Текст книги "Ястреб"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Наверное, почувствовав, что слишком надавил на разъяренного воина, Роберт оставил его.

– Ты сильно рисковала, доставляя мне эти сведения. Надеюсь, никто не узнает о твоем поступке.

Элли тоже очень на это надеялась.

– Со мной все будет в порядке, но я должна побыстрее вернуться. Солдаты будут дожидаться меня, и я не хочу, чтобы они задавали слишком много вопросов.

Роберт снова поцеловал ее в щеку.

– Я пошлю кого-нибудь проводить тебя до места, куда ты должна прийти.

– В этом нет необходимости, – решительно сказал Эрик. – Я провожу ее.

Роберт вопросительно взглянул на Элли, спрашивая одобрения. Ее взгляд метнулся к Эрику, отметив жесткую угрожающую линию его губ. Она склонялась к тому, чтобы отказать. Но ведь он был одной из причин, почему она пришла сюда. Прежде чем принять решение насчет брака с Ральфом, Элли нужно было точно узнать, нет ли у них с Эриком шанса.

Поколебавшись, она согласно кивнула.

Эрик едва сдерживался. Ей повезло, что она согласилась пойти с ним. Он был на волоске от того, чтобы, обхватив ладонями ее тонкую талию, закинуть ее на плечо, словно какой-нибудь варвар-викинг, за которого она приняла его, впервые увидев. Его так и подмывало сделать это с того самого момента, как она ввалилась к ним в шатер. Несносная девица, как видно, пробуждала в нем самые первобытные инстинкты, унаследованные от многих поколений древних норвежцев, привыкших брать все, что захотят.

Но к счастью, ее нерешительный кивок помешал Эрику еще больше испортить мнение о нем короля.

Попрощавшись с зятем, Элли круто повернулась, надменно вздернув подбородок, и выплыла из пещеры с таким видом, словно она была принцессой, а он – лакеем, годным лишь на то, чтобы нести шлейф ее платья.

Эрик выскочил вслед за ней, изо всех сил стараясь держать в узде разбушевавшиеся эмоции. Ярость, которая охватила его, как только он увидел Элли, разгорелась еще сильнее, когда он услышал ее объяснения о причинах ее прихода. У него перехватило дыхание, когда он подумал, какой опасности она подвергалась.

Не улучшило его настроения и напоминание о том, что она отказалась выйти за него замуж. Если она его любила, почему не захотела выйти за него? Не то чтобы он жаждал жениться, но, черт возьми, это же было нелепо.

Эрик шел молча. Гнев душил его, не позволяя говорить. Костры и факелы, освещавшие лагерь, остались далеко позади, растворившись в лунном свете. Он увидел нескольких стражников Бойда, охранявших подступы к лагерю, но сомневался, что Элли их заметила.

Наконец, когда они достигли узкой тропинки, ведущей к Лox-Трун, она, должно быть, решила, что они ушли достаточно далеко. Она обернулась к нему. Ее сердитые глаза полыхнули зеленым огнем.

– Ты так и будешь сверлить меня гневным взглядом всю ночь, или, может быть, все-таки скажешь хоть что-нибудь?

Возможно, тут сыграл роль ее тон. Или руки, упертые в бока. Или, может, сладкий аромат ее кожи после долгих месяцев мучительной разлуки. Но что бы там ни было, Эрик достиг предела своей выдержки. Он схватил ее за локоть и резко притянул к себе.

– Да уж, черт возьми, мне есть что сказать. О чем ты только думала, ввязываясь во все это? Ты хочешь, чтобы тебя убили?

Касаться ее было большой ошибкой. Прижав ее к себе, Эрик ощутил плавные линии ее тела, прильнувшего к нему. Это было невообразимо приятно, и он понял, как ему этого недоставало. Как сильно он скучал по ней.

Острое ощущение ее близости пронзило его огнем, воспламеняя кровь и обжигая кожу.

Любая разумная женщина задрожала бы от страха перед этой лавиной чувств, обрушившейся на нее. Элли, конечно же – она ведь никогда не поступала, как следует, – вырвала руку из его захвата и бесстрашно встретила его взгляд.

