Текст книги "Попытка искупления (ЛП)"

Автор книги: Моника Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Поэтому я усиливаю силу укуса, засасываю его губу, глубоко в рот, мои острые зубы сильнее впиваются в его мясистые губы.

Ситуация совершенно нелепа, но я не отпущу. Куинн кажется невозмутимым, его не волнует, что я крепко вцепилась в его губы. Видимо мы можем так просидеть очень долго.

Моя шея начинает затекать из-за неправильного угла поворота, и хотя я не вижу лица Куинна, я знаю, что он ухмыльнулся.

– Освободи меня, – снова бормочу я, тяну за пирсинг и на этот раз чувствую кровь.

Единственное, что получаю в ответ, это молчание Куинна. Его бедра смещаются на мое тело, а рукой он проводит между нашими телами, вот черт.

Пытаюсь сместить бедра, но Куинн быстр. Он одной рукой отодвигает в сторону трусики, а другой грубо нажимает на ноги через джинсы. И как только его пальцы касаются моей плоти, я понимаю, что проиграла.

Без прелюдий он вставляет свой длинный палец в мое голодное тело и вместо того, чтобы кричать, я просто сильнее кусаю его. Попытаюсь продержать столько, сколько могу. Но у меня не получится очень долго, потому что уже его другая рука скользит по телу, а потом сжимает мою грудь.

Когда он нажимает на чашечку бюстгалтера, сжимая большим и указательным пальцем мой сосок, Куинн вставляет еще один палец в меня. Я кричу и отпускаю его губу. Мне уже все равно, ведь я нахожусь практически в пяти секундах от завершения.

К сожалению, у Куинна совершенно другие планы. Его пальцы медленно выходят из меня, но ни в коем случае не покидают мое заветное место.

Он заставит меня просить.

Его прекрасное лицо охвачено страстью. Я стону, вижу, как он борется с желанием и страстью наброситься на меня. Приподнимаю бедра, чтобы обеспечить лучшее движение, но все безуспешно, поскольку Куинн лишь усмехается над моими гормональными страданиями.

– Умоляй меня.

– Никогда, – упорно противлюсь я. Наручники грохочут, когда дергаю руки, надеясь, что они чудесным способом исчезнут.

Я смотрю на окровавленную опухшую губу Куинна, и на его щеке появляется ямочка. Вместо того чтобы чувствовать угрызения совести, радуюсь тому, что попортила его личико. И вдруг это подавляющее ошеломляющее утверждение обрушивается на меня: я просто сгораю в диком огне, а Куинн отлично это понимает и продолжает свое действие.

– Ты сделаешь это, – ухмыляется он. У меня захватывает дух, он добавляет третий палец, растягивая меня еще больше, чем я могла себе представить.

Низкое рычание доносится из груди Куинна, и от этого звука моя спина самопроизвольно выгибается, ноги упираются в матрас, чтобы изогнуться так, чтобы он мог зайти глубже.

– Кому ты принадлежишь? – рычит Куинн, кусая мой подбородок.

– Тебе, – вздыхаю я, когда его пальцы проходят еще глубже в мое тело.

– Скажи это, – пыхтит он. Рука Куинн соскальзывает с груди, он хватает меня за лицо, и я встречаюсь с его огненным взглядом.

– Тебе, – стону я, кусаю губу, не отрываю от него взгляда.

– Кто я? – спрашивает Куинн, его взгляд опускается ниже, он словно загипнотизирован тем, как мое тело реагирует на него.

– Куинн, – громко стону я, когда его пальцы увеличивают скорость и давление, я уже совсем скоро.

– Громче, – приказывает он, его дыхание достигает моих трусиков, когда Куинн наблюдает, как его пальцы входят и выходят из моего тела.

– Куинн! – кричу я.

– Вот так правильно. Скажи это, Рэд. Кому... ты... принадлежишь?

Когда он шлепает мой клитор, тело трясется от такой грубой ласки. От резкого рывка наручники впиваются в запястье. Если мы не остановимся, то я уже вот-вот буду готова.

– Тебе! Я принадлежу тебе... Куинн Беркли! Я, черт возьми, принадлежу тебе! – кричу я. От интенсивности оргазма у меня появляются слезы, но Куинн не останавливается.

Он продолжает измываться умелыми руками над моим телом и только тогда, когда я уже в третий раз подхожу к финалу, выкрикивая его имя, которому принадлежу, он останавливается.

Мое тело трясется, руки покраснели, глаза наполнились слезами, но я настолько удовлетворена, что мне все равно.

Куинн целует мои дрожащие губы и шепчет. – Правильно, Рэд, ты принадлежишь мне.

Прогибаюсь под его тяжестью и понимаю, что Джастин также знает, кому я принадлежу. Это и был план Куинна.

Глава 27

Первоначальный план

У меня болит каждая частичка тела.

Но это приятная боль.

Это чертовски приятная боль.

С трудом открываю глаза, мои руки, к счастью, уже не прицеплены к спинке кровати, а заботливо смазаны белой мазью.

Куинн.

С кем-то явно что-то не так. Вначале приковал меня наручниками к кровати, а потом подарил три умопомрачительных оргазма.

Мне следует бесить его почаще.

Я потягиваюсь, но мое тело протестует каждому движению, нужно еще немного поспать. Поворачиваюсь, чтобы проверить время и вижу на часах 6:37 утра. Рядом со мной никого нет, интересно, куда Куинн ушел в такой ранний час.

После моей громкой демонстрации, план по выуживанию информации из Джастина с треском провалился. И, даже если у него были сомнения на мой счет, то теперь, и соседям известно, кому я принадлежу.

В этом то и заключался план Куинна, он ни за что бы, не позволил мне одной идти к Джастину. Я должна быть зла на него, но ничего этого нет. Мы договорились о том, что если Джастин не выложит всю информацию, то мы бросаем это дело, поэтому предполагаю, что вчера вечером мы поставили точку. А Куинн поспособствовал тому, чтобы Джастин громко и ясно услышал все.

Когда дверь в номер открывается, я прикрываю грудь простыней, но это Куинн входит с чашечками кофе. Он сказочно красив. Одет в простую одежду: синие джинсы, удобная белая футболка и кеды. Все это сочетание побуждает мое сердце совершить крошечный кульбит. Я понимаю, что соскучилась по нему, хотя это просто смешно, ведь должна злиться на него.

Поворачиваюсь в другую сторону, чтобы не пялиться на него... и не пускать слюни. Куинн смеется.

– Теперь-то уж не делай вид, что не скучала по мне, – говорит он. Я слышу, как он скидывает кеды и залезает на кровать.

Тишина. Мой нос тонет в его обволакивающем аромате, и мне хочется уткнуться ему в шею.

– Я принес тебе кофе, – говорит он, взбирается по моему телу, легонько покачивая бумажным стаканчиком из-под кофе прямо перед моим лицом.

Я пытаюсь сдержать улыбку и говорю. – Спасибо тебе, – и, когда сажусь, беру в руки это, так называемое, «жидкое золото».

Когда поднимаю чашку к губам, Куинн смотрит на мои запястья и вздрагивает.

– Прости за наручники. Я знаю, что это было чересчур.

– Ты думаешь? – прикалываюсь я и игриво улыбаюсь ему. – Где ты достал наручники? – спрашиваю я, но когда он улыбается, продолжаю. – Не хочу знать.

Мы сидим молча, пьем наш кофе. Какое оправдание мне придумать, когда увижу Джастина. Надеюсь, что он все еще захочет со мной поговорить после произошедшего ночью.

– Он ушел, – вдруг говорит Куинн, откидываясь на спинку кровати.

– Что? – спрашиваю я, быстро поворачиваюсь к нему лицом.

– Он раскололся, – Куинн тянется к заднему карману и вытаскивает кусочек белой бумаги.

Я разворачиваю листок, который Куинн положил мне на колени, и от этого письма просто мороз проходит по коже.

«Прощай, Мия Маус... Некоторые вещи могли бы обернуться совершенно по-другому, как для меня, так и для тебя.»

Всматриваюсь в записку, хочу расшифровать ее и бормочу. – Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что он хотел, чтобы его имя ты кричала вчера вечером, – подмигивает Куинн.

Я закатываю глаза. – Куинн, тебе нужно обуздать свое мужское эго альфа-самца.

– Я не слышал, чтобы ты жаловалась на мое мужское эго вчера вечером, – добавляет Куинн, он смотрит на меня, и на щеке появляется ямочка.

И в самом деле. В глубине души мне очень нравится вот это природное притяжение Куинна, потому что никогда не хотела, чтобы мной владел кто-то другой так, как это делает Куинн.

– Хорошо, как скажешь, – отвечаю я, небрежно размахивая запиской перед лицом Куинна. – Значит ты не думаешь, что за этим стоит какое-нибудь зловещее предзнаменование?

Куинн вздыхает, выхватывает записку из моей руки и сжимает ее в плотный маленький шарик. – Единственное зловещее предзнаменование я дам ему, когда увижу его глаза в глаза, – он через всю комнату бросает записку в мусорное ведро. – Забудь о нем, хорошо?

Киваю и говорю. – Хорошо, ты прав. У нас есть более крупная рыба на примете. Итак, что мы будем делать дальше?

Куинн чешет голову, его длинные волосы собраны в конский хвост. Он выглядит супер круто с трехдневной щетиной, непослушными темными волосами и припухшей губой, которую я заметила только сейчас.

Куинн примечает, что я смотрю на его губу и смеется. – Любуешься своей работой?

Перевожу взгляд вниз, чувствую себя максимально некомфортно, потом встречаюсь с ним глазами, вспоминая то приятное чувство, когда укусила его.

– Да, – просто отвечаю я, потому что это так и есть.

Куинн выглядит удивленным, но все же широко улыбается. – Хорошо.

И мы заканчиваем на этом.

– Ну, мы позвоним Аби сегодня? – спрашиваю я. Надеюсь, что у ее отца есть хорошие новости.

– Да, – глубоко задумавшись, отвечает Куинн.

Живет надежда, что хорошие новости действительно будут хорошими.

***

Я даже не представляла, как сильно скучаю по Вирджинии, пока не позвонила в кафе и не услышала голос моей подруги Табиты Хэндерсон.

– Я скучаю по тебе, Мия, – тихо вздыхает Табита. – Без тебя все не так.

– Я тоже по тебе скучаю, – признаюсь я, пиная камешек ногой. – Значит твой отец так и не приблизился к восстановлению наших имен? – спрашиваю я. Надеюсь не выгляжу слишком не благодарной, потому что знаю, как ему приходится изворачиваться, чтобы помогать нам.

– Еще нет, – вздыхает Аби. – Мне очень жаль.

– Тебе не за что извиняться, – с уверенностью отвечаю я, накручивая телефонный шнур на палец.

– Я чувствую отчаяние. Хотела бы сделать еще больше.

– Табита, ты итак делаешь очень много для меня, и я не могу выразить, насколько это ценю. Не смогу отплатить тебе за это, – добавляю я, потому что без Аби, Куинн и я не смогли бы расплачиваться все это ужасное время, пока мы скрываемся.

– Я не жду этого от тебя. Мне только хочется, чтобы ты вернулась домой, – слышу усталость в ее голосе.

На глазах наворачиваются слезы. Куинн приближается к телефонной будке, прикасается к моим щекам.

– Значит, твой папа все еще считает, что нам будет безопаснее в Канаде? – спрашиваю я. Но, чтобы отправится в Канаду, вначале мой отец должен будет умереть. Понимаю, что Аби подумает, что наш план сплошное самоубийство.

– Да. По закону, правительство США не сможет вас тронуть, пока в Канаде не будет соблюден определенный регламент. Таким образом, мы выиграем некоторое время, – отвечает она, словно заученный текст от своей отца.

– Хорошо, Аби. Передавай от меня спасибо своему папе.

– Конечно, – отвечает она.

Итак, похоже, у папы Табиты нет новых идей, поэтому несмотря на то, что наш план охоты и поимки моего отца и Фила смахивает на безумство, но это лучшее, что у нас есть в настоящее время.

Хоть я и не раскрыла наш план Аби. С уверенностью могу сказать, что она знает о наших с Куинном намерениях.

– Как идут твои дела? – пробует она изменить ход моих мыслей об убийстве.

Я смотрю на Куинна, он нервно сжимает челюсти. – Нас подвозил мой старый школьный приятель, Джастин Миллер.

Как глупо получилось, понимаю, что отец Аби проверит и его тоже. Но ведь он и без этого сделал для меня достаточно.

– Ты доверяешь этому парню?

Смотрю на Куинна, который начинает закипать просто от упоминания его имени.

– Я никогда этого не делала, – признаюсь я.

– Что случилось? – спрашивает Аби.

– Давай просто скажу, что Куинн все это время был прав на счет него.

– Как он? Или мне следует спросить, как вы двое справляетесь?

По ее тону понимаю, что ей нужны пикантные подробности, которыми я бы была рада поделиться, если бы не Куинн, стоящий в дюйме от меня.

– Хорошо, – неопределенно отвечаю я, чувствую, как мои щеки начинают краснеть.

– Ой, ты не можешь говорить? – спрашивает она. Я так хочу с ней пообщаться, мне так много хочется ей рассказать.

– Не совсем, – отвечаю я, смотрю на Куинна, которому известно, что мы говорим о нем. – Я лучше пойду. Передавай от меня привет Тристану, – произношу я.

– Передам. Он все еще тверд в решении, отправится в Канаду, – смеется Табита.

– Надеюсь, тебе удастся удержать его на месте, – говорю я, смотря на Куинна, который стоит с гордым видом, что его младший брат такой же оторва, как и он.

– Ты же знаешь, что да, – смеется Аби.

– Это моя девочка, – отвечаю я. – Позвоню тебе через два дня, хорошо? – пропускаю часть, где говорю, что мой отец через два дня будет схвачен.

– Хорошо, будь осторожна.

– Ты тоже.

Мне грустно от того, что мы так мало поговорили, но Куинну и мне пора выдвигаться.

Куинн выходит из телефонной будки и говорит. – Ну, по словам отца Аби, Канада по-прежнему лучший вариант?

Я киваю. – Да. Он не приблизился к подтверждению нашей невиновности, поэтому полиция все еще охотиться на нас. Не говоря уже о том, что мой мудак отец и его жалкий постоянный подельник Большой Фил, вероятно, когда мы меньше всего будем этого ждать, они подстерегут нас за углом, – я стону и изнеможенно закрываю глаза руками.

– Хей, – говорит Куинн, обхватывает меня за талию и лицом утыкается мне в грудь. – Мы придерживаемся первоначального плана, да? Лаки должны выписать сегодня, поэтому съедем с отеля и найдем новое место. Копы все еще ищут нас, поэтому мы должны продолжать двигаться.

– Да, но нужно оставаться в поле зрения, чтобы отец смог найти меня, – я опять стону от невозможности этой ситуации. – Как мне остаться незаметной для полиции, но при этом остаться видимой для отца? Все так дерьмово, Куинн, – я вздыхаю и освобождаюсь от его объятий.

– Знаю, Рэд. Но это единственный путь, верно? – спрашивает он. Куинн смотрит на меня в ожидании ответа. Он поможет мне совершить именно то, что я хочу.

– Да, – киваю я, потираю виски, чтобы утихомирить приближающуюся головную боль.

– Давай что-нибудь поедим, – говорит Куинн, кладет руки на меня, чтобы я не смогла протереть дырку у себя в голове.

У нас есть над чем нужно поразмыслить. Хочу, чтобы это все закончилось.

Глава 28

Я не готова

У меня пропал аппетит.

Каждый раз, когда я смотрю на бургер передо мной, мой желудок делает сальто назад, предупреждая меня о том, что, если я откушу хоть кусочек, он просто вернется назад и меня вырвет.

– Что не так? – спрашивает Куинн, откусывая свой двойной чизбургер.

Я пожимаю плечами и отталкиваю нетронутую еду. – Просто думаю о... обо всем, – откровенно говорю я. Чувствую себя столетней старухой из-за того, что сижу, сильно сутулясь на стуле.

Куинн вытирает рот салфеткой и кивает. – О чем именно?

Наблюдая, как кубики льда кружатся в моей воде, когда я вращаю соломинкой, отвечаю. – Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

– Знаю. Я тоже хочу этого, – признается Куинн. – Но мы зашли так далеко, и конец уже совсем близок.

Когда слышу его слова, у меня по коже пробегают мурашки. Ведь это значит, что скоро с моим отцом случится именно то, что он заслужил. Это его судьба, но для себя все же мне хотелось бы, чтобы жизнь изменилась к лучшему.

Что произойдет, когда дело будет сделано? Что случится со мной и Куинном? Как только все будет кончено, будет ли Куинн обижаться на меня и считать ответственной за то, что мы не сможем изменить свои судьбы? Он утверждает, что убийство никоим образом не отразиться на нем, а что на счет меня?

Воспоминания о Хэнке, лежащем в луже собственной крови с открытыми, смотрящими на меня пустыми глазами, появляются в голове. И теперь я знаю, каков мой ответ.

Я знаю, что однажды убью своего отца и после такого никогда не буду прежней. Но в день, когда он и Фил хладнокровно застрелили невинного человека, который пытался меня защитить, навсегда изменил меня.

И я готова.

– Рэд? – окликает Куинн. Я поднимаю голову, полностью затерялась в своих мыслях.

– Я в порядке, прости. Веду себя как идиотка, – отвечаю я, пытаясь изобразить лучшую улыбку.

Куинн тянется рукой под столом и вплетает свои теплые пальцы в мои.

– Я сделаю это. На твоих руках не будет крови, – шепчет он, не желая, чтобы его услышали посетители, которые сидят вокруг нас в оживленной закусочной.

– Нет, – твердо отвечаю я, качая головой. – Я сделаю это. Я должна, – добавляю я. Куинн понимает, что совершить это должна именно я, иначе просто не смогу двигаться дальше.

– Обещаю тебе, что когда все закончится, ты будешь жить нормальной скучной жизнью, сплетничать обо всех вещах, о которых должна сплетничать каждая девятнадцатилетняя девушка, – говорит Куинн, сжимая мои пальцы.

Смеюсь и отвечаю. – Я не думаю, что это когда-то случится, но мечтать не вредно.

Куинн поворачивается ко мне, он очень серьезно смотрит на меня. – Я хочу этого для тебя, Рэд. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь быть свободной, – добавляет он. Мне ненавистен тот факт, что себя он считает недостойным «освобождения от тяжелой ноши».

– А я для тебя, – тихо отвечаю я, теперь сжимаю его пальцы.

Куинн только качает головой, отпускает мою ладонь.

– Что? Ты думаешь, что недостоин нормальной скучной жизни? – задаю я вопрос, наблюдая за печальным выражением на его красивом лице.

– Мой шанс быть нормальным и скучным уже давно ушел, – едва слышно отвечает он.

Я знаю, что он имеет в виду те скелеты, которые спрятаны в его темном шкафу. И хотя не настаиваю, мне хотелось бы, чтобы он открыл мне свое прошлое. Глубоко внутри ему больно от того, что не может доверять мне настолько, чтобы рассказать о том, что именно произошло, из-за чего он стал таким, каким является сейчас.

Это человек, который пожертвовал ради меня всем.

Что бы Куинн ни совершил, мое отношение к нему не изменится. Ничто не повлияет на мои чувства. Как бы ужасно не звучали те вещи, я никогда не перестану верить в него.

– Итак, если дело пойдет к тому, что твой отец так и не покажется, и если все будет хорошо, мы отправимся в Канаду? – спрашивает Куинн. Но он не интересуется, все ли со мной будет в порядке, если я увижу свою маму.

Я пожимаю плечами, внезапно из-за мыслей о ней у меня возникает приступ клаустрофобии. Находясь в бегах, пытаясь скрыться от отца, Фила и полиции и вдобавок ко всему пытаясь выяснить род деятельности Джастина, и тут в этот момент моя мама попадает в список приоритетных дел. Теперь, когда у меня появилась реальная возможность увидеть ее, я понимаю, что нет, я не буду в порядке.

Я, стараясь сохранить невозмутимое лицо, неубедительно киваю. Куинн видит сквозь мою маску абсолютно все, и чувствую, что он хочет сказать что-то, что мне не понравится.

– Рэд, – он делает паузу, и прежде чем продолжить, проводит рукой по уставшему лицу. – Твой отец догадается об этом?

Я вопросительно вскидываю бровь, не понимаю, о чем он говорит.

– Что если твой отец разгадал наш план, что мы собираемся в Канаду, и он... поедет туда за твоей мамой? – прямо спрашивает он. Мне не хватает воздуха.

Одна эта мысль вызывает сильную тошноту. Я прикрываю рот ладонью, с одной стороны от шока, с другой стороны, чтобы удержать рвотные позывы. Раньше об этом и не задумывалась. А после инцидента с Лаки очень даже вероятно, что мой отец пойдет за мамой.

Он хочет уничтожить все, что я люблю, и хотя не знаю, что именно чувствую к маме, понимаю, что если он причинит ей боль, то никогда не прощу себя за это.

Да, я злюсь на свою маму. И не жду, что она вернется в мою жизнь с распростертыми объятиями, особенно учитывая нынешние обстоятельства. Но, если он доберется до нее первый, тогда я никогда не узнаю наверняка. Абсолютно с уверенностью могу сказать, что он сделает ей больно, чтобы это почувствовала я.

Но как мне ее предупредить?

Мне нужно время подумать.

Я еще не готова говорить с ней, не сейчас.

– Мы предупредим ее, Рэд, – тихо произносит Куинн. Он явно понимает мою внутреннюю борьбу.

– Что? – шепчу я, качаю головой. – Нет, я не могу.

Куинн смотрит на меня все понимающим взглядом. Не могу сидеть спокойно и отталкиваюсь от красной стены нашей будки, вдруг стены закусочной начинают надвигаться на меня.

– Я отправлю ей письмо, – утверждаю я. Мне хочется закрыться от всех, так как этот страх разговора с мамой вновь просыпается во мне.

– Это займет слишком много времени, – говорит Куинн со страдальческим выражением лица. Он наблюдает за тем, как мои дрожащие пальцы тянутся к стакану с водой.

Он вздыхает, наклоняется вперед, чтобы протянуть ко мне руку, но я отстраняюсь. Мне не нужно его сочувствие.

– Если ты права, и твой отец предугадывает каждое твое действие, то он догадается и о том, что мы направляемся в Канаду для встречи с твоей мамой.

– Но ведь мы едем туда не для того, чтобы увидеть ее, – рявкаю я, внезапно мне становится жарко.

– Я знаю. Но, когда мы пересечем границу, ты понимаешь, что она будет первой, кого тебе захочется увидеть.

– Я не думаю о семейном воссоединении, Куинн! – огрызаюсь я, чувствую себя ужасно от того, что нападаю на него, но вдруг мысль о том, что я увижу свою маму, поглощает меня и меня начинает тошнить.

– Я знаю, что это тяжело для тебя, Рэд, но мы должны сообщить ей, что происходит. Знаю, ты не готова общаться с ней, но... – тихо произносит Куинн, в его взгляде читается истинное беспокойство. Я не смогу это вынести.

Я чувствую себя жертвой... снова.

– Откуда ты можешь знать? – возражаю я, резко вылетаю из кабинки, готовая сию секунду бежать прямо к безопасному выходу.

– Рэд, бояться это нормально, – говорит Куинн, встает. И этот сочувствующий взгляд, которым он меня одаривает, делает все еще хуже.

Сделав шаг назад, я рычу. – Я не боюсь.

И это правда. Я не боюсь; я злюсь, потому что Куинн прав. Я должна предупредить мою мать об отце, но часть меня не хочет, этого делать. И эта часть меня очень злая, которая кричит «Почему я должна?»

Почему я должна предупредить ее, что к ней идет монстр? Она мне о нем ничего такого не говорила. Она оставила меня с ним.

Что я тогда за человек такой? Если не хочу предупредить собственную мать, что она находится в опасности.

Все это время, находясь в бегах, я могла отложить мысли о ней, как можно дальше. Но теперь больше нет такой роскоши, ведь Куинн прав. Как только я ступлю на канадскую землю, начну выслеживать ее, и совсем не готова к этой части мой жизни. Вот почему я никогда и не проявляла особого рвения в ее поисках.

Я не была готова.

Но сейчас, сейчас у меня нет выбора, но я по-прежнему не готова.

– Я не готова видеть ее, – шепчу я, чувствую, как дрожит моя нижняя губа, но я не позволяю сорваться ни одной слезинке.

– Я знаю, и не говорю, что мы должны пойти прямо к ней. Просто думаю, что нужно предупредить ее, – заявляет Куинн и нежно берет меня за руку.

Я освобождаюсь от его объятий, потому что не хочу его сострадания.

– Знаю! – кричу я, и вдруг воздух заканчивается в легких, потому что правда обрушивается на меня.

– Рэд, все хорошо, – успокаивает Куинн, он снова пытается обнять меня.

Отталкиваю его, эти непрошенные слезы скапливаются на глазах. – Откуда ты можешь знать, что все будет хорошо? – вскрикиваю я. – Откуда ты можешь знать, что я чувствую? – кричу я, совершенно не заботясь о том, что устраиваю сцену и привлекаю внимание всей закусочной.

Куинн крепко хватает меня, и своей грудью толкает к стенке. Он не позволяет мне уклониться и шепчет в ухо. – Потому что я знаю, каково это когда мать бросает тебя, понятно? – рычит он. – Я знаю, каково это когда с тобой обращаются, как с мусором. Как будто ты не имеешь никакого значения! Знаю, потому что моя мама сделала это со мной! – бурчит он, впиваясь пальцами мне в талию.

Его резкое признание постепенно доходит до меня, я чувствую, как пол исчезает у меня из-под ног. Быстро успокаиваюсь и кладу руку на его крепкий бицепс.

Как его родная мать могла с ним так поступить? Разве можно после такого назвать ее хорошим родителем?

Куинн прав. Мы слеплены из одного теста.

– Я не знала, – тихо произношу я. – Прости, – хочу обнять его, чтобы успокоить.

Куинн вздрагивает.

– Я не хочу слышать твои извинения, – резко бросает он, Куинн сильно пихает меня, из-за чего я едва не падаю обратно на сидение.

Ошеломленная его гневом я прошу его. – Куинн, поговори со мной.

Он отворачивается, смотрит через плечо, его грудь от частых вздохов резко поднимается и опускается.

Здесь не время и не место. Но разворачивающаяся сцена явно привлечет моего отца, если он, конечно, наблюдает за нами.

– Поговори со мной! – требую я, сжимая руками за его рубашку. – Расскажи мне, что случилось с тобой, – умоляю я. Когда он медленно поворачивается ко мне, смотрю, с какой силой разгорается огонь в его изумрудного цвета глазах.

Он сердито кусает губу и рычит. – И что, мы будем сравнивать по критериям, насколько испорчены наши мамочки? Я так не думаю. Я бы предпочел забыть, что у меня есть мать, потому что для меня она умерла.

Мой взгляд смягчается, и не могу не сопереживать Куинну, а это попахивает откровенным лицемерием. Ведь я сама ненавидела этот взгляд, отраженный в его глазах буквально пару минут назад.

Куинн внезапно шарахается от меня, и я знаю почему.

Ненавижу этот взгляд. Это взгляд говорящий «Хреново тебе наверно». Этот взгляд заставляет тебя чувствовать бессилие. Он побуждает тебя ощущать себя жертвой. И особенно он невыносим от того, кто знает, каково тебе приходится.

И теперь я смотрела на Куинна именно таким взглядом. Но тяжелее всего, что из-за меня он чувствует себя жертвой, несмотря на то, что он всеми силами отрицает это.

– Куинн, – произношу я. В тоне моего голоса слышится сочувствие, хоть я и не хотела этого показывать.

– Вот почему я не рассказывал тебе о моем прошлом. Не хочу и не заслужил твоей жалости, – усмехается он и дергает себя за волосы.

– Прости, я только...

– Ты что? – огрызается он, дерзко вскинув бровь. Он выжидающе смотрит на меня, но все мысли в голове исчезли.

Мое сердце разрывается на части, когда я вижу, как он страдает. Мне не хочется ухудшить ситуацию, сказав нечто глупое, поэтому я просто молчу.

Куинн ищет что-то в своем заднем кармане, затем достает пару купюр и бросает их на стол. Потом с громким хлопком выходит через дверь.

Я остолбенела на несколько секунд. Стараюсь собраться с мыслями, потому что понятия не имею, что, черт возьми, только что произошло. Однако я точно знаю, что это моя вина. Мой мозг находиться, словно в тумане, и я даже не замечаю, что одна нога нервно подрагивает.

Слышу шепот и вздохи посетителей заведения, но мне плевать на них, пусть идут в пекло. Есть только одно, что имеет значение, это Куинн.

Когда выхожу на улицу, холодный ветер обдувает мне щеки, поворачиваю голову из стороны в сторону, пытаясь найти его. К счастью, я вижу его не так далеко по улице. Мои ботинки глухо стучат по тротуару, когда я направляюсь к нему.

– Куинн!

Я знаю, что он слышал меня, потому что его плечо дернулось, когда я окликнула во второй раз. Он не замедлил свой ход. Проталкивается мимо парочки покупателей, стоящих у окна витрины, и совсем не похоже, что он остановится, потому что лишь ускоряет свой темп.

– Куинн! Черт побери! Остановись! Прости! – кричу я, расталкиваю людей, которые повернулись посмотреть на сумасшедшую, мчащуюся по улице.

Но он не останавливается, а продолжает дальше идти вперед. И вскоре слезы затуманивают зрение, и я теряю его из виду.

Падаю на потрепанную деревянную скамейку, закрываю лицо руками, слезы катятся по щекам сквозь пальцы и падают на мои рваные синие джинсы. Я такая идиотка – мне нужно было бежать за ним, но в то же время я понимаю, что не смогла бы подобрать правильных слов, ведь сама была в такой ситуации, даже сосчитать не могу сколько раз.

Понимаю, что Куинну сейчас нужно побыть одному. Единственный раз, когда он позволил мне подступиться к нему ближе, я одарила его этим проклятым взглядом, который ненавижу больше всего на свете.

Вдруг у меня появляется желание убежать и поскорее очиститься от этого дерьма, поэтому встаю и, сдерживая слезы, срываюсь с места. Бегу в противоположном направлении, подальше от моего предательства доверия Куинна. Просто продолжаю бежать до тех пор, пока мои легкие не начинают гореть, и все тело не дрожит от усталости. Не могу остановится, ведь когда остановлюсь жестокая реальность настигнет меня и напомнит о том, сколько страдания было в прекрасных глазах Куинна.

К тому времени, когда мое тело уже не может двигаться, и я падаю на грязную стену аллеи, начинает темнеть.

Мое дыхание затруднено, и с каждым шагом я ощущаю тяжесть в груди. Бог знает куда меня занесло с этим марафонским забегом. Все, к чему это меня привело, это появление чувства жажды и необходимости получения дорожной карты.

Как Куинн снова может мне доверять? Мы оба обижены на наших матерей. Надеюсь некоторое лебезение, и объяснение ситуации ему поможет как-то наладить между нами отношения.

– Идиотка, – бормочу я себе под нос, слегка ударяясь задней частью головы о стену позади меня.

Когда несколько капель дождя попадают мне на щеки, понимаю, что мне нужно вернуться, так как понятия не имею, который сейчас час и как далеко, черт возьми, я убежала. Отталкиваюсь от стены и начинаю свой так называемый путь позора, надеюсь Куинн простит меня. Он ведь ничего плохого мне не сделал, Куинн все время мне помогал, а я в ответ сделала ему больно.

Глубоко задумавшись, я по глупости потеряла бдительность и теперь находилась в каком-то сомнительном месте. Это безответственное действие будет стоить мне дорого. Внезапно волосы на затылке встают дыбом, и сердце бешено начинает колотиться. Я резко наклоняюсь вниз, чтобы достать нож, но мне не хватает совсем чуть-чуть времени.

Кто-то толкает меня сзади, я спотыкаюсь и падаю лицом в застоявшуюся грязную лужу. Отвратительная вода, которая, уверена, состоит из мочи и жидкости от прогнившего мусора, жжет мне глаза. Я быстро стараюсь отплеваться от этого дерьма.

Руками смогла немного смягчить падение, и это к лучшему, так как теперь могу оттолкнуться и встать на ноги. Но нападающий выбивает из моей груди весь воздух, когда грубо коленом прижимает меня обратно к земле. Мое лицо всего лишь в нескольких дюймах от грязной лужи.

Сердцебиение начинает ускоряться, словно на гонках, когда, наконец, пробуждается мой инстинкт борьбы или бегства, понимаю, что немедленно надо брать все в свои руки. Не хочу, чтобы это случилось со мной снова.

Я сопротивляюсь, но мой противник увеличивает давление коленом, тем самым еще больше прогибая мне спину.

Пытаюсь повернуть голову и увидеть его, но все тщетно, потому что он грубо хватает мою шею мозолистыми пальцами, толкая мое лицо в ту самую лужу.

Мой подбородок прижимается к мокрому песчанику, я напрягаюсь, чтобы его удержать, толкая вверх мышцами шеи, но они вот-вот сломаются под натиском такой жесткой силы.