыми глазами пару наручников.

Пинту сразу понял, что происходит, и спокойно навел ружье на Кеслера.

– Приходится констатировать изменение ситуации, так что наденьте наручники.

Кеслер переводил взгляд с одного на другого, взвешивая шансы на побег.

Близки к нулю, да еще с бандой старых дружков и полицейских со всей Португалии на хвосте – это понятно сразу.

Он просто спросил:

– Что значит «изменение ситуации»?

– Надень наручники, я должен подумать. Хьюго навел на него «ругер». Следует быть предельно осторожным.

По другую сторону от машины Пинту превосходно играл свою роль, целясь Кеслеру в щеку.

Тот медленно нагнулся и поднял блестящие наручники.

Когда его руки оказались скованными за спиной, Хьюго открыл багажник.

Кеслер холодно посмотрел на поднимающуюся металлическую крышку и сплюнул на землю:

– Играешь не по правилам, парень.

– Согласен. Но я вынужден так поступать… Перед тем как захлопнуть багажник, Хьюго на мгновение задержал на нем взгляд на Кеслере;

– Я пытаюсь разрешить твою ситуацию наилучшим образом. Поверь, это не так-то просто.

Он хотел сказать, что мог бы сразу сдать его полиции без малейших угрызений совести, а может, и по-ирландски, с пулей в колене.

Немного недоезжая Фару, возле пляжа, он нашел телефонную будку. Набрал привычную последовательность цифр, подождал, пока Анита не ответила.

– Привет. Хьюго. Так, Кеслер сообщил мне весьма занятную информацию. Вы записываете?

Он не стал дожидаться ответа.

– У Вондта, того типа, который руководил похищением Алисы в Португалии, вчера вечером было свидание на мысе Сагриш. Что вы об этом думаете?

Долгое молчание. Потом издалека донеслось слабое «бог мой!».

– С другой стороны, Кеслер описал мне в общих чертах деятельность нашей мадам К. В сложившихся обстоятельствах будет лучше, если я передам вам его лично…

– То есть?

– Слушайте, мне осточертела роль посредника, я представляю себе его биографию, и все это мне не нравится, понятно?

– Вы… Что вы узнали о Кеслере? Хьюго вздохнул. Дама неисправима.

– Он работал в полицейских и армейских спецподразделениях в Южной Африке. Выслеживал боевиков АНС в лесах и городах, понимаете?

– Да.

Скрип ручки по бумаге.

– Так… Это позволяет нам понять, что общего у Сорвана, Вондта и Кеслера – все они бывшие полицейские. Наверное, это один из принципов, по которым мать Алисы набирала персонал?

– Согласен.

– Хорошо, теперь давайте начистоту: этот тип мне мешает. Мне пора ехать на поиски Тревиса, в то место, о котором я вам говорил вчера вечером… Предлагаю вам вот что. Ваша рука зажила, и вы сможете проехать пятнадцать километров. Берите с собой Алису, и назначим встречу на границе в Вила-Реал, на набережной. Вы отдаете мне Алису, я вам отдаю Кеслера. Вы его допрашиваете, делаете, что захотите, а мы с Пинту едем искать Тревиса, находим и вручаем ему Алису…

Еще одна длинная пауза.

– Послушайте, давайте сделаем, как я предлагаю. Если мадам К. еще дееспособна, она по-прежнему будет выслеживать Тревиса и Алису… Время поджимает. Нам надо закрыть это дело в течение дня… Делайте, как я сказал, не спорьте хотя бы раз в жизни.

Молчание, вздох.

– Ладно, я считаю, что это глупо и опасно, но все сделаю, как вы сказали, сама не знаю почему… где именно на набережной?

– Въезжайте на набережную через ворота и тут же остановитесь. Я там буду…

Он взглянул на часы и быстро сосчитал:

– Скажем, через сорок пять минут. Идет? Ответом ему было мрачное «договорились». Он повесил трубку и бегом вернулся к машине. Теперь надо как можно скорее передать девчушку ее отцу.

Он оставил Кеслера в багажнике, не останавливаясь, доехал до Вила-Реал, там попросил Пинту арендовать машину, оплатил бензин по карте Цукора, выдал ему пачку эскудо и сказал, что они встретятся на набережной.

Не прошло и пяти минут, как показалась «БМВ». Анита вела машину здоровой рукой, вторая безвольно лежала на коричневом пластике руля. Алисы в машине не было, и его охватила холодная ярость. Он вышел из «ниссана» и решительно зашагал к ней по набережной. Если эта баба решила еще раз наколоть его, пусть пеняет на себя.

Когда он поравнялся с машиной, Анита распахнула пассажирскую дверцу.

«Где Алиса, черт побери?» – чуть было не заорал он, залезая, но тут же заметил на заднем сиденье военное одеяло, из-под которого торчали пряди черных волос. На него взглянули синие глаза. Он широко улыбнулся и подмигнул девочке.

Вздохнув, Хьюго уселся поудобнее, повернулся к молодой женщине и попытался придать лицу соответствующее выражение. Она молча смотрела на него, пока он приходил в себя. В машине царила тишина.

– Ну и что именно мы должны сейчас делать? – спросила она наконец.

Он вдохновенно изложил ей свой план:

– Нам необходимо найти Тревиса. Раньше других. Я оставляю вам Кеслера, забираю Алису и еду в сторону Одесеиксе вместе с Пинту… Надеюсь, в течение дня выйти на его след.

Бросив беглый взгляд на часы на приборной доске, он продолжил:

– Я и так уже потерял много времени. У вас есть Кеслер, с ним вы сможете проследить большую часть цепочки и установить местонахождение матери Алисы. А пока вы будете его допрашивать, я отправлюсь с Алисой к отцу.

Анита смотрела на него, не видя, погрузившись в раздумья. Потом прошептала:

– Это слишком опасно…

– Теперь придется рисковать.

Они слишком долго топтались на месте. На светофоре вот-вот зажжется красный.

– Нет, – мягко повторила она. – Это слишком опасно. Часть бандитов на свободе. Ева К. наверняка скрывается в Каса-Асуль. Надо же, я не нашла ничего подозрительного, но теперь все представляется таким очевидным…

Судя по всему, она была недовольна собой. Хьюго вжался в сиденье.

– Алиса, все в порядке? – бросил он через плечо.

Она ответила слабым шепотом, толстая ткань приглушала голос.

Анита не сводила с него глаз.

– Ладно.

– Вы и правда хотите пуститься в дорогу с Алисой? Это глупо…

– Вы можете предложить что-то лучшее?

– Конечно! Доверьте мне Алису и Кеслера, и я немедленно помещу их обоих под охрану сотни полицейских.

– Мне плевать на Кеслера, но вы знаете не хуже меня, что сотня вооруженных полицейских не помешает г-же Кристенсен вернуть девочку – при самом строгом соблюдении буквы закона, благодаря высокопоставленным сообщникам в министерствах.

– Нет, это не пройдет. Теперь, когда у нас есть Кеслер и другие…

– Анита, нельзя недооценивать ни эту даму, ни тех, кому удалось уйти из ловушки.

– Вот именно! Алиса должна быть в безопасности. Не думаю, что ее отец сможет это обеспечить. Нам пора выйти из подполья и рассчитывать отныне на правосудие, если хотим чего-то добиться.

Ее фраза странным эхом отозвалась у него в памяти. Месяца два назад такой же вопрос задал ему один друг, молодой писатель, живущий в Париже, француз, принимавший участие в самых секретных операциях сети «Колокола свободы»: «Ты не думаешь, что нам надо пересмотреть подходы? Довериться официальному правосудию? И выйти из подполья…»

– Не в тех случаях, когда речь идет о преступлениях против человечности, – ответил тогда Хьюго. – Мы – вооруженная рука Судьбы.

Он снова взглянул на Аниту:

– Мое доверие к административным механизмам более чем ограниченно.

– Вы не правы. Хороший механизм часто оказывается более эффективным, чем взвод элитных бойцов.

– Зависит от того, чем они занимаются. Механизм уж точно не способен импровизировать, изобретать, думать, творить, приспосабливаться.

– Господи, да кто вы такой, в конце-то концов? Анархист?

– Я из вида, близкого к вымиранию. Не волнуйтесь, до конца века мы попытаемся в последний раз защитить нашу честь…

На лице Аниты он прочитал любопытство.

– Ладно, пойдем на компромисс, – сказал Хьюго. – Предлагаю следующее: еще двадцать четыре часа подполья. Скажем, до завтрашнего полудня. Если до тех пор я не найду отца Алисы – сдаюсь. В интересах ее безопасности предлагаю: вы обе поедете с нами, и мы оставим вас в укромном местечке – в одном отеле, о котором мне рассказывал Пинту.

– Нет, – ответила она почти сразу. – Я должна заняться Кеслером.

– Но черт бы вас побрал! – взорвался Хьюго, переходя на крик. – Вы можете побеседовать с Кеслером через день или два, когда мы отыщем Тревиса!

Он чуть не оглох от звуков собственного голоса.

– Нет, я не могу дать Кристенсен ни секунды передышки… если она в Португалии, я должна ее прижать, пока она не смылась… Вы сказали, что Кеслер называл ее имя. Будет достаточно, чтобы он подтвердил это под протокол, и я засажу ее до конца дней…

– Подождите, подождите, Кеслер клялся, что в жизни не признается в этом полиции… Пленка не имеет никакой юридической силы, вы это знаете…

– Это средство давления. После хорошего предупреждения он расколется…

– Вы знаете, как проходят допросы задержанных?

– Мне удалось переговорить с инспектором, который занимался поиском в портовых управлениях. У всех людей подложные документы – чаще всего бельгийские или немецкие. Они все говорят, что работали на некоего Сорвана, а один из них упоминал госпожу Кристобаль…

– Ну, теперь понимаете, что вас ждет с Кеслером? Слушайте, это ключ.

– То есть?

– Кеслер, конечно, будет сопротивляться. Пусть им занимаются ребята из Фару, вызовите ваших коллег из Амстердама…

– Я уже это сделала…

– Дайте же мне закончить! Вызовите их сюда, а мы будем искать убежище Тревиса, потом отдадим ему Алису и…

– Да вы не просто упрямы, вы…

– А вы? Какими словами определить ваш норов?

Мгновение она смотрела на него, потрясенная, потом рассмеялась:

– Ничего я не думаю…

Хьюго расслабился и тоже расхохотался:

– Слава богу, что наше сотрудничество носит временный характер и…

Он осекся.

Их глаза встретились на долю секунды, показавшуюся ему часами. Как будто зрачки связала линия высокого напряжения… Природу смутных чувств, живших в его душе, Хьюго понять не мог.

– Хорошо… – пробормотал он, – надо найти решение.

– Вряд ли это будет просто.

– Нам обоим придется постараться… Предлагаю разрезать грушу пополам. Пинту присматривает за Алисой, пока вы допрашиваете Кеслера, а я ищу Тревиса. Еще нет одиннадцати. После обеда я вам позвоню, и мы снова согласуем план… В зависимости от обстановки.

– Не нравится мне это…

– Боже мой, Анита, да взгляните же правде в лицо. По-другому не получается.

Она погрузилась в долгое молчание, потом процедила сквозь зубы:

– Когда после обеда?

– Предположим, в пять? У вас будет время допросить южноафриканца и подготовить план дальнейших действий…

– Как поступим сейчас?

– Оставим Кеслера в багажнике «ниссана» в ста метрах от комиссариата полиции в Фару, а дальше разбирайтесь сами. Я возьму «БМВ», но вы должны сказать полиции, чтобы они не слишком пристально смотрели за мной.

Он выпятил подбородок, указывая на «бразильского моряка», въезжавшего на набережную за рулем большого синего «фиата».

На губах Аниты появилась легкая улыбка.

– А какие у вас аргументы? Да, вы ведь за два дня убили «всего лишь» с десяток человек.

Хьюго сглотнул комок, величиной с бильярдный шар, застрявший в горле.

– Скажете, что отец Алисы нанял меня, чтобы защищать ее. Что я действовал в пределах допустимой обороны и готов дать объяснения перед судом, когда девочка окажется в безопасности.