– Глупо было рассчитывать, – прищурив глаза, она ткнула его пальцем в грудь для выразительности, – что ты будешь благодарить меня за то, что я спасла твою неблагодарную, сверхмускулистую, слишком красивую себе во вред шкуру.

– Благодарить? – гневно рявкнул он. – Зато, что ты подвергла себя такой опасности?

Он шагнул к ней, но она благоразумно отступила назад. К несчастью, дерево не позволило ей двигаться дальше. Упершись двумя руками в ствол по обе стороны от ее плеч, Эрик угрожающе склонился над ней:

– Мне хочется придушить тебя за то, что ты явилась сюда.

Или зацеловать до бесчувствия, пока не исчезнет эта давящая тяжесть в груди.

Воздух между ними искрился. Безумное желание овладело им. Порыв поцеловать ее был неодолимым. Эрик напрягся всем телом, стараясь сдержаться.

Ее глаза метались, как у зайца, попавшего в западню.

– Тебе нужно успокоиться, – с тревогой сказала она. – Ты просто смешон. Пусти меня.

Успокоиться? Ему? Он всегда спокоен, черт ее возьми! Эрик склонился еще ниже, словно желая заставить ее ощутить всю силу опасности, в которую она себя ввергала и испытать хотя бы малую долю тех мук, что терзали его.

– Нет.

Он понимал, что не надо бы ему поднимать такой шум, но, черт возьми, было так приятно поставить ее на место. Держать в своей власти. Подчинить своей воле.

Ему следовало быть умнее.

Элли резко подняла колено и ударила его в пах достаточно сильно, но, как мелькнуло в голове у Эрика, все же не настолько, чтобы подвергнуть сомнению появление их будущего потомства.

Когда он выпрямился и смог снова вздохнуть, он неожиданно осознал то, о чем подумал, ошеломленный, – об их будущем потомстве.

Что-то перевернулось у него в груди, когда он изумленно посмотрел на Элли. Это было так ясно – так очевидно, – что он не мог понять, почему не осознал этого раньше. Удар коленом в причинное место заставил его признать истину, уже долгое время смотревшую ему прямо в лицо. Он не мог представить себе ни одну женщину, кроме нее, в роли матери своих детей. Потому что любил ее.

Он любил ее.

Господи, каким же слепым болваном он был! Сильные, запуганные эмоции, мощнейшее влечение, неодолимое стремление защитить – обладать. Вот почему он не мог забыть ее. Вот почему, несмотря на охвативший его гнев, он не мог насмотреться на нее, стоило ей войти в шатер. Он хотел жениться на ней не потому, что был обязан, а потому, что любил ее.

Как он мог допустить, что такое случилось?

Лучше спросить, как это могло не случиться.

Они прекрасно дополняли друг друга. Она обнаружила его серьезную сторону, а он заставил ее смеяться. Им обоим нравились приключения. Элли была первой женщиной, которую заинтересовало, что он думает. Которая сумела под внешней беззаботностью, за шутками и флиртом, разглядеть, каков он на самом деле. Наверное, это началось с того, как она в первый раз закатила глаза или впервые смерила его этим своим явно неодобрительным взглядом суровой няни. Или, может, все сводилось к чему-то совсем простому, вроде глубокомысленного заключения Доналла: она не желала мириться с его дерьмом.

Неправильно истолковав причину его удивления, Элли сказала:

– Не пытайся запугивать меня своими мускулами. Это не подействует. Неужели ты и вправду поверил, что я могла подумать, будто ты способен меня обидеть? – Она внимательно посмотрела на него в полутьме при слабом свете луны. – Хотя выглядишь ты как самый настоящий бандит.

Все еще ошеломленный своим открытием, Эрик прошелся пятерней по нечесаной шевелюре. Неужели он выглядит так ужасно?

– Последнее время как-то не получалось побриться.

– Я не говорю, что мне это не нравится, – поспешно сказала Элли. Несмотря на темноту, Эрик мог бы поклясться, что она покраснела. – Просто ты так выглядишь более опасным.

Эрик нахмурился, озадаченный ее замечанием. Элли произнесла его так, словно это было не так уж плохо.

– Прости, если я сделала тебе больно, – сказала она, прикусив губу. – Но ты меня очень разозлил.

– Мне знакомо это чувство, – ответил Эрик с кривой улыбкой. Он снова прошелся пальцами по волосам. – Господи, Элли, когда я увидел тебя в шатре и подумал об опасности, которой ты подверглась, придя туда, я страшно испугался, я… – Он пожал плечами. – Думаю, я вышел из себя.

– Да уж… – Она хмыкнула. – Я бы и сама предпочла не пробираться сюда таким образом. Но ведь больше никого не было. Я сделала то, что должна была сделать.

Потому что она любила его. Осознание того, что она подвергла себя опасности ради него, потрясло Эрика.

Элли смотрела ему в глаза, ожидая возражений.

– Дело не в том, что я не ценю то, что ты сделала, – сказал он. – Бог свидетель, Элли, ты сегодня спасла много жизней, а может быть, и корону. Но мне страшно, что ты впуталась в это дело.

Он увидел в полутьме, как голова ее поникла.

– Ты так и не простил мне того, что я сделала.

– Тут нечего было прощать. Это я виноват в том, что случилось.

– Надеюсь, это не доставило тебе слишком много проблем с Робертом. – Элли криво улыбнулась. – Я не могла не заметить напряженности в ваших отношениях.

– Чепуха, – ответил он.

– Конечно же, нет. – Элли знала, какое значение для него имеет верность долгу. – Я должна была сказать тебе. Я тебе полностью доверяла. Просто мне хотелось узнать…

Ее голос прервался.

– Узнать что?

Элли в смущении отвела взгляд. Эрик подумал, что она не собирается отвечать, но, в конце концов, она сказала:

– Я хотела узнать, нравлюсь ли я тебе сама по себе. Не потому, кто я есть, и не потому, что честь обязывает тебя на мне жениться.

У него сжалось сердце, когда он внезапно понял.

Она отказала ему не потому, что не любила его, а потому, что хотела, чтобы он ее любил. Он сделал ей предложение из соображений чести и долга, а она хотела чувств и любви.

– Моя мать всем сердцем любила моего отца, – сказала Элли. – И долгие годы пыталась добиться ответной любви. Но, в конце концов, это ее убило. Она умерла от лихорадки, но еще этим она долгое время была мертва внутри.

Эрик убрал выбившуюся прядь волос с ее щеки и заправил за ухо.

– Мне очень жаль, девочка.

Элли застыла, неправильно истолковав причину его сожалений.

– Я рассказала тебе об этом вовсе не для того, чтобы ты меня жалел, или потому, что мне что-то надо от тебя. Я просто подумала, что это поможет тебе понять, почему я поступила так, как поступила.

– Элли…

Он мог бы положить конец ее и своим страданиям прямо сейчас. Было так легко схватить ее в объятия и сказать ей, как сильно он ее любит. Сказать, что он не мыслит своего будущего без нее.

Он хотел этого больше всего на свете. Больше, чем когда-либо желал чего-нибудь в жизни. Эгоистично хотел. Для мужчины, который привык всегда получать то, что он хочет, привык к тому, что счастье всегда падает ему в руки, нетрудно было поддаться порыву.

Но он не мог себе этого позволить.

Когда он смотрел на нее, в его глазах было что-то, заставившее Элли сделать то, чего она поклялась себе не делать.

– Попроси меня остаться, – прошептала она.

Какое-то мгновение он колебался. Или, по крайней мере, она так подумала. Ей хотелось верить, что ее просьба вызвала у него некоторого рода внутреннюю борьбу, потому что внешне его лицо осталось невозмутимым.

Но потом он улыбнулся, и выражение его глаз сразу же изгнало всякую мысль о внутреннем смятении.

– Прости меня, малышка. Я не могу этого сделать.

Элли захлестнула волна невыносимой боли. Ну почему она это сказала? Зачем обнажила перед ним свое сердце? Чтобы он разбил его с улыбкой? Неужели ей нравится терпеть боль и унижение? Все это просто потому, что какое-то мгновение он смотрел на нее с такой нежностью, что она подумала…

Дура. Он ее не любил. Он ее жалел. Теперь она это поняла. Женщины постоянно падали к его ногам. К ее великому стыду, как оказалось, она ничем не отличалась от них.

Дважды она предлагала ему свое сердце, и оба раза он отказался его принять. Довольно.

Элли резко отстранилась от него, разрывая контакт.

Странно. После первоначальной вспышки боли она не чувствовала ничего. Только жгучее желание уйти отсюда как можно быстрее.

– Мне нужно идти.

– Элли, – сказал он тихо, взяв ее за руку. – Прости меня.

Она напряглась и вырвала руку.

– Тебе не за что извиняться. Я сделала глупость. Конечно, ты не хочешь, чтобы я осталась. – Она рассмеялась, но это был горький смех. – У тебя уже есть кто-то, кто с нетерпением тебя ждет.

Эрик нахмурился, словно не мог взять в толк, о чем она говорит.

– Женщина, – напомнила она. – В шатре.

Ей показалось, что он вздрогнул. Но затем просто сказал:

– Ах, да. Конечно.

У Элли заныло сердце.

– Ну что ж, думаю, пора прощаться.

Она отважилась еще раз взглянуть на него, гадая, сколько потребуется времени, чтобы черты его лица изгладились из ее памяти. Ровные дуги бровей. Твердая линия подбородка. Белые морщинки в уголках глаз. Дьявольский изгиб губ. Высокие скулы и благородный нос. Это неотразимо прекрасное лицо.

Элли опустила глаза.

– Солдаты ждут меня с другой стороны горы.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь? А если они что– то заподозрят?

– Не заподозрят. Я умею быть очень убедительной.

Его взгляд посуровел.

– Мне это не нравится. Я сам провожу тебя в Эр.

– Нет! – резко возразила она. – Я должна действовать по плану, иначе у них возникнут подозрения. Думаешь, они поверят, что я нашла дорогу назад самостоятельно? Все должно идти, как договорено. Я знаю, что делаю. – Она взглянула ему в глаза. – Кроме того, ты больше не несешь за меня ответственность.

Короткое время они смотрели друг на друга. На мгновение ей показалось, будто что-то мелькнуло в его глазах, но он быстро отвел взгляд,

Эрик отступил назад, держась очень напряженно. Элли почти поверила, что это давалось ему с трудом.

– Ну что ж, – сказал он. – Прощайте, леди Элин.

У нее перехватило дыхание. Элли застыла, упиваясь мгновением, потому что знала – оно последнее. Но всему приходит конец.

– Прощай, Эрик.

Она повернулась и пошла прочь не оглядываясь. Короткая, но очень важная часть ее жизни закончилась.

Глава 25

Канун Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна (канун летнего солнцестояния)

23 июня 1307года.

Он поступил правильно. Лучше ей быть подальше от него. Вернее, так он твердил себе все снова и снова первые несколько дней после ее ухода.

Он очень хотел, чтобы она осталась. Но он любил ее слишком сильно, чтобы подвергнуть такой опасности.

Любовь – не гарантия счастливого конца. Иногда любовь означает жертву. Иногда любовь приводит к тому, что ты ставишь счастье любимого человека выше собственного, даже если при этом вы не будете вместе.

Эрик был мятежником вне закона. Он мог бы погибнуть уже к утру следующего дня. Хотя Элли и помогла им, он понимал, что они все еще очень рискуют, может быть, дни их сочтены. Возможно, если бы она была простой няней, все сложилось бы по-другому. Но она была дочерью одного из самых могущественных людей в христианском мире, обрученной с военачальником, столь же влиятельным и – что важнее всего – находящимся в полной безопасности. Перед ней открывалось блестящее будущее. Эрик не мог просить ее пойти на такой риск ради него. Он не хотел бы увидеть ее в клетке.

Она с тем же успехом могла бы вонзить кинжал ему в спину и повернуть – такой мучительной была его боль. Эрик чувствовал себя так, будто его разрывают пополам. Его эгоистичные желания боролись с твердым намерением поступить правильно.

Он только никак не ожидал, что правильный поступок может причинить подобную боль.

И он хорошо знал Элли. Если она заметит его колебания, она не успокоится, пока не выяснит правду. Значит, нужно было убедить ее, что он ее не любит.

Но выражение отчаянной решимости на ее побледневшем лице, перед тем как она ушла, постоянно преследовало его. Позволить Элли уйти было самым трудным поступком из всех, что он совершил в жизни. По сравнению с ним двухнедельная тренировка с Маклаудом, которую они в шутку называли «муками ада», казалась детской забавой.

Несмотря на ее запрещение, он незаметно проводил Элли до самого замка Эр. Он подозревал, что она знала, что он идет следом, но ни разу не оглянулась.

Затем, спустя пять дней после того как четыре сотни приверженцев Брюса поймали в западню пятнадцать сотен английских рыцарей в Глен-Трул, заставив Эймера де Валенса позорно отступить, Элли покинула Эр, отплыв на галере в Ирландию. Эрик знал о ее отъезде, потому что отправил одного из своих людей присматривать за ней в замке. При малейшем намеке на то, что ее ночная вылазка в лагерь Брюса раскрыта, он бы пришел к ней.

Но ему так и не представилось случая.

Теперь же, после второй решительной победы над сэром Эймером де Валенсом при Лаудон-Хилл в мае, после небольшой стычки несколькими днями позже, загнавшей нареченного Элли назад в Эр, после разгрома сэра Филиппа Моубри сэром Джеймсом Дугласом и Бойдом и недавно полученного известия о том, что король Эдуард снова слег, сраженный тяжелой болезнью, события приняли совершенно другой оборот.

Народ устремился под знамена Брюса. Их ряды неожиданно разрослись от сотен до многих тысяч.

Мало-помалу Брюс укреплял свои позиции на юго-западе, отвоевывая ключевые крепости.

С каждым прошедшим днем Эрик чувствовал, как внутри нарастает странное нетерпение, схожее с паникой. По временам оно охватывало его с такой силой, что ему трудно было дышать.

Он страдал, не в силах избавиться от неотвязного чувства, что должен был сказать Элли о своей любви. Она заслуживала того, чтобы самой сделать выбор.

С каждой новой победой Брюса неуверенность Эрика возрастала. Он перестал спать. Почти не мог есть. Мог только сражаться. Поэтому он охотно брался за любое задание, чем опаснее, тем лучше. За все, что могло его отвлечь от неотвязных вопросов: правильно ли он поступил и не слишком ли теперь поздно?

– Мне приходится выслушивать жалобы.

Эрик взглянул на короля, осознав, что тот обращается к нему.

– Какие жалобы?

– Что ты очень жестко обращаешься с новобранцами.

Эрик переглянулся с Маклаудом и ответил:

– Они должны быть готовы к сражению. Эдуард соберет в Карлайле еще больше людей к июлю. Он так легко не сдается.

– И мы должны быть готовы, – согласился Брюс. – Если Эдуард выздоровеет. Но ты не можешь мгновенно превратить крестьян и рыбаков в рыцарей.

– Я и не пытаюсь сделать из них рыцарей. Но я хочу, чтобы они осознали себя настоящими горцами. Это труднее, поэтому нужно много тренироваться.

– Да, ты прав, – рассмеялся Брюс. – Признаю свою ошибку. – Он пристально посмотрел на Эрика. – Мне сообщили кое-какие новости, которые могут заинтересовать тебя.

Он произнес это таким безразличным тоном, что каждый мускул в теле Эрика напрягся.

– Насчет моей свояченицы, – добавил Брюс. Он отхлебнул глоток вина, глядя на Эрика поверх кубка, прекрасно зная, что заставляет его испытывать неловкость. – Она венчается с Монтермером на днях.

Эрик почувствовал, будто его ударили в грудь боевой палицей. Каждая клеточка его тела взбунтовалась при этом известии. Паника, давно терзавшая его изнутри, внезапно взорвалась. Он всем своим существом понимал, что должен сделать что-то. Не мог он допустить, чтобы это произошло.

Он сознавал, что не одна пара глаз уставилась на него в ожидании реакции.

– Где? – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– В замке Данлус. – Брюс изучающе смотрел на него. – Знаешь, я тут кое-что придумал, и, похоже, у меня есть для тебя задание.

Эрик едва его слушал. «Венчается». Эта мысль все снова и снова прокручивалась в его мозгу. Он не мог думать ни о чем другом. Как она могла пойти на это? Элли любит его, но через несколько коротких часов собиралась выйти за другого. Какая-то часть его существа не верила, что она на это способна.

Он чувствовал, будто его внутренности пожирает огонь. Потребовалась вся его выдержка, чтобы спокойно остаться на месте, когда ему хотелось вскочить на ближайший корабль и немедленно мчаться в Ирландию.

– Я подумал, – продолжал король, – что было бы разумно упрочить связи с Ирландией. Что, если я поручу тебе заботу о безопасности западных торговых путей, чтобы обеспечить снабжение нашей армии? Я думаю, ты именно тот человек, который способен с этим справиться.

Эрик начал смутно осознавать, что король имеет в виду что-то серьезное. Он заставил себя прислушаться к его словам, а не к истошному воплю в своей голове, требующему немедленно убираться отсюда.

– Ты знаешь, что леди Элин – любимица графа Ольстера? – многозначительно сказал Брюс.

Эрик встретился с ним взглядом, заподозрив, на что намекает король.

– Да, – осторожно сказал он. – Полагаю, эта леди очень помогала отцу после смерти ее матери.

Брюс подался вперед:

– Готов поклясться, что он способен простить ей почти все. – Он задумчиво помолчал. – Две дочери замужем за шотландцами могут заставить его вдвое чаще закрывать глаза на наши дела. Что ты об этом думаешь?

Эрик застыл. Намерение короля не вызывало сомнений. «Задание», которое он имел в виду, было предложением жениться на Элли – даже если придется сделать это тайно. Брюс полагал, что Ольстер простит ее.

Если Эрик ждал поддержки Брюса, то он получил ее.

Но он твердо знал, что и без этого отправился бы за Элли. Недели мучительных страданий закончились. Он понял, что совершил ошибку. Оставалось только надеяться, что ему удастся успеть к ней до того, как она совершит еще худшую ошибку – уже непоправимую.

Но что, если Элли откажется разговаривать с ним?

Что, если она его не простила? У него скрутило внутренности. Что, если не удастся ее уговорить?

Он не мог допустить, чтобы это случилось.

Эрик улыбнулся. Своей прежней искренней улыбкой. Впервые за долгое время. Нужно только побыть с ней наедине, где он сможет помириться с ней и доказать свои чувства. Он знал подходящее место.

Эрик повернулся к Брюсу:

– Мне нужно немедленно ехать.

– Думаю, ты можешь отправляться, – с улыбкой ответил Брюс.

Эрик помедлил, вспомнив об упрямстве Элли.

– Это может занять у меня несколько дней.

– Думаю, тебе понадобится гораздо больше, – рассмеялся Брюс. – Постарайся использовать их с толком.

– Я уж постараюсь. – Эрик усмехнулся. – Каждую драгоценную минуту.

Стояло ясное солнечное летнее утро. Прекрасный день для свадьбы. Элли сидела перед зеркалом, глядя на свое отражение, в то время как ее служанка заканчивала укладывать ей волосы.

Она улыбнулась, если и не счастливая, то, по крайней мере, вполне довольная тем, как протекала ее жизнь последнюю пару месяцев. Она приняла правильное решение и определилась со своей жизнью.

Она даже перестала выглядывать в окно.

К тому времени как служанка закончила ее прическу – замысловатое сооружение из локонов, закрепленное усыпанным драгоценными камнями ободком, – и надела на нее изумительное темно-изумрудное дамастовое платье, сшитое специально к свадьбе, солнце уже вовсю светило в окно.

Темная тень накрыла ее, и Элли обернулась к окну. Но, ничего не увидев, решила, что это, должно быть, облако.

– Вам нужно еще что-нибудь, миледи? – спросила служанка.

Элли отрицательно покачала головой, восхищаясь ее работой, и мечтательно улыбнулась: и платье, и прическа делали ее очень красивой.

– Нет. Почему бы тебе не зайти к леди Матильде? Может быть, ей что-нибудь нужно.

Служанка кивнула и быстро вышла.

Едва закрылась дверь, как Элли почувствовала, что кто– то обхватил ее сзади. Сильная мужская ладонь зажала ей рот, прежде чем она успела закричать.

– Тише, – прошептал он ей на ухо, крепче прижимая ее к себе. – Я не причиню тебе вреда.

У Элли замерло сердце, когда она узнала голос, знакомый запах и каждый рельефный мускул на груди и руках, удерживающих ее.

Эрик.

Но что он делает здесь? И что более важно, как он сюда попал?

Боже милостивый! Должно быть, он проник через окно башни – добрых сорок футов над скалой плюс еще сотню футов до воды.

«Я не причиню тебе вреда». Она слышала это и раньше.

Элли попыталась вырваться, изо всех сил работая локтями, но без видимого успеха. Гранитно твердое тело не уступало ни дюйма.

– Обещаешь, что не будешь шуметь? – прошептал он.

Элли кивнула, и он ее отпустил, но тут же снова зажал ей рот, когда она открыла его, чтобы закричать.

Эрик шикнул на нее.

– Я так и думал, что ты можешь повести себя неразумно, и, к счастью, хорошо подготовился.

Он помотал перед ее глазами парой тонких шелковых полотнищ.

– Я надеялся, что в следующий раз, когда я свяжу тебя, это будет при других обстоятельствах. – Ее глаза широко раскрылись от возмущения, но он только рассмеялся. – Прости, дорогая, но нам нужно поговорить, и я не могу рисковать – вдруг ты не захочешь выслушать мои оправдания. Можешь сколько угодно верещать, когда мы будем далеко отсюда.

Оправдания? Когда он собирается во второй раз ее похитить? И она никогда не верещит.

Он ловко заменил ладонь шелковой повязкой, а затем связал ей руки. Скинув плед со своих плеч, он достал из-за пояса джутовый мешок и извиняющимся тоном сказал:

– Поскольку мы не можем выйти отсюда тем же путем, каким я проник, боюсь, эта мера необходима.

Когда Элли сообразила, что он собирается делать, она в страхе попятилась, но он ухватил ее за талию и натянул ей на голову мешок. Она извивалась и пинала его ногами, но он закинул ее на плечо, словно мешок с мукой, и завернулся в плед, чтобы прикрыть ее ноги.

Плакали ее великолепный наряд и прическа. Да как он…

Элли кипела от ярости, возмущенная его бесцеремонным обращением. Но при этом ее не оставляла мысль: зачем он все это делает?

Напрашивался только один ответ, однако Элли не собиралась снова угодить в ловушку, вообразив, будто она ему небезразлична.

Она пыталась вырваться все время, пока он спускался по темному коридору и длинной винтовой лестнице главной башни замка Данлус. Но в суматохе и волнениях предсвадебных приготовлений никто, судя по всему, не обратил внимания на крупного мужчину с мешком на плече.

Элли боролась изо всех сил, несмотря на плачевные обстоятельства, и пару раз чувствительно пнула его ногой. Но тут он положил ладонь на ее ягодицы, и ее пронзила сладостная дрожь, отчего тело ее сразу же обмякло, сделавшись податливым. Когда она снова заерзала, это было уже совсем по другой причине, и этот нахал – чтоб ему провалиться! – понял это, потому что довольно рассмеялся.

Она поняла, что они вышли из башни, ощутив порывы холодного ветра. Спустя несколько мгновений дорога пошла под уклон, и Элли догадалась, что они пересекли мост и спускаются по склону горы к пещере. Она перестала дергаться опасаясь, что они могут сорваться вниз со скалы. Но Эрик, решительный и непоколебимый, как всегда, уверенно двигался по крутому склону.

Внезапно ветер пропал, воздух стал влажным, и Элли поняла, что они проникли в Русалочью пещеру. Где все это и началось. Затем она услышала плеск воды под его ногами, а потом почувствовала, как ее поднимают на судно. Другой мужчина принял ее и усадил на деревянную скамью.

– На этот раз я прослежу за твоими локтями и зубами, девонька.

Доналл. Ей следовало догадаться, что без него тут не обошлось. Хорошо же он отблагодарил ее за то, что помогла ему бежать. Элли попыталась сказать моряку пару теплых слов, но он только рассмеялся, без сомнения, уловив смысл ее сдавленного мычания.

Короткое время спустя судно набрало скорость, и с головы Элли стянули мешок. Она часто заморгала, ослепленная солнцем, и увидела Эрика, стоявшего рядом с невинным видом. Остальные моряки благоразумно держались подальше – насколько позволяли небольшие размеры ладьи.

Эрик поморщился, безошибочно угадав гнев в ее глазах.

– Наверное, стоит чуть-чуть подождать развязывать ее, пока она немного не успокоится, – обратился он к Доналлу, стоявшему поодаль.

Пожилой моряк пожал плечами:

– Боюсь, тебе в любом случае придется несладко, парень.

Эрик, должно быть, все же решил рискнуть и принялся разматывать повязки, стягивающие ее запястья и рот.

Как только он освободил ее, Элли повернулась к нему, намереваясь обрушить на него всю душившую ее ярость, но при виде оставшегося позади замка застыла. У нее сердце заледенело от ужаса, когда она увидела огромную скалу. Наверное, Эрик сошел с ума, когда решился взобраться на высоченную башню. Он мог бы разбиться насмерть.

Она впервые посмотрела на него внимательно, и ее глупое сердце дрогнуло. Он сбрил большую часть щетины с лица, оставив только дьявольски тонкую полоску коротких волос под подбородком. Это была самая странная борода, которую ей довелось видеть, но, кажется, она ему шла. Он подстриг волосы, хотя они оставались достаточно длинными, чтобы бросать тень на его проницательные голубые глаза. И эти глаза смотрели на нее со странной нежностью, приводившей в смятение ее чувства. На нем был военный камзол из мягкой кожи, но больше никаких доспехов и оружия (наверное, из-за безумного подъема на башню). С белозубой улыбкой, сверкавшей на фоне обветренной загорелой кожи, он выглядел невероятно прекрасным. Даже смотреть на него было больно.

Элли, наконец, обрела дар речи:

– Что, во имя Господа, ты вытворяешь?! Сейчас же отвези меня домой!

– Я хотел извиниться.

Извиниться? После того как он разбил ее сердце, а затем к тому же растоптал его каблуком?

– Ты не подумал, что уже слишком поздно для этого? – спросила она, прищурив глаза.

Эрик смущенно поморщился, заметив ее помятый наряд. Мальчишеское выражение раскаяния на его лице напомнило Элли ее брата Эдмонда. Но он не просто столкнул цветочный горшок с окна или уронил стеклянную вазу. Он разбил нечто гораздо более ценное.

– Я услышал о твоем венчании и сразу же поспешил сюда. – Он сердито нахмурил брови. – Как ты могла на такое решиться? Как могла согласиться выйти за него замуж? Лучше бы тебе поторопиться с объяснениями, потому что в данный момент я не уверен, что способен простить тебя.

Простить ее? Да он явно не в себе. Это он отверг ее и отослал прочь.

– Я не…

Элли осеклась, прищурив глаза. Она не обязана перед ним оправдываться. Он сам сделал свой выбор. Пусть думает что хочет.

Она насмешливо изогнула бровь и надменно вздернула подбородок, что всегда его раздражало.

– Почему бы мне за него не выйти?

Губы Эрика вытянулись в жесткую линию, и Элли поняла, что ему с трудом удается сохранять спокойствие.

– Потому что ты любишь меня.

Элли почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда бешеная ярость вновь охватила ее от его наглой самоуверенности. Она возмущенно посмотрела на Эрика:

– Значит, по-твоему, я должна была чахнуть по тебе до конца своих дней? Я так не думаю. – Элли раскинула руки, показывая свой пышный наряд. – Как видишь, я решила устроить свою жизнь. Я принимаю твои извинения. Теперь отвези меня назад. Я должна успеть на венчание.

Эрик нахмурился. Очевидно, все пошло не так, как он рассчитывал.

– Боюсь, я не смогу этого сделать. Я не могу позволить тебе выйти за Монтермера. Иначе мне придется его убить, а я не думаю, что твой отец или король Эдуард простят мне это.

Сердце Элли бешено колотилось в груди. То ли от гнева, то ли от его слов. Вернее, от того, что, как она заподозрила, за ними скрывалось. Она точно не знала